Энтони Марк. Врата зимы

   Джейс. Женщина в форме охранника — Джейсин Уиндом. Она уже больше не помощник шерифа Касл-Сити, а ее присутствие в Стальном Храме может означать только одно.
   Тревис понял, где «Дюратек» прячет Врата.
   — Вам повезло, — проблеял рыжебородый портье, снова появившись за стойкой. — Похоже, у нас еще осталась одна свободная койка. Она ваша, так что никуда не уходите.
   Тревис кивнул, не став возражать, и зашагал за кривоногим мужчиной по коридору. Им встретилась хрупкого сложения молодая женщина с кольцом в носу и выкрашенными в ядовито-зеленый цвет волосами. В руках у нее была стопка папок для бумаг.
   — Добро пожаловать в Миссию Надежды! — улыбнулась незнакомка и вошла в какую-то дверь.
   Тревис попытался разглядеть, что находится внутри, но провожатый знаком приказал ему следовать за ним. Они вошли в помещение, заставленное складными столами и стульями, с выкрашенными желтой краской стенами. Под потолком горели лампы дневного света. В углу стоял еще один телевизор. По нему транслировалось какое-то ночное ток-шоу.
   — Спальня для мужчин — вот там, — пояснил кривоногий. — Займете койку, на которой никто не спит. Вот здесь ванная. Можете, если хотите, привести себя в порядок перед сном.
   Тревис отрицательно покачал головой. Как он сможет уснуть после того, что узнал?
   Молодой человек с козлиной бородкой улыбнулся, обнажив острые зубы.
   — Не беспокойтесь, вам не придется ложиться спать голодным. От ужина ничего не осталось, но у нас тут всегда есть куриный суп. Вон за тем прилавком можете налить себе тарелку, в такой поздний час у нас самообслуживание. А мне нужно возвращаться за стойку. Если вам что-то понадобится, то здесь скоро появится проповедник.
   — Проповедник? — произнес Тревис, пытаясь скрыть охватившую его тревогу.
   Молодой человек кивнул.
   — Он возглавляет миссию, хотя, на мой взгляд, в этом деле от него не слишком много пользы. Он почти всегда появляется ночью, чтобы побеседовать с теми, кто пришел к нам.
   После этого портье удалился на свое место.
   Инстинкт подсказывал Тревису, что нужно бежать. После того что он увидел по телевизору, ему меньше всего сейчас хотелось общаться с каким бы то ни было проповедником. Тем не менее эта миссия — не Стальной Храм, а в воздухе стоял такой сильный аромат куриного супа, что у него заурчало в животе.
   Тревис огляделся по сторонам. В помещении находилось около десятка человек. Кто тихо переговаривался друг с другом, кто смотрел телевизор. В основном это были мужчины, хотя он заметил и парочку женщин. Одна из них — с острыми чертами лица и в нарядном жакете и брюках — казалась здесь совершенно неуместной. Она сидела в углу одна, разглядывая собственные руки.
   Может быть, это приют не только для бездомных, Тревис, но и для тех, кто оказался в безвыходной ситуации.
   Он подошел к прилавку и налил себе тарелку супа. Несколько человек приветственно помахали, приглашая за свой столик, но Тревис сел один. Он принялся перемешивать ложкой содержимое тарелки — вермишель с желтым бульоном. Присутствие Джейс Уиндом в Стальном Храме могло означать только одно — Сейдж Карсон не простой телепроповедник. Тревис закрыл глаза. Он знал, что Джейс винит его в смерти Макса Бейфилда — его делового партнера и ее жениха. Он, в свою очередь, не мог винить ее, признавая отчасти правоту Джейс. Летом прошлого года в поисках Джека Грейстоуна Повелитель Рун Майндрот оказался в Касл-Сити. На его пути попался Макс. Майндрот прикоснулся к нему, и тот получил ожоги.
   Именно тогда появился «Дюратек». Его люди дали Максу наркотик — таблетки «электра», для облегчения боли и для того, чтобы тем самым крепко привязать его к себе, а затем выйти на Тревиса. В конечном итоге Макс пожертвовал собой, чтобы помочь Тревису спастись.
   После его смерти Джейс связала свою судьбу с «Дюратеком». Прошлой осенью, узнав от братьев Дэвиса и Митчелла Бэрк-Фейверов о том, что Тревис вместе с Грейс вернулись в Денвер, она сообщила об этом агентам «Дюратека». Это едва не стоило Грейс и Тревису жизни. Кроме того, тогда они потеряли Бельтана. По мнению Тревиса, произошедшее вполне должно было удовлетворить Джейс, ее чувство мщения. Теперь она заняла сторону «Дюратека», теперь она стала врагом. Таким же, как и Сейдж Карсон.
   — Ну, здравствуй, сынок! — прозвучал у него над ухом чей-то голос.
   Подняв глаза, Тревис пришел в невыразимое удивление. Перед ним стоял брат Сай.
   — Значит, ты есть тот самый проповедник, руководящий этой миссией.
   Брат Сай широко улыбнулся.
   — И от меня пользы в этом деле почти никакой.
   — Так сказал тот парень. — Тревис оглянулся через плечо, но кривоногого молодого человека с козлиной бородкой нигде не было видно.
   Вспомнились его кривые ноги и вязаная шапочка, а также зеленые волосы женщины, встретившейся в коридоре.
   — Маленький Народец, я угадал? — спросил он, снова посмотрев на проповедника. — Он козлоногий лесовик, а она — лесная дева-дерево? Верно?
   Брат Сай ответил Тревису улыбкой. На нем был все тот же траурный черный костюм. Взгляд его глаз стал еще более мрачным. В то же самое время было в нем что-то такое, что внушало спокойствие и уверенность.
   — Я не знаю, что мне делать, — признался Тревис.
   — Тогда ешь свой суп, — отозвался брат Сай. Тревис удивленно посмотрел на тарелку и попробовал суп, который оказался горячим и соленым. Он съел еще пару ложек и ощутил, как по телу разливается блаженное тепло, наполняя его энергией.
   — Я знаю, что происходит, — сказал Тревис, опустошив тарелку. — Знаю, куда исчезают люди. Они попадают в Стальной Храм. Именно туда собирался профессор Спарксмен, который вместе с одной женщиной позднее пропал без вести. Уверен, что если проверить, так оно и окажется.
   Брат Сай кивнул. Тревис неожиданно ухватился за край стола. Что же он наделал? Он отправил Джея и Марти в Стальной Храм, и теперь они в смертельной опасности. Он совершенно об этом не подумал и вспомнил только сейчас, рассказывая о своих предположениях брату Саю.
   — Джейс Уиндом тоже там, — продолжил он. — Я видел ее по телевизору. Она работает на «Дюратек». А это означает, что и Сейдж Карсон тоже работает на корпорацию. Когда мы были на Зее, то узнали, что «Дюратек» вступил в союз с Могом и Бледным Королем, так что Ангелы Света — это призраки. Именно они похищают в Денвере бездомных людей, вот только с какой целью?
   — А разве выступавший на телевидении проповедник этого не сказал? — прозвучал чей-то негромкий голос.
   Тревис обернулся и увидел приближающуюся к ним Малышку Саманду. Девушка была одета в свое обычное, старомодного покроя платье. Ее бледное лицо было похоже на изящную камею, обрамленную темными волосами. Следом шла сестра Миррим, державшаяся за плечи девушки.
   — Да, сказал, — ответил Тревис на вопрос Саманды. — Он сказал, что создает армию Господа.
   — Какого Господа?
   Тревис вздрогнул.
   — Мога, — выговорил он, чувствуя, что ему неприятно произносить это имя. — Вот для кого набирает армию Сейдж Карсон. «Подготовка к Его пришествию». Призраки похищают людей, превращают их в созданий с железными сердцами, чтобы набрать армию нерассуждающих роботов. И когда Врата откроются, они хлынут через них, чтобы расчистить дорогу для Мога, который разобьет Первую Руну и уничтожит Зею.
   К Тревису наконец вернулись чувства. В первую очередь гнев.
   — Нет, я не поверю в это. Уничтожение — не главное. Мог желает переделать мир по своему усмотрению.
   — Нет, — поправил его брат Сай. — Он хочет изменить не только Зею, но также и Землю. Ведь они, как две стороны одной монеты — с каждым часом становятся все ближе и ближе друг к другу. То, что оказывает влияние на один мир, неизбежно затрагивает и другой.
   Тревис уныло повесил голову. Услышанное сломило его дух. Он не сможет спасти Зею, не говоря уже о Земле.
   — У меня ничего не получится.
   — Нет, получится! — сказала Миррим. — У меня было видение — алмазный блеск сиял ярче мрачного неверия.
   Тревис повернул к ней голову.
   — Ты на самом деле умеешь заглядывать в будущее? Фарфоровое лицо Миррим перекосилось от негодования.
   — О каком будущем ты говоришь? Разновидностей будущего много, и какая из них наступит — светлая, темная или что-то среднее, — зависит от многого. Особенно от тебя. Разбиватель Рун!
   Нет, он не хотел такого могущества, никогда не хотел. Но оно никак не зависело от него самого, то был выбор, сделанный свыше. Он ни у кого не просил о таком даре, но это ровным счетом ничего не значило. Единственное, что имеет значение, — как полученным даром распорядиться.
   Он посмотрел на трех существ из другого мира, бессмертных созданий, которые по какой-то причине взялись помочь ему.
   — Вы утверждаете, что миры все больше и больше приближаются друг к другу, — заговорил Тревис, чувствуя, что страх покинул его, а вместе с решительностью пришло спокойствие. — Значит, уже невозможно остановить их, верно? Даже если «Дюратек» никогда не найдет способ открыть Врата, Могу в конце концов удастся вернуться обратно на Зею.
   Брат Сай кивнул.
   — Все правильно, сынок. Может быть, лучше смело взглянуть в лицо тьме сейчас, еще до того, как силы ее обретут еще большую силу, когда Врата сомкнутся. Потому что тогда полчища Мога сделаются неисчислимыми, и он направится на Зею и заставит Бледного Короля признать свое могущество, и весь мир падет ниц перед Властелином Ночи независимо от того, разобьет он Первую Руну или нет.
   — Но он непременно разобьет ее, — вмешалась Саманда. — Потому что когда настанет срок, ни в одном из миров не будет места, где можно было бы спрятать от него Великие Камни.
   — Так что же мне делать? — спросил Тревис. — Если места, где я мог бы спрятать Камни, нет, то куда же мне пойти?
   Брат Сай рассмеялся так громко, что все присутствующие повернули к нему головы. После того как взоры снова вернулись к тарелкам с супом, брат Сай указал на стоящий в углу телевизор. Ток-шоу закончилось и его сменила следующая передача. Нас экране появилось изображение гигантского сооружения, возвышавшегося над рекой, шпили его напоминали острые зубцы горных вершин.
   У Тревиса вырвалось восклицание, означающее, что он все понял.
   — Верно, сынок, — одобрительно произнес брат Сай. — Еще осталось место, куда ты можешь пойти. В самое сердце тьмы.

ГЛАВА 39

   Эйрин безостановочно расхаживала взад и вперед перед окном своей спальни. За окном темнело. Солнце уже село, и к тому времени, когда оно снова взойдет над миром, воины Ватриса отправятся на север, к Неприступной Цитадели.
   Впрочем, отправятся ли? Ведь Лиэндра вряд ли приветственно помашет на прощание рукой, когда Бореас и его армия покинут стены Кейлавера. Что же она все-таки задумала?
   — Умоляю тебя, Эйрин, сядь, — попросила Лирит. — Ты протопчешь ковер до дыр, а меня сведешь с ума своим хождением по комнате.
   — Прости меня, сестра! — воскликнула девушка и с размаху опустилась в кресло. — Меня просто не отпускают мысли о том, что Лиэндра задумала что-то недоброе.
   — В этом ты не одинока.
   Лирит занималась лицом Сарета. На нижней челюсти морниша красовался огромный синяк, а на щеке — жуткая царапина, оставшаяся после удара, который нанес ему герцог Петрийен. Сарет болезненно моргнул, когда Лирит приложила к его щеке тряпицу, смоченную в отваре целебных трав.
   — Я думал, бешала, что ты на моей стороне, а оказывается — ты с ними! — шутливо произнес морниш. — Больно.
   — Болит, значит, все как рукой снимет. Возьми сам эту тряпицу, нужно подержать ее еще какое-то время. Терпи.
   — Ты прямо как моя Аль-Мама, — вздохнул Сарет. — В детстве, когда я болел, она потчевала меня снадобьями, от запаха и вкуса которых выворачивало наизнанку. Я никогда не понимал, почему снадобье должно вызывать более неприятное ощущение, чем сам недуг.
   — Конечно, откуда тебе было это понять, — проворчала Лирит и встала. Затем смешала новый травяной отвар. — Сиди спокойно, я приготовлю тебе то, что поможет…
   Последнюю фразу она не договорила. Металлический кувшинчик для кипячения трав выскользнул у нее из рук и упал на пол. Лирит обернулась и расширившимися от страха глазами посмотрела на Эйрин.
   — Иволейна!.. — прошептала она. — Сайя милосердная, это королева Иволейна!
   Когда девушки добрались до темницы, было уже слишком поздно.
   Страж, охранявший дверь в подземелье, сначала отказался пропустить колдуний, но сила гнева девушек оказалась настолько велика, что он быстро уступил и провел их по коридору мимо темниц, в которых содержались грабители и прочие злодеи, приведенные из города, располагавшегося близ замка, а также из разношерстной армии воинов Ватриса. Они тянули руки из-за решеток, пытаясь схватить колдуний за одежду. Сарет ударял палкой по рукам, заставляя негодяев вскрикивать от боли. В воздухе стоял крепкий запах мочи и рвоты. Эйрин сделалось страшно, и она дрожала весь путь до последней двери коридора.
   Судя по всему, Иволейна лишилась жизни совсем недавно. Тело ее застыло в напряженной позе, но было еще теплым. Она сидела на полу, прислонясь спиной к стене. Льняные волосы были растрепаны, глаза широко открыты. Вокруг образовалась лужа крови, вытекшая из глубоких порезов на запястьях.
   Лирит сдавленно застонала и едва не упала в обморок, Сарет вовремя подхватил ее и обнял. Она спрятала лицо у него на груди. Стражник, отвалив челюсть, удивленно смотрел на мертвое тело королевы.
   Эйрин охватило какое-то странное чувство. Хотелось упасть на колени и безудержно зарыдать. Однако вместо этого она осталась стоять. Иволейна всегда была такой сильной, такой волевой. Неудивительно, что ее смерть повредила саму ткань Паутины Жизни.
   Эйрин закрыла глаза. Она увидела нити жизни, которые растягивались, заполняя черную пустоту угаснувшей жизни Иволейны.
   Девушка открыла глаза.
   — Тут кто-то был! — воскликнула она.
   Ее слова наконец вывели стражника из оцепенения.
   — Это невозможно, ваша светлость! Я стоял у дверей с той самой минуты, как королеву привели сюда. К дверям никто не подходил!
   Эйрин нисколько не сомневалась в том, что он говорит правду.
   — Приведите сюда Его величество короля! Немедленно!
   Стражник кивнул и бегом бросился по коридору.
   — Она сделала это сама, — тихо произнес Сарет. — Она не смогла лишить жизни Теравиана и тогда лишила жизни себя.
   — Неужели? — спросила Эйрин. Ей показалась, что темница осветилась тысячью зажженных свечей. — Как же она сделала это?
   В темнице было пусто, за исключением стоявшего на полу деревянного кубка с водой.
   — Наверное, вскрыла вены ногтями, — предположил Сарет.
   Эйрин опустилась на колени рядом с мертвой Иволейной, не обращая внимания на то, что ее платье тут же испачкалось кровью. Бросив взгляд на пальцы королевы, она увидела, что ногти обгрызены до мяса.
   — Нет, это сделал кто-то другой, — возразила она, чувствуя, как ее охватывает гнев, вытесняющий печаль и сострадание. — Кто-то, кто боялся, что обезумевшая королева раскроет какой-нибудь важный секрет, разглашение которого кому-то невыгодно.
   Лирит отошла от Сарета и спросила:
   — О ком ты говоришь, сестра? Я уверена, даже Лиэндра не осмелилась бы сделать такое с Иволейной!
   — Нет, Лирит, это была не Лиэндра. Стражник не слишком охотно пустил нас сюда, а колдовские способности Лиэндры не столь сильны, чтобы заставить его забыть о своем приходе.
   Эйрин замолчала и стала вспоминать все, что слышала или видела в последние дни. Она прикоснулась к недавнему зиянию в Паутине Жизни и вновь услышала недавние слова Иволейны.
   Она… во мраке… ни жива… и не мертва… она думает, что сумеет помешать мне…
   Кто же может быть живым и мертвым одновременно?
   Эйрин вздрогнула от ужаса, когда наконец поняла, в чем дело.
   — Шемаль! — воскликнула она, выпрямляясь. — Теперь все становится на свои места. После отъезда Мелии, должно быть, вернулась некромантка Шемаль. То, о чем недавно говорила Иволейна, напоминает слова, сказанные мне Таркисом в Ар-Толоре. Это Шемаль довела его до безумия. Теперь она сделала то же самое с Иволейной.
   Шута Таркиса, бывшего короля Толории, убили, чтобы он не мог рассказать о местонахождении Шемаль. С Иволейной случилось то же самое. Сколько же времени некромантка находится здесь, терпеливо прячась во тьме? Она, наверное, с самого начала решила погубить Толорию. Но зачем?
   Ответ пришел незамедлительно, Эйрин все стало ясно, она еле сдерживалась, чтобы не зарыдать. Иволейна была колдуньей, королевой и — скрывая это от всех — матерью. Более того, именно она приобщила Эйрин к тайнам Паутины Жизни. Сейчас она перестала быть и той, и другой, и третьей.
   Эйрин захлестнуло отчаяние. Если сломалась такая сильная женщина, как Иволейна, то на что надеяться им с Лирит?
   Лирит нагнулась и закрыла мертвой королеве глаза. Затем поцеловала ее в холодный лоб.
   — Прощай, сестра!
   Из коридора донеслись тяжелые звуки шагов.
   — Нам нужно идти, — мягко произнес Сарет. — Король непременно захочет поговорить с нами.
   Он был прав. Через час они поговорили с Бореасом в его опочивальне, правда, очень коротко. Король попросил описать ему, в каком состоянии они обнаружили Иволейну. Он слушал их молча, не вставая с кресла, устремив взгляд на огонь в камине. Когда Эйрин принялась рассказывать о своих подозрениях в отношении Шемаль, король сделал жест, означающий просьбу прекратить рассказ, и отпустил обеих девушек.
   Эйрин на мгновение задержалась у дверей.
   — Ваше величество, — проговорила девушка охрипшим от рыданий голосом. — Может быть, вы отложите поход на север, чтобы мы успели как положено оплакать усопшую королеву и с почестями проводить в последний путь?
   Бореас продолжал смотреть на огонь.
   — Очень многие расстанутся с жизнью еще до того, как настанет конец света. Лучше подождать и оплакать их всех. Я выступаю завтра.
   Эйрин выскользнула за дверь.
 
   — Я не понимаю, — сказал Сарет, когда они втроем зашагали по коридору, — почему король не желает узнать, кто убил Иволейну?
   — Вряд ли он этого не хочет. Но даже если он узнает имя убийцы, разве это заставит его изменить свое намерение? Не верю в это, — покачала головой Лирит.
   — Наверное, ты права, — согласилась Эйрин, хотя имела основания сомневаться в словах подруги.
   Она-то, пожалуй, знала короля лучше других. Хотя Бореас предпочитал размышлениям действия, глупцом он не был. Она не могла даже допустить, что он не захотел бы узнать интересующие его сведения.
   А это означает, что ему уже известно, кто лишил жизни королеву Иволейну. Но откуда?
   Этого Эйрин не знала.
   — Нам непременно следует поговорить с Теравианом. Иволейна пыталась убить принца, думая, что тем самым спасет его. Но теперь она мертва, а Шемаль где-то недалеко от замка. Как знать, может быть, она сейчас прячется в одной из ближайших комнат. Нужно предупредить Теравиана, что его жизнь в смертельной опасности.
   Когда девушки оказались возле спальни принца, они обнаружили, что дверь в нее охраняет сай'эль Аджир, отказавшийся впустить их в комнату. После второго покушения на Теравиана к нему больше никого не пускали.
   — Вы не понимаете, милорд! — заявила Эйрин, чувствуя, что ей едва удается сдержать гнев. — Нам обязательно нужно увидеть принца. Мы должны сообщить ему о том, что… — Она вовремя прикусила язык. Как Аджир отнесется к ее словам о том, что в замке прячется зловещая некромантка? — … Я хочу поговорить с ним перед отъездом.
   — Вы сможете поговорить с его высочеством завтра, — ответил Аджир, — до того, как он выступит вместе с воинами в поход.
   Нет, это не пойдет. Завтра будет слишком поздно. Если Шемаль смогла незамеченной проникнуть в охраняемую темницу, то что помешает ей тайком проскользнуть в спальню принца?
   — Прошу вас, милорд! Мы с Саретом можем подождать в коридоре, но разве вы откажете леди Эйрин повидаться с принцем? Какую угрозу она может представлять для жизни его высочества? — обратилась к неумолимому высокородному стражу Лирит. — Не забывайте, она будущая супруга принца!
   Смуглое лицо Аджира сохраняло прежнее высокомерное и упрямое выражение.
   — Все так, миледи, но в то же время не так. Разве не вы совсем недавно уверяли нас, что королева Иволейна, при дворе которой воспитывался принц, не может представлять угрозы для его жизни? Нижайше простите меня — я знаю о чувствах, которые вы питаете к его высочеству, но не смею пропустить к принцу никого из вас. У меня приказ.
   — Чей приказ? — поинтересовался Сарет. — Его величества короля?
   Аджир скрестил на груди мускулистые руки.
   — Я выразился достаточно ясно. Сегодня ночью никто не войдет в спальню принца! — На его суровом лице мелькнула улыбка. — Никто, кроме одного человека, да и то только по воле самого Ватриса!
   Девушки еще в течение нескольких минут умоляли его, однако южанин оставался непреклонен.
   — Все это очень странно, — пробормотала Лирит, разливая по кубкам вино, когда они вернулись в ее покои.
   Эйрин дрожащими руками приняла кубок. День сегодня выдался на редкость неудачный. И в то же время что-то подсказывало ей, что в самое ближайшее время их еще ждут какие-то сюрпризы.
   — Очень странно, — повторил Сарет. Прикоснувшись к раненой щеке, он моргнул и сделал глоток вина. — Упорство Аджира, стоящего на охране жизни принца, достойно восхищения, но все-таки чей же приказ он выполняет с таким рвением? Имени Его величества он так и не назвал.
   Эйрин также отпила из кубка.
   — Вы заметили одну особенность в его словах? Никто не будет допущен к принцу, кроме одного человека. Интересно, о ком же он говорил?
   Аирит устало опустилась в кресло.
   — Представления не имею. Скорее всего это связано с воинами. Ведь Аджир упомянул имя Ватриса.
   — Я, пожалуй, попытаюсь кое-кого расспросить, — сказал Сарет, отставляя в сторону кубок. — Здесь, в замке, я познакомился с некоторыми воинами Ватриса. Пара человек у меня в долгу.
   — Неужели? — удивилась Аирит.
   — Скажем так, в игре в кости я оказался более удачлив, — лукаво улыбнулся морниш.
   — Тебе повезло, что я не видела, как ты играешь в азартные игры, — проворчала Лирит. — При проигрыше теряешь золото, при выигрыше — можешь получить от проигравшего кинжал в спину.
   — Я обязательно буду осторожен, — пообещал Сарет и направился к дверям.
   Эйрин и Лирит остались вдвоем, молча устремив взгляд на огонь в очаге. Необходимости в разговорах не было, обе были потрясены смертью королевы Иволейны.
   Некоторое время спустя Эйрин вспомнила, что настала пора ужина, на который сейчас все собрались в главном зале. Она знала, что ей нужно тоже пойти туда, потому что это последняя возможность разделить трапезу с королем, который завтра выступает в поход. Однако аппетита у девушки не было, и она никак не могла отделаться от ощущения, что еще до того, как воины завтра покинут замок, случится что-то страшное. Эйрин стала вглядываться в пляшущие языки пламени, надеясь увидеть в них то, что должно свершиться, как это обычно удавалось Лирит. Все ее усилия оказались тщетны.
   Услышав звук открывающейся двери, она подняла голову, вошел Сарет и сразу же устремился к огню. На лице его было написано какое-то странное выражение.
   — Что случилось? — спросила Лирит, выпрямляясь в кресле. — Ты что-то узнал?
   Морниш секунду помедлил, а затем кивнул.
   — Я знаю, кому будет дозволено сегодня ночью войти в опочивальню принца. Не знаю точно, но представляю, что это за личность.
   Эйрин нахмурилась.
   — Что ты хочешь сказать, Сарет? Выражайся точнее!
   Сарет стал неловко переминаться с ноги на ногу.
   — Знаешь, Лирит, наверное, мне следовало сначала тебе сказать об этом, но…
   — Я уверена — то, что ты хотел бы сказать, предназначается и для ушей Эйрин! — строго сказала Лирит.
   Морниш проглотил застрявший в горле комок и кивнул.
   — Я кое-что выяснил у одного моего знакомого воина, который охраняет вход в главный зал. Он родом из Ал-Амуна, так же, как и сай'эль Аджир, и должен мне пару золотых монет. Я пообещал ему простить долг, если он расскажет мне, кого могут пустить к принцу Теравиану сегодня ночью. Он точно не знает, но кое-что ему все-таки известно, я бы сказал, известно достаточно.
   — Ну, так кто это? — нетерпеливо спросила Эйрин.
   Сарет замешкался, с трудом подбирая слова:
   — Насколько я понял, у последователей культа Ватриса существует одна традиция. В ночь перед тем днем, когда мужчина отправится на свое первое сражение с врагом, он должен стать мужчиной во всех отношениях, если еще не является таковым.
   Лирит вскочила с кресла.
   — Значит, они хотят сделать из него мужчину! — Она схватила Сарета за руку. — Они пришлют в его спальню женщину, которая сделает из него мужчину.
   Эйрин почувствовала, как у нее от смущения покраснели щеки.
   — Но ведь Теравиан не является почитателем культа Ватриса!
   — Неужели? — спросил Сарет. — Зато его отец является!
   Эйрин не знала, что ответить. Дело было не в том, что она испытала укол ревности. Тем не менее не следовало забывать, что им с Теравианом судьбой предначертано стать супругами. И поскольку предполагалось, что она сохранит невинность до дня свадьбы, то подобного следовало ожидать и от принца.