– Благодарю тебя, – сказал Дор. – Я должен вернуть замечательный волшебный ковер.
– Ах, да… Но я не должен бросать тебя в беде. Где-то было припрятано мощное волшебство, которое в твое отсутствие нашла Горгона. Эти чары в одно мгновение доставят тебя домой.
– Благодарю.
Теперь не требовалось продираться сквозь джунгли.
– Теперь я должен передать восстановительный эликсир Джонатану.
Добрый волшебник нахмурился.
– Ты должен принять важное решение, Дор. Я верю, что ты будешь действовать вполне корректно. Когда ты станешь королем, то умение сдерживать чувства, чему ты так хорошо научился во время поиска, поможет тебе в дальнейшей жизни. Эти качества имеют даже большее значение, чем волшебный талант. Король Трент тоже окончательно созрел в попытках завязать отношения с Манденией. Существуют качества, которые не могут появиться в теплом, знакомом, безопасном мирке. Ты – человек, по крайней мере, стал им быстрее других.
– Ох, спасибо, – пробормотал Дор.
Он уже несколько овладел искусством говорить изящные комплименты. Но волшебник уже отвернулся и углубился в изучение тома.
Дор подошел к двери. Он уже выходил, когда Хамфри, не оглядываясь, заметил:
– Ты так сильно напоминаешь мне твоего отца.
И на душе у Дора сразу полегчало.
Гранди и Горгона попивали содовую на кухне. Дор слышал шум сквозь несколько комнат. Они пили напиток через соломинку. Ее соломинка заканчивалась в том месте, где предположительно располагался рот. Там исчезала и содовая. Конечно, у нее было лицо, только его никто не мог видеть. «Как же ее целовать», – подумал Дор. В темноте она казалась даже прекрасной. Если не обращать внимание на противных мелких змеек.
– Мне нужны волшебные чары, – сказал Дор. – Те, что действуют мгновенно.
Звуки замерли, она прекратила пить содовую.
– Я знаю, где они находятся. Я классифицировала все чары и должным образом их разложила. В этом замке я впервые за столетие сумела навести хоть какой-то порядок.
Она потянулась к верхней полке, завлекательно изогнувшись. Ах, если бы она имела возможность показать лицо, какая бы перед ним открылась женщина. Но нет, невозможно, лицо превращало в камень любого мужчину.
– Вот они, – сказала она, вытащив предмет, похожий на закрытую трубу. С одной стороны предмет имел что-то вроде объектива, а на другой – переключатель.
– Когда будешь готов, нажми переключатель от себя.
– Я уже готов. Я хочу очутиться в комнате с гобеленом в Замке Ругна. Ты идешь со мной, Гранди?
– Минутку, – голем с чмоканьем допил содовую и пересек комнату.
– Ты действительно хочешь выйти замуж за доброго волшебника? Даже сейчас, когда хорошо узнала его? – с любопытством спросил Дор у Горгоны.
– Как же он без меня будет управляться с носками и чарами? – в свою очередь спросила она. – Замку просто необходима хозяйка.
– Вообще-то да. Каждому замку нужна женщина. Но…
– Какой мужчина предоставит красивой девушке кров, не касаясь ее и не имея никаких гарантий, что она не изменит своих намерений?
– Хороший мужчина. Терпеливый. Серьезный.
Дор кивнул, поняв заложенный в ответе смысл.
– Думаю, стоит выйти за него замуж.
– Когда я впервые появилась в замке, то очень хотела выйти за него. Но теперь я просто уверена в своем желании. Несмотря ни на что, он замечательный волшебник и отличный человек.
Точно так Хамфри охарактеризовал Повелителя Зомби. Очевидно, трагедия минует гнома. Параллели ушли так далеко.
– Надеюсь, ты будешь очень счастлива.
– Вверишь ли, на полке лежат три разновидности чар счастья? – Она подмигнула. – И чары потенции… но я подозреваю, что он ничем не воспользовался.
Дор взглянул на нее так, как будто находился в теле манденийского воина.
– Отлично, – согласился он. – Конечно, для счастья ему нужен хороший исторический фолиант, вроде того тома об истории Ксанта, который он сейчас изучает. Я собираюсь вскоре прочесть его, как только Хамфри закончит читать. Там много интересного о сексе, колдунах и тупом варваре-герое…
Но тут Дор нажал на кнопку и сразу очутился перед гобеленом.
– Спаситель Ксанта, – произнес он, чувствуя себя немного глупо.
Откуда-то появился сосуд с восстанавливающим эликсиром, пролежавшим где-то восемьсот лет.
Он хотел схватить его прежде, чем сосуд упадет, но сноровка бывшего манденийского тела подвела. Дор промахнулся. Сосуд полетел на пол…
И, словно столкнувшись с невидимой преградой, дернулся и повис, целый и невредимый. К сосуду была привязана тонкая шелковая нить.
– Только не сейчас, Мэрфи, – закричал Дор и подхватил сосуд.
Он оглянулся в поисках своего друга Прыгуна, который еще раз выручил его, но не нашел.
Зажав вожделенный предмет в руках, он подивился, как такой крупный предмет удалось спрятать в гобелене и как он появился? Или существовали два разных гобелена? Наверняка. Если бы они не существовали… Кажется, где-то здесь крылся парадокс, но Дор не мог уловить мысль. Во всяком случае, эликсир у него. Лучше глубоко не копать, ответ может ему не понравиться.
Он еще раз внимательно посмотрел на гобелен. Замок Ругна стоял как ни в чем не бывало, словно у его стен никогда не кипело сражение. Рядом расположилось кладбище для отдыха зомби, где те обитали и по сей день. Они прекрасно защищали Замок на протяжении восьми веков, но теперь опасности миновали, и зомби могли спокойно отдыхать. За исключением странного Джонатана. Вероятно, зомби как и люди различаются между собой.
– Один из толпы, – пробормотал Дор.
Он уставился на то место, откуда они с Прыгуном переместились в этот мир. Они хотели подойти как можно ближе, поэтому прорубались сквозь джунгли и там натолкнулись на траву с пилообразными листьями. С помощью шелковых веревок переправились через Провал. К счастью, дракон Провала в это время находился где-то в другом месте или спасался от забывчатых чар, возможно, в Северном Ксанте. Едва они оказались на месте, чары пришли в действие, возвратив их домой.
Как раз возле этого места стоял манденийский гигант. Но рядом не было его товарища – большого паука. В этот момент он исследовал хижину, подбирая место для ночлега. Он стоял перед хозяйкой хижины, привлекательной молодой женщиной.
Дор долго всматривался в гобелен, и фигурки ожили.
– Что он говорит? – спросил Дор у Гранди.
– Кажется, ты говорил, что не нуждаешься в переводе!
– Гранди…
Голем быстро начал переводить.
– Я варвар, недавно освобожденный от чар. Я был превращен или пересажен в блоху, а в это время враг воспользовался моим телом.
– Блоха! – воскликнул Дор. – Та, что сидела в моих волосах и постоянно кусала в лицо! Так это и был мандениец!
– Заткнись, когда я перевожу, – огрызнулся Гранди. – Этот лепет так трудно переводить. – И он продолжил. – Это создание пыталось меня уничтожить. Летало с размаху через Провал на веревке, бросало меня в объятия зомби, заставляло воевать одного с целой армией чудовищ.
– Он все переврал, – возмущенно закричал Дор.
– А это ужасный огромный паук! – продолжал перевод Гранди. – Я жил, каждую минуту опасаясь быть раздавленным… – Варвар передернул плечами. – Наконец я свободен. Но ужасно устал и голоден. Могу я остаться на ночь?
Женщина оглядела его.
– С такой историей ты мог бы остаться и на три ночи. Расскажи еще что-нибудь.
– Я много чего знаю, – скромно ответил варвар.
– Человек, который так складно врет, может оказаться плохим.
– Точно, – согласился варвар.
Она улыбнулась.
– Я вдова. Моего мужа изжарил дракон. Мне нужен мужчина, чтобы содержать ферму, – сильный, терпеливый, не слишком сообразительный, готовый довольствоваться…
Она жестом пригласила его, вздохнула и отошла в сторону, чтобы он мог пройти.
Варвар отметил вздох. Это был обычный варвар. Он ухмыльнулся.
– Но я не очень терпеливый.
– Узнаем при ближайшем рассмотрении.
Дор отодвинулся от гобелена, удовлетворенный. Его бывшее манденийское тело тоже заслужило свое счастье.
В этой сцене что-то напомнило Дору кентавра Седрика. Интересно, как сложились его отношения с Селестой, шаловливой кобылкой? Но Дор не стал узнавать, это не его дело.
Что-то привлекло его взгляд. Он внимательно всмотрелся в угол гобелена. Там сидел крошечный Прыгун и качался на паутине. Рядом сидел второй паучок.
– Ты встретил друга! – воскликнул Дор.
– Это не друг, это его жена, – сказал Гранди. – Она хочет узнать, где он находился целых пять лет. Поэтому, когда потребовалось выдать сосуд, он взял ее с собой на встречу.
– Скажи ей, что все правда, чистая правда, – сказал Дор, и потом: – Пять лет?
– Для тебя две недели. Ему тоже казалось, что он путешествовал две недели. Но когда вернулся домой…
– Ах, я понял.
Дор обменялся любезностями со скептически настроенным Прыгуном, приглашая снова попрощаться. Потом пообещал вернуться через день-месяц или около того и вышел из комнаты, ощущая душевный подъем.
– Ты такой самоуверенный, – заметил Гранди немного печально. – Я тебе скоро буду не нужен.
– Наказание за то, что я мужаю, – ответил Дор. – Однажды я женюсь, и ты сможешь стать телохранителем моего сына, как был когда-то моим.
– Вот здорово! – обрадовался польщенный Гранди.
Они покинули Замок и отправились в сырный домик. Тут Дор почувствовал, что ужасно соскучился по дому. Его родители, вероятно, все еще находились в Мандении по заданию короля. Дома – лишь одна Милли. Девица Милли, привидение Милли, Милли – няня. Что же говорило его тело, оживленное Мозговым Кораллом? Что сказать ей сейчас? Знала ли она, чем занимается Дор эти две недели?
Дор настроился и вошел внутрь. Он не постучал, дом-то был его собственный. Он оставался мальчиком, за которым Милли ухаживала. Она не знала, не должна была знать, кто тогда был волшебником в образе манденийского воина…
– Скажи, – спросил Гранди, когда они проходили по комнатам. – Как тебя звали там, в гобелене?
– Конечно же, Дором! Мой талант и имя…
Ах, нет! В Ксанте любой имел имя и талант, таким образом его можно было отличить от других. Он совершил безрассудный поступок!
– Это ты, Дор? – мягко спросила Милли из кухни.
Бежать слишком поздно!
– Ага.
Узнает ли она его? Ох, ошибки двенадцатилетнего пацана! Надо поговорить со стенами.
Он ткнул пальцем в ближайшую стену.
– Скажи что-нибудь, стена!
– Что-нибудь! – послушно повторила стена.
Милли вышла из кухни. Она была ослепительно хороша, на двенадцать лет старше, но почти царственно прекрасна в зрелом возрасте. Теперь она стала уравновешенной, элегантной, уверенной в себе. Милли повзрослела более чем на десять лет, а Дор остался того же возраста. Между ними разверзлась пропасть, пропасть возраста и времени, огромная, как Провал.
Он все еще любил ее.
– Почему ты две недели не разговаривал со стенами? – спросила Милли.
Дор знал, что она права: Коралл оживил тело, но повторить талант не мог.
– Что-нибудь не так? – забеспокоилась Милли. – Что ты так смотришь на меня?
Дор опустил глаза.
– Я…
Что он мог сказать?
– Я… кажется, где-то тебя видел.
Она засмеялась также мило и невинно, как тогда, в мире гобелена.
– Наверное, утром, когда я подавала тебе завтрак.
Больше откладывать не имело смысла. Он очень боялся, что его узнают. Теперь он встретился с ней лицом к лицу.
– Милли, когда ты была юной и не в образе привидения, ты дружила с кем-нибудь?
Она снова засмеялась. Он отметил, как ее полное и ладное тело смеялось с нею.
– Ну, конечно же, у меня были друзья!
– Кто они? Ты никогда о них не рассказывала.
Его сердце забилось.
Она нахмурилась.
– Ты что, серьезно? Но я не могу рассказать. В то время взорвалось забывчатое волшебство. Я в виде привидения долго находилась в радиусе действия. Совершенно не помню своих друзей.
Ах, забывчатое волшебство! Она всех забыла… Но он упрямо задавал вопросы.
– Но ты умерла, да?
– Кто-то заколдовал меня. Засунул в книгу…
В книгу! В книгу, которую он нашел в подъемнике женской комнаты. Вадна засунула ее туда и положила на самую высокую ступеньку. Никто не догадался!
Глупейшая ошибка, любезность проклятия Мэрфи. Он сам положил на полку в библиотеке том, который пролежал невостребованным восемьсот лет.
– Я даже не могу вспомнить, где и каким было мое тело, – продолжала Милли. – Наверное, чары подействовали и на него. Вначале все было смутно и неясно, а потом, когда я стала привидением, полегчало. Я уже не думала об этом. У привидений не совсем развито мышление, – она замолчала, изучая Дора. – Но иногда возникали проблемы. Твой отец напоминал мне того, кого я когда-то любила. Но я точно не помню. Во всяком случае, он умер восемьсот лет назад. Я знаю Джонатана уже не одно столетие. Он такой милый. Мне было так одиноко после смерти короля Ругна – именно тогда Замок впал в забвение… король так долго и хорошо управлял государством, но все рано или поздно кончается – Джонатан пришел и помог мне выстоять. Он даже не замечал, что я – простое привидение. Если только…
Итак, она действительно любила Дора и все забыла под действием забывчатого волшебства. Его имя и талант – в памяти Милли ничего не осталось. Ничто не тревожило ее, так как она не помнила о своей прошлой жизни, а тем более найти какую-то связь.
Только Джонатан утешал ее в течение всех прошедших столетий. Она не забыла его, потому что он всегда находился рядом. Привидение и бессмертный зомби поддерживали друг друга, когда остальной мир забыл о них. Зачем терзать ее, воскрешая память о былых мучениях? Дор понял, что ему делать.
– Милли, у меня есть эликсир, чтобы восстановить Джонатана к нормальной жизни.
Он протянул ей сосуд.
Она молча и удивленно смотрела на него.
– Дор, сейчас я что-то вспомнила. Твой отец напоминает мне тебя. Не внешне, а…
– Я тогда еще не родился! – произнес резко Дор, раскаиваясь, что недавно хотел напомнить ей все. – Ты просто возвращаешься назад. Я напоминаю тебе отца, потому что расту.
– Да, да, понимаю, – как то неуверенно согласилась она. – Только твой талант… Я припоминаю разговор с жемчужинами в огромном гнезде…
– Бери эликсир, – подавая сосуд, сказал Дор. – Зови Джонатана.
«О, Джонатан, – думал он про себя. – Ты занял место ее возлюбленного и жениха! Будь добр к ней, ради всего, что никогда уже не может произойти!»
Милли отчего-то растерялась и не брала сосуд.
– Я… есть еще нечто такое. Длинное варварское имя…
– Джонатан! – заорал во всю глотку Дор. – Иди сюда!
Дверь сразу же отворилась, потому что Джонатан всегда находился поблизости. Какая верность, он пронес ее через века! Зомби прошаркал через кухню, оставляя за собой комья грязи и ошметки гнилой плоти. Неважно, сколько чего упало, у зомби всего хватало: это же часть волшебства. Скелетообразное тело, гнилые глаза провалились в глазницах, этот мерзкий, вонючий запах, который его сопровождает…
– И вот что я еще знаю, – продолжала Милли. – Варвар бросил меня, а Джонатан остался.
Дор открыл крышку сосуда.
– На! – закричал он, брызгая на зомби драгоценной влагой.
И тело сразу же начало заполняться плотью. Волшебным образом восстановилась и разгладилась кожа. Фигура распрямилась, стала мощнее, выше.
– …и поэтому единственная моя любовь – это Джонатан, – закончила Милли.
Потом она, наконец, взглянула на свершившееся. Милли отбросила волосы, как в далекой юности.
– Джонатан! – закричала она.
Тут же исчезли последние атрибуты зомби. Фигура превратилась в худого, но вполне здорового и живого мужчину.
– Повелитель Зомби! – воскликнул Дор, наконец, узнав мужчину. – Вот уж не знал, что у тебя есть имя!
Потом он отступил в сторону, позволив настоящей любви занять законное место.
Джонатан и Милли шли рука об руку. Милли слегка подпрыгивала. Дор понял, что поиск завершился.