Эддингс Дэвид. В поисках камня

   Релг брызнул слюной.
   – Никогда! Я останусь здесь, чтобы служить Алу и дитяти, которое станет Горимом Алголанда. А если вы попытаетесь меня принудить, этого не допустят мои последователи.
   – Зачем тебе этот слепой крот, Белгарат? – спросил Бэйрек. – Он будет нам только лишней помехой. Я заметил: те, кто беспрестанно кичатся своей святостью, оказываются очень плохими спутниками. И что он может сделать такого, чего не мог бы я?
   Релг уничижительно глянул на рыжебородого гиганта.
   – Большие люди, которые широко раскрывают рот, редко бывают умны, – сказал он. – Смотри внимательно, волосатый. – Он подошел к стене. – Это ты можешь? – спросил он и медленно погрузил руку в стену, как если бы это была вода.
   Силк присвистнул от изумления и быстро подошел к фанатику. Как только Релг вынул руку, Силк поспешно приложил к этому месту свою ладонь.
   – Как ты это делаешь? – спросил он, вглядываясь в камень.
   Релг хрипло засмеялся и повернулся спиной.
   – Эта способность и делает его полезным для нас, Силк, – объяснил Белгарат. – Релг – кудесник. Он находит пещеры, а нам надо найти их под Рэк Ктолом. Если понадобится, Релг сможет пройти сквозь скалу и найти их.
   – Как это возможно? – спросил Силк, не спуская глаз с того места в стене, куда Релг погрузил руку.
   – Это связано с природой вещества, – отвечал чародей. – То, что представляется нам твердым, вовсе не такое уж непроницаемое.
   – Любая вещь или твердая, или нет, – не унимался Силк. Лицо его выражало недоумение.
   – Оно только кажется твердым, – сказал Белгарат. – Релг пропускает частицы своего вещества между частицами, составляющими вещество камня.
   – А ты так можешь? – спросил Силк скептически. Белгарат пожал плечами.
   – Не знаю, не пробовал. В любом случае Релг чует пещеры и идет прямо к ним. Он, вероятно, и сам не знает, как это делает.
   – Меня ведет моя святость, – отвечал Релг заносчиво.
   – Может быть, может быть, – отвечал чародей со снисходительной улыбкой.
   – Святость пещер влечет меня, ибо я чувствую влечение ко всему святому, – объявил Релг, – и для меня оставить пещеры Алголанда значило бы повернуться спиной к святости и лицом к скверне.
   – Посмотрим, – сказал ему Белгарат.
   Свечение, которое заметила Се'Недра, вспыхивало все ярче, и вскоре принцессе показалось, что она различает в камне неясные человеческие очертания. Потом, как если бы стены стали воздухом, фигура проступила явственно и шагнула в комнату. В первую минуту показалось, что это похожий на Горима старик, в такой же одежде и с бородою, только крепче сложенный. Тут Се'Недру поразило ощущение чего-то явно большего чем человеческого. С благоговейной дрожью она ощутила присутствие божества.
   Релг открыл рот и задрожал всем телом, потом вскрикнул и упал ниц.
   Божество спокойно смотрело на лежащего ревнителя.
   – Встань, Релг, – сказало оно голосом, в котором эхом отдавалась вечность, и пещеры огласились звуком этого голоса. – Встань, Релг, и служи своему богу.

Глава 18

   Се'Недра получила превосходное воспитание. Она изучила все тонкости этикета, назубок знала все обращения к императору или к королю, но присутствие божества пугало и смущало ее. Она чувствовала себя неловко, как деревенская девчонка. Она задрожала, что случалось с ней крайне редко, и растерялась, не зная, что делать.
   Ал смотрел на искаженное благоговейным ужасом лицо Релга.
   – В безрассудстве своем исказил ты, что я тебе говорил, о сын мой, – сказал он сердито. – Ты извратил мои слова на потребу своим желаниям.
   Релг дрожал.
   – Я сказал, что ты явишь алгосам дитя, которое станет Горимом, – продолжал Ал, – и велел готовиться к тому, чтобы стать его наставником. Разве я велел тебе заноситься посему?
   Релг задрожал еще сильнее.
   – Велел я тебе подстрекать к мятежу? Или возмущать алгосов против Горима, которого я над ними поставил?
   – Прости меня, о мой бог, – молил Релг, распластавшись на полу.
   – Встань, Релг, – твердо сказал ему Ал. – Я тобой недоволен, и низкопоклонство твое для меня отвратительно. Я покорю тебя своей воле, Релг, или сломаю. Я очищу тебя от твоего всепоглощающего самодовольства. Тогда лишь ты станешь пригоден для дела, на которое я тебя избрал.
   Релг, шатаясь, встал.
   – О мой бог... – Он смолк, не в силах продолжать.
   – Слушай мои слова, Релг, и повинуйся. Я повелеваю тебе идти с Белгаратом, последователем Олдура, и, елико возможно, ему способствовать. Ты будешь повиноваться ему, как если бы я говорил его устами. Понял ли ты?
   – Да, о мой бог, – смиренно отвечал Релг.
   – Повинуешься ли ты?
   – Я сделаю, как ты велишь, пусть даже это будет стоить мне жизни.
   – Это не будет стоить тебе жизни, Релг, ибо ты мне нужен. Зато и награжу я тебя сверх того, что ты можешь вообразить.
   Релг в немой покорности поклонился. Ал обернулся к Гориму.
   – Ты, о сын мой, пребудешь пока здесь, – сказал он, – хотя годы твои и гнетут тебя. Недолго осталось тебе нести их бремя. Знай же, что я доволен тобой.
   Горим склонился в поклоне.
   – Белгарат, – приветствовал чародея Ал. – Я долго взирал на тебя и вместе с твоим повелителем тобою горжусь. Через тебя и дочерь твою Полгару пророчество близится к исполнению, коего все мы ожидаем.
   Белгарат тоже поклонился.
   – Долог этот путь, – ответил он, – и петляет так, как никто из нас вначале не предполагал.
   – Истинно, – согласился Ал, – всех нас это порою изумляет. Вступил ли уже в свои права дар Олдура миру?
   – Еще не совсем, – сказала Полгара. – Он уже идет к этому, и то, что мы видели, вселяет надежду.
   – Будь же здрав, Белгарион, – сказал Ал испуганному юноше. – Благословение мое даю тебе, и знай, что я и Олдур будем с тобою, когда придет твой час.
   Гарион поклонился – довольно неуклюже, заметила Се'Недра. Она решила, что скоро – очень скоро – надо будет его немного поучить. Он будет противиться, конечно, – он невыносимо упрям, – но она знала, что, если теребить его достаточно долго, он покорится. В конце концов это нужно для его же пользы.
   Ал, казалось, все еще глядел на Гариона, но выражение его несколько изменилось. Се'Недра догадалась, что он говорит с другим – с тем, кто был как бы частью Гариона, а как бы и нет. Потом он серьезно кивнул и посмотрел прямо на принцессу.
   – С виду она совсем еще ребенок, – заметил он Полгаре.
   – Она уже достаточно взрослая, – ответила Полгара. – Она дриада, а они вообще невысокие.
   Ал мягко улыбнулся принцессе, и она почувствовала, что тепло этой улыбки ее согревает.
   – Она как цветок, правда ведь? – сказал он.
   – Хотя не без шипов, – сухо заметил Белгарат, – и с изрядной долей колючих побегов.
   – Зато мы еще больше будем ценить ее, Белгарат, а колючки ее и шипы послужат нашему делу лучше, чем ее красота. – Ал снова взглянул на Гариона, и странная усмешка пробежала по его губам. Не понимая отчего, Се'Недра залилась краской и тут же подняла подбородок, словно стараясь сбросить румянец со щек.
   – Я пришел сюда, чтобы поговорить с тобой, о дочь моя, – сказал Ал, обращаясь прямо к ней. – Здесь тебе надлежит остаться, когда спутники твои отправятся дальше. Тебе нельзя вступать в королевство мергов, ибо в Рэк Ктоле тебя ждет верная гибель, а без тебя борьба со тьмою может окончиться провалом. Живи с миром в Алголанде, доколе твои спутники возвратятся.
   Такое Се'Недра понимала. Как принцесса, она знала, что бывают случаи, когда надо подчиняться беспрекословно. Хотя она всю сознательную жизнь уламывала отца, лукавством и лестью добиваясь от него своего, она редко бунтовала в открытую. Она склонила голову.
   – Я сделаю, как ты повелеваешь, – ответила она не задумываясь.
   Ал удовлетворенно кивнул.
   – Сим пророчество будет защищено, – объявил он. – Каждому из нас в нашем деле назначена своя роль – и мне тоже. Не задерживаю вас больше, дети мои. Добрый вам путь. Мы еще встретимся. – И он исчез.
   Последние его слова эхом прокатились по пещерам Алголанда. Минуту царило молчание, затем грянул восторженный хор – это все алгосы восславили божественное посещение.
   – Белар! – шумно выдохнул Бэйрек. – Вы почувствовали?
   – Ал подавляет своим присутствием, – согласился Белгарат. Он повернулся к Релгу, саркастически подняв одну бровь. – Я полагаю, ты переменил решение, – заметил он.
   Лицо у Релга было серое, и он все еще сильно дрожал.
   – Я повинуюсь моему богу, – сказал он. – Куда он повелевает мне, я пойду.
   – Я рад, что все улажено, – сказал Белгарат. – Сейчас он хочет, чтобы ты шел в Рэк Ктол. Может быть, на будущее у него для тебя иные планы, но сейчас и Рэк Ктола довольно.
   – Я повинуюсь тебе беспрекословно, – объявил фанатик, – как повелел мне мой бог.
   – Отлично, – сказал Белгарат и сразу перешел к делу. – Можно ли избежать непогоды и тягот наземного странствия?
   – Я знаю путь, – отвечал Релг. – Он долог и труден, но выведет нас к подножию горы, где обитает лошадиный народ.
   – Видишь, – заметил Силк Бэйреку, – он уже оказался полезен.
   Бэйрек фыркнул, так до конца и не убежденный.
   – Дозволено мне спросить, зачем мы отправляемся в Рэк Ктол? – спросил Релг. После встречи с Алом все его поведение изменилось.
   – Чтобы потребовать обратно Око Олдура, – сказал Белгарат.
   – Да, я слышал, – согласился Релг.
   Силк нахмурился.
   – А вы точно сможете найти пещеры под Рэк Ктолом? – спросил он Релга. – Вы ведь понимаете, это не пещеры Ала, и в Ктол Мергосе они вряд ли окажутся святыми – скорее, наоборот.
   – Я найду любые пещеры, где угодно, – заверил Релг.
   – Ну и отлично, – сказал Белгарат. – Если все пойдет хорошо, мы пройдем сквозь пещеры и вступим в город незамеченными, найдем Ктачика и отберем у него Око.
   – А он не будет сопротивляться? – спросил Дерник.
   – Искренне надеюсь, что будет, – сказал Белгарат с жаром.
   Бэйрек хохотнул.
   – Ты заговорил наконец как олорн, Белгарат.
   – Это вовсе не обязательно добродетель, – заметила Полгара.
   – С колдуном из Рэк Ктола я разберусь, когда придет время, – сурово отвечал чародей. – В любом случае, заполучив Око, мы поспешно скроемся в пещеры и исчезнем.
   – И весь Ктол Мергос бросится вдогонку, – добавил Силк. – Мне приходилось иметь дело с мергами. Очень настойчивый народ.
   – Это будет проблема, – согласился Белгарат. – Не хотелось бы доводить дело до серьезного преследования. Если мергская армия последует за нами на Запад, это сочтут вторжением, и начнется война, которой мы еще не хотим. Какие будут соображения? – Он оглядел собравшихся.
   – Превратить их в лягушек, – пожав плечами, предложил Бэйрек.
   Белгарат посмотрел на него уничижительно.
   – Мне просто так подумалось, – сказал Бэйрек в свое оправдание.
   – Почему бы не остаться в пещерах под городом, пока нас не перестанут искать? – предложил Дерник.
   Полгара покачала головой.
   – Нет, – сказала она. – Мы должны быть в определенном месте в определенное время. Мы и так туда еле успеваем. Мы не можем месяц прятаться в пещерах в Ктол Мергосе.
   – Где нам надо быть, тетя Пол? – спросил Гарион.
   – Позже объясню, – сказала она, быстро взглянув на Се'Недру. Принцесса поняла, что то, о чем говорит Полгара, касается ее, и преисполнилась жгучего любопытства.
   Мендореллен сидел в задумчивости, легонько трогая пальцами сломанные в схватке с Грулом ребра. Он прочистил горло.
   – Нет ли у вас, случаем, карты, чтобы изображала область ту, в кою предстоит нам вступить, о светлейший Горим? – спросил он учтиво.
   Горим задумался.
   – Думаю, есть, – сказал он и слегка постучал по столу хрустальной чашкой. Вошел прислужник. Горим что-то ему сказал, и прислужник вышел. – Карта, о которой я вспомнил, очень старая, – сказал Горим Мендореллену, – и, боюсь, не очень точная. Нашим картографам трудно оценивать расстояния во внешнем мире.
   – Расстояния не столь важны, – заверил его Мендореллен. – Я хотел бы лишь освежить в памяти очертания королевств, кои граничат с Ктол Мергосом. Увы, в отрочестве я не питал любви к географии.
   Вернулся прислужник и протянул Гориму пергаментный свиток. Горим в свою очередь передал свиток Мендореллену.
   Рыцарь бережно развернул карту и некоторое время ее разглядывал.
   – Память не подвела меня, – сказал он и повернулся к Белгарату. – Ты молвил как-то, друже, что ни один мерг не вступит в Долину Олдура.
   – Это верно, – подтвердил Белгарат.
   Мендореллен показал на карту.
   – Ближе всего к Рэк Ктолу границы Толнедры. Повинуясь логике, мы должны направиться туда – к ближайшей границе.
   – Верно, – согласился Белгарат.
   – Сделаем же вид, будто двинулись к Толнедре, оставим явные тому свидетельства и, как только вступим на каменистую почву, где не видно следов, повернем на север к Долине. Ужели не удастся сим их обмануть? Ужели не отправятся они в ложном направлении? Со временем, конечно, они поймут, сколь оказались обмануты, но мы будем уже за много лиг от них. Ужели посмеют они вступить в запретную Долину, тем паче, что будем мы к тому моменту далеко?
   Все посмотрели на карту.
   – Мне нравится, – объявил Бэйрек и одобрительно хлопнул рыцаря по плечу.
   Мендореллен сморщился и ухватился за сломанные ребра.
   – Извини, Мендореллен, – сказал Бэйрек. – Я забыл.
   Силк внимательно изучал карту.
   – Здесь многое можно добавить, Белгарат, – сказал он. – Если мы сделаем крюк, – он показал, – то подойдем к восточному обрыву. У нас будет вдоволь времени, чтобы спуститься, но мерги хорошенько подумают, прежде чем последовать за нами. Здесь обрыв почти в милю высотой.
   – Мы можем известить Чо-Хэга, – предложил Хеттар. – Если несколько кланов соберутся у подножия обрыва, мерги хорошенько подумают, прежде чем спускаться.
   Белгарат почесал бороду.
   – Ладно, – сказал он, – попробуем. Как только Релг выведет нас из Алголанда, ты, Хеттар, отправишься к своему отцу. Скажи ему, что мы намерены делать, и попроси прислать к нам в Долину тысячу воинов.
   Худощавый олгар кивнул, уронив на лицо черный чуб. В глазах его, однако, читалось некоторое разочарование.
   – Не падай духом, Хеттар, – постарался утешить его Силк. – Мерги, как известно, фанатики. Можешь быть уверен, уж несколько из них да попробуют спуститься, кто бы ни ждал их внизу. Тебе просто придется зарубить их для острастки.
   Лицо Хеттара просветлело.
   – Силк, – сказала леди Полгара укоризненно.
   Маленький драсниец придал своему крысиному личику невинное выражение.
   – Должны же мы отбить у них охоту за нами гнаться, – сказал он.
   – Конечно, – сказала она саркастически.
   – Нельзя, чтобы мерги оскверняли Долину, так ведь?
   – Тебе-то что?
   – Я вовсе не так кровожаден.
   Она повернулась к нему спиной. Силк лицемерно вздохнул.
   – Вечно она думает обо мне дурно.
   За это время Се'Недра успела осознать, что так бездумно пообещала Алу. Спутники уйдут, оставив ее здесь. Она уже чувствовала себя ни при чем – они обсуждают планы, в которые не включают ее. Чем больше она об этом думала, тем хуже ей становилось. Нижняя губка ее начала дрожать.
   Горим, король алгосов, сочувственно глядел на нее.
   – Трудно оставаться без друзей, – сказал он мягко, словно заглянул в ее душу большими мудрыми глазами, – и пещеры наши для тебя чужие – темные и мрачные.
   Она молча кивнула.
   – Через день или два, однако, – продолжал он, – глаза твои привыкнут к темноте. Здесь есть красоты, которых не видел ни один пришелец из внешнего мира. Правда, у нас нет живых цветов, но в потаенных пещерах драгоценные камни сверкают на полу и стенах, как в цветнике. В нашем бессолнечном мире не растут деревья, но я знаю пещеру, по стенам которой, как лозы, вьются золотые жилы, оплетая потолок и спускаясь на пол.
   – Осторожней, светлейший, – предупредил Силк. – Принцесса – толнедрийка, и при виде такого богатства с ней может сделаться припадок.
   – Не нахожу в ваших словах ничего смешного, принц Келдар, – ледяным голосом сказала Се'Недра.
   – Я полон раскаяния, ваше императорское высочество, – лицемерно извинился он с нарочито-церемонным поклоном.
   Против воли принцесса рассмеялась. Востроносый маленький драсниец был настолько забавен, что долго сердиться на него она не могла.
   – Ты будешь моей возлюбленной внучкой, принцесса, – говорил ей Горим. – Мы будем вместе бродить вдоль наших молчаливых озер и исследовать давно забытые пещеры. Мы будем говорить. Внешний мир мало знает об алгосах. Быть может, ты первая из всех чужестранцев сможешь нас понять
   Се'Недра с чувством ухватилась за дряблую старческую руку. Какой все-таки милый старичок.
   – Сочту за честь, светлейший Горим, – сказала она совершенно искренне.
   Ночь они провели в уютных постелях в пирамидальном доме Горима – хотя понятия «день» и «ночь» мало что означали в этом странном подземном мире. На следующее утро несколько алгосов привели в пещеру Горима лошадей – видимо, они шли более длинной дорогой, решила Се'Недра, – и друзья ее начали готовиться к отъезду. Принцесса сидела в сторонке, заранее чувствуя себя очень одинокой. Переводя взгляд с одного спутника на другого, она старалась запечатлеть в памяти их лица. Когда она наконец посмотрела на Гариона, взор ее затуманился.
   Она уже начинала о нем тревожиться. Он такой порывистый. Она твердо знала, что, стоит ей выпустить его из виду, он попадет в какую-нибудь беду. Конечно, Полгара будет следить за ним, но это не то. Она вдруг рассердилась на него за все глупости, которые он наделает, и за тревоги, которые доставит ей его безрассудное поведение. Она смотрела на него, желая, чтобы он сделал что-нибудь такое, за что его можно было бы выбранить.
   Она решила, что не выйдет их провожать – не станет одиноко стоять на краю озера, глядя им вслед, но как только они прошли под массивной аркой, решимость ее дрогнула. Не подумавши, она бросилась за Гарионом и схватила его за руку. Удивленный, он обернулся. Она встала на цыпочки, взяла его голову в ладони и поцеловала юношу.
   – Будь осторожен, – велела она, еще раз поцеловала его и в слезах бросилась обратно, оставив его оторопело глядеть ей вслед.

ЧАСТЬ 4

Глава 10

   Несколько дней они шли в темноте. Тусклый светильник, который нес Релг, не освещал дорогу, а только служил ориентиром, за которым приходилось следовать. Темнота давила на Гариона, он то и дело спотыкался на неровном полу и одну руку все время держал вытянутой, чтобы не налететь головой на невидимый камень. Дело было не только в пахнущей затхлостью темноте. Он чувствовал, что гора всем своим весом давит на него сверху и с боков. Юноше казалось, что он замкнут, замурован в сплошном камне. Он постоянно боролся с подступающей паникой и часто сжимал зубы, чтобы не закричать.
   Казалось, та извилистая дорога, которой вел их Релг, представляет собой бессмысленное блуждание. У одной развилки он сворачивал налево, у другой – направо, но всегда с уверенностью. Они шли по темным пещерам, хранившим воспоминания о былых звуках и бесконечным эхом вторившим прошлому. Единственное, что спасало Гариона от паники, это уверенность Релга.
   В одном месте ревнитель остановился.
   – Что случилось? – резко спросил Силк. В голосе его звучала та самая нарастающая паника, которую ощущал в себе сам Гарион.
   – Здесь я должен прикрыть себе лицо, – ответил Релг.
   На нем были очень странная кольчуга, составленная из заходящих одна на другую металлических пластинок, подпоясанная на талии, и плотный капюшон, который оставлял открытым только лицо. На поясе у него висел тяжелый изогнутый нож, один вид которого леденил Гариону кровь. Релг вытащил из-под кольчуги кусок материи и закрыл им лицо.
   – Зачем это? – спросил Дерник.
   – В следующей пещере выходит на поверхность кварцевая жила, – сказал ему Релг. – Она отражает солнечный свет, который проникает сверху. Блеск очень яркий.
   – Как вы будете с завязанными глазами показывать путь? – заволновался Силк.
   – Материя не очень плотная. Я отлично вижу сквозь нее. Идем.
   Они обошли угол галереи, и Гарион увидел впереди свет. Он насилу сдержался, чтобы не броситься к нему бегом. Они шли вперед; лошади, которых вел за собой Хеттар, звонко стучали копытами по каменному полу. Пещера была очень большая, вся лучащаяся мерцающим хрустальным светом. Кварцевая жила, освещавшая пещеру, шла по потолку. Оттуда же свисали огромные каменные сосульки, другие поднимались с полу навстречу им. Посреди пещеры было небольшое озерцо, и по нему расходились круги от крошечного водопадика в дальнем конце. Вода журчала, как маленький серебряный колокольчик, и звук этот эхом отдавался от стен, сливаясь с эхом от еле слышного пения алгосов далеко позади. Многоцветие пещеры ослепило Гариона. Кристаллы горного хрусталя разлагали свет на радужные цвета, сиявшие по всей пещере. Гарион вдруг поймал себя на несуразной мысли, что хотел бы показать эту изумительную пещеру Се'Недре.
   – Быстрее, – торопил их Релг, прикрывая ладонью и без того завязанные глаза.
   – Почему бы нам не сделать здесь привал? – предложил Бэйрек. – Нам уже пора отдохнуть, а место замечательное.
   – Худшее место в пещерах, – сказал Релг. – Поторопимся.
   – Может, тебе и нравится темнота, – сказал Бэйрек, – но мы все ее не любим. – Он оглядел пещеру.
   – Закрой глаза, глупец, – приказал Релг.
   – Мне не нравится твой тон, дружище.
   – Иначе ты ослепнешь, как только мы отсюда выйдем. Твоим глазам понадобилось два дня, чтобы привыкнуть к темноте. Если ты останешься здесь надолго, то потеряешь зрение.
   Бэйрек секунду пристально глядел на алгоса, потом фыркнул и кивнул.
   – Извини, – сказал он, – я не понял. – Он протянул руку, чтобы примирительно хлопнуть Релга по плечу.
   – Не трогай меня! – отпрянул Релг.
   – В чем дело?
   – Не трогай меня – никогда. – Релг торопливо прошел вперед.
   – Что это с ним? – спросил Бэйрек.
   – Он не хочет, чтобы ты его осквернял, – объяснил Белгарат.
   – Осквернял его? Осквернял?
   – Он очень печется о своей чистоте. Ему кажется, что любое прикосновение его пачкает.
   – Пачкает? Да он грязен, как свинья.
   – Это другая грязь. Идем.
   Бэйрек поплелся в конце, бормоча и брызгая слюной от обиды.
   Они вошли в еще одну темную галерею, и Гарион с тоской обернулся на светящуюся пещеру позади. Они зашли за угол – свет погас.
   В этой бормочущей тьме невозможно было сохранять счет времени. Они шли и шли, спотыкаясь, иногда останавливались, чтобы поесть и поспать, однако сновидения Гариона посещали тревожные – ему снилось, что гора рушится на него. Он уже не надеялся снова увидеть небо, когда щеки его вдруг коснулось легкое дуновение ветерка. Насколько он мог судить, прошло шесть дней с тех пор, как они покинули тускло освещенные пещеры алгосов и вступили в царство вечной ночи. Сначала он подумал, что теплое дуновение ему померещилось, потом уловил запах листьев и цветов и понял, что где-то впереди выход.
   Теплое дуновение ощущалось все явственнее, запах травы наполнил галерею. Они шли вверх, тьма понемногу рассеивалась. Казалось, они идут от вечной ночи к первому в истории мира утру. Лошади, которые понуро плелись в конце процессии, учуяли свежий воздух и оживились. Релг, напротив, шел все медленнее и медленнее. Наконец он совсем остановился. Его кольчуга звенела: он дрожал, собирая силы перед тем, что ждало его впереди. Он снова замотал лицо тряпицей, лихорадочно, почти умоляюще бормоча что-то по-алгосски. Прикрыв лицо, он двинулся вперед, волоча ноги.
   Вот наконец вспыхнул и долгожданный свет. Выход из пещеры был неровным, заросшим кустарником. Звонко застучав копытцами, жеребенок, несмотря на сдерживающий окрик Хеттара, выскочил вперед и вырвался наружу.
   Белгарат почесал ус и прищурился вслед малышу.
   – Когда мы разделимся, тебе лучше взять жеребенка и его мать с собой, – сказал он Хеттару. – Он несколько несерьезен, а Ктол Мергос – очень серьезное место.
   Хеттар кивнул.
   – Я не могу, – вдруг объявил Релг, поворачиваясь спиной к свету и прижимаясь к стене. – Я не могу.
   – Конечно, ты можешь, – сказала тетя Пол успокаивающе. – Мы выйдем медленно, так что ты будешь привыкать потихоньку.
   – Не прикасайся ко мне, – сказал Релг, как в забытьи.
   – Мы с ним еще наплачемся, – буркнул Бэйрек.
   Гарион и все остальные, движимые стремлением к свету, торопливо вышли из пещеры. Раздвинув кусты, они заморгали и прикрыли руками глаза. Свет поначалу ослепил Гариона, но постепенно к нему вернулась способность видеть. Пещера открывалась на каменистый склон. Позади них, белая на фоне голубого неба, сверкала в лучах утреннего солнца снежная вершина Алголанда, впереди, как море, расстилалась огромная равнина. Желтая осенняя трава колыхалась на ветру длинными, пологими волнами. Долина уходила к горизонту, и Гарион чувствовал себя так, словно очнулся от кошмарного сна.
   Позади них, у самого устья пещеры, спиной к свету, стоял на коленях Релг, молился и бил себя в грудь кулаками.
   – Теперь что он делает? – осведомился Бэйрек.