Страница:
— Женя, — Люк от всей души постарался, чтобы смех в его голосе прозвучал не слишком явно, — мне еще никто никогда так откровенно не предлагал себя. Ты ведь не ошиблась спальнями?
Теперь запылали не только щеки и уши, но, кажется, даже за ушами и шея. Я сглотнула, прикусив губу, и стала мять в руках футболку, ища ходы к отступлению.
— Ты же не решила, что я передумал? — Мурлыкал он довольный, как мартовский кот.
Черт, черт, черт! Именно так я и решила!!! Хватит насмехаться!!!
Я смущенно покачала головой и сделала мелкий нервный шажок вбок, готовая признать свое поражение и смыться, как воришка, с места преступления.
— Даже не думай. — Отсоветовал он, в одно мгновение становясь невероятно серьезным, и захлопнул дверь, как мышеловку. — Просто так сбежать у тебя все равно не получится…
РОМАН
ЕВГЕНИЯ
Теперь запылали не только щеки и уши, но, кажется, даже за ушами и шея. Я сглотнула, прикусив губу, и стала мять в руках футболку, ища ходы к отступлению.
— Ты же не решила, что я передумал? — Мурлыкал он довольный, как мартовский кот.
Черт, черт, черт! Именно так я и решила!!! Хватит насмехаться!!!
Я смущенно покачала головой и сделала мелкий нервный шажок вбок, готовая признать свое поражение и смыться, как воришка, с места преступления.
— Даже не думай. — Отсоветовал он, в одно мгновение становясь невероятно серьезным, и захлопнул дверь, как мышеловку. — Просто так сбежать у тебя все равно не получится…
РОМАН
Он снова лежал в холодной кровати, прижимая к подбородку край одеяла. Челюсть после удара ныла, внутри разрастался страх. Роману плохо помнилось, что именно произошло в ночном лесу. В голове осталось лишь воспоминание о запахе проклятого третьего мира, начисто лишавшего рассудка. Он, кажется, очнулся только во дворе, когда увидел испуганную Женю и хмурого Люка, обнимавшего ее за плечи. То, с каким затравленным выражением в неестественно зеленых глазах девушка смотрела на Романа, заставляло внутренности перевернуться мертвой петлей.
За окном забрезжили серые предрассветные сумерки, когда оставалось непонятным, какой будет погода днем. Лес за забором затопил туман и почти стучался в окно второго этажа.
Роман клялся себе, что никогда больше не поддастся запаху, постарается не замечать его.
В холодный ход мыслей ворвался оглушающий аромат, и сознание потухло, словно задутая свеча…
…На пороге стояла босая Евгения, ее длинные темные волосы рассыпались по открытым плечам. Белая ситцевая рубаха, подвязанная под грудью черной атласной лентой, доходила до идеальных колен. На лице девушки играла призрачная улыбка, неестественно зеленые глаза смотрели ласково и нежно.
— Чего ты ждешь? — Голос девушки звучал, как музыка.
Роман даже потер глаза, не веря собственному зрению. Он приподнялся на локтях и покосился на Петра, тот спал, как убитый. По щеке с проплешинами светлой щетины от уголка приоткрытого рта до подушки тянулась тягучая слюна.
— Вставай. — Женя сияла. — Он ждет нас.
Рома быстро поднялся, натягивая грязные после лесного приключения джинсы и уже порядком потрепанный свитер. Одна зеленая нитка, вытянутая, торчала посреди груди. Девушка ждала, пока он поспешно обувался.
Глядя ей в глаза, он подошел к Жене, боясь, что она сейчас исчезнет. Рома взял ее за руки, кожа оказалась ледянее снега, а глаза радостно сияли. И он не выдержал, нагнулся и поцеловал ее, легко и мягко, в приоткрытые очень холодные губы.
— Не забудь. — Прошептала Женя, кивнув в сторону Петра. — Забери у них магнит, иначе они тебя опять позовут…
Роман быстро оглянулся. Мешочек с магнитом Петр держал в своей сумке, и все время жаловался, что стрелка как будто вытягивает из него все силы. Парень, не сводя настороженного взгляда со спящего мужчины, тихо открыл молнию и двумя пальцами вытащил мешочек, сунув его в карман.
Женя удовлетворенно кивнула.
— Нам нужна машина. — Сказала она, пропуская Романа в коридор.
Машина? Ключи находились у Люкки. Парень на цыпочках, чтобы не скрипели рассохшиеся половые доски, пробрался к комнате Люка. Она на удачу оказалась не заперта, Рома заглянул внутрь. Через плотно задернутые шторы утренний свет не попадал сюда, и не тревожил хозяина спальни. На полу валялись в беспорядке разбросанная одежда, словно ее срывали и раскидывали в диком страстном порыве. Ключи лежали на маленьком столике рядом с креслом и торшером. Войдя, Рома сцапал ключи, чуть звякнувшие в тишине, и быстро прикрыл дверь. Он даже не обратил внимания на то, что на большой постели среди смятых простыней, переплетясь обнаженными телами, спали двое…
Прокравшись, как вор, он вышел во двор. Малолитражка отказалась заводиться с первого раза, заряд двигателя угрожающе пылал красными цифрами. Женя, сидевшая рядом, недовольно поджала губы. В ледяном салоне без куртки Романа пробрало, но девушка, словно не чувствовала промозглого холода.
— Уже едем. — Пообещал Роман, тепло улыбнувшись.
Она кивнула, в глазах сверкнули лучики. Машина тихо тронулась с места, и вот через минуту они набрали скорость.
— Нам прямо. — Сказала Женя, точно указывая дорогу. — Наш мир ждет недалеко.
Роман поглядывал на девушку, ее кожа казалась алебастровой в туманном свете осеннего утра.
— Откуда ты знаешь? — Спросил он.
— Чувствую.
— Почему ты решила, что хочешь со мной в новый мир? — Задал он главный вопрос.
Она резко повернула голову, зеленые глаза на мгновение стали черными. В чертах худенького личика, обрамленного темными волосами, проступила жесткость.
— По-другому и быть не может. — Отрезала она, закидывая согнутые ноги на «торпеду», широкая рубаха открыла точеные ягодицы и красивые колени. Роман залюбовался маленькими узкими ступнями и крохотными пальчиками с идеально накрашенными круглыми ноготками. Перехватив его смущенный торопливый взор, Женя призывно улыбнулась, незнакомо и немного пугающе, сверкнув зубами. Холодной рукой она сжала его ладонь, скользящую по рулю, и положила на свое голое колено.
— Я же вижу, что тебе нравится.
Кажется, Рома покраснел, и пальцы, дотрагивающиеся до гладкой ледяной кожи, стали влажными. Неожиданно машина дернулась и остановилась, фыркнув. Маша даже не пошевелилась, рассматривая длинные ноготки на пальчиках.
— Что случилось? — Не поднимая взгляда, спросила она.
— Двигатель зарядился.
— Тогда пойдем пешком. — Девушка снова свернула незнакомой улыбкой и грациозно выпорхнула из автомобиля.
Роман все еще тупо сжимал руль, когда она высоко поднимая колени пробиралась через обочину к лесной кромке. Она не оглядывалась и шла с уверенностью девчонки, прожившей в этих местах с рождения. В душу парня закралось страшное подозрение, что перед ним не Женя. Она внимательно пригляделся к стройной худенькой фигурке с круглой попкой и тонкой талией, под натянувшейся от ветра тканью. Волосы взметнулись вверх, открывая шею. Женя повернулась и вопросительно посмотрела на него. Он неохотно вышел из автомобиля, хлопнув дверью.
— Откуда ты знаешь, куда идти? — Закричал он.
Кто бы ни была незнакомка, он не торопился ей верить.
— Ты чувствуешь запах нового мира? — Ее голос донесся музыкой. Роман действительно не ощущал дурманившего аромата, кружившего голову. — А я чувствую! Он пахнет невероятно — цветами и солнцем! — Заявила Женя. — И если ты не хочешь идти со мной, то я пойду одна!
Она скрылась за деревьями.
— Стой! — Сдался Рома, кидаясь вслед девушке.
Он заметил, как между стволами берез мелькнул белый подол. Кажется, она убегала от него.
— Женя?! — Он испугался, что потеряет девушку. — Женя?!
Она набросилась на него сзади, громко хохоча. Ледяные руки обняли за шею, ноги сплелись на поясе. Ее тело казалось невесомым. Он извернулся, и вот уже крепко прижимал ее себе, впиваясь в податливые губы.
— Я боялся, что ты злишься на меня. — Пробормотал он в растрепанные блестящие волосы, когда не хватило дыхания и пришлось оторваться от поцелуя.
— За что я буду злиться на тебя? — Она отстранилась, сжала его руку и повела по известной только ей одной тропинке, петляя между голых кустов и деревьев.
— Люк сказал, что ты едва не разбилась по моей вине. Соскользнула с обрыва.
— Он соврал. — Холодно отозвалась Женя. — Он помешал нам. Если бы не он, мы бы уже были в нашем раю. Сюда!
Его пальцы выскользнули из его руки, и девушка легко спрыгнула. Роман резко остановился, в изумлении раскрыв рот. Он стоял над обрывом, а внизу раскинулась прекрасная долина, опоясанная скалами. Высокие каменные глыбы, подпиравшие сизые облака, нависали над желто-красным котлованом. Их верхушки уже покрывало червонным золотом холодное солнце.
— Сюда! — Позвала его Женя.
Она уже спустилась довольно далеко, и ее белая рубаха ярко выделялась на фоне темных камней. Девушка ловко перепрыгивала с камня на камень, весело и играючи, не боясь поранить босые ноги.
— Иди сюда! — Она снова оглянулась и помахала рукой. — Смотри! Наш мир!
Роман вскинулся. Неожиданно поднялся жуткий ветер, бьющий в лицо и перекрывающий дыхание. В центре долины зарождался огромный смерч из опавших листьев, он закручивался спиралью, поднимал в воздух каменные осколки. В его центре неожиданно загорелась ослепительная точка, она разрасталась с неимоверной скоростью, пока не превратилась в прозрачное окно. Через него, словно в продолжение местного пейзажа, Рома увидел бесконечную зеленую долину, обрамленную скалами. Сердце заныло в сладком предчувствии, он снова влюблено посмотрел на Женю. Счастье заполняло его до макушки и разрасталось в размер всего его существа.
Она стояла, чуть выгнувшись назад, положив руки на талию. Потом легко сделала шаг, подпрыгнула, мягко опустившись как раз между двух острых каменных зубцов. Вдруг две картинки наложились одна на другую: вот Женя в белой рубахе, с полуулыбкой на алых устах, преодолевает препятствия, а на другой Женя в короткой модной куртке неловко переступает с ноги на ногу, боясь даже пошевелиться перед разломом, и кусает губы в ожидании дружеской руки. Ее скованные движения, вечные спотыкания, разбитая в кровь коленка с засохшей, как у малого ребенка, болячкой на ноге, выпростанной во сне из-под одеяла…
Рома похолодел, ноги стали ватными.
— Ты не Женя! — Едва слышно прошептал он незнакомке, но она каким-то чудом услышала и резко обернулась. Она исчезла тут же, чтобы через незаметное мгновение появиться рядом с Ромой, схватившимся за дерево, чтобы его не унесло усиливающимся с каждой секундой ветром.
— Разве тебе было плохо со мной? — Ее глаза стали черными.
— Ты не она! — Ему стало страшно.
— И что с того? — Хохотнула девушка. — Я твой мир. Разве ты не хочешь ко мне?
— Хочу. — Он с сожалением последний раз дотронулся до гладкой холодной щеки, совершенно белой, без признаков румянца. — И я приду к тебе уже с ней.
Девушка фыркнула и разлеталась тысячью острых снежинок, осыпавшись на землю и тая. Окно внутри лиственной бури стремительно уменьшалось, пока не превратилось в крошечную светящуюся точку и не лопнуло, как мыльный пузырь. Ветер успокоился, камни, подхваченные сильными потоками, одновременно рухнули на землю, листья падали плавно и лениво. В долине творился беспорядок, словно здесь только-только закончили игру шкодливые котята, растрепавшие ковер и клубок с нитками.
И запах. Обнимающий, сладкий, притягательный. Роман вздохнул полной грудью, счастливо улыбаясь. Он нашел место, его бесконечные мытарства и поиски подошли к концу. Уже сегодня вечером он убежит из этого ненавистного мира в свой прекрасный личный рай! Но только вместе с ней. Вместе с Женей.
За окном забрезжили серые предрассветные сумерки, когда оставалось непонятным, какой будет погода днем. Лес за забором затопил туман и почти стучался в окно второго этажа.
Роман клялся себе, что никогда больше не поддастся запаху, постарается не замечать его.
В холодный ход мыслей ворвался оглушающий аромат, и сознание потухло, словно задутая свеча…
…На пороге стояла босая Евгения, ее длинные темные волосы рассыпались по открытым плечам. Белая ситцевая рубаха, подвязанная под грудью черной атласной лентой, доходила до идеальных колен. На лице девушки играла призрачная улыбка, неестественно зеленые глаза смотрели ласково и нежно.
— Чего ты ждешь? — Голос девушки звучал, как музыка.
Роман даже потер глаза, не веря собственному зрению. Он приподнялся на локтях и покосился на Петра, тот спал, как убитый. По щеке с проплешинами светлой щетины от уголка приоткрытого рта до подушки тянулась тягучая слюна.
— Вставай. — Женя сияла. — Он ждет нас.
Рома быстро поднялся, натягивая грязные после лесного приключения джинсы и уже порядком потрепанный свитер. Одна зеленая нитка, вытянутая, торчала посреди груди. Девушка ждала, пока он поспешно обувался.
Глядя ей в глаза, он подошел к Жене, боясь, что она сейчас исчезнет. Рома взял ее за руки, кожа оказалась ледянее снега, а глаза радостно сияли. И он не выдержал, нагнулся и поцеловал ее, легко и мягко, в приоткрытые очень холодные губы.
— Не забудь. — Прошептала Женя, кивнув в сторону Петра. — Забери у них магнит, иначе они тебя опять позовут…
Роман быстро оглянулся. Мешочек с магнитом Петр держал в своей сумке, и все время жаловался, что стрелка как будто вытягивает из него все силы. Парень, не сводя настороженного взгляда со спящего мужчины, тихо открыл молнию и двумя пальцами вытащил мешочек, сунув его в карман.
Женя удовлетворенно кивнула.
— Нам нужна машина. — Сказала она, пропуская Романа в коридор.
Машина? Ключи находились у Люкки. Парень на цыпочках, чтобы не скрипели рассохшиеся половые доски, пробрался к комнате Люка. Она на удачу оказалась не заперта, Рома заглянул внутрь. Через плотно задернутые шторы утренний свет не попадал сюда, и не тревожил хозяина спальни. На полу валялись в беспорядке разбросанная одежда, словно ее срывали и раскидывали в диком страстном порыве. Ключи лежали на маленьком столике рядом с креслом и торшером. Войдя, Рома сцапал ключи, чуть звякнувшие в тишине, и быстро прикрыл дверь. Он даже не обратил внимания на то, что на большой постели среди смятых простыней, переплетясь обнаженными телами, спали двое…
Прокравшись, как вор, он вышел во двор. Малолитражка отказалась заводиться с первого раза, заряд двигателя угрожающе пылал красными цифрами. Женя, сидевшая рядом, недовольно поджала губы. В ледяном салоне без куртки Романа пробрало, но девушка, словно не чувствовала промозглого холода.
— Уже едем. — Пообещал Роман, тепло улыбнувшись.
Она кивнула, в глазах сверкнули лучики. Машина тихо тронулась с места, и вот через минуту они набрали скорость.
— Нам прямо. — Сказала Женя, точно указывая дорогу. — Наш мир ждет недалеко.
Роман поглядывал на девушку, ее кожа казалась алебастровой в туманном свете осеннего утра.
— Откуда ты знаешь? — Спросил он.
— Чувствую.
— Почему ты решила, что хочешь со мной в новый мир? — Задал он главный вопрос.
Она резко повернула голову, зеленые глаза на мгновение стали черными. В чертах худенького личика, обрамленного темными волосами, проступила жесткость.
— По-другому и быть не может. — Отрезала она, закидывая согнутые ноги на «торпеду», широкая рубаха открыла точеные ягодицы и красивые колени. Роман залюбовался маленькими узкими ступнями и крохотными пальчиками с идеально накрашенными круглыми ноготками. Перехватив его смущенный торопливый взор, Женя призывно улыбнулась, незнакомо и немного пугающе, сверкнув зубами. Холодной рукой она сжала его ладонь, скользящую по рулю, и положила на свое голое колено.
— Я же вижу, что тебе нравится.
Кажется, Рома покраснел, и пальцы, дотрагивающиеся до гладкой ледяной кожи, стали влажными. Неожиданно машина дернулась и остановилась, фыркнув. Маша даже не пошевелилась, рассматривая длинные ноготки на пальчиках.
— Что случилось? — Не поднимая взгляда, спросила она.
— Двигатель зарядился.
— Тогда пойдем пешком. — Девушка снова свернула незнакомой улыбкой и грациозно выпорхнула из автомобиля.
Роман все еще тупо сжимал руль, когда она высоко поднимая колени пробиралась через обочину к лесной кромке. Она не оглядывалась и шла с уверенностью девчонки, прожившей в этих местах с рождения. В душу парня закралось страшное подозрение, что перед ним не Женя. Она внимательно пригляделся к стройной худенькой фигурке с круглой попкой и тонкой талией, под натянувшейся от ветра тканью. Волосы взметнулись вверх, открывая шею. Женя повернулась и вопросительно посмотрела на него. Он неохотно вышел из автомобиля, хлопнув дверью.
— Откуда ты знаешь, куда идти? — Закричал он.
Кто бы ни была незнакомка, он не торопился ей верить.
— Ты чувствуешь запах нового мира? — Ее голос донесся музыкой. Роман действительно не ощущал дурманившего аромата, кружившего голову. — А я чувствую! Он пахнет невероятно — цветами и солнцем! — Заявила Женя. — И если ты не хочешь идти со мной, то я пойду одна!
Она скрылась за деревьями.
— Стой! — Сдался Рома, кидаясь вслед девушке.
Он заметил, как между стволами берез мелькнул белый подол. Кажется, она убегала от него.
— Женя?! — Он испугался, что потеряет девушку. — Женя?!
Она набросилась на него сзади, громко хохоча. Ледяные руки обняли за шею, ноги сплелись на поясе. Ее тело казалось невесомым. Он извернулся, и вот уже крепко прижимал ее себе, впиваясь в податливые губы.
— Я боялся, что ты злишься на меня. — Пробормотал он в растрепанные блестящие волосы, когда не хватило дыхания и пришлось оторваться от поцелуя.
— За что я буду злиться на тебя? — Она отстранилась, сжала его руку и повела по известной только ей одной тропинке, петляя между голых кустов и деревьев.
— Люк сказал, что ты едва не разбилась по моей вине. Соскользнула с обрыва.
— Он соврал. — Холодно отозвалась Женя. — Он помешал нам. Если бы не он, мы бы уже были в нашем раю. Сюда!
Его пальцы выскользнули из его руки, и девушка легко спрыгнула. Роман резко остановился, в изумлении раскрыв рот. Он стоял над обрывом, а внизу раскинулась прекрасная долина, опоясанная скалами. Высокие каменные глыбы, подпиравшие сизые облака, нависали над желто-красным котлованом. Их верхушки уже покрывало червонным золотом холодное солнце.
— Сюда! — Позвала его Женя.
Она уже спустилась довольно далеко, и ее белая рубаха ярко выделялась на фоне темных камней. Девушка ловко перепрыгивала с камня на камень, весело и играючи, не боясь поранить босые ноги.
— Иди сюда! — Она снова оглянулась и помахала рукой. — Смотри! Наш мир!
Роман вскинулся. Неожиданно поднялся жуткий ветер, бьющий в лицо и перекрывающий дыхание. В центре долины зарождался огромный смерч из опавших листьев, он закручивался спиралью, поднимал в воздух каменные осколки. В его центре неожиданно загорелась ослепительная точка, она разрасталась с неимоверной скоростью, пока не превратилась в прозрачное окно. Через него, словно в продолжение местного пейзажа, Рома увидел бесконечную зеленую долину, обрамленную скалами. Сердце заныло в сладком предчувствии, он снова влюблено посмотрел на Женю. Счастье заполняло его до макушки и разрасталось в размер всего его существа.
Она стояла, чуть выгнувшись назад, положив руки на талию. Потом легко сделала шаг, подпрыгнула, мягко опустившись как раз между двух острых каменных зубцов. Вдруг две картинки наложились одна на другую: вот Женя в белой рубахе, с полуулыбкой на алых устах, преодолевает препятствия, а на другой Женя в короткой модной куртке неловко переступает с ноги на ногу, боясь даже пошевелиться перед разломом, и кусает губы в ожидании дружеской руки. Ее скованные движения, вечные спотыкания, разбитая в кровь коленка с засохшей, как у малого ребенка, болячкой на ноге, выпростанной во сне из-под одеяла…
Рома похолодел, ноги стали ватными.
— Ты не Женя! — Едва слышно прошептал он незнакомке, но она каким-то чудом услышала и резко обернулась. Она исчезла тут же, чтобы через незаметное мгновение появиться рядом с Ромой, схватившимся за дерево, чтобы его не унесло усиливающимся с каждой секундой ветром.
— Разве тебе было плохо со мной? — Ее глаза стали черными.
— Ты не она! — Ему стало страшно.
— И что с того? — Хохотнула девушка. — Я твой мир. Разве ты не хочешь ко мне?
— Хочу. — Он с сожалением последний раз дотронулся до гладкой холодной щеки, совершенно белой, без признаков румянца. — И я приду к тебе уже с ней.
Девушка фыркнула и разлеталась тысячью острых снежинок, осыпавшись на землю и тая. Окно внутри лиственной бури стремительно уменьшалось, пока не превратилось в крошечную светящуюся точку и не лопнуло, как мыльный пузырь. Ветер успокоился, камни, подхваченные сильными потоками, одновременно рухнули на землю, листья падали плавно и лениво. В долине творился беспорядок, словно здесь только-только закончили игру шкодливые котята, растрепавшие ковер и клубок с нитками.
И запах. Обнимающий, сладкий, притягательный. Роман вздохнул полной грудью, счастливо улыбаясь. Он нашел место, его бесконечные мытарства и поиски подошли к концу. Уже сегодня вечером он убежит из этого ненавистного мира в свой прекрасный личный рай! Но только вместе с ней. Вместе с Женей.
ЕВГЕНИЯ
— Он убежал!!! Угнал нашу машину, украл магнит и смылся!!!
Я так перепугалась от истеричного визга Петра, что подскочила, молниеносно натягивая на голову простынь, чтобы хоть как-то прикрыть наготу. Было по-настоящему стыдно.
— Не ори, Петр! — Люк недовольно поднялся. Под его весом прогнулся матрас, скрипнул деревянный скелет кровати.
— Что значит ори?! — Голос типчика звенел. — Ваш мальчик сбежал!!!
Я выглянула из-под простыни, надеясь, что мое лицо не горит бордовым цветом, как помидор. Люк натягивал джинсы, Петр стоял в дверях, наряженный в длинные трусы, худой и с редкой порослью на груди. Его лицо с мелкими чертами сморщилось, глаза вытаращились. В руках он держал сумку, в которой никогда не расставался, и демонстрировал ее пустые внутренности.
— Женя. — Бархатистый голос Люкки прозвучал для меня музыкой. — Поднимайся. Ты не должна сейчас оставаться одна. Кажется, у Романа совсем крыша поехала.
Я завернулась в простынь и села на кровати. Петр полубезумно посмотрел на меня, мало понимая, что застал нас в весьма недвусмысленной ситуации.
— Пойдем. — Хмуро пробормотал Люк, выходя и прикрывая за собой.
Он дал мне шанс быстро одеться. Когда я поспешно спускалась вниз, так и не успев зашнуровать кроссовки, то попала как раз в самый разгар скандала.
— Зачем ты его ударил?! — Орал Петр, брызжа слюной.
Его худое тело с выпирающими позвонками на спине сотрясалось. Жиденькие волосы, примятые с одной стороны, топорщились драконьим ежиком с другой. Он тыкал пальцем с татуировкой «Петенька» в грудь Люка.
Я остановилась на верхней площадке, следя за мужчинами. За окном мерцал солнечный свет, машины хозяев рядом с верандой не было. Получается, ранним утром они куда-то уехали. На счастье, нужно сказать. По крайней мере, гостеприимные друзья Люка не стали невольными свидетелями "разбора полетов".
Когда Люк звал меня, то его голос звучал напряженно:
— Женя, быстро сюда. — Он не спускал глаз с коротышки.
Я тут же послушалась приказа, буквально сбежав по лестнице. В холле сгущался воздух, словно становилось темнее. Петр не двигался и трясся, так и вытянув палец с нелепой татуировкой.
Стоило мне приблизиться, как Люк твердым и быстрым движением подвинул меня к себе за спину, словно защищая.
— Когда ты вытащил у меня призмы? — Петр говорил едва слышно, как будто шипел.
Его лицо наливалось кровью, глаза становились больше и круглее, белки приобретали неприятный оранжевый оттенок. Мужчина преображался в страшилище из фильмов ужасов, я так и ждала, что из приоткрытого рта вылезут белоснежные клыки и вопьются в оттопыренную нижнюю губу.
— Еще в начале нашего путешествия. — Люк говорил спокойно, но чувствовалось, что каждая мускула в его теле напряжена. — Ты же понимаешь, я не мог исключать шанса, что нам придется защищаться от тебя.
Петр растянул губы в искривленной улыбке, отчего-то провал рта становился все больше. Становилось странно, как кожа на лице еще не лопнула. Мужчина тоненько захихикал, сотрясаясь всем телом.
От страха я вцепилась в руку Люка, шумно сглотнув.
— Что с ним?! — Язык не слушался и как будто распух во рту.
— Я не говорил тебе, какая у Петра способность? — Голос Люка звучал хрипловато.
Ладонь неожиданно стала ледяной, словно мои дрожащие пальцы сжимали снежок.
— Не-е-ет. — Протянула я, следя за преображением неприятного типчика. Ключицы того странным образом вылезали из-под кожи, а колени наоборот проваливались.
— Он становится зверем. — Холодно объяснил Люк. — Преображение отнимает массу сил, а потому он постоянно ест.
— Очень образно. — Меня трясло.
Петр бился в истеричном хохоте, перерастающем в визг. В следующее мгновение он подскочил над полом на добрые два метра, задев вздыбленной макушкой висевшую люстру, отчего звякнули плафоны, а потом мягко и неслышно приземлился обратно.
— Люк, — через его шипение едва различалась человеческая речь, — ты же знаешь, что все равно вы не сможете уйти.
Его оранжевые глаза с ярко-красными зрачками впились в меня, и них отразилось мое искаженное бледное лицо, вытянутое от ужаса, с открытым ртом.
На нереальной скорости он метнулся в нашу сторону. Люк одним ловким движением выставил ладонь, струившуюся красноватым свечением. Незаметную тень Петра отшвырнуло назад, он с жутким невыносимым воплем кубарем покатился по полу. Я закрыла заболевшие заложенные уши и зажмурилась, только почувствовав следующее стремительное движение Люкки, и прислонилась к стене.
Неожиданно Люк нехорошо застонал, я тут же распахнула глаза и едва успела пригнуть голову, как по стене царапнули звериные длинные когти, оставив в деревянной обшивке четыре глубокие полосы. Люк стоял в трех шагах от меня, голую грудь пересекали такие же полосы, уже сочившиеся кровью.
— Черт!!! — Я повалилась на пол. Тень сиганула, но в мгновение ока сильная ледяная рука дернула меня за свитер, вытягивая. Чудовище с оглушительным грохотом приземлилось как раз в то месте, где только что находилась моя голова. Я вскрикнула.
За шкирку Люк поставил меня на ноги, от страха мое дыхание обрывалось, кровь стучала в висках. Петр двигался так быстро, что я видела лишь размытую полосу. Стремительнее его оказались лишь горящие руки Люка, непостижимым образом отбивающего бесконечные атаки. Его кожа покрывалась царапинами, словно они появлялись сами по себе.
На мгновение все смолкло. Петр как будто испарился. Я пряталась за спиной мужчины, ощупывая комнату быстрым взглядом.
Вот Петр вышел из дальнего угла комнаты.
— Ты же все равно не сможешь ничего сделать, мальчик мой. — Страшилище скалилось.
Из другого конца комнаты послышались шаги, я метнула взгляд, увидев второго монстра. При ходьбе его колени выгибались в обратную сторону.
— Ваша судьба была решена еще тем вечером. — Визгливый говорок заглушал даже стук моего сердца.
Вот к двум прибавился третий, идущий с лестницы. Потом четвертый, пятый…
Петр находился везде, словно перед взглядом пьяницы он множился и двоился.
— Не бойся! — Бормотал мне Люк. — Не бойся! Это лишь иллюзия!
Его взгляд метался от одного искореженного тела к другому, от одних страшных глаз к другим. Неожиданно все тени бросились на нас, кажется, я завизжала, а в следующий момент меня отбросило обжигающей волной. Горячий воздух прошелся щеткой по горлу, иссушая его и раздирая. Я ударилась о стену и сползла по ней, глухо застонав. Холодные руки Люка уже прижимали меня к себе, защищая.
— Во время мы, дорогие? — Услышала я звонкий веселый голос Даи.
А в след ему сверху с грохотом рухнула люстра, осколки разлетелись по холлу. Я, наконец-то, решилась открыть зажмуренные глаза с обожженными ресницами. Первое, что предстало слезящемуся взору — огромная дыра посреди пола холла. Проломанные доски сиротливо свешивались в подвал. Лестница почернела, на потолке жалостливо торчал крючок от люстры, противоположная стена треснула.
— Ты как? — Люк быстро притянул меня к себе, ощупывая голову.
— Да, нормально. — Сморщилась я, когда поняла, что его огненные пальцы, вероятно, пытаются залечить мою очередную ссадину на лбу. Было больно, признаться.
На пороге стояла донельзя довольная Дая, уперев руки в бока. На круглом лице светилась такая счастливая улыбка, словно ей только что объявили о выигрыше жуткого дорого автомобиля.
— Мы подъезжаем и слышим, что вы тут наш дом рушите. — Продолжала она веселиться.
Наконец, я смогла пошевелить головой, когда руки Люка отпустили меня. Выглядел он очень озабоченным и вглядывался в мои глаза, вероятно, пытаясь отыскать признаки боли от увечий.
— Я нормально.
Я попыталась встать, но не отпускал. Мой свитер перепачкался его кровью.
— Господи, это тебя всего порезало. — Выдохнула я, как всегда меня замутило.
В холл вошел Борис, бородач даже не опечалился оттого, что мы разгромили холл. Мужчина медленно подошел к дыре в полу и, присев на корточки у края, внимательно посмотрел вниз.
— Милая, — он выглядел еще более довольным, чем его женушка, — да ты его припечатала!
— Они безумны? — Процедила я сквозь зубы, все-таки поднимаясь.
— Нет. — Хмыкнул Люк. — Дая раньше была хранителем.
— И не последнего уровня. — Хвастливо добавила та. — Как ты, Женя?
— Ваш мир сводит меня с ума. — Проворчала я.
Мужчины вытащили бессознательно Петра из подвала, тело того покрывал слой сажи и пыли. Из-под приоткрытых век виднелись белые мутные белки. Тошнота стала настойчивее, подступая к горлу. Коротышку буквально свалили на диван, и его безвольные руки свешивались до пола. Дая приложила к голове мужчины с обожженными волосами ладонь. Через мгновение тот распахнул глаза и вытаращился, не в силах пошевелиться. Вероятно, его обездвижили.
Люка присел рядом с Петром на корточки и тихо вымолвил:
— Я не буду тебе перекрывать энергию. Пока. Только потому, что ты должен вернуться к Оскару и сказать, что мы погибли. Все. И забыть о нас.
От его тона даже у слона побежали бы мурашки. Петр дико завращал глазами.
— Я рад, что ты понял меня. — Кивнул Люк. — Ты знаешь, что я вернусь…
— Давайте его сотрем. — Миролюбиво предложила Дая, шокировав меня.
Вот уж никак не могла подозревать хохотушку в кровожадности.
— Дорогая, — мягко перебил ее Борис, — я отвезу его к участку хранителей в город.
Глаза Петра стали еще больше. Предложение ему оказалось настолько не по вкусу, что мы все дружно закивали.
— Сейчас залечим раны Люка и отвезем. — Дая просияла. — Знаете, ребят, я так рада, что вы приехали. Хоть какое-то развлечение, а то в деревне совсем кисло…
— Она точно безумна, — пробормотала я. Люк ухмыльнулся и закатил глаза, пожав плечами.
— Я все слышу! — Пел голосок Даи.
На кухне она развела воду с сахаром, а потом принялась протирать тряпицей, смоченной в растворе, царапины Люка. Оттого, как ткань моментально пропитывалась кровью, словно вытягивала ее из ранок, у меня закружилась голова. Вид крови доводил меня до безумия.
— Ладно. — Почувствовав, как от лица отхлынули все краски, пробормотала я. — Пожалуй, подышу свежим воздухом.
Люк неохотно согласился, хмуро сведя брови у переносицы, и тут же болезненно поморщился от очередного компресса.
На улице из-за солнца стало немного теплее. Ветер совсем утих, и гора листьев у забора, собранная вечером Борисом, спокойно дожидалась сожжения. Я прогулялась по дорожке. Наверное, наше путешествие все равно закончилось бы ничем. Рома не мог сопротивляться своему сливочно-масляному рекламному раю. Жаль, что расстались мы на плохой ноте.
— Женя! — Услышала я приглушенный шепот и резко оглянулась. Всего в пяти шагах от меня стоял Роман. Признаться, парень сильно меня напугал: на мертвенно-белом лице горели два темных глаза, ярко-алые губы сложились в горькую линию.
— Рома! — Подходить не хотелось. Я испуганно оглянулась на дом, и хотела крикнуть Люка.
— Подожди! — Лихорадочно зашептал он, замахав руками. — Не зови его! Я пришел сказать "прощай".
— Прощай! — Я попятилась, Рома сделал в мою сторону широкий шаг.
В нос ударил резкий запах, от которого к горлу подкатила тошнота. Перед глазами потемнело, двор, строения, забор, фигура парня стали черно-белыми, с ярко очертанными контурами, словно в телевизоре, где экран настроили на слишком большую резкость.
— Идем со мной! — Шептали губы Ромы.
К собственному ужасу я поняла, что подчиняюсь. Хватаюсь за его протянутую ледяную руку, и внутри разгорается странная злая радость. Ватные ноги направились куда-то. А потом сознание потухло…
Вокруг шуршали листья, лес зачарованно молчал. Чужая холодная рука сжимала мои пальцы и тянула куда-то через валежины и поваленные деревья. Ноги ныли, как после долгой ходьбы, колени сами разгибались, заставляя совершить очередной шаг. Я пошире открыла глаза, голова включилась, будто где-то внутри щелкнул рубильник. Передо мной шел Роман, крепко державший меня за руку. Часто моргая, я диковато озиралась, страшась подать голос.
Что он со мной сделал? В этом страшном мире, любой мог сотворить подлость: обездвижить, заморочить. В висках стучалась резкая боль, горло пересохло так сильно, что дыхание доставляло боль.
— Уже скоро. — Бормотал Рома. — Скоро.
Он оглянулся, и меня охватил ужас. Его глаза были глазами безумца — ни мысли, ни чувств, одна бесконечная пропасть в расширенных застывших зрачках.
— Женя, мы почти дошли. — Руку саднило, так сильно парень сжимал ее.
— Смотри! — Он остановился, заставляя и меня встать.
Мы пришли к обрыву, а внизу между острыми скалами простиралась долина, где, словно клыки, из земли торчали острые валуны. Место пугало и подавляло.
— Прыгай! — Вдруг широко улыбнулся Роман и неожиданно толкнул меня в пропасть.
Вскрикнув, я свалилась вниз и шарахнулась о каменный уступ, скрытый нависшим пластом земли.
— Твою мать! — Лежа и морщась от боли, я схватилась за отбитый позвоночник. Кажется, от удара у меня хрустнули все кости. Рома легко спустился и встал рядом.
— Вставай! — Он радостно улыбался, как последний идиот.
Опираясь на камень, я с трудом поднялась. Голова закружилась от высоты.
— Не медли! — Парень схватил меня за руку, теперь меня затрясло от страха. В следующее мгновение он с силой пихнул меня, глядя в глаза. Теперь я полетела молча, сжав зубы, в последнее мгновение зацепившись на выступ, повисла на вытянутых руках. От боли из-за покарябанных пальцев со сломанными до крови ногтями выступили слезы. Я посмотрела вниз и осторожно спрыгнула на плоский камень. В лодыжке тут же что-то нехорошо хрустнуло, ногу свело.
— Господи! — Я стала растирать скученную мышцу.
Роман громыхнул рядом, сиганув с двухметровой верхотуры. Похоже, чертового орангутанга даже высота не пробирала. Оставалась надежда, что он оступиться и все-таки поломает себе хребет!
— Ты идешь? — Роман снова приготовился спрыгнуть, прежде толкнув меня.
— Стой! — Я перехватила его руки и заглянула в пустые глаза, ища признаки рассудка. — Я сама. Ладно?
Я отошла от него на шаг, села на корточки и, снова вытянувшись, осторожно спустилась вниз, зацепившись курткой на тоненькую веточку торчавшего голого кустарника. Одежда задралась, оголяя живот, кожа естественно содралась об острые камни, кажется, до крови. Я скрипнула зубами, продолжая спуск.
Я так перепугалась от истеричного визга Петра, что подскочила, молниеносно натягивая на голову простынь, чтобы хоть как-то прикрыть наготу. Было по-настоящему стыдно.
— Не ори, Петр! — Люк недовольно поднялся. Под его весом прогнулся матрас, скрипнул деревянный скелет кровати.
— Что значит ори?! — Голос типчика звенел. — Ваш мальчик сбежал!!!
Я выглянула из-под простыни, надеясь, что мое лицо не горит бордовым цветом, как помидор. Люк натягивал джинсы, Петр стоял в дверях, наряженный в длинные трусы, худой и с редкой порослью на груди. Его лицо с мелкими чертами сморщилось, глаза вытаращились. В руках он держал сумку, в которой никогда не расставался, и демонстрировал ее пустые внутренности.
— Женя. — Бархатистый голос Люкки прозвучал для меня музыкой. — Поднимайся. Ты не должна сейчас оставаться одна. Кажется, у Романа совсем крыша поехала.
Я завернулась в простынь и села на кровати. Петр полубезумно посмотрел на меня, мало понимая, что застал нас в весьма недвусмысленной ситуации.
— Пойдем. — Хмуро пробормотал Люк, выходя и прикрывая за собой.
Он дал мне шанс быстро одеться. Когда я поспешно спускалась вниз, так и не успев зашнуровать кроссовки, то попала как раз в самый разгар скандала.
— Зачем ты его ударил?! — Орал Петр, брызжа слюной.
Его худое тело с выпирающими позвонками на спине сотрясалось. Жиденькие волосы, примятые с одной стороны, топорщились драконьим ежиком с другой. Он тыкал пальцем с татуировкой «Петенька» в грудь Люка.
Я остановилась на верхней площадке, следя за мужчинами. За окном мерцал солнечный свет, машины хозяев рядом с верандой не было. Получается, ранним утром они куда-то уехали. На счастье, нужно сказать. По крайней мере, гостеприимные друзья Люка не стали невольными свидетелями "разбора полетов".
Когда Люк звал меня, то его голос звучал напряженно:
— Женя, быстро сюда. — Он не спускал глаз с коротышки.
Я тут же послушалась приказа, буквально сбежав по лестнице. В холле сгущался воздух, словно становилось темнее. Петр не двигался и трясся, так и вытянув палец с нелепой татуировкой.
Стоило мне приблизиться, как Люк твердым и быстрым движением подвинул меня к себе за спину, словно защищая.
— Когда ты вытащил у меня призмы? — Петр говорил едва слышно, как будто шипел.
Его лицо наливалось кровью, глаза становились больше и круглее, белки приобретали неприятный оранжевый оттенок. Мужчина преображался в страшилище из фильмов ужасов, я так и ждала, что из приоткрытого рта вылезут белоснежные клыки и вопьются в оттопыренную нижнюю губу.
— Еще в начале нашего путешествия. — Люк говорил спокойно, но чувствовалось, что каждая мускула в его теле напряжена. — Ты же понимаешь, я не мог исключать шанса, что нам придется защищаться от тебя.
Петр растянул губы в искривленной улыбке, отчего-то провал рта становился все больше. Становилось странно, как кожа на лице еще не лопнула. Мужчина тоненько захихикал, сотрясаясь всем телом.
От страха я вцепилась в руку Люка, шумно сглотнув.
— Что с ним?! — Язык не слушался и как будто распух во рту.
— Я не говорил тебе, какая у Петра способность? — Голос Люка звучал хрипловато.
Ладонь неожиданно стала ледяной, словно мои дрожащие пальцы сжимали снежок.
— Не-е-ет. — Протянула я, следя за преображением неприятного типчика. Ключицы того странным образом вылезали из-под кожи, а колени наоборот проваливались.
— Он становится зверем. — Холодно объяснил Люк. — Преображение отнимает массу сил, а потому он постоянно ест.
— Очень образно. — Меня трясло.
Петр бился в истеричном хохоте, перерастающем в визг. В следующее мгновение он подскочил над полом на добрые два метра, задев вздыбленной макушкой висевшую люстру, отчего звякнули плафоны, а потом мягко и неслышно приземлился обратно.
— Люк, — через его шипение едва различалась человеческая речь, — ты же знаешь, что все равно вы не сможете уйти.
Его оранжевые глаза с ярко-красными зрачками впились в меня, и них отразилось мое искаженное бледное лицо, вытянутое от ужаса, с открытым ртом.
На нереальной скорости он метнулся в нашу сторону. Люк одним ловким движением выставил ладонь, струившуюся красноватым свечением. Незаметную тень Петра отшвырнуло назад, он с жутким невыносимым воплем кубарем покатился по полу. Я закрыла заболевшие заложенные уши и зажмурилась, только почувствовав следующее стремительное движение Люкки, и прислонилась к стене.
Неожиданно Люк нехорошо застонал, я тут же распахнула глаза и едва успела пригнуть голову, как по стене царапнули звериные длинные когти, оставив в деревянной обшивке четыре глубокие полосы. Люк стоял в трех шагах от меня, голую грудь пересекали такие же полосы, уже сочившиеся кровью.
— Черт!!! — Я повалилась на пол. Тень сиганула, но в мгновение ока сильная ледяная рука дернула меня за свитер, вытягивая. Чудовище с оглушительным грохотом приземлилось как раз в то месте, где только что находилась моя голова. Я вскрикнула.
За шкирку Люк поставил меня на ноги, от страха мое дыхание обрывалось, кровь стучала в висках. Петр двигался так быстро, что я видела лишь размытую полосу. Стремительнее его оказались лишь горящие руки Люка, непостижимым образом отбивающего бесконечные атаки. Его кожа покрывалась царапинами, словно они появлялись сами по себе.
На мгновение все смолкло. Петр как будто испарился. Я пряталась за спиной мужчины, ощупывая комнату быстрым взглядом.
Вот Петр вышел из дальнего угла комнаты.
— Ты же все равно не сможешь ничего сделать, мальчик мой. — Страшилище скалилось.
Из другого конца комнаты послышались шаги, я метнула взгляд, увидев второго монстра. При ходьбе его колени выгибались в обратную сторону.
— Ваша судьба была решена еще тем вечером. — Визгливый говорок заглушал даже стук моего сердца.
Вот к двум прибавился третий, идущий с лестницы. Потом четвертый, пятый…
Петр находился везде, словно перед взглядом пьяницы он множился и двоился.
— Не бойся! — Бормотал мне Люк. — Не бойся! Это лишь иллюзия!
Его взгляд метался от одного искореженного тела к другому, от одних страшных глаз к другим. Неожиданно все тени бросились на нас, кажется, я завизжала, а в следующий момент меня отбросило обжигающей волной. Горячий воздух прошелся щеткой по горлу, иссушая его и раздирая. Я ударилась о стену и сползла по ней, глухо застонав. Холодные руки Люка уже прижимали меня к себе, защищая.
— Во время мы, дорогие? — Услышала я звонкий веселый голос Даи.
А в след ему сверху с грохотом рухнула люстра, осколки разлетелись по холлу. Я, наконец-то, решилась открыть зажмуренные глаза с обожженными ресницами. Первое, что предстало слезящемуся взору — огромная дыра посреди пола холла. Проломанные доски сиротливо свешивались в подвал. Лестница почернела, на потолке жалостливо торчал крючок от люстры, противоположная стена треснула.
— Ты как? — Люк быстро притянул меня к себе, ощупывая голову.
— Да, нормально. — Сморщилась я, когда поняла, что его огненные пальцы, вероятно, пытаются залечить мою очередную ссадину на лбу. Было больно, признаться.
На пороге стояла донельзя довольная Дая, уперев руки в бока. На круглом лице светилась такая счастливая улыбка, словно ей только что объявили о выигрыше жуткого дорого автомобиля.
— Мы подъезжаем и слышим, что вы тут наш дом рушите. — Продолжала она веселиться.
Наконец, я смогла пошевелить головой, когда руки Люка отпустили меня. Выглядел он очень озабоченным и вглядывался в мои глаза, вероятно, пытаясь отыскать признаки боли от увечий.
— Я нормально.
Я попыталась встать, но не отпускал. Мой свитер перепачкался его кровью.
— Господи, это тебя всего порезало. — Выдохнула я, как всегда меня замутило.
В холл вошел Борис, бородач даже не опечалился оттого, что мы разгромили холл. Мужчина медленно подошел к дыре в полу и, присев на корточки у края, внимательно посмотрел вниз.
— Милая, — он выглядел еще более довольным, чем его женушка, — да ты его припечатала!
— Они безумны? — Процедила я сквозь зубы, все-таки поднимаясь.
— Нет. — Хмыкнул Люк. — Дая раньше была хранителем.
— И не последнего уровня. — Хвастливо добавила та. — Как ты, Женя?
— Ваш мир сводит меня с ума. — Проворчала я.
Мужчины вытащили бессознательно Петра из подвала, тело того покрывал слой сажи и пыли. Из-под приоткрытых век виднелись белые мутные белки. Тошнота стала настойчивее, подступая к горлу. Коротышку буквально свалили на диван, и его безвольные руки свешивались до пола. Дая приложила к голове мужчины с обожженными волосами ладонь. Через мгновение тот распахнул глаза и вытаращился, не в силах пошевелиться. Вероятно, его обездвижили.
Люка присел рядом с Петром на корточки и тихо вымолвил:
— Я не буду тебе перекрывать энергию. Пока. Только потому, что ты должен вернуться к Оскару и сказать, что мы погибли. Все. И забыть о нас.
От его тона даже у слона побежали бы мурашки. Петр дико завращал глазами.
— Я рад, что ты понял меня. — Кивнул Люк. — Ты знаешь, что я вернусь…
— Давайте его сотрем. — Миролюбиво предложила Дая, шокировав меня.
Вот уж никак не могла подозревать хохотушку в кровожадности.
— Дорогая, — мягко перебил ее Борис, — я отвезу его к участку хранителей в город.
Глаза Петра стали еще больше. Предложение ему оказалось настолько не по вкусу, что мы все дружно закивали.
— Сейчас залечим раны Люка и отвезем. — Дая просияла. — Знаете, ребят, я так рада, что вы приехали. Хоть какое-то развлечение, а то в деревне совсем кисло…
— Она точно безумна, — пробормотала я. Люк ухмыльнулся и закатил глаза, пожав плечами.
— Я все слышу! — Пел голосок Даи.
На кухне она развела воду с сахаром, а потом принялась протирать тряпицей, смоченной в растворе, царапины Люка. Оттого, как ткань моментально пропитывалась кровью, словно вытягивала ее из ранок, у меня закружилась голова. Вид крови доводил меня до безумия.
— Ладно. — Почувствовав, как от лица отхлынули все краски, пробормотала я. — Пожалуй, подышу свежим воздухом.
Люк неохотно согласился, хмуро сведя брови у переносицы, и тут же болезненно поморщился от очередного компресса.
На улице из-за солнца стало немного теплее. Ветер совсем утих, и гора листьев у забора, собранная вечером Борисом, спокойно дожидалась сожжения. Я прогулялась по дорожке. Наверное, наше путешествие все равно закончилось бы ничем. Рома не мог сопротивляться своему сливочно-масляному рекламному раю. Жаль, что расстались мы на плохой ноте.
— Женя! — Услышала я приглушенный шепот и резко оглянулась. Всего в пяти шагах от меня стоял Роман. Признаться, парень сильно меня напугал: на мертвенно-белом лице горели два темных глаза, ярко-алые губы сложились в горькую линию.
— Рома! — Подходить не хотелось. Я испуганно оглянулась на дом, и хотела крикнуть Люка.
— Подожди! — Лихорадочно зашептал он, замахав руками. — Не зови его! Я пришел сказать "прощай".
— Прощай! — Я попятилась, Рома сделал в мою сторону широкий шаг.
В нос ударил резкий запах, от которого к горлу подкатила тошнота. Перед глазами потемнело, двор, строения, забор, фигура парня стали черно-белыми, с ярко очертанными контурами, словно в телевизоре, где экран настроили на слишком большую резкость.
— Идем со мной! — Шептали губы Ромы.
К собственному ужасу я поняла, что подчиняюсь. Хватаюсь за его протянутую ледяную руку, и внутри разгорается странная злая радость. Ватные ноги направились куда-то. А потом сознание потухло…
Вокруг шуршали листья, лес зачарованно молчал. Чужая холодная рука сжимала мои пальцы и тянула куда-то через валежины и поваленные деревья. Ноги ныли, как после долгой ходьбы, колени сами разгибались, заставляя совершить очередной шаг. Я пошире открыла глаза, голова включилась, будто где-то внутри щелкнул рубильник. Передо мной шел Роман, крепко державший меня за руку. Часто моргая, я диковато озиралась, страшась подать голос.
Что он со мной сделал? В этом страшном мире, любой мог сотворить подлость: обездвижить, заморочить. В висках стучалась резкая боль, горло пересохло так сильно, что дыхание доставляло боль.
— Уже скоро. — Бормотал Рома. — Скоро.
Он оглянулся, и меня охватил ужас. Его глаза были глазами безумца — ни мысли, ни чувств, одна бесконечная пропасть в расширенных застывших зрачках.
— Женя, мы почти дошли. — Руку саднило, так сильно парень сжимал ее.
— Смотри! — Он остановился, заставляя и меня встать.
Мы пришли к обрыву, а внизу между острыми скалами простиралась долина, где, словно клыки, из земли торчали острые валуны. Место пугало и подавляло.
— Прыгай! — Вдруг широко улыбнулся Роман и неожиданно толкнул меня в пропасть.
Вскрикнув, я свалилась вниз и шарахнулась о каменный уступ, скрытый нависшим пластом земли.
— Твою мать! — Лежа и морщась от боли, я схватилась за отбитый позвоночник. Кажется, от удара у меня хрустнули все кости. Рома легко спустился и встал рядом.
— Вставай! — Он радостно улыбался, как последний идиот.
Опираясь на камень, я с трудом поднялась. Голова закружилась от высоты.
— Не медли! — Парень схватил меня за руку, теперь меня затрясло от страха. В следующее мгновение он с силой пихнул меня, глядя в глаза. Теперь я полетела молча, сжав зубы, в последнее мгновение зацепившись на выступ, повисла на вытянутых руках. От боли из-за покарябанных пальцев со сломанными до крови ногтями выступили слезы. Я посмотрела вниз и осторожно спрыгнула на плоский камень. В лодыжке тут же что-то нехорошо хрустнуло, ногу свело.
— Господи! — Я стала растирать скученную мышцу.
Роман громыхнул рядом, сиганув с двухметровой верхотуры. Похоже, чертового орангутанга даже высота не пробирала. Оставалась надежда, что он оступиться и все-таки поломает себе хребет!
— Ты идешь? — Роман снова приготовился спрыгнуть, прежде толкнув меня.
— Стой! — Я перехватила его руки и заглянула в пустые глаза, ища признаки рассудка. — Я сама. Ладно?
Я отошла от него на шаг, села на корточки и, снова вытянувшись, осторожно спустилась вниз, зацепившись курткой на тоненькую веточку торчавшего голого кустарника. Одежда задралась, оголяя живот, кожа естественно содралась об острые камни, кажется, до крови. Я скрипнула зубами, продолжая спуск.