Страница:
— Там спальня и ванная. — Кивнул Роман. — Если хочешь, можешь спать там, только света не включай.
Я все еще смущенно стояла в дверях, чувствуя себя поменьше мере воришкой с большим стажем. Рома почти не обращал на меня внимания и вышел в соседнюю коморку, откуда донесся его голос:
— Голодная?
Только сейчас желудок действительно жалобно заурчал, напоминая, что последний раз с утра я залила в него кружку пустого несладкого кофе, а заесть забыла. Аппетит отсутствовал последние два дня напрочь, зато опасные приключения, похоже, возвратили его обратно.
— Ну… Я бы что-нибудь съела. — Призналась я, все еще разглядывая крашеные в песочный цвет стены.
— На ужин у нас только яичница. — Проинформировал он и выглянул из кухни. — Ты чего не раздеваешься?
Я прикусила губу, не зная, как правильнее поступить.
— Слушай, Жень. Давай будем честными друг перед другом. — Роман, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди, внимательно посмотрел на меня. — Мне так же странно, как и тебе. Честно. Я впервые за свои двадцать два года изображаю благородство. У тебя такой взгляд, как будто я собираюсь на тебя наброситься и сорвать одежду. Если можешь, поверь мне на слово, со мной ты сейчас в большей безопасности, чем в своей собственной квартире, куда попадешь уже завтра. Так что расслабься, и иди, жарь яичницу. — Уже наигранно проворчал он в конце.
После его слов страх действительно отпустил, притаившись где-то в глубине души, и я даже смогла улыбнуться, уже бросая на пол сумку и стягивая с себя пальто.
— Предупреждаю, готовлю я безобразно.
— Ну, уж, скорее всего, не хуже меня — широко ухмыльнулся он.
Яичница подгорела, образовав внизу плотную корочку, зато белок не свернулся и остался прозрачно-тягучим, а желтки разлились по всей сковородке.
— Не уверен, что хочу это попробовать. — Через мое плечо парень внимательно изучал результат двадцатиминутного боя со сковородкой.
В маленькую кухоньку поместились лишь раковина, электрическая плита с желтоватыми кругами вместо конфорок и с сенсорными кнопочками, квадратный столик с двумя табуретками, полка с посудой и низкий холодильник, откуда мы вытащили последний десяток яиц. Вдвоем с Романом нам здесь было тесно.
— У меня еще пяток остался. — Я шмыгнула носом. От испорченной еды шел неаппетитный запах горелого.
— Ты одна живешь?
Я оглянулась.
— А что?
— Странно, как ты еще не умерла от голода.
— Я два раза в неделю ужинаю у родителей. Премерзкое времяпрепровождение, зато можно наесться впрок. — Расхохоталась я. — Я специалист по кукурузным хлопьям с молоком.
— Заметно. — Хмыкнул парень, взъерошив себе и без того растрепанные волосы.
Ели мы молча, сосредоточенно скребя вилками по тарелкам, но даже мало съедобный ужин поглотился в один момент, уютно заполнив желудок. Мятный настой расслабил, и я зевнула, потянувшись на стуле.
— Расскажи мне про Индустриал, — попросил Роман, подливая себе из чайничка зеленоватый травяной чай.
— Ну, не знаю. Спрашивай. — Я рассматривала его, стараясь не глядеть слишком пристально.
Он был среднего роста, худощав, узкие плечи обтягивал зеленый свитер в черную полоску. Светлые давно не стриженые волосы падали на глаза, и Рома поправлял их нетерпеливым движением.
— Какой из себя дублер?
— Дублер? — Не поняла я.
— Ну, твой город называют дублером в моем мире.
— О, тогда ясно. — Я отхлебнула теплый напиток. — Ну, он очень большой, в нем много народу и вечные пробки. Есть площадь, вымощенная красным кирпичом… — Я замолчала. — Останкинская башня.
— Звучит не радостно.
— Зато там дом. — Объяснила я серьезно.
— Ну, да. — Усмехнулся Роман. — Ты знаешь, что эти ваши башни и еще, как их… ну, в пустыне стоят…
— Пирамиды? — Подсказала я.
— Да, точно, пирамиды. Их разрабатывали наши инженеры, чтобы передавать энергию. — Сообщил он с гордостью, словно маленький мальчишка, хватающий новым паровозиком и отцом — моряком. — В первой параллели люди не умеют вырабатывать энергию, как ты. Мы ее только потребляем, высасываем друг у друга, из воздуха.
— Энергетические вампиры?
— Да, нечто вроде этого. — Согласился он, не обидевшись. — Зато каждый в моем мире обладает способностями. К примеру, кто-то может определять болезни, кто-то очень тонко различает неправду, как детектор лжи. Кто-то даже умеет перемещать предметы или же петь так, что заслушаешься.
— Какая у тебя способность? — Мне было безумно интересно слушать его, словно я читала очередной фантастический роман. Жаль, не могла записать, чтобы ничего не забыть. "Ускользающий мир", кажется, начинал рождаться в голове. Специально не придумаешь, при каких странных обстоятельствах.
— Я чувствую энергию. Для меня каждый поток пахнет по-своему. Например, твой ловец обладает очень приятным ароматом ванили. Агрессивная энергия всегда привлекает, главное, не поддаться ей.
Я понятливо кивнула, покосившись на крохотный медальон на запястье.
— Скажи, а в вашем мире у кого-нибудь бывают способности? — В свою очередь полюбопытствовал он.
— О, да! — Усмехнулась я невесело. — Бывают. У меня, к примеру, сегодня открылась тайная способность попадать в неприятности.
— Значит, не бывают.
— Ну, у нас есть гадалки, там… экстрасенсы.
— Кто?
— Люди, якобы обладающие способностями. Слушай, а ты разве ни разу не был в Индустриале, ну, то есть в моем мире? Я думала, что туда можно очень легко попасть. Знаешь, открыл дверь, и вот ты уже на улице стоишь, но в моем городе.
— Нет, — Парень улыбнулся так, словно услышал несусветную чушь. — Переходить из параллели в параллель не так просто. Такой фокус из двери в дверь могут сделать только единицы.
— К примеру, кто?
— К примеру, тот, кто может отдать тебе свой ловец энергии, вернуться в первую параллель и прекрасно без него существовать. — Без тени юмора пояснил Роман, а я густо покраснела и залпом допила настой. — Как правило, чтобы попасть в Индустриал, нужно ждать разрешений, получить визу, купить билет.
— Надо же, буквально поездка в страны Шенгена.
— Чего? — Не понял он.
— Забудь. Мой мир поделен на страны, везде границы, все говорят на разных языках, — махнула я рукой, — продолжай.
— Переход делают через ворота, под охраной…
— Слушай, — насторожилась я, — а как же я без виз и разрешений завтра?
— Ну, есть подпольные пункты. Они перемещаются по городу, чтобы хранители, то есть стражи порядка, не накрыли, но если знать, где искать, то не проблема.
— Хорошо, — я не выдержала и зевнула.
— Ладно. Предлагаю тебе помыть посуду и идти спать. — Нахально ухмыляясь, заявил Роман.
— Предлагаю тебе помыть посуду самому, а я пошла спать. — Возмутилась я, стараясь сдержать улыбку. — Не забывай, я все-таки твоя гостья.
— Ты моя обуза, дорогая. — Он откровенно хамил и получал от этого огромное удовольствие. — Но так и быть, на сегодня дежурство беру на себя, — примирительно замахал он руками, когда я шутливо бросила в него не слишком свежим полотенцем.
Спасибо тебе, господи, что в этом мире оказался единственный порядочный человек, который, словно добрый волшебник, помогает мне!
Я вышла в гостиную и снова заинтересовалась экраном на ножках.
— Слушай, Ром, а что это такое?
— Где? — Выглянул он, с намыленной недомытой сковородкой в руках, на пол капала вода. — А ты про экран? Это видение.
— Чего?
— Ну, видение. Программы всякие, шоу, там… — Он смотрел на меня почти с жалостью. Потом все-таки нашел на журнальном столике длинный пульт.
Экран сверкнул зеленоватым отблеском, неожиданно полился звук топающих ног и крики, а потом по горизонтальной поверхности замелькали маленькие объемные человечески, совсем живые. Мне казалось, что я разглядываю чужую реальную жизнь с высоты птичьего полета. На крошечных деревьях при желании можно было рассмотреть каждый листочек, а в воздухе порхали уменьшенные копии птиц. Потом над экраном засветились большие трехмерные буквы, и приятный голос озвучания проговорил: "Двадцать восьмой канал представляет…"
— О! Так это телевизор! — Обрадовалась я и, не глядя на Романа, вытащила из его мокрых рук пульт. — Очень любопытно.
Я плюхнулась на диван и стала быстро переключать каналы, в воздухе, как полубезумные мелькали картины, словно выхваченные из жизни.
— У вас нет видения? — Рома, не шелохнувшись, следил за мной.
— Есть, конечно. Только называется оно телевидение, и у нас двухмерная графика. Ну, понимаешь, — я глянула в его расцвеченное разноцветными пятнами от экрана лицо, — телевизор вертикальный, а картинка плоская. Здесь круче. — Передо мной стал изгибаться какой-то певец, неожиданно из динамиков донеслась песня, слова которой я знала наизусть, и по спине побежали мурашки. — Эту песню я знаю.
— Бывает, что наши артисты и в ваш мир на гастроли выбираются. — Роман ушел на кухню, откуда снова донесся звук лившейся воды и звон, похоже, разбиваемых тарелок.
ФЕЛИКС
РОМАН
РОМАН
Я все еще смущенно стояла в дверях, чувствуя себя поменьше мере воришкой с большим стажем. Рома почти не обращал на меня внимания и вышел в соседнюю коморку, откуда донесся его голос:
— Голодная?
Только сейчас желудок действительно жалобно заурчал, напоминая, что последний раз с утра я залила в него кружку пустого несладкого кофе, а заесть забыла. Аппетит отсутствовал последние два дня напрочь, зато опасные приключения, похоже, возвратили его обратно.
— Ну… Я бы что-нибудь съела. — Призналась я, все еще разглядывая крашеные в песочный цвет стены.
— На ужин у нас только яичница. — Проинформировал он и выглянул из кухни. — Ты чего не раздеваешься?
Я прикусила губу, не зная, как правильнее поступить.
— Слушай, Жень. Давай будем честными друг перед другом. — Роман, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди, внимательно посмотрел на меня. — Мне так же странно, как и тебе. Честно. Я впервые за свои двадцать два года изображаю благородство. У тебя такой взгляд, как будто я собираюсь на тебя наброситься и сорвать одежду. Если можешь, поверь мне на слово, со мной ты сейчас в большей безопасности, чем в своей собственной квартире, куда попадешь уже завтра. Так что расслабься, и иди, жарь яичницу. — Уже наигранно проворчал он в конце.
После его слов страх действительно отпустил, притаившись где-то в глубине души, и я даже смогла улыбнуться, уже бросая на пол сумку и стягивая с себя пальто.
— Предупреждаю, готовлю я безобразно.
— Ну, уж, скорее всего, не хуже меня — широко ухмыльнулся он.
Яичница подгорела, образовав внизу плотную корочку, зато белок не свернулся и остался прозрачно-тягучим, а желтки разлились по всей сковородке.
— Не уверен, что хочу это попробовать. — Через мое плечо парень внимательно изучал результат двадцатиминутного боя со сковородкой.
В маленькую кухоньку поместились лишь раковина, электрическая плита с желтоватыми кругами вместо конфорок и с сенсорными кнопочками, квадратный столик с двумя табуретками, полка с посудой и низкий холодильник, откуда мы вытащили последний десяток яиц. Вдвоем с Романом нам здесь было тесно.
— У меня еще пяток остался. — Я шмыгнула носом. От испорченной еды шел неаппетитный запах горелого.
— Ты одна живешь?
Я оглянулась.
— А что?
— Странно, как ты еще не умерла от голода.
— Я два раза в неделю ужинаю у родителей. Премерзкое времяпрепровождение, зато можно наесться впрок. — Расхохоталась я. — Я специалист по кукурузным хлопьям с молоком.
— Заметно. — Хмыкнул парень, взъерошив себе и без того растрепанные волосы.
Ели мы молча, сосредоточенно скребя вилками по тарелкам, но даже мало съедобный ужин поглотился в один момент, уютно заполнив желудок. Мятный настой расслабил, и я зевнула, потянувшись на стуле.
— Расскажи мне про Индустриал, — попросил Роман, подливая себе из чайничка зеленоватый травяной чай.
— Ну, не знаю. Спрашивай. — Я рассматривала его, стараясь не глядеть слишком пристально.
Он был среднего роста, худощав, узкие плечи обтягивал зеленый свитер в черную полоску. Светлые давно не стриженые волосы падали на глаза, и Рома поправлял их нетерпеливым движением.
— Какой из себя дублер?
— Дублер? — Не поняла я.
— Ну, твой город называют дублером в моем мире.
— О, тогда ясно. — Я отхлебнула теплый напиток. — Ну, он очень большой, в нем много народу и вечные пробки. Есть площадь, вымощенная красным кирпичом… — Я замолчала. — Останкинская башня.
— Звучит не радостно.
— Зато там дом. — Объяснила я серьезно.
— Ну, да. — Усмехнулся Роман. — Ты знаешь, что эти ваши башни и еще, как их… ну, в пустыне стоят…
— Пирамиды? — Подсказала я.
— Да, точно, пирамиды. Их разрабатывали наши инженеры, чтобы передавать энергию. — Сообщил он с гордостью, словно маленький мальчишка, хватающий новым паровозиком и отцом — моряком. — В первой параллели люди не умеют вырабатывать энергию, как ты. Мы ее только потребляем, высасываем друг у друга, из воздуха.
— Энергетические вампиры?
— Да, нечто вроде этого. — Согласился он, не обидевшись. — Зато каждый в моем мире обладает способностями. К примеру, кто-то может определять болезни, кто-то очень тонко различает неправду, как детектор лжи. Кто-то даже умеет перемещать предметы или же петь так, что заслушаешься.
— Какая у тебя способность? — Мне было безумно интересно слушать его, словно я читала очередной фантастический роман. Жаль, не могла записать, чтобы ничего не забыть. "Ускользающий мир", кажется, начинал рождаться в голове. Специально не придумаешь, при каких странных обстоятельствах.
— Я чувствую энергию. Для меня каждый поток пахнет по-своему. Например, твой ловец обладает очень приятным ароматом ванили. Агрессивная энергия всегда привлекает, главное, не поддаться ей.
Я понятливо кивнула, покосившись на крохотный медальон на запястье.
— Скажи, а в вашем мире у кого-нибудь бывают способности? — В свою очередь полюбопытствовал он.
— О, да! — Усмехнулась я невесело. — Бывают. У меня, к примеру, сегодня открылась тайная способность попадать в неприятности.
— Значит, не бывают.
— Ну, у нас есть гадалки, там… экстрасенсы.
— Кто?
— Люди, якобы обладающие способностями. Слушай, а ты разве ни разу не был в Индустриале, ну, то есть в моем мире? Я думала, что туда можно очень легко попасть. Знаешь, открыл дверь, и вот ты уже на улице стоишь, но в моем городе.
— Нет, — Парень улыбнулся так, словно услышал несусветную чушь. — Переходить из параллели в параллель не так просто. Такой фокус из двери в дверь могут сделать только единицы.
— К примеру, кто?
— К примеру, тот, кто может отдать тебе свой ловец энергии, вернуться в первую параллель и прекрасно без него существовать. — Без тени юмора пояснил Роман, а я густо покраснела и залпом допила настой. — Как правило, чтобы попасть в Индустриал, нужно ждать разрешений, получить визу, купить билет.
— Надо же, буквально поездка в страны Шенгена.
— Чего? — Не понял он.
— Забудь. Мой мир поделен на страны, везде границы, все говорят на разных языках, — махнула я рукой, — продолжай.
— Переход делают через ворота, под охраной…
— Слушай, — насторожилась я, — а как же я без виз и разрешений завтра?
— Ну, есть подпольные пункты. Они перемещаются по городу, чтобы хранители, то есть стражи порядка, не накрыли, но если знать, где искать, то не проблема.
— Хорошо, — я не выдержала и зевнула.
— Ладно. Предлагаю тебе помыть посуду и идти спать. — Нахально ухмыляясь, заявил Роман.
— Предлагаю тебе помыть посуду самому, а я пошла спать. — Возмутилась я, стараясь сдержать улыбку. — Не забывай, я все-таки твоя гостья.
— Ты моя обуза, дорогая. — Он откровенно хамил и получал от этого огромное удовольствие. — Но так и быть, на сегодня дежурство беру на себя, — примирительно замахал он руками, когда я шутливо бросила в него не слишком свежим полотенцем.
Спасибо тебе, господи, что в этом мире оказался единственный порядочный человек, который, словно добрый волшебник, помогает мне!
Я вышла в гостиную и снова заинтересовалась экраном на ножках.
— Слушай, Ром, а что это такое?
— Где? — Выглянул он, с намыленной недомытой сковородкой в руках, на пол капала вода. — А ты про экран? Это видение.
— Чего?
— Ну, видение. Программы всякие, шоу, там… — Он смотрел на меня почти с жалостью. Потом все-таки нашел на журнальном столике длинный пульт.
Экран сверкнул зеленоватым отблеском, неожиданно полился звук топающих ног и крики, а потом по горизонтальной поверхности замелькали маленькие объемные человечески, совсем живые. Мне казалось, что я разглядываю чужую реальную жизнь с высоты птичьего полета. На крошечных деревьях при желании можно было рассмотреть каждый листочек, а в воздухе порхали уменьшенные копии птиц. Потом над экраном засветились большие трехмерные буквы, и приятный голос озвучания проговорил: "Двадцать восьмой канал представляет…"
— О! Так это телевизор! — Обрадовалась я и, не глядя на Романа, вытащила из его мокрых рук пульт. — Очень любопытно.
Я плюхнулась на диван и стала быстро переключать каналы, в воздухе, как полубезумные мелькали картины, словно выхваченные из жизни.
— У вас нет видения? — Рома, не шелохнувшись, следил за мной.
— Есть, конечно. Только называется оно телевидение, и у нас двухмерная графика. Ну, понимаешь, — я глянула в его расцвеченное разноцветными пятнами от экрана лицо, — телевизор вертикальный, а картинка плоская. Здесь круче. — Передо мной стал изгибаться какой-то певец, неожиданно из динамиков донеслась песня, слова которой я знала наизусть, и по спине побежали мурашки. — Эту песню я знаю.
— Бывает, что наши артисты и в ваш мир на гастроли выбираются. — Роман ушел на кухню, откуда снова донесся звук лившейся воды и звон, похоже, разбиваемых тарелок.
ФЕЛИКС
— Что будем делать теперь? — Ия, кажется, была взволнована ни на шутку. — Господи, если это все дойдет до Альберта… Мне даже думать боязно, что может случиться.
— Не дойдет. Альберт обладает уникальной чертой, смотреть на результат, а не на пути его достижения.
— Да? За стычку в Индустриале, он хорошо накатил. — Фыркнула девушка.
— Индустриал ему не подчиняется, поэтому он психанул. Кроме того, твой бывший шеф, как последний олух уже две недели гоняется за двадцатидвухлетним мальчишкой-маятником. Поверь, тот оказывается в разы умнее Анатоля и ускользает от нас.
Феликс любовался стройной фигуркой Ии и живым нервным личиком, пока девушка металась по его неубранной гостиной. От стены к стене, словно маятник, который никто не смог бы остановить. Порог этого дома уже несколько лет не переступала ни одна особа женского пола. Феликсу иногда казалось, что привести сюда чужую женщину — акт вандализма над всеми дорогими ему воспоминаниями. Растрепанная Ия с выбившимися из длинной косы светлыми прядями отчего-то очень гармонично смотрелась в его запущенном доме.
Феликс сидел на диване, спокойно потягивая горячий настой.
— Успокойся! — Его голос прозвучал резче, чем Феликс того хотел бы, и девушка оглянулась в его сторону почти удивленно. — Ия, давай рассуждать здраво. Она пришелица из другого мира, она здесь никого не знает, кроме того сумасшедшего, что неожиданно помог ей.
— И что?
— И то. Первое, что она сделает — это попытается вернуться в Индустриал.
Кажется, Ия начинала понимать, потому, как испуганные глаза вспыхнули радостью.
— Нам только нужно поставить слежку у подпольных пунктов перехода.
— Но они же перемещаются по городу, — растерялась девушка.
— Конечно, именно поэтому ты перестанешь сходить с ума и, наконец, вспомнишь о том, что ты специалист по энергетическим следам. Каждые открытые ворота — это выброс энергии Индустриала в первую параллель.
Он поднялся, глядя ей в глаза.
— Ия, — чуть усмехнулся он и осторожно, чтобы не спугнуть девушку, погладил гладкую щечку, — кажется, ты прогуляла этот урок в Академии…
Она смотрела на него затравленным кроликом, когда губы Феликса медленно приближались к ее, а потом не выдержала и отшатнулась, густо покраснев. Мужчина тут же отступил, не настаивая.
— Уже поздно, — он глянул на настенные часы. — Ты можешь остаться у меня.
— Я? — Ия испугалась еще больше, в панике выискивая взглядом сумку и пальто.
— Ия, если ты не хочешь, то ничего не будет. — Тихо произнес Феликс. — У меня две спальни.
Она, кажется, колебалась, потом кивнула. Когда девушка поднялась на второй этаж в пустую спальню, когда-то принадлежащую Рите, Феликс вытащил заветную баночку с кофейным коричневым порошком.
— Не дойдет. Альберт обладает уникальной чертой, смотреть на результат, а не на пути его достижения.
— Да? За стычку в Индустриале, он хорошо накатил. — Фыркнула девушка.
— Индустриал ему не подчиняется, поэтому он психанул. Кроме того, твой бывший шеф, как последний олух уже две недели гоняется за двадцатидвухлетним мальчишкой-маятником. Поверь, тот оказывается в разы умнее Анатоля и ускользает от нас.
Феликс любовался стройной фигуркой Ии и живым нервным личиком, пока девушка металась по его неубранной гостиной. От стены к стене, словно маятник, который никто не смог бы остановить. Порог этого дома уже несколько лет не переступала ни одна особа женского пола. Феликсу иногда казалось, что привести сюда чужую женщину — акт вандализма над всеми дорогими ему воспоминаниями. Растрепанная Ия с выбившимися из длинной косы светлыми прядями отчего-то очень гармонично смотрелась в его запущенном доме.
Феликс сидел на диване, спокойно потягивая горячий настой.
— Успокойся! — Его голос прозвучал резче, чем Феликс того хотел бы, и девушка оглянулась в его сторону почти удивленно. — Ия, давай рассуждать здраво. Она пришелица из другого мира, она здесь никого не знает, кроме того сумасшедшего, что неожиданно помог ей.
— И что?
— И то. Первое, что она сделает — это попытается вернуться в Индустриал.
Кажется, Ия начинала понимать, потому, как испуганные глаза вспыхнули радостью.
— Нам только нужно поставить слежку у подпольных пунктов перехода.
— Но они же перемещаются по городу, — растерялась девушка.
— Конечно, именно поэтому ты перестанешь сходить с ума и, наконец, вспомнишь о том, что ты специалист по энергетическим следам. Каждые открытые ворота — это выброс энергии Индустриала в первую параллель.
Он поднялся, глядя ей в глаза.
— Ия, — чуть усмехнулся он и осторожно, чтобы не спугнуть девушку, погладил гладкую щечку, — кажется, ты прогуляла этот урок в Академии…
Она смотрела на него затравленным кроликом, когда губы Феликса медленно приближались к ее, а потом не выдержала и отшатнулась, густо покраснев. Мужчина тут же отступил, не настаивая.
— Уже поздно, — он глянул на настенные часы. — Ты можешь остаться у меня.
— Я? — Ия испугалась еще больше, в панике выискивая взглядом сумку и пальто.
— Ия, если ты не хочешь, то ничего не будет. — Тихо произнес Феликс. — У меня две спальни.
Она, кажется, колебалась, потом кивнула. Когда девушка поднялась на второй этаж в пустую спальню, когда-то принадлежащую Рите, Феликс вытащил заветную баночку с кофейным коричневым порошком.
РОМАН
"Суд идет!" засветились над экраном крупные буквы.
Роман задремал на другом конце дивана, опустив голову на грудь, а я все еще как прикованная таращилась в необыкновенное «видение». Приглушенный звук все равно эхом разносился по пустому дому. Часы на стене словно застыли стрелками на бесконечной середине ночи, и мне казалось, что утро никогда не наступит.
Над экраном появилась хорошенькая ведущая в красивом синем платье и с профессиональной улыбкой принялась вещать:
— На этой неделе прошел очередной суд над теми, кто переступает свод законов и позволяет себе устраивать стычки, грозя мирным обывателям. На этот раз энергетический бой произошел за городом и закончился плачевно для двух хранителей. Андро, невольному участнику боя, повезло гораздо больше, чем его погибшему соратнику — он выжил и сейчас находится в больнице. — Мелькнула картинка лежащего на больничной койке мужчины. — Виновники стычки предстали перед Судьями. Вашему вниманию мы представляем очередной выпуск программы "Суд идет!"
Камера показала огромный зал, похожий на амфитеатр, множество шумящих зевак, а потом нацелилась на людей, стоявший на высокой сцене под судейским балконом.
Я почувствовала, как у меня похолодели руки, а сердце подскочило к самому горлу.
Люк выглядел великолепно в строгом дорогом костюме, на устах мужчины застыла незнакомая саркастическая улыбка. Сглотнув, я прикрыла рот ладонью, руки тряслись. Рядом с ним показали высокую стройную девушку с длинной светлой косой. В ней я узнала сегодняшнюю незнакомку, стучавшуюся в окно моей машины.
— Как можно сделать вид, что ты взял меня в заложницы?! — Ее голос сорвался. От возмущения лицо заалело, в глазах стояли слезы.
Голос за кадром снова что-то разъяснял, но я уже не слышала его. Я видела лишь Люка, холодного, надменного, чужого. Вот он небрежно взмахнул рукой, очевидно, отмахиваясь от очередных обвинений, и из-под манжеты рубашки, перехваченной рубиновыми запонками, показалось запястье, обмотанное тонким шнурком с крошечным гладким медальоном.
— Какое совпадение — у вас с ним одинаковые медальоны. — Вдруг услышала я Романа, и от неожиданности буквально подскочила, пытаясь переключить канал. Но словно в насмешку палец никак не попадал в нужную кнопку, лишь прибавляя звук и делая его почти невыносимо громким. Не справившись, я совсем отключила видение и только потом решилась посмотреть в сторону проснувшегося парня.
Он, нахмурившись, пристально смотрел в мое лицо.
— Ловец энергии Люкки Романова. — Кивнул Роман.
Я молчала, кусая губу.
— Если ты мне не расскажешь, во что меня втягиваешь, то тебе придется уйти. — Спокойно заявил парень.
— Я не знаю во что. — Прошептала я, не глядя на него.
— Что значит — не знаешь?! — Роман бешено вскочил на ноги и ткнул в меня пальцем. — Люкка Романов — это имя известно теперь всему городу. Любимец Оскара, отца преступного Семейства, все только могут догадываться, какую работу он делал для него. Не нужно врать, что ты не знаешь его!
— Он ввалился в мою квартиру. — Правда давалась с трудом, молчать оказалось гораздо проще. — Ночью. Раненный. Потом снова появился, и снова… — Мне перестало хватать воздуха, пустота внутри стала угрожающе разрастаться. — Ты пойми, для меня он… Он спас мне жизнь.
Но разнес мое привычное комфортное существование на мелкие части. Неожиданно из горла вырвался всхлип. Я не собиралась оправдываться за то, что не считала грязным или неправильным. Возможно, Люк — чудовище, но в моем личном маленьком мирке он был царь и бог, и неважно, что он сделал мне больно. Глупое сердце все равно ноет, не подчиняясь самым трезвым, но бесполезным измышлениям рассудка.
— Они тебя перетащили сюда из-за него, так ведь? — Тон Романа изменился, становясь почти сочувственным. — И ты можешь его простить за такое? Ты осталась здесь одна, выкинутая в чужой мир. Я не понимаю.
— И не надо. — Только отозвалась я, поднимаясь и натягивая пальто.
— Ты куда собралась? — Голос Ромы прозвучал удивленно.
— Ты же сказал, чтобы я выметалась. — Я похвалила себя за то, что сумела не разреветься от безысходности.
— Издеваешься? — Он отнял у меня подхваченную с пола сумку. — Думаешь, я упущу шанс выяснить, что привлекает женщин в плохих парнях.
Я широко ухмыльнулась:
— Именно то, что они плохие парни.
— Обещаю, что больше не спрошу о нем. — Он комично прижал мою сумку к своей груди.
— Обещаю, что завтра утром не буду пытаться пожарить тебе яичницу.
Роман задремал на другом конце дивана, опустив голову на грудь, а я все еще как прикованная таращилась в необыкновенное «видение». Приглушенный звук все равно эхом разносился по пустому дому. Часы на стене словно застыли стрелками на бесконечной середине ночи, и мне казалось, что утро никогда не наступит.
Над экраном появилась хорошенькая ведущая в красивом синем платье и с профессиональной улыбкой принялась вещать:
— На этой неделе прошел очередной суд над теми, кто переступает свод законов и позволяет себе устраивать стычки, грозя мирным обывателям. На этот раз энергетический бой произошел за городом и закончился плачевно для двух хранителей. Андро, невольному участнику боя, повезло гораздо больше, чем его погибшему соратнику — он выжил и сейчас находится в больнице. — Мелькнула картинка лежащего на больничной койке мужчины. — Виновники стычки предстали перед Судьями. Вашему вниманию мы представляем очередной выпуск программы "Суд идет!"
Камера показала огромный зал, похожий на амфитеатр, множество шумящих зевак, а потом нацелилась на людей, стоявший на высокой сцене под судейским балконом.
Я почувствовала, как у меня похолодели руки, а сердце подскочило к самому горлу.
Люк выглядел великолепно в строгом дорогом костюме, на устах мужчины застыла незнакомая саркастическая улыбка. Сглотнув, я прикрыла рот ладонью, руки тряслись. Рядом с ним показали высокую стройную девушку с длинной светлой косой. В ней я узнала сегодняшнюю незнакомку, стучавшуюся в окно моей машины.
— Как можно сделать вид, что ты взял меня в заложницы?! — Ее голос сорвался. От возмущения лицо заалело, в глазах стояли слезы.
Голос за кадром снова что-то разъяснял, но я уже не слышала его. Я видела лишь Люка, холодного, надменного, чужого. Вот он небрежно взмахнул рукой, очевидно, отмахиваясь от очередных обвинений, и из-под манжеты рубашки, перехваченной рубиновыми запонками, показалось запястье, обмотанное тонким шнурком с крошечным гладким медальоном.
— Какое совпадение — у вас с ним одинаковые медальоны. — Вдруг услышала я Романа, и от неожиданности буквально подскочила, пытаясь переключить канал. Но словно в насмешку палец никак не попадал в нужную кнопку, лишь прибавляя звук и делая его почти невыносимо громким. Не справившись, я совсем отключила видение и только потом решилась посмотреть в сторону проснувшегося парня.
Он, нахмурившись, пристально смотрел в мое лицо.
— Ловец энергии Люкки Романова. — Кивнул Роман.
Я молчала, кусая губу.
— Если ты мне не расскажешь, во что меня втягиваешь, то тебе придется уйти. — Спокойно заявил парень.
— Я не знаю во что. — Прошептала я, не глядя на него.
— Что значит — не знаешь?! — Роман бешено вскочил на ноги и ткнул в меня пальцем. — Люкка Романов — это имя известно теперь всему городу. Любимец Оскара, отца преступного Семейства, все только могут догадываться, какую работу он делал для него. Не нужно врать, что ты не знаешь его!
— Он ввалился в мою квартиру. — Правда давалась с трудом, молчать оказалось гораздо проще. — Ночью. Раненный. Потом снова появился, и снова… — Мне перестало хватать воздуха, пустота внутри стала угрожающе разрастаться. — Ты пойми, для меня он… Он спас мне жизнь.
Но разнес мое привычное комфортное существование на мелкие части. Неожиданно из горла вырвался всхлип. Я не собиралась оправдываться за то, что не считала грязным или неправильным. Возможно, Люк — чудовище, но в моем личном маленьком мирке он был царь и бог, и неважно, что он сделал мне больно. Глупое сердце все равно ноет, не подчиняясь самым трезвым, но бесполезным измышлениям рассудка.
— Они тебя перетащили сюда из-за него, так ведь? — Тон Романа изменился, становясь почти сочувственным. — И ты можешь его простить за такое? Ты осталась здесь одна, выкинутая в чужой мир. Я не понимаю.
— И не надо. — Только отозвалась я, поднимаясь и натягивая пальто.
— Ты куда собралась? — Голос Ромы прозвучал удивленно.
— Ты же сказал, чтобы я выметалась. — Я похвалила себя за то, что сумела не разреветься от безысходности.
— Издеваешься? — Он отнял у меня подхваченную с пола сумку. — Думаешь, я упущу шанс выяснить, что привлекает женщин в плохих парнях.
Я широко ухмыльнулась:
— Именно то, что они плохие парни.
— Обещаю, что больше не спрошу о нем. — Он комично прижал мою сумку к своей груди.
— Обещаю, что завтра утром не буду пытаться пожарить тебе яичницу.
РОМАН
До самого утра у него не вышло заснуть, Роман сидел на диване, бессмысленно пялясь в надоевшее до зубного скрежета видение. С того момента, как он ускользнул от хранителей, он только и делал, что смотрел программы в этом чужом коттедже, пустующем уже несколько месяцев. Хозяева уехали, он знал, ведь дом его матери и отчима находился, в общем-то, неподалеку отсюда. Стоило выбраться в город, как он вверг в себя в чужие неприятности. Необъяснимое даже самому себе благородство, ведь он из своих проблем никак не мог выбраться.
В первый момент побег показался ему захватывающей игрой, но, когда в дом его приятеля, где Роман прятался, среди ночи ворвались вооруженные призмами хранители, игра превратилась в смертельную гонку. Роман не понимал, почему они преследуют его, а выяснять соблазна не возникало.
Он остался один, без помощи и идей, не в состоянии скрыться из города. Его способность забирала слишком много энергии — заряженного ловца хватало всего надвое суток. Соваться в хранилища он, конечно, не мог, а потому подзаряжался в подпольной конторке, платя втридорога.
Женя лежала рядом на мягких диванных подушках, во сне она, не осознавая, прижалась к нему, обняв. От нее пахло ароматом ванили сладкой агрессивной энергии. Никогда Роман не чувствовал такого прилива сил, девушка казалась настоящей батарейкой, подзаряжающей его. Он осторожно гладил ее волосы, ночью во сне она плакала.
Женя пошевелилась, а потом так резко отпрянула от парня, что Роме стало смешно.
— Доброе утро, — улыбнулся он, переключая каналы и стараясь не глядеть в ее сторону, чтобы не конфузить.
Она сидела на диване и таращилась на него сонными глазами, похожая на взъерошенного совенка.
— Ээээ… привет.
Похоже, Женя испытывала неподдельное смущение. Странная девушка, странная история, и связана она была со страшными людьми.
— Я долго спала?
— Ни очень. — Отозвался Роман, тело после бессонной ночи ныло каждой мышцей.
— Да. — Она помолчала, пытаясь привести в порядок мысли, и нервно теребя локон. — Я, пожалуй, в душ…
Женя быстро поднялась по винтовой лестнице, до него донесся недовольный возглас и грохот, когда она, видимо, споткнулась на последней ступеньке.
На кухню девушка вернулась уже посвежевшая с волосами, собранными на затылке в хвост. Сладкий запах ловца энергии перемешался с душистым мылом, и Роман непроизвольно с удовольствием принюхался к ней, как к экзотическому цветку. Она сняла пластыри, и теперь на лбу красовалась отменная царапина, а вспухшая бровь оказалась рассеченной.
— Хорошо не наложили швов, — вздохнула Женя, показав пальцем на лоб, и насыпала в заварочный чайник из пачки мятные листики, перемешенные с мелиссой.
Роман уже успел покопаться в домашней аптечке хозяев и кивнул на баночку с кремом, стоявшую на низком холодильнике.
— Помажь вот этим. Должно помочь от синяка.
— Да? — Девушка явно обрадовалась, но, прочитав на баночке состав, нахмурилась. — Ты уверен, что это не одна из трех тысяч растирок для комаров?
— Намажься и проверим. — Хохотнул Рома.
Все-таки девчонка остается девчонкой в любой ситуации. Он бы, наверное, не обращал внимания на ее синяки, если бы она не твердила о них через каждое слово.
Открыв крышку, Женя осторожно понюхала крем и сморщилась:
— Ну, и запах. Надеюсь, я не превращусь в Квазимодо.
— В кого?
Иногда она говорила вещи, которых он не мог понять. В его мире не существовало разных наречий и государств, как в Индустриале. Жители первой параллели не мучались от языковых барьеров и границ, ведь людей в его мире осталось не так много. Многовековая всеобщая охота за энергией нимало поспособствовала вымиранию человечества.
— Ну, — Женя снова появилась на кухне. — Мне кажется, стало лучше, да?
Переносица по-прежнему сверкала пурпурным синяком, ничуть не побледнев, но Роман, чтобы не обижать девушку, утвердительно кивнул.
— Я заберу его в качестве подарка? — Она довольно улыбнулась.
Осенью рассветает поздно, когда они садились в машину, то улицу все еще заполняла темнота. Только одинокий фонарь отбрасывал зыбкий свет, бестолково высвечивая вокруг себя круг. В остывшем за ночь салоне хозяйничал холод, и Роман зябко поежился, быстро включив обогреватель.
— Ты хотя бы представляешь, куда нам сейчас? — Спросила Женя.
— Пока нет. Приедем в центр, там пойму.
— Как?
Рома постучал себя по носу, улыбнувшись.
Неожиданно в конце улицы сверкнули фары чужой машины, до Романа донеслась волна резковатого запаха агрессии, и сердце застучало так, словно хотело сломать ребра. Он прищурился, вглядываясь в темноту.
— Что случилось? — Словно почувствовав его напряжение, заволновалась девушка.
— Ничего. Все нормально. — Отозвался Роман, поспешно трогаясь.
Чтобы остаться незамеченным он не стал зажигать автомобильных огней. Роман быстро свернул в соседний переулок, едва не налетев на столб, и лишь чудом сумел избежать столкновения. Когда запах чужой агрессии ушел, парень позволил себе расслабиться, включил фары. Нажал на кнопку музыки, и нежная легкая мелодия заполнила тяжелую тишину.
Женя заговорила внезапно:
— Не постесняюсь у тебя спросить, — повторила она слово в слово его же фразочку, — от кого ты прячешься?
— Не важно. — Грубо ответил он, раздражаясь.
— Важно. Я сижу в твоей машине, сама по уши в неприятностях, и не собираюсь влипать в новые.
— Я сказал неважно! — Рявкнул Роман зло. — Через три часа ты будешь дома, и тебя мои проблемы касаться не будут.
— Да, пожалуй, ты прав. — Буркнула она, отвернувшись к окну.
До центра они добрались в гробовом молчании. Наступило серое утро, и город превратился в бесцветную влажную массу, наполненную людьми и автомобилями. В разноцветных гривах деревьев уже намечались первые проплешины, листья падали на дорогу так быстро, что их не успевали убирать.
— Та девушка, которую показали в суде вместе с Люком, — вдруг заговорила Женя, — она была одной из тех, кто притащил меня сюда. Ты спрашивал, почему они так поступили, я честно не знаю. Похоже, они хотят шантажировать Люкку. Они, похоже, думают, что кинется спасать меня, как рыцарь на белом коне. — Девушка невесело усмехнулась, по-прежнему разглядывая проплывающую за окном улицу.
— Зачем ты мне это рассказываешь? — Он не чувствовал в себе сил обсуждать мутную историю.
— Я просто хотела сказать спасибо за то, что не бросил меня. — Она помолчала. — Как он.
Что-то в ее тоне заставило Романа посмотреть на Женю. Она сидела бледная, с комичным синяком меж бровей, прикусывала губку и выглядела очень серьезной.
— Если ты прячешься, почему ты не можешь спрятаться в Индустриале? — Спросила она. — Там достаточно энергии, тебе не нужны будут хранилища. Ты можешь у меня остаться, а я… Я все равно уеду из города, из страны, чтобы меня не смогли найти. Эти.
— Я не могу. — Роман едва усмехнулся.
— Да, почему? — Удивилась девушка, всплеснув руками. — Не понимаю, это же отличный выход из ситуации.
— Я просто не могу. — Повторил парень тоном, не терпящим возражений. — Закончим на этом.
Неожиданно он почувствовал сладковато-горький аромат, похожий на запах кофе. Так пахла энергия Индустриала. Он следовал за воздушным потоком, лавируя между автомобилями, бездумно заворачивая в переулки, пока не оказался в незнакомом дворе жилого дома.
— Здесь. — Кивнул он, глуша мотор.
Они быстро спустились по лестнице с высокими ступеньками, ведущими в подвал, загороженный железной дверью. Здесь запах ощущался еще сильнее и буквально окутывал. Постучав особым способом, каким обычно тарабанил в подпольные хранилища, Роман нетерпеливо подергал ручку. Тут щелкнул замок, и они вошли в темное помещение.
— Ой! — Женя, кажется, оступилась.
— Осторожно. — Рома поддержал ее за локоть.
По темному холодному коридору они попали в ярко освещенную обшарпанную контору. За столом сидел молодой человек. Перед ним стояла клавиатура с множеством кнопок, а в воздухе болталась четкая таблица с цифрами и именами. Женя разглядывала компьютер с неподдельным интересом, отчего Рома решил, что в ее мире и ноутбуки выглядят совершенно иначе.
— Едет двое или кто-то один? — Деловито поинтересовался молодой человек, глянув на ранних клиентов. Между тем, его пальцы ни на секунду не останавливали своего стука по клавиатуре, внося новые данные, записанные корявым почерком на листочке.
— Одна. — Поправил Роман, протягивая карточку с кредитами, которых, надо признать, оставалось все меньше и меньше.
В первый момент побег показался ему захватывающей игрой, но, когда в дом его приятеля, где Роман прятался, среди ночи ворвались вооруженные призмами хранители, игра превратилась в смертельную гонку. Роман не понимал, почему они преследуют его, а выяснять соблазна не возникало.
Он остался один, без помощи и идей, не в состоянии скрыться из города. Его способность забирала слишком много энергии — заряженного ловца хватало всего надвое суток. Соваться в хранилища он, конечно, не мог, а потому подзаряжался в подпольной конторке, платя втридорога.
Женя лежала рядом на мягких диванных подушках, во сне она, не осознавая, прижалась к нему, обняв. От нее пахло ароматом ванили сладкой агрессивной энергии. Никогда Роман не чувствовал такого прилива сил, девушка казалась настоящей батарейкой, подзаряжающей его. Он осторожно гладил ее волосы, ночью во сне она плакала.
Женя пошевелилась, а потом так резко отпрянула от парня, что Роме стало смешно.
— Доброе утро, — улыбнулся он, переключая каналы и стараясь не глядеть в ее сторону, чтобы не конфузить.
Она сидела на диване и таращилась на него сонными глазами, похожая на взъерошенного совенка.
— Ээээ… привет.
Похоже, Женя испытывала неподдельное смущение. Странная девушка, странная история, и связана она была со страшными людьми.
— Я долго спала?
— Ни очень. — Отозвался Роман, тело после бессонной ночи ныло каждой мышцей.
— Да. — Она помолчала, пытаясь привести в порядок мысли, и нервно теребя локон. — Я, пожалуй, в душ…
Женя быстро поднялась по винтовой лестнице, до него донесся недовольный возглас и грохот, когда она, видимо, споткнулась на последней ступеньке.
На кухню девушка вернулась уже посвежевшая с волосами, собранными на затылке в хвост. Сладкий запах ловца энергии перемешался с душистым мылом, и Роман непроизвольно с удовольствием принюхался к ней, как к экзотическому цветку. Она сняла пластыри, и теперь на лбу красовалась отменная царапина, а вспухшая бровь оказалась рассеченной.
— Хорошо не наложили швов, — вздохнула Женя, показав пальцем на лоб, и насыпала в заварочный чайник из пачки мятные листики, перемешенные с мелиссой.
Роман уже успел покопаться в домашней аптечке хозяев и кивнул на баночку с кремом, стоявшую на низком холодильнике.
— Помажь вот этим. Должно помочь от синяка.
— Да? — Девушка явно обрадовалась, но, прочитав на баночке состав, нахмурилась. — Ты уверен, что это не одна из трех тысяч растирок для комаров?
— Намажься и проверим. — Хохотнул Рома.
Все-таки девчонка остается девчонкой в любой ситуации. Он бы, наверное, не обращал внимания на ее синяки, если бы она не твердила о них через каждое слово.
Открыв крышку, Женя осторожно понюхала крем и сморщилась:
— Ну, и запах. Надеюсь, я не превращусь в Квазимодо.
— В кого?
Иногда она говорила вещи, которых он не мог понять. В его мире не существовало разных наречий и государств, как в Индустриале. Жители первой параллели не мучались от языковых барьеров и границ, ведь людей в его мире осталось не так много. Многовековая всеобщая охота за энергией нимало поспособствовала вымиранию человечества.
— Ну, — Женя снова появилась на кухне. — Мне кажется, стало лучше, да?
Переносица по-прежнему сверкала пурпурным синяком, ничуть не побледнев, но Роман, чтобы не обижать девушку, утвердительно кивнул.
— Я заберу его в качестве подарка? — Она довольно улыбнулась.
Осенью рассветает поздно, когда они садились в машину, то улицу все еще заполняла темнота. Только одинокий фонарь отбрасывал зыбкий свет, бестолково высвечивая вокруг себя круг. В остывшем за ночь салоне хозяйничал холод, и Роман зябко поежился, быстро включив обогреватель.
— Ты хотя бы представляешь, куда нам сейчас? — Спросила Женя.
— Пока нет. Приедем в центр, там пойму.
— Как?
Рома постучал себя по носу, улыбнувшись.
Неожиданно в конце улицы сверкнули фары чужой машины, до Романа донеслась волна резковатого запаха агрессии, и сердце застучало так, словно хотело сломать ребра. Он прищурился, вглядываясь в темноту.
— Что случилось? — Словно почувствовав его напряжение, заволновалась девушка.
— Ничего. Все нормально. — Отозвался Роман, поспешно трогаясь.
Чтобы остаться незамеченным он не стал зажигать автомобильных огней. Роман быстро свернул в соседний переулок, едва не налетев на столб, и лишь чудом сумел избежать столкновения. Когда запах чужой агрессии ушел, парень позволил себе расслабиться, включил фары. Нажал на кнопку музыки, и нежная легкая мелодия заполнила тяжелую тишину.
Женя заговорила внезапно:
— Не постесняюсь у тебя спросить, — повторила она слово в слово его же фразочку, — от кого ты прячешься?
— Не важно. — Грубо ответил он, раздражаясь.
— Важно. Я сижу в твоей машине, сама по уши в неприятностях, и не собираюсь влипать в новые.
— Я сказал неважно! — Рявкнул Роман зло. — Через три часа ты будешь дома, и тебя мои проблемы касаться не будут.
— Да, пожалуй, ты прав. — Буркнула она, отвернувшись к окну.
До центра они добрались в гробовом молчании. Наступило серое утро, и город превратился в бесцветную влажную массу, наполненную людьми и автомобилями. В разноцветных гривах деревьев уже намечались первые проплешины, листья падали на дорогу так быстро, что их не успевали убирать.
— Та девушка, которую показали в суде вместе с Люком, — вдруг заговорила Женя, — она была одной из тех, кто притащил меня сюда. Ты спрашивал, почему они так поступили, я честно не знаю. Похоже, они хотят шантажировать Люкку. Они, похоже, думают, что кинется спасать меня, как рыцарь на белом коне. — Девушка невесело усмехнулась, по-прежнему разглядывая проплывающую за окном улицу.
— Зачем ты мне это рассказываешь? — Он не чувствовал в себе сил обсуждать мутную историю.
— Я просто хотела сказать спасибо за то, что не бросил меня. — Она помолчала. — Как он.
Что-то в ее тоне заставило Романа посмотреть на Женю. Она сидела бледная, с комичным синяком меж бровей, прикусывала губку и выглядела очень серьезной.
— Если ты прячешься, почему ты не можешь спрятаться в Индустриале? — Спросила она. — Там достаточно энергии, тебе не нужны будут хранилища. Ты можешь у меня остаться, а я… Я все равно уеду из города, из страны, чтобы меня не смогли найти. Эти.
— Я не могу. — Роман едва усмехнулся.
— Да, почему? — Удивилась девушка, всплеснув руками. — Не понимаю, это же отличный выход из ситуации.
— Я просто не могу. — Повторил парень тоном, не терпящим возражений. — Закончим на этом.
Неожиданно он почувствовал сладковато-горький аромат, похожий на запах кофе. Так пахла энергия Индустриала. Он следовал за воздушным потоком, лавируя между автомобилями, бездумно заворачивая в переулки, пока не оказался в незнакомом дворе жилого дома.
— Здесь. — Кивнул он, глуша мотор.
Они быстро спустились по лестнице с высокими ступеньками, ведущими в подвал, загороженный железной дверью. Здесь запах ощущался еще сильнее и буквально окутывал. Постучав особым способом, каким обычно тарабанил в подпольные хранилища, Роман нетерпеливо подергал ручку. Тут щелкнул замок, и они вошли в темное помещение.
— Ой! — Женя, кажется, оступилась.
— Осторожно. — Рома поддержал ее за локоть.
По темному холодному коридору они попали в ярко освещенную обшарпанную контору. За столом сидел молодой человек. Перед ним стояла клавиатура с множеством кнопок, а в воздухе болталась четкая таблица с цифрами и именами. Женя разглядывала компьютер с неподдельным интересом, отчего Рома решил, что в ее мире и ноутбуки выглядят совершенно иначе.
— Едет двое или кто-то один? — Деловито поинтересовался молодой человек, глянув на ранних клиентов. Между тем, его пальцы ни на секунду не останавливали своего стука по клавиатуре, внося новые данные, записанные корявым почерком на листочке.
— Одна. — Поправил Роман, протягивая карточку с кредитами, которых, надо признать, оставалось все меньше и меньше.