Страница:
Из добра у меня имелся только ноутбук и мобильный телефон, а еще десять тысяч рублей, спрятанные на черный день в верхнем ящике комода.
Подруга решительно отодвинула стул и, крадучись, вошла в комнату. Я мелкими шашками следовала за ней, умирая от страха. Неожиданно Таня встала, опустив баллончик, что мне пришлось уткнуться в ее спину. Подруга была выше меня на голову, к тому же носила высокие шпильки.
— Женя, — тихо произнесла Таня, — у меня нет слов.
— Да? — Я выглянула из-за ее спины.
Мужчина на моей постели делал вид, что безмятежно дрых, кажется даже похрапывал. Спальня вернула прежний вид с разбросанными мужскими вещами, только бутыль теперь стояла с коньяком известной марки, а не с виски.
— Так. — Татьяна быстро вышла в коридорчик и, споткнувшись о мои туфли, сморщилась. — Соколовская, я тебе, как врач…
— Ветеринар, — рассеянно поправила я.
— Как врач животных заявляю — тебе просто необходимо показаться у психиатра! Проспишься — позвони!
Она с такой силой сердито хлопнула дверью, что я испуганно моргнула, а на стене сиротливо тренькнул ночник.
Похоже, спасение утопающих дело рук самих утопающих. Из кухонного ящика я вытащила совершенно тупой нож для резки овощей, и крадучись прошла в комнату. У мужчины на постели началась агония, не замечая меня, незнакомец, словно в бреду, стал стаскивать рубаху, мокрую от крови. От боли и напряжения на лбу выступили капельки пота.
Я почувствовала, как меня снова замутило. Руки похолодели, а выставленный вперед нож истерично затрясся. Мужчина никак не мог справиться с рукавом и застонал. Выбившись из сил, он откинулся на подушку, сдаваясь.
— Помоги мне, — простонал он, обращаясь будто в пустоту. Потом он снова глянул на меня полными безнадежной мольбы черными глазами. Губы еле зашевелились: — Выброси нож, а то поранишься.
Он снова отключился, резко, как будто села батарейка.
— Боже мой! — Я нерешительно смотрела то на красавчика, то на нож в своей руке.
А потом меня словно подбросило. Швырнув смехотворное оружие, которым даже палец не могла порезать во время готовки, на журнальный столик я кинулась к умирающему. Стянуть с него рубаху оказалось просто, незнакомец походил на тряпичную куклу и как-то легко позволил такую вольность. Ботинки с грохотом упали на пол, туда же полетели брюки. Теперь мужчина лежал почти обнаженный, но в черных носках, и выглядел хуже некуда.
Я лихорадочно вспоминала уроки первой медицинской помощи, рассказанные на курсах вождения, но в билетах ничего не упоминалось об открытых ранах. От страха слезились глаза. Если ничего не предпринимать, то тогда красавчик действительно умрет от потери крови! Ярко нарисовавшиеся перспективы заставили действовать с удвоенной скоростью.
Руки чесались позвонить Таньке и спросить, как дезинфицировать раны, но подруга, похоже, рассердилась ни на шутку. Неожиданно в голову пришла гениальная в своей простоте идея о йоде! Вскочив с крови, я метнулась на кухню. В скудной аптечке оказалось пару таблеток анальгина и пузатая баночка с зеленкой. Чувствуя себя настоящей сестрой милосердия, трясущейся рукой я намочила ватку в изумрудной жидкости, тут же пролив несколько капель себе на футболку, и уже собиралась хорошенько смазать красавчику рану, как он пришел в себя.
— Что. Ты. Делаешь? — Едва слышно пробормотал он, отодвигаясь, как от раскаленного клейма.
— Жизнь тебе спасаю! — Деловито заявила я, целясь смоченной в зеленке ваткой в кровоточившую середку.
— Только не это! — Прошептал он, полный ужаса.
— Предлагаешь, оставить тебя помирать в моем доме? — Я закусила губу и почти добралась до раны. — Ну, уж нет! Вот сейчас зеленочкой смажу, а потом скорую вызову!
— Только не этой гадостью! — Сморщился он и резко добавил, словно приказывая. — Просто принеси воды и добавь в нее сахара. Вода поможет. Все силы ведь вытянули…
Я оторопела, потом, вернувшись на кухню, быстро включила электрический чайник. Так и не дождавшись пока он закипит, налила немного едва теплой воды в тарелку, высыпала туда всю сахарницу и, подхватив полотенце, вернулась в спальню.
Мужчина лежал, как будто стараясь не дышать, красивое лицо исказила гримаса нечеловеческой боли.
— И как решилась на убийство? — Пробормотал он, разглядывая рану со странными обожженными краями.
Он слегка тронул блестящую корочку, глянул на испачканный палец, и у меня поплыло перед глазами.
— Я воды принесла, — пролепетала я, едва держась на ногах.
Кажется, он только заметил мое присутствие и кивнул, протянув перепачканную кровью руку.
— Давай полотенце. Я сам. — В каждом слове читался приказ и глухое раздражение.
Сглотнув, я быстро смочила тряпицу, отжала и отдала мужчине. Зашипев, вероятно, от боли он приложил полотенце, которое моментально пропиталось кровью.
Комната сделала головокружительное па у меня перед глазами, и я свалилась в обморок. Последнее, что помнилось, это грохот разбитой тарелки…
— Эй, ты! — Кто-то бесцеремонно, не жалеючи, хлопал меня щекам.
Я едва приоткрыла глаза, и первое что увидела прекрасное лицо с черными демоническими глазами.
— Спасительница, приходи в себя!
— Ты что уже выздоровел? — Только и смогла пролепетать я, впиваясь взглядом в рану на боку.
Та покрылась некрасивой корочкой свернувшейся крови.
— Не смешно. Но с кровати сполз, чтобы спасти тебя, спасительница, — хмуро отозвался он, улегшись рядом со мной на полу.
Мужчина был худощав, но на гладком теле проступали твердые мускулы. Просто невероятно, как такой красавец мог быть обычным вором!
— У нас вода, что ли, живая? — Пытаясь заглушить в себе панический страх, пробормотала я.
— В вашем мире вся вода мертвая, — отозвался он туманно.
Черти знает что. Лежу на полу собственной квартиры среди осколков тарелки, в луже сладкой воды и в компании маньяка, на котором раны заживают, как на собаке. Танька бы порадовалась. Собаки как раз из сферы ее профессиональных интересов.
— Ты встать сможешь? — Спросил он каким-то будничным тоном.
— А ты? — Отозвалась я.
— Если поднапрячься… — он неловко сел, схватившись за край кровати, а потом невероятным легким движением перекатился на спину и выдохнул, блаженно прикрыв синеватые веки.
— Отлично, — я поднялась; ноги тряслись, руки тоже, — если ты уже можешь двигаться, то выметывайся из моей квартиры! Будь уверен — компьютер стащишь только через мой труп!
— Ты дура, — произнес он, как неоспоримый факт, не открывая глаз.
От подобного хамства я опешила.
— Я сейчас вызову милицию! — Пригрозила я и покосилась на нож, оставленный на журнальном столике.
— Уже вызывала, — ухмыльнулся мужчина. — Хочешь еще раз попробовать? — он глянул на меня через опущенные ресницы.
— Да, кто ты такой?! — От бессилия взорвалась я.
Похоже, странный тип собирался провести весь день в моей постели и восвояси убираться не торопился.
— Я вампир, — усмехнулся он.
— Чего?
Я быстро сгребла его вещи с пола и швырнула нахалу в лицо:
— Одевайся и исчезай так же, как появился! Вампир хренов! И дверь за собой не забудь закрыть! — Напоследок проорала я, прежде чем выскочить на кухню и запереться на щеколду.
Только чем может помочь замок, если дверь все равно стеклянная? Нервно прикурив, я ждала, когда нежданный гость выберется в коридор, и зорко следила, чтобы он не прихватил с собой ноутбук, но вор как-то не торопился. Кажется, прошло минут двадцать, и истлели две сигареты, а мужчина так и не появился. Сдавшись, я вышла и осторожно заглянула в комнату. Маньяк сладко спал, и во сне его лицо казалось расслабленным и совершенным.
ИЯ
ЕВГЕНИЯ
Подруга решительно отодвинула стул и, крадучись, вошла в комнату. Я мелкими шашками следовала за ней, умирая от страха. Неожиданно Таня встала, опустив баллончик, что мне пришлось уткнуться в ее спину. Подруга была выше меня на голову, к тому же носила высокие шпильки.
— Женя, — тихо произнесла Таня, — у меня нет слов.
— Да? — Я выглянула из-за ее спины.
Мужчина на моей постели делал вид, что безмятежно дрых, кажется даже похрапывал. Спальня вернула прежний вид с разбросанными мужскими вещами, только бутыль теперь стояла с коньяком известной марки, а не с виски.
— Так. — Татьяна быстро вышла в коридорчик и, споткнувшись о мои туфли, сморщилась. — Соколовская, я тебе, как врач…
— Ветеринар, — рассеянно поправила я.
— Как врач животных заявляю — тебе просто необходимо показаться у психиатра! Проспишься — позвони!
Она с такой силой сердито хлопнула дверью, что я испуганно моргнула, а на стене сиротливо тренькнул ночник.
Похоже, спасение утопающих дело рук самих утопающих. Из кухонного ящика я вытащила совершенно тупой нож для резки овощей, и крадучись прошла в комнату. У мужчины на постели началась агония, не замечая меня, незнакомец, словно в бреду, стал стаскивать рубаху, мокрую от крови. От боли и напряжения на лбу выступили капельки пота.
Я почувствовала, как меня снова замутило. Руки похолодели, а выставленный вперед нож истерично затрясся. Мужчина никак не мог справиться с рукавом и застонал. Выбившись из сил, он откинулся на подушку, сдаваясь.
— Помоги мне, — простонал он, обращаясь будто в пустоту. Потом он снова глянул на меня полными безнадежной мольбы черными глазами. Губы еле зашевелились: — Выброси нож, а то поранишься.
Он снова отключился, резко, как будто села батарейка.
— Боже мой! — Я нерешительно смотрела то на красавчика, то на нож в своей руке.
А потом меня словно подбросило. Швырнув смехотворное оружие, которым даже палец не могла порезать во время готовки, на журнальный столик я кинулась к умирающему. Стянуть с него рубаху оказалось просто, незнакомец походил на тряпичную куклу и как-то легко позволил такую вольность. Ботинки с грохотом упали на пол, туда же полетели брюки. Теперь мужчина лежал почти обнаженный, но в черных носках, и выглядел хуже некуда.
Я лихорадочно вспоминала уроки первой медицинской помощи, рассказанные на курсах вождения, но в билетах ничего не упоминалось об открытых ранах. От страха слезились глаза. Если ничего не предпринимать, то тогда красавчик действительно умрет от потери крови! Ярко нарисовавшиеся перспективы заставили действовать с удвоенной скоростью.
Руки чесались позвонить Таньке и спросить, как дезинфицировать раны, но подруга, похоже, рассердилась ни на шутку. Неожиданно в голову пришла гениальная в своей простоте идея о йоде! Вскочив с крови, я метнулась на кухню. В скудной аптечке оказалось пару таблеток анальгина и пузатая баночка с зеленкой. Чувствуя себя настоящей сестрой милосердия, трясущейся рукой я намочила ватку в изумрудной жидкости, тут же пролив несколько капель себе на футболку, и уже собиралась хорошенько смазать красавчику рану, как он пришел в себя.
— Что. Ты. Делаешь? — Едва слышно пробормотал он, отодвигаясь, как от раскаленного клейма.
— Жизнь тебе спасаю! — Деловито заявила я, целясь смоченной в зеленке ваткой в кровоточившую середку.
— Только не это! — Прошептал он, полный ужаса.
— Предлагаешь, оставить тебя помирать в моем доме? — Я закусила губу и почти добралась до раны. — Ну, уж нет! Вот сейчас зеленочкой смажу, а потом скорую вызову!
— Только не этой гадостью! — Сморщился он и резко добавил, словно приказывая. — Просто принеси воды и добавь в нее сахара. Вода поможет. Все силы ведь вытянули…
Я оторопела, потом, вернувшись на кухню, быстро включила электрический чайник. Так и не дождавшись пока он закипит, налила немного едва теплой воды в тарелку, высыпала туда всю сахарницу и, подхватив полотенце, вернулась в спальню.
Мужчина лежал, как будто стараясь не дышать, красивое лицо исказила гримаса нечеловеческой боли.
— И как решилась на убийство? — Пробормотал он, разглядывая рану со странными обожженными краями.
Он слегка тронул блестящую корочку, глянул на испачканный палец, и у меня поплыло перед глазами.
— Я воды принесла, — пролепетала я, едва держась на ногах.
Кажется, он только заметил мое присутствие и кивнул, протянув перепачканную кровью руку.
— Давай полотенце. Я сам. — В каждом слове читался приказ и глухое раздражение.
Сглотнув, я быстро смочила тряпицу, отжала и отдала мужчине. Зашипев, вероятно, от боли он приложил полотенце, которое моментально пропиталось кровью.
Комната сделала головокружительное па у меня перед глазами, и я свалилась в обморок. Последнее, что помнилось, это грохот разбитой тарелки…
— Эй, ты! — Кто-то бесцеремонно, не жалеючи, хлопал меня щекам.
Я едва приоткрыла глаза, и первое что увидела прекрасное лицо с черными демоническими глазами.
— Спасительница, приходи в себя!
— Ты что уже выздоровел? — Только и смогла пролепетать я, впиваясь взглядом в рану на боку.
Та покрылась некрасивой корочкой свернувшейся крови.
— Не смешно. Но с кровати сполз, чтобы спасти тебя, спасительница, — хмуро отозвался он, улегшись рядом со мной на полу.
Мужчина был худощав, но на гладком теле проступали твердые мускулы. Просто невероятно, как такой красавец мог быть обычным вором!
— У нас вода, что ли, живая? — Пытаясь заглушить в себе панический страх, пробормотала я.
— В вашем мире вся вода мертвая, — отозвался он туманно.
Черти знает что. Лежу на полу собственной квартиры среди осколков тарелки, в луже сладкой воды и в компании маньяка, на котором раны заживают, как на собаке. Танька бы порадовалась. Собаки как раз из сферы ее профессиональных интересов.
— Ты встать сможешь? — Спросил он каким-то будничным тоном.
— А ты? — Отозвалась я.
— Если поднапрячься… — он неловко сел, схватившись за край кровати, а потом невероятным легким движением перекатился на спину и выдохнул, блаженно прикрыв синеватые веки.
— Отлично, — я поднялась; ноги тряслись, руки тоже, — если ты уже можешь двигаться, то выметывайся из моей квартиры! Будь уверен — компьютер стащишь только через мой труп!
— Ты дура, — произнес он, как неоспоримый факт, не открывая глаз.
От подобного хамства я опешила.
— Я сейчас вызову милицию! — Пригрозила я и покосилась на нож, оставленный на журнальном столике.
— Уже вызывала, — ухмыльнулся мужчина. — Хочешь еще раз попробовать? — он глянул на меня через опущенные ресницы.
— Да, кто ты такой?! — От бессилия взорвалась я.
Похоже, странный тип собирался провести весь день в моей постели и восвояси убираться не торопился.
— Я вампир, — усмехнулся он.
— Чего?
Я быстро сгребла его вещи с пола и швырнула нахалу в лицо:
— Одевайся и исчезай так же, как появился! Вампир хренов! И дверь за собой не забудь закрыть! — Напоследок проорала я, прежде чем выскочить на кухню и запереться на щеколду.
Только чем может помочь замок, если дверь все равно стеклянная? Нервно прикурив, я ждала, когда нежданный гость выберется в коридор, и зорко следила, чтобы он не прихватил с собой ноутбук, но вор как-то не торопился. Кажется, прошло минут двадцать, и истлели две сигареты, а мужчина так и не появился. Сдавшись, я вышла и осторожно заглянула в комнату. Маньяк сладко спал, и во сне его лицо казалось расслабленным и совершенным.
ИЯ
В высокие окна коридора в здании конторы хранителей забрезжили утренние сумерки. Серые облака затянули небо, накрапывал дождь, и капли слезами стекали по стеклам.
Первая параллель — мир — вершина мироздания, такой похожий на своего параллельного близнеца и такой отличный от него. Мир, где технологии соединились с великим знанием об энергетических волнах. Прекрасный чистый дом, поделенный на островки Городов. Ия всей душой любила его, и сейчас она чувствовала, что ее могут выкинуть в нежилую зону лесов, куда отправляли всех преступников. Где не было ни одного энергетического хранилища. Осознание того, что она подорвала доверие хранителей, не исполнила собственных надежд, охватывали ее душу черным панцирем отчаянья.
Девушка сидела в коридоре, сиротливо спрятав ноги под стул. Напротив в одной позе застыл хмурый охранник и разглядывал ее презрительным взглядом. Его посадили следить за ней, наверное, чтобы она не убежала.
Всю свою жизнь Ия мечтала стать хранителем. Вступить в один строй с отцом и братом, творить добро, помогать людям, ловить преступников, отвернувшихся от света в тень. Разве два месяца назад могла Ия, окончившая учебу с красным дипломом, представить, что будет сидеть перед кабинетом Главного и ждать приговора?
Девушка провела здесь всю ночь, но от страха спать все равно не хотелось, хотя и горели воспаленные глаза. Плотно закрытая деревянная дверь, выкрашенная в белый цвет, казалась непреодолимой стеной между Ией и ее уходящей мечтой. Неожиданно она увидела, как повернулась ручка на двери, а потом на пороге появился ее руководитель ее отдела — Анатоль, с радостью пожимавший ей руку всего восемь коротких недель назад на выпускном вечере в Академии. Выглядел он сильно помятым и расстроенным. Его опрятно круглое лицо делала гораздо старше бородка клинышком. На широкой груди висел крупный медальон ловца энергии с хрусталем посередине, такой скорее подходил какой-нибудь престарелой кокетке.
— Анатоль! — Она порывисто вскочила со стула и почти кинулась к мужчине. Сердце стучало, как сумасшедшее, а от нервов пред глазами потемнело.
— Ия, — мужчина оставался серьезным с озабоченно сведенными бровями, — проходи, мы хотим задать тебе несколько вопросов.
Ия в нерешительности посмотрела на дверь, и прошла мимо мужчины, застыв у порога.
Кабинет Главного, которого за глаза вся контора хранителей называла «папаша», смотрелась более чем скромно. Стоял огромный стол, заваленный бумагами, к нему приставлен поменьше — для посетителей. У стены громоздился обычный канцелярский шкаф с открывающимися дверцами, подоткнутыми сложенными газетными листочками. Пожалуй, их общий кабинет на пятом этаже здания выглядел намного приличнее — с современными перегородками между рабочими столами, красивыми лампами, тонкими стоечками с документами и личными делами.
В ярком свете, струившемся от старой хрустальной люстры, Главный выглядел уставшим сердитым стариком в мятом костюме. На лице как-то сильно выделялись мелкие морщинки, он хмуро изучал какую-то бумагу. В кабинете царила напряженная взрывоопасная тишина.
— Проходи, — подтолкнул девушку в спину Анатоль, и она сделала еще один нерешительный шажок.
Теперь Ия смогла увидеть в кабинете еще одного человека: на старом кожаном диване, скрестив руки на груди, сидел мужчина в помятом свитере, кожаных брюках и пыльных ботинках на толстой подошве. Его длинные светлые волосы, зачесанные назад, были собраны в хвост, синие глаза окатили девушку холодным любопытством, что Ия непроизвольно поежилась.
— Анатоль, это была твоя идея доверить дело сопливой девчонке? — хмыкнул он, подняв одну бровь.
— Феликс, — голос начальника Ии наполнился желчью, похоже, мужчины терпели друг друга в одной комнате по единственной причине — эта комната являлась кабинетом Главного, — если ты не забыл, эта девочка везла не себе стрелку двое суток, и выжила. Двое твоих ребят, позволь напомнить, сгорели уже через пару часов. Посмотри, она наполнена добром, курьер должен быть именно таким.
У Ии подкатил к горлу тошнотворный ком. Так выходит, тот секрет, что она перевозила на себе, мог ее умертвить?! "Наполнена добром!" — да именно так называлось ее стремление справедливости, но сейчас девушка почувствовала себя обманутой. От волнения захотелось плакать.
— Не выдумывай, Анатоль, — тихо фыркнул мужчина, названный Феликсом, — она осталась цела только потому, что не знала предназначение груза и не совала нос, куда не следует. Обычно молодых убивает любопытство. Кстати, как ты сумел ей так запудрить мозги? — Он размел шею, хрустя позвонками, и добавил тихо: — Только ведь все равно указатель утащили.
— Феликс, хватит, — резко прервал его Главный, поднимая взгляд от листа, который изучал. — Сейчас ваши перепалки меня не веселят, а раздражают! Ия, — он обратился к притихшей девушке, — расскажи нам, что произошло на площади перед Академией. Мы должны знать подробности, чтобы понять, кто напал на картеж.
Девушка быстро облизнула губы и, набрав побольше воздуха в легкие, произнесла:
— Я вам и так могу сказать, кто напал, — она запнулась, словно, в насмешку в голове всплыло воспоминание о сладком бархатном голосе: "У меня просто не в том месте и не в то время сломалась машина".
Она ненавидела ложь! Но ведь ее ложь была во спасение…
— Действительно? — Главный уже с возрастающим интересом посмотрел на девушку.
— Да, — кивнула она, нервно заправив за ухо прядь светлых волос, — я узнала это человека. Это был Люкка Романов, и я, думаю, сейчас он уже мертв.
Та страшная тишина, воцарившаяся после ее едва слышного признания, давила на уши. Мужчины переглядывались. Феликс даже наклонился к Ии, словно надеялся проникнуть к ней в голову.
— Откуда ты знаешь, что это был именно Люкка? — Сквозь зубы просил он, впившись взглядом в бледное осунувшееся лицо девушки.
— Я узнала его, — ответила она таким же сухим тоном. — Его сложно не узнать, если вы понимаете, о чем я говорю.
— Почему ты думаешь, что он мертв? — Не отставал мужчина, сморщившись при упоминании об ангельской красоте подонка.
— Я думала, что вам уже рассказали, — холодно пожала она плечами. Мужчина ей совсем не нравился и вызывал чувство глухого недовольства. — Я в упор ударила его призмой. После этого он ускользнул в Индустриал.
Наверное, больше минуты находившиеся в комнате мужчины молчали. Главный сложил блестящие губы в трубочку и барабанил пальцами по крышке стола.
— Стоит признать, ситуация аховая, — вздохнул он, в конце концов. — У нас нет ни маятника, ни указателя, а время остается совсем мало. — Неожиданно он обратился к Ии: — Суда нам теперь не миновать, дознаватели начнут копаться, кто посмел нарушить закон. Ия, ты же понимаешь, что судьям не стоит знать все подробности сегодняшнего инцидента.
Девушка неожиданно покраснела и кивнула, не уверенная, что правильно понимает старика.
— Тем более, что единственный свидетель, который может опровергнуть твои слова, возможно, мертв.
— Вы сами верите в его смерть? — Хмыкнул Феликс, снова откидываясь на подушки дивана.
— Не важно во что верим мы, — Главный внимательно посмотрела на Ию, и у той свело в судороге живот. — Сейчас важно лишь то, во что будет верить Ия.
Та кивнула.
— Можешь отдыхать, Ия, — кивнул Главный.
И она быстро попятилась к выходу. Анатоль подхватил ее под локоть и открыл дверь.
— Я свяжусь с тобой. Не переживай, все будет хорошо, — пробормотал он ей макушку.
Когда девушка в сопровождении охранника, дожидавшегося ее, отбыла домой, присутствующие молчали.
Главный сказал резко и громко, разбив напряженную паузу:
— Анатоль, что у нас с маятником?
Светловолосый Феликс перестал разглядывать портрет на стене и повернулся к своему оппоненту:
— Альберт Ишимович, еще ищем, — с запинкой произнес Анатоль, назвав Главного по имени, и даже затрясся. — Вы же понимаете, он чувствует любое проявление агрессии. Парнишка уходит из очередного убежища за минуту до нашего появления. Мне, кажется, за вчерашний день мы облазили все притоны города.
— Так облазьте еще раз, пока он не улизнул!!! — Неожиданно заорал старик, и Феликс только хмыкнул, а Анатоль вжал голову в плечи.
— Не улизнет, — усмехнулся Феликс, — у него очень важная причина оставаться в городе.
— Какая же? — Буркнул Главный.
— Его способности к распознаванию агрессии проявляются только здесь, рядом с энергетическими резервуарами.
— Он очень странный молодой человек, — подтвердил Анатоль.
— Он маятник, — пожал плечами Феликс. — Нам остается надеяться, что этот ублюдок Люкка действительно сдох где-нибудь в Индустриале, и не сможет заинтересоваться всем этим делом. Как я понял, Анатоль, твои ребята вели себя, как последние олухи, напав на него.
— Главное, чтобы девчонка забыла об этом, — буркнул недовольный мужчина.
Первая параллель — мир — вершина мироздания, такой похожий на своего параллельного близнеца и такой отличный от него. Мир, где технологии соединились с великим знанием об энергетических волнах. Прекрасный чистый дом, поделенный на островки Городов. Ия всей душой любила его, и сейчас она чувствовала, что ее могут выкинуть в нежилую зону лесов, куда отправляли всех преступников. Где не было ни одного энергетического хранилища. Осознание того, что она подорвала доверие хранителей, не исполнила собственных надежд, охватывали ее душу черным панцирем отчаянья.
Девушка сидела в коридоре, сиротливо спрятав ноги под стул. Напротив в одной позе застыл хмурый охранник и разглядывал ее презрительным взглядом. Его посадили следить за ней, наверное, чтобы она не убежала.
Всю свою жизнь Ия мечтала стать хранителем. Вступить в один строй с отцом и братом, творить добро, помогать людям, ловить преступников, отвернувшихся от света в тень. Разве два месяца назад могла Ия, окончившая учебу с красным дипломом, представить, что будет сидеть перед кабинетом Главного и ждать приговора?
Девушка провела здесь всю ночь, но от страха спать все равно не хотелось, хотя и горели воспаленные глаза. Плотно закрытая деревянная дверь, выкрашенная в белый цвет, казалась непреодолимой стеной между Ией и ее уходящей мечтой. Неожиданно она увидела, как повернулась ручка на двери, а потом на пороге появился ее руководитель ее отдела — Анатоль, с радостью пожимавший ей руку всего восемь коротких недель назад на выпускном вечере в Академии. Выглядел он сильно помятым и расстроенным. Его опрятно круглое лицо делала гораздо старше бородка клинышком. На широкой груди висел крупный медальон ловца энергии с хрусталем посередине, такой скорее подходил какой-нибудь престарелой кокетке.
— Анатоль! — Она порывисто вскочила со стула и почти кинулась к мужчине. Сердце стучало, как сумасшедшее, а от нервов пред глазами потемнело.
— Ия, — мужчина оставался серьезным с озабоченно сведенными бровями, — проходи, мы хотим задать тебе несколько вопросов.
Ия в нерешительности посмотрела на дверь, и прошла мимо мужчины, застыв у порога.
Кабинет Главного, которого за глаза вся контора хранителей называла «папаша», смотрелась более чем скромно. Стоял огромный стол, заваленный бумагами, к нему приставлен поменьше — для посетителей. У стены громоздился обычный канцелярский шкаф с открывающимися дверцами, подоткнутыми сложенными газетными листочками. Пожалуй, их общий кабинет на пятом этаже здания выглядел намного приличнее — с современными перегородками между рабочими столами, красивыми лампами, тонкими стоечками с документами и личными делами.
В ярком свете, струившемся от старой хрустальной люстры, Главный выглядел уставшим сердитым стариком в мятом костюме. На лице как-то сильно выделялись мелкие морщинки, он хмуро изучал какую-то бумагу. В кабинете царила напряженная взрывоопасная тишина.
— Проходи, — подтолкнул девушку в спину Анатоль, и она сделала еще один нерешительный шажок.
Теперь Ия смогла увидеть в кабинете еще одного человека: на старом кожаном диване, скрестив руки на груди, сидел мужчина в помятом свитере, кожаных брюках и пыльных ботинках на толстой подошве. Его длинные светлые волосы, зачесанные назад, были собраны в хвост, синие глаза окатили девушку холодным любопытством, что Ия непроизвольно поежилась.
— Анатоль, это была твоя идея доверить дело сопливой девчонке? — хмыкнул он, подняв одну бровь.
— Феликс, — голос начальника Ии наполнился желчью, похоже, мужчины терпели друг друга в одной комнате по единственной причине — эта комната являлась кабинетом Главного, — если ты не забыл, эта девочка везла не себе стрелку двое суток, и выжила. Двое твоих ребят, позволь напомнить, сгорели уже через пару часов. Посмотри, она наполнена добром, курьер должен быть именно таким.
У Ии подкатил к горлу тошнотворный ком. Так выходит, тот секрет, что она перевозила на себе, мог ее умертвить?! "Наполнена добром!" — да именно так называлось ее стремление справедливости, но сейчас девушка почувствовала себя обманутой. От волнения захотелось плакать.
— Не выдумывай, Анатоль, — тихо фыркнул мужчина, названный Феликсом, — она осталась цела только потому, что не знала предназначение груза и не совала нос, куда не следует. Обычно молодых убивает любопытство. Кстати, как ты сумел ей так запудрить мозги? — Он размел шею, хрустя позвонками, и добавил тихо: — Только ведь все равно указатель утащили.
— Феликс, хватит, — резко прервал его Главный, поднимая взгляд от листа, который изучал. — Сейчас ваши перепалки меня не веселят, а раздражают! Ия, — он обратился к притихшей девушке, — расскажи нам, что произошло на площади перед Академией. Мы должны знать подробности, чтобы понять, кто напал на картеж.
Девушка быстро облизнула губы и, набрав побольше воздуха в легкие, произнесла:
— Я вам и так могу сказать, кто напал, — она запнулась, словно, в насмешку в голове всплыло воспоминание о сладком бархатном голосе: "У меня просто не в том месте и не в то время сломалась машина".
Она ненавидела ложь! Но ведь ее ложь была во спасение…
— Действительно? — Главный уже с возрастающим интересом посмотрел на девушку.
— Да, — кивнула она, нервно заправив за ухо прядь светлых волос, — я узнала это человека. Это был Люкка Романов, и я, думаю, сейчас он уже мертв.
Та страшная тишина, воцарившаяся после ее едва слышного признания, давила на уши. Мужчины переглядывались. Феликс даже наклонился к Ии, словно надеялся проникнуть к ней в голову.
— Откуда ты знаешь, что это был именно Люкка? — Сквозь зубы просил он, впившись взглядом в бледное осунувшееся лицо девушки.
— Я узнала его, — ответила она таким же сухим тоном. — Его сложно не узнать, если вы понимаете, о чем я говорю.
— Почему ты думаешь, что он мертв? — Не отставал мужчина, сморщившись при упоминании об ангельской красоте подонка.
— Я думала, что вам уже рассказали, — холодно пожала она плечами. Мужчина ей совсем не нравился и вызывал чувство глухого недовольства. — Я в упор ударила его призмой. После этого он ускользнул в Индустриал.
Наверное, больше минуты находившиеся в комнате мужчины молчали. Главный сложил блестящие губы в трубочку и барабанил пальцами по крышке стола.
— Стоит признать, ситуация аховая, — вздохнул он, в конце концов. — У нас нет ни маятника, ни указателя, а время остается совсем мало. — Неожиданно он обратился к Ии: — Суда нам теперь не миновать, дознаватели начнут копаться, кто посмел нарушить закон. Ия, ты же понимаешь, что судьям не стоит знать все подробности сегодняшнего инцидента.
Девушка неожиданно покраснела и кивнула, не уверенная, что правильно понимает старика.
— Тем более, что единственный свидетель, который может опровергнуть твои слова, возможно, мертв.
— Вы сами верите в его смерть? — Хмыкнул Феликс, снова откидываясь на подушки дивана.
— Не важно во что верим мы, — Главный внимательно посмотрела на Ию, и у той свело в судороге живот. — Сейчас важно лишь то, во что будет верить Ия.
Та кивнула.
— Можешь отдыхать, Ия, — кивнул Главный.
И она быстро попятилась к выходу. Анатоль подхватил ее под локоть и открыл дверь.
— Я свяжусь с тобой. Не переживай, все будет хорошо, — пробормотал он ей макушку.
Когда девушка в сопровождении охранника, дожидавшегося ее, отбыла домой, присутствующие молчали.
Главный сказал резко и громко, разбив напряженную паузу:
— Анатоль, что у нас с маятником?
Светловолосый Феликс перестал разглядывать портрет на стене и повернулся к своему оппоненту:
— Альберт Ишимович, еще ищем, — с запинкой произнес Анатоль, назвав Главного по имени, и даже затрясся. — Вы же понимаете, он чувствует любое проявление агрессии. Парнишка уходит из очередного убежища за минуту до нашего появления. Мне, кажется, за вчерашний день мы облазили все притоны города.
— Так облазьте еще раз, пока он не улизнул!!! — Неожиданно заорал старик, и Феликс только хмыкнул, а Анатоль вжал голову в плечи.
— Не улизнет, — усмехнулся Феликс, — у него очень важная причина оставаться в городе.
— Какая же? — Буркнул Главный.
— Его способности к распознаванию агрессии проявляются только здесь, рядом с энергетическими резервуарами.
— Он очень странный молодой человек, — подтвердил Анатоль.
— Он маятник, — пожал плечами Феликс. — Нам остается надеяться, что этот ублюдок Люкка действительно сдох где-нибудь в Индустриале, и не сможет заинтересоваться всем этим делом. Как я понял, Анатоль, твои ребята вели себя, как последние олухи, напав на него.
— Главное, чтобы девчонка забыла об этом, — буркнул недовольный мужчина.
ЕВГЕНИЯ
— Привет! — Весенней пташкой прощебетала Танька. — Твой рыцарь уже ушел?
— Пока нет, — хмуро отозвалась я, поглядывая на пустой темный коридор из кухни.
— Ты что его наручниками приковала, чтобы не сбежал? — Удивилась подруга.
— Он спит, — от мрачного настроения ответы получались односложными.
Хотя оно и не мудрено — целый день, как партизан, я провела на кухне, попеременно впадая то в панику, то в гнев. Разбила пару кружек, докурила все сигареты и даже бычки до фильтра, съела батон хлеба и выпила банку растворимого кофе, отчаянно стараясь не сойти с ума.
— Ты его так уморила? — Таня, кажется, была настроена на юмор.
Я промычала в телефон нечто нечленораздельное и сморщилась, готовая разреветься от собственного бессилия.
День клонился к вечеру, через открытое окно в кухню падали оранжевые лучи. Небо готовилось к осени, и уже выглядело чуть сероватым, растеряв былую ярость и сочность. Под окном от шоссе через открытую форточку неслись визгливые сигналы застывших в пробке автомобилей. Мой гость превратил меня в заложницу в моем собственном жилище.
— Я решила сжалиться над тобой, — продолжала Танька радостно, — и позволить рассказать, как все было.
— Что было? — Перед глазами так и встала картина зияющей раны и пропитанного кровью кухонного полотенца.
— Где ты его подцепила? Мы же тебя до дома довезли…
Неожиданно из комнаты раздался нечеловеческий вопль, что я подскочила на расшатанной табуретке и чуть не рухнула на пол, хорошенько ударившись локтем об угол стола. Руку до самого плеча пронзила острая боль.
— Господи, кто там у тебя так воет? — Изумилась Танька, прислушиваясь. — Ты чего и правда его связала? Да? Женька, ты с ума сошла…
— Я тебе перезвоню, — я перебила ее, отключаясь, и осторожно выбралась из кухни.
Мужчина метался на кровати и стонал, брови во сне были сведены у переносицы, а красивое лицо скорчено в гримасу. Через мгновение он снова закричал и выгнулся дугой.
Я сильно испугалась и вцепилась в дверной косяк, не в силах пошевелиться.
— Эй! — Позвала я, но тот никак не реагировал, продолжая сражаться с невидимыми призраками, пришедшими в беспамятстве.
— Эй, как тебя там? — Я подошла и осторожно потрепала его за плечо, стараясь разбудить.
Его движение было почти незаметным. Через мгновение я лежала на кровати, холодная ладонь мужчины прижималась к солнечному сплетению, черные глаза смотрели в мои, расширенные от испуга. Ледяной озноб сковал тело, сердце вдруг забарабанило бешеную дробь, кровь застучала в висках. Слабость накатила резко, в одно мгновение, грудь отказывалась набирать кислород, а потом накрыл всепоглощающий ужас…
Все кончилось так же быстро, как и началось.
Видимо, сумасшедший убрал руку, потому как дышать стало легко и свободно. Легкие со свистом втянули воздух, что я закашлялась.
— Эй, спасительница! — Он снова бесцеремонно похлопал меня по щекам. — Ты как?
Я приоткрыла глаза, увидела лицо, выражавшее притворное сожаление, и неожиданно даже для себя отпрянула от незнакомца, как от прокаженного, свалившись на пол.
— Не ушиблась? — Заботливо поинтересовался он, когда я, скользя голыми пятками по ковру, пыталась подняться.
— Кто? Ты? Такой? — Прошипела я, чувствуя в себе паническое желание убежать.
В свете вечернего грустного солнца, едва пробивающегося через занавески, его черты казались совершенными, правильными и прекрасными, но зрачки, черные, недобрые, выдавали скрытую сущность.
— Я тебя испугал? — Он безразлично пожал плечами и зарылся в подушку растрепанной головой. — Не подкрадывайся ко мне в следующий раз, когда я сплю, — и добавил насмешливо, — спасительница.
Я стояла посреди комнаты, шумно дышала и от злости сжимала кулаки. Его одежда неряшливой кучей валялась у кровати. Задыхаясь от бешенства, я сгребла ее в охапку и решительно направилась к входной двери. Кое-как справившись с замком, я вышвырнула шмотки на лестничную клетку, почувствовав радость отмщения. Потом вернулась в комнату и с силой стянула с красавчика перепачканную бурой, засохшей кровью простынь.
— Убирайся отсюда следом за своими вещами! Немедленно! — Сгорая от гнева, я ткнула пальцем в коридор. — Слышишь меня?!
— Принеси одежду обратно, — устало, словно расшалившемуся дитя, указал он, — я сегодня все равно отсюда не смогу уйти. Надо, чтобы рана окончательно затянулась.
— Что? — Я уставилась на него, неожиданно растеряв добрую долю яростного задора.
— Не переживай, спасительница, — он приподнялся на локтях и окатил меня презрительным взором, — я пересплю у тебя ночь, а когда приду в себя, то уйду. Мне не нужны твои жалкие десять тысяч и старый компьютер. — Он задумался. — Что у тебя там еще есть? Мобильный телефон? Выброси его, у него все равно батарейка через пару месяцев испортится.
— Да, как ты?.. — Тут мне стало совсем плохо.
Он буравил меня раздраженным взглядом:
— Слушай, прикройся что ли, а то у тебя ноги такие худые.
Я непроизвольно натянула футболку, которую так и не удосужилась переодеть.
— Я хочу убраться из твоей коморки так же скоро, как и ты того хочешь, поэтому дай мне поспать. Только так я могу восстановиться.
После подобной отповеди я, изумленная и обиженная, вернулась на кухню. Этот нахал, едва не убил меня, и еще отчитал, как глупышку! Да, кто он такой?! Не вампир же на самом деле?!
Я прошлепала в подъезд и стыдливо подобрала вещи, чувствуя осуждающий взгляд через глазок в двери Екатерины Авдотьевны.
Или вампир?! От неожиданного открытия меня бросило в жар. Возвращаться на кухню не хотелось, но и крутиться на лестничной клетке, только привлекая внимание соседей, смысла не было. Тихонько закрыв за собой дверь, я на всякий случай не стала запирать замок.
Вампир…
Господи, а ведь этот тип действительно появился ни откуда, словно упал с потолка! А эта ледяная ладонь на груди, он же фактически придушил меня! Господи, он был весь в крови, а вдруг наша кровь смешалась, и я теперь тоже стану упырем?! Я стала разглядывать накануне обрезанный канцелярской бумагой палец, отчего-то подобные тонкие ранки всегда долго болели и плохо заживали. Едва заметная линия пореза на подушечке вспухла. Да, нет. Чушь.
В голове лихорадочно проносились картинки из фильмов и сцены из книг. Что я знаю про вампиров? Что они светятся на солнце, у них ледяные руки, прекрасное лицо и черные мысли. В общем, незнакомец полностью подходил под это определение. Правда, на солнце он не светился и отчего-то не попытался меня укусить, чтобы выпить сладкой девичьей кровушки и моментально излечиться. Он для чего-то попросил воды…
На всякий случай, я отыскала в ящике, где лежала картошка, пакет с чесночными головками, насаженными бабулей на веревочку, и нацепила его на шею, как ожерелье. Боятся вампиры чеснока — не боятся, а подстраховаться можно. Потом подумала и, схватив солонку, рассыпала дорожку у двери кухни, а потом еще и на подоконнике, на тот случай, если мерзавец решит залететь в окно. В порыве вдохновения, я отыскала в шкафчике тонкую свечку, провалявшуюся там пару лет после моей экскурсии в пригородный монастырь, и зажгла ее, сунув в рюмку.
Похоже, этой ночью спать мне придется! Да, разве ж я смогу заснуть, зная, что в соседней комнате приходит в себя настоящее мифическое чудовище?..
Голова раскалывалась, словно в нее засунули тысячу гвоздей и хорошенько встряхнули. Радостный утренний свет резанул глаза, как ножом. Сморщившись, я сладко потянулась на кровати и резко села в ужасе. Как я оказалась в постели?! Воспоминания о вчерашнем дне вспыхнули ярким пятном, и меня затрясло. Простынь, которой кто-то бережно укрыл меня, светилась девственной белизной, но ожерелье из чесночных головок доказывало лучше любых слов, что произошедший хаос мне не приснился. Вскочив, как ошпаренная, я кинулась к зеркалу, впиваясь взглядом в шею. Никаких следов от зубов вампира. Руки тоже оказались чистыми, с тонкими прожилками вен под бледной кожей с уже сошедшим после отпуска загаром. Лицо опухшее ото сна поражало мертвенной бледностью, и под глазами особенно ярко выделялись темные круги. Каштановые волосы торчали в разные стороны.
Вчерашнего незнакомца в комнате не было. Его вещи исчезли. Я перевела дух и слабо оперлась о крышку комода, заставленного фарфоровыми статуэтками балерин. Изящные хрупкие фигурки словно исполняли замысловатый танец, изгибаясь и вытягивая худенькие миниатюрные ножки.
Худые ноги… Я натянула футболку и воровато оглянулась, боясь, что незнакомец снова материализуется из воздуха и начнет насмехаться. Тут до меня донесся звук включающегося душа, и сердце замерло от испуга. ОН никуда не делся! ОН мылся в моей ванной! О, Боже!
— Пока нет, — хмуро отозвалась я, поглядывая на пустой темный коридор из кухни.
— Ты что его наручниками приковала, чтобы не сбежал? — Удивилась подруга.
— Он спит, — от мрачного настроения ответы получались односложными.
Хотя оно и не мудрено — целый день, как партизан, я провела на кухне, попеременно впадая то в панику, то в гнев. Разбила пару кружек, докурила все сигареты и даже бычки до фильтра, съела батон хлеба и выпила банку растворимого кофе, отчаянно стараясь не сойти с ума.
— Ты его так уморила? — Таня, кажется, была настроена на юмор.
Я промычала в телефон нечто нечленораздельное и сморщилась, готовая разреветься от собственного бессилия.
День клонился к вечеру, через открытое окно в кухню падали оранжевые лучи. Небо готовилось к осени, и уже выглядело чуть сероватым, растеряв былую ярость и сочность. Под окном от шоссе через открытую форточку неслись визгливые сигналы застывших в пробке автомобилей. Мой гость превратил меня в заложницу в моем собственном жилище.
— Я решила сжалиться над тобой, — продолжала Танька радостно, — и позволить рассказать, как все было.
— Что было? — Перед глазами так и встала картина зияющей раны и пропитанного кровью кухонного полотенца.
— Где ты его подцепила? Мы же тебя до дома довезли…
Неожиданно из комнаты раздался нечеловеческий вопль, что я подскочила на расшатанной табуретке и чуть не рухнула на пол, хорошенько ударившись локтем об угол стола. Руку до самого плеча пронзила острая боль.
— Господи, кто там у тебя так воет? — Изумилась Танька, прислушиваясь. — Ты чего и правда его связала? Да? Женька, ты с ума сошла…
— Я тебе перезвоню, — я перебила ее, отключаясь, и осторожно выбралась из кухни.
Мужчина метался на кровати и стонал, брови во сне были сведены у переносицы, а красивое лицо скорчено в гримасу. Через мгновение он снова закричал и выгнулся дугой.
Я сильно испугалась и вцепилась в дверной косяк, не в силах пошевелиться.
— Эй! — Позвала я, но тот никак не реагировал, продолжая сражаться с невидимыми призраками, пришедшими в беспамятстве.
— Эй, как тебя там? — Я подошла и осторожно потрепала его за плечо, стараясь разбудить.
Его движение было почти незаметным. Через мгновение я лежала на кровати, холодная ладонь мужчины прижималась к солнечному сплетению, черные глаза смотрели в мои, расширенные от испуга. Ледяной озноб сковал тело, сердце вдруг забарабанило бешеную дробь, кровь застучала в висках. Слабость накатила резко, в одно мгновение, грудь отказывалась набирать кислород, а потом накрыл всепоглощающий ужас…
Все кончилось так же быстро, как и началось.
Видимо, сумасшедший убрал руку, потому как дышать стало легко и свободно. Легкие со свистом втянули воздух, что я закашлялась.
— Эй, спасительница! — Он снова бесцеремонно похлопал меня по щекам. — Ты как?
Я приоткрыла глаза, увидела лицо, выражавшее притворное сожаление, и неожиданно даже для себя отпрянула от незнакомца, как от прокаженного, свалившись на пол.
— Не ушиблась? — Заботливо поинтересовался он, когда я, скользя голыми пятками по ковру, пыталась подняться.
— Кто? Ты? Такой? — Прошипела я, чувствуя в себе паническое желание убежать.
В свете вечернего грустного солнца, едва пробивающегося через занавески, его черты казались совершенными, правильными и прекрасными, но зрачки, черные, недобрые, выдавали скрытую сущность.
— Я тебя испугал? — Он безразлично пожал плечами и зарылся в подушку растрепанной головой. — Не подкрадывайся ко мне в следующий раз, когда я сплю, — и добавил насмешливо, — спасительница.
Я стояла посреди комнаты, шумно дышала и от злости сжимала кулаки. Его одежда неряшливой кучей валялась у кровати. Задыхаясь от бешенства, я сгребла ее в охапку и решительно направилась к входной двери. Кое-как справившись с замком, я вышвырнула шмотки на лестничную клетку, почувствовав радость отмщения. Потом вернулась в комнату и с силой стянула с красавчика перепачканную бурой, засохшей кровью простынь.
— Убирайся отсюда следом за своими вещами! Немедленно! — Сгорая от гнева, я ткнула пальцем в коридор. — Слышишь меня?!
— Принеси одежду обратно, — устало, словно расшалившемуся дитя, указал он, — я сегодня все равно отсюда не смогу уйти. Надо, чтобы рана окончательно затянулась.
— Что? — Я уставилась на него, неожиданно растеряв добрую долю яростного задора.
— Не переживай, спасительница, — он приподнялся на локтях и окатил меня презрительным взором, — я пересплю у тебя ночь, а когда приду в себя, то уйду. Мне не нужны твои жалкие десять тысяч и старый компьютер. — Он задумался. — Что у тебя там еще есть? Мобильный телефон? Выброси его, у него все равно батарейка через пару месяцев испортится.
— Да, как ты?.. — Тут мне стало совсем плохо.
Он буравил меня раздраженным взглядом:
— Слушай, прикройся что ли, а то у тебя ноги такие худые.
Я непроизвольно натянула футболку, которую так и не удосужилась переодеть.
— Я хочу убраться из твоей коморки так же скоро, как и ты того хочешь, поэтому дай мне поспать. Только так я могу восстановиться.
После подобной отповеди я, изумленная и обиженная, вернулась на кухню. Этот нахал, едва не убил меня, и еще отчитал, как глупышку! Да, кто он такой?! Не вампир же на самом деле?!
Я прошлепала в подъезд и стыдливо подобрала вещи, чувствуя осуждающий взгляд через глазок в двери Екатерины Авдотьевны.
Или вампир?! От неожиданного открытия меня бросило в жар. Возвращаться на кухню не хотелось, но и крутиться на лестничной клетке, только привлекая внимание соседей, смысла не было. Тихонько закрыв за собой дверь, я на всякий случай не стала запирать замок.
Вампир…
Господи, а ведь этот тип действительно появился ни откуда, словно упал с потолка! А эта ледяная ладонь на груди, он же фактически придушил меня! Господи, он был весь в крови, а вдруг наша кровь смешалась, и я теперь тоже стану упырем?! Я стала разглядывать накануне обрезанный канцелярской бумагой палец, отчего-то подобные тонкие ранки всегда долго болели и плохо заживали. Едва заметная линия пореза на подушечке вспухла. Да, нет. Чушь.
В голове лихорадочно проносились картинки из фильмов и сцены из книг. Что я знаю про вампиров? Что они светятся на солнце, у них ледяные руки, прекрасное лицо и черные мысли. В общем, незнакомец полностью подходил под это определение. Правда, на солнце он не светился и отчего-то не попытался меня укусить, чтобы выпить сладкой девичьей кровушки и моментально излечиться. Он для чего-то попросил воды…
На всякий случай, я отыскала в ящике, где лежала картошка, пакет с чесночными головками, насаженными бабулей на веревочку, и нацепила его на шею, как ожерелье. Боятся вампиры чеснока — не боятся, а подстраховаться можно. Потом подумала и, схватив солонку, рассыпала дорожку у двери кухни, а потом еще и на подоконнике, на тот случай, если мерзавец решит залететь в окно. В порыве вдохновения, я отыскала в шкафчике тонкую свечку, провалявшуюся там пару лет после моей экскурсии в пригородный монастырь, и зажгла ее, сунув в рюмку.
Похоже, этой ночью спать мне придется! Да, разве ж я смогу заснуть, зная, что в соседней комнате приходит в себя настоящее мифическое чудовище?..
Голова раскалывалась, словно в нее засунули тысячу гвоздей и хорошенько встряхнули. Радостный утренний свет резанул глаза, как ножом. Сморщившись, я сладко потянулась на кровати и резко села в ужасе. Как я оказалась в постели?! Воспоминания о вчерашнем дне вспыхнули ярким пятном, и меня затрясло. Простынь, которой кто-то бережно укрыл меня, светилась девственной белизной, но ожерелье из чесночных головок доказывало лучше любых слов, что произошедший хаос мне не приснился. Вскочив, как ошпаренная, я кинулась к зеркалу, впиваясь взглядом в шею. Никаких следов от зубов вампира. Руки тоже оказались чистыми, с тонкими прожилками вен под бледной кожей с уже сошедшим после отпуска загаром. Лицо опухшее ото сна поражало мертвенной бледностью, и под глазами особенно ярко выделялись темные круги. Каштановые волосы торчали в разные стороны.
Вчерашнего незнакомца в комнате не было. Его вещи исчезли. Я перевела дух и слабо оперлась о крышку комода, заставленного фарфоровыми статуэтками балерин. Изящные хрупкие фигурки словно исполняли замысловатый танец, изгибаясь и вытягивая худенькие миниатюрные ножки.
Худые ноги… Я натянула футболку и воровато оглянулась, боясь, что незнакомец снова материализуется из воздуха и начнет насмехаться. Тут до меня донесся звук включающегося душа, и сердце замерло от испуга. ОН никуда не делся! ОН мылся в моей ванной! О, Боже!