Эддингс Дэвид. Сияющая цитадель

   — Неважно. — Светловолосый рыцарь громко втянул носом воздух и провел по глазам тыльной стороной ладони. — Идем, напьемся как следует.
   — Никуда мы не пойдем, пока ты не расскажешь мне, что с тобой приключилось.
   Келтэн снова шмыгнул носом и стиснул зубы.
   — Да чепуха все. Ты будешь смеяться.
   — Ты меня плохо знаешь.
   — Есть девушка, Спархок, и она любит другого. Теперь ты доволен?
   — Почему ты не говорил об этом раньше?
   — Я только сейчас это понял.
   — Келтэн, что-то я тебя совсем не понимаю. Для тебя всегда все девушки были одинаковы. Ты и имен-то их запомнить не мог.
   — На этот раз все по-другому. Ну что, пойдем пить?
   — Почем ты знаешь, что она не испытывает тех же чувств к тебе? — Спархок знал, о какой девушке идет речь, и был совершенно точно уверен, что она и в самом деле испытывает к его другу те же чувства.
   Келтэн вздохнул.
   — Видит Бог, Спархок, в этом мире полным-полно людей поумнее меня. Мне понадобилось столько времени, чтобы все расставить по местам. Скажу тебе только одно: если он разобьет ей сердце, я убью его, будь он хоть трижды братом по оружию.
   — Может, ты хотя бы попытаешься говорить здраво?
   — Она сама сказала, что любит другого, — сказала так же ясно, как если бы бросила эти слова мне в лицо.
   — Алиэн бы так не поступила.
   — Откуда ты знаешь, что это Алиэн?! — Светловолосый пандионец стремительно вскочил. — Так вы все это время втихомолку потешались надо мной? — задиристо осведомился он.
   — Не будь ослом, Келтэн. Мы бы в жизни так не поступили. Всем нам довелось пройти через это. Не ты, знаешь ли, первым придумал любовь.
   — Так значит, все знают…
   — Нет. Только я, пожалуй, если не считать Мелидиры. От нее ничто не укроется. Так откуда взялась вся эта чушь, будто бы Алиэн любит другого?
   — Я просто все расставил по местам.
   — Что ты расставил по местам? Перестань нести околесицу, Келтэн.
   — Ты слышал, как она пела в день нашего отъезда?
   — Конечно, слышал. У нее прекрасный голос.
   — Не о голосе речь, Спархок, а о песне, которую она пела. «Мой красавец синеглазый».
   — Ну и что?
   — Это Берит, Спархок. Она влюблена в Берита.
   — Да о чем ты говоришь?
   — Я заметил это только сегодня, когда мы сели ужинать. — Келтэн вновь уткнул лицо в ладони. — Раньше я никогда не обращал на это внимания, но сегодня, когда мы болтали, я взглянул в его лицо и все увидел. Удивляюсь, как ты сам этого не заметил.
   — Чего не заметил?
   — У Берита синие глаза.
   Спархок остолбенело уставился на Келтэна. Затем он взял себя в руки и, изо всех сил стараясь не расхохотаться, осторожно проговорил:
   — У тебя тоже — когда они не налиты кровью. Келтэн упрямо покачал головой.
   — Его глаза синее моих. Я знаю, что это он. Я просто знаю это! Господь наказывает меня за какой-то давний грех. Он сделал так, чтобы я полюбил девушку, которая любит другого. Что ж, надеюсь, он доволен. Если он хотел заставить меня страдать, Он отменно справился с этой задачей.
   — Ты перестанешь нести чушь или нет?
   — Берит моложе меня, Спархок, и, Бог свидетель, куда красивее.
   — Келтэн…
   — Когда он идет, все девушки на сто ярдов вокруг бегут за ним, как щенята. Даже атаны поголовно повлюблялись в него.
   — Келтэн…
   — Я знаю, что это он. Я просто знаю это. Господь проворачивает свой кинжал в моем сердце. Он покинул меня и сделал так, чтобы единственная девушка, которую я смог полюбить, влюбилась в одного из моих братьев-рыцарей.
   — Келтэн…
   Келтэн сел прямо и расправил плечи.
   — Что ж, хорошо, — сказал он тихо, — если так хочет Бог, пусть так и будет. Если Берит и Алиэн на самом деле любят друг друга, я не встану у них на пути. Я прикушу язык и не открою рта.
   — Келтэн…
   — Но я клянусь тебе, Спархок, — с жаром продолжал светловолосый пандионец, — если он когда-нибудь обидит ее, я его убью!
   — Келтэн! — во все горло рявкнул Спархок.
   — Что?
   Спархок вздохнул.
   — Почему бы нам не пойти выпить? — предложил он, сдаваясь окончательно.
   Следующее утро выдалось пасмурным. Низкая грязно-серая завеса туч нависала над головой, колыхаясь от гулявшего в вышине ветра. Это был один из тех странных дней, когда непогода бушует в высоте, нагоняя тучи от лежащего на западе залива, но у самой земли воздух остается совершенно неподвижным.
   Они рано тронулись в путь, и подковы коней звонко цокали по мостовой узких улочек, где сонные еще лавочники открывали ставни и раскладывали товары. Путники миновали городские ворота и выехали на дорогу, которая тянулась вдоль северного берега залива.
   Когда они проехали около мили, Вэнион перегнулся в седле к Флейте, которая, как всегда, уютно устроилась на руках у старшей сестры.
   — Далеко нам ехать? — спросил он.
   — Какое это имеет значение? — пожала плечами Богиня-Дитя.
   — Я бы хотел знать, долго ли нам ехать.
   — Что общего между «далеко» и «долго»?
   — Они одно и то же, Афраэль. Когда путешествуешь, время и расстояние сливаются в одно целое.
   — Вовсе нет, если знаешь, что делаешь.
   Спархок всегда восхищался Вэнионом, но никогда его восхищение не было так велико, как в эту минуту. Седобородый магистр даже не повысил голоса.
   — Я клоню к тому, Божественная, что никто покуда не знает о том, что мы здесь. Разве мы не хотим, чтобы так продолжалось и дальше? Я не против хорошей драки, но неужели нам так необходимо прокладывать себе путь через толпы пьяных эдомских крестьян?
   — Ты всегда подходишь к делу обходными путями, Вэнион, — заметила Флейта. — Отчего ты не мог сразу и напрямик попросить меня ускорить время?
   — Я старался быть вежливым. Думаю, что все мы вздохнем с облегчением, когда Беллиом снова окажется в руках Спархока. Впрочем, дело за тобой. Если ты предпочитаешь, чтобы путь к тому неведомому месту, где ты укрыла Беллиом, был залит кровью и завален костями, мы будем счастливы услужить тебе.
   — Он отвратителен, — сказала Афраэль своей сестре.
   — Я бы так не сказала.
   — Еще бы! Вы двое порой даже хуже, чем Спархок и Элана.
   При этих словах Спархок поспешил вмешаться в разговор. Афраэль вот-вот могла заговорить о том, о чем нельзя было даже упоминать в присутствии остальных.
   — Может быть, поспешим? — твердо спросил он. — Вэнион прав, Афраэль, и ты это знаешь. Если Ребал обнаружит, что мы здесь, нам придется продвигаться с боем.
   — Ну ладно, ладно, — на удивление легко уступила она.
   — Быстро это у них вышло, — заметил Телэн Халэду. — Я думал, она еще поупрямится.
   — Нет, Телэн, — лукаво усмехнулась она, — по правде говоря, я предвкушаю с нетерпением тот горестный вопль, который эхом отдастся от всех гор Дарезии, когда наши враги услышат, что кулак Анакхи вновь стиснул Беллиом. Усаживайтесь поудобнее в седлах, господа, а все прочее предоставьте мне.
   Спархок проснулся мгновенно, как от толчка. Они ехали краем нагого, открытого всем ветрам утеса, и далеко внизу ярилось море, изо всей силы колотясь о прибрежные скалы. Впереди ехала Сефрения, держа на руках Флейту, за ней гуськом тянулись остальные, закутавшись в плащи, с выражением бесконечного терпения на застывших лицах. Поднявшийся ветер хлестал всадников по глазам и пытался сорвать с них плащи.
   В отряде произошли кое-какие совершенно невероятные изменения, но разум Спархока отчего-то оставался равнодушным к этим невероятностям. Обычно Вэнион ехал рядом с Сефренией, чтобы в случае опасности защитить ее, но сейчас Вэниона с ними не было.
   Зато был Тиниен. Спархок знал совершенно точно, что Тиниен в тысяче с лишним лиг отсюда, — и тем не менее он был здесь, и его широкое лицо было застывшим, как у остальных, а правое плечо с виду было здоровым, как всегда.
   Спархок не стал оборачиваться. Он и так знал, что позади него едет еще одна невероятность.
   Кони трусили по извилистой тропке, что тянулась вдоль края длинного, постепенно вздымавшегося утеса к скалистому мысу, далеко в море выставлявшему скрюченный каменный палец. На самой оконечности мыса росло кривое, немыслимо вывернутое дерево, и его длинные ветви полоскал ветер.
   Доехав до дерева, Сефрения остановила кобылку, и Кьюрик подошел к ней, чтобы ссадить на землю Флейту. Спархок ощутил укол нестерпимо острой и горестной боли. Он понимал, что Афраэли нужна симметрия, но это было уже чересчур.
   Кьюрик поставил Афраэль на ноги и, выпрямившись, прямо глянул на Спархока. Оруженосец нисколько не изменился. Черты его лица были все так же резки и грубоваты, черная жесткая борода все так же подернута сединой. Обнаженные плечи бугрились мускулами, а запястья охватывали стальные браслеты. Не меняя выражения лица, Кьюрик подмигнул Спархоку.
   — Ну что же, — решительно сказала Флейта, — начнем, покуда все мои родственники не передумали. Мне пришлось беседовать с ними наскоро, а кое-кого и обругать в гневе, и очень многие из них все еще сомневаются, правильно ли мы поступаем.
   — Не надо им ничего объяснять, Флейта, — ворчливо сказал ей Кьюрик. От этих знакомых интонаций глаза Спархока вдруг наполнились слезами. — Просто скажи им, что нужно делать, — и все. Это же, в конце концов, рыцари церкви, а они привыкли выполнять приказы, которые им непонятны.
   Флейта радостно рассмеялась.
   — До чего же ты умен, Кьюрик!.. Ну что ж, господа, идемте со мной.
   Она провела их мимо кривого дерева к самому краю чудовищной пропасти. Даже на такой высоте отдаленный рев прибоя казался оглушительными раскатами грома.
   — Итак, — сказала Афраэль, — мне понадобится ваша помощь.
   — Чего же ты от нас хочешь? — спросил Тиниен.
   — Стойте здесь и одобряйте.
   — Что?!
   — Просто одобряйте меня, Тиниен. Можете выкрикивать что-нибудь хвалебное, но это необязательно. Все, что мне нужно, это ваше одобрение — и любовь, конечно, — но в этом нет ничего необычного. Мне всегда нужна любовь. — Она одарила их загадочной улыбкой.
   А затем шагнула с обрыва в пропасть.
   Телэн вскрикнул от ужаса и бросился вслед за ней.
   Богиня-Дитя невозмутимо, словно совершая утреннюю прогулку, шла по пустоте. Телэн, однако, камнем падал вниз.
   — Этого еще недоставало! — раздраженно воскликнула Афраэль. Она сделала рукой какой-то странный жест, и Телэн перестал падать. Он висел в пустоте, растопырив руки и ноги и в ужасе выкатив глаза.
   — Займись им, Сефрения, — приказала девочка. — Я сейчас занята. — Она ожгла гневным взглядом Телэна. — Мы еще об этом потолкуем, молодой человек! — зловеще посулила она и, развернувшись, хладнокровно зашагала дальше, в открытое море.
   Сефрения что-то бормотала по-стирикски, сплетая пальцами заклинание. Телэн поднялся в воздухе, забавно трепыхаясь и переваливаясь из стороны в сторону, словно воздушный змей на веревочке, а Сефрения, между тем, преодолевала силу притяжения, что грозила швырнуть его на острые скалы. Добравшись наконец до края утеса, он упал на четвереньки, прополз несколько ярдов по исхлестанной ветром траве и рухнул, содрогаясь всем телом.
   А Афраэль тем временем невозмутимо продолжала свой путь в пустоте.
   — Ты толстеешь, Спархок, — критически заметил Кьюрик. — Тебе надо больше упражняться. Спархок сглотнул застрявший в горле ком.
   — Тебе так хочется говорить об этом? — сдавленно спросил он друга.
   — Не так чтобы очень. Собственно, сейчас все твое внимание должно быть устремлено на Афраэль. — Он со слабой усмешкой поглядел на Богиню-Дитя. — Она, конечно, красуется перед нами, но ведь она, в конце концов, только маленькая девочка, а для них это, думается мне, естественно. — Он помолчал и с тоскливой ноткой в голосе спросил: — Как поживает Эслада?
   — Жила неплохо, когда я виделся с ней в последний раз. Знаешь, они с Элис вдвоем хозяйничают на вашей ферме. — Кьюрик удивленно глянул на него. — Эслада решила, что так будет лучше. Все ваши сыновья уже начали обучение, и она решила, что незачем ей и Элис скучать в одиночестве. Они обожают друг друга.
   — Это замечательно, Спархок, — проговорил Кьюрик почти счастливым голосом. — Это просто замечательно. Я всегда беспокоился о том, что будет с ними, когда меня не станет. — Он вновь взглянул на Богиню-Дитя. — А теперь все внимание — ей, мой лорд. Она подходит к самому трудному.
   Афраэль была уже далеко над бушующими волнами, и вдруг ее фигурка начала источать ослепительно-яркое сияние. Она остановилась — далекая сияющая искорка.
   — Помогайте ей, господа, — велела Сефрения. — Посылайте ей всю вашу любовь. Она нуждается в вас.
   Ослепительная искорка между тем взмыла по изящной дуге и легко канула в пасмурную пустоту, направляясь прямо к длинным свинцово-серым волнам, которые грохотали, накатываясь на скалистый берег. Она опускалась все ниже и ниже и наконец без единого всплеска исчезла в море.
   Спархок задержал дыхание. Казалось, что Богини-Дитя не видно уже целую вечность. Перед глазами пандионца поплыли черные пятна.
   — Дыши, Спархок! — рявкнул Кьюрик, ткнув своего господина кулаком в спину. — Много ты ей поможешь, если свалишься в обморок!
   Спархок шумно выдохнул и начал жадно хватать ртом воздух.
   — Болван, — прошипел Кьюрик.
   — Извини, — виновато пробормотал Спархок. Он сосредоточился на девочке, и его мысли тотчас заметались в беспорядке. Конечно, там, глубоко под бесконечно катящимися волнами была Афраэль, но была там также и Флейта… и Даная. От этой мысли сердце у него сжалось, и он похолодел от ужаса.
   А затем из угрюмой свинцово-серой воды выметнулась все та же сверкающая искорка. Погружаясь в воду, Богиня-Дитя светилась ослепительно-белым, но сейчас она источала чистейшее голубое сияние. Она подымалась в воздух — и на этот раз не одна. С нею поднимался Беллиом, и казалось, сама земля содрогалась, ощущая его возвращение.
   В голубом сиянии Афраэль возвращалась к ним, и в руках у нее была та самая золотая шкатулка, которую шесть лет назад бросил в это море Спархок. Наконец девочка достигла твердой земли. Она направилась прямо к Спархоку и протянула ему блестящую золотую шкатулку.
   — В руки твои, о Анакха, на добро ли, на горе ли, вновь отдаю я ныне Беллиом! — торжественно проговорила она, передавая шкатулку Спархоку. И, проказливо улыбнувшись, добавила: — Постарайся больше его не терять.

ГЛАВА 6

   — Он хорошо выглядит, — заметил Халэд напряженным, неестественно ровным голосом.
   — И ты так легко об этом говоришь? — отозвался Телэн.
   — А ты хочешь, чтобы я забился в истерике?
   — Так ты видел его?
   — Конечно.
   — Где же ты был? Я тебя не видел.
   — Мы с лордом Вэнионом были вон там, — ответил Халэд, указывая на дальнюю сторону тропинки. — Нам было сказано сидеть тихо и смотреть. Мы видели, как вы поднялись на утес. Зачем ты спрыгнул с обрыва, Телэн?
   — Я не хочу об этом говорить.
   Спархок словно не замечал своих друзей. В руках он держал золотую шкатулку. Он ощущал внутри присутствие Беллиома, и, как всегда, камень не был ни дружелюбен, ни враждебен.
   Флейта не сводила глаз со Спархока.
   — Ты не собираешься открыть шкатулку, Анакха?
   — Зачем? Сейчас мне Беллиом не нужен.
   — Разве ты не хочешь увидеть его снова?
   — Я знаю, как он выглядит.
   — Он зовет тебя.
   — Да, но я его не слушаю. Всякий раз, когда я вынимаю его, все осложняется, так что я не стану этого делать до тех пор, пока не будет иного выхода. — Он повертел шкатулку в руках, разглядывая работу Кьюрика: сделано на совесть, хотя шкатулка ничем не украшена. Шкатулка как шкатулка, а то, что она сделана из золота, ничего не меняет.
   — Как мне ее открыть — я имею в виду, когда мне понадобится ее открыть? Здесь нет замка.
   — Просто коснись крышки одним из колец. — Флейта следила за ним все так же пристально.
   — Которым?
   — Лучше своим собственным. Его она знает лучше, чем кольцо Эланы. Ты уверен, что не чувствуешь этакой…
   — О чем ты?
   — У тебя не чешутся руки коснуться Беллиома?
   — Это можно стерпеть.
   — Теперь я понимаю, почему мои родственники так боятся тебя. Ты совершенно не такой, как все люди.
   — Все мы на свой лад не такие. Что теперь?
   — Мы можем вернуться на корабль.
   — Ты можешь передать зов матросам?
   — Да.
   — Почему бы тебе не попросить их переплыть залив и подобрать нас на этом берегу? Тогда нам не придется ехать обратно в Джорсан, и мы избежим случайной встречи с пособниками Ребала. Кто-нибудь из них мог уже протрезветь настолько, чтобы разглядеть, что мы не эдомцы.
   — Ты в странном настроении, Спархок.
   — Честно говоря, я слегка недоволен тобой.
   — Что же я такого сделала?
   — Мне не хочется говорить об этом.
   — Ты больше не любишь меня? — Ее нижняя губа задрожала.
   — Люблю, конечно, но все равно сейчас на тебя сержусь. Знаешь, те, кого мы любим, иногда нас злят.
   — Прости меня, — проговорила она сокрушенным голоском.
   — Ладно, оставим это. Мы готовы? Можно садиться на коней и ехать?
   — Одну минутку, — сказала Флейта, видимо припомнив что-то. Ее глаза сузились и зловеще заблестели. — Ты! — Она ткнула пальцем в Телэна. — Поди сюда!
   Телэн вздохнул, но подчинился.
   — Что это ты вздумал выкинуть?
   — Ну… я боялся, что ты упадешь.
   — Именно я и не упала бы, тупица! Чтоб больше никогда не смел вытворять такое!
   Телэну следовало бы проявить послушание — так было проще всего, и так он избежал бы дальнейших упреков. Однако он покачал головой.
   — Нет, Флейта, боюсь, что так не пойдет. Я все равно прыгну, если мне покажется, что тебе грозит опасность. — Телэн скорчил гримасу. — Не то чтобы я действовал по своей воле. Я не хочу, чтобы ты решила, будто я уж совсем выжил из ума. Просто я ничего не могу с собой поделать. Всякий раз, когда ты проделываешь такое, я бросаюсь вперед, даже не успев задуматься, что к чему. Если хочешь, чтобы я остался в живых, не устраивай ничего подобного у меня на глазах, потому что я все равно всякий раз буду пытаться удержать тебя — как бы глупо это ни выглядело.
   — Почему? — напряженно спросила она. Телэн пожал плечами.
   — Наверное потому, что я люблю тебя. Флейта взвизгнула от восторга и повисла у него на шее.
   — Он такой милый мальчик! — объявила она, покрывая его лицо поцелуями.
   Они проехали не больше мили, когда Келтэн вдруг резко осадил коня и грязно выругался.
   — Келтэн! — рявкнул Вэнион. — Здесь дамы!
   — Оглянитесь назад, мой лорд, — ответил светловолосый пандионец.
   Чернильно-черная зловещая туча ползла над самой землей, точно огромный слизняк.
   Вэнион тоже выругался и потянулся к мечу.
   — Это бессмысленно, мой лорд, — сказал ему Спархок. Он сунул руку под тунику и вытащил блестящую шкатулку. — А вот это, быть может, сработает. — Он стукнул ободком кольца по крышке.
   И ничего не произошло.
   — Ты должен приказать ей открыться, Спархок, — подсказала Флейта.
   — Откройся! — велел Спархок, снова прикоснувшись кольцом к шкатулке.
   Крышка отскочила, и Спархок увидел покоящийся внутри Беллиом. Вечная и совершенная Сапфирная Роза сияла неизменной голубизной. Однако когда Спархок протянул руку и достал Беллиом, он ощутил в нем странную обиду.
   — Мы оба знаем, кто мы такие, — сказал он камню и его недоброжелательным обитателям. — Я не намерен говорить с тобой по-тролличьи, потому что знаю, что ты поймешь меня на любом языке. Я хочу, чтобы ты прекратил эти глупости с тучей — и сделал это прямо сейчас! Когда я снова обернусь, вашему славному клочку тьмы лучше исчезнуть бесследно. Мне наплевать, как вы это сделаете, но уберите эту тучу!
   Сапфирная Роза в его руке вдруг раскалилась и, казалось, начала корчиться под его пальцами. Алые, оранжевые, зеленые, пурпурные блики, перемежаясь с белыми полосками, побежали по лазурным лепесткам Беллиома — это Тролли-Боги, заключенные в камне, пытались сопротивляться. Беллиому, однако, удалось как-то овладеть ими, и уродливые блики постепенно погасли, а камень засиял еще ярче.
   А затем резкий яростный рывок — и рука Спархока онемела до плеча.
   — Вот так-то лучше! — воскликнул Келтэн и вдруг расхохотался.
   Спархок обернулся в седле и увидел, что туча исчезла.
   — Что произошло?
   — Она задергалась, точно свежепойманный угорь, — Келтэн вновь рассмеялся, — а потом разлетелась на мелкие кусочки! Что ты сотворил, Спархок? Я не слышал, что ты сказал.
   — Я дал понять нашему голубому другу и его жильцам, что эта туча меня раздражает. Затем я намекнул, что, когда я раздражен, я становлюсь просто невыносимым.
   — Должно быть, они тебе поверили. Флейта взирала на Спархока с нескрываемым потрясением.
   — Ты нарушил все правила! — гневно воскликнула она.
   — Порой я именно так и поступаю. Бывают случаи, когда полезнее махнуть рукой на формальности.
   — Ты не должен был так поступать.
   — Но ведь у меня все получилось, верно?
   — Это вопрос стиля, Спархок. Формально я здесь главная и уж не знаю, что теперь будут думать обо мне Беллиом и Тролли-Боги.
   Спархок рассмеялся и бережно вернул Беллиом в шкатулку.
   — Славная работа, — сказал он камню. В конце концов, им предстоит действовать вместе, а небольшая похвала еще никогда не бывала лишней. Затем он плотно закрыл крышку. — Пора немного поразмышлять, господа, — сказал он. — Какие выводы мы можем сделать из этого явления?
   — Во-первых, они уже знают, где мы, — сказал Телэн.
   — Наверное, все дело в кольцах, — заметила Сефрения. — Именно так все обстояло раньше. Облако — и тень — преследовали Спархока и Элану прежде всего потому, что у них были кольца.
   — Беллиом укрыт в шкатулке, — сказал Спархок, — а с ним и Тролли-Боги.
   — А они все еще в камне? — спросил Улаф.
   — О да, — кивнул Спархок. — Я почувствовал их, когда вынимал Беллиом. — Он взглянул на Афраэль, тщательно подбирая слова для следующего вопроса. Кое-чему все-таки лучше было оставаться скрытым ото всех. — Я слыхал, что бог способен находиться одновременно в нескольких местах, — осторожно начал он.
   — Верно, — ответила она.
   — Это касается и Троллей-Богов? Флейта помолчала, размышляя.
   — Не знаю, — наконец нехотя призналась она. — Быть сразу в нескольких местах — это очень сложно, а Тролли-Боги по природе своей ограниченны.
   — Эта шкатулка сдерживает их точно так же, как кольчужный мешочек тогда, в Земохе?
   Она покачала головой.
   — Нет, не так. Когда они окружены золотом, они не знают, где находятся.
   — Какое же это имеет значение?
   — Чтобы перенестись куда-то, нужно знать, где находишься сейчас.
   — Пожалуй, я поверю тебе на слово. — Спархок нахмурился. — Похоже, мы опять промахнулись, — с кислым видом признался он.
   — Как так? — спросил Бевьер.
   — У нас нет ни одного достоверного доказательства, что Тролли-Боги в союзе с нашим врагом. Если они заперты в этой шкатулке вместе с Беллиомом и не могут выбраться наружу, значит, они никак не могли заключить этот союз.
   — Но в Атанских горах мы видели именно Гхворга, — возразил Улаф. — Стало быть, по крайней мере он вырвался на свободу.
   — Ты уверен, Улаф? Эти крестьяне у костра тоже, знаешь ли, были уверены, что верзила в старинных доспехах — это Инсетес.
   — Все факты указывают на это, Спархок. То, что мы видели сейчас, было точно таким же, как в прошлый раз, а ведь тогда это были именно Тролли-Боги, разве нет?
   — Теперь я и в этом больше не уверен.
   — Ну, у кого-то же хватило власти над троллями, чтобы заставить их перебраться из Талесии на северное побережье Атана?
   — А собственно говоря, насколько хитрым нужно быть, чтобы перехитрить троллей? Я не имею в виду, что это был такой же грубый фокус, каким Ребал морочил головы крестьянам, но… — Спархок не закончил фразу.
   — Это должен быть весьма сложный трюк, дорогой, — пробормотала Сефрения.
   — Но ведь все-таки возможный, матушка? Я немедленно откажусь от этой мысли, если ты просто скажешь мне, что такое невозможно.
   — Не спеши отвергать эту мысль, — ответила она, и на ее лице отразилось беспокойство.
   — Афраэль, — сказал Спархок, — эта золотая шкатулка помешает нашему приятелю отыскать Беллиом? Она кивнула.
   — Золото скрывает его. Он не может ни услышать, ни почуять Беллиом, а потому не в силах выследить его по звуку либо ощущению.
   — А если я положу в шкатулку кольцо Эланы? Шкатулка скроет и его?
   — Да, но твое кольцо все равно остается снаружи, и его можно учуять.
   — Всему свое время. — Он коснулся кольцом крышки шкатулки и велел: — Откройся.
   Что-то щелкнуло, и крышка слегка приподнялась.
   Спархок снял с пальца кольцо Эланы и положил в шкатулку.
   — Присмотри за ним, — сказал он Беллиому.
   — Пожалуйста, Спархок, — страдальчески проговорил Вэнион, — больше так не делай.
   — Не делать чего?
   — Не разговаривай с камнем. Начинает казаться, что он живой.
   — Извини, Вэнион. Мне намного проще думать о нем именно так. Беллиом определенно обладает личностью. — Он закрыл крышку и вновь услышал щелчок.
   — Э-э… Флейта, — осторожно окликнул Халэд.
   — Что?
   — Беллиом скрывает именно шкатулка? Или то, что она сделана из золота?
   — Все дело в золоте, Халэд. В нем есть нечто, приглушающее Беллиом.
   — И то же относится к кольцу королевы Эланы? Она кивнула.
   — Я ничего не слышу и не чувствую. — Флейта протянула ладонь к шкатулке в руках Спархока. — Ничего, — подтвердила она. — Зато я чувствую его кольцо.
   — Пусть наденет золотую перчатку, — пожал плечами Келтэн.