В первой шеренге стоял воин в кованых наручах, за спиной у него торчала рукоятка утяжеленного полуторного меча. Рядом с ним воин в кованом ошейнике – не иначе как снял с какого-нибудь песика, зато защитил шею.
Два сотенных приобрели себе полный панцирный комплект. Лица в поднятых забралах шлемов выглядели очень напряженными – и я их понимаю: ребятам тяжеловато было несколько часов ожидать, когда я наконец соблаговолю дать команду к наступлению.
– Как дела? – спросил я, проходя мимо них.
– От-лич-но! – выдавили оба.
В целом видом своего войска я остался доволен – несмотря на некоторые различия в экипировке солдат, выглядело оно угрожающе. Это уже не тот одержимый жаждой смены власти сброд, благодаря которому я захватил Стер-пор, а настоящие воины, моя армия.
Идя вдоль строя, я дошел до Кара Варнана и, опустив голову, поинтересовался:
– А это еще что?
– Паховая защита, – пояснил Варнан, – ну это, гульфик…
– А почему он так сверкает? – спросил я. Был светлый, ясный вечер, и паховая защита сияла, как вторая луна.
– Ну это же медь, – пояснил Кар Варнан, засмущавшись, – новый пока, вот и бросается в глаза, пооботрется…
– И когда же он, по-твоему, пооботрется? – спросил я.
– Ну, – замялся Варнан, – в бою всякое случается… Воинство грохнуло, и великан смущенно заозирался:
– Чего это вы, а, чего?!
Я посмеялся вместе со всеми, потом сделался суров. Над площадью мгновенно воцарилась тишина. Требовалось поддержать пошатнувшийся авторитет верховного главнокомандующего, ведь ему предстоит отдавать этим людям приказы во время боя. Они должны подчиняться ему во всем, бояться его и уважать.
– Берите пример с вашего командира, придурки! – изобразив на лице свирепость, выкрикнул я. – Кто, кроме вас самих, позаботится о вашей безопасности? Враг должен быть повержен, а вы должны жить! Жить во имя будущего нашего государства. А в чем заключено будущее нашего государства? Будущее нашего государства – это наши дети и дети наших детей. Следовательно, будущее нашего государства обеспечит только то, что находится под этим гульфиком. Вам все ясно?
– Ясно, – протянул нестройный хор унылых голосов.
– Надеюсь на это. – Я покачал головой, словно сомневаясь в том, что после первого сражения уцелеет хотя бы одно «будущее нашего государства», и покинул площадь…
– Вот оно как бывает, – озадаченно проговорил кто-то из воинов, – кто же знал, что без гульфика в сражении не обойтись…
Я нашел армию вполне боеспособной. Это означало, что мы выступаем уже сегодня.
Напоследок я зашел попрощаться с моей дражайшей супругой. Ротель выбежала мне навстречу и обняла. В глазах у нее стояли слезы.
– Умоляю тебя, будь осторожен! Умоляю! – проговорила она и припала головой к моей груди.
Раньше такой озабоченности моим здоровьем я за ней не замечал, поэтому с удивлением спросил:
– Что это ты? Заболела, что ли?
– Вот всегда ты так! Всегда ты по-хамски со мной разговариваешь! – выкрикнула Рошель, разрыдалась и, закрыв лицо, убежала в свои покои.
Проклиная несовершенную женскую природу, созданную, должно быть, злонамеренным Творцом с одной только целью – озадачивать и сводить с ума мужчин, – я направился к войску.
К моему удивлению, часть воинов уже успела где-то раздобыть бронзовые и стальные гульфики, хотя я отдал приказ никому и никуда не отлучаться. Солдаты выставляли гульфики напоказ, демонстрируя свою старательность и готовность к участию в боевых действиях. Я бросил вопросительный взгляд на Кара Варнана. Тот в ответ только пожал плечами.
– Ну что ж… – пробормотал я и выкрикнул: – Мы выступаем! – Подумал и добавил: – Будущее за нами!
Мое воинство взревело.
Новая война началась…
Мы шли на юг, к территориям, где, согласно донесениям караульных, армия Вилла перешла государственную границу. Пребывание врага в моем королевстве уже бросалось в глаза: по дорогам навстречу нам двигались груженные скарбом обозы – люди спешили перебраться поближе к столице и подальше от стремительно разворачивающихся на юге военных действий. Народ был напуган и подавлен, покидать насиженные места никому не хотелось, но война придвинулась вплотную к их домам, и им не оставалось ничего другого, как только спасаться бегством. Приход армии люди встречали с искренней радостью, приветственно кричали, швыряли в воздух шляпы (у кого они, конечно, были), а у кого их не было – нехитрые предметы домашнего обихода, провизию, детей и домашних животных.
Один из проезжих крестьян так неудачно запустил в воздух кота, что животное приземлилось на спину тощей лошаденки. Кот вцепился в шкуру лошади когтями, и, конечно, она понесла. Обоз, едва не опрокидываясь на ухабах, быстро скрылся за горизонтом. На обочине остались лежать несколько открытых сундуков, увязанная в узлы серая одежонка и орущая в голос жена бедолаги. Вот будет ему на орехи, когда вернется! Если, конечно, он отважится вернуться.
Впрочем, далеко не все радовались нашему появлению – многие при встрече с освободительной армией вели себя настороженно. Поначалу я никак не мог понять, в чем дело, и очень удивлялся тому, что беженцы так скованны, поглядывают на меня исподлобья и перешептываются между собой, словно что-то задумали. И вдруг меня осенило: бог ты мой, а ведь к моменту столкновения с войсками Вилла армия Стерпора может быть намного многочисленнее. Среди беженцев попадалось множество крепких мужчин. Они, вероятно, боялись, что я заставлю их вступить в королевское войско и им придется, оставив семью, отправиться в обратный путь, на юг. Опасения их были небезосновательны. Я хлопнул себя по лбу (И как это раньше мне в голову не пришла блестящая идея отлавливать беженцев?!) и отдал приказание организовать спецотряд для насильственной вербовки всех лиц мужского пола, способных держать в руках оружие.
Зрелище развернулось не из приятных. Некоторые, услышав о жалованье и щедром вознаграждении, которое ожидает их в случае победы, сами присоединялись ко мне. Но таких было меньшинство. Остальные же отчаянно сопротивлялись, не желая вступать в ополчение ни под каким предлогом. Кое-кого моим воинам даже пришлось крепко измордовать, прежде чем они согласились взяться за меч. Бабы голосили, детишки плакали, лошади ржали. Но я подавлял в себе жалость и твердо смотрел в глаза лошадей: шла война! Так что к столице обозы беженцев направлялись уже без мужчин. Новоиспеченные вояки с грустью провожали взглядом свои семьи, но потом принимались за пересчитывание первого жалованья – шести медных монет, и это занятие дарило им утешение и радость. Я-то знаю: для того чтобы настроение всегда было на высоте, нет ничего лучше ощущения финансовой стабильности!
Я шел в авангарде армии в шляпе с радужными перьями, металлической кирасе поверх камзола, Мордур висел на боку, демоническая рука лежала на его гладкой рукояти. Я ощущал себя освободителем, спасителем народа. Моя страна в опасности, враг пришел, чтобы поработить нас, но мы дадим неприятелю решительный отпор, мы дадим деятельному Виллу славного пинка под зад. Прочь с моей земли, наглый захватчик! И что с того, что я не собираюсь останавливаться на достигнутом и буду гнать тебя до самой столицы Вейгарда. Я все равно – освободитель, спаситель народа от подлой вражины.
Верный Кар Варнан держался слева и чуть позади. По правую руку, выколачивая посохом пыль из дороги, семенил Ламас. Он кряхтел и поминутно жаловался, что ему, как самому дряхлому участнику похода, надо было выделить лошаденку. Пусть самую старую, самую завалящую, его устроила бы любая кляча, лишь бы не тащиться ни своих двоих – кривеньких и порядком утомленных ножках. Так он распинался от самой столицы. В конце концов его речи достали меня окончательно.
– Заткнись, Ламас, – потребовал я, – или я за себя не отвечаю. Разве ты не видишь, все мои воины – пешие…
– Не-э-т! – проскрипел колдун. – Вон те едут на лошадях.
– Да, едут. Это десятка гонцов, они доставляют срочные депеши. Я не мог лишить их лошадей' Когда мы выходили из городских ворот, речь о том, что ты поедешь в седле, кажется, не шла…
– А теперь идет, – заявил колдун. – Вы, ваше величество, придерживаетесь слишком быстрого темпа. Так и чешете. Так и чешете, будто вам скипидару под хвост сунули. А у меня уже ноги гудят, и спина совсем не гнется. Так недолго и окочуриться…
– И окочуришься, – пробасил Кар Варнан, – если сей же час не заткнешься!
После того как Ламас упек великана за решетку, отношения их, и прежде не отличавшиеся особым радушием, вконец испортились.
– Спасибо, – поблагодарил я Варнана за поддержку. – Ламас, сейчас я ничем не могу тебе помочь, только добрым советом. Постарайся шагать размеренно, нужно суметь попасть в общий ритм. Шаг правой, шаг левой, шаг правой, шаг левой. Скоро ты сам увидишь – тебе станет намного легче… Ну или действительно окочуришься. – Я засмеялся, довольный шуткой. Кар Варнан меня поддержал.
Ламас крякнул от негодования и затерялся в толпе. Некоторое время от него не было ни слуху ни духу. Я уже вздохнул спокойно, как вдруг он опять объявился. Несколько крепких воинов вынесли колдуна вперед, они держали его, подхватив под колени. Судя по выражению лиц, носильщики пребывали в нирване, на лицах у них отражалось неземное блаженство.
– Зачаровал ребят, гад плешивый! – выдохнул Варнан.
Я махнул рукой, показывая, что не вижу в действиях Ламаса ничего дурного. В конце концов ему действительно следовало еще в столице выделить лошадь. Если колдун не врет, то ему недавно исполнилось сто тридцать четыре года. В таком возрасте по дорогам особенно не побегаешь.
Беженцев нам попадалось все меньше и меньше…
У меня возникли опасения, что мы сможем разминуться с армией Вилла. Еще хуже, если его хитроумные военачальники поставили впереди ловушку и мы в нее угодим. Я приказал остановиться. Тысячники и сотники проорали следом за Каром Варнаном: «Всем стоять!» Воинство застыло, ожидая моих дальнейших распоряжений.
– Разбить лагерь, – скомандовал я.
– Разбить лагерь… разбить лагерь… разбить лагерь… – понеслось за моей спиной.
Я решил отправить вперед разведчиков. Возможно, им удастся выяснить, насколько далеко находится враг, как далеко он прошел по моим землям и сколько всего людей вторглось на территорию Стерпора. Узнав все о расстановке сил и расположении неприятеля, я смогу спланировать правильную атаку. Лучшая защита, как известно, – нападение. Но не та, когда, словно берсеркер, кидаешься вперед очертя голову, а та, когда все заранее предусмотрено, когда командир четко представляет себе расстановку сил и организует нападение по всем правилам военной науки.
В глубине души я надеялся, что разведчики принесут данные о перемещении неприятеля и я смогу, заняв выгодную позицию, заманить войска Вилла в капкан и уничтожить одним мощным ударом.
Но, к моему удивлению, ни один из разведчиков не вернулся. Я ожидал почти сутки, пока окончательно не утвердился в уверенности, что мои люди схвачены.
«Проклятие, – подумал я, – идти вперед, не зная, что нас ожидает, будет совсем неправильно. Не проще ли подготовиться к атаке здесь? Но что, если воинство Вилла обойдет нас и нападет на столицу?»
Разумеется, я не оставил Стерпор без прикрытия. Огромная часть моего войска под командованием Арчи Локнота находилась в городе на случай вероломного нападения неприятеля. Врагов у меня было предостаточно, и о безопасности Стерпора я должен был позаботиться в первую очередь.
Арчи Локнота сильно удивило мое решение. Он ожидал, что на правах темника будет командовать целой армией, а оказалось, что ему предстоит прикрывать тылы. Но д объяснил Арчи, что сейчас наиболее важное дело – оборона столицы, потому что враг не дремлет, а оставить в Стерпоре я могу только человека, которому всецело доверяю. Он проникся важностью своего назначения, даже смахнул скупую мужскую слезу, настолько я растрогал его словами, что он удостоился королевского доверия. Вряд ли я смог бы найти наместника лучше, чем Арчи Локнот.
И, конечно, известие о том, что кто-то из братьев перешел границы моего королевства и направляется к столице, я получу немедленно. Прежде чем отправляться в поход, я немало внимания уделил укреплению границ Стерпора. Гарнизоны караульных башен я увеличил до ста человек. Теперь при каждой башне располагались конюшни с самыми резвыми лошадьми на случай, если надо будет доставить срочное известие о появлении неприятеля на передовой или в самом сердце королевства…
Оставаться на месте было слишком опасно, и я принял решение. Я отправил еще один отряд разведчиков и отдал приказ выступать.
После того как и они не вернулись, мои опасения, что мы можем разминуться с войском Вилла, усилились. Я приказал своим воинам растянуться длинной цепью. Сотенные получили приказ – в случае, если появится неприятель, немедленно свести солдат в многогранник.
В этом первом сражении с Биллом мне нужна только победа. Поворачивать некуда, позади – мое королевство. И я был бы не я, если бы приказал моим воинам развернуться из-за такой мелочи, как исчезновение двух разведывательных отрядов. Я прошел Нижние Пределы, и меня теперь вряд ли могло напугать что-нибудь во Внешнем мире. И уж точно не армия Вилла. Мы пройдем прямо по их головам, сомнем их и направимся дальше. В Вейгард.
После того как мы продвинулись довольно далеко на юг, но так никого и не встретили, я отправил третий разведывательный отряд, но он также бесславно сгинул на просторах Стерпора. Похоже, отходить куда-либо от основного расположения сил стало очень опасно.
Уже к полудню этого же дня нам посчастливилось наткнуться на четверку конников Вилла. Мы застали их врасплох, и прежде, чем они сообразили, что происходит, кольцо уже сомкнулась. Надо отдать им должное. Они не сдались сразу, увидев, что окружены, а предпочли вступить в бой. После короткой стычки два вражеских воина были убиты, а двое других ранены и взяты в плен.
Пленники поведали, что по округе рыщет не меньше тридцати таких отрядов. Конница разослана повсюду, чтобы ловить и уничтожать пеших разведчиков Дарта Вейньета.
«Неплохо придумано», – подумал я и приказал:
– Прикончить обоих!..
– Мы же все рассказали! – крикнул один из пленников.
– А я очень расстроился! – проговорил я, подергивая серьгу. – Подумать только – три отряда отборных разведчиков!
Казнь свершилась, и мы направились дальше.
Я почти физически ощущал, как навстречу мне движется огромная враждебная сила. Есть такая странная штука – полководческая интуиция. Несомненно, я обладаю этим уникальным даром. И без разведывательных данных я ощущал, что мы не пропустим войска, присланные Биллом в Стерпор, что мы столкнемся с неприятелем в самое ближайшее время…
И мой дар меня не подвел. Мы как раз шли по широкому полю (одной стороной оно упиралось в глубокий овраг, другой – в небольшой перелесок), когда справа один из моих солдат заметил передвижение неприятеля. И тут же по цепочке начали перекрикиваться сотенные, стягивая бойцов в многогранник.
Войска Вилла Вейньета шли по правому флангу от нас.
Я побежал, стремясь как можно скорее оказаться в авангарде своего войска. Следом за мной слышалась тяжелая поступь Кара Варнана.
Перестроение заняло считаные секунды. Теперь мы стояли и смотрели, как, поднимая пыль, развернулась на нас удивительная армия неприятеля. Она вытаптывала мелкий перелесок копытами, летела со скоростью пущенной стрелы, вырастала черными тенями среди деревьев – всадники на взмыленных черных лошадях и свободолюбивые разумные животные – рядом.
– Пределы меня забери, да это же единороги! – проговорил Кар Варнан, на его лице отразилось недоумение. – Они что же – на единорогах воевать собираются?
– Под седлом только лошади, – ответил я, вглядываясь в неприятельские войска и прикидывая, какие у нас шансы на победу в этой битве.
Не знаю, как Кар Варнан умудрился допустить ошибку. Лошадей экипировали металлическими наголовниками со стальным рогом в центре лба, но отличить их от единорогов не составляло никакого труда. Единороги были гораздо массивнее. К тому же шкура у магических животных отливала лиловым, масть же лошадей была обыкновенной – гнедой, игреневой, сивой, хотя встречались и крупные вороные жеребцы.
– Степные кочевники, сволочи, тоже используют единорогов в качестве боевых животных, – заметил Ламас дрожащим голосом.
«Как же так, мне же почти все было известно о бестолковых и безнадежных деяниях Вилла?! – подумал я. – Но почему-то о том, что он приручил единорогов, я узнал только сейчас. – Я выругался. – Почему до меня не дошли слухи об этом? Ни единого слуха! Наверное, деятельному Виллу идея кочевых племен показалась заманчивой, и он создал смешанные боевые отряды – из лошадей и единорогов. Вот он козырь, припрятанный Биллом. Вот почему он отправился в поход на меня. Как только его идея с единорогами увенчалась успехом, он решил, что совершит героический поступок, который восславит его по всей Белирии, – и покончит с Дартом Вейньетом. Чье одобрение он хочет заслужить? Заклинателя? Фаира? Надо было и мне в свое время подумать о коннице. Теперь, кажется, уже поздно, и нам придется в пешем строю противостоять смешанной коннице – воинам на боевых, закованных в железо лошадях и могучим единорогам».
Слухами об этих удивительных животных полнился мир. Говорили, что они способны в любой момент принимать человеческое обличье, чему я не очень-то верил, а если потребуется, применять магию, исцеляя себя и окружающих от ран.
– Какая изощренная жестокость, – выдавил Ламас, – ради собственной пользы калечить таких красивых животных!
Я покосился на него демоническим глазом и с отвращением отвернулся – тщедушная старческая грудь, поросшая густым волосом, в волнении вздымалась.
– Уф-ф-ф, – выдохнул я, тыкая в глаз указательным пальцем, и подумал о том, как славно было бы поджарить одного хитроумного демона по имени Щелчок на медленном огне. Хотя огня он, наверное, не боится, так что лучше обложить негодяя льдом и смотреть, как поднимается над ним пар, а он орет, умоляя о пощаде…
– Жестокость какая! – снова проговорил колдун – его возмущению не было границ.
Раньше я не замечал в Ламасе особенной любви к животным. Напротив, вспоминались его бесконечные нападки на племя пауков, которых он отчаянно, всем сердцем ненавидел. Он даже устроил в период своего краткого правления в Стерпоре яростные гонения на любого представителя паучьего народа. А теперь поглядите-ка на него – твердит о жестокости по отношению к единорогам. Тоже мне, защитник животных нашелся.
– Что это вы делаете? – спросил меня Кар Варнан.
– А? Ах да! – Я прекратил тыкать указательным пальцем в глаз, огляделся кругом и убедился, что одежда присутствует на всех без исключения.
– Это же единороги! – выдавил Ламас.
– Ну и что? – безразлично сказал я.
Мне использование единорогов и лошадей в войне не представлялось чем-то необычным. Ездили же мы на лошадях на дальние расстояния, заставляли их трудиться на мельницах и фабриках, чтобы привести в действие тяжелые механизмы, так почему бы не взять лошадиную мощь и выносливость на вооружение. А единороги чем лучше?! Ну, разве что чуть-чуть поумнее лошадей. Ну, рог у них поперек лба и белая шкура отливает лиловым. А так – лошадь лошадью. Сел – и поехал…
Признаться, меня сильно огорчило, что хоть в чем-то Вилл оказался прозорливее меня. Я бы ни за что не решился поставить рядом лошадей и единорогов. В книгах о магических животных, которые я читал в детстве, писали, что они ненавидят друг друга и просто перебьют друг друга, если только им придется сражаться бок о бок. Впрочем, представления ученых мужей, как выяснилось, оказались в корне неверны – конная армия Вейгарда представляла собой единое целое, неуклонно приближавшуюся к нам враждебную силу.
Наверное, те же мысли пришли в голову Ламасу, потому что он вдруг нахмурился.
– Не понимаю, – сказал он, – единороги бок о бок с лошадьми. Совсем не понимаю…
– Действительно, очень странно, – подтвердил я.
– С ними колдун, – выпалил Ламас, – он управляет их чувствами, сплачивает их в единое целое!
– Да что ты?! – проворчал Варнан. – Ну и где же этот колдун? Что-то я его не вижу…
– Там! – Ламас ткнул куда-то пальцем. – Я чувствую исходящую от него мощь.
Смешанная конница Вейгарда между тем стремительно приближалась. Воины Вилла уже привстали в стременах, извлекая из ножен короткие мечи. Было чего испугаться при виде этой могучей яростной атаки.
– Нас сейчас затопчут! – с истерикой в голосе выкрикнул кто-то в толпе.
– Молчать! – рявкнул я и взялся за рукоять Мордура. – Приготовиться! Сдвинуть ряды! Мы не дадим им рассеять нас… Кар, передай по цепочке, пусть сотенные выводят всех, кто вооружен алебардами и пиками, вперед.
– Может, лучше укроемся вон в том в овраге? – подал голос Кар Варнан. – Если прямо сейчас побежим, то еще успеем, – и добавил: – Там им будет труднее нас окружить…
– Нет, – ответил я и заметил, что Ламас поводит в воздухе руками и что-то бормочет под нос. Не иначе как задумал какое-то магическое вмешательство! Неизвестно, чем его колдовство обернется для нас!
– Ламас! – крикнул я, но было слишком поздно.
Распространяясь от фигуры колдуна, розовое свечение окрасило поле. Оно делалось все ярче и ярче, достигло армии Вилла и вонзилось во всадников яркими лучами. Первые ряды вдруг остановились как вкопанные, лошади и единороги заржали, поднимаясь на дыбы. Некоторые воины не удержались в седлах и попадали на землю.
Но самое замечательное в происшедшем было то, что те, кто был сзади, не успели затормозить и врезались в передних, поэтому вскоре смешанная конница Вилла походила на кучу малу. Вперемешку – люди, кони, щиты, мечи, шлемы. Кто-то отчаянно кричит, придавленный тяжелым крупом. Кто-то изрыгает проклятия. Единороги бьют копытами лошадей – они всегда недолюбливали столь похожих на них животных. Лошади мечутся, стараясь убраться подальше от разящих копыт.
– Что ты сделал? – спросил я.
– Отвел его волю, – пояснил колдун. – Неплохо вышло, да?
– Неплохо, – согласился я, – только надо бы повторить, а то те, что сзади, сейчас до нас доберутся…
Часть всадников действительно уже прорвалась через смешанные ряды противника. Они неслись на нас, занося над головой мечи. Лица воинов выражали ярость. Должно быть, им совсем не понравилась магия Ламаса! А может, у них просто был дурной характер. Как бы то ни было, ситуация требовала немедленных действий.
– Луки и арбалеты на изготовку! – выкрикнул я, и тут же: – Выстрел!
Залп получился рассеянным, но некоторые всадники слетели с лошадей и остались лежать на земле. Досталось и единорогам. Я видел, как белый красавец с золотым рогом посреди лба поднялся в воздух, стуча копытами, и повалился под ноги конницы. Остальные смешались и повернулись, не зная, наступать им или дождаться, пока закончится свалка. Тем временем мешанина совсем прекратилась. Лошади и единороги пришли в себя, они снова подчинялись воле незнакомого колдуна, воины забирались в седла.
Атака Вейгарда возобновилась. Но теперь не столь стремительно.
Благодаря помощи Ламаса нам удалось выиграть время, необходимое на то, чтобы воины с пиками и алебардами оказались в авангарде.
Ламас делал быстрые пассы руками, но что-то у него, как видно, не заладилось – он подобрал полы длинной мантии и стал проталкиваться назад, подальше от переднего края, на который вскоре должен был обрушиться основной удар.
Лучники так и не успели сделать второй залп, по моей команде воины обнажили мечи, и спустя лишь одно мгновение мы сшиблись с конницей Вейгарда…
Лошади грудью налетали на пики и алебарды и падали, издавая отчаянное ржание. Единороги действовали более разумно, они умело отводили направленное на них острие пики рогом и затем стремительно атаковали.
Вскоре узкая линия обороны оказалась прорвана. Сшибая людей с ног, затаптывая их копытами, смешанная конница ринулась вперед. Она надеялась пройти через нас, как нож сквозь масло, разбросать в стороны и уничтожить, но ее ожидало жестокое разочарование. Дальше переднего края враги не продвинулись. Зато здесь началось нечто совершенно невообразимое…
Я уклонился от удара, направленного мне в голову, клинок просвистел рядом с ухом, не причинив мне ни малейшего вреда. Пропустив всадника, я рубанул его по спине. Лошадь понесла смертельно раненного воина дальше, он медленно сползал с седла, выронив меч.
Кару Варнану не повезло – крупный единорог врезался в великана могучей грудью. Варнан рухнул на спину. Двуручный меч его покрутился в воздухе и упал куда-то в самую толпу сражающихся. Судя по воплю, пронзил кого-то насквозь.
Я помог Кару подняться, и в то же мгновение мы оба были атакованы несколькими всадниками. Я ушел от пары выпадов – поскольку били сверху, удары были очень тяжелыми, и я старался просто уклоняться от них, не отражая.
Варнан ухватил одного из нападавших за ногу и буквально вырвал из седла, подпруга лопнула, и великан свернул воину шею. Я уворачивался от вражеских клинков благодаря врожденной ловкости.
Один из единорогов, увидев, как легко я избегаю смерти, помчался на меня, пригнув голову. Мне пришлось резко сменить тактику. Пока он приближался, я атаковал, заколол одного из вражеских воинов, перехватил его и использовал как щит. Золотистый рог пробил его насквозь и едва не достал меня окровавленным острием. Если бы я не отклонился назад, проклятый зверь испортил бы мою замечательную кирасу, к которой я уже успел порядком привыкнуть. Единорог и не думал останавливаться на достигнутом. Он мотнул головой, стряхивая человека, и снова ринулся на меня. Я решил воспринимать рог как тонкий меч в руках очень сильного противника. Удар я отвел, не принимая всю его тяжесть на клинок, двигаясь телом для облегчения блока. Второй заход. Перевернув меч рукояткой вверх, я ушел в сторону и рубанул единорога по шее. Кровь хлынула водопадом, передние ноги животного подогнулись, и оно повалилось на бок…