Эддингс Дэвид. В поисках камня

   Толнедрийский легионер в начищенной кирасе и шлеме с перьями выехал из-за пологого изгиба улицы. Он казался таким же реальным, как стены домов. Меч его был обагрен кровью, лицо застыло в жестокой усмешке, глаза горели безумием.
   Повсюду валялись изрубленные тела, повсюду текла кровь. Вой перешел в истошный вопль: призрачное представление, казалось, движется к своей ужасной развязке.
   Спиральная улица вывела их наконец на широкую круглую площадь в центре Мар Амона. Ледяной ветер бушевал в горящем городе, жуткий звук мечей, разрубающих мясо и кости, наполнил все сознание Гариона. Стало еще темнее.
   Призрачные трупы бесчисленных марагов устилали мостовую, над ними клубился густой дым. Но то, что находилось посреди площади, не было иллюзией. Колоссальная фигура, казалось, лучилась своей ужасающей реальностью, бытием, которое никоим образом не зависело в своем существовании от сознания наблюдателя. На руках она держала тельце убитого ребенка, каким-то образом олицетворявшего всех мертвецов призрачного Марагора. Лицо колосса, склонившегося над детским телом, было искажено нечеловеческим горем. Он-то и выл, и Гарион, даже в спасительной полудреме, защищающей его рассудок, почувствовал, как волосы у него встают дыбом.
   Господин Волк сморщился и слез с лошади. Старательно переступая через призрачные тела, он приблизился к громадному существу.
   – Владыка Мара, – с почтительным поклоном обратился он.
   Мара завыл.
   – Владыка Мара, – снова сказал Волк. – Не с легким сердцем я тревожу тебя в твоем горе, но мне надо поговорить с тобой.
   Огромное лицо скривилось, и большие слезы покатились по щекам бога. Не отвечая, Мара протянул вперед детское тело, поднял лицо и завыл.
   – Владыка Мара! – снова позвал Белгарат, на этот раз настойчивее.
   Мара закрыл глаза и опустил голову, рыдая над телом ребенка.
   – Это бесполезно, отец, – сказала старику тетя Пол. – Когда он в таком состоянии, его ничем не проймешь.
   – Оставь меня, Белгарат, – рыдая, выговорил Мара. Его мощный голос гулко прокатился в мозгу Гариона. – Оставь меня с моим горем.
   – Владыка Мара, приблизился день исполнения пророчеств, – сказал Волк.
   – Что мне до того? – рыдал Мара, крепче прижимая к себе детское тельце. – Разве пророчество вернет мне моих загубленных детей? Оставь меня в покое.
   – Судьба мира зависит от событий, которые произойдут весьма скоро, владыка Мара, – настаивал господин Волк. – Королевства Запада и Востока сойдутся на последний бой, и Торак Одноглазый, твой окаянный брат, ворочается во сне и скоро пробудится.
   – Пусть пробуждается, – сказал Мара и припал к телу, которое держал на руках, сотрясаясь от рыданий.
   – Желаешь ли ты оказаться в его власти, о владыка Мара? – спросила тетя Пол.
   – Что мне его власть, Полгара? – отвечал Мара. – Я не оставлю землю моих убиенных детей, и ни бог, ни человек не вторгнутся сюда. Пусть Торак владеет миром, коли желает.
   – Мы можем ехать, отец, – сказала тетя Пол. – Его ничто не тронет.
   – Владыка Мара, – сказал господин Волк рыдающему богу, – мы привезли пред твои очи орудия пророчества. Неужели ты не благословишь их, прежде чем мы уедем?
   – У меня не осталось благословений, Белгарат, – отвечал Мара, – только проклятия для жестоких детей Недры. Забирай этих чужестранцев и уезжай.
   – Владыка Мара, – твердо сказала тетя Пол. – В исполнении пророчества и тебе отведена роль. Неумолимая судьба, управляющая нами, управляет и тобой. Каждый должен выполнить предначертанное ему от начала времен, ибо в день, когда пророчество исполнится не так, разрушится мир.
   – Пусть разрушается, – простонал Мара. – Ничто уже не радует меня в нем, так что пусть гибнет. Горе мое вечно, и я не отрекусь от него, пусть даже ценою этому будет разрушение всего созданного. Забери детей пророчества и удались.
   Господин Волк обреченно поклонился и вернулся к остальным. На лице его было написано безнадежное отвращение.
   – Подожди! – взревел вдруг Мара. Призрачный город задрожал и исчез. – Кто это? – спросил бог.
   Господин Волк быстро повернулся к нему.
   – Что сделал ты, Белгарат? – Мара внезапно выпрямился во весь свой громадный рост. – И ты, Полгара? Или горе мое для вас теперь лишь повод для насмешки? Неужели горем моим вздумали вы меня попрекать?
   – Владыка! – Тетя Пол опешила от этого внезапного гнева.
   – Чудовищно! – ревел Мара. – Чудовищно! – Его громадное лицо исказилось гневом. В ярости он шагнул к ним и остановился прямо перед лошадью принцессы Се'Недры. – Я растерзаю твою плоть! – закричал он ей. – Я наполню твой мозг червями безумия, о дочь Недры! Я погружу тебя в муки и ужас до скончания твоих дней!
   – Оставь ее в покое! – резко сказала тетя Пол.
   – О нет, Полгара! – взревел он. – На нее падет вся тяжесть моего гнева! – Его страшные пальцы потянулись к ничего не сознающей принцессе, но она смотрела сквозь него невидящим взглядом.
   Мара зашипел от досады и повернулся к господину Волку.
   – Обманули! – взвыл он. – Ее мозг спит.
   – Они все спят, владыка Мара, – отвечал Волк. – Угрозы твои против них бессильны. Визжи и вой, пока не обрушатся небеса; она не слышит тебя.
   – Я покараю за это тебя, Белгарат, – прорычал Мара, – тебя и Полгару. Боль и ужас вкусите вы за дерзкое свое оскорбление. Я сгоню сон с этих людей, вторгшихся сюда, и они познают муки и безумие, которые я на них нашлю. – Он делался все огромнее.
   – Довольно, Мара! Стой! – Голос был Гариона, но Гарион знал, что говорит не он.
   Дух Мара повернулся к нему, занеся для удара громадную руку, но Гарион почувствовал, что слезает с лошади и направляется к взбешенному колоссу.
   – На этом кончается твоя месть, Мара, – сказал голос, раздавшийся изо рта Гариона. – Девушка нужна для моего замысла. Ты ее не тронешь. – Гарион внезапно с тревогой понял, что стоит между разгневанным божеством и спящей принцессой.
   – Прочь с дороги, мальчик, или я убью тебя, – пригрозил Мара.
   – Думай головой, Мара, – сказал ему голос, – если она еще не совсем опустела от крика. Ты знаешь, кто я.
   – Я заполучу ее, – ревел Мара. – Я дам ей множество жизней и одну за другой вырву из ее трепещущей плоти.
   – Нет, – отвечал голос, – ты ее не получишь.
   Дух Мара вновь выпрямился, воздев ужасные руки, но в то же время глаза его изучали Гариона – и не только глаза. Юноша вновь ощутил то мощное давление на свой мозг, какое пережил в тронной зале королевы Солмиссры, когда дух Иссы коснулся его. Жуткое узнавание начало проступать в заплаканных очах Мары. Его воздетые руки опустились.
   – Отдай ее мне, – взмолился он. – Возьми остальных и иди, но оставь толнедрийку мне. Умоляю тебя.
   – Нет.
   То, что произошло потом, не было чародейством – Гарион понял это сразу. Звук не походил на тот страшный грохот, который всегда сопровождал чародейство. Нет, ему показалось, что вся сокрушительная мощь сознания Мары обрушилась на него. Сознание внутри его мозга отвечало. Сила его была столь велика, что казалось, ее не вместить и всему миру. Оно не отвечало ударом на удар Мары, ибо такое столкновение взорвало бы мир, но противостояло спокойно и неколебимо его гневному натиску. На кратчайший миг Гарион ощутил сознание внутри своего мозга и в трепете отпрянул от его величия. В этот миг он увидел рождение бесчисленных солнц, раскручивающихся огромными спиралями на бархатной черноте небесного свода; они рождались, собирались в галактики и огромные туманности, и это был лишь миг. И за всем этим Гарион увидел лицо самого времени, увидел его начало и конец в одной ужасающей вспышке. Мара отшатнулся.
   – Я должен покориться, – сказал он хрипло. Затем он вдруг поклонился Гариону, и его гневное лицо странным образом смирилось. Потом он отвернулся и зарыдал, закрыв лицо руками.
   – Горю твоему придет конец, – мягко сказал голос. – Однажды ты вновь обретешь радость.
   – Никогда, – рыдал Мара, – горе мое будет вечным.
   – Вечность слишком длинна, Мара, – отвечал голос, – и только я вижу ее конец.
   Рыдающий бог, не отвечая, двинулся прочь, и раскаты его воплей отдались в развалинах Мар Амона.
   Господин Волк и тетя Пол, оглушенные, смотрели на Гариона в упор. Потом старик заговорил, и в голосе его звучал благоговейный ужас.
   – Неужели это возможно?
   – Не ты ли всегда говорил, что нет ничего невозможного, Белгарат?
   – Мы не знали, что ты можешь вмешиваться непосредственно, – сказала Полгара.
   – Я иногда немного подталкиваю события, иногда немного намекаю. Если вы покопаетесь в памяти, то вспомните кое-какие из этих намеков.
   – Знает ли об этом мальчик? – спросила она.
   – Конечно. Мы немного поговорили об этом.
   – Много ли ты ему сказал?
   – Столько, сколько он может пока понять. Не тревожься, Полгара, я не причиню ему вреда. Теперь он понимает, как это все важно. Он знает, что должен готовиться и что у него мало времени. А теперь, я думаю, вам лучше уехать отсюда. Присутствие толнедрийской девочки доставляет Маре глубокое страдание.
   Тетя Пол, казалось, хотела сказать что-то еще, но взглянула на рыдающего неподалеку бога и, кивнув, двинулась прочь из развалин, увлекая за собой остальных.
   Когда Гарион и господин Волк сели в седла и двинулись следом, старик заговорил:
   – Может быть, мы можем поговорить по дороге. У меня много вопросов.
   – Он ушел, дедушка, – сказал Гарион.
   – Ох, – с явным разочарованием отозвался Волк.
   Солнце уже садилось, когда они остановились заночевать в рощице примерно в миле от Мар Амона. Покинув город, они уже не встречали призраков изуродованных людей. Накормив остальных и уложив их спать, тетя Пол, Гарион и господин Волк уселись у маленького костерка. С тех пор как после разговора с Марой другое сознание оставило его, Гарион все глубже и глубже погружался в сон.
   – Можем мы поговорить с... с другим? – спросил Волк с надеждой.
   – Его здесь сейчас нет, – отвечал Гарион.
   – Значит, он не всегда с тобой?
   – Не всегда. Порой он отсутствует месяцами – иногда даже дольше. На этот раз он пробыл долго – с тех самых пор, как сгорел Эшарак.
   – Когда он с тобой, где он именно? – спросил старик с любопытством.
   – Здесь, – Гарион постучал себя по голове.
   – Ты бодрствовал с тех самых пор, как мы въехали в Марагор? – спросила тетя Пол.
   – Не то чтобы бодрствовал, – отвечал Гарион. – Часть меня спала.
   – Ты видел призраков?
   – Да.
   – Но они тебя не пугали?
   – Нет. Некоторые удивляли, от других мне становилось тошно.
   Волк быстро посмотрел на него.
   – Теперь бы тебе не стало тошно, так ведь?
   – Нет. Наверное, не стало бы. Правда, сперва я действительно что-то такое чувствовал, но теперь перестал.
   Волк внимательно посмотрел на огонь, словно подыскивая слова для следующего вопроса.
   – Что этот другой в твоей голове сказал тебе, когда вы беседовали?
   – Он сказал: что-то случилось давно, чему не следовало случаться, а я должен это исправить.
   Волк издал короткий смешок.
   – Лаконично сказано, – заметил он. – Объяснил он, как это произойдет?
   – Он не знает.
   Волк вздохнул.
   – Я надеялся, что мы получили небольшое преимущество, но похоже, это не так. Оба пророчества остаются в силе.
   Тетя Пол посмотрела на Гариона в упор.
   – Как ты думаешь, когда ты проснешься, ты сможешь это вспомнить?
   – Полагаю, да.
   – Тогда слушай внимательно. Есть два пророчества, и оба ведут к одному и тому же событию. Гролимы и прочие энгараки следуют одному, мы – другому. Пророчества эти имеют разное завершение.
   – Ясно.
   – Ничто в одном пророчестве не исключает ничего из содержащегося в другом до того, как они соединяются в этом событии, – продолжала она. – Дальнейший ход дела будет зависеть от того, что именно произойдет. Одно из пророчеств сбудется, другое – нет. Все, что случилось уже, и все, что случится еще, сойдется в этой точке и станет едино. Ошибка будет исправлена, и Вселенная двинется по тому или иному пути, как если бы только этим путем все шло изначально. Единственная разница состоит в том, что нечто очень важное не произойдет, если мы потерпим крах.
   Гарион кивнул. Он внезапно почувствовал сильную усталость.
   – Белдин называет это теорией конвергентных судеб, – сказал господин Волк. – Две равновероятные возможности. Белдин иногда бывает очень высокопарен.
   – Это не столь уж редкая слабость, – сказала ему тетя Пол.
   – Я бы очень хотел поспать, – сказал Гарион.
   Волк и тетя Пол переглянулись.
   – Очень хорошо, – сказала тетя Пол. Устроив его поуютнее и укрыв одеялом, она положила холодную руку ему на лоб.
   – Спи, мой Белгарион, – прошептала она.
   И он уснул.

ЧАСТЬ 2

Глава 7

   Когда они проснулись, то увидели, что стоят, взявшись за руки, в кружок. Се'Недра держала Гариона за левую руку, Дерник – за правую. Сознание Гариона постепенно возвращалось к нему по мере того, как уходил сон. Дул сильный холодный ветер, ярко светило утреннее солнце. Прямо перед ними вздымались желтовато-коричневые склоны холмов, мертвая равнина Марагора лежала позади.
   Силк, проснувшись, опасливо озирался по сторонам.
   – Где мы? – спросил он быстро.
   – На южной окраине Марагора, – сказал ему Волк. – Примерно в восьмидесяти лигах к востоку от Тол Рейна.
   – Как долго мы спали?
   – Около недели.
   Силк продолжал озираться, пытаясь осмыслить пройденное время и расстояние.
   – Думаю, это было необходимо, – заметил он наконец.
   Хеттар тут же пошел посмотреть лошадей, Бэйрек двумя руками растирал шею.
   – Такое чувство, будто я спал на куче камней, – пожаловался он.
   – Походи немного, чтобы восстановить кровообращение, – посоветовала тетя Пол.
   Се'Недра по-прежнему держала Гариона за руку, и он раздумывал, стоит ли ей об этом сказать. Ладошка у нее была маленькая и теплая, и держать ее показалось ему даже приятным. Он решил ничего не говорить.
   Хеттар вернулся нахмуренный.
   – Одна из кобыл – жеребая, Белгарат, – сказал он.
   – Долго ей еще? – спросил Волк, вскидывая на него глаза.
   – Трудно сказать наверняка, но не больше месяца. Это будет ее первый.
   – Мы можем снять с нее тюки и разделить груз между остальными, – предложил Дерник. – Все будет в порядке, если ей не придется ничего нести.
   – Может быть, – с сомнением отвечал Хеттар.
   Мендореллен вглядывался в желтеющие холмы впереди.
   – За нами следят, Белгарат, – сказал он мрачно, указывая на тоненькие дымки, поднимающиеся к синему утреннему небу.
   Господин Волк сощурился, и лицо у него вытянулось.
   – Золотоискатели, наверное. Они вьются у границ Марагора, как стервятники над дохлой коровой. Глянь-ка, Пол.
   Но тетя Пол уже обратила на холмы отрешенный взор.
   – Аренды, – сказала она, – сендары, толнедрийцы, двое драснийцев. Не очень светлые.
   – Мерги есть?
   – Нет.
   – Обычный сброд, – заметил Мендореллен, – им не удастся задержать нас надолго.
   – Я желал бы по возможности избежать столкновения, – сказал ему Волк. – Эти случайные стычки опасны и ни к чему хорошему не ведут. – Он сердито потряс головой. – Хотя, боюсь, нам все равно не удастся убедить их, что мы не вывезли из Марагора золото, так что от столкновения не уйти.
   – Если они хотят золота, почему бы им его не дать? – сказал Силк.
   – У меня его нет, Силк, – отвечал старик.
   – Не обязательно ему быть настоящим, – сказал Силк, сверкая глазами.
   Он подошел к одной из вьючных лошадей, достал из тюка несколько больших кусков полотна и быстро нарезал их на квадраты примерно по пол-аршина каждый. На один из квадратов он насыпал две пригоршни гравия, поднял углы и перевязал бечевкой, так что получился увесистый узелок. Он подбросил его на руке.
   – Ну что скажете, похоже на мешочек с золотом?
   – Опять он что-то задумал, – сказал Бэйрек. Силк самодовольно ухмыльнулся и быстро изготовил еще несколько узелков.
   – Я поеду впереди, – сказал он, приторачивая мешочки к седлам. – Езжайте за мной и не вмешивайтесь, когда я буду говорить. Сколько их там, Полгара?
   – Около двадцати, – отвечала она.
   – Тогда все будет отлично, – уверенно объявил он. – Едем?
   Они сели на коней и двинулись к устью сухого лога, открывавшемуся на равнину. Силк ехал впереди, стреляя по сторонам глазами. Как только они въехали в лощину, Гарион услышал громкий свист и увидел какое-то движение впереди. Склоны у лощины были крутые. Ему сделалось неуютно.
   – Мне нужно более или менее открытое место, где можно было бы развернуться, – сказал Силк. – Сюда. – Он указал подбородком на чуть более пологий отрезок склона. – Ну, – выкрикнул он резко. – Скачем!
   Они поскакали за ним по склону лощины; гравий посыпался из-под лошадиных копыт, и в воздухе поднялось облако желтой пыли. Из зарослей терновника в дальнем конце лощины послышались разочарованные крики. Несколько оборванцев выскочили из кустов и бросились наперерез, спотыкаясь в высокой, по колено, траве. Впереди, размахивая ржавым мечом, бежал человек с черной бородой. Мендореллен без колебания поехал прямо на него. Бородач завыл, перекатываясь под копытами огромного боевого скакуна.
   Выбравшись из лощины, путники сгрудились потеснее.
   – Годится, – сказал Силк, оглядываясь по сторонам. – Мне нужно только, чтобы у них было довольно времени подумать о возможных последствиях. Я определенно хочу, чтобы они задумались о последствиях.
   В них со свистом полетела стрела. Мендореллен почти небрежно отбил ее щитом.
   – Стойте! – прокричал один из нападающих. Это был тощий рябой сендар в грязной зеленой рубахе и с перевязанной ногой.
   – Кто это говорит? – прокричал Силк с вызовом.
   – Я – Кролдор, – торжественно объявил человек с забинтованной ногой. – Разбойник Кролдор. Вероятно, вы обо мне слышали.
   – Что-то не доводилось, – любезным тоном сказал Силк.
   – Оставьте нам золото и женщин, – приказал Кролдор. – Тогда я, может быть, и пощажу вас.
   – Если вы уйдете с дороги, может быть, мы вас пощадим.
   – У меня пятьдесят человек, – угрожающе объявил Кролдор. – Все, как и я, отчаянные ребята.
   – Двадцать, – поправил Силк. – Беглые рабы, трусливые земледельцы, мелкие воришки. Мои люди – опытные воины. Мало того, мы на конях, а вы – пешие.
   – Оставьте золото, – настаивал самозваный разбойник.
   – Почему бы вам не взять его самим?
   – За мной! – рявкнул Кролдор и шагнул вперед. Двое других бандитов двинулись было следом, но остальные не тронулись с места, опасливо поглядывая на Мендореллена, Бэйрека и Хеттара. Пройдя несколько шагов, Кролдор понял, что его люди за ним не идут. Он остановился и обернулся. – Трусы! – заорал он в гневе. – Если мы не поторопимся, сюда подоспеют остальные. Нам вообще ничего не достанется.
   – Вот что я скажу тебе, Кролдор, – сказал Силк. – Мы торопимся, а золота у нас столько, что увезти его все нам будет тяжеловато. – Он отвязал от седла один из мешочков с гравием и выразительно им потряс. – Вот. – Он небрежно бросил мешочек на траву. Потом отвязал второй и бросил рядом с первым. По его знаку остальные побросали свои мешочки в быстро увеличившуюся кучу. – Так вот, Кролдор, – продолжал Силк, – девять мешочков отличного желтого золота вы можете получить без драки. Если хотите больше, вам придется заплатить за него кровью.
   Бандиты за спиной Кролдора переглянулись и двинулись в стороны от него, не сводя алчных взоров с груды мешочков в высокой траве.
   – Твои люда вспомнили, что они смертны, Кролдор, – сухо сказал Силк. – Здесь достаточно золота, чтобы сделать их всех богатыми, а богатые люди не рискуют понапрасну.
   Кролдор посмотрел на него в упор.
   – Я этого не забуду, – прорычал он.
   – Конечно, – отвечал Силк. – Ну, мы поехали. Советую вам убраться с дороги.
   Бэйрек и Хеттар подъехали к Мендореллену, и все трое медленно и угрожающе двинулись шагом.
   Разбойник Кролдор стоял до последнего, потом с ругательствами отскочил в сторону.
   – Едем! – скомандовал Силк.
   Они пришпорили коней и поскакали галопом. Позади них разбойники гурьбой бросились к сваленным в кучу полотняным мешочкам. Почти сразу началась гнусная свалка, и трое оказались на земле раньше, чем был развязан хоть один мешочек. Когда бандиты наконец добрались до содержимого, всадники отчетливо услышали позади яростные вопли.
   Проскакав пару миль, они остановились. Бэйрек смеялся.
   – Бедный Кролдор, – хохотнул он. – Ну и негодяй же ты, Силк.
   – Я внимательно изучал темные стороны человеческой природы, – невинно заметил Силк. – Как правило, я нахожу способ обратить их себе на пользу.
   – В том, что случилось, они обвинят Кролдора, – заметил Хеттар.
   – Знаю. В конце концов это одна из опасностей, подстерегающая вожака.
   – Они могут даже убить его.
   – Искренне на это надеюсь. Буду глубоко разочарован, если они этого не сделают.
   Остаток дня они ехали по желтым предгорьям. Заночевали в маленькой укромной расщелине, где можно было разжечь костер, не привлекая внимания многочисленных в этих краях разбойников. На следующее утро выехали рано и к полудню оказались уже в горах. Они ехали меж скалистых уступов в густом еловом лесу. Воздух был прян и свеж. Хотя в предгорьях еще стояло лето, здесь уже сказывалось приближение осени. Подлесок начал облетать, в воздухе висела едва уловимая туманная дымка, и по утрам, просыпаясь, они видели на земле иней. Тем не менее погода стояла ясная, и дорога доставляла им одно удовольствие.
   И вот, когда они ехали по горам уже больше недели, однажды после полудня с запада нанесло тучи, и ударил мороз. Гарион вытащил из вьючной сумы плащ, закутался в него и ехал, дрожа. Становилось все холоднее.
   Дерник поднял лицо и потянул носом воздух
   – Еще до утра пойдет снег, – объявил он.
   Гарион и сам чувствовал приближение снегопада. Он угрюмо кивнул.
   – Я знал, что этим кончится, – проворчал господин Волк, потом, пожав плечами, добавил: – Ладно. Для всех нас это не первая зима.
   Когда на следующее утро Гарион высунул нос из палатки, он увидел на земле дюймовый слой снега. Беззвучно падали мягкие хлопья, скрывая от взгляда все, что было дальше чем за сотню шагов. Воздух был холодный, лошади, казавшиеся на заснеженной земле очень темными, переступали ногами и прядали ушами, чувствуя на себе прикосновение снежных хлопьев. Изо рта у них валил пар.
   Се'Недра выскользнула из палатки, которую делила с тетей Пол, и взвизгнула от восторга. Снег, понял Гарион, редкость в Тол Хонете, и маленькая принцесса в детской радости запрыгала под кружащимися хлопьями. Он снисходительно улыбался, пока метко нацеленный снежок не угодил ему в голову. Тогда он погнался за ней, забрасывая снежками, а она мелькала между деревьями, смеясь и визжа. Наконец он догнал ее и намеревался умыть пригоршней снега, но она бурно обвила его руками и поцеловала, ткнувшись в щеку маленьким холодным носиком. На ресницах у нее лежал снег. Всю глубину ее коварства он осознал лишь в ту секунду, когда она высыпала ему за воротник полную горсть снега. Тут Се'Недра вырвалась и побежала к палаткам, оглушительно хохоча, пока он пытался вытрясти из рубашки быстро тающий снег.
   К полудню подтаяло, белые хлопья сменились мелким моросящим дождем. Они ехали по узкому ущелью, под копытами было слякотно, с елок капало, внизу по камням бурным потоком неслась вода.
   Наконец господин Волк приказал остановиться.
   – Мы приближаемся к границе Ктол Мергоса, – сказал он. – Думаю, нам пора принять некоторые предосторожности.
   – Я поеду впереди, – быстро предложил Хеттар.
   – Не думаю, чтобы это было удачным решением, – отвечал Волк. – Ты склонен забываться при виде мергов.
   – Тогда я, – сказал Силк. Он накинул капюшон, но с кончика его длинного острого носа капала вода. – Я поеду примерно в полумиле впереди и буду начеку.
   Волк кивнул.
   – Если что увидишь, свистни.
   – Хорошо. – Силк рысью двинулся вперед. Ближе к вечеру совсем похолодало, камни и деревья покрылись ледяной коркой. Путники обогнули большой скальный выступ и увидели поджидавшего их Силка.
   – До темноты еще около часа, – сказал он. – Как, по-вашему, ехать нам дальше или спуститься в расщелину и заночевать?
   Господин Волк, сощурясь, посмотрел на небо и на горы впереди. Крутой склон был покрыт чахлыми деревцами, выше которых уже ничего не росло.
   – Надо перевалить на другую сторону. Это всего мили две. Едем.
   Силк кивнул и снова поехал вперед.
   Они перевалили через гребень и заглянули в глубокое ущелье, отделявшее их от вершины, которую они миновали два дня назад. Дождь к вечеру утих, и Гарион ясно видел противоположный склон ущелья. До него было не больше полумили, и он заметил там какое-то шевеление.
   – Что это? – указал Гарион.
   Господин Волк стряхивал с бороды лед.
   – Я этого боялся.
   – Чего?
   – Это олгроты.
   С дрожью отвращения Гарион вспомнил козлолицых обезьян, напавших на них в Арендии.
   – Может, нам лучше убраться отсюда поскорее? – спросил он.
   – Им никак сюда не попасть, – отвечал Волк. – Ущелье не меньше мили шириной. Однако гролимы спустили своих зверюг. Это нам стоит иметь в виду. – Он знаком велел продолжать путь.