Эллиот Аронсон. Цель только одна - вопрос

пламенем, то можно превратить обыкновенную гусеницу в змею, которой огонь не
страшен. Тогда она живо разберется с драконом. Но тут возможен и такой
вариант. Змея может подумать, что человек для нее более опасная и лакомая
добыча, нежели дракон, поскольку поймать его легче. Но тогда можно
превратить червя или гусеницу не в змею, а в сфинкса, которого человек не
заинтересует в любом случае, но зато он сразу набросится на дракона. Я,
кроме того, научил Трента, как можно безопасно спать на природе достаточно
взять, да и соорудить фальшивое плотоядное дерево, лечь под его густыми
ветвями, и никто не осмелится приблизится. Главное, что я старался вложить в
него: всегда нужно быть настороже, если хочешь свергнуть короля. Тем более,
что Буря считался очень грозным соперником. Впрочем, для очистки совести я
говорил, что свергать законного монарха не слишком хорошо. Говорил и знал
при этом, что слова о законности Трент пропускает мим


Мы понимали друг друга без слов, и это быо хорошо.
Случались у нас разговоры и на философские темы. Я как-то заметил:
- Мне кажется, что о полезности Щита тоже можно поспорить.
- Неужели,- сказал живо Трент,- но разве Щит не защищает Ксант от
вторжения манденийцев?
- Конечно, Волны Завоевания он несомненно останавливает,- мы имели в
виду те периодические набеги, которые, подобно волнам на побережье моря,
накатывались на нас время от времени из Мандении. Чтобы избежать разорения,
король Эбнес и устроил по границам Ксанта этот самый волшебный Щит,- но ведь
при этом останавливается и приток из Мандении хороших людей, их знаний и
умений. Каждая волна завоевания оседала здесь, и потому количество и даже
качество населения, смею сказать, постоянно повышалось. Если бы не было
этого постоянного притока, человеческое населения Ксанта просто-напросто бы
вымерло. А сейчас даже дорожки новые стало некому протаптывать. Нам нужно
больше людей сейчас. Но мы можем получить их только в том случае, если этот
Щит будет разобран.
- Но ведь эти манденийцы такие жуткие существа,- воскликнул Трент,
повторяя уже давно избитые, завязшие в зубах штампы. В Ксанте даже
непослушных детей пугали, приговаривая, что если они не перестанут шалить,
то придут злые манденийцы и заберут их с собой.
- Но разве София действительно столь ужасна? - поинтересовался я.
София очень хорошо относилась к Тренту. она уже поняла, что за человек
был этот мальчик, она считала его надеждой Ксанта.
- Но...- начал было Трент.
- Да, да. Она именно оттуда, из Мандении.
По-моему, он в это никак не мог поверить. Он узнал это только сейчас, и
это явно не укладывалось в голове мальчика. Так постепенно началось
изменяться его позиция по отношению к Мандении. После этого случая он не
позволял себе уже столь откровенных выпадов в адрес манденийцев. А в
будущем, когда пришло время, он и сам, подобно мне, женился на манденийке.
Но я все-таки допустил одну ошибку в его обучении. Мне следовало больше
упирать на целостность и взаимозависимость окружающего мира. Я полагал, что
он считает это само-собой разумеющимся, и потому старался налегать больше на
практические вопросы. И эта ошибка, подобно той, которую я совершил по
отношению к своему сыну, потом обошлась нам всем очень дорого. Как иногда
поздно приходит прозрение.


Второй такой же посетительницей была женщина. Книга Ответов не
советовала мне подвергать ее каким-либо испытаниям при подходе к замку, хотя
Волшебницей эта дама, как я понял, не являлась. Но почему тогда такие
странности? Мне нужно было поговорить женщиной, чтобы все самому выяснить.
- Все из-за моей дочери,- сказала гостья, явно волнуясь.- Ей сейчас
шесть лет, и она такая непоседа. Ничто на нее не действует. Она вообще стала
неуправляемой. Я просто ума не приложу, что мне с ней делать.
Я понимал ее. Но я видел также, что женщина взволнована.
- В чем выражается то, что она неподконтрольна? - поинтересовался я.-
Она грубит?
- Нет, этим она не занимается. Но она невозможна со своими иллюзиями.
- На нее находят иллюзии? Но это нормально, девочки часто бывают
одержимы ими.
- Да нет, это совсем тут ни при чем. Ирис использует свои иллюзии...
Они... даже не знаю, как объяснить. В общем, они настолько реальны.
Тут до меня что-то начало доходить. В Книге Ответов было что-то на сей
счет, но там, кажется, говорилось, что это будет действовать при условии,
если рядом будет находиться источник волшебной силы.
- Постой-ка,- обратился я к гостье,- то есть ты хочешь сказать, что она
воспроизводит иллюзии столь высокого качества, что они не отличаются от
реальности? И потому ты сама не можешь ничего различить?
- Ну, не совсем так, но примерно. Они, эти иллюзии, очень действуют на
нас. Мы иногда даже не знаем, где иллюзия кончается, а где начинается
реальность.
И она принялась рассказывать мне все по порядку, лишь тогда я составил
ясную картину. Дочь женщины, девочка Ирис, была мастерицей навевать разные
иллюзии. Она была, можно сказать, Волшебницей, равной по силе магии аж
Волшебнику. Но все равно была между Волшебницей и Волшебником одна разница,
и причем разница очень существенная - только мужчина имел право быть
королем. Конечно, такую дискриминацию следовало бы устранить, но ныне
правящий в Ксанте король ни за что на такое не пойдет.
Я понял, что я должен делать.
Пришли дочь сюда, чтобы она отработала годичный срок службы за тебя,-
сказал я женщине,- мы тут объясним ей, в каких случаях надо, а в каких не
надо пользоваться своей волшебной силой. А через год она научится заодно и
правилам хорошего тона.
- Ах, Добрый Волшебник,- запричитала женщина,- если бы Вы знали, как я
Вам благодарна.
Так шестилетняя Ирис пришла в наш замок, чтобы провести у нас целый год
- это было уже после того, как ушел Трент, поскольку срок его вышел. Кромби
был на год младше Ирис, но он был чрезвычайно необщителен, мы и не знали,
что он проводит все дни с демоншей, а уж они наверняка прилагали все усилия
к тому, чтобы мы об этом не узнали. так что Ирис и Кромби совсем не общались
друг с другом. ирис вовремя поняла, что Кромби не слишком дружелюбно к ней
относится, хотя она и не дразнила его своими слишком реалистичными
иллюзиями, но все равно предпочла оставить его в покое. Однажды она, правда,
все-таки не сдержалась и наслала на Кромби иллюзия летящего на него
кровожадного дракона, но потом, отправившись спать, обнаружила в свооей
кровати размазанный по простыням сливочный торт, что уже иллюзией не было
вовсе. И потом ей довольно долго пришлось отстирывать дочиста эти простыни.
она ничего не рассказала взрослым, чтобы не прослыть ябедой, но теперь,
оглядываясь на прожитые годы, я могу быть уверенным, что торт в постель ей
подложила Метрия. И кто после этого скажет, что демоны никому не помогают? Я
думаю, что после этого Ирис тоже поняла, что иногда ее шутки могут выйти
боком ей самой.
Но девочка обладала все-таки уникальным волшебным даром. Она могла
явить перед взором постороннего человека совершенно любую иллюзию, которая
была столь сильна и реальна, что не отличалась от истины. Тем более, что
необходимую картину она добавляла даже всамделишными запахами и звуками.
Единственным недостатоком было то, что если вы все-таки шли навстречу
иллюзии, то проходили сквозь нее, как сквозь туман. Но, интересно знать, кто
осмелится пройти сквозь огнедышащего дракона или хотя бы навстречу ему. ведь
настоящее от поддельного в исполнении Ирис было отличить очень непросто! Но
для тех, кто любил исушать судьбу и шел навстречу дракону все равно, Ирис
делал другое: она помещала иллюзию дракона впереди глубокой ямы. такая вот
своеобразная ловушка. Так что, упав в яму, любопытный все равно имел
основания сожалеть о своем бессрасудстве. Могла она и просто прикрывать яму,
какую-нибудь расселину иллюзией нормальной твердорй земли. или она могла
просто прикрыть и самого настоящего дракона иллюзией, к примеру, вишневого
дерева. Так что даже самый осторожный человек мог бы все равно попасться в
ее ловушку. Ведь в этом случае приходилось буквально опасаться всего. А кто
сможет выдержать такое испытание нервов? Потому-то Ирис и была Волшебницей.
Но с Ирис у нас не возникало никаких проблем по двум основным причинам.
Во-первых, мы были просто в восторге от ее таланта. Это был второй достойный
настоящего Чародея волшебный дар, который встретился мне за последние два
года. Неужели тепреь волшебники, что называется валом повалят? Даже если
Ирис не суждено быть королевой, она запросто сможет стяжать себе громадную
славу и популярность в Ксанте. так что если ее семья была недовольна
постоянно навеваемыми ею иллюзиями, мы были рады их видеть, а Ирис, конечно
же, было приятно, что кто-то хвалит ее и проявляет к ней такой интерес. А с
довольными девочками ладить чрезвычайно просто. Во-вторых, я сам прекрасно
разбирался в разных волшебных штучках - я ведь все-таки учился и закончил
первый курс Семинарии Магии - а также всю жизнь коллекционировал все, что
хоть как-то имеет отношение к волшебству. так что одурачить иллюзиями меня
было не так-то просто. Мы даже это несколько раз проверяли: Ирия являла
иллюзии девочек - своих двойников, и целые группы их начинали с визгом
носиться по замку. Но я всегда безошибочно находил Ирис настоящую. Конечно,
она не знала, что я предварительно выпивал эликсир, который помогал мне
отличить иллюзии от реальности. Ирис просто очень удивляась, Ведь все дети
испытывают некое благоговение перед теми взрослыми, которых они одурачить не
в состоянии.
Так что день за днем я учил девочку, как и в чем лучше всего
использовать свой волшебный дар, а также, как можно еще делать красноречивые
иллюзии. К примеру, когда она пришла к нам, она делала довольно реалистичные
домики для кукол, но когда вышел срок ее службы, фантазия Ирис уже
распространялась на изготовление замков- иллюзий, которые очень и очень
напоминали настоящие. Когда она пришла к нам, то она делала нпод потолком
иллюзию грозовой тучи, которая начинала поливать дождем на ковры, к великому
неудовольствию Софии. А уж к концу годичного срока службы она делала иллюзию
настоящей грозовой тучи, только теперь уже в небе, причем казалось, что от
грохота и неистовства бури трясется весь замок. Но самое, по-моему,
удивительное в ее учебе заключалось в том, что она научилась готовить такую
пищу, которая внешне казалась самой обычной халтурной стряпней, но зато на
вкус была просто восхитительна! Она могла обыкновенной воде в стакане
придать вкус изысканного вина. Иногда ее фантазия начинала заходить так
далеко, что она невольно обманывалась и сама. К примеру, она пила сама и
угощала нас соком апельсина, но оказывалось, что это всего-навсего обычная
вода! Она могла поглощать сдобренную разными приправами драконью отбивную,
но это была самая обыкновенная отбивная, сорванная с ветки мясного дерева.
И, наконец, она могла забыть расчесаться рано утром, но волосы ее неизменно
производили впечатление аккуратно уложенных волос.
Постепенно, когда она становилась старше, я объяснял ей другие
особенности ее волшебного дара. К примеру, она запросто могла авыглядеть в
глазах других все время привлекательной и хорошо одетой. Я понял, что она
старательная и способная ученица в тот момент, когда она фвилась передо мной
в образе грациозной молодой женщитны в роскошном платье с глубоким вырезом
на груди. И вдруг ее платье куда- то разом исчезло, и она стояла обнаженная
по пояс.
- Ну как теперь,- осведомилась она скромно,- я выгляжу привлекательной?
- Нет,- поспешил огорчить ее я.
- Почему? - удивилась девочка, разве у меня не большая грудь?
- Потому что я знаю, что ты еще ребенок! Не забывай, твои иллюзии на
меня не действуют,- мне не хотелось, чтобы Ирис касалась еще и Заговора
Взрослых.
- Значит, грудь у меня еще не настолько большая? - по-своему поняла
меня Ирис,- , а какого же размера она тогда должна быть?
- С грудью-то то у тебя все в порядке, да вот только тут на ней
почему-то сосков не видно,- рассмеялся я,- тут где-то вдали словно гром
загрохотал - я ведь произнес слово, которое детям обычно не говорят. Но тут
уж бвыли соображения простой необходмости. Иногда Образование должно спасти
от ненужных заблуждений.
- Ах! - воскликнула Ирис, понимая, что на сей раз ее иллюзия вышла не
слишком качественной. она постаралась тут же исправить ошибку. И соски на
груди появились тут же.
Вдруг где-то в соседней комнате послышались шаги, и иллюзия сразу же
растаяла. передо мной снова стояла Ирис в своем обычном платьице.
- Поскорее и побольше расскажите мне о создании иллюзии красоты,-
невинно промолвила Ирис, когда София с подносом свежих пирожков вошла в
комнату. и слыша эти слова, я понял, что девочка отлично понимает, гдя
находятся границы дозволенного. Ведь София, хоть и была манденийкой,
непременно отреагировла бы не слишком положительно на ту иллюзию, которую
только что Ирис передо мной являла. но она наверняка полагала, что этот
Заговор Взрослых - непонятная ерунда.
Когда Ирис исполнилось семь лет, срок ее службы вышел. К тому же она
научилась-таки вести себя как подобает, так что оснований держать ее в замке
больше не былло, и мы отослали ее домой. Я внушил- таки ей главную идею -
большее впечатление на окружающих можно произвести, не дразня их, а являя их
глазам приятное. Можно, к примеру, не воздвигать вокруг себя стены, чтобы не
пить рыбий жир, а поблагодарить мать и придать этому дрянному напитку вкус
ванили и шоколада. Я знал, что ее семья наверняка должна быть довольна ее
поведенеим.


Как-то София вдруг вознамерилась навестить своих родственников в
Мандении. Я дал ей сосуд с заклятьем, которое помогло бы ей прорваться через
щит на границе, а потом доставил бы прямо к ксанфскому рубежу. Я ожидал, что
она вернется со свежими впечатлениями - будет говорить мне, как хорошо и
спокойно жить в Ксанте и как жутко обитать в Мандении. Ну и тому подобное.
Но то, что она сказала по возвращении, удивило меня.
- Там ничего нет,- объявила она первым делом.
- Нет Мандении? Но этого не может быть!
- Но это тем не менее так! Там действительно ничего не осталось!
Чтобы поверитьь этому, мне нужно было лично взглянуть на все своими
глазами. София оказалась права - там, где за перешейком начиналась Мандения,
теперь была какая-то пустота. Итак, Мандения исчезла?
Впрочем, потеря для нас не слишком большая. В Ксанте мало кто испытывал
к манденийцам большую симпатию, згная их свирепый нрав. Манденийцы постоянно
угнетало плохое расположение духа, которое они обычно улучшали, вливая в
себя огромные порции дурманящих напитков. Но София приняла такое решение: ее
родина куда-то подевалась, и должен был во чтобы то ни стало отыскать ее. Я
только вздохнул в ответ, но принялся за эту проблему.
Различные части Мандении обозначались сочетаниями цифр, которые
назывались "индексами". Каждый год появлялся новый список подобных индексов.
А в этот год индексы почему-то не вышли. Теперь было ясно, почему - Мандения
исчезла. Впрочем, в Ксанте этого никто не заметил. все были заняты своими
более насущными проблемами.
Я написал письмо и присыпал его волшебной пылью. Письмо это должно было
дойти до первой манденийской почты обязательно - волшебная пыль должна была
позаботиться об этом. В письме я изложил беспокойства жены и свои догадки и
просил известить меня ответным письмом.
Письмо это было отправлено обычным транспортным средством, которым,
надо думать, пользуется и почта Ксанта, и почта манденийцев - гигантской
улиткой. Прежде чем улитка успела доползти туда и обратно, Мандения
удивительным образом появилась обратно на прежнем месте. София сразу
помчалась навещать своих родственников. Когда она вернулась, то сообщила
удивительную новость: оказывается, ни один мандениец даже не предполагал,
что их страна где-то там блуждала по бесконечным просторам вселенной. Это
было очень странно, но чего только в наше время не случается!


Ирис покинула наш замок в 1008 году, когда ей было семь лет. Когда ей
исполнилось семнадцать лет, она вернулась к нам. На этот раз она была очень
рада, что сможет сама и от своего имени отработать у нас положенный у нас в
таких случаях год за Ответ. Она хотела знать, что ее ожидает в будущем и
какой дрогой ей следует идти. Ну что же, для молодой девушки желание вполне
разумное.
Я раскрыл книгу Ответов. там была подходящая информация. Возле
восточного побережья Ксанта в море находился остров - это недалеко от того
места, которое разрезало Ксант на две части, а называлось оно... нет, забыл
опять! В общем, людей там жило очень мало, хотя места были замечательные!
Ирис, наверное, стоило обратить на это место свое внимание.
И она действительно напрвилась ртуда, назвав это место Островом
Иллюзии. Она уж разгулялась там! Весь остров был покрыт ее иллюзиями. На
этом острове она и жила некоторое время, постепенно начиная осознаватьт, что
не сегда случается так, что место, в которое человек стремится, оказывается
тем мсетом, которое ему действительно нужно.


В 1021 году молодой Трент (тогда ему было двадцать четыре года) устал
ждать, когда же старый король Буря освободит трон Ксанта. Трент стал
готовиться к борьбе за власть. Я решил соблюдать нейтралитет - я не
собирался поддерживать дурака-Бурю с его ненавистными мне методами
правленияч, но и нельзя было показывать себя не признающим законную власть,
которая, кстати, установилась в Ксанте с моей легкой руки. Я был благодарен
Тренту за то, что он не обратился ни разу ко мне за советом (мы продолжали
без слов понимать друг друга!) Я делал вид, что давно отошел от политики.
Впрочем, у меня действительно было полно своих дел. Но все равно - я
довольно внимательно следил за происходящими событиями.
Трент решил, что ему для начала нужно заручиться поддержкой, чтобы,
ободрившись этим, идти уже на Бурю. он обратился за таковой поддержкой к
кентаврам, жившим в центрально части Ксанта. К кентаврам, жившим на Острове
Кентавров, он обратиться никак не мог, поскольку они
демонстративно-отчужденно относились ко всему, что не затрагивало их прямых
интересов. Но и центральноксанфские кентавры тоже не слишком охотно
выступили в вего поддержку.
Тогда Трент решил провести демонстрацию силы: направившись к Рыбной
реке, он превратил всех живущих в ней рыб в светлячков. Это действительно
была стопроцентная демонстрация силы, поскольку эта река считалась волшебной
и могла противостоять любому волшебству. Впочем, как оказалось, далеко не
любому. Но зато теперь Трент показал себя действительно могучим волшебником!
Светлячки, раздраженные тем, что теперь им призодится плавать по
воздуху, а не по воде, громадными роями обрушились на селения кентавров. они
заполонили собою все, и ночь от их света казалась днем. Кентавры били и
давили жучков, но насекомых было столь много, что казалось, что нет на свете
силы, которая способна уничтожить их всех. Трент полагал, что теперь-то уж
кентавры точно признаюи его верховодство, но он их недооценил. Вмсето этого
кентавры отрядили одного представителя ко мне, который сумел преодолеть три
положенных испытания и задал мне Вопрос: как им избавитьсяот такой напасти?
Мне не хотелось вмешиваться в политику (ведь политика - дело грязное),
и поэтому я выставил зараннее, как мне казалось, неприемлимое условие - за
ответ каждый кентавр должен отработать на меня год. То есть тогда на меня
приходилось аж триста лет кентавровой службы в обще сложности. Но что меня
удивило еще больше, так это то, что кентавры согласились даже на такое
условие.
Потому-то я и сказал тому кентавру-посланнику, которого звали Альфа,
что среддство разрешения их проблем есть. Я велел ему идти на север Ксанта и
отыскать там источник ненависти, зачерпнуть только одну каплю жидкости
оттуда (никак не больше!), развести ее тысячами каплями обычной воды и
покропить этой смесью над стадом кентавров. Вообще-то эликсир ненависти
опасен и для того, кто им пользуется, но если оне соответсвующим образом
разбавлен, тогда за полседствия можно сильно не опасаться. Ненависть должна
была напитать весь воздух над кентаврами, и тогда светлячки просто не смогли
бы жить в атмосфере, пропитанной ненавистью. Они неприменно бы вымерли.
Теперь у меня был просто неиссякаемый источник рабочей силы - аж три
сотни кентавров. Я даже не знал, чем бы их озадачить, чтобы они все
работали.
Впрочем, работа сама по себе постепенно набиралась. Одна строительная
команда занялась наведением мостов через... э-э-, как его... в общем, очень
полезных и нужных мостов. Один из мостов был однопутным - то есть по нему
можно было идти только в одном направлении, второй мост был невидимым, т.е.
им пользоваться мог далеко не каждый. Для такого строительства требовалась
квалифицированная рабочая сила, знания инженерии, но кентавры этим как раз и
отличались. Так что этим я и сам делал услугу Ксанту, хоть мало кто это
заметил.
Но основная часть кентавров работала над ремонтом моего замка. Дело в
том, что там раньше, несмотря на все наши усилия, постоянно витал запах
гниения - он происходил еще со времени зомби. Это так сильно огорчало Софию!
Но теперь началась энергичная перестройка: стены теперь были устроены так,
что могли передвигаться на специальных шарнирах и образовывать совершенно
произвольные комбинации, так что можно было творить комнаты на свой вкус.
Ров тоже подвергся изменениям - теперь онг мог при желании менять глубину и
ширину. Когда это нами было впервые опробовано, бедняга Суфле подскочила в
воздух с испуганным шипением. Можно было даже манипулировать растущими на
берегу рва деревьями. В общем, по моему замыслу весь замок должен теперь был
выглядеть по другому. И внутри, и снаружи все казалось теперь совершенно
иным. У стороннего наблюдателя могло даже сложиться впечатление, что тут
явно идет речь о двух разных замках. Но как же радовалась всем этим
переустройствам София! Она постоянно говорила, что исполняется ее заветная
мечта.
кентавры закончили работу строго по графику - ровно через год. И,
естественно, ушли. Я запомнил: кентавра никогда нельзя ни обмануть, ни
запугать заведомо неприемлемыми условиями.
Тем временем Трент, которого уже успели окрестить Злым Волшебником,
потерял всякую надежду заручиться поддержкой кентавров. Но и он тоже
отличался удивительным упорством. Несмотря на все свои неудачи он не
отступился от задуманного. Вскоре Трент, поняв, что кентавры не станут его
поддерживать, направился к Северной деревне, по пути исполняя мой наказ:
превращать все, что тебе угрожает, в то, что тебе угрожать никак не может.
Если какой-то человек пытался убить его, то Трент обращал его в рыбу и
швырял на землю, заставляя биться и прыгать до тех пор, покуда этот человек
дибо не находил воду, либо не погибал от удушья. Кое-что он обратил в
безобидные растения и животных. Один человек по имени Жюстин, встретившись
на пути Трента и попытавшись ему воспрепятствовать, был превращен в стоявшее
посреди деревни большое дерево. Некоторые люди по прихоти Трента становились
и вовсе необычными существами - розовыми драконами, двуглавыыми волками,
сухопутными осьминогами или змеями. Одна девушка пыталась направить его в
ложном направлении, за что была превращена в летающего кентавра. Она была
очень привлекательна - но вот только жаль, что единственный крылатый кентавр
в Ксанте. Испугавшись участи так и умереть в одиночестве, она направилась к
Умному Кораллу и попросила у него разрешения укрыться в его пруду. Люди
начали понимать, что со Злым Волшебником шутки плохи, и потому решили
наладить с ним хорошие отношения. так что теперь Трент получал поддержку и
помощь, которая росла день ото дня.
Чтобы оградить свою власть от посягательств, король Буря решил
вопользоваться своим волшебным даром. Он вызвал бурю огромной разрушительной
силы. Но ему уже было семьдесят три года, так что он был, в сущности, слабым
стариком. И он хоть и замышлял устроить сильную бурю, но вот получились у
него лишь ветер с градом, не более.
Казалось, что теперь уже ничто не сможет помешать Злому Волшебнику
убрать с трона старика, отжившего свой век. Но король Буря был исключительно
хитер, как, впрочем, все старики. Он сумел подкупить одного из доверенных
советников Трента, который наслал на него сонное заклятие. Заклятие
оказалось очень действенным, и в решающий момент продвижения к заветной цели
Трент вдруг зпаснул непробудным сном.
Сподвижники Трента поспешно стали отступать назад. А те, кто выступал в
защиту короля Бури и его порядков, сделались сразу невообразимо смелыми и
бросились в погоню за своими врагами. Единственным способм спасти так
неворемя заснувшего волшебника было вывезти его за пределы Ксанта. Человек,
охранявший проход через щит, после долгих колебаний решил пропустить Трента
- он решил, что так будет надежнее, по крайней мере, была уверенность, что
теперь Злой Волшебник никогда уже не сможет вернуться в Ксант.
И в самом деле, его прогнозы стали вроде бы оправдываться. Манденийские
дела сразу захватили Трента, который только там и проснулся. Стиль жизни
манденийцев, куда более стремительный, чем у нас в Ксанте. Там Трент