Страница:
Кайан приподнялся с соломы и посмотрел по направлению к лестнице.
— Отец, мне кажется, я услышал, что сюда кто-то идет.
Смит выбрал этот момент, чтобы застонать. Он неожиданно перевернулся, возвращаясь к тому, что в настоящее время считалось жизнью.
— Если они будут меня пытать, — задыхаясь прохрипел он, — не соглашайтесь ни на что. — Я так или иначе скоро умру. Они не могут убить меня больше, чем один раз. Пообещайте мне, что вы ничего не сделаете из того, чего желает Рауфорт.
— Я постараюсь, — сказал Джон. Но он прислушивался к звуку, который расслышал Кайан. Это не удивительно, что сейчас у Кайана слух был получше, чем у него, но как и всегда, его беспокоило сознание того факта, что он постарел. Что же он сделал в своей жизни, в своих странствиях по измерениям? Могло ли зло в нем здесь перевесить добро?
Через некоторое время он услышал это: очень слабые шаги ног по каменным ступенькам. Легкая поступь, осторожные шаги. Кто-то идет сюда для того, чтобы спасти их? Кто же именно? Кто-то из людей бандита Жака? Может быть, Келвин? Келвин, его сын от Шарлен? Нет, как же может Келвин оказаться здесь! Так или иначе, поступь была очень легкой, почти детской или женской. Это заставляло задуматься. Здесь не должно быть никаких женщин или детей!
Он стал считать ступеньки. Три, четыре, пять, шесть — а сколько было уже пройдено раньше? Теперь он, кем бы он ни был, был уже у самого конца лестницы. Там было очень темно, даже в сравнении с общи мраком темницы, и он не мог его разглядеть.
Затем тот, кто там был, выступил в единственный длинный луч света, который смело спускался в темницу откуда-то прямо сверху из зарешеченного окна был единственным светом, который узники могли видеть в течение дня. Это действительно была женщина, в легком газовом ночном платье, с прекрасной тонко очерченной фигурой. Почти как…
Ее лицо повернулось к нему. Ее волосы были такими же рыжими и огненными, как блеск чешуи гордого дракона. Ее глаза имели цвет кошачьей магии.
— ЗОАННА! — вскричал он, не в силах больше сдерживаться.
Поскольку во всех отношениях это действительно была Зоанна, Зоанна, его потерянная запрещенная любовь и его враг, ужасная, злобная королева Рада! Зоанна, мать, потерю которой оплакивал Кайан.
Глава 25
Глава 26
— Отец, мне кажется, я услышал, что сюда кто-то идет.
Смит выбрал этот момент, чтобы застонать. Он неожиданно перевернулся, возвращаясь к тому, что в настоящее время считалось жизнью.
— Если они будут меня пытать, — задыхаясь прохрипел он, — не соглашайтесь ни на что. — Я так или иначе скоро умру. Они не могут убить меня больше, чем один раз. Пообещайте мне, что вы ничего не сделаете из того, чего желает Рауфорт.
— Я постараюсь, — сказал Джон. Но он прислушивался к звуку, который расслышал Кайан. Это не удивительно, что сейчас у Кайана слух был получше, чем у него, но как и всегда, его беспокоило сознание того факта, что он постарел. Что же он сделал в своей жизни, в своих странствиях по измерениям? Могло ли зло в нем здесь перевесить добро?
Через некоторое время он услышал это: очень слабые шаги ног по каменным ступенькам. Легкая поступь, осторожные шаги. Кто-то идет сюда для того, чтобы спасти их? Кто же именно? Кто-то из людей бандита Жака? Может быть, Келвин? Келвин, его сын от Шарлен? Нет, как же может Келвин оказаться здесь! Так или иначе, поступь была очень легкой, почти детской или женской. Это заставляло задуматься. Здесь не должно быть никаких женщин или детей!
Он стал считать ступеньки. Три, четыре, пять, шесть — а сколько было уже пройдено раньше? Теперь он, кем бы он ни был, был уже у самого конца лестницы. Там было очень темно, даже в сравнении с общи мраком темницы, и он не мог его разглядеть.
Затем тот, кто там был, выступил в единственный длинный луч света, который смело спускался в темницу откуда-то прямо сверху из зарешеченного окна был единственным светом, который узники могли видеть в течение дня. Это действительно была женщина, в легком газовом ночном платье, с прекрасной тонко очерченной фигурой. Почти как…
Ее лицо повернулось к нему. Ее волосы были такими же рыжими и огненными, как блеск чешуи гордого дракона. Ее глаза имели цвет кошачьей магии.
— ЗОАННА! — вскричал он, не в силах больше сдерживаться.
Поскольку во всех отношениях это действительно была Зоанна, Зоанна, его потерянная запрещенная любовь и его враг, ужасная, злобная королева Рада! Зоанна, мать, потерю которой оплакивал Кайан.
Глава 25
КОРОЛЕВСКАЯ ПЫТКА
И все же, как же это было возможно? Даже если Зоанна и выжила, то как она могла оказаться здесь, в этом измерении?
Она откинула назад прядь своих огненно-рыжих волос. Ее уши оказались открытыми, они были круглыми, а не остроконечными. Так значит, это была Занаан, королева Хада, а не Зоанна, воскресшая из реки и спасшаяся от смерти. Кайан говорил о Зоанне и неожиданно перед ним возникло ее лицо. Но это было лицо ее двойника, местной королевы — которая должна быть хорошей, а не злой, противоположность, которая наблюдается в разных измерениях.
Она несла с собой набор ключей. Она шла для того, чтобы освободить их! Это было доказательством инверсии, противоположности!
Быть так сильно похожей на женщину, которую он так глупо и безнадежно любил и быть хорошей, а не злобной — это была мечта, о которой он раньше не смел и думать! он попытался мысленно восстановить в памяти образ злобной Зоанны, понимая, что это было бесполезно, что даже если она и осталась жива, она была совсем не той личностью, которую он стал бы уважать или хотя бы выносить.
Но хороший добрый вариант этой женщины — это была такая женщина, которую он мог бы полюбить. И действительно, уже в это мгновение…
Она вытащила ключ. Но пока она вытаскивала его, рядом с ней материализовались еще две фигуры.
— Одну минуточку, ваше величество, — сказал один из них. Это был сержант, тот охранник, который принес им паек.
Занаан отпрыгнула, испуганная этим. Она чуть повернулась по направлению к ступенькам. Она казалось, была ошеломлена. Сержант протянул руку и взял кольцо с ключами из ее безвольно повисшей руки. Она больше не могла воспользоваться ими, чтобы освободить пленников. Даже если бы она бросила ключи в камеру, это было бы безнадежно, потому что охранник был вооружен и он был силен и мог бы убить их всех до того, как они сумели бы открыть ворота.
— Ваше величество, это было неосмотрительно, нелепо, — сказал охранник. Едва ли это были те слова, с которыми можно было обращаться к королеве.
Но седобородый мужчина позади него, в черно-синем одеянии оказался самим королем, его величеством, королем Рауфортом из Хада. За дерзостью сержанта скрывалась власть и могущество!
Горящие глаза королевы устремились на лицо охранника — она теперь поняла, как бессовестно ее провели. Они все это время знали о ее попытке!
Для Джона Найта это выглядело так, словно кто-то осмелился перечить королеве Зоанне из Рада. В зеленоватой глубине ее глаз, казалось вспыхнул яркий свет, ее рот отвердел, губы были крепко стиснуты. Напоминает ли она Зоанну и в других отношениях? Только лицо Занаан было все же мягче, чем лицо ее двойника. Фигура Зоанны казалась почти что вырубленной из белого мрамора, а фигура Занаан скорее напоминала очень густое молоко. Молоко человеческой доброты? Глупое сравнение, но возможно верное.
Джон посмотрел на Кайана, чтобы понять видит ли он эту разницу. Кайан стоял, неподвижно уставившись, словно зачарованный. Да, он мог оценить всю иронию этой ситуации!
Джон снова посмотрел на короля. Рауфорт конечно обладал огромным носом Рафарта и его смуглой комплекцией. Но это лицо было жестоким, таким жестоким, каким никогда не было лицо Рафарта.
— Итак, ты пыталась предать меня, — мрачно и сурово сказал Рауфорт.
— Это ты говоришь со мной об измене! — огрызнулась Занаан. — Ты, затаскивающий в свою постель потаскуху каждую…
Король сильно ударил королеву по лицу. Джон вздрогнул, чувствуя себя так, как будто бы удар был нанесен по его собственному лицу, а Кайан сзади него негромко вскрикнул. В соседней камере Смит тяжело застонал так, словно бы и он тоже почувствовал силу этого жестокого удара.
Королева потрогала свою правую щеку. Король ударил ее аккуратно и расчетливо, тыльной стороны ладони, Джон был уверен в этом. Огромные бриллианты красовавшиеся на каждом пальце его руки порвали кожу на этой прекрасной щеке, так что из нее начала сочиться кровь. Королева ничем больше не показала, какую боль она должна была сейчас чувствовать.
— Да, Занаан, это было очень глупо, — сказал король, повторяя дерзость охранника. — Думать, что ты сможешь сделать что-нибудь, противоречащее воле твоего господина и повелителя. Это твой отец подстрекал тебя сделать это?
Королева ничего не отвечала.
— Я должен был бы раздеть и публично выпороть тебя кнутом, — продолжал король. — Это дало бы крестьянам повод для развлечения. А твоего дорогого папочку мне бы следовало сжечь на костре!
У королевы с пальцев сочились алые капли, так что падая они попадали на одеяние Рауфорта. Одна капля угодила ему прямо на его большой нос. Это был странным образом оскорбительный жест, и его значение не укрылось от короля.
— Значит, ты хочешь, чтобы я выполнил свои угрозы?
— Нет. — Она не раскаялась, ее голос звучал печально.
— Я так и думал, что нет. — Король не вытер ни одной капли крови своей жены. Он повернулся к Джону и сказал. — У тебя было время подумать над моим предложением. Что ты решил? Мы союзники? Отведешь ли меня ты или тот, другой, к тому месту перехода?
Джон должен был подумать над тем, чего от него хотел король: согласиться служить ему и просто невзначай показать ему, как можно попадать в другие измерения. Какое несчастье принесет он тогда!
— Нет, мы не сделаем этого, — сказал он. — Никогда. Собственно, сам-то он едва ли понимал, как ему удалось попасть сюда; самое большее, что он мог сделать, это увести короля к Провалу, где король мог потеряться без надежды на возвращение. Но Кайан прибыл сюда по плану, специально, используя инструкцию Мувара, так что лучше всего было держать все дело в секрете от короля.
— Никогда? Это довольно долгий срок. Бротмар, ты можешь начинать свою демонстрацию
Демонстрацию? На мгновение Джон думал, что король имел в виду сорвать одежду с королевы и выпороть ее. Затем он вошел внутрь камеры и наклонился над Смитом. Раненый простонал, когда охранник дотронулся до него, затем плюнул, угодив при этом в глаз Бротмару.
— Последний шанс, чтобы передумать, — сказал король. Он говорил таким тоном, как будто на самом деле ему было все это абсолютно безразлично.
— У тебя есть мой ответ, — сказал Джон. Итак, уже дошло до испытания, которого они ожидали; пытку их товарища по заключению. Он ненавидел то, что им предстояло, но он знал, что они должны быть стойкими.
— И мой тоже, — сказал Кайан.
Король сделал знак Бротмару, махнув ему рукой. Охранник достал из-под своей рубашки серебряную трубочку, поднес ее поближе к лицу Смита и улыбнулся.
Больные глаза Смита широко раскрылись.
— Нет! Нет, не надо! Позвольте мне умереть чистым и в здравом уме, пожалуйста! Ради милосердия, не надо!
— Самый последний шанс, Джон, — сказал король. — Иначе мы продемонстрируем, что случится с твоим молодым товарищем, а также с тобой, если это окажется необходимым.
— Нет! — выдохнула ужаснувшаяся королева.
Что же было такого ужасного в этом сосуде? Если он содержит яд, тогда агония Смита скоро закончится. У него появилось желание все рассказать, но Джон знал, что этого было нельзя допустить. Если бы он смог помочь Смиту, он бы это сделал, но он не будет ради него жертвовать тем миром, который принял его и стал ему родным. Он не станет союзником короля, который возможно также злобен и жесток, какой была королева Рада. Ничего из того, что можно сделать, никогда не вынудит его следовать еще за одной Зоанной.
Дородный тучный король протянул руку и поправил на своей голове серебряную корону.
— Вы двое неправы, что не повинуетесь мне. Очень неправы, — сказал он с жестоким удовлетворением. — У вас есть так много, чего вы можете потерять. Вы сейчас увидите. Смотрите же, что может случиться с вами.
По жесту короля Бротмар резко наклонил вниз голову Смита, отогнул ее набок и подержал над левым ухом Смита серебряную трубочку. Он откупорил ее. Из трубочки стало вытекать что-то серебряное и полилось, изгибаясь, прямо в ухо Смита.
Глазные яблоки Смита закатились назад, пока не остались видны только его белки. Он закричал.
На лице короля появилась жестокая улыбка, которая была еще страшнее от того, что она появилась на лице короля Рафарта.
— Что, серебро теперь не так уж и хорошо, Смит, не правда ли? Теперь, когда эта маленькая бестия начала вгрызаться в тебя?
Джон Найт ощутил новый и куда более сильный озноб. В ухо Смита было введено что-то живое!
Смит весь затрясся с головы до ног. Его руки и ноги сводила судорога. Он кричал снова и снова, а Джон весь дрожал от ужаса.
— Он будет так кричать, пока не лопнут его голосовые связки, — сказал король Рауфорт. — Затем все дни и ночи напролет он будет чувствовать это зудящее, просверливающее, пробуравливающее ощущение внутри головы. Все глубже в мозг, сверление, сверление, сверление, туннель, туннель, туннель. Боль не сильная, там, в мозгу. Только его разум помутится. И он сойдет с ума…
— Вы поместили, ввели… — Джон был слишком переполнен ужасом, чтобы говорить.
— Бротмар поместил крошечного змея в ухо этого человека. Он такой же, как и большие змеи, но он еще не жил долгие столетия. Он начал проедать себе путь наружу, все время наружу и потом он вылезет из другого уха. Но к тому времени вы уже наполовину сойдете с ума сами, просто наблюдая за своим другом. До этого вам лучше объявить себя моими союзниками. Мы можем начать строить совместные планы и вы сможете подняться наверх и стать моими почетными гостями. У вас будет все, что вы только захотите. И впрямь, моя милая жена, присутствующая здесь получит мои указания удовлетворить любые ваши желания и прихоти. Это будет для нее легко, так как она очевидно испытывает симпатию к тебе.
Джон ощутил ужас другой природы. Неужели королю было известно о его интриге с женой другого короля в другом измерении? Понял ли он, какой удивительно желанной кажется королева Джону. И то, что Кайан видит в ней лучшее перевоплощение его потерянной матери? Конечно же он подозревал что-то в этом роде — и намеренно оскорбил королеву в присутствии Джона.
Сама королева стала заложницей и условием для сотрудничества Джона с ним!
— В качестве символа вашего уважения ко мне вы отведете меня к месту вашего перехода из другого мира, — непринужденно продолжал Рауфорт свою речь. — Я мог бы попросить и лопоухих, моих союзников, сделать это, но они весьма консервативны и сдержаны в своих рассказах о древних временах.
— И я тоже, — ответил ему Джон, хотя он был совершенно потрясен. Как мог он даже подумать о том, чтобы выпустить это чудовище в другой мир — мир в любом измерении? Он мог представить себе, как король возвращается в его мир тем путем, которым воспользовался Кайан и ведет за собой целую армию. Он представил себе короля Рафарта из Рада и Келвина и Крамбов снова отчаянно сражающихся за свою свободу. Мысленно он мог видеть ужасную резню, разруху и многочисленные бедствия для тех, кому он так пытался помочь.
Нет, он не позволит себе дрогнуть! Никогда, ни за что он ничего не расскажет этому чудовищу. Никогда и ни за что, неужели же он позволит ему победить!
Но если в следующий раз змей поползет уже через ухо Кайана? Он посмотрел на потрясенное выражение лица Кайана и почувствовал, что весь трясется. Король не знал того, что Кайан был единственным, кто действительно знал пути перехода между измерениями. Если он убьет Кайана, Рауфорту придется отбросить прочь свои шансы на переход в другое измерение. Но могла ли эта ирония судьбы как-то скомпенсировать гибель Кайана? Может ли он, Джон Найт, просто так стоять рядом и наблюдать, как это произойдет? Или его вынудит сдаться одна всего лишь пустая угроза? Он боялся ответить на этот вопрос.
— Делай, как знаешь, — сказал Рауфорт. Он посмотрел на королеву. — Пошли, сука. Пришла твоя очередь.
И еще раз Джон ощутил прилив ужаса. Что хотел этим сказать король? То, что и в ухе у королевы окажется серебряный змей, если Джон не станет с ним сотрудничать? Он очень боялся, что король подразумевал именно это.
Вопли Смита продолжались беспрерывно, пока Рауфорт и Бротмар поднимались вверх по лестнице. Впереди них шла плачущая, ставшая теперь ужасно бледной королева. Кайан стоял как мертвый, застыв на месте и смотрел куда-то в пустоту.
Вопли все продолжались и продолжались.
Боги, как сказал бы Мор Крамб в своем собственном измерении, кончится ли это когда-нибудь на самом деле?
— Кузина Герта, — сказал Херциг, обращаясь к своей спутнице. В данный момент они оба находились в астральной форме. — Кажется, что наш герой нашел это оружие.
— Да, Кузен. Но может ли он им воспользоваться?
— Он должен, кузина, если не произойдет несчастье и не рухнут границы между измерениями.
— Несчастье сейчас? — Герта имела в виду Келвина, который держал в руках оружие, но оставался неподвижным и застывшим под действием взгляда. Предок, не застывший и не обладающий разумом собирался поглотить жизненную субстанцию Келвина. Девушка, стоявшая рядом с ним, тоже была без движения, как и двое смертных снаружи у входа в туннель.
— Следи за перчатками, кузина Герта. Они помогли сделать этого смертного героем в его родном мире. — Он замолчал, потом обратился к перчаткам:
— Перчатки, вам угрожает опасность! Воспользуйтесь оружием!
— Кто говорит? Не смертный?
— Да. Бессмертный.
— Каким оружием? Мечом?
— Оружием, которое вы держите. Оружием Мувара.
Перчатки, казалось, были смущены.
— Мувар запрограммировал нас сражаться мечами и копьями. Это оружие другого плана. Мы могли бы позволить смертному нацелить его, как нацеливают лук, принцип действия тот же самый. Но мы не можем воспользоваться им сами. Мы только направляем носителя перчаток, и это предел наших возможностей.
— Да, это оружие другого плана. Но вы все равно можете действовать. Вы можете стимулировать палец, лежащий на спусковом крючке, заставить его сократиться. Теперь же, действуйте, Перчатки, спасайте своего хозяина.
Но сомнения все еще оставались.
— Мы не можем сражаться с бессмертными. Мы не можем сражаться с магией. В любом случае мы не можем брать инициативу на себя. Это не заложено у нас в программе. Мы должны оставить смертному инициативу.
— Оружие Мувара будет сражаться с магией. Оружие Мувара может противостоять даже бессмертным. Вам не требуется брать на себя инициативу. Вы должны делать только то, что должен делать смертный для того, чтобы выжить. Изменить этому, значит не оправдать доверие, которое Мувар вкладывал в вас.
Клик-клик, клак-клак. Перчатки отчаянно боролись, силясь понять эту истину. Мы не можем. Мы не можем. Мы не можем.
Вы должны, вы должны, вы должны! — Херциг пытался направить их. — Теперь и дальше. Вы должны по-новому интерпретировать вашу программу, чтобы вы смогли сделать это.
Капля пищеварительного сока вытекала из раскрытой пасти предка, когда голова рептилии поднималась, готовая для поглощения. Капля попала на перчатку, и перчатка закричала, когда ее жизненная субстанция начала гореть. Кузены вздрогнули от силы этого крика, который, казалось, пропитал весь эфир вокруг них. Он почти что ощущал их агонию, но в своем отчаянии Херциг не обратил внимания на боль.
Вы должны, Перчатки! Вы должны! Судьбы не одного, а двух миров зависят от этого! Коррозионная жидкость проела перчатку насквозь, не оставляя времени для принятия решения. Перчатки должны были решить: подвергнуться уничтожению или сделать то, что от них требовал бессмертный. Пересмотреть свою программу так, как они еще никогда не делали раньше.
Клик-клик, клак-клак…
Она откинула назад прядь своих огненно-рыжих волос. Ее уши оказались открытыми, они были круглыми, а не остроконечными. Так значит, это была Занаан, королева Хада, а не Зоанна, воскресшая из реки и спасшаяся от смерти. Кайан говорил о Зоанне и неожиданно перед ним возникло ее лицо. Но это было лицо ее двойника, местной королевы — которая должна быть хорошей, а не злой, противоположность, которая наблюдается в разных измерениях.
Она несла с собой набор ключей. Она шла для того, чтобы освободить их! Это было доказательством инверсии, противоположности!
Быть так сильно похожей на женщину, которую он так глупо и безнадежно любил и быть хорошей, а не злобной — это была мечта, о которой он раньше не смел и думать! он попытался мысленно восстановить в памяти образ злобной Зоанны, понимая, что это было бесполезно, что даже если она и осталась жива, она была совсем не той личностью, которую он стал бы уважать или хотя бы выносить.
Но хороший добрый вариант этой женщины — это была такая женщина, которую он мог бы полюбить. И действительно, уже в это мгновение…
Она вытащила ключ. Но пока она вытаскивала его, рядом с ней материализовались еще две фигуры.
— Одну минуточку, ваше величество, — сказал один из них. Это был сержант, тот охранник, который принес им паек.
Занаан отпрыгнула, испуганная этим. Она чуть повернулась по направлению к ступенькам. Она казалось, была ошеломлена. Сержант протянул руку и взял кольцо с ключами из ее безвольно повисшей руки. Она больше не могла воспользоваться ими, чтобы освободить пленников. Даже если бы она бросила ключи в камеру, это было бы безнадежно, потому что охранник был вооружен и он был силен и мог бы убить их всех до того, как они сумели бы открыть ворота.
— Ваше величество, это было неосмотрительно, нелепо, — сказал охранник. Едва ли это были те слова, с которыми можно было обращаться к королеве.
Но седобородый мужчина позади него, в черно-синем одеянии оказался самим королем, его величеством, королем Рауфортом из Хада. За дерзостью сержанта скрывалась власть и могущество!
Горящие глаза королевы устремились на лицо охранника — она теперь поняла, как бессовестно ее провели. Они все это время знали о ее попытке!
Для Джона Найта это выглядело так, словно кто-то осмелился перечить королеве Зоанне из Рада. В зеленоватой глубине ее глаз, казалось вспыхнул яркий свет, ее рот отвердел, губы были крепко стиснуты. Напоминает ли она Зоанну и в других отношениях? Только лицо Занаан было все же мягче, чем лицо ее двойника. Фигура Зоанны казалась почти что вырубленной из белого мрамора, а фигура Занаан скорее напоминала очень густое молоко. Молоко человеческой доброты? Глупое сравнение, но возможно верное.
Джон посмотрел на Кайана, чтобы понять видит ли он эту разницу. Кайан стоял, неподвижно уставившись, словно зачарованный. Да, он мог оценить всю иронию этой ситуации!
Джон снова посмотрел на короля. Рауфорт конечно обладал огромным носом Рафарта и его смуглой комплекцией. Но это лицо было жестоким, таким жестоким, каким никогда не было лицо Рафарта.
— Итак, ты пыталась предать меня, — мрачно и сурово сказал Рауфорт.
— Это ты говоришь со мной об измене! — огрызнулась Занаан. — Ты, затаскивающий в свою постель потаскуху каждую…
Король сильно ударил королеву по лицу. Джон вздрогнул, чувствуя себя так, как будто бы удар был нанесен по его собственному лицу, а Кайан сзади него негромко вскрикнул. В соседней камере Смит тяжело застонал так, словно бы и он тоже почувствовал силу этого жестокого удара.
Королева потрогала свою правую щеку. Король ударил ее аккуратно и расчетливо, тыльной стороны ладони, Джон был уверен в этом. Огромные бриллианты красовавшиеся на каждом пальце его руки порвали кожу на этой прекрасной щеке, так что из нее начала сочиться кровь. Королева ничем больше не показала, какую боль она должна была сейчас чувствовать.
— Да, Занаан, это было очень глупо, — сказал король, повторяя дерзость охранника. — Думать, что ты сможешь сделать что-нибудь, противоречащее воле твоего господина и повелителя. Это твой отец подстрекал тебя сделать это?
Королева ничего не отвечала.
— Я должен был бы раздеть и публично выпороть тебя кнутом, — продолжал король. — Это дало бы крестьянам повод для развлечения. А твоего дорогого папочку мне бы следовало сжечь на костре!
У королевы с пальцев сочились алые капли, так что падая они попадали на одеяние Рауфорта. Одна капля угодила ему прямо на его большой нос. Это был странным образом оскорбительный жест, и его значение не укрылось от короля.
— Значит, ты хочешь, чтобы я выполнил свои угрозы?
— Нет. — Она не раскаялась, ее голос звучал печально.
— Я так и думал, что нет. — Король не вытер ни одной капли крови своей жены. Он повернулся к Джону и сказал. — У тебя было время подумать над моим предложением. Что ты решил? Мы союзники? Отведешь ли меня ты или тот, другой, к тому месту перехода?
Джон должен был подумать над тем, чего от него хотел король: согласиться служить ему и просто невзначай показать ему, как можно попадать в другие измерения. Какое несчастье принесет он тогда!
— Нет, мы не сделаем этого, — сказал он. — Никогда. Собственно, сам-то он едва ли понимал, как ему удалось попасть сюда; самое большее, что он мог сделать, это увести короля к Провалу, где король мог потеряться без надежды на возвращение. Но Кайан прибыл сюда по плану, специально, используя инструкцию Мувара, так что лучше всего было держать все дело в секрете от короля.
— Никогда? Это довольно долгий срок. Бротмар, ты можешь начинать свою демонстрацию
Демонстрацию? На мгновение Джон думал, что король имел в виду сорвать одежду с королевы и выпороть ее. Затем он вошел внутрь камеры и наклонился над Смитом. Раненый простонал, когда охранник дотронулся до него, затем плюнул, угодив при этом в глаз Бротмару.
— Последний шанс, чтобы передумать, — сказал король. Он говорил таким тоном, как будто на самом деле ему было все это абсолютно безразлично.
— У тебя есть мой ответ, — сказал Джон. Итак, уже дошло до испытания, которого они ожидали; пытку их товарища по заключению. Он ненавидел то, что им предстояло, но он знал, что они должны быть стойкими.
— И мой тоже, — сказал Кайан.
Король сделал знак Бротмару, махнув ему рукой. Охранник достал из-под своей рубашки серебряную трубочку, поднес ее поближе к лицу Смита и улыбнулся.
Больные глаза Смита широко раскрылись.
— Нет! Нет, не надо! Позвольте мне умереть чистым и в здравом уме, пожалуйста! Ради милосердия, не надо!
— Самый последний шанс, Джон, — сказал король. — Иначе мы продемонстрируем, что случится с твоим молодым товарищем, а также с тобой, если это окажется необходимым.
— Нет! — выдохнула ужаснувшаяся королева.
Что же было такого ужасного в этом сосуде? Если он содержит яд, тогда агония Смита скоро закончится. У него появилось желание все рассказать, но Джон знал, что этого было нельзя допустить. Если бы он смог помочь Смиту, он бы это сделал, но он не будет ради него жертвовать тем миром, который принял его и стал ему родным. Он не станет союзником короля, который возможно также злобен и жесток, какой была королева Рада. Ничего из того, что можно сделать, никогда не вынудит его следовать еще за одной Зоанной.
Дородный тучный король протянул руку и поправил на своей голове серебряную корону.
— Вы двое неправы, что не повинуетесь мне. Очень неправы, — сказал он с жестоким удовлетворением. — У вас есть так много, чего вы можете потерять. Вы сейчас увидите. Смотрите же, что может случиться с вами.
По жесту короля Бротмар резко наклонил вниз голову Смита, отогнул ее набок и подержал над левым ухом Смита серебряную трубочку. Он откупорил ее. Из трубочки стало вытекать что-то серебряное и полилось, изгибаясь, прямо в ухо Смита.
Глазные яблоки Смита закатились назад, пока не остались видны только его белки. Он закричал.
На лице короля появилась жестокая улыбка, которая была еще страшнее от того, что она появилась на лице короля Рафарта.
— Что, серебро теперь не так уж и хорошо, Смит, не правда ли? Теперь, когда эта маленькая бестия начала вгрызаться в тебя?
Джон Найт ощутил новый и куда более сильный озноб. В ухо Смита было введено что-то живое!
Смит весь затрясся с головы до ног. Его руки и ноги сводила судорога. Он кричал снова и снова, а Джон весь дрожал от ужаса.
— Он будет так кричать, пока не лопнут его голосовые связки, — сказал король Рауфорт. — Затем все дни и ночи напролет он будет чувствовать это зудящее, просверливающее, пробуравливающее ощущение внутри головы. Все глубже в мозг, сверление, сверление, сверление, туннель, туннель, туннель. Боль не сильная, там, в мозгу. Только его разум помутится. И он сойдет с ума…
— Вы поместили, ввели… — Джон был слишком переполнен ужасом, чтобы говорить.
— Бротмар поместил крошечного змея в ухо этого человека. Он такой же, как и большие змеи, но он еще не жил долгие столетия. Он начал проедать себе путь наружу, все время наружу и потом он вылезет из другого уха. Но к тому времени вы уже наполовину сойдете с ума сами, просто наблюдая за своим другом. До этого вам лучше объявить себя моими союзниками. Мы можем начать строить совместные планы и вы сможете подняться наверх и стать моими почетными гостями. У вас будет все, что вы только захотите. И впрямь, моя милая жена, присутствующая здесь получит мои указания удовлетворить любые ваши желания и прихоти. Это будет для нее легко, так как она очевидно испытывает симпатию к тебе.
Джон ощутил ужас другой природы. Неужели королю было известно о его интриге с женой другого короля в другом измерении? Понял ли он, какой удивительно желанной кажется королева Джону. И то, что Кайан видит в ней лучшее перевоплощение его потерянной матери? Конечно же он подозревал что-то в этом роде — и намеренно оскорбил королеву в присутствии Джона.
Сама королева стала заложницей и условием для сотрудничества Джона с ним!
— В качестве символа вашего уважения ко мне вы отведете меня к месту вашего перехода из другого мира, — непринужденно продолжал Рауфорт свою речь. — Я мог бы попросить и лопоухих, моих союзников, сделать это, но они весьма консервативны и сдержаны в своих рассказах о древних временах.
— И я тоже, — ответил ему Джон, хотя он был совершенно потрясен. Как мог он даже подумать о том, чтобы выпустить это чудовище в другой мир — мир в любом измерении? Он мог представить себе, как король возвращается в его мир тем путем, которым воспользовался Кайан и ведет за собой целую армию. Он представил себе короля Рафарта из Рада и Келвина и Крамбов снова отчаянно сражающихся за свою свободу. Мысленно он мог видеть ужасную резню, разруху и многочисленные бедствия для тех, кому он так пытался помочь.
Нет, он не позволит себе дрогнуть! Никогда, ни за что он ничего не расскажет этому чудовищу. Никогда и ни за что, неужели же он позволит ему победить!
Но если в следующий раз змей поползет уже через ухо Кайана? Он посмотрел на потрясенное выражение лица Кайана и почувствовал, что весь трясется. Король не знал того, что Кайан был единственным, кто действительно знал пути перехода между измерениями. Если он убьет Кайана, Рауфорту придется отбросить прочь свои шансы на переход в другое измерение. Но могла ли эта ирония судьбы как-то скомпенсировать гибель Кайана? Может ли он, Джон Найт, просто так стоять рядом и наблюдать, как это произойдет? Или его вынудит сдаться одна всего лишь пустая угроза? Он боялся ответить на этот вопрос.
— Делай, как знаешь, — сказал Рауфорт. Он посмотрел на королеву. — Пошли, сука. Пришла твоя очередь.
И еще раз Джон ощутил прилив ужаса. Что хотел этим сказать король? То, что и в ухе у королевы окажется серебряный змей, если Джон не станет с ним сотрудничать? Он очень боялся, что король подразумевал именно это.
Вопли Смита продолжались беспрерывно, пока Рауфорт и Бротмар поднимались вверх по лестнице. Впереди них шла плачущая, ставшая теперь ужасно бледной королева. Кайан стоял как мертвый, застыв на месте и смотрел куда-то в пустоту.
Вопли все продолжались и продолжались.
Боги, как сказал бы Мор Крамб в своем собственном измерении, кончится ли это когда-нибудь на самом деле?
— Кузина Герта, — сказал Херциг, обращаясь к своей спутнице. В данный момент они оба находились в астральной форме. — Кажется, что наш герой нашел это оружие.
— Да, Кузен. Но может ли он им воспользоваться?
— Он должен, кузина, если не произойдет несчастье и не рухнут границы между измерениями.
— Несчастье сейчас? — Герта имела в виду Келвина, который держал в руках оружие, но оставался неподвижным и застывшим под действием взгляда. Предок, не застывший и не обладающий разумом собирался поглотить жизненную субстанцию Келвина. Девушка, стоявшая рядом с ним, тоже была без движения, как и двое смертных снаружи у входа в туннель.
— Следи за перчатками, кузина Герта. Они помогли сделать этого смертного героем в его родном мире. — Он замолчал, потом обратился к перчаткам:
— Перчатки, вам угрожает опасность! Воспользуйтесь оружием!
— Кто говорит? Не смертный?
— Да. Бессмертный.
— Каким оружием? Мечом?
— Оружием, которое вы держите. Оружием Мувара.
Перчатки, казалось, были смущены.
— Мувар запрограммировал нас сражаться мечами и копьями. Это оружие другого плана. Мы могли бы позволить смертному нацелить его, как нацеливают лук, принцип действия тот же самый. Но мы не можем воспользоваться им сами. Мы только направляем носителя перчаток, и это предел наших возможностей.
— Да, это оружие другого плана. Но вы все равно можете действовать. Вы можете стимулировать палец, лежащий на спусковом крючке, заставить его сократиться. Теперь же, действуйте, Перчатки, спасайте своего хозяина.
Но сомнения все еще оставались.
— Мы не можем сражаться с бессмертными. Мы не можем сражаться с магией. В любом случае мы не можем брать инициативу на себя. Это не заложено у нас в программе. Мы должны оставить смертному инициативу.
— Оружие Мувара будет сражаться с магией. Оружие Мувара может противостоять даже бессмертным. Вам не требуется брать на себя инициативу. Вы должны делать только то, что должен делать смертный для того, чтобы выжить. Изменить этому, значит не оправдать доверие, которое Мувар вкладывал в вас.
Клик-клик, клак-клак. Перчатки отчаянно боролись, силясь понять эту истину. Мы не можем. Мы не можем. Мы не можем.
Вы должны, вы должны, вы должны! — Херциг пытался направить их. — Теперь и дальше. Вы должны по-новому интерпретировать вашу программу, чтобы вы смогли сделать это.
Капля пищеварительного сока вытекала из раскрытой пасти предка, когда голова рептилии поднималась, готовая для поглощения. Капля попала на перчатку, и перчатка закричала, когда ее жизненная субстанция начала гореть. Кузены вздрогнули от силы этого крика, который, казалось, пропитал весь эфир вокруг них. Он почти что ощущал их агонию, но в своем отчаянии Херциг не обратил внимания на боль.
Вы должны, Перчатки! Вы должны! Судьбы не одного, а двух миров зависят от этого! Коррозионная жидкость проела перчатку насквозь, не оставляя времени для принятия решения. Перчатки должны были решить: подвергнуться уничтожению или сделать то, что от них требовал бессмертный. Пересмотреть свою программу так, как они еще никогда не делали раньше.
Клик-клик, клак-клак…
Глава 26
ПРОДВИЖЕНИЕ ГЕРОЯ
ЩЕЛК!
Яркий свет заполнил туннель, когда перчатка Келвина привела в движение оружие. ХУУМПФ! снова и снова отдавалось эхом у него в голове. Его рука болела, а он кричал, и над его головой была раскрыта огромная пасть рептилии, окаймленная острыми торчащими зубами. Оружие находилось почти внутри пасти чудовища, и клыки длиной с меч роняли повсюду ядовитые капли.
Он не был точно уверен, как это случилось, но он выбрался из-под застывшей в неподвижности рептилии, чувствуя ужасные ожоги на руках, ногах и плечах, везде, куда попали едкие капли. Девушка, которая стояла к нему так близко в погрузившемся теперь во мрак туннеле что-то кричала, а снаружи в неярком утреннем солнечном свете, жизнь тоже возобновилась. Хито, Жак и Бисквит и их лошади двигались, гарцевали и пританцовывали, приходя в себя после остолбенения, которое прошло после того, как змей стал неподвижен. Теперь застыл змей, а они были на свободе.
Он схватил Лонни за руку и вытянул ее наружу. Там, все еще продолжая вскрикивать про себя и начиная вторить своим голосом в такт этим крикам, он указал оружием на свои кислотные ожоги и махнул Жаку, сидевшему верхом на своей взбрыкивающей лошади.
Жак в ту же секунду соскочил вниз и смазал его ожоги бальзамом, который тут же смягчил кожу и успокоил боль от ожога. На его теле виднелись четыре ожога, на перчатке тоже был ожог, но все его ожоги перестали болеть в тот же момент, когда они были смазаны бальзамом и начали быстро заживать.
— Спасибо вам, Боги, и спасибо тебе, Жак! — Что за облегчение, что за облегчение! Больше не нужно гореть!
— Нам нужно уходить отсюда, — сказал Жак. — До-того-как—случится-сам-знаешь-что.
— Верно.
В то же мгновение он вскочил в седло, засунув оружие за пояс, Лонни уселась впереди него на его боевом коне. Затем они уже скакали обратно, той же дорогой, какой пришли сюда, прочь из Долины Змеев и ее ужасов.
— Ты сделал это! — воскликнул Бисквит, когда они отъехали далеко от туннелей. — Ты достал оружие и ты спас Лонни Барк! Теперь мы можем надлежащим образом бросить Рауфорту вызов и …
— Я не… — начал Келвин. Но что он мог сказать? То, что и он тоже был заморожен этим взглядом, как и все остальные, и то, что перчатка, очевидно, заставила его палец нажать на спусковой крючок? Едва ли в этом был какой-то смысл; перчатки никогда не делали ничего сами по себе, они только выполняли желание того, кто их носит. Иногда они были весьма хитры и остроумны в этом, но они делали только это.
Что ж, он же хотел остановить этого змея! Так что, может быть, он это и сделал. Может быть он физически был неподвижен, но пожелал, чтобы перчатки нажали на спусковой крючок. Да, должно быть это так и было. Так что, может быть, все-таки он был немножечко тем героем, каким все так мечтали его видеть. Он хотел бы все-таки быть более уверенным насчет этого.
— Нам потребуется армия, — сказал Жак. — Не думаю, что с одним великим героем и одним прекрасным оружием, — какими бы они не были — у нас есть все средства для победы! Неважно, насколько силен Келвин, а я согласен, что он просто великолепен, но все равно нам понадобится армия, чтобы можно было выставить ее против Рауфорта.
— У вас может быть такая армия, — сказала Лонни, удивив их всех. — Кайан и я нашли там сокровища. Там достаточно серебряных чешуек, чтобы скупить все оружие и людей, которые нам потребуются. Единственная проблема в том, что я не уверена, смогу ли я снова найти это место, и оно охраняется змеями в таком количестве, что добраться туда, достать там сокровища и выбраться живыми для нас нет никаких шансов.
— Вы же сделали это, — сказал Келвин. — Вы были там и выбрались наружу. Вы с Кайаном.
— Да, — согласилась она. — Но без сокровищ. Серебряной чешуи там огромное множество, она навалена кучами в рост человека. Но змеи — нет, никогда бы я не смогла вернуться снова туда!
— Даже для того, чтобы спасти жизнь Кайана? — спросил Келвин. Она судорожно сглотнула, глядя в его лицо.
— Хорошо, ради этого. Только ради этого.
Следующий день был потрачен на вникание в каждую деталь случившегося в то время, когда Кайан и Лонни находились в туннелях. Память Лонни не была совершенной, но она вспомнила все важнейшие события и порядок, в котором они происходили. Затем они заговорили о том, чтобы отправиться назад, войти в туннель, который обнаружили она с Кайаном, и добраться к сокровищу. Имея такое богатство, они смогут купить армию, состоящую из наемных солдат. В этом мире имелся Шрод, королевство, которое занималось торговыми сделками. Все, что требовалось, чтобы купить армию это — деньги: в точности так же, как обстояли дела и в другом измерении.
— Но самое слабое место во всем этом — оружие, — сказал Келвин, когда они строили свои планы. — Мы не знаем, будет ли оно всегда действовать. У нас нет ни малейшего понятия о том, как оно делается и каким образом.
— Ты разбираешься в магии, Келвин? — проворчал Бисквит. Келвин отрицательно покачал головой. — Но ведь ты правильно пользуешься им? — Думаю, что да. — Что ж, тогда скажем просто, что это магия. Оно каким-то образом останавливает змеев. Этого достаточно, не правда ли?
— Я… мне кажется… — Но все-таки будет ли оно действовать всегда? Всегда сможет ли он навести это оружие на цель и привести его в действие? Он все еще не мог вспомнить, как нажимает на крючок или просит об этом свои перчатки. Должно быть, он сделал это, но…
— Твои перчатки знают, что нужно делать, — сказала Лонни. Она казалась ему одной из самых милых и привлекательных девушек, которых он встречал, почти такая же красавица, как и его жена, но также, как и его сестра Джон, она всегда влезала в разговор.
— Это кажется правдой, — сказал Жак и Бисквит, и Хито, оба кивнули в энтузиазме.
— Если бы только Кайан захватил с собой побольше драконовых ягод, — простонал Келвин.
— Он не сделал этого, — отрывисто сказал Бисквит. — И я никогда не слышал о них раньше, до того, как он появился здесь. Я думаю, что они вообще не растут в нашем мире.
— Может быть и нет, — сказал Келвин. — Если у вас нет драконов. Что за безумный запутанный мир, в котором нет драконов!
— Кто будет беспокоиться о драконах? — нетерпеливо вставил Бисквит. — Или об их ягодах? Нам предстоит иметь дело со змеями!
— Точно так, — сказал Келвин. — Драконовые ягоды позволяют нам разведать местность до того, как мы туда доберемся. Без них же — что ж, если мы войдем в туннель и попросим перчатки проводить нас до пещеры, а я захвачу с собой оружие Мувара, что может помешать змею появиться позади нас и …
— Каким бы ни было это оружие, кажется оно нам ничем не повредило, — сказал Жак. — Каким-то образом оно освободило нас от заклятия неподвижности, точно так же, как заставило змея замереть на месте.
— Так, словно бы заклятие оказалось перевернуто, — задумчиво сказал Келвин.
— Перевернуто? — спросил Бисквит.
— Так, словно бы его отбросили обратно. Оно словно каким-то образом возвращается обратно, чтобы воздействовать на самого змея вместо его жертвы.
— Такое же хорошее объяснение, как и любое другое, — согласился Бисквит. Так ли это? Почему-то Келвин так не считал теперь, когда он высказал свою догадку. Конечно его отец захотел бы услышать дальнейшие разъяснения. Но в чем, собственно говоря, была разница? Он все равно не мог найти никакого ясного ответа.
Яркий свет заполнил туннель, когда перчатка Келвина привела в движение оружие. ХУУМПФ! снова и снова отдавалось эхом у него в голове. Его рука болела, а он кричал, и над его головой была раскрыта огромная пасть рептилии, окаймленная острыми торчащими зубами. Оружие находилось почти внутри пасти чудовища, и клыки длиной с меч роняли повсюду ядовитые капли.
Он не был точно уверен, как это случилось, но он выбрался из-под застывшей в неподвижности рептилии, чувствуя ужасные ожоги на руках, ногах и плечах, везде, куда попали едкие капли. Девушка, которая стояла к нему так близко в погрузившемся теперь во мрак туннеле что-то кричала, а снаружи в неярком утреннем солнечном свете, жизнь тоже возобновилась. Хито, Жак и Бисквит и их лошади двигались, гарцевали и пританцовывали, приходя в себя после остолбенения, которое прошло после того, как змей стал неподвижен. Теперь застыл змей, а они были на свободе.
Он схватил Лонни за руку и вытянул ее наружу. Там, все еще продолжая вскрикивать про себя и начиная вторить своим голосом в такт этим крикам, он указал оружием на свои кислотные ожоги и махнул Жаку, сидевшему верхом на своей взбрыкивающей лошади.
Жак в ту же секунду соскочил вниз и смазал его ожоги бальзамом, который тут же смягчил кожу и успокоил боль от ожога. На его теле виднелись четыре ожога, на перчатке тоже был ожог, но все его ожоги перестали болеть в тот же момент, когда они были смазаны бальзамом и начали быстро заживать.
— Спасибо вам, Боги, и спасибо тебе, Жак! — Что за облегчение, что за облегчение! Больше не нужно гореть!
— Нам нужно уходить отсюда, — сказал Жак. — До-того-как—случится-сам-знаешь-что.
— Верно.
В то же мгновение он вскочил в седло, засунув оружие за пояс, Лонни уселась впереди него на его боевом коне. Затем они уже скакали обратно, той же дорогой, какой пришли сюда, прочь из Долины Змеев и ее ужасов.
— Ты сделал это! — воскликнул Бисквит, когда они отъехали далеко от туннелей. — Ты достал оружие и ты спас Лонни Барк! Теперь мы можем надлежащим образом бросить Рауфорту вызов и …
— Я не… — начал Келвин. Но что он мог сказать? То, что и он тоже был заморожен этим взглядом, как и все остальные, и то, что перчатка, очевидно, заставила его палец нажать на спусковой крючок? Едва ли в этом был какой-то смысл; перчатки никогда не делали ничего сами по себе, они только выполняли желание того, кто их носит. Иногда они были весьма хитры и остроумны в этом, но они делали только это.
Что ж, он же хотел остановить этого змея! Так что, может быть, он это и сделал. Может быть он физически был неподвижен, но пожелал, чтобы перчатки нажали на спусковой крючок. Да, должно быть это так и было. Так что, может быть, все-таки он был немножечко тем героем, каким все так мечтали его видеть. Он хотел бы все-таки быть более уверенным насчет этого.
— Нам потребуется армия, — сказал Жак. — Не думаю, что с одним великим героем и одним прекрасным оружием, — какими бы они не были — у нас есть все средства для победы! Неважно, насколько силен Келвин, а я согласен, что он просто великолепен, но все равно нам понадобится армия, чтобы можно было выставить ее против Рауфорта.
— У вас может быть такая армия, — сказала Лонни, удивив их всех. — Кайан и я нашли там сокровища. Там достаточно серебряных чешуек, чтобы скупить все оружие и людей, которые нам потребуются. Единственная проблема в том, что я не уверена, смогу ли я снова найти это место, и оно охраняется змеями в таком количестве, что добраться туда, достать там сокровища и выбраться живыми для нас нет никаких шансов.
— Вы же сделали это, — сказал Келвин. — Вы были там и выбрались наружу. Вы с Кайаном.
— Да, — согласилась она. — Но без сокровищ. Серебряной чешуи там огромное множество, она навалена кучами в рост человека. Но змеи — нет, никогда бы я не смогла вернуться снова туда!
— Даже для того, чтобы спасти жизнь Кайана? — спросил Келвин. Она судорожно сглотнула, глядя в его лицо.
— Хорошо, ради этого. Только ради этого.
Следующий день был потрачен на вникание в каждую деталь случившегося в то время, когда Кайан и Лонни находились в туннелях. Память Лонни не была совершенной, но она вспомнила все важнейшие события и порядок, в котором они происходили. Затем они заговорили о том, чтобы отправиться назад, войти в туннель, который обнаружили она с Кайаном, и добраться к сокровищу. Имея такое богатство, они смогут купить армию, состоящую из наемных солдат. В этом мире имелся Шрод, королевство, которое занималось торговыми сделками. Все, что требовалось, чтобы купить армию это — деньги: в точности так же, как обстояли дела и в другом измерении.
— Но самое слабое место во всем этом — оружие, — сказал Келвин, когда они строили свои планы. — Мы не знаем, будет ли оно всегда действовать. У нас нет ни малейшего понятия о том, как оно делается и каким образом.
— Ты разбираешься в магии, Келвин? — проворчал Бисквит. Келвин отрицательно покачал головой. — Но ведь ты правильно пользуешься им? — Думаю, что да. — Что ж, тогда скажем просто, что это магия. Оно каким-то образом останавливает змеев. Этого достаточно, не правда ли?
— Я… мне кажется… — Но все-таки будет ли оно действовать всегда? Всегда сможет ли он навести это оружие на цель и привести его в действие? Он все еще не мог вспомнить, как нажимает на крючок или просит об этом свои перчатки. Должно быть, он сделал это, но…
— Твои перчатки знают, что нужно делать, — сказала Лонни. Она казалась ему одной из самых милых и привлекательных девушек, которых он встречал, почти такая же красавица, как и его жена, но также, как и его сестра Джон, она всегда влезала в разговор.
— Это кажется правдой, — сказал Жак и Бисквит, и Хито, оба кивнули в энтузиазме.
— Если бы только Кайан захватил с собой побольше драконовых ягод, — простонал Келвин.
— Он не сделал этого, — отрывисто сказал Бисквит. — И я никогда не слышал о них раньше, до того, как он появился здесь. Я думаю, что они вообще не растут в нашем мире.
— Может быть и нет, — сказал Келвин. — Если у вас нет драконов. Что за безумный запутанный мир, в котором нет драконов!
— Кто будет беспокоиться о драконах? — нетерпеливо вставил Бисквит. — Или об их ягодах? Нам предстоит иметь дело со змеями!
— Точно так, — сказал Келвин. — Драконовые ягоды позволяют нам разведать местность до того, как мы туда доберемся. Без них же — что ж, если мы войдем в туннель и попросим перчатки проводить нас до пещеры, а я захвачу с собой оружие Мувара, что может помешать змею появиться позади нас и …
— Каким бы ни было это оружие, кажется оно нам ничем не повредило, — сказал Жак. — Каким-то образом оно освободило нас от заклятия неподвижности, точно так же, как заставило змея замереть на месте.
— Так, словно бы заклятие оказалось перевернуто, — задумчиво сказал Келвин.
— Перевернуто? — спросил Бисквит.
— Так, словно бы его отбросили обратно. Оно словно каким-то образом возвращается обратно, чтобы воздействовать на самого змея вместо его жертвы.
— Такое же хорошее объяснение, как и любое другое, — согласился Бисквит. Так ли это? Почему-то Келвин так не считал теперь, когда он высказал свою догадку. Конечно его отец захотел бы услышать дальнейшие разъяснения. Но в чем, собственно говоря, была разница? Он все равно не мог найти никакого ясного ответа.