Страница:
«… Я делаю это, чтобы злой дух оставил тебя, чтобы ты могла полностью избавиться от вражьей силы, вырвать с корнем и отринуть самого врага вместе со всеми его восставшими ангелами…
… Чтобы там, где окропили этой водой, дом был избавлен от скверны и нечисти. Да не правит здесь злой дух, и не будет ни следа зла. Пусть все происки врага закончатся ничем и пусть все, что угрожает безопасности мира тех, кто живет в этом доме, будет изгнано окроплением этой водой…»
Джосс подняла голову и уронила книжку на колени, внезапно сообразив, что читает молитву вслух. В доме было очень тихо.
Exorcizo te, in nomine Dei Patris omnipotentis, et in nomine Jesu Christi Filii ejus, Domine nostri, et in virtute Spiritus Sancti…
Сам дьявол живет здесь…
Слова Элана Фейрчайлда снова прозвучали в ее голове.
Несколько минут она сидела, уставившись в пространство, потом закрыла книжку, встала, подошла к письменному столу и протянула руку к телефону.
Ее звонок застал Дэвида Трегаррона в учительской. Он проверял последние контрольные работы.
– Ну и как жизнь в деревне, Джоселин? – Его звучный голос, казалось, заполнил всю комнату.
– Совсем непросто. – Она нахмурилась. Слова вылетели сами по себе, она собиралась совсем иначе изложить свою проблему. – Надеюсь, ты вскоре сможешь приехать и навестить нас. – В голосе помимо ее воли звучало отчаяние. – Дэвид, не мог бы ты сделать мне одолжение? Когда ты в следующий раз будешь в читальном зале Британской библиотеки, посмотри в энциклопедии на Белхеддон, может быть, там есть что-то касающееся его истории.
Дэвид немного помолчал, стараясь понять, почему она говорит таким тоном.
– Разумеется. Если судить по твоим рассказам, так это замечательное старое местечко. Я с нетерпением жду возможности туда приехать.
– Я тоже. – Она с удивлением почувствовала, что ее голос дрожит. – Я бы хотела знать, что значит название.
– Белхеддон? По-моему, довольно просто. Бел – наверняка значит красивый, а если название очень древнее, то оно может происходить от кельтского сокращения, которое, если я правильно помню, означает то же самое, что и Абер в Уэльсе в Шотландии, то есть, устье реки. Или, может, оно происходит от имени древнего бога Бела, ну, помнишь, Белтейн или Ваал из Библии, который представлял самого дьявола. Хеддон, я думаю, значит храм или храмовый холм…
– Что ты сказал? – резко перебила Джосс.
– Храм…
– Нет, до этого. Насчет дьявола.
– Ну, я думаю, что это только вероятность. Весьма романтичная, кстати. Возможно, на этом месте когда-то стоял храм.
– Если верить местной легенде, Дэвид, здесь живет дьявол. – Ее голос звучал жалобно.
– И тебя это не столько забавляет, сколько пугает. Будет тебе, Джосс. Ты же не позволишь невежественной деревенщине заморочить тебе голову? – Внезапно он сменил тон. – Ты ведь в это не веришь, разумеется?
– Разумеется, нет. – Она засмеялась. – Мне только хотелось бы знать, откуда у дома такая репутация.
– Ну, я полагаю, темными ночами, когда завывает ветер, чего только не покажется. Мне не терпится приехать и все увидеть собственными глазами. – Он помолчал. – Как ты считаешь, я мог бы заглянуть к вам в эти выходные? Я знаю, на носу Рождество, но семестр здесь практически закончился. Я могу что-нибудь тебе привезти, какие-нибудь книги, например?
Она засмеялась, на редкость обрадованная.
– Конечно, ты можешь приехать! Это будет замечательно. Уж чего-чего, а места у нас предостаточно. Но захвати побольше теплой одежды. Здесь настоящая Арктика.
Когда вошел Люк, волоча за собой замурзанного маленького мальчика, оба замерзшие, но донельзя довольные собой, Джосс уже улыбалась, помешивая суп в огромной кастрюле.
– Дэвид приезжает послезавтра, – сообщила она.
– Прекрасно. – Люк взял Тома под мышку, поднес его к раковине и взялся за мыло. – Приятно будет повидаться. Можно не сомневаться, что он привезет нам кучу новостей из старого доброго Лондона и относительно последних достижений цивилизации. – Он хихикнул, размазывая мыло по ручонкам сына, а Том весело смеялся. – Он не заставит тебя жалеть о том, что ты потеряла? Что гниешь теперь тут в деревне?
Она покачала головой.
– Не-а. Если я захочу вернуться, я всегда могу заняться каким-нибудь исследовательским проектом и в перспективе написать книгу о том, что было тысячу лет назад. Или что-нибудь попроще и поближе. Например, книгу, о которой говорил Дэвид. Надо будет с ним об этом поболтать. – По правде сказать, она в последнее время много думала о предложении Дэвида.
Джосс взяла мельничку для перца, покрутила ее над супом, помешала его деревянной ложкой и села у кухонного стола.
– Ты не спросил меня, как прошла встреча с Мэри Саттон.
Люк поднял брови.
– Я понял по твоему виду, что и хорошо и плохо. Хочешь рассказать?
– Оба моих маленьких брата умерли здесь, Люк. В результате несчастных случаев.
Она смотрела на Тома, ей внезапно захотелось взять его на руки. Как может мать пережить смерть двух сыновей?
– С Том-Томом ничего не случится, Джосс. – Люк всегда умел читать ее мысли. Он резко сменил тему. – Кстати насчет Том-Тома и твоих творческих планов. Как ты думаешь, не стоит попросить Лиин приехать и помочь нам за ним присматривать? Вроде как работать на нас. – Он вытер руки Тому и подтолкнул его к Джосс, слегка шлепнув по попке.
Джосс протянула руки к сыну.
– Ты имеешь в виду, пока она не нашла работу? Она прекрасно ладит с Томом, да и нам помощь не помешает, хотя мы сможем платить ей очень немного, только на карманные расходы. Я же смогу тогда плотнее заняться домом. – Она улыбнулась. – И написать бестселлер.
– Я не шучу, Джосс. Нам нужны деньги. Ты ведь раньше печаталась. Я уверен, что у тебя получится.
– Раньше были научные журналы, Люк. Они больших денег не платят. Да еще несколько коротких рассказов.
Он улыбнулся.
– Небольшие деньги тоже пригодились бы. Мне думается, тебе стоит попробовать. Мы не должны отказываться ни от чего, что помогло бы нам прокормиться до будущего года, когда мы сможем заняться огородом, виноградниками, может быть, организовать пансионат, мастерскую по ремонту машин, а, если удастся, получить кредит, – он разложил перед ней бумаги, – то и питомник лекарственных трав, игровую группу и станок для печатания фальшивых денег.
Она засмеялась.
– Я рада, что тебя не слишком высоко заносит. Налей мне вина, и мы выпьем за компанию «Грант, Грант и Дэвис индастриз». Она посадила Тома на колени и поцеловала его волосы, поморщившись от запаха машинного масла, мыла и грязи. – Вам не мешает выкупаться, молодой человек.
Том повернулся к ней и ослепительно улыбнулся.
– Том пойдет плавать в озере.
Джосс оцепенела. Ее руки сжали ребенка, и внезапно перед ее глазами возник образ другого мальчика, маленького мальчика, который ловил головастиков.
– Нет, Том, – прошептала она. – Не в озере. Ты не будешь плавать в озере. Никогда.
9
– Люк?
– Гммм.
Сидя за письменным столом ее матери, Люк просматривал бумаги. Они уже поужинали и принесли с собой остатки вина, чтобы выпить его перед камином. Джосс сидела на ковре, подбрасывая прутики в жадный, потрескивающий огонь. Снаружи, за шторами, в молчаливом саду царил настоящий мороз.
– Мне кажется, раз в погребе полно вина, мы можем позволить себе открыть еще одну бутылку, разве нет? – Рядом с ней стояла коробка с письмами, которую она извлекла из-под стопки штор в одном из ящиков своего шкафа. Они были перевязаны бечевкой. На коробке значилось: Бурн и Холлингсворт. На дате почтового штемпеля – 23 сентября 1937 г. Адресованы письма были Джону Данкану, эсквайру, Белхеддон-Холл, Эссекс.
– Можем. Но кому-то надо за этой бутылкой сходить.
– Вот ты и сходи.
Он засмеялся.
– Давай сходим вместе. Нам ведь придется спуститься вниз.
– Ох! – Она закусила губу.
– Да не трусь ты, Джосс. Там есть электрический свет и сотни прекрасных бутылок. Крыс нет.
– Да не боюсь я крыс! – с негодованием воскликнула Джосс.
– Тогда порядок. – Люк бросил ручку и встал. – Пошли.
– Давай я лучше принесу из кухни штопор.
– Джосс…
Она смущенно пожала плечами.
– Дело в том, Люк, что один из моих братьев умер, свалившись с лестницы в погреб.
Он снова сел.
– Да что ты, Джосс. Почему ты мне не сказала?
– Я узнала об этом только этим утром от Мэри Саттон. Но в последний раз, когда мы туда спускались, я что-то почувствовала, что-то пугающее.
– Только запах плесени и сырости, Джосс. – Он говорил мягко. – Что может пугать в смерти маленького мальчика? Печально, но все случилось так давно. Теперь здесь мы, нам нужно сделать дом счастливым.
– Ты так думаешь?
– Иначе зачем бы твоя мать тебе его завещала?
– Я не уверена. – Джосс обняла руками колени, не сводя глаз с пламени. – Она завещала его мне, потому что так пожелал мой отец. – Она покачала головой. – Странно. Он представляется мне такой туманной фигурой. Никто о нем ничего не рассказывает. Такое впечатление, что никто его и не помнит.
– Он умер гораздо раньше твоей матери, забыла? Наверное, в этом все дело. – Люк снова встал. – Пошли. – Наклонившись, он взял ее за руку и поднял на ноги. – Мы найдем бутылку лучшего вина Филипа и напьемся. Пока Том спит, и мы одни в доме. Как тебе идея?
– Нравится. – Она встала на цыпочки и поцеловала его.
Ключ торчал в двери. Люк повернул его, нащупал в темноте выключатель и щелкнул им, разглядывая ведущие вниз деревянные ступени и стеллажи с пыльными бутылками. В погребе было очень холодно. Он осторожно спустился по ступеням впереди Джосс и подождал ее внизу.
– Порядок?
Она кивнула. Воздух казался странной смесью чего-то застоявшегося и свежести – неподвижность и мрак могилы, через который пробивался чистый аромат зимнего сада.
– Смотри. – Люк показал на сводчатый потолок. – Решетки, ведущие к клумбам вдоль фронтона здания. Через них проникает воздух, но по непонятной причине температура почти не меняется. Идеально для вина. – Он присмотрелся к ближайшему стеллажу. – Некоторые более поздние, скорее всего, самые лучшие. Я бы не хотел пить вино, стоящее сотни фунтов, только для того, чтобы соблазнить собственную жену.
– Огромное спасибо!
Сейчас здесь не было ничего пугающего. Всего лишь неподвижность и, возможно, воспоминания. Джосс постаралась не думать о восьмилетнем мальчике, возбужденном, счастливом, в свой день рождения открывшем эту дверь, чтобы заглянуть в темноту… Мысль была невыносимой. Она сердито отогнала ее.
– Хватай что попало, и пошли. Здесь жутко холодно.
– Ладно. Ну вот. Дэвиду не скажем, верно? Пустые бутылки спрячем, чтобы он не увидел. – Люк взял две бутылки со стеллажа. – Пошли назад.
Они надежно заперли дверь, отыскали на кухне штопор, проверили Тома, включив детскую сигнализацию, и вернулись к камину.
– Давай поглядим, что мы добыли. – Люк разглядывал этикетку. – Кло Вужо, тысяча девятьсот сорок пять. Джосс, оно старое. Подозреваю, ему надо дать постоять открытым, прежде чем пить.
– Выдерни пробку и поставь бутылку у огня на несколько минут. – Джосс потянулась к коробке с письмами. Все что угодно, только забыть о ребенке, вглядывающемся в свой день рождения через открытую дверь в темноту подвала.
«Белхеддон-Холл.
Белхеддон
Эссекс
29 сентября 1920 года
Дорогой Джон!
Мы с Самуэлем были так рады видеть тебя у нас вчера и узнать, что ты снова поселился в Пилгрим-Холле. Значит, ты собираешься жениться! Леди Сара – красивая и добрая женщина. Я верю, с ней ты будешь счастлив. Как я уже сообщала, рожать мне через несколько недель, но после этого при первой же возможности мы ждем вас у себя в Белхеддоне. Самуэль хочет возобновить здесь теннисные турниры. Было бы очень мило, если бы вы оба приехали.
С любовью, твоя кузина Лидия Мэннерс».
Лидия Мэннерс. Джосс перевернула листок бумаги. Та самая бабушка, в честь которой ее назвала мать, когда она родилась. Она достала из ящика еще одну небольшую связку писем. Они были перевязаны бледно-голубой лентой и помечены: «Письма отца». Почерк принадлежал не Лауре. Джосс нахмурилась, пролистывая письма. Совсем другой почерк, другие даты, другие адреса, которые ей ни о чем не говорили. Затем еще одно письмо из Белхеддон-Холла. Оно было коротким и четким:
«Наш сын, Самуэль, благополучно родился 30 ноября. Пожалуйста, поблагодари леди Сару за ее записку. Я скоро напишу подробнее.
С любовью, ваша кузина Лидия».
Письмо было адресовано Джону Данкану в Пилгрим-Холл. Следовательно, Джон был Джоном Данканом, родственником Филипа. Может быть, он его отец и, значит, ее дедушка. Опустив на колени письма, Джосс задумчиво уставилась на огонь, прислушиваясь к звучащим в голове голосам.
– Как насчет бокала вина? – Люк наблюдал за ней, пока она копалась в коробке. С облегчением отодвинув в сторону счета, он опустился рядом с ней на ковер и обнял одной рукой. – Что-то ты чересчур серьезная.
Она улыбнулась и прижалась к нему.
– Ничего подобного. Просто узнаю понемногу про свое прошлое. На этот раз о семье моего отца. – Она подождала, пока Люк наполнил два бокала. Вино было великолепным. Она ощущала, как оно теплом разливается по ее венам. После всего нескольких глотков она ощутила небывалый сексуальный подъем. – Это вино или предложение?
– Какое предложение? – Люк покрепче обнял ее, прислонившись спиной к креслу. Рука лениво соскользнула с ее плеча и коснулась груди через толстый свитер.
– Вот это самое. – Она отодвинула коробку с письмами ногой и сделала еще один глоток вина. – Похоже, вино очень крепкое.
Люк хмыкнул.
– Боюсь, оно стоит целое состояние, но плевать. Если мы получаем удовольствие по полной программе? Пойдем наверх? – Он осторожно целовал ей ухо, покусывая мочку.
– Пока нет. Сначала еще бокал. Люк… – Она внезапно стала серьезной и повернулась к нему. – Я бы не рискнула спросить, будь я трезвой. Ты не жалеешь, что приехал сюда со мной?
– Жалею! Разумеется, нет. – Он просунул руку за ворот ее свитера.
– Ты уверен? У нас нет дохода, который бы стоил упоминания…
– Так не будем упоминать. – Он также не собирался упоминать о своих кошмарах по поводу бизнеса. О кредиторах за каждым кустом, приступах депрессии, иногда накатывающих на него, когда он вспоминал о Барри и о том, как тот с ними поступил. Зачем? Все уже в прошлом. Поставив бокал, он наклонился и поцеловал жену. – Вставай, самое время подняться наверх.
Сэмми, Сэмми, где ты?
Снег почти растаял. Из промерзшей земли уже пробивались подснежники. Маленький мальчик поднырнул под тяжелую ветку старой ели и исчез. Когда она увидела его снова, он мчался через поляну к озеру.
– Стой! – воскликнула Джосс. – Стой! Пожалуйста, не ходи туда…
Кто-то стоял на ее пути. Она билась о его грудь, пытаясь вырваться.
– Эй! Прекрати! – Люк уклонился от ее кулаков. – Джосс, прекрати! В чем дело?
– Сэмми! – Она боролась с пеленой сна, сердце стучало, как молот. – Сэмми!
– Проснись, Джосс, тебе все приснилось. – Люк поймал ее руку, которую она пыталась вытащить из-под пуховика. – Джосс! Проснись!
Она была голой, одежда разбросана по полу, плечи, которые не закрывало одеяло, окоченели от холода. В лунном свете из окна был виден опрокинутый бокал на полу рядом с кроватью, пустая бутылка на столике рядом с лампой. Она, с трудом выбираясь из сна, повернула голову на подушке и прошептала, все еще не соображая, где находится:
– Сэмми…
– Нет никакого Сэмми. Нет такого человека, Джосс. Тут я, Люк, твой муж. Вспомнила? – Он погладил ее плечо, поморщившись от ощущения ледяного холода, исходившего от него, и накрыл ее одеялом.
– Том…
– Том спокойно спит. Ни звука оттуда. Давай, засыпай снова. Скоро уже утро. – Он поплотнее накрыл ее и несколько мгновений, приподнявшись на локте, смотрел на нее, изучая ее лицо в лунном свете. Странном, не от мира сего. Ее глаза были закрыты. Она так окончательно и не проснулась. Просто увидела кошмарный сон. Слишком много выпила. Он с отвращением взглянул на бутылку. У него самого уже начинала болеть голова. К утру наступит самое настоящее похмелье. Глупо. Он упал на подушку, уставившись на вышитый полог. Дыхание лежащей рядом Джосс замедлилось, пришло в норму, она снова погрузилась в глубокий сон.
Тень в углу комнаты слегка шевельнулась, наблюдая за ними, не более чем лунное мерцание на шторе, дрожь желания в темноте.
– Гммм.
Сидя за письменным столом ее матери, Люк просматривал бумаги. Они уже поужинали и принесли с собой остатки вина, чтобы выпить его перед камином. Джосс сидела на ковре, подбрасывая прутики в жадный, потрескивающий огонь. Снаружи, за шторами, в молчаливом саду царил настоящий мороз.
– Мне кажется, раз в погребе полно вина, мы можем позволить себе открыть еще одну бутылку, разве нет? – Рядом с ней стояла коробка с письмами, которую она извлекла из-под стопки штор в одном из ящиков своего шкафа. Они были перевязаны бечевкой. На коробке значилось: Бурн и Холлингсворт. На дате почтового штемпеля – 23 сентября 1937 г. Адресованы письма были Джону Данкану, эсквайру, Белхеддон-Холл, Эссекс.
– Можем. Но кому-то надо за этой бутылкой сходить.
– Вот ты и сходи.
Он засмеялся.
– Давай сходим вместе. Нам ведь придется спуститься вниз.
– Ох! – Она закусила губу.
– Да не трусь ты, Джосс. Там есть электрический свет и сотни прекрасных бутылок. Крыс нет.
– Да не боюсь я крыс! – с негодованием воскликнула Джосс.
– Тогда порядок. – Люк бросил ручку и встал. – Пошли.
– Давай я лучше принесу из кухни штопор.
– Джосс…
Она смущенно пожала плечами.
– Дело в том, Люк, что один из моих братьев умер, свалившись с лестницы в погреб.
Он снова сел.
– Да что ты, Джосс. Почему ты мне не сказала?
– Я узнала об этом только этим утром от Мэри Саттон. Но в последний раз, когда мы туда спускались, я что-то почувствовала, что-то пугающее.
– Только запах плесени и сырости, Джосс. – Он говорил мягко. – Что может пугать в смерти маленького мальчика? Печально, но все случилось так давно. Теперь здесь мы, нам нужно сделать дом счастливым.
– Ты так думаешь?
– Иначе зачем бы твоя мать тебе его завещала?
– Я не уверена. – Джосс обняла руками колени, не сводя глаз с пламени. – Она завещала его мне, потому что так пожелал мой отец. – Она покачала головой. – Странно. Он представляется мне такой туманной фигурой. Никто о нем ничего не рассказывает. Такое впечатление, что никто его и не помнит.
– Он умер гораздо раньше твоей матери, забыла? Наверное, в этом все дело. – Люк снова встал. – Пошли. – Наклонившись, он взял ее за руку и поднял на ноги. – Мы найдем бутылку лучшего вина Филипа и напьемся. Пока Том спит, и мы одни в доме. Как тебе идея?
– Нравится. – Она встала на цыпочки и поцеловала его.
Ключ торчал в двери. Люк повернул его, нащупал в темноте выключатель и щелкнул им, разглядывая ведущие вниз деревянные ступени и стеллажи с пыльными бутылками. В погребе было очень холодно. Он осторожно спустился по ступеням впереди Джосс и подождал ее внизу.
– Порядок?
Она кивнула. Воздух казался странной смесью чего-то застоявшегося и свежести – неподвижность и мрак могилы, через который пробивался чистый аромат зимнего сада.
– Смотри. – Люк показал на сводчатый потолок. – Решетки, ведущие к клумбам вдоль фронтона здания. Через них проникает воздух, но по непонятной причине температура почти не меняется. Идеально для вина. – Он присмотрелся к ближайшему стеллажу. – Некоторые более поздние, скорее всего, самые лучшие. Я бы не хотел пить вино, стоящее сотни фунтов, только для того, чтобы соблазнить собственную жену.
– Огромное спасибо!
Сейчас здесь не было ничего пугающего. Всего лишь неподвижность и, возможно, воспоминания. Джосс постаралась не думать о восьмилетнем мальчике, возбужденном, счастливом, в свой день рождения открывшем эту дверь, чтобы заглянуть в темноту… Мысль была невыносимой. Она сердито отогнала ее.
– Хватай что попало, и пошли. Здесь жутко холодно.
– Ладно. Ну вот. Дэвиду не скажем, верно? Пустые бутылки спрячем, чтобы он не увидел. – Люк взял две бутылки со стеллажа. – Пошли назад.
Они надежно заперли дверь, отыскали на кухне штопор, проверили Тома, включив детскую сигнализацию, и вернулись к камину.
– Давай поглядим, что мы добыли. – Люк разглядывал этикетку. – Кло Вужо, тысяча девятьсот сорок пять. Джосс, оно старое. Подозреваю, ему надо дать постоять открытым, прежде чем пить.
– Выдерни пробку и поставь бутылку у огня на несколько минут. – Джосс потянулась к коробке с письмами. Все что угодно, только забыть о ребенке, вглядывающемся в свой день рождения через открытую дверь в темноту подвала.
«Белхеддон-Холл.
Белхеддон
Эссекс
29 сентября 1920 года
Дорогой Джон!
Мы с Самуэлем были так рады видеть тебя у нас вчера и узнать, что ты снова поселился в Пилгрим-Холле. Значит, ты собираешься жениться! Леди Сара – красивая и добрая женщина. Я верю, с ней ты будешь счастлив. Как я уже сообщала, рожать мне через несколько недель, но после этого при первой же возможности мы ждем вас у себя в Белхеддоне. Самуэль хочет возобновить здесь теннисные турниры. Было бы очень мило, если бы вы оба приехали.
С любовью, твоя кузина Лидия Мэннерс».
Лидия Мэннерс. Джосс перевернула листок бумаги. Та самая бабушка, в честь которой ее назвала мать, когда она родилась. Она достала из ящика еще одну небольшую связку писем. Они были перевязаны бледно-голубой лентой и помечены: «Письма отца». Почерк принадлежал не Лауре. Джосс нахмурилась, пролистывая письма. Совсем другой почерк, другие даты, другие адреса, которые ей ни о чем не говорили. Затем еще одно письмо из Белхеддон-Холла. Оно было коротким и четким:
«Наш сын, Самуэль, благополучно родился 30 ноября. Пожалуйста, поблагодари леди Сару за ее записку. Я скоро напишу подробнее.
С любовью, ваша кузина Лидия».
Письмо было адресовано Джону Данкану в Пилгрим-Холл. Следовательно, Джон был Джоном Данканом, родственником Филипа. Может быть, он его отец и, значит, ее дедушка. Опустив на колени письма, Джосс задумчиво уставилась на огонь, прислушиваясь к звучащим в голове голосам.
– Как насчет бокала вина? – Люк наблюдал за ней, пока она копалась в коробке. С облегчением отодвинув в сторону счета, он опустился рядом с ней на ковер и обнял одной рукой. – Что-то ты чересчур серьезная.
Она улыбнулась и прижалась к нему.
– Ничего подобного. Просто узнаю понемногу про свое прошлое. На этот раз о семье моего отца. – Она подождала, пока Люк наполнил два бокала. Вино было великолепным. Она ощущала, как оно теплом разливается по ее венам. После всего нескольких глотков она ощутила небывалый сексуальный подъем. – Это вино или предложение?
– Какое предложение? – Люк покрепче обнял ее, прислонившись спиной к креслу. Рука лениво соскользнула с ее плеча и коснулась груди через толстый свитер.
– Вот это самое. – Она отодвинула коробку с письмами ногой и сделала еще один глоток вина. – Похоже, вино очень крепкое.
Люк хмыкнул.
– Боюсь, оно стоит целое состояние, но плевать. Если мы получаем удовольствие по полной программе? Пойдем наверх? – Он осторожно целовал ей ухо, покусывая мочку.
– Пока нет. Сначала еще бокал. Люк… – Она внезапно стала серьезной и повернулась к нему. – Я бы не рискнула спросить, будь я трезвой. Ты не жалеешь, что приехал сюда со мной?
– Жалею! Разумеется, нет. – Он просунул руку за ворот ее свитера.
– Ты уверен? У нас нет дохода, который бы стоил упоминания…
– Так не будем упоминать. – Он также не собирался упоминать о своих кошмарах по поводу бизнеса. О кредиторах за каждым кустом, приступах депрессии, иногда накатывающих на него, когда он вспоминал о Барри и о том, как тот с ними поступил. Зачем? Все уже в прошлом. Поставив бокал, он наклонился и поцеловал жену. – Вставай, самое время подняться наверх.
Сэмми, Сэмми, где ты?
Снег почти растаял. Из промерзшей земли уже пробивались подснежники. Маленький мальчик поднырнул под тяжелую ветку старой ели и исчез. Когда она увидела его снова, он мчался через поляну к озеру.
– Стой! – воскликнула Джосс. – Стой! Пожалуйста, не ходи туда…
Кто-то стоял на ее пути. Она билась о его грудь, пытаясь вырваться.
– Эй! Прекрати! – Люк уклонился от ее кулаков. – Джосс, прекрати! В чем дело?
– Сэмми! – Она боролась с пеленой сна, сердце стучало, как молот. – Сэмми!
– Проснись, Джосс, тебе все приснилось. – Люк поймал ее руку, которую она пыталась вытащить из-под пуховика. – Джосс! Проснись!
Она была голой, одежда разбросана по полу, плечи, которые не закрывало одеяло, окоченели от холода. В лунном свете из окна был виден опрокинутый бокал на полу рядом с кроватью, пустая бутылка на столике рядом с лампой. Она, с трудом выбираясь из сна, повернула голову на подушке и прошептала, все еще не соображая, где находится:
– Сэмми…
– Нет никакого Сэмми. Нет такого человека, Джосс. Тут я, Люк, твой муж. Вспомнила? – Он погладил ее плечо, поморщившись от ощущения ледяного холода, исходившего от него, и накрыл ее одеялом.
– Том…
– Том спокойно спит. Ни звука оттуда. Давай, засыпай снова. Скоро уже утро. – Он поплотнее накрыл ее и несколько мгновений, приподнявшись на локте, смотрел на нее, изучая ее лицо в лунном свете. Странном, не от мира сего. Ее глаза были закрыты. Она так окончательно и не проснулась. Просто увидела кошмарный сон. Слишком много выпила. Он с отвращением взглянул на бутылку. У него самого уже начинала болеть голова. К утру наступит самое настоящее похмелье. Глупо. Он упал на подушку, уставившись на вышитый полог. Дыхание лежащей рядом Джосс замедлилось, пришло в норму, она снова погрузилась в глубокий сон.
Тень в углу комнаты слегка шевельнулась, наблюдая за ними, не более чем лунное мерцание на шторе, дрожь желания в темноте.
10
Дэвид с радостью ухватился за идею провести выходные в Восточной Англии, не подумав о возможных последствиях. Теперь же, разглядывая через лобовое стекло своей старенькой машины заросший плющом фасад Белхеддона, он почувствовал укол острой зависти. Но, будучи человеком хорошим и справедливым, он быстро взял себя в руки. Уж если кто и заслужил этот сказочный замок, поднесенный на блюдечке, так это Джосс. Он вспомнил о нескольких выписках, которые он сделал по ее просьбе, и улыбнулся. Дом оказался куда старше, чем можно было судить по его фасаду, видному ему из машины, и за ним тянулась весьма романтичная история.
Он выбрался из машины, разминая затекшие ноги, потянулся, затем снова нырнул в машину, чтобы извлечь оттуда саквояж, коробку с деликатесами от Хэрродса и свой кейс.
– Смотри сюда, – сказал он, когда они час спустя сидели на кухне. Он показал на страничку с записями. – Церковь была построена в тысяча двести сорок девятом году. Я не уверен, но думаю, что фундамент дома был заложен в тот же период. Разумеется, я не специалист, но та великолепная комната с галереей тянет на пятнадцатый век, если не раньше. Почему ты до сих пор не познакомилась с этим парнем, местным историком?
– Времени не было. – Джосс сняла с Тома фартучек и вытерла им его мордашку, за чем Дэвид наблюдал с ужасом и отвращением. – Подожди, пока я уложу этого молодого человека, тогда и поговорим. Люк, поставь кофе вариться. – Она вытащила ребенка из его стула и посадила себе на бедро. – Передать не могу, как я рада тебя видеть, Дэвид. – Проходя мимо, она легонько коснулась его плеча. – Я должна знать все об этом доме.
Она вышла, а Дэвид нахмурился.
– Должна знать – довольно сильно сказано.
– Ей странно здесь живется, – пояснил Люк, наполняя чайник водой и ставя его на плиту. – Подумай сам, целые поколения предков, а она почти ничего не знает даже о собственной матери. – Он сел, наклонился вперед и отрезал себе щедрый кусок сыра. – Ей в последнее время часто снятся кошмары. Одна бестактная старушенция, которая живет неподалеку, рассказала ей, что оба ее брата погибли в результате несчастных случаев. Теперь Джосс преследует эта мысль.
Дэвид поднял брови.
– Ничего удивительного. – Он поежился. – Ужасно. Ну, более отдаленное прошлое, похоже, пожизнерадостнее. Младшая ветвь семейства Де Веров жила здесь пару сотен лет. Одному из них отрубили голову в Тауэре.
Люк засмеялся и потянулся к вину.
– Это ты называешь пожизнерадостнее?
– Я ведь историк. Меня все это приводит в трепет. – Дэвид удовлетворенно хмыкнул. – История, как движущаяся лестница. Люди встают на нижнюю ступеньку и медленно поднимаются наверх. Достигнув верха, они опускаются. Иногда что-то идет наперекосяк, тогда они падают, или нога застревает. Они смотрят вперед, на высоты, или назад – вниз. – Он улыбнулся, довольный своим сравнением. – В конечном же итоге – никакой разницы. Человек исчезает, не оставляя следа, но уже другая очередь тянется за ним, точно так же поднимаясь и падая.
– Философия со дна бутылки.
Появилась Джосс, и Люк наполнил ее бокал. Она причесала волосы и убрала следы грязных пальцев Тома со своих щек.
– Этому дому сотни лет, моя радость. Ты должна им гордиться.
– Я и горжусь. – Включив детскую сигнализацию, Джосс со вздохом уселась за стол. – Я потом свожу тебя в церковь, Дэвид. Она очень красивая. Ее сейчас украшают к Рождеству. – Она улыбнулась. – Джанет сказала, что в этом году они меня от этих забот освободят, потому что мы только что переехали.
– Только представь себе! – Люк изумленно покачал головой. – Джосс, ты помнишь старый анекдот про цветочниц? Еще несколько недель, и ты будешь главной церковной патронессой.
Дэвид внимательно изучал лицо Джосс. Она сильно похудела со времени их последней встречи. Под глазами – темные круги, и, хотя она много смеялась, Дэвид чувствовал напряжение, которое его беспокоило. Только через два часа ему удалось поговорить с ней наедине. Она положила Тома в коляску, и они покатили ее по дорожке к калитке, ведущей на кладбище.
– Вот могила моего отца. – Она показала на надгробие.
– Бедняжка Джосс. – Дэвид поглубже засунул руки в карманы, спасаясь от холода. – Ты, наверное, расстроилась, когда узнала, что ни его, ни твоей матери нет в живых.
– Слабо сказано. – Она провезла коляску еще несколько шагов и остановилась, потому что мальчик показывал ручонкой на дрозда, опустившегося на надгробие в нескольких шагах от них. – Ты узнал что-нибудь про название?
– Белхеддон. – Он пожевал губу. – Название очень старое. Разумеется, писалось во все времена по-разному, как обычно бывает со старыми английскими названиями, но почти всегда одинаково в кадастровой книге. Это примерно тысяча восемьдесят седьмой год. Как глубоко ты хочешь забраться? – Он усмехнулся, изо рта вылетело белое облачко пара, заставившее Тома рассмеяться.
– Ты говорил о кельтах. Бронзовый век? Железный век?
– Это только догадки, Джосс, и боюсь, тут я недалеко ушел. Возможно, оно произошло от слова belwe, что означает «под». Хеддон, скорее всего, значит земляной холм. Кто знает, может, здесь когда-то паслись стада. Но не следует забывать об археологии. Вокруг много знаменитых раскопок, я даже в одной книге прочел, что некоторые велись в непосредственной близости от дома. Но кто может точно сказать, если речь идет о названии? Я не обнаружил пока никаких связей с римлянами.
– Почему здесь может жить дьявол, Дэвид?
Она стояла к нему спиной, наблюдая за дроздом.
Дэвид нахмурился. Тон у нее был какой-то странный, вымученный.
– Я в этом сильно сомневаюсь.
Она повернулась, и он встретился с ней глазами.
– Чего ты боишься, Джосс?
Она пожала плечами и занялась Томом. Мальчик захныкал.
– Не знаю. Я ведь вообще-то вполне трезвомыслящий человек. И я в восторге от дома. И все же что-то здесь не совсем так.
– Но не дьявол же виноват. – Он произнес это строгим учительским тоном.
– Нет, конечно, нет. – Теперь, утешая ребенка, она говорила более уверенно.
– Джосс, если бы дьявол решил проживать где-нибудь на земле, то я очень сомневаюсь, чтобы он выбрал Белхеддон даже в качестве своей загородной резиденции. – Дэвид улыбнулся, от уголков глаз разбежались морщинки. – Прежде всего, здесь чересчур холодно.
Она засмеялась.
– А я держу тебя на улице. Давай зайдем в церковь.
Железная задвижка показалась ей ледяной даже сквозь перчатки. С трудом открыв дверь, она втащила коляску и покатила ее по проходу.
– Прелестная старая церковь, – заметил Дэвид, оглядываясь.
Джосс кивнула.
– Я даже ходила на одну или две службы. Мне всегда нравилось церковное пение. – Она прошла к дальней стене. – Смотри, здесь несколько мемориальных табличек в память о тех, кто жил в Холле. Но все с разными фамилиями. Как будто там обитала дюжина семей. Странно это. Не знаю, кто из них мои родственники и есть ли они здесь вообще. – Она стояла, уставившись на старое надгробие недалеко от кафедры. – Смотри сам. Сара, любимая жена Уильяма Персивала, Белхеддон-Холл, умерла 4 декабря 1884 года. Потом, много позднее, была Лидия Мэннерс, моя бабушка, а фамилия моих родителей Данкан. Все разные.
– А ты нашла семейную Библию? – Он прошел немного вперед. – А, вот и двое Де Веров, тысяча четыреста пятьдесят три и пятьдесят шесть, оба жили в Белхеддон-Холле. Может быть, они тоже были твоими предками?
Джосс тянула за собой коляску.
– Мне и в голову не пришло взглянуть на Библию. Замечательная мысль!
– Ну, если таковая имеется и если она больших размеров, ты отыщешь ее без труда. Я помогу, когда вернемся в дом. Но, Джосс… – он с серьезным выражением лица обнял ее за плечи. – Я очень сомневаюсь, что ты произошла от дьявола!
– Довольно интересная мысль, не так ли? – Она стояла перед алтарем и смотрела на витражи. – Подозреваю, что, будь это так, здесь уже пахло бы серой и над моей головой кружились бы кричащие демоны.
Кэтрин…
Звук был не громче шепота ветра. Они его не расслышали.
Дэвид сел на скамейку в одном из рядов.
– Джосс, а как насчет книги? Я передал твой рассказ «Сын меча» своему другу Роберту Кэсси в издательстве «Хиббердс». Мне самому он очень понравился. Эти тайны и интриги, перенесенные в прошлое. Мне кажется, у тебя здорово получилось, жаль только, что рассказ такой короткий. Я тогда подумал, что из него мог бы получиться хороший роман, я и сейчас так считаю. – Он взглянул на нее из-под ресниц. – Боб со мной согласен. Не знаю, понравится ли тебе эта идея, но, если бы ты сумела развернуть рассказ в роман, он с интересом выслушал бы твои соображения на этот счет. Может быть, ты обрисуешь характеры или напишешь пару глав?
Он выбрался из машины, разминая затекшие ноги, потянулся, затем снова нырнул в машину, чтобы извлечь оттуда саквояж, коробку с деликатесами от Хэрродса и свой кейс.
– Смотри сюда, – сказал он, когда они час спустя сидели на кухне. Он показал на страничку с записями. – Церковь была построена в тысяча двести сорок девятом году. Я не уверен, но думаю, что фундамент дома был заложен в тот же период. Разумеется, я не специалист, но та великолепная комната с галереей тянет на пятнадцатый век, если не раньше. Почему ты до сих пор не познакомилась с этим парнем, местным историком?
– Времени не было. – Джосс сняла с Тома фартучек и вытерла им его мордашку, за чем Дэвид наблюдал с ужасом и отвращением. – Подожди, пока я уложу этого молодого человека, тогда и поговорим. Люк, поставь кофе вариться. – Она вытащила ребенка из его стула и посадила себе на бедро. – Передать не могу, как я рада тебя видеть, Дэвид. – Проходя мимо, она легонько коснулась его плеча. – Я должна знать все об этом доме.
Она вышла, а Дэвид нахмурился.
– Должна знать – довольно сильно сказано.
– Ей странно здесь живется, – пояснил Люк, наполняя чайник водой и ставя его на плиту. – Подумай сам, целые поколения предков, а она почти ничего не знает даже о собственной матери. – Он сел, наклонился вперед и отрезал себе щедрый кусок сыра. – Ей в последнее время часто снятся кошмары. Одна бестактная старушенция, которая живет неподалеку, рассказала ей, что оба ее брата погибли в результате несчастных случаев. Теперь Джосс преследует эта мысль.
Дэвид поднял брови.
– Ничего удивительного. – Он поежился. – Ужасно. Ну, более отдаленное прошлое, похоже, пожизнерадостнее. Младшая ветвь семейства Де Веров жила здесь пару сотен лет. Одному из них отрубили голову в Тауэре.
Люк засмеялся и потянулся к вину.
– Это ты называешь пожизнерадостнее?
– Я ведь историк. Меня все это приводит в трепет. – Дэвид удовлетворенно хмыкнул. – История, как движущаяся лестница. Люди встают на нижнюю ступеньку и медленно поднимаются наверх. Достигнув верха, они опускаются. Иногда что-то идет наперекосяк, тогда они падают, или нога застревает. Они смотрят вперед, на высоты, или назад – вниз. – Он улыбнулся, довольный своим сравнением. – В конечном же итоге – никакой разницы. Человек исчезает, не оставляя следа, но уже другая очередь тянется за ним, точно так же поднимаясь и падая.
– Философия со дна бутылки.
Появилась Джосс, и Люк наполнил ее бокал. Она причесала волосы и убрала следы грязных пальцев Тома со своих щек.
– Этому дому сотни лет, моя радость. Ты должна им гордиться.
– Я и горжусь. – Включив детскую сигнализацию, Джосс со вздохом уселась за стол. – Я потом свожу тебя в церковь, Дэвид. Она очень красивая. Ее сейчас украшают к Рождеству. – Она улыбнулась. – Джанет сказала, что в этом году они меня от этих забот освободят, потому что мы только что переехали.
– Только представь себе! – Люк изумленно покачал головой. – Джосс, ты помнишь старый анекдот про цветочниц? Еще несколько недель, и ты будешь главной церковной патронессой.
Дэвид внимательно изучал лицо Джосс. Она сильно похудела со времени их последней встречи. Под глазами – темные круги, и, хотя она много смеялась, Дэвид чувствовал напряжение, которое его беспокоило. Только через два часа ему удалось поговорить с ней наедине. Она положила Тома в коляску, и они покатили ее по дорожке к калитке, ведущей на кладбище.
– Вот могила моего отца. – Она показала на надгробие.
– Бедняжка Джосс. – Дэвид поглубже засунул руки в карманы, спасаясь от холода. – Ты, наверное, расстроилась, когда узнала, что ни его, ни твоей матери нет в живых.
– Слабо сказано. – Она провезла коляску еще несколько шагов и остановилась, потому что мальчик показывал ручонкой на дрозда, опустившегося на надгробие в нескольких шагах от них. – Ты узнал что-нибудь про название?
– Белхеддон. – Он пожевал губу. – Название очень старое. Разумеется, писалось во все времена по-разному, как обычно бывает со старыми английскими названиями, но почти всегда одинаково в кадастровой книге. Это примерно тысяча восемьдесят седьмой год. Как глубоко ты хочешь забраться? – Он усмехнулся, изо рта вылетело белое облачко пара, заставившее Тома рассмеяться.
– Ты говорил о кельтах. Бронзовый век? Железный век?
– Это только догадки, Джосс, и боюсь, тут я недалеко ушел. Возможно, оно произошло от слова belwe, что означает «под». Хеддон, скорее всего, значит земляной холм. Кто знает, может, здесь когда-то паслись стада. Но не следует забывать об археологии. Вокруг много знаменитых раскопок, я даже в одной книге прочел, что некоторые велись в непосредственной близости от дома. Но кто может точно сказать, если речь идет о названии? Я не обнаружил пока никаких связей с римлянами.
– Почему здесь может жить дьявол, Дэвид?
Она стояла к нему спиной, наблюдая за дроздом.
Дэвид нахмурился. Тон у нее был какой-то странный, вымученный.
– Я в этом сильно сомневаюсь.
Она повернулась, и он встретился с ней глазами.
– Чего ты боишься, Джосс?
Она пожала плечами и занялась Томом. Мальчик захныкал.
– Не знаю. Я ведь вообще-то вполне трезвомыслящий человек. И я в восторге от дома. И все же что-то здесь не совсем так.
– Но не дьявол же виноват. – Он произнес это строгим учительским тоном.
– Нет, конечно, нет. – Теперь, утешая ребенка, она говорила более уверенно.
– Джосс, если бы дьявол решил проживать где-нибудь на земле, то я очень сомневаюсь, чтобы он выбрал Белхеддон даже в качестве своей загородной резиденции. – Дэвид улыбнулся, от уголков глаз разбежались морщинки. – Прежде всего, здесь чересчур холодно.
Она засмеялась.
– А я держу тебя на улице. Давай зайдем в церковь.
Железная задвижка показалась ей ледяной даже сквозь перчатки. С трудом открыв дверь, она втащила коляску и покатила ее по проходу.
– Прелестная старая церковь, – заметил Дэвид, оглядываясь.
Джосс кивнула.
– Я даже ходила на одну или две службы. Мне всегда нравилось церковное пение. – Она прошла к дальней стене. – Смотри, здесь несколько мемориальных табличек в память о тех, кто жил в Холле. Но все с разными фамилиями. Как будто там обитала дюжина семей. Странно это. Не знаю, кто из них мои родственники и есть ли они здесь вообще. – Она стояла, уставившись на старое надгробие недалеко от кафедры. – Смотри сам. Сара, любимая жена Уильяма Персивала, Белхеддон-Холл, умерла 4 декабря 1884 года. Потом, много позднее, была Лидия Мэннерс, моя бабушка, а фамилия моих родителей Данкан. Все разные.
– А ты нашла семейную Библию? – Он прошел немного вперед. – А, вот и двое Де Веров, тысяча четыреста пятьдесят три и пятьдесят шесть, оба жили в Белхеддон-Холле. Может быть, они тоже были твоими предками?
Джосс тянула за собой коляску.
– Мне и в голову не пришло взглянуть на Библию. Замечательная мысль!
– Ну, если таковая имеется и если она больших размеров, ты отыщешь ее без труда. Я помогу, когда вернемся в дом. Но, Джосс… – он с серьезным выражением лица обнял ее за плечи. – Я очень сомневаюсь, что ты произошла от дьявола!
– Довольно интересная мысль, не так ли? – Она стояла перед алтарем и смотрела на витражи. – Подозреваю, что, будь это так, здесь уже пахло бы серой и над моей головой кружились бы кричащие демоны.
Кэтрин…
Звук был не громче шепота ветра. Они его не расслышали.
Дэвид сел на скамейку в одном из рядов.
– Джосс, а как насчет книги? Я передал твой рассказ «Сын меча» своему другу Роберту Кэсси в издательстве «Хиббердс». Мне самому он очень понравился. Эти тайны и интриги, перенесенные в прошлое. Мне кажется, у тебя здорово получилось, жаль только, что рассказ такой короткий. Я тогда подумал, что из него мог бы получиться хороший роман, я и сейчас так считаю. – Он взглянул на нее из-под ресниц. – Боб со мной согласен. Не знаю, понравится ли тебе эта идея, но, если бы ты сумела развернуть рассказ в роман, он с интересом выслушал бы твои соображения на этот счет. Может быть, ты обрисуешь характеры или напишешь пару глав?