Страница:
46.Об этом имени см. Paul Pelliot, Tangrim (tarim), "T'oung Pao", vol. 37, 1944, p. 165-185. "Название 'Небо' является древнейшим из наименований, засвидетельствованных в алтайских языках, поскольку оно известно уже в языке хионг-ну в начале христианской эры" (ibid., p. 165).
47.Cм. Eliade, Traite..., p. 65. См. также J.-P. Roux, Tangri; N. Palissen, Die alte Religion der Mongolen und der Kultus Tchingis-Chans, "Numen", III, 1956, p. 178-229, особенно p. 185 sq.
48.Schmidt, Der Ursprung, IX, p. 143.
49.Eliade, Traite..., p. 53 sq.
50.A. Gahs, op. cit.
51.Eliade, Traite..., p. 92.
52.Ibid., p. 92 sq.
53.А. В. Анохин, Материалы по шаманству у алтайцев, с. 84-91; cм. комментарий W. Schmidt, Der Ursprung, IX, p. 384-393.
54.С. Н. Потанин, Очерки северо-западной Монголии, том IV, с. 64-68; краткий пересказ в Mikhailowski, p. 72-73; Harva, Die religiosen Vorstellungen, p. 558-559; комментарий в Schmidt, Der Ursprung, IX, p. 393-398.
55.В сибирском фольклоре герой неоднократно выносится орлом или другой птицей из глубин Ада на поверхность Земли. У гольдов шаман не может предпринимать экстатическое путешествие в Ад без помощи птицы-духа (коори), которая обеспечивает его возвращение на поверхность земли: самый трудный участок обратной дороги шаман преодолевает на спине своего КООРИ (Harva, op. cit., p. 338).
56.N. K. Chadwick, Shamanisme among the Tatars of Central Asia ("Journal of the Royal Anthropological Institute", LXVI, London, 1936, p. 75-112), p. 111; id., Poetry and Prophecy, p. 82, 101; H. M. amp; N. K. Chadwick, The Growth of Literature, III, p. 217.
57.Uno Harva, Die religiosen Vorstellungen, p. 343 sq.; специально на эту тему см. Eliade, Mythologie de la Mort (готовится к изданию).
58.Harva, ibid., p. 350; см. также ниже.
59.Harva, p. 346.
60.Radlov, Aus Sibirien, II, p. 12.
61.Harva, p. 360 sq.
62.Harva, ibid.
63.Согласно Серошевскому, некоторые якуты представляют царство умерших "за восьмым небом, на севере, в стране, где господствует вечная ночь, непрерывно веет ледяной ветер, светит бледное солнце Севера, луна показывается только обратной стороной, молодые юноши и девушки вечно остаются девственными...", тогда как по мнению других под землей существует потусторонний мир точно такой же, как и наш, в который можно попасть через отверстие, оставленное жителями подземных стран для вентиляции (Du chamanisme, p. 206 sq.); B. D. Shimkin, A Sketch of the Ket, or Yenisei Ostyak, p. 166 sq.
64.Harva, p. 362.
65.Harva, p. 367.
66.Harva, p. 281; см. также p. 309.
67.Harva, p. 282 sq.
68.Ibid., p. 287 sq.
69.На эти верования алтайских народов, вероятно, оказали влияние христианство и ислам. Телеуты созывают на пиршество через семь, сорок дней или один год после смерти - узют пайрами: даже само название пайрам свидетельствует о южном происхождении (персидское байрам - "праздник"; Harva, p. 323). Встречается также обычай поминок через 49 дней после смерти, что указывает на влияние ламаизма (ibid., p. 332). Можно, однако, предположить, что эти южные влияния привились к древнему празднику умерших, несколько изменяя его значение, поскольку "бдение над умершим" - широко распространенный обычай, главной целью которого являются символические проводы умершего в потусторонний мир или речитативное назидание ему относительно маршрута по Аду - чтобы он не заблудился. В этом смысле тибетская Книга Мертвых показывает положение вещей задолго до ламаизма: вместо того чтобы провожать покойника в его загробном путешествии (как это делают сибирские или индонезийские шаманы), лама напоминает ему обо всех возможных дорогах для умершего (то же делают индонезийские плакальщицы и др.); см. ниже, с. 342 и далее. О мистическом числе 49 (= семью семь) в Китае, Тибете и у монголов, см. R. Stein, Leao-Tche, "T'oung Pao", XXXV, Leyde, 1940, p. 118.
70.Harva, p. 322 sq.
71.См. Анохин, Материалы, с. 20 и далее; Harva, p. 324.
72.Radlov, Aus Siibirien, II, p. 55.
73.Harva, p. 541.
74.Все же не следует забывать, что у большинства тюрко-татарских и сибирских народов считается, что человек имеет три души, из которых по крайней мере одна всегда остается в могиле. См. I. Paulson, Die primitiven Seelenvorstellungen der nordeurasischen Volker, особенно p. 223 sq.; A. Friederich, Das Bewusstsein eines Naturvolkes von Haushalt und Ursprung des Lebens, p. 47 sq.
75.Radlov, op. cit., II, p. 52-55.
76.Первоначально термин фаня означал "тень", "душа-тень" (Schattenseele), но позже он стал также обозначением материального жилища души; см. I. Paulson, Die primitiven Seelenvorstellungen, p. 120 sq. (по И. А. Лопатину, Гольды амурские, уссурийские и сунгарийские, Владивосток, 1922). См. также G. Rank, Die Heilige Hinterecke im Hauskult der Volker Nordosteuropas und Nordasiens, "Folklore Fellows Communications", LVII, 137, 1949, p. 179 sq.
77.Harva, fig. 39-40, p. 339.
78.Harva, Die religiosen Vorstellungen, p. 334-340, 345 (по И. А. Лопатину, Гольды и П. П. Шимкевичу, Материалы для изучения шаманства у гольдов, Хабаровск, 1896). Содержание книги Шимкевича кратко передано в статье W. Grube, Das Schamanentum bei den Golden, Globus, 1897, vol. 71, p. 89-93. Подобная церемония отмечена у тунгусов, см. Schirokogorov, Psychomental complex, p. 309. О тибетской церемонии "переноса" души умершего на изображение (чтобы избавить его от воплощения в нижних мирах) см. раздел "Буддизм, ламаизм, тантризм" в главе XII
79.T. Lehtisalo, Entwurt einer Mythologie der Jurak-Samojeden, Helsinki, 1927, p. 133-135. Ibidem, p.135-137 - ритуальные песни самоедских шаманов. Юраки считают, что некоторые люди восходят на Небо после смерти, но их число очень невелико и ограничивается теми, кто был набожным и чистым в своей земной жизни (ibid., p. 138). Посмертное вознесение на Небо засвидетельствовано также в сказках: некий старец, Выриирйе Сееррадеетта, сообщает двум своим женам, что бог (Нум) призывает его к себе и завтра с неба будет свешена железная нить; он взберется по ней в обитель бога (ibid., p. 139). Существуют также варианты влезания по лиане, дереву, канату и т. п.
80.Harva, op. cit., p. 354-355.
81.A. Castren, Nordische Reisen und Forschungen, vol. III, St.-Petersbourg, 1853, p. 147 sq.
82.См. хороший обзор H. M. amp; N. K. Chadwick The Growth of Literature, vol. III, p. 81 sq. (по работам Радлова и Кастрена). См. также N. Poppe, Zum khalkhamongolischen Heldenepos, "Asia Major", vol. V, 1930, p. 183-213, spec. p. 202 sq. ("Эпос о Болот Хане").
83.Tот же "орфический мотив" встречается у маньчжуров, полинезийцев и жителей Северной Америки.
Глава 7 Шаманизм в средней и северной азии: II. Магическое исцеление. Шаман - проводник душ
47.Cм. Eliade, Traite..., p. 65. См. также J.-P. Roux, Tangri; N. Palissen, Die alte Religion der Mongolen und der Kultus Tchingis-Chans, "Numen", III, 1956, p. 178-229, особенно p. 185 sq.
48.Schmidt, Der Ursprung, IX, p. 143.
49.Eliade, Traite..., p. 53 sq.
50.A. Gahs, op. cit.
51.Eliade, Traite..., p. 92.
52.Ibid., p. 92 sq.
53.А. В. Анохин, Материалы по шаманству у алтайцев, с. 84-91; cм. комментарий W. Schmidt, Der Ursprung, IX, p. 384-393.
54.С. Н. Потанин, Очерки северо-западной Монголии, том IV, с. 64-68; краткий пересказ в Mikhailowski, p. 72-73; Harva, Die religiosen Vorstellungen, p. 558-559; комментарий в Schmidt, Der Ursprung, IX, p. 393-398.
55.В сибирском фольклоре герой неоднократно выносится орлом или другой птицей из глубин Ада на поверхность Земли. У гольдов шаман не может предпринимать экстатическое путешествие в Ад без помощи птицы-духа (коори), которая обеспечивает его возвращение на поверхность земли: самый трудный участок обратной дороги шаман преодолевает на спине своего КООРИ (Harva, op. cit., p. 338).
56.N. K. Chadwick, Shamanisme among the Tatars of Central Asia ("Journal of the Royal Anthropological Institute", LXVI, London, 1936, p. 75-112), p. 111; id., Poetry and Prophecy, p. 82, 101; H. M. amp; N. K. Chadwick, The Growth of Literature, III, p. 217.
57.Uno Harva, Die religiosen Vorstellungen, p. 343 sq.; специально на эту тему см. Eliade, Mythologie de la Mort (готовится к изданию).
58.Harva, ibid., p. 350; см. также ниже.
59.Harva, p. 346.
60.Radlov, Aus Sibirien, II, p. 12.
61.Harva, p. 360 sq.
62.Harva, ibid.
63.Согласно Серошевскому, некоторые якуты представляют царство умерших "за восьмым небом, на севере, в стране, где господствует вечная ночь, непрерывно веет ледяной ветер, светит бледное солнце Севера, луна показывается только обратной стороной, молодые юноши и девушки вечно остаются девственными...", тогда как по мнению других под землей существует потусторонний мир точно такой же, как и наш, в который можно попасть через отверстие, оставленное жителями подземных стран для вентиляции (Du chamanisme, p. 206 sq.); B. D. Shimkin, A Sketch of the Ket, or Yenisei Ostyak, p. 166 sq.
64.Harva, p. 362.
65.Harva, p. 367.
66.Harva, p. 281; см. также p. 309.
67.Harva, p. 282 sq.
68.Ibid., p. 287 sq.
69.На эти верования алтайских народов, вероятно, оказали влияние христианство и ислам. Телеуты созывают на пиршество через семь, сорок дней или один год после смерти - узют пайрами: даже само название пайрам свидетельствует о южном происхождении (персидское байрам - "праздник"; Harva, p. 323). Встречается также обычай поминок через 49 дней после смерти, что указывает на влияние ламаизма (ibid., p. 332). Можно, однако, предположить, что эти южные влияния привились к древнему празднику умерших, несколько изменяя его значение, поскольку "бдение над умершим" - широко распространенный обычай, главной целью которого являются символические проводы умершего в потусторонний мир или речитативное назидание ему относительно маршрута по Аду - чтобы он не заблудился. В этом смысле тибетская Книга Мертвых показывает положение вещей задолго до ламаизма: вместо того чтобы провожать покойника в его загробном путешествии (как это делают сибирские или индонезийские шаманы), лама напоминает ему обо всех возможных дорогах для умершего (то же делают индонезийские плакальщицы и др.); см. ниже, с. 342 и далее. О мистическом числе 49 (= семью семь) в Китае, Тибете и у монголов, см. R. Stein, Leao-Tche, "T'oung Pao", XXXV, Leyde, 1940, p. 118.
70.Harva, p. 322 sq.
71.См. Анохин, Материалы, с. 20 и далее; Harva, p. 324.
72.Radlov, Aus Siibirien, II, p. 55.
73.Harva, p. 541.
74.Все же не следует забывать, что у большинства тюрко-татарских и сибирских народов считается, что человек имеет три души, из которых по крайней мере одна всегда остается в могиле. См. I. Paulson, Die primitiven Seelenvorstellungen der nordeurasischen Volker, особенно p. 223 sq.; A. Friederich, Das Bewusstsein eines Naturvolkes von Haushalt und Ursprung des Lebens, p. 47 sq.
75.Radlov, op. cit., II, p. 52-55.
76.Первоначально термин фаня означал "тень", "душа-тень" (Schattenseele), но позже он стал также обозначением материального жилища души; см. I. Paulson, Die primitiven Seelenvorstellungen, p. 120 sq. (по И. А. Лопатину, Гольды амурские, уссурийские и сунгарийские, Владивосток, 1922). См. также G. Rank, Die Heilige Hinterecke im Hauskult der Volker Nordosteuropas und Nordasiens, "Folklore Fellows Communications", LVII, 137, 1949, p. 179 sq.
77.Harva, fig. 39-40, p. 339.
78.Harva, Die religiosen Vorstellungen, p. 334-340, 345 (по И. А. Лопатину, Гольды и П. П. Шимкевичу, Материалы для изучения шаманства у гольдов, Хабаровск, 1896). Содержание книги Шимкевича кратко передано в статье W. Grube, Das Schamanentum bei den Golden, Globus, 1897, vol. 71, p. 89-93. Подобная церемония отмечена у тунгусов, см. Schirokogorov, Psychomental complex, p. 309. О тибетской церемонии "переноса" души умершего на изображение (чтобы избавить его от воплощения в нижних мирах) см. раздел "Буддизм, ламаизм, тантризм" в главе XII
79.T. Lehtisalo, Entwurt einer Mythologie der Jurak-Samojeden, Helsinki, 1927, p. 133-135. Ibidem, p.135-137 - ритуальные песни самоедских шаманов. Юраки считают, что некоторые люди восходят на Небо после смерти, но их число очень невелико и ограничивается теми, кто был набожным и чистым в своей земной жизни (ibid., p. 138). Посмертное вознесение на Небо засвидетельствовано также в сказках: некий старец, Выриирйе Сееррадеетта, сообщает двум своим женам, что бог (Нум) призывает его к себе и завтра с неба будет свешена железная нить; он взберется по ней в обитель бога (ibid., p. 139). Существуют также варианты влезания по лиане, дереву, канату и т. п.
80.Harva, op. cit., p. 354-355.
81.A. Castren, Nordische Reisen und Forschungen, vol. III, St.-Petersbourg, 1853, p. 147 sq.
82.См. хороший обзор H. M. amp; N. K. Chadwick The Growth of Literature, vol. III, p. 81 sq. (по работам Радлова и Кастрена). См. также N. Poppe, Zum khalkhamongolischen Heldenepos, "Asia Major", vol. V, 1930, p. 183-213, spec. p. 202 sq. ("Эпос о Болот Хане").
83.Tот же "орфический мотив" встречается у маньчжуров, полинезийцев и жителей Северной Америки.
Глава 7 Шаманизм в средней и северной азии: II. Магическое исцеление. Шаман - проводник душ
Главной функцией шамана в Средней и Северной Азии является магическое целительство. В этом регионе в целом существует несколько концепций относительно причины болезни, но в значительной степени преобладает концепция "похищения души"
1. Болезнь приписывается заблуждению души или ее похищению, а лечение сводится в итоге к тому, чтобы ее найти и заставить возвратиться в тело больного. В некоторых районах Азии причиной болезни может быть попадание какого-либо магического предмета в тело больного или "одержимость" злыми духами; в этом случае лечение состоит в извлечении магического предмета или в изгнании демонов. Иногда болезнь имеет двоякую причину: похищение души совпадает с проникновением в тело злых духов; тогда шаманское лечение включает как нахождение души, так и изгнание демонов.
Разумеется, все это усложняется из-за наличия нескольких душ. Как и другие "первобытные" народы - особенно индонезийцы - североазиатские народы считают, что человек может иметь три или даже семь душ 2. После смерти одна из них остается в гробу, другая уходит в Царство Теней, а третья возносится на Небо. Но концепция, которую мы встречаем, например, у чукчей и юкагиров 3, - это только одна из многочисленных идей, касающихся судьбы трех душ после смерти. Другие народы верят, что, по меньшей мере, одна душа исчезает после смерти или ее пожирают демоны, и т. д. 4Согласно этим концепциям, именно та душа, которая после смерти пожирается демонами или нисходит в страну мертвых, во время земного существования и вызывает болезнь своим бегством.
Только шаман может осуществлять такое лечение, так как только он "видит" духов и знает, как их изгнать; только он распознает бегство души и может в экстазе догнать ее и возвратить в тело. Часто излечение требует определенных жертвоприношений, а об их необходимости и форме принимает решение только шаман; восстановление физического здоровья во многом зависит от восстановления баланса духовных сил, поскольку часто случается, что болезнь возникает из-за недосмотра или пренебрежения адскими силами, которые также участвуют в сфере священного. Все, что касается души и ее приключений, в этом и в потустороннем мире, находится в исключительной компетенции шамана. Благодаря собственному опыту подготовки к посвящению и самого посвящения, шаман знает драму человеческой души, ее непостоянство; кроме того, он знает силы, угрожающие ей, и места, в которые ее может занести. Если шаманское лечение включает экстаз, то это необходимо потому, что болезнь рассматривается как деградация или отчуждение души.
Далее мы приведем описание некоторых сеансов лечения, не претендуя на исчерпывающий обзор обширной документации, собранной и опубликованной на сегодняшний день. Чтобы избежать однообразия (поскольку в большинстве описаний много общего), мы позволили себе свободу расположения материалов, не всегда считаясь с географической или культурной последовательностью.
Призыв и поиск души (татары, буряты, киргизы)
Вот как телеутский шаман призывает душу больного ребенка: "Вернись на свою родину!.. В юрту, к яркому огню!.. Вернись к своему отцу... к матери!.." 5. У некоторых народов призывание души составляет отдельный этап шаманского исцеления. Только тогда, когда душа больного отказывается или не может вернуться в свое тело, шаман приступает к ее поиску и в итоге нисходит в Царство Умерших, чтобы привести ее. Например, у бурятов практикуется как призывание души, так и ее поиск шаманом.
У аларских бурятов шаман сидит на ковре возле больного, вокруг него лежит несколько предметов, среди которых - стрела: от ее наконечника шелковая нить тянется к березе, установленной во дворе, вне юрты. Считается, что именно по этой нити душа больного возвращается в тело, поэтому дверь юрты оставляют открытой. Возле дерева кто-то держит коня: буряты верят, что конь первым видит возвращение души и начинает при этом дрожать. На столе в юрте ставят печенье, тарасун, табак. Если больной стар, то для участия в сеансе приглашаются преимущественно старые люди; если он взрослый, приглашаются взрослые, если болен ребенок, то приглашаются дети. Шаман начинает с призыва души: "Твой отец - А, а твоя мать - Б, твое имя - В. Где же ты? Куда ты ушла?.. В юрте твоей печаль..." и т. д. Присутствующие обливаются слезами. Шаман долго говорит о страданиях семьи и печали всего дома. "Твои дети спрашивают: где ты, отец наш? Услышь их и смилуйся над ними: вернись!.. Твои кони спрашивают: где ты, наш хозяин? Вернись к нам!" и т. д. 6
Обычно это только первая церемония. Если она не приносит желаемого результата, шаман возобновляет свои усилия, но уже в другом направлении. Согласно информации Потанина, бурятский шаман приступает к предварительному сеансу, чтобы установить, заблудилась ли душа больного, или же ее похитили и держат в тюрьме Эрлика. Шаман начинает искать душу, и если находит ее в пределах деревни, то вернуть ее в тело не трудно. В противном случае он ищет ее в лесах, в степях и даже в морской пучине. Если нигде не удается ее найти, то это значит, что душу пленил Эрлик, и остается только прибегнуть к большим жертвоприношениям. Иногда Эрлик требует другую душу вместо плененной, и тогда нужно найти душу для замены. С согласия больного шаман решает, какой будет жертва. Когда жертва спит, шаман приближается к ней и, превратившись в орла, вырывает душу; затем он спускается с ней в Царство Умерших и представляет ее Эрлику, который позволяет ему забрать душу больного. Вскоре после этого жертва умирает, а больной выздоравливает. Речь идет, однако, только об отсрочке, поскольку больной тоже умрет - через три, семь или девять лет 7.
У абаканских татар (хакасов) сеанс длится пять или шесть часов и включает, в частности, экстатическое путешествие шамана в отдаленные страны. Но это путешествие скорее условное: после нескольких часов сеанса и молитвы к Богу за выздоровление больного кам выходит из юрты. По возвращении он зажигает трубку и рассказывает, что он ходил в Китай, преодолел горы и моря, чтобы найти лекарство, необходимое для исцеления 8. Мы здесь имеем дело с гибридным типом шаманского сеанса, в котором поиск заблудшей души больного превращается в экстатическое псевдопутешествие, предпринятое с целью поиска лекарств. Такие же действия мы встречаем на далеком северо-востоке Сибири, у чукчей: шаман в течение пятнадцати минут изображает транс, во время которого он, как считается, экстатически путешествует, чтобы испросить совета у духов 9. Обращение к ритуальному сну с целью установления контакта с духами и, в итоге, излечения болезни мы встречаем также у угро-финских народов. Но что касается чукчей, то здесь речь идет скорее о позднем упадке шаманской техники. Как мы сейчас увидим, "старые шаманы" предпринимали настоящие экстатические путешествия в поисках души.
Казахско-киргизский бакса использует смешанную технику, в которой шаманское исцеление превращено в церемонию заклинаний. Сеанс начинается с молитвы Аллаху и мусульманским святым, после чего начинается вызов джинов и угрозы злым духам. Бакса все время поет. В определенный момент им овладевают духи, и во время этого транса бакса "начинает ходить голыми стопами по раскаленному докрасна железу", несколько раз вкладывая в рот зажженный фитиль. Он дотрагивается до красного железа языком, "а своим острым, как бритва, ножом наносит себе удары в лицо, не оставляя при этом никакого следа". После этих шаманских деяний он снова обращается к Аллаху: "О боже! Дай счастье! О, пожелай взглянуть на мои слезы! Я молю тебя о помощи!" и т. д. 10Обращение ко Всевышнему Богу не противоречит шаманскому целительству, и мы встречаем его у некоторых народов дальнего северо-востока Сибири. Но у казахо-киргизов главное значение придается изгнанию злых духов, завладевших больным. Чтобы выполнить эту задачу, бакса вводит себя в шаманский транс, то есть достигает нечувствительности к огню и ножевым ударам; другими словами, он обретает состояние "духа", и, как таковой, обладает силой отпугивать и изгонять демонов болезни.
Шаманский сеанс у угров и лапландцев
Вызванный для лечения больного, тремьюганский шаман начинает бить в бубен и играть на гитаре, пока не войдет в экстаз. Оставив тело, его душа достигает Ада и ищет там душу больного. Душа шамана получает позволение от умерших забрать душу больного на землю, если шаман пообещает подарить им рубашки или другие вещи; случается, однако, что он вынужден прибегнуть к более грубым средствам. Шаман, пробуждаясь от экстаза, держит душу больного закрытой в кулаке и заставляет ее войти в тело через правое ухо 11.
У шаманов иртышских остяков техника явно отличается. Вызванный на дом шаман приступает к окуриванию и приносит кусок ткани в дар Санке, Всевышнему Небесному Существу. (Первичным значением санке было "светящийся, блестящий; свет" 12.) После дневного поста вечером он купается, затем съедает три или семь грибов и засыпает. Через несколько часов он вдруг просыпается и, весь содрогаясь, сообщает все то, что Духи открыли ему через "посланника": о духе, которому следует принести жертву, о человеке, из-за которого охота была неудачной, и т. д. Затем шаман снова впадает в глубокий сон и на следующее утро приступает к требуемым жертвоприношениям 13.
Экстаз, достигаемый посредством интоксикации грибами, известен во всей Сибири. В других регионах этому соответствует экстаз, вызываемый наркотиками или табаком. Нам еще предстоит вернуться к проблеме мистического смысла токсических средств. Пока что заметим несколько аномалий в только что описанном обряде: ткань приносится в дар Всевышнему Существу, но общение ведется с духами, и именно им приносятся жертвы; собственно шаманский экстаз достигается через интоксикацию грибами: это средство позволяет также и шаманкам входить в аналогичные трансы, с той лишь разницей, что они обращаются непосредственно к небесному Богу Санке. Это противоречие выдает некоторую гибридность идеологии, лежащей в основе техник экстаза. Как уже заметил Карйалайнен 14, этот тип угорского шаманизма представляется довольно поздним и заимствованным.
У васюганских остяков шаманская техника намного сложнее. Если душа больного похищена умершим, шаман высылает одного из своих духов-помощников, чтобы тот ее нашел. Дух принимает облик умершего и спускается в Преисподнюю. Там, встретив похитителя, он внезапно извлекает из своей груди духа в облике медведя: мертвый пугается и позволяет душе больного выскользнуть из его горла или груди. Дух-помощник хватает душу и приносит ее хозяину на земле. Все это время шаман играет на гитаре и рассказывает о приключениях своего посланника. Если же душа больного похищена злым духом, то уже сам шаман должен предпринять путешествие, а это намного труднее 15.
У тех же васюганцев есть и другая методика: шаман садится в самом темном углу дома и начинает играть на гитаре. В левой руке он держит специальную ложку, служащую также средством гадания. Вот он призывает своих духов-помощников, всего их семь. Он отправляет своего могучего посланца, "Строгую женщину с палкой", чтобы она полетела и созвала его помощников. Помощники представляются по очереди, и он начинает в песне рассказывать об их путешествиях. "Из небесных стран Май-юнк-кана ко мне отправили дочерей Май-юнк-кана: я слышу, как они прибывают с шести сторон Земли, я слышу, как Лохматый Зверь Большой Земли (= Медведь) приходит из первой подземной страны и достигает вод другой страны" (в этот момент он начинает шевелить ложкой). Таким же способом описывается прибытие духов из второй, третьей и так до шестой небесных стран, и каждое прибытие показывается ложкой. После этого предстают души из различных небесных стран. Они вызываются по очереди с каждого направления: "Из небесной страны самоедов, пастухов северных оленей; из небесной страны народов Севера; из города самоедских принцев-духов с их супругами и т. д.". Начинается диалог между шаманом и всеми духами, говорящими устами шамана. Эта сцена продолжается весь вечер.
В следующий вечер происходит экстатическое путешествие шамана в обществе духов-помощников. Аудитория подробно информируется о перипетиях этого трудного и опасного похода: он напоминает путешествие, в которое шаман отправляется, когда сопровождает на Небо душу жертвенного коня 16. Речь не идет об "одержимости" шамана духами-помощниками. Как замечает Карйалайнен 17, эти духи шепчут на ухо шаману точно так же, как "птицы" вдохновляют эпических бардов. "Дыхание Духов переходит в мага", говорят северные остяки; их дыхание "касается" шамана, говорят вогулы (там же).
У угров шаманский экстаз является не столько трансом, сколько "состоянием вдохновения": шаман видит и слышит духов; он пребывает "вне себя", поскольку в экстазе путешествует в дальние страны, но это не бессознательное состояние. Это вдохновенный визионер. Фундаментальным переживанием, однако, является переживание экстатическое, а главным средством его достижения, как и во многих других регионах, остается музыка. Интоксикация путем употребления в пищу грибов также вызывает контакт с духами, хотя и грубым и пассивным способом. Но, как мы уже заметили, эта шаманская техника представляется поздней и заимствованной. Интоксикация механически, разрушительным образом воспроизводит "экстаз", "выход из себя": она пытается наследовать более раннюю модель, относящуюся к другому уровню представлений.
У енисейских остяков исцеление включает два экстатических путешествия: первое из них является как бы беглой разведкой, а во время второго, в состоянии транса, шаман проникает далеко в потусторонний мир. Обычно сеанс начинается с вызова духов, по очереди загоняемых в бубен. Все это время шаман поет и танцует. Когда духи прибыли, он начинает подпрыгивать: это значит, что он оставил землю и возносится к облакам. В определенный момент он вскрикивает: "Я нахожусь очень высоко и вижу Енисей на расстоянии ста верст!" По дороге он встречает других духов и рассказывает зрителям обо всем, что видит. Затем, обращаясь к духу-помощнику, который несет его в пустоте, он кричит: "О, моя маленькая муха, вознеси меня еще выше, я хочу видеть еще дальше!.." Через некоторое время шаман, в окружении духов, возвращается в юрту. Вероятнее всего, он не нашел душу больного или увидел ее очень далеко, в стране умерших. Чтобы достигнуть ее, шаман снова начинает свой танец и танцует, пока не достигнет транса; тогда он оставляет свое тело и, уносимый духами, переходит в другой мир, откуда, наконец, возвращается с душой больного 18.
В отношении лапландского шаманизма мы ограничимся простым упоминанием, поскольку он перестал существовать еще в XVIII веке, а кроме того, влияние скандинавских мифологий и христианства, которое мы отчетливо видим в лапландских религиозных традициях, диктует нам их изучение в рамках религиозной истории Европы. Согласно авторам XVII века и подтверждающим их фольклорным источникам, лапландские шаманы в совершенно обнаженном виде - как и у многих других арктических народов - впадали в настоящие каталептические трансы, во время которых душа, как считается, нисходит в Ад, чтобы сопровождать умершего или найти душу больного 19. Это нисхождение в Страну Теней начиналось с экстатического путешествия на Гору 20, как у алтайцев; как известно, гора символизирует космическую ось и поэтому находится в "Центре Мира". Лапландские маги по сей день вспоминают чудеса своих предков, которые могли летать по воздуху и т. п. 21Сеанс включал песни и призывы к духам; бубен - изображения на котором, как уже отмечалось, подобны рисункам на алтайских бубнах - играл значительную роль в достижении транса 22. Были попытки объяснить скандинавский сеидр заимствованием из лапландского шаманизма 23. Но, как мы увидим позже, религия древних германцев сохранила достаточно много элементов, которые можно считать "шаманскими", но по поводу которых не обязательно ссылаться на влияние лапландской магии 24.
Сеансы у остяков, юраков и самоедов
Ритуальные песни остякских и юрако-самоедских шаманов, записанные Третьяковым во время лечебных сеансов, содержат много рассказов об экстатических путешествиях, предпринимаемых для исцеления больного. Но эти песни приобрели уже некоторую автономию по отношению к собственно лечению, поскольку шаман хвастается собственными приключениями в наивысших небесах и в потустороннем мире, и создается впечатление, что поиск души больного - первичный мотив этого экстатического путешествия - отошел на второй план и даже забылся, поскольку тема песни касается скорее собственных экстатических переживаний шамана; нетрудно распознать в его деяниях повторение модели-образца, в частности инициационного путешествия шамана в Преисподнюю и его восхождения на Небо.
Действительно, шаман рассказывает о своем восхождении на Небо при помощи специально для него опущенного шнура и о том, как он разбивает звезды, преграждающие ему путь. По небу шаман путешествует в лодке, а затем спускается на землю по реке с такой скоростью, что ветер продувает его насквозь. В обществе крылатых демонов он опускается под землю: там так холодно, что он просит плащ у духа темноты, Амы, или у духа собственной матери. (В тот момент, когда он об этом говорит, кто-то из зрителей набрасывает на него плащ.) Наконец, шаман снова выходит на землю и сообщает больному, что демон, вызвавший его болезнь, устранен 25.
Таким образом, мы видим, что здесь речь идет уже не о шаманском экстазе, подразумевающем конкретное восхождение и нисхождение, а о повести, полной мифологических воспоминаний и исходящей из переживания, которое явно предшествует моменту исцеления. Остякские и юракские шаманы в бассейне реки Таз говорят о своем чудесном полете среди цветущих роз; они возносятся так высоко в Небо, что видят тундру в радиусе семи верст; вдали они видят место, где их учителя когда-то делали бубны. (То есть они видят "Середину Мира".) Наконец они достигают Неба и после многочисленных приключений входят в железный дом, в котором засыпают, окруженные пурпурными облаками. На землю они возвращаются, спускаясь по реке; песнь заканчивается гимном, прославляющим все божества, начиная с Бога Неба 26.
Часто экстатическое путешествие осуществляется в видении: шаман видит своих духов-помощников, которые в виде оленей достигают иных миров, и поет об их приключениях 27. У самоедских шаманов духи-помощники выполняют более "религиозную" функцию, чем у других сибирских народов. Прежде чем приступить к исцелению, шаман входит в контакт со своими духами, чтобы узнать причину болезни: если ее послал Нум, Всевышний Бог, то шаман отказывается заниматься лечением, и тогда духи возносятся на Небо, чтобы попросить помощи у самого Нума 28. Это вовсе не значит, что все самоедские шаманы "добрые"; хотя у них и нет раздела на "белых" и "черных", известно, что некоторые занимаются также и черной магией и причиняют зло 29.
Описания самоедских сеансов, которыми мы располагаем, создают впечатление, что экстатическое путешествие либо "поется", либо выполняется духами-помощниками шамана. Иногда шаману вполне достаточно диалогов с духами, чтобы узнать "волю богов". Подтверждением тому может служить сеанс, свидетелем которого у томских самоедов был Кастрен и описал его следующим образом: зрители собираются вокруг шамана, держась подальше от двери, в которую тот пристально всматривается. В левой руке шаман держит палку с таинственными знаками и фигурками на конце. В правой он держит две стрелы, наконечниками обращенные вверх; к наконечнику каждой из них прикреплен колокольчик. Сеанс начинается песней, исполняемой самим шаманом под аккомпанемент стрел с колокольчиками, которыми он ритмически постукивает по палке. Это вызов духов. Когда они прибывают, шаман встает и начинает танцевать, выполняя трудные и замысловатые движения. Шаман поет свою песнь, не переставая бить палкой. В пении он воспроизводит диалог с духами, а интенсивность песни зависит от драматического напряжения разговора. Когда песнь достигает наивысшего напряжения, зрители начинают петь хором. Получив от своих духов ответы на все вопросы, шаман останавливается и сообщает людям волю богов
Разумеется, все это усложняется из-за наличия нескольких душ. Как и другие "первобытные" народы - особенно индонезийцы - североазиатские народы считают, что человек может иметь три или даже семь душ 2. После смерти одна из них остается в гробу, другая уходит в Царство Теней, а третья возносится на Небо. Но концепция, которую мы встречаем, например, у чукчей и юкагиров 3, - это только одна из многочисленных идей, касающихся судьбы трех душ после смерти. Другие народы верят, что, по меньшей мере, одна душа исчезает после смерти или ее пожирают демоны, и т. д. 4Согласно этим концепциям, именно та душа, которая после смерти пожирается демонами или нисходит в страну мертвых, во время земного существования и вызывает болезнь своим бегством.
Только шаман может осуществлять такое лечение, так как только он "видит" духов и знает, как их изгнать; только он распознает бегство души и может в экстазе догнать ее и возвратить в тело. Часто излечение требует определенных жертвоприношений, а об их необходимости и форме принимает решение только шаман; восстановление физического здоровья во многом зависит от восстановления баланса духовных сил, поскольку часто случается, что болезнь возникает из-за недосмотра или пренебрежения адскими силами, которые также участвуют в сфере священного. Все, что касается души и ее приключений, в этом и в потустороннем мире, находится в исключительной компетенции шамана. Благодаря собственному опыту подготовки к посвящению и самого посвящения, шаман знает драму человеческой души, ее непостоянство; кроме того, он знает силы, угрожающие ей, и места, в которые ее может занести. Если шаманское лечение включает экстаз, то это необходимо потому, что болезнь рассматривается как деградация или отчуждение души.
Далее мы приведем описание некоторых сеансов лечения, не претендуя на исчерпывающий обзор обширной документации, собранной и опубликованной на сегодняшний день. Чтобы избежать однообразия (поскольку в большинстве описаний много общего), мы позволили себе свободу расположения материалов, не всегда считаясь с географической или культурной последовательностью.
Призыв и поиск души (татары, буряты, киргизы)
Вот как телеутский шаман призывает душу больного ребенка: "Вернись на свою родину!.. В юрту, к яркому огню!.. Вернись к своему отцу... к матери!.." 5. У некоторых народов призывание души составляет отдельный этап шаманского исцеления. Только тогда, когда душа больного отказывается или не может вернуться в свое тело, шаман приступает к ее поиску и в итоге нисходит в Царство Умерших, чтобы привести ее. Например, у бурятов практикуется как призывание души, так и ее поиск шаманом.
У аларских бурятов шаман сидит на ковре возле больного, вокруг него лежит несколько предметов, среди которых - стрела: от ее наконечника шелковая нить тянется к березе, установленной во дворе, вне юрты. Считается, что именно по этой нити душа больного возвращается в тело, поэтому дверь юрты оставляют открытой. Возле дерева кто-то держит коня: буряты верят, что конь первым видит возвращение души и начинает при этом дрожать. На столе в юрте ставят печенье, тарасун, табак. Если больной стар, то для участия в сеансе приглашаются преимущественно старые люди; если он взрослый, приглашаются взрослые, если болен ребенок, то приглашаются дети. Шаман начинает с призыва души: "Твой отец - А, а твоя мать - Б, твое имя - В. Где же ты? Куда ты ушла?.. В юрте твоей печаль..." и т. д. Присутствующие обливаются слезами. Шаман долго говорит о страданиях семьи и печали всего дома. "Твои дети спрашивают: где ты, отец наш? Услышь их и смилуйся над ними: вернись!.. Твои кони спрашивают: где ты, наш хозяин? Вернись к нам!" и т. д. 6
Обычно это только первая церемония. Если она не приносит желаемого результата, шаман возобновляет свои усилия, но уже в другом направлении. Согласно информации Потанина, бурятский шаман приступает к предварительному сеансу, чтобы установить, заблудилась ли душа больного, или же ее похитили и держат в тюрьме Эрлика. Шаман начинает искать душу, и если находит ее в пределах деревни, то вернуть ее в тело не трудно. В противном случае он ищет ее в лесах, в степях и даже в морской пучине. Если нигде не удается ее найти, то это значит, что душу пленил Эрлик, и остается только прибегнуть к большим жертвоприношениям. Иногда Эрлик требует другую душу вместо плененной, и тогда нужно найти душу для замены. С согласия больного шаман решает, какой будет жертва. Когда жертва спит, шаман приближается к ней и, превратившись в орла, вырывает душу; затем он спускается с ней в Царство Умерших и представляет ее Эрлику, который позволяет ему забрать душу больного. Вскоре после этого жертва умирает, а больной выздоравливает. Речь идет, однако, только об отсрочке, поскольку больной тоже умрет - через три, семь или девять лет 7.
У абаканских татар (хакасов) сеанс длится пять или шесть часов и включает, в частности, экстатическое путешествие шамана в отдаленные страны. Но это путешествие скорее условное: после нескольких часов сеанса и молитвы к Богу за выздоровление больного кам выходит из юрты. По возвращении он зажигает трубку и рассказывает, что он ходил в Китай, преодолел горы и моря, чтобы найти лекарство, необходимое для исцеления 8. Мы здесь имеем дело с гибридным типом шаманского сеанса, в котором поиск заблудшей души больного превращается в экстатическое псевдопутешествие, предпринятое с целью поиска лекарств. Такие же действия мы встречаем на далеком северо-востоке Сибири, у чукчей: шаман в течение пятнадцати минут изображает транс, во время которого он, как считается, экстатически путешествует, чтобы испросить совета у духов 9. Обращение к ритуальному сну с целью установления контакта с духами и, в итоге, излечения болезни мы встречаем также у угро-финских народов. Но что касается чукчей, то здесь речь идет скорее о позднем упадке шаманской техники. Как мы сейчас увидим, "старые шаманы" предпринимали настоящие экстатические путешествия в поисках души.
Казахско-киргизский бакса использует смешанную технику, в которой шаманское исцеление превращено в церемонию заклинаний. Сеанс начинается с молитвы Аллаху и мусульманским святым, после чего начинается вызов джинов и угрозы злым духам. Бакса все время поет. В определенный момент им овладевают духи, и во время этого транса бакса "начинает ходить голыми стопами по раскаленному докрасна железу", несколько раз вкладывая в рот зажженный фитиль. Он дотрагивается до красного железа языком, "а своим острым, как бритва, ножом наносит себе удары в лицо, не оставляя при этом никакого следа". После этих шаманских деяний он снова обращается к Аллаху: "О боже! Дай счастье! О, пожелай взглянуть на мои слезы! Я молю тебя о помощи!" и т. д. 10Обращение ко Всевышнему Богу не противоречит шаманскому целительству, и мы встречаем его у некоторых народов дальнего северо-востока Сибири. Но у казахо-киргизов главное значение придается изгнанию злых духов, завладевших больным. Чтобы выполнить эту задачу, бакса вводит себя в шаманский транс, то есть достигает нечувствительности к огню и ножевым ударам; другими словами, он обретает состояние "духа", и, как таковой, обладает силой отпугивать и изгонять демонов болезни.
Шаманский сеанс у угров и лапландцев
Вызванный для лечения больного, тремьюганский шаман начинает бить в бубен и играть на гитаре, пока не войдет в экстаз. Оставив тело, его душа достигает Ада и ищет там душу больного. Душа шамана получает позволение от умерших забрать душу больного на землю, если шаман пообещает подарить им рубашки или другие вещи; случается, однако, что он вынужден прибегнуть к более грубым средствам. Шаман, пробуждаясь от экстаза, держит душу больного закрытой в кулаке и заставляет ее войти в тело через правое ухо 11.
У шаманов иртышских остяков техника явно отличается. Вызванный на дом шаман приступает к окуриванию и приносит кусок ткани в дар Санке, Всевышнему Небесному Существу. (Первичным значением санке было "светящийся, блестящий; свет" 12.) После дневного поста вечером он купается, затем съедает три или семь грибов и засыпает. Через несколько часов он вдруг просыпается и, весь содрогаясь, сообщает все то, что Духи открыли ему через "посланника": о духе, которому следует принести жертву, о человеке, из-за которого охота была неудачной, и т. д. Затем шаман снова впадает в глубокий сон и на следующее утро приступает к требуемым жертвоприношениям 13.
Экстаз, достигаемый посредством интоксикации грибами, известен во всей Сибири. В других регионах этому соответствует экстаз, вызываемый наркотиками или табаком. Нам еще предстоит вернуться к проблеме мистического смысла токсических средств. Пока что заметим несколько аномалий в только что описанном обряде: ткань приносится в дар Всевышнему Существу, но общение ведется с духами, и именно им приносятся жертвы; собственно шаманский экстаз достигается через интоксикацию грибами: это средство позволяет также и шаманкам входить в аналогичные трансы, с той лишь разницей, что они обращаются непосредственно к небесному Богу Санке. Это противоречие выдает некоторую гибридность идеологии, лежащей в основе техник экстаза. Как уже заметил Карйалайнен 14, этот тип угорского шаманизма представляется довольно поздним и заимствованным.
У васюганских остяков шаманская техника намного сложнее. Если душа больного похищена умершим, шаман высылает одного из своих духов-помощников, чтобы тот ее нашел. Дух принимает облик умершего и спускается в Преисподнюю. Там, встретив похитителя, он внезапно извлекает из своей груди духа в облике медведя: мертвый пугается и позволяет душе больного выскользнуть из его горла или груди. Дух-помощник хватает душу и приносит ее хозяину на земле. Все это время шаман играет на гитаре и рассказывает о приключениях своего посланника. Если же душа больного похищена злым духом, то уже сам шаман должен предпринять путешествие, а это намного труднее 15.
У тех же васюганцев есть и другая методика: шаман садится в самом темном углу дома и начинает играть на гитаре. В левой руке он держит специальную ложку, служащую также средством гадания. Вот он призывает своих духов-помощников, всего их семь. Он отправляет своего могучего посланца, "Строгую женщину с палкой", чтобы она полетела и созвала его помощников. Помощники представляются по очереди, и он начинает в песне рассказывать об их путешествиях. "Из небесных стран Май-юнк-кана ко мне отправили дочерей Май-юнк-кана: я слышу, как они прибывают с шести сторон Земли, я слышу, как Лохматый Зверь Большой Земли (= Медведь) приходит из первой подземной страны и достигает вод другой страны" (в этот момент он начинает шевелить ложкой). Таким же способом описывается прибытие духов из второй, третьей и так до шестой небесных стран, и каждое прибытие показывается ложкой. После этого предстают души из различных небесных стран. Они вызываются по очереди с каждого направления: "Из небесной страны самоедов, пастухов северных оленей; из небесной страны народов Севера; из города самоедских принцев-духов с их супругами и т. д.". Начинается диалог между шаманом и всеми духами, говорящими устами шамана. Эта сцена продолжается весь вечер.
В следующий вечер происходит экстатическое путешествие шамана в обществе духов-помощников. Аудитория подробно информируется о перипетиях этого трудного и опасного похода: он напоминает путешествие, в которое шаман отправляется, когда сопровождает на Небо душу жертвенного коня 16. Речь не идет об "одержимости" шамана духами-помощниками. Как замечает Карйалайнен 17, эти духи шепчут на ухо шаману точно так же, как "птицы" вдохновляют эпических бардов. "Дыхание Духов переходит в мага", говорят северные остяки; их дыхание "касается" шамана, говорят вогулы (там же).
У угров шаманский экстаз является не столько трансом, сколько "состоянием вдохновения": шаман видит и слышит духов; он пребывает "вне себя", поскольку в экстазе путешествует в дальние страны, но это не бессознательное состояние. Это вдохновенный визионер. Фундаментальным переживанием, однако, является переживание экстатическое, а главным средством его достижения, как и во многих других регионах, остается музыка. Интоксикация путем употребления в пищу грибов также вызывает контакт с духами, хотя и грубым и пассивным способом. Но, как мы уже заметили, эта шаманская техника представляется поздней и заимствованной. Интоксикация механически, разрушительным образом воспроизводит "экстаз", "выход из себя": она пытается наследовать более раннюю модель, относящуюся к другому уровню представлений.
У енисейских остяков исцеление включает два экстатических путешествия: первое из них является как бы беглой разведкой, а во время второго, в состоянии транса, шаман проникает далеко в потусторонний мир. Обычно сеанс начинается с вызова духов, по очереди загоняемых в бубен. Все это время шаман поет и танцует. Когда духи прибыли, он начинает подпрыгивать: это значит, что он оставил землю и возносится к облакам. В определенный момент он вскрикивает: "Я нахожусь очень высоко и вижу Енисей на расстоянии ста верст!" По дороге он встречает других духов и рассказывает зрителям обо всем, что видит. Затем, обращаясь к духу-помощнику, который несет его в пустоте, он кричит: "О, моя маленькая муха, вознеси меня еще выше, я хочу видеть еще дальше!.." Через некоторое время шаман, в окружении духов, возвращается в юрту. Вероятнее всего, он не нашел душу больного или увидел ее очень далеко, в стране умерших. Чтобы достигнуть ее, шаман снова начинает свой танец и танцует, пока не достигнет транса; тогда он оставляет свое тело и, уносимый духами, переходит в другой мир, откуда, наконец, возвращается с душой больного 18.
В отношении лапландского шаманизма мы ограничимся простым упоминанием, поскольку он перестал существовать еще в XVIII веке, а кроме того, влияние скандинавских мифологий и христианства, которое мы отчетливо видим в лапландских религиозных традициях, диктует нам их изучение в рамках религиозной истории Европы. Согласно авторам XVII века и подтверждающим их фольклорным источникам, лапландские шаманы в совершенно обнаженном виде - как и у многих других арктических народов - впадали в настоящие каталептические трансы, во время которых душа, как считается, нисходит в Ад, чтобы сопровождать умершего или найти душу больного 19. Это нисхождение в Страну Теней начиналось с экстатического путешествия на Гору 20, как у алтайцев; как известно, гора символизирует космическую ось и поэтому находится в "Центре Мира". Лапландские маги по сей день вспоминают чудеса своих предков, которые могли летать по воздуху и т. п. 21Сеанс включал песни и призывы к духам; бубен - изображения на котором, как уже отмечалось, подобны рисункам на алтайских бубнах - играл значительную роль в достижении транса 22. Были попытки объяснить скандинавский сеидр заимствованием из лапландского шаманизма 23. Но, как мы увидим позже, религия древних германцев сохранила достаточно много элементов, которые можно считать "шаманскими", но по поводу которых не обязательно ссылаться на влияние лапландской магии 24.
Сеансы у остяков, юраков и самоедов
Ритуальные песни остякских и юрако-самоедских шаманов, записанные Третьяковым во время лечебных сеансов, содержат много рассказов об экстатических путешествиях, предпринимаемых для исцеления больного. Но эти песни приобрели уже некоторую автономию по отношению к собственно лечению, поскольку шаман хвастается собственными приключениями в наивысших небесах и в потустороннем мире, и создается впечатление, что поиск души больного - первичный мотив этого экстатического путешествия - отошел на второй план и даже забылся, поскольку тема песни касается скорее собственных экстатических переживаний шамана; нетрудно распознать в его деяниях повторение модели-образца, в частности инициационного путешествия шамана в Преисподнюю и его восхождения на Небо.
Действительно, шаман рассказывает о своем восхождении на Небо при помощи специально для него опущенного шнура и о том, как он разбивает звезды, преграждающие ему путь. По небу шаман путешествует в лодке, а затем спускается на землю по реке с такой скоростью, что ветер продувает его насквозь. В обществе крылатых демонов он опускается под землю: там так холодно, что он просит плащ у духа темноты, Амы, или у духа собственной матери. (В тот момент, когда он об этом говорит, кто-то из зрителей набрасывает на него плащ.) Наконец, шаман снова выходит на землю и сообщает больному, что демон, вызвавший его болезнь, устранен 25.
Таким образом, мы видим, что здесь речь идет уже не о шаманском экстазе, подразумевающем конкретное восхождение и нисхождение, а о повести, полной мифологических воспоминаний и исходящей из переживания, которое явно предшествует моменту исцеления. Остякские и юракские шаманы в бассейне реки Таз говорят о своем чудесном полете среди цветущих роз; они возносятся так высоко в Небо, что видят тундру в радиусе семи верст; вдали они видят место, где их учителя когда-то делали бубны. (То есть они видят "Середину Мира".) Наконец они достигают Неба и после многочисленных приключений входят в железный дом, в котором засыпают, окруженные пурпурными облаками. На землю они возвращаются, спускаясь по реке; песнь заканчивается гимном, прославляющим все божества, начиная с Бога Неба 26.
Часто экстатическое путешествие осуществляется в видении: шаман видит своих духов-помощников, которые в виде оленей достигают иных миров, и поет об их приключениях 27. У самоедских шаманов духи-помощники выполняют более "религиозную" функцию, чем у других сибирских народов. Прежде чем приступить к исцелению, шаман входит в контакт со своими духами, чтобы узнать причину болезни: если ее послал Нум, Всевышний Бог, то шаман отказывается заниматься лечением, и тогда духи возносятся на Небо, чтобы попросить помощи у самого Нума 28. Это вовсе не значит, что все самоедские шаманы "добрые"; хотя у них и нет раздела на "белых" и "черных", известно, что некоторые занимаются также и черной магией и причиняют зло 29.
Описания самоедских сеансов, которыми мы располагаем, создают впечатление, что экстатическое путешествие либо "поется", либо выполняется духами-помощниками шамана. Иногда шаману вполне достаточно диалогов с духами, чтобы узнать "волю богов". Подтверждением тому может служить сеанс, свидетелем которого у томских самоедов был Кастрен и описал его следующим образом: зрители собираются вокруг шамана, держась подальше от двери, в которую тот пристально всматривается. В левой руке шаман держит палку с таинственными знаками и фигурками на конце. В правой он держит две стрелы, наконечниками обращенные вверх; к наконечнику каждой из них прикреплен колокольчик. Сеанс начинается песней, исполняемой самим шаманом под аккомпанемент стрел с колокольчиками, которыми он ритмически постукивает по палке. Это вызов духов. Когда они прибывают, шаман встает и начинает танцевать, выполняя трудные и замысловатые движения. Шаман поет свою песнь, не переставая бить палкой. В пении он воспроизводит диалог с духами, а интенсивность песни зависит от драматического напряжения разговора. Когда песнь достигает наивысшего напряжения, зрители начинают петь хором. Получив от своих духов ответы на все вопросы, шаман останавливается и сообщает людям волю богов