Дор не знал об этом.
– Я… Мы убили кучу гоблинов. На нас напала целая банда гоблинов.
– Хорошо. Гоблины наши смертельные враги.
Удивление Дора росло.
– Почему? И вы и они – чудовища. Я всегда считал, что вы ладите друг с другом.
– Так и было много лет назад. Но гоблины предали нас, с тех пор мы находимся в состоянии войны с ними.
Дор уселся на край гнезда. Оно действительно оказалось мягким и нежным, как и выглядело.
– Забавно. Я считал, что только наш род ведет войны.
– Но мы наполовину из вашего рода, ты ведь знаешь, – сказала она.
Чем больше он узнавал ее, тем симпатичнее она ему казалась. От нее исходил аромат роз. Вероятно, только старые гарпии выглядели столь отвратительно.
– Многие существа, такие, как кентавры, фавны, оборотни, сфинксы и все – и они все унаследовали склонность к ведению войн. Худшие – это псевдолюди вроде троллей, людоедов, эльфов, великанов. Все они имеют армии и периодически совершают разбойничьи налеты. Насколько было бы лучше, если бы мы, полулюди, наследовали ваш ум, любопытство и склонность к искусству, а не варварские привычки.
Она говорила с возрастающим чувством.
– Может, если бы ты смог наследовать нашу другую половину так, чтобы голова стервятника, а нижняя – часть человеческая.
Она мелодично рассмеялась.
– Было бы легко размножаться! Но я бы выбрала ум, несмотря на все присущие ему недостатки.
– Что гоблины сделали гарпиям?
Она наблюдала, тяжело дыша. У нее было много человеческих черт, и Дор только радовался, что она их унаследовала от человеческого предка.
– Это длинная история, красавчик. Иди, склони голову мне на плечо, а я умою тебе лицо, пока буду рассказывать.
Такое предложение как будто бы не сулило опасности. Дор склонился на ее крыло; оно оказалось прочным, гладким, слегка упругим, со свежим перьевым запахом.
– Вернемся назад, во времена юности Ксанта, – нежно начала повествование Хелен, – существа тогда испытали первые великие изменения облика, принимая все волшебные комбинации, которые мы знаем ныне. Мы, полулюди, чувствовали родственное влечение друг к другу.
Она очень аккуратно вылизала ему щеку языком. Собравшись было возразить, Дор понял, что именно это подразумевала Хелен, когда говорила об умывании. Ну, что ж, он согласился, да и такое мероприятие не вызывало у него отвращения.
– Люди, настоящие люди из Мандении, которые пришли в диких Волнах, убивали и разрушали, – продолжала юная гарпия, слегка ущипнув его за ухо. – Мы, полулюди, вынуждены были объединиться, чтобы выжить. Гоблины жили по соседству с нами, гарпиями, – или около нас, гарпий? Никак не могу запомнить… иногда даже занимали одни и те пещеры. Они спали днем и бодрствовали ночью, а мы бодрствовали днем. Так что мы могли совместно пользоваться одним местом для сна, не мешая друг другу. Но наше население росло, и нам стало тесно.
Вылизывая Дору лицо, гарпия мало-помалу приблизилась к его рту? Ее губы коснулись губ Дора и оказались мягкими и нежными. Не знай он, в чем дело, он решил бы, что его поцеловали.
– Некоторые гарпии были вынуждены уйти и строить гнезда на деревьях, – продолжала она, приступая ко второй части его лица. – Некоторым такие жилища понравились даже больше, и они даже сделали насесты на деревьях. Но гоблины стали завидовать нашему местожительству и пришли к выводу, если бы нас стало бы меньше, то им досталось бы больше места. Поэтому они тайно сговорились против нас, невинных созданий. Их самки, которые в те времена были очень хорошенькие, заманили наших мужчин, развратив их…
Она замолчала, и крылья ее задрожали. Очевидно, это оказалось ей не по силам. Дору тоже пришлось несладко, потому что теперь ее грудь находилась прямо против его щеки. Он с трудом заставил себя сосредоточиться на ее рассказе.
– С руками и… и ногами, – в конце концов выбралась из затруднительного положения Хелен. – Мы вели немного отличающийся от человеческого образ жизни, но наши мужчины этого не понимали и страстно желали любить так называемых настоящих девушек. Большинство людей и человекоподобных женщин вряд ли захотели бы каким-либо образом знакомиться с обладателями стервячьих хвостов. Когда гоблиньи дамы стали доступными – назвала бы я их не дамами, а как-нибудь по-другому, да слов таких не знаю – эти твари заманивали наших петушков… – о, мужчины такие глупцы!
– Правильно, – согласился Дор, чувствуя себя полнейшим идиотом, полуудушенным у нее между шеей и грудью. Он знал, бесполезно спорить с действительно глупым сексом.
– Вот так мы и потеряли своих петухов, гарпий-самцов и наши курочки скисли, озлобились. Вот почему у нас такая преувеличенная репутация существ, невежливых по отношению к человеку. Какая польза стараться, когда нет петушка, который мог бы удовлетворить?
– Но так случилось лишь в одном поколении, – сказал Дор. – В следующих поколениях вывелись бы другие петушки.
– Нет. Не стало яиц – оплодотворенных яиц. У гарпий не могло быть большого числа петушков – у нас обычно выводится пять самок на одного самца, а теперь и вообще ни одного. Наши курицы становились старыми и жестокими, неудовлетворенными. Нет на свете существа злее, чем старая гарпия с пустым гнездом.
– Конечно. – Вероятно, она уже домыла его, без сомнений, его физиономия просто блестела. – Но почему же тогда гарпии не вымерли?
– Мы, курицы, отыскиваем самцов среди других видов. Мы ненавидим эту необходимость – но у нас нет выбора. Так как мы происходим от союза человека со стервятником – должно быть, это впервые произошло около любовного источника – мы должны чтить свои первоисточники. Однако существуют и определенные проблемы. И мужчины, и стервятники обычно не имеют желания спариваться с гарпиями, а у нас нет возможности таскать их к любовному источнику, чтобы они, отпив любовного напитка, с удовольствием исполнили необходимые действия – а когда они их все-таки исполняют, на свет появляется самочка. Вероятно, только от самца гарпии может вылупиться петушок. Потому-то мы и превратились в стаю старых куриц.
Та же самая история! Дор уже слышал о гнусном любовном источнике. Если какое-либо животное случайно напьется из него, то сломя голову влюбляется в первого попавшегося представителя противоположного пола, относящегося к любому виду. Большая часть представителей животного мира Ксанта появилась на свет в результате работы этого мерзкого источника, порождающего самые умопомрачительные гибриды, которые сами начинали плодиться и множиться. К счастью, любовный напиток имел силу, только когда был свежим; не то люди ради развлечения бесконечно, подливали бы его в чашки своих приятелей. Но Дор понял, что такое положение дел заставляло гарпий тащить потенциального жениха непосредственно к источнику, дабы заставить его испить напитка и испытать некий любовный порыв.
Сейчас все тело Хелен дрожало от ярости, и голос ее отдаленно напоминал голоса старых куриц-гарпий.
– Вот что натворили проклятые гоблины, вот почему мы так их ненавидим. Мы хотим перебить всех самцов, как когда-то они лишили нас мужчин. Мы будем бороться до тех пор, пока в нас кипит месть за все то ужасное, что они сотворили. Мы уже собрали армию и заручились союзнической помощью других крылатых видов. Мы свершим месть, стерев с лица земли Ксант весь гоблиний род.
Тут уж Дор наконец догадался, для чего его приволокли сюда.
– Я… э-э… я сочувствую вашим затруднениям. Но я не могу по-настоящему помочь тебе. Я еще слишком молод. Я еще не мужчина.
Она немного отодвинулась и внимательно посмотрела на Дора огромными глазами.
– Но у тебя вид настоящего мужчины.
– Да, я выгляжу вполне взрослым. А в действительности мне лишь двенадцать лет. Но это не по моей воле. Я просто хочу помочь Милли.
Она быстро сообразила.
– Двенадцать лет. Закон считает это совращением малолетних. Хорошо. Я заберу предложенное тобой кольцо вместо… вместо всего другого. Может оно сможет пожелать мне снести оплодотворенное яйцо.
– Я могу! Я могу! – энергично воскликнуло кольцо.
– Вообще-то я не хочу ничего такого, – сказала Хелен, навинчивая кольцо на самый большой коготь. – Мамуся настаивала, вот и все. Ты можешь взять свою девушку, хотя в твоем возрасте я действительно не знаю, что ты будешь с ней делать. Она находится через четыре пещеры справа.
– О, спасибо, – сказал Дор. – Не будет ли твоя мамочка возражать. – Я имею в виду, если я пойду туда?
– Нет, если я не стану кричать. А я не стану, если кольцо отлично сработает.
– Но кольцу потребуется время, чтобы…
– О, тогда иди вперед. Тебе не видно, я попыталась сделать пролом?
Дор отправился вперед. Он не знал, на сколько времени у нее хватит терпения возиться с кольцом, и когда она переменит свое решение. Возможно, кольцо действительно могло что-то делать. Как было бы здорово, как повезло бы гарпиям, если бы кольцо помогло им получить яйцо с самцом. Но между тем, Дор не хотел терять время даром.
Старая карга подозрительно взглянула на него, но не стала мешать. Он прошел четыре небольшие пещерки и наконец вошел в следующую. Действительно, там находилась Милли, растрепанная, но целая и невредимая.
– О, Дор! – воскликнула она. – Я знала, что ты спасешь меня.
– Я тебя еще не спас, – предупредил он ее. – Я просил кольцо доставить меня к тебе.
– Тогда нам надо поскорее смываться. Это кольцо никак не может проснуться.
Интересно, почему бы ему тоже не хотеть этого? Он поискал выход из пещеры. Как и в других, он выходил прямо в отвесную пропасть.
– Не думаю, что мы сможем выйти отсюда. Скорее всего, здесь нет такого выхода, из которого не надо было бы вылетать. Вот почему гарпии не очень беспокоятся, что мы можем удрать.
– Они… они собирались сожрать меня на ужин. Я лучше прыгну вниз, чем…
– Они просто таким образом вынуждали меня к сотрудничеству, – ответил Дор. Он все еще боялся, что это был не просто блеф. Почему они угрожали ей, когда рядом не было Дора? Гарпии не считались хорошими созданиями.
– К сотрудничеству? И что они хотели от тебя?
– Услугу, которую я не мог им оказать.
Возможно, тело и имело необходимую силу и смогло бы – нет, не в этом дело.
Милли взглянула ему в глаза.
– Ясно, – воскликнула она.
– Да, я вымыл лицо, – пробормотал он.
Она прищурилась.
– Я – об услуге – ты уверен?
Черт бы побрал эту женскую интуицию. Дор опустился на колени и ощупал выходное отверстие.
– Может, здесь есть поручни или что-нибудь подобное.
Ничего подобного. Поверхность утеса оказалась на ощупь гладкой и твердой, словно стекло, а спуск имел просто ужасающий вид. Он видел гарпий, порхавших около других пещер, туда-сюда, но только летавших. Никакой надежды на успех!
Даже если бы существовали поручни, то ему пришлось бы держаться обеими руками. Он не смог бы помочь Милли, поддерживая ее одной рукой, а она бы вскрикивала, лягалась, трясла волосами, потом при любой попытке спуститься самостоятельно полетела бы прямо в пропасть навстречу собственной смерти. Она, конечно, была прелестной девушкой, но совершенно бесполезной в мужских делах.
Вряд ли и ему самому под силу одолеть этот спуск, особенно после сеанса, проведенного у Божественной Гарпии Хелен.
Хелен говорила, что когда-то гарпии делили квартиры с гоблинами. Но гоблины не летали, и Дор сомневался, что могли самостоятельно спуститься с подобного утеса. Если гоблины могли жить в этих пещерах, должна же где-то рядом существовать пешеходная дорожка для них. Может, ее как-то завалили или спрятали после того, как гоблины ушли из пещер.
– Стены, не скрываете ли вы каких-либо гоблиньих ходов?
– Только не мы, – хором ответили стены.
– Вы хотите сказать, гоблины никогда не пользовались этими пещерами? – спросил сбитый с толку Дор.
Солгала ли ему Хелен или имела в виду другие пещеры, в которых гарпии жили раньше?
– Неправда, – сказали стены. – Гоблины первоначально выдалбливали эти пещеры; выдалбливали и выдалбливали, до начала войны.
– Тогда как гоблины залезали и вылезали отсюда?
– Конечно, через потолки.
Дор хлопнул себя по лбу. Конечно! Одна из проблем общения с неодушевленными предметами состояла в том, что те не обладали достаточным воображением и старались отвечать литературно. Он должен был опросить все предметы человеческого труда в пещере, чтобы получить исчерпывающий ответ, но опросил только стены, поэтому они и ответили.
– Потолок, ты скрываешь гоблиньи проходы.
– Да, – ответил потолок. – Ты мог бы избежать всех этих неприятностей, если бы начал с меня, а не трепался с тупыми стенами.
– Почему ход невидим?
– Гарпии замазали его грязной штукатуркой и пометом. Каждый знает об этом.
– Так вот почему так воняет! Они используют собственный помет для строительных работ.
Дор вытащил меч.
– Скажи мне, куда бить, чтобы освободить проход, – попросил он.
– Прямо здесь, – ответила одна часть потолка.
Дор острием меча начал ковырять потолок. Кусок коричневой штукатурки упал на пол. Он надавил посильнее и выковырял еще. Вскоре стал виден проход. Из дыры пахнуло вонью.
– Откуда такой свежий запах? – раздался скрипучий голос гарпии из пещерного зала.
– Свежий запах! – воскликнул Дор, с трудом выдерживая зловоние. Они с Милли более или менее привыкли к неприятному запаху, стоявшему в пещерах, но сейчас, когда ворвался поток из дыры, носы оказались совершенно не готовы принять и отфильтровать его. А для гарпий такой запах был подобен свежему благоухающему ветерку.
Старая карга показалась в проеме.
– Они пытаются сбежать через старый гоблиний ход! – заскрежетала она. – Остановите их!
Держа меч наготове, Дор бросился наперерез, блокируя гарпию. Лишенная возможности расправить крылья и потому передвигающаяся пешком гарпия оказалась в невыгодном положении и была вынуждена ретироваться.
– Лезь в дыру, – закричал Дор Милли. – Используй гоблиний ход, чтобы сбежать.
Милли заглянула в мрачную дыру.
– Я боюсь, – закричала она. – Там могут оказаться меднорылы!
На Дора ее крики произвели большое впечатление. Меднорылами назывались особо злобные насекомые раз в пять свирепее, чем сороконожки. Они имели мощное оружие – медные клещи. И нападали на любой движущийся в темноте предмет.
У выхода уже теснилось множество гарпий. Они с почтением поглядывали на обнаженный меч, но не отступали. Дор не мог свободно забраться в лаз и по-настоящему не хотел вступить в бой, не хотел проливать кровь, ведь, кроме всего прочего, гарпии были полулюди, да и убивать женщин не самое приятное занятие.
Так что же он собирается делать? Впереди – гарпии, позади – упирающаяся Милли, сбоку – выход прямо в пропасть – в подобной ситуации он не мог никого одурачить, болтая со стенами.
Он попал в тупик. Он мог бы задержать грязных птиц на определенное время, но не мог выйти. Действительно, если они станут залетать внутрь со стороны пропасти, у него возникнут затруднения, потому что он не сможет прикрывать оба выхода, а от Милли помощи не дождешься. Далее они с Милли устанут, проголодаются, их одолеет жажда и им надо будет выспаться. Таким образом, они снова станут пленниками.
– Милли, ты должна влезть в гоблиний ход.
– Бесполезно, бесполезно, – шипели сбоку гарпии. – Мы знаем, куда он ведет, мы закрыли выход. Вы не сможете сбежать!
Тогда зачем они говорят это? Гораздо легче поймать его при выходе из гоблиньего выхода. Значит, они блефуют.
Потом вскрикнула Милли. Дор взглянул – из дыры вылезла подглядывающая волосатая фигура. Зеленые глаза взглянули на Дора.
– Прыгун!
Господи, как он обрадовался, снова увидев огромного паука.
– Я не успел разместить веревки, – защебетал паук. – Птица с женским лицом выследила меня на скале. Поэтому мне пришлось воспользоваться этой дорогой.
– Но гарпии наблюдают за выходом…
– Точно. Но они не стали преследовать меня внутри хода, потому что там живут меднорылы.
– Но ты…
– Меднорылы – обычные щипающиеся жучки. Я был ужасно голоден. Они оказались такими вкусными и нежными…
Естественно, пауку под силу справиться с большими жуками! Но гарпии были более грозными созданиями.
– Если мы не сможем воспользоваться гоблиньим ходом… – начал Дор.
Прыгун прикрепил одну веревку к Милли, другую к Дору.
– Я изготовил совершенно замечательную веревку, чтобы спустить вас на дно, но вы должны сами себе помогать. Я предлагаю вам извиваться и скользить так, чтобы птицы не смогли схватить вас.
– Я не смогу сделать это, – протестовала Милли. – У меня же нет ни огромных мускулов, ни прочих штучек!
Дор взглянул на нее. Что касается мускулов, девушка была права зато остальных штучек имела предостаточно.
– Я снова понесу тебя.
Он выбросил вперед меч, заставив отступить высунувшихся было гарпий.
– Тебе потребуются обе руки, чтобы спуститься, – заметил Прыгун. – Я прыгну на ту сторону и стану держать основную веревку. Таким образом, ты сможешь раскачиваться от центра расщелины, не ударяясь о стены. Но ты рискуешь быть пойманным на лету.
– Ты должен ослабить основную веревку так, чтобы мы могли медленно спуститься вниз. Надо только убедиться, что веревка достаточно прочная и выдержит, когда мы начнем спускаться.
– Да, такое возможно, хотя и трудно. Вы вдвоем весите довольно много, так что потребуется порядочно потрудиться.
Дор ткнул мечом в морду другой гарпии.
– Милли может наблюдать за тобой и сказать, когда все будет готово. Ты помашешь ей с другой стороны.
– Хорошо.
Прыгун помчался к открытому утесу и исчез. Оттуда раздался крик гарпий; они никогда прежде не видели такого огромного паука и ужасно испугались.
– Он взмахнул, – закричала Милли.
Как быстро! Дор в последний раз пугнул гарпий мечом, перевернулся, схватил девушку левой рукой и бросился из пещеры по утесу вниз. Потом он вспомнил: он все еще держал меч в правой руке. Он забыл вцепиться в веревку.
Они неслись на дно ущелья. Милли вскрикивала и лягалась, ее волосы били Дора по лицу. Потом, дернувшись, веревка натянулась. Ему уже не надо было держаться, Прыгун привязал канат к себе, а второй конец присоединил к центру идущего через ущелье каната. Уже не раз предусмотрительность паука спасала его. Сейчас Дор только догадывался, когда было сделано это крепление; его отвлекли нападавшие гарпии, и он не заметил.
Раскачиваясь и слегка подпрыгивая, они спускались в пропасть. Гарпии кружились поблизости, кричали, но ничего не предпринимали. Они видели обнаженный меч в руке у Дора.
Они спускались, почти касаясь дальней стены. Прыгун держал веревку накоротке, так что они не могли разбиться, но находились так близко, что изредка Дор мог оттолкнуться от стены ногой. Потом они, с небольшой амплитудой раскачивались вперед и назад. К тому времени, как они собрались отдохнуть, они были уже на полпути в мрачные глубины ущелья.
Гарпии начали действовать более организованно, стараясь схватить Дора и Милли. Но Дор держал наготове меч, что создавало им определенные трудности. Он угрожающе размахивал клинком, и гарпии пролетали рядом, изрыгая проклятия в его адрес и теряя перья, когда случайно касались острия меча. Грязные птицы не могли соперничать с Дором, который не только быстро спускался, но еще крутился и подскакивал. Однако им не хотелось упустить добычу.
Прыгун, стоявший поодаль, продолжал работать своим рычагом, так что Дор с Милли медленно спускались. С каждым дополнительным метром ярость гарпий росла.
– Нельзя дать им добраться до дна! – закричала одна из них. – Враг здесь!
Такие слова не вселили в Дора заряд бодрости. Что хорошего, избежав одного грозного врага, попасть прямо в лапы другому. Он должен будет позаботиться об этом соответствующим образом. По крайней мере, гарпиям не пришло в голову перегрызть канат, проходивший через все ущелье. Или, если они и подумали об этом, то отклонили подобную мысль. Они не хотели убивать Дора, потому что живым он был бы им полезнее. Милли вряд ли понравилось бы падение на камни – но хватит, прочь подобные мысли.
Дно пещеры приближалось – каменистое, тесное, извилистое, с норами и гребнями. Казалось, из ущелья нет выхода, хотя и не обязательно, так как одного взгляда было не достаточно, чтобы увидеть выход.
По мере приближения к земле панорама менялась благодаря маневрам Прыгуна с веревками, так что теперь они путешествовали скорее вдоль ущелья, чем через него. Гарпии отчаянно нападали.
– Держите их подальше от земли, – заорала самая страшная и самая старая гарпия. – Хватайте их! Держите их! Поднимайте их! Сбрасывайте девчонку, если потребуется, она нам не нужна, но спасайте быка!
Дор со все возрастающим отчаянием размахивал мечом, удерживая гарпий на расстоянии и стараясь не задеть веревку. Вдруг в плечо ему впились когти, и огромные гадкие крылья ударили по голове. Милли громко вскрикнула и изо всех сил лягнула. Волосы в лучах заходившего солнца упали водопадом Дору на лицо. Но ничего не помогло. Дор примерился и с маху вонзил меч куда-то позади себя. Острие во что-то погрузилось. Раздался душераздирающий крик, в котором тотчас потонул визг Милли, и когти выпустили плечо юноши. Когда он вытащил меч, острие оказалось в крови. Он взмахнул мечом, срезая перья на болтавшихся перед ним гарпиях. Ему стало так же противно, как и в случае нападения гоблиньей банды, но он сдержался.
Вдруг веревка оборвалась. Милли испустила совершенно правдивый классический – И-и-к! при их падении – но падение оказалось совсем коротким. Могучие мышцы и сухожилия позволили Дору искусно приземлиться, сохранив равновесие. Он еще подержал Милли, потом нежно опустил на землю. Юбка и корсаж разошлись. Дор с любопытством взглянул, отметив новую подробность ее туалета. Она полуосознано заправила корсаж в юбку. И по крайней мере, прекратила орать.
Огромная зеленая тень брякнулась позади них.
– Простите за падение, – прощебетал Прыгун. – Гарпии напали, поэтому мне пришлось ускорить движение.
– Все отлично, – успокоил его Дор. – Ты вывел нас из пещер гарпий.
Гарпии все еще носились по ущелью, но больше не нападали. Прыгун пролетел сквозь них и вызвал короткое замешательство, используя веревку по назначению, чтобы притормозить в последний момент и не разбиться. Какая все-таки замечательная вещь – тормозная веревка.
– Почему гарпии отстали? – спросила Милли.
Это был один из тех глупых вопросов, который в общем-то был не глупым. Гарпии жутко выли, мерзко выглядели и гнусно пахли – исключение составляла одна Хелен – но совсем не были трусливы. Почему же они боялись опуститься на скалистую тропинку?
– Одна из них говорила что-то о живущих внизу, – вспомнив, сказал Дор.
Милли вскрикнула и показала рукой. Тропинку в расщелине заполнили гоблины. Не думал он, что их опасения так скоро воплотятся в жизнь!
– Я могу их сдержать, – сказал Дор, кидаясь вперед, защищая себя и Милли мечом.
Он не понял, был ли это позыв тела или личный, но фактически героизм его подкреплялся мощью и хорошо координированным мускулистым телом. Он знал, что победит маленьких гоблинов, поэтому мог позволить себе держаться достаточно дерзко. Находясь в обычном своем облике двенадцатилетнего ребенка, он имел бы полное право колебаться и – и оказался бы трусом.
– Я выведу вас отсюда, – прощебетал Прыгун. – Может быть, встретится склон, на который я помогу вам подняться, привязав веревками. Ты будешь в арьергарде.
Они направились на восток. Дор пятился, чтобы, столкнувшись с гоблинами, не отбиться от своих. Очевидно, здесь не было выхода к гоблиньим пещерам.
– Их мало, – проскрипела одна из гарпий. – Мы сможем справиться! Сотрем их с лица земли, курочки!
Внезапно гарпии кинулись на гоблинов. Началась настоящая свалка, перемежавшаяся визгами, криками, стонами и проклятиями. Летели перья. Дор вытянул шею, чтобы увидеть, что же случилось, но клубы пыли мешали разглядеть. Вероятно, шла борьба когти-ногти и без особых нежностей.
– Впереди неприятности! – защебетал Прыгун, а Милли вскрикнула.
Дор взглянул – и увидел огромную банду гоблинов, атаковавших с запада. Паук приготовился к схватке, хотя легко мог перепрыгнуть через бандитов, залезть на скалу и таким образом спастись. Но он не бросил друзей в беде. И напрасно: полчища быстро окружили его. Не помог и пронзительный крик Милли. Дюжина гоблиньих рук повисла на колотящих воздух руках, лягающихся ногах и струящихся локонах.
Дор бросился на помощь, но опоздал. Гоблины вцепились и в него, повалив на землю. Он попытался пинаться, но ноги оказались зажаты гоблинами. Их захватили в плен.
Всех троих, беспомощных, быстро поволокли на восток. Внезапно тропинка кончилась, и они оказались прямо около обрывавшейся в пропасть стены. Гоблинья банда ринулась куда-то в глубину. Там было темно и холодно. Дору показалось, что они спускались, но он не был уверен.
Наконец их приволокли в комнату, освещенную факелами. Дор удивился, потому что в его времени гоблины безумно боялись огня. Но в его время гоблины никогда не появлялись днем, фактически, этих существ на поверхности Ксанта проживало совсем немного. Так что изменения, произошедшие за восемь столетий, коснулись и гоблинов.
В одном конце зала высился трон, изготовленный из огромного сталагмита. Словно камень слой за слоем таял, как горячий воск, и окрашивал собственные следы до тех пор, пока весь не расплавился в эту закрученную, но такую прекрасную массу. На троне восседал свирепеийший гоблин, огромные черные ноги почти слились с камнем.