Эддингс Дэвид. Вор и Книга Демона

   — Можешь не объяснять, — ответил Альтал. Он бросил взгляд на Бхейда. — Впрочем, он, кажется, не слишком-то переживает.
   — Вот об этом я и говорю, Альтал. Он должен переживать. Он только что потерял очень близкого друга, а затем совершил нечто абсолютно недозволенное. Меня немного беспокоит это отсутствующее выражение на его лице. Я бы некоторое время не подпускал его к острым предметам.
   — Он не станет делать ничего такого, — с усмешкой проговорил Альтал.
   — Возможно, если только он в полном рассудке. Но мне кажется, что сейчас он далеко не в своем уме.
   — Я присмотрю за ним, — согласился Альтал. — А теперь давай-ка уберем эти трупы с глаз долой. Потом, я думаю, мы с Элиаром отведем Бхейда обратно в Дом и передадим в руки Эмми.
   — Так будет лучше, — согласился Халор.
 
   — Возможно, это займет какое-то время, — устало сказал лорд Дхакан два дня спустя, когда все они собрались в тронном зале Андины. — Мы не давали почти никаких объяснений членам суда, пока эта дикарка не ворвалась в Остос.
   — Но мы не могли, Дхакан, — сказала Андина со своего трона. — Здесь все буквально кишело шпионами.
   — Теперь уже нет, — пробормотала Лейта.
   — К несчастью, это тоже способствовало вспышке недовольства, — подчеркнул Дхакан. — Не сомневаюсь, что они все получали деньги от врагов, но то, что в тюрьме вместе с лакеями и конюхами оказались высокопоставленные члены двора, бросает на весь судебный процесс тень произвола, к тому же многие аресты произведены без реальных на то оснований.
   Дхакан устало провел рукой по лицу.
   — Я не сомневаюсь в том, что Лейта правильно определила вражеских агентов, но ни один суд не примет это в качестве доказательства, — вздохнул он.
   — Ты устал, Дхакан? — сочувственно спросила Андина.
   — Да, моя эрайя, я немного утомился, — признался он. — Здесь была такая кутерьма.
   — Может быть, поешь, а потом приляжешь поспать?
   — Но у меня еще столько дел, — возразил он.
   — Дела подождут. Иди спать, Дхакан.
   — Но…
   Она встала с трона.
   — Отправляйся к себе в комнату! Немедленно! — приказала она, указывая на дверь.
   — Слушаюсь, мамочка, — ответил он, слабо улыбнувшись. Затем повернулся и поплелся к двери.
   — Обожаю этого старика, — нежно произнесла Андина.
   — Никогда бы не догадалась, — сказал Лейта.
   Тут в тронный зал Андины вошли Элиар и Гер.
   — В Поме все закончилось, — доложил Элиар. — Твенгор выкурил войска противника из города, а там уж на них навалились Креутер с Дрейгоном.
   — А где Халор? — спросил Альтал.
   — Он просто прилип к этому окну, — ответил Гер. — Его оттуда не оттащишь даже лошадиной упряжкой.
   — Он попросил меня сразу вернуться, — добавил Элиар, — на случай, если ему понадобится воспользоваться дверями. Я должен сказать тебе, что Твенгор скоро придет сюда за деньгами. Сержант считает, что после того, как Креутер и Дрейгон покончат с делами в Кейдоне и Маворе, нам следовало бы устроить собрание.
   — Неплохая мысль, — согласился Альтал. — А как там Бхейд?
   — Он очень много спал, — ответил Гер. — Эмми говорит, что это для него лучший способ успокоиться.
   — Но он ведь поправится? — с волнением в голосе спросила Лейта.
   — Он ведет себя несколько странно, когда Эмми позволяет ему проснуться, — сказал ей Гер. — Он говорит о чем-то таком, чего я не понимаю. Эмми дает ему высказаться, пока он ест, а затем снова усыпляет. Не волнуйся, Лейта. Эмми не допустит, чтобы он остался таким странным. Она его починит, даже если для этого ей придется разобрать его на части и снова собрать.
   Лейта вздрогнула.
   — Что за жуткая мысль.
   — Ты же знаешь нашу Эмми, — сказал ей Гер.
 
   Горожане, бежавшие при подходе войск Гелты, снова потянулись в город, и жизнь в Остосе практически вернулась в нормальное русло, когда к главным воротам прибыл вождь Твенгор в сопровождении герцога Бхердора. Альтал был несколько удивлен, увидев, что Твенгор по-прежнему избегал общения с крепким элем.
   — А где Халор? — спросил густобородый вождь, после того как Альтал с ним рассчитался.
   — Он уехал — по делу, — уклончиво ответил Альтал.
   — Он часто бывает в разъездах.
   — Ему нужно вести крупную войну.
   — Именно об этом я и хотел с ним переговорить. Он много кричал о том, что собирается оставить в Кантоне какие-то постоянные войска, после того как мы хорошенько потреплем их армию. Раз уж я все равно иду домой в ту сторону, то подумал, что, может быть, нам с ним стоит потолковать.
   — Вероятно, не помешает. Я смотрю, вы привезли с собой герцога Бхердора.
   Твенгор кивнул.
   — Он хороший парнишка, но настолько наивный, что городские торговцы сумели надуть его с налогами. Теперь же, когда Пома лежит в развалинах, ему придется все начинать с нуля. Я сказал ему, что все пойдет немного быстрее, если он на первых порах будет отдавать распоряжения из Остоса. Если ему потребуется отстроить Пому заново, ему понадобятся деньги, а значит, налоги. Бхердор хочет, чтобы народ Помы любил его, но если бы я оставил его там, торговцы налетели бы на него, как стая стервятников. Ему нужно время, чтобы научиться быть твердым, а здесь он может получить в этом наилучшую практику.
   — А ты здорово изменился, вождь Твенгор.
   — Ты имеешь в виду, теперь, когда я трезв?
   — Да, и это тоже.
   — Мне было ужасно жаль, когда я услышал о смерти этого рыжеволосого пастуха, — сказал Твенгор. — Те парни из Векти, что работали вместе со мной, были в большом горе. Кто-нибудь с этим все-таки разобрался?
   — Брат Бхейд позаботился об этом.
   — Я говорю не о похоронах, Альтал.
   — Я тоже. Бхейд пронзил мечом того, кто убил Салкана!
   — Священник? — с недоверием переспросил Твенгор. — Я думал, они не должны этого делать.
   — Мне кажется, Бхейд решил, что это особенная ситуация.
   — Мне никогда не понять этих жителей нижних земель, — сказал Твенгор.
 
   Осенний холод уже оголил деревья, когда вражеские армии были выдворены с территории королевства Андины, а герцоги и вожди арумских кланов собрались в Остосе, чтобы обсудить дальнейшие действия.
   — В конце концов все сводится к пополнению запасов продовольствия, — заметил герцог Нитрал, когда они собрались в одно неприветливое утро в зале для совещаний. — Когда на нас напали, выжигание пшеничных полей в центральной Треборее было оправданным, но сейчас, когда приходит зима, по-моему, мы все смотрим на это более здраво.
   — Я могу ответить, — сказал герцог Олкар. — У меня есть немало знакомых среди торговцев зерном в Магу. Не сомневаюсь, что они несколько взвинтят цены, но в Перкуэйне полно пшеницы.
   — Прежде всего нам нужно накормить крестьян, — заявила Андина. — Я не дам своим детям умереть с голоду.
   — Твоим детям? — опешил Элиар.
   — Она говорила с Эмми, Элиар, — предупредил своего Друга Гер, — а ты же знаешь, как Эмми относится к подобным вещам.
   — Вы опустошите казну, моя эрайя, — предостерег лорд Дхакан.
   — Тем хуже. Это крайний случай.
   — Так молвила мать земли Треборейской, — нараспев произнесла Лейта. — Прислушайтесь к ней, дети, иначе она всех вас отправит спать без ужина.
   — Не смешно, Лейта, — оборвала ее Андина.
   — А мне понравилось, — заявил Гер, дерзко улыбаясь Андине.
   — Сейчас в Перкуэйне все находится в некотором беспорядке, — предостерег герцог Нитрал Олкара. — Большинство захватчиков к западу от реки Остос сбежали в Перкуэйн, после того как Креутер и Дрейгон сняли осаду с Мавора, кроме того, там возникли какие-то странные религиозные распри.
   — Они спорят о религии? — в изумлении спросил Твенгор. — Разве это не все равно что спорить о погоде?
   — Иногда перкуэйнцы ведут себя странно, — пожимая плечами, сказал Нитрал. — Из-за того, что они сидят без дела, ожидая, когда вырастет пшеница, у них появляется слишком много времени для праздных раздумий.
   — Торговцы зерном в Магу поклоняются только деньгам, — сказал Олкар. — Мы говорим с ними на одном языке, так что вполне можем поладить друг с другом.
   — Мне кажется, все это приведет к тому, что мы окажемся на голодном пайке, — заметил сержант Халор. — Я знаю, что это против обычаев и против всего, чему нас учили, но, по-моему, нам лучше оседлать коней и сейчас же двинуться на Кантон.
   — Воевать зимой? — с сомнением произнес Колейка Железная Челюсть. — Но это неподходящее время года.
   — Это будет не совсем война, Колейка, — сказал ему Твенгор. — Все наемники, которые воевали на стороне Кантона, сбежали после того, как их побили Креутер и Дрейгон, а сам кантонский эрайо однажды утром на прошлой неделе умер при загадочных обстоятельствах. Нам остается лишь заехать в Кантон по дороге домой в Арум и предложить им сдаться. Мне кажется, они не будут с нами спорить, а вы как думаете?
   — Твенгор дело говорит, джентльмены, — сказал вождь Альброн. — Давайте как можно скорее уйдем из Требореи. — Он слегка улыбнулся. — Не сомневаюсь, что мать земли Треборейской будет ужасно без нас скучать, но если мы начнем здесь шарить по ее погребам, она станет ворчать на нас.
   Леди Астарель, которая сидела рядом с Альброном, толкнула его локтем в бок.
   — Что? — спросил он ее, ласково улыбаясь.
   — Спроси моего дядю, — коротко сказала она. — Сейчас.
   — Сейчас не самый подходящий момент, дорогая.
   — Давай, Альброн, пока не забыл.
   — Может, это следует сделать в более домашней обстановке?
   — Ты что, собираешься хранить это в тайне?
   — Да нет, просто…
   — Тогда давай, Альброн.
   — Хорошо, дорогая. Альброн прокашлялся.
   — Вождь Креутер, — официально обратился он.
   — Да, вождь Альброн, — ответил Креутер. — Чем могу быть полезен?
   На губах светлобородого плакандца играла едва заметная улыбка.
   — Это серьезно, дядя, — одернула его Астарель.
   — Прости, дорогая. Насколько я понимаю, вождь Альброн, у вас ко мне какая-то просьба?
   — Я осмелюсь просить у вас, могущественный вождь, руки вашей племянницы Астарель, — объявил Альброн.
   — Чудесная мысль! — воскликнул Креутер. — Мне бы и за сто лет такое не пришло в голову!
   — Перестань, дядя! — вспыхнула Астарель.
   — Я шучу, дитя мое, — широко улыбаясь, сказал ей Креутер. — А что ты думаешь по этому поводу? Знаешь, ведь все могло быть и хуже. Вождь Альброн не очень хорошо разбирается в лошадях, но, с другой стороны, он тоже не промах.
   — О, — сказала Астарель с озорной улыбкой, — надеюсь, что так.
   — Астарель! — возразил Альброн.
   — Ну что ж, Астарель, — сказал Креутер, — если действительно таково ваше желание, я буду рад оказать вам услугу. Вождь Альброн, я даю вам разрешение жениться на моей племяннице. Все довольны?
   — И тысячу лошадей, полагаю, — в задумчивости произнесла Астарель.
   — Что-то я не совсем понимаю, дорогая, — признался Креутер.
   — Мое приданое, дядя. Мне кажется, тысяча лошадей в самый раз — разумеется, вместе со свадебным платьем.
   — Тысяча? — почти закричал Креутер. — Ты с ума сошла!
   — Но ты же любишь меня, правда, дядя? Или ты просто хочешь от меня избавиться?
   — Конечно, я люблю тебя, Астарель, но тысяча лошадей?..
   — Тогда каждый в Плаканде узнает, насколько я дорога тебе, милый дядюшка Креутер, — нежно пропела она.
   — Это ты ее надоумил, Альброн? — спросил Креутер.
   — Вообще-то я впервые об этом слышу. — Альброн в полном ошеломлении посмотрел на Астарель. — И что мне прикажете делать с тысячью лошадей? — спросил он.
   — Мне все равно, Альброн. Это моя цена. Я не какая-то там бродяжка с улицы.
   Альброн и Креутер беспомощно переглянулись.
   — Да, Астарель, — сказали они почти хором.
 
   На центральную часть Требореи уже опустилась зима, когда королевский отряд выехал из Остоса на север, и над разоренными войной полями неслись холодные и хмурые серые тучи.
   Отряд ненадолго заехал в Мавор, а затем, обогнув озеро, направился в Кейдон.
   — Теперь я вас покину, моя эрайя, — сказал герцог Олкар. — Я буду торговаться с продавцами зерна сколько смогу, но они, без сомнения, попытаются ободрать меня как липку.
   — Боюсь, тут ничего не поделаешь, Олкар, — сказала она. — Мне нужен хлеб для моего народа.
   — Мне кажется, вы оба что-то упустили, — сказал Альтал. — В Кантоне есть хранилища зерна, а там войны не было… пока что. Когда мы возьмем город, зернохранилища станут нашей собственностью. Вы можете упомянуть об этом, когда станете торговаться с этими кровососами в Магу, герцог Олкар. На вашем месте я бы не стал бросаться такими словами, как “крайняя нужда” или “голод”. Лучше говорите о “непредвиденных обстоятельствах” или “возможном ущербе”.
   — Вы наверняка занимались этим когда-то, лорд Альтал? — предположил Олкар.
   — При случае мне действительно удавалось провернуть несколько хитроумных трюков, ваша светлость, — признался Альтал, — и между тем, чем занимаетесь вы, и тем, чем занимался я, разница не слишком велика, верно ведь?
   Олкар неожиданно улыбнулся ему.
   — Предполагается, что это секрет, лорд Альтал, — пожурил он его.
   — У него все получится, Андина, — заверил Альтал эрайю Остоса. Затем вновь посмотрел на Олкара. — Ваша светлость, лучше не усердствуйте с переговорами, — посоветовал он. — Когда мы возьмем Кантон, я быстро осмотрю их зернохранилища и приеду к вам в Магу. Прежде чем бросать деньги на ветер, надо выяснить, как обстоят наши дела на самом деле.
   — Я тоже так думаю, лорд Альтал, — согласился Олкар.
   Прибыв во дворец герцога Олкара, они увидели, что капитаны Гелун и Вендан их уже ждут.
   — Мы вынуждены с прискорбием сообщить вам, что вожди наших великих кланов героически пали во время последней войны, — без тени улыбки объявил великан Вендан.
   — Весь Арум скорбит вместе с тобой, доблестный капитан, — пропел Альброн.
   — Таким образом, мы выполнили все формальности? — спросил капитан Гелун.
   — По-моему, да, — согласился Твенгор. — Но мы не дадим нашей скорби сломить нас, верно?
   — Я вполне могу пережить эту скорбь, — ответил Гелун.
   — А кто займет их место? — напрямик спросил Колейка Железная Челюсть.
   — Боюсь, пока что это не совсем ясно, — сообщил Вендан. — Наследников по прямой линии нет — только какие-то троюродные братья да несколько племянников, вот и все.
   — Есть здесь кто-нибудь, кто умеет произносить речи? — спросил Колейка, оглядывая остальных вождей кланов.
   — Лучше всех это делает Альброн, — предложил Лайвон. — Во всяком случае, он умеет читать, так что сможет прочесть нам какие-нибудь стихи.
   — Что-то я ничего не понимаю, — озадаченно сказала Андина. — Здесь, в Треборее, наследник определяется по линии крови — по кровному родству, так, кажется, это называется.
   — У нас в Аруме все не так строго, мамочка, — сказал Твенгор, чуть улыбнувшись. — В таких ситуациях, как эта, другие главы кланов могут воспользоваться рекомендательным правом. Это ведь нам придется иметь дело с новыми вождями, поэтому наши “пожелания” имеют немалый вес. — Он обратился к своим коллегам. — Будет ли с моей стороны нарушением каких-либо правил, если я предложу в качестве наилучших кандидатов Гелуна и Вендана? — спросил он.
   — Лично я вполне смогу с ними поладить, — согласился Лайвон.
   — Я думал, мы и так уже все решили, — сказал Колейка. — Так значит, все согласны?
   Остальные вожди закивали головами.
   — Я начну готовить свою речь, — сказал Альброн. Он взглянул на капитана Вендана. — А как именно умерли Смеугор и Таури? — спросил он. — Может быть, мне следует вставить это в свое выступление?
   — На вашем месте я бы не стал этого делать, — ответил Вендан. — Это выглядело не особенно приятно. Там был задействован огонь и еще какие-то длинные вертела. — Капитан бросил взгляд на Андину, Лейту и Астарель. — Мне кажется, дамам не стоит слышать подробности, — добавил он.
   — Ах, и правда, — согласился Альброн, — наверное, вы правы. Я представлю все происшедшее в выгодном свете и подам это как “героическую” смерть.
   — Так будет лучше, — согласился капитан Гелун.
   — А где сейчас ваши соплеменники? — спросил Твенгор.
   — У границы, — ответил Вендан. — Я сомневаюсь, чтобы кантонцы собирались что-либо предпринять, но на всякий случай не мешает перестраховаться.
   — Здравая мысль, — одобрительно сказал Твенгор. — Почему бы нам не отправиться туда и не уладить все формальности? После этого мы можем двинуться на Кантон, так что с коронацией будет покончено прежде, чем мы доберемся до дома.
   — О какой коронации ты говоришь, вождь Твенгор? — спросила Андина, озадаченно нахмурив брови.
   — О твоей, мамочка, — сказал он, ласково улыбнувшись. — Мне кажется, было бы неплохо короновать тебя императрицей Требореи — сразу после того, как мы разграбим и сожжем Кантон.
   — Императрицей? — Андина вытаращила от удивления глаза.
   — Звучит неплохо, как по-твоему? — Твенгор хитро улыбнулся.
   — Приветствую тебя, императорское величество, Андина Треборейская! — нараспев произнесла Лейта.
   — Ну что ж, — сказала Андина. — Интересная мысль. — Не грызи ногти, дорогая, — заметила ей Лейта. — Они от этого становятся ужасно некрасивыми.
 
   Надгробная речь вождя Альброна была, прилично случаю печальна и цветиста, в ней не упоминались отвратительные черты характеров почивших в бозе Смеугора и Таури. Затем все вожди кланов и генералы армий по очереди встали и предложили Гелуна и Вендана в качестве “исполняющих обязанности главы” — “пока все не устаканится”.
   — Исполняющий обязанности? — шепнула Лейта на ухо Альталу.
   — На несколько веков или вроде того, — пояснил Альтал. — В Аруме это обычное дело. Дальние родственники не слишком обижаются, когда к титулу нового главы клана добавляется приставка “исполняющий обязанности”. Через несколько поколений она, как правило, отпадает сама собой.
   — Мужчины вообще когда-нибудь становятся взрослыми или нет? — спросила она.
   — Нет, если можно этого избежать.
   В Южном Аруме среди членов обезглавленных ныне кланов происходил бурный обмен мнениями, были даже весьма жаркие споры по поводу терминологии. Формулировка “исполняющий обязанности” окончательно возобладала над термином “временный”, и дело было устроено почти без кровопролития.
   Тогда вождь Альброн снова поднялся, чтобы обратиться к собравшимся кланам.
   — Джентльмены, — объявил он, — у нашей любезной нанимательницы родилось несколько идей, которыми она хотела бы с нами поделиться.
   — Это еще что такое? — спросил Альтал у Лейты.
   — Андина собирается толкнуть речь, папочка, — ответила Лейта. — Тебя это приводит в панический ужас?
   — Лейта, тебе что, обязательно нужно говорить мне “папочка”?
   — Иногда. Видимо, я просто не могу удержаться. Маленькая Андина забралась на брошенную крестьянскую телегу, чтобы высоченные арумцы могли ее видеть.
   — Дорогие друзья, — сказала она своим взлетающим ввысь голосом, — во всем мире нет равных воинам, пришедшим с прекрасных гор Арума, и я потрясена той величайшей победой, которую вы мне подарили. Мои враги сокрушены, и теперь мы идем на Кантон. Я хотела опустошить этот город, но сегодня вы продемонстрировали мне такой пример благоразумия, что я решила пересмотреть этот путь. Мой враг — эрайо Кантона — теперь мертв. Камни кантонских мостовых не сделали мне ничего дурного, а наказывать камни — вряд ли это приведет к чему-то хорошему, верно ведь? — Раздался всеобщий смех. — Имея за своей спиной весь Арум, я могла бы задушить Кантон и навязать его жителям свою волю, но к чему это приведет — кроме того, что разожжет вечную вражду? Сегодня я с изумлением наблюдала за тем, как самые воинственные люди на земле склонились перед разумом и предотвратили возврат к междоусобным войнам былых времен. Я всего лишь глупая девчонка, но урок, который вы преподали мне сегодня, неизгладимо запечатлелся в моем сознании. Поэтому я иду на Кантон не как завоевательница, а как освободительница. Мы не станем жечь Кантон, не будем резать его жителей, не будем грабить город. Нами будет руководить разум — так же, как он руководил вами сегодня во время обсуждений. Я хочу последовать вашему примеру, мои храбрые воины — храбрые вдвойне, ибо отказались сегодня от сражения.
   Смех уже прекратился, и, когда Андина покинула свою импровизированную трибуну, стояла гробовая тишина.
   Тогда поднялся вождь Твенгор.
   — Она нам платит, — напрямик сказал он, — поэтому мы все делаем так, как она того хочет, верно? Если кто-то имеет что-либо против, пусть подойдет ко мне, и мы поговорим. Я объясню ему все… в деталях, если он того пожелает.
   — Отличная речь, — шепнула Лейта.
   — Которая из двух? — спросил ее Альтал.
   — На твой выбор, дорогой папочка, — предложила она. — Насколько я знаю Андину — а я ее хорошо знаю, — она написала обе эти речи. Тебе не кажется, что эпилог Твенгора слишком хорошо подходит к завершению ее речи, чтобы быть простым совпадением?
 
   Ближе к ночи Альтал связался с Двейей.
   — Нам нужно поговорить, Эм, — послал он ей мысленный импульс.
   — Какие-то проблемы? — отозвался ее голос.
   — Я начинаю терять контроль над Лейтой. С каждым днем она становится все более непредсказуемой. Она пытается это скрыть, но понятно, что она безнадежно волнуется о судьбе Бхейда. Как он там?
   — Почти без изменений. Я давала ему выспаться — в общем, заставляла. Но стоит мне разбудить его, и он принимается за старое.
   — Сколько времени прошло?
   — По крайней мере месяц.
   — И он все еще не пришел в себя?
   — Видимо, нет. Он исполнен сознанием вины, Альтал. Он винит себя за смерть Салкана и приходит в ужас от того, что он сделал с Яхагом. Мне совсем не просто пробиться через его прошлое воспитание.
   — Он должен быть способен к действиям, Эм. Перкуэйн вот-вот выйдет из-под контроля, и нам вскоре придется отправиться туда, не так ли?
   — Вероятно.
   — Жители Перкуэйна втягиваются в религиозный конфликт, и над всем этим витает имя “Арган”. А ведь именно Бхейд должен иметь дело с Арганом?
   — Вероятно, да.
   — Тогда ему нужно покончить со всем — и как можно скорее. Если мы потеряем Бхейда, мы потеряем и Лейту. Она самая хрупкая из всех, а без Бхейда она просто сломается.
   — А ты проницательней, чем я думала, любовь моя.
   — В этом нет ничего особенного, Эм. Ты разве не помнишь, что я когда-то зарабатывал себе на жизнь, проникая в замыслы людей? Если ты промедлишь еще несколько дней, то Лейта может разлететься вдребезги, как оконное стекло, от любого громкого шума.
   — Я работаю над этим, милый. В следующий раз, когда ты его увидишь, Бхейд, возможно, будет несколько постаревшим, но пока он здесь, это не имеет значения. Если ему нужны годы, чтобы оправиться от потрясения, я позабочусь, чтобы дать ему эти годы.
 
   Когда Андина во главе своей свиты направилась к дворцу, ворота Кантона стояли открытыми и без стражи, а улицы были безлюдны. Сержант Гебхель, с сожалением вздохнув, провел рукой по своей наголо обритой голове.
   — Мы могли бы награбить здесь целое состояние, — пожаловался он.
   — И продолжить войну, от которой мы и так устали, — напомнил ему Халор.
   — Вождь Гуити будет не слишком рад, когда здесь, в Треборее, вдруг наступит мир.
   — У каждого в жизни бывают черные полосы, сержант, — торжественно сказала ему Лейта.
   — Я это заметил, — ответил Гебхель, — Гуити просто почернеет и обрушится на меня грозой, когда я скажу ему, что войны в Треборее закончились.
   Сержант Халор отрядил несколько взводов солдат, чтобы как следует обшарить дворец в поисках каких-нибудь потайных комнат со спрятавшимися там вооруженными людьми и созвать в тронный зал оставшихся придворных, “для переговоров с Освободительницей”.
   — А, лорд Эйдру, — поприветствовал Дхакан пожилого придворного, который боязливо отошел к стене, когда величественная Андина в сопровождении своей свиты вошла в тронный зал, — я вижу, вам удалось пережить недавние бедствия.
   — С трудом, — ответил старик. — Что вы здесь делаете, Дхакан? Я думал, вы уже давно впали в старческое слабоумие.
   — Вы не моложе меня, Эйдру, — напомнил ему Дхакан. — Зачем, черт возьми, вы позволили Пелгату зайти так далеко в этой глупой войне?
   Старый кантонский чиновник беспомощно развел руками.
   — Я потерял над ним контроль, Дхакан. Он выскользнул у меня из рук. — Вдруг Эйдру близоруко заморгал. — Это вы, сержант Халор? — с некоторым изумлением спросил он. — Я думал, вас убили на прошлой войне.
   — Меня не так-то просто убить, лорд Эйдру.
   — Я вижу, вы перешли на другую воюющую сторону.
   — Там лучше платят, милорд, — объяснил Халор.
   — Вы не знакомы с нашей божественной эрайей, Эйдру? — спросил Дхакан.
   Эйдру посмотрел на Андину.
   — Она же всего лишь ребенок, — заметил он. — Мне говорили, что ее рост всего тридцать футов.
   — Все дело в ее голосе, — сказал Дхакан. — Сама Андина невысокого роста, но, если нужно, она умеет сделать так, чтобы ее услышали.
   — Перестань, — мягко упрекнула она его.
   — Слушаюсь, мамочка, — ответил Дхакан с легким поклоном.
   — Я хочу, чтобы вы все прекратили это, — пожаловалась Андина.
   — Простите, ваше величество, — извинился Дхакан. — Вы же знаете, это все Лейта. — Затем его тон стал более официальным. — Лорд Эйдру, я имею честь представить вас моей эрайе, ее величеству Андине Остосской.