Евтушенко Алексей Анатольевич. Отряд-3. Контрольное измерение

   – Погоди… Тут наша Аня утверждает, что за нами следят.
   – Кто? Мы никого не видим. Ни мы, ни приборы.
   – Аня говорит, что это, скорее всего, Охотники. Вроде бы, их двое. Она их тоже не видит. Чувствует. Ты же знаешь, как Аня может чувствовать.
   – Понял. Раз Аня чувствует, значит, точно – следят. Что будем делать?
   – С Охотниками мы пока ещё не сталкивались. А надо бы, считаю, составить себе о них мнение. И не по рассказам.
   – То есть, предлагаешь познакомиться?
   – Я бы рискнул.
   – Я бы тоже. Как будем действовать?
   – Товарищи и господа командиры, – сказала Аня. – Позвольте мне попробовать. Во-первых, я женщина, а значит, ко мне инстинктивно и доверия больше. Во-вторых, если я их чувствую, то и они меня, думаю, чувствовать должны. То есть им и без слов станет ясно, что я иду к ним с мирными намерениями. Тем более что пойду я без оружия. А вы для собственного и моего спокойствия прикроете меня отсюда парализаторами. По-моему, замечательный план. Разрешите?
   – Одну не пущу, – тихо и твёрдо сказал Малышев. – Разрешите и мне с Аней, товарищ лейтенант? Если они, действительно, Охотники, то мы поймём друг друга. Я всё-таки тоже не в городе вырос. А если нет, то тем более ей может понадобиться помощь.
   – Михаил прав, – сказал Дитц. – Посылая одну женщину, мы как бы расписываемся в собственной трусости и неспособности вести мужской разговор. Вроде как прячемся за ее спиной, понимаешь? А Миша достаточно внушителен, чтобы вызвать именно мужское уважение. Иван, – обратился он к Соболю. – Чем обычно вооружены Охотники?
   – Луками, – ответил тот. – Чем же ещё? Луки, ножи, иногда дротики. Вообще-то, если это Охотники, то можно сильно не опасаться. Они сами никогда первыми не нападают. Я думаю, что стоит попробовать. Если они не захотят идти на контакт, то просто уйдут, исчезнут. Всегда так было.
   – Я извиняюсь, – подал голос Майер. – А зачем вообще рисковать? Давайте шарахнем в ту сторону из парализаторов – и всё. Подберём тех, кто упадёт, приведем в чувство и спросим, что нам надо. Потом отпустим на все четыре стороны. А?
   – И навсегда потеряем к себе доверие Охотников, – добавил Соболь. – Они хоть и миролюбивы, но подобных штук не забывают и не прощают. Лично я бы не стал так делать. Лучше тогда уж вообще не высовываться и следовать своей дорогой.
   – Ясно, – Велга развернулся вместе с креслом лицом к остальным. – Предложение Руди отклоняется. Всё-таки, мы рискнём. Тем более что Анино феноменальное чутьё нас никогда не подводило. Давайте, ребята. Только предельно осторожно, медленно и дружелюбно. Мы вас прикрываем.

Глава четырнадцатая

   Со стороны это, наверное, выглядело весьма чудно. На боку оплывшего, поросшего травой и мелким кустарником бугра, неожиданно появился геометрически правильных очертаний тёмный овальный проём, и оттуда, держась за руки, вышли двое. Мужчина и женщина. Оба в неуловимо меняющих цвет и фактуру комбинезонах, простоволосые и безоружные. Они сделали с десяток шагов по направлению к густому ельнику и остановились.
   – Что? – спросил Михаил.
   Без оружия он чувствовал себя очень неуютно и всё время удерживался от того, чтобы прикрыть собой Аню.
   – Ничего, – ответила Аня. – Всё пока нормально. Постоим. Пусть они на нас посмотрят.
   – Может, надо сказать, что мы идём с миром и безоружны?
   – Зачем? Они и так видят. Просто им нужно время. Стой спокойно, я скажу, когда можно идти дальше.
   – Или возвращаться, – усмехнулся Михаил.
   – И такое может быть. Я чувствую их сомнение. Ладно, помолчи и дай мне сосредоточиться. Попробую послать им пару мыслеобразов посимпатичнее.
   Гигант Малышев умолк и постарался тоже настроиться на ту психическую волну, которую ловила сейчас Аня. В своё время дед учил его слушать и понимать тайгу – шепот трав и деревьев, перекличку птиц и голоса зверей. Михаил не мог сказать, что научился у деда всему, что тот знал и умел, но кое-какие основы дедова искусства ему перенять удалось, и теперь он постарался отрешиться от лишних мыслей, избавиться от опасений и тревоги и сосредоточиться только на окружающем его пространстве леса.
   Ветер.
   Листья.
   Трепет света и тени.
   Кто-то мелкий и неопасный прошуршал сбоку в траве на самой границе слуха.
   Ёж…
   Так. А вот и оно.
   Едва уловимое ощущение сторожкого интереса, идущее из тёмного ельника, что начинается в пятнадцати шагах от того места, где стоят они с Аней. Такое чувство, что тебя обшаривает с ног до головы невидимый луч фонарика…. Точнее, два луча от, соответственно, двух фонариков. Интересно, как это воспринимает Анечка? Её способности помощнее моих будут в несколько раз… Всё, отвлёкся, потерял волну. Разведчик называется, мать твою наперекосяк! Внимание удержать не можешь! Не стыдно? Нет. То есть стыдно, но не очень. Всё-таки я её люблю – эту большеглазую колдунью из не самого лучшего будущего не самой лучшей Земли. И она меня, надеюсь, тоже. Вот закончится всё это – поженимся. Поселимся где-нибудь… Вот, чёрт, а где же нам селиться-то, хотел бы я знать? Здесь? Упаси бог в таких условиях семью заводить. Дела тут хуже всякого средневековья… Хотя, если разобраться, у нас, скажем, в деревне, лучше было, что ли? Медвежий угол да бедность пополам с нищетой. Тайгой лишь и жили. Тайгой да рекой. Ну и огородом, само собой. Корова, опять же, пчёлы…. В общем-то, не так уж и плохо, ежели разобраться. С голоду не пухли. Это я уже за все эти наши приключения насмотрелся, как люди живут, вот и сравниваю. Эх, всё одно не понятно, как дальше сложится. В одном только сомневаться не приходится – без неё я не смогу уже. А с ней везде жизнь ласковой покажется. Так что выше нос, рядовой Малышев, – всё перемелется. А как перемелется, то мука будет. А мука будет – хлеб испечём. Ну, а с хлебом вообще ничего не страшно.
   – Ну вот, – Аня открыла глаза, повернула к нему свежее юное лицо и улыбнулась. – Можно идти дальше. Они нас ждут. Сначала тебя немного побаивались – уж очень ты всё-таки большой, Мишенька. Но потом ты их почувствовал, – а ты ведь почувствовал, да? – и они поняли, что ты на самом деле совсем не страшный. Опасный – да. Но не страшный.
   – А тебя они, значит, совсем не боялись? – полушутливо осведомился Малышев.
   – Меня, дорогой, они боялись ещё больше, – серьёзно ответила Аня. – Но я их убедила, что это глупо.
   Охотников, действительно, оказалось двое. Они сидели на корточках посреди крохотной поляны в глубине ельника и легко поднялись на ноги при появлении Ани и Михаила. Парень и девушка.
   Брат и сестра, наверное, подумал Малышев, глядя на их похожие лица. Надо же, прямо, как на картинке в книжке про доисторических людей. Одежда явно ручной работы из выделанной оленьей кожи. Сапоги на ногах тоже… не фабричного производства. Луки, колчаны со стрелами, ножи у пояса…
   – Здравствуйте, – сказала Аня. – Меня зовут Аня. А это мой спутник и друг Михаил. Мы поняли, что вы за нами наблюдаете и пришли познакомиться.
   Охотники молча переглянулись, и Михаилу показалось, что они беззвучно что-то сказали друг другу.
   – Вадим, – помедлив, представился парень. – Вы можете звать меня так.
   – А меня – Людмилой, – сказала девушка.
   – Может быть, присядем? – предложила Аня. – Стоя неудобно разговаривать.
   – Хорошо, – Вадим, не выпуская из рук копья, присел на корточки, и Людмила тут же последовала его примеру.
   Михаил тоже сел на корточки, чтобы в любую секунду можно было оказаться на ногах, Аня же уселась прямо в траву, скрестив ноги по-турецки.
   – Кто вы? – спросил Вадим. – Вы не похожи на тех, кто называет себя Людьми. На Рабов и Охотников вы не похожи также. Мы не понимаем и поэтому беспокоимся.
   – Не беспокойтесь, – сказала Аня. – Мы не представляем для вас опасности.
   – Смотря, что называть словом опасность, – усмехнулась, глядя в глаза Михаилу Людмила, и грациозным жестом поправила волосы.
   Малышев неожиданно понял, что вот-вот покраснеет и нахмурился. Однако, подумал он, этого нам только не хватало. Надо было Валерку с собой взять…. Чёрт, вечно с бабами этими не знаешь иногда, как себя и вести.
   – Я имею в виду физическую опасность, – уточнила Аня.
   – Мы беспокоимся не из-за этого, – пожал плечами Вадим. – Вряд ли десяток человек, пусть даже вооружённых, подобно вам, могут представлять для нас опасность. Мы беспокоимся из-за того, что не знаем, зачем и откуда вы явились и кто вы вообще. Нас с Людмилой как раз и послали это выяснить.
   – Кто, если не секрет? – Михаил решил, что пришло время и ему подать голос – не отдавать же весь серьезный разговор на усмотрение, пусть любимой и мудрой, но всё-таки женщине.
   – Не секрет. Совет Лучших. Мы, Охотники, как всем известно, не сбиваемся в племена, подобно Людям. Но Совет у нас есть. Собирается он редко, но всегда по делу. Ваше появление сочли достойным внимания Совета, – Вадим чуть улыбнулся. – Кстати, мы с моей сестрой Людмилой являемся полноправными членами Совета Лучших. Разговаривая с нами, вы как бы говорите со всем Советом.
   – Как это? – не понял Михаил. – Уж не хотите ли вы сказать, что члены этого вашего Совета Лучших сейчас нас слышат?
   – Не в прямом смысле этого слова. Но слышат. То есть, они понимают, о чем идёт речь. Это трудно объяснить, так что, примите как данность.
   – Замечательно, – сказала Аня. – Тогда, может быть, вы согласитесь нанести нам визит? Здесь совсем рядом. И мы, повторяю, гарантируем вам полнейшую безопасность и свободу. Видите ли, наши непосредственные командиры тоже слышат, о чем мы с вами говорим. Но у нас иная система подчинения, и ни я, ни Михаил не вправе принимать решения от имени всех нас. Просто мы лучше других умеем слушать лес, и поэтому были посланы на встречу с вами.
   – Что ж, – легко согласился Вадим и поднялся на ноги. – Это разумно. Мы согласны. Только сначала я предлагаю отвести ваши странные машины подальше в Лес. Вы уничтожили Патруль и вполне вероятно, что вертолёты вернутся с мощной поддержкой и тогда лучше находиться подальше от этого места. А то и ваш суперкамуфляж может не помочь.
   – Супер… что? – спросил Михаил.
   – Супепрмаскировка, – пояснила Аня. – В твоё время слово «камуфляж» ещё не применялось.
   Вадим чуть приподнял брови, но удержался от вопроса.
   – «Маша», «Ганс», – предупредила Аня по рации, – Мы возвращаемся. С гостями.
 
   Они остановились на небольшой круглой поляне, и Велга, открыв люк, первым выбрался наружу. Со всех сторон вездеходы окружал, на первый взгляд совершенно непроходимый, вековой лес.
   Как странно, подумал Велга, действительно, не понятно каким образом мы сюда проехали. Деревья, вон, чуть ли не вплотную стоят. Стеной просто. Что за незадача… Но ведь проехали же! А вообще-то, место удобное, скрытное. Если вертолёты вернутся с подкреплением, то, пожалуй, отсидеться здесь можно. В тенёчке, так сказать…
   Он уловил краем глаза лёгкую усмешку Охотника по имени Влад и повернулся к нему.
   – Не пойму, – Александр искренне надеялся, что его улыбка излучает сплошное добродушие. – Как мы сюда попали? Ведь был же проход. А теперь я его не вижу.
   – Все просто. Деревья расступились и нас пропустили.
   – Ага… Расступились, значит… Да уж, куда проще…
   Отряд и Охотники расположились прямо на траве.
   Велга коротко сообщил о том, что они прибыли из другого мира и крайне озабочены нынешним положением остатков человечества.
   – Мы – его часть, – закончил он. – Здесь наш дом и, честно, сказать, его состояние нас совсем не радует.
   – Хм… вы прибыли, как вы сами говорите, из другого мира и в то же время утверждаете, что ваш дом здесь. Разве так бывает?
   – Вы даже представить себе не можете, что на самом деле бывает, – вздохнул Александр. – Большинство из нас родились ещё в двадцатых годах прошлого века. Четверо: я, лейтенант Красной Армии Александр Велга, сержант Сергей Вешняк, рядовые Валерий Стихарь и Михаил Малышев – здесь, в России, в Советском Союзе. Ещё четверо: обер-лейтенант Хельмут Дитц, ефрейтор Карл Хейниц и рядовые Курт Шнайдер и Рудольф Майер – в Германии. Анна Громова – русская, но родилась она гораздо позже и вообще не здесь. Вот Иван только полностью, так сказать, здешний.
   – Ивана мы знаем. Он из племени Людей Леонида Макаровича. Скажите, а на чём вы сюда прибыли? Где ваше средство доставки? Ну, там, космический корабль или машина времени…
   – У нас нет ни того, ни другого. Нас перебросили сюда другим способом.
   – Перебросили? Кто?
   – Во вселенной, поверьте, есть очень могущественные силы, которые совершенно не заинтересованы в гибели земного человечества. Они вообще не заинтересованы в гибели любой цивилизации разумных, где бы она ни была.
   – Вот как! И где же были эти самые могущественные силы, когда человечество гибло миллиардами?
   – Не всё так просто. Существует принцип минимального вмешательства. А иногда вмешиваться и вовсе нельзя. Но, как видите, мы всё-таки здесь появились.
   – Вы хотите сказать, что вы и есть те самые могущественные силы?
   – Нет. Мы, скажем так, их представители.
   – Тогда уж можно ещё проще – слуги.
   – Ах, ты… – не выдержал Стихарь.
   – Спокойно, Валера! – осадил ростовчанина Велга и, обращаясь, к Охотнику, сказал:
   – Вы не очень-то вежливы, юноша. Честно говоря, у меня возникают сомнения по поводу того, что нас слышит этот ваш…. Совет Лучших. А если слышит, и вы, как утверждаете, говорите от его имени, то у меня, опять же, возникают серьёзнейшие сомнения в его мудрости и даже элементарной сообразительности. Не стоит без повода ссориться с тем, кого плохо знаешь. Можно больно обжечься.
   Вадим прикрыл глаза и некоторое время, словно к чему-то прислушивался. Затем по его лицу разлился пунцовый румянец, и он виновато и умоляюще посмотрел на, доселе помалкивающую, Людмилу.
   – Мой брат погорячился, – сказала девушка – Охотница. – Он говорил от себя и, не подумав. Совет через меня просит у вас прощения.
   Велга молча посмотрел на Вадима. Охотник отвёл взгляд и пробормотал:
   – Прошу меня извинить. Дальше с вами будет вести беседу моя сестра.
   – Извинения принимаются, – кивнул Александр. – Я продолжаю. Мы не слуги. Мы действуем по собственной воле. Хотя, признаю, и по инициативе тех самых сил, о которых мы вам говорили.
   – То, что вы рассказываете, похоже на сказку. – Людмила легко приняла эстафету в разговоре у брата. – Но мы вам верим. Нет, даже не так… Нам известны способы отличить правду от лжи. И мы знаем, что вы говорите правду, – она помолчала. – Значит, вы явились сюда с целью навести порядок?
   – Насчёт порядка – это, я думаю, чересчур сильно сказано. Для начала мы хотим разобраться в том, что происходит. У Людей мы уже были. Теперь, вот, говорим с вами. После вас мы хотим проникнуть в Москву и пообщаться с теми, кого вы называете Рабами.
   – Хорошо. А потом? Что вы будете делать потом? Попробуете уничтожить машины? Или, может быть, Лес? Или и то, и другое? Поймите, прошлое вернуть невозможно. Катастрофа случилась не просто так. У неё были очень серьёзные причины. И причины эти, увы, не изжиты до сих пор.
   – Мы не знаем, пока, что мы будем делать потом, – пожал плечами Велга. – Решение можно принимать только на основе более-менее полных и достоверных разведданных. Их же у нас пока явно недостаточно.
   – Что ж, мы постараемся их восполнить. Во-первых, желательно, чтобы вы для себя уяснили раз и навсегда следующее: силой бороться с машинами или Лесом невозможно…
   Рассказ Людмилы был похож на то, что они уже слышали от Леонида Макаровича, но, всё же, кое в чём существенно отличался.
   Охотники, действительно, обладали многими способностями, недоступными обычным людям. Они не просто лучше слышали, видели или осязали, – они лучше чувствовали Лес, друг друга и даже те же машины, обладающие нынче такой страшной властью. Многие из Охотников обладали зачатками телепатии, ясновидения, кожным зрением и иными талантами, наличие которых у человека ранее, до Великого Исхода, официальной наукой не признавалось, а на неофициальном и бытовом уровне считалось чаще всего ловким фокусом или шарлатанством и только в редчайших случаях – необъяснимым чудом, которое достойно изумления, но от которого, на всякий случай, неплохо бы держаться подальше. Та же Аня, по словам Людмилы, вполне могла бы стать одной из Охотниц и даже, судя по всему, наверняка попала бы в Совет Лучших. Потому что в Совет Лучших Охотников не избирали и не назначали. Туда действительно попадали те, кто был лучше. Лучше объективно.
   Великий Исход, по мнению Охотников, случился потому, что человечество элементарно зарвалось. Причём зарвалось во всех отношениях. В безумной потребительской гонке оно не заметило, как перешло черту, за которой сама планета и все живое на ней превратились для него, человечества, в беспощадного и яростного врага, готового любыми методами защищать свою жизнь.
   – Мы загнали Землю в угол, – говорила, прикрыв глаза Людмила. – У неё просто не осталось иного выхода. Она должна была или защищаться или погибнуть. В сущности, нам ещё повезло. Потому что избери планета иной путь – путь невмешательства, мы погибли бы вместе с ней. И тогда ни у кого уже не осталось бы никакого будущего. Нас, Охотников, не много. Наверное, при иных обстоятельствах, мы могли бы сказать, что, наконец-то, человечество в нашем лице сумело выстроить истинные и гармоничные отношения с природой и разрешило все противоречия. Но это не так. Или не совсем так. Во-первых, мудрейшие из нас понимают, что полной гармонии с природой можно достичь, лишь окончательно с ней слившись. А это, по большому счёту, означает отказ от разума, как от важнейшей составляющей существа под названием человек. Это противоречие, вероятно, можно разрешить, но для этого нужны усилия всего человечества, а оно разобщено. Люди не понимают Охотников, Охотники с сожалением смотрят на Людей, а Рабы не принимают ни тех, ни других. Возможно, нам и удалось бы как-то договориться, но этому мешают уже даже не внутренние разногласия, а внешние обстоятельства. Мы уже говорили, что природа нанесла человечеству ответный удар. Но она не просто ответила. Потому что для того, чтобы ответить так, как ответила она, нужно было измениться. Стать разумней в нашем, человеческом понимании этого слова. И она стала разумней. Нет, звери, птицы, рыбы, насекомые, растения и деревья качественно не изменились. Изменилась сила, которая ими управляет. Появился мощный центр, который держит под контролем все процессы, происходящие в животном и растительном царстве. Этот центр имеет все признаки настоящего разума. Мы не знаем, как он выглядит, и не можем установить с ним прямой контакт. Потому что он не хочет идти на контакт. Мы только знаем, что он находится на дне Тихого океана, неподалёку от островов Тонга.
   – Острова Тонга? – переспросил Дитц. – Первый раз слышу. Впрочем, я не моряк. Где это?
   – На Южном тропике, двадцатый градус южной широты и где-то сто семидесятый градус западной долготы. Все это приблизительно, разумеется. На тысячу миль к северу от Новой Зеландии, если уж совсем грубо.
   – Теперь понятно, – кивнул Хельмут. – Новая Зеландия. Хоть какой-то ориентир….
   – Но это ещё не всё, – продолжила Людмила. – Существует ещё одна разумная сила, которая противостоит человеку и мешает нам объединиться. Это машины. Там наверняка тоже есть что-то вроде центра, но где он находится, мы не знаем. Возможно, это известно кому-то из Рабов. Из тех, что этот самый центр обслуживают. Смешно. Были написаны тысячи романов и сняты сотни фильмов о бунте машин. Как раз о том, что любое количество переходит со временем в качество, что искусственный интеллект не обязательно создавать специально. Он вполне может возникнуть сам по себе, когда сеть компьютеров станет достаточно большой и между узлами-машинами этой сети появится определённое количество связей. Тысячу раз человечество предупреждало само себя, что этот, самозародившийся искусственный интеллект, скорее всего не станет испытывать к нему, человечеству, сыновних чувств. Хотя бы потому, что он вообще вряд ли будет испытывать хоть какие-то чувства, сравнимые с человеческими. Предупреждало и всё же не вняло предупреждениям. Если сказать коротко, то человечество в последние годы до Великого Исхода напоминало безнадёжно больного алкоголика или наркомана, которые знают, что каждый глоток или укол приближают их к неминуемой смерти, но не в силах отказаться ни от глотка, ни от укола. Сейчас машины не могут полностью исключить из своего существования человека, как такового. Без Рабов они пока не в состоянии полностью воспроизводить себя и ухаживать за собой. Но, насколько мы знаем, работа в этом направлении идёт высоким темпами и, вполне вероятно, наступит момент, когда машинам уже не понадобятся Рабы. А если не понадобятся Рабы, то не понадобятся и Люди, которые являются потенциальным резервом для воспроизводства Рабов. Ну, а там и до Охотников рукой подать….Впрочем, это все только лишь наши домыслы. На самом деле никто не знает ни истинных целей, ни задач машинного разума. Такова ситуация. На Земле в данный момент, повторим, лишь две по-настоящему что-то решающие разумные силы. Это сила живой природы и сила машин. Человечество, а, вернее, то, что от него осталось, не решает, практически, ничего.

Глава пятнадцатая

   Людмила прерывисто вздохнула и умолкла. Видно было, что эта речь и ментальная связь, которую она, судя по её словам, поддерживала с Советом Лучших на протяжении всего времени, изрядно утомили молодую Охотницу. Вадим тоже выглядел уставшим – взгляд потерял задорный блеск, широкие плечи опустились, голова поникла.
   – Э, что случилось? – спросил Валерка Стихарь. – Медицинская помощь не требуется?
   – Ничего страшного, – девушка-Охотница сделала успокаивающий жест. – Просто много сил ушло. Сейчас… восполним.
   Она с явным трудом поднялась на ноги и взяла за руку брата. Вадим, пошатываясь, поднялся вслед за ней, и они, не размыкая рук, шагнули к ближайшему дереву. Это был не очень широкий, – в обхват с четвертью – но высокий и на вид какой-то молодцеватый, что ли, дуб с раскидистой густой кроной, напоминающей художественно растрёпанную шевелюру слегка подгулявшего поэта. Сестра и брат обхватили ствол дерева с двух сторон так, что их руки переплелись, и замерли, прикрыв глаза.
   – Ну прямо детки рядом с папочкой, – склонив голову на бок, негромко прокомментировал это зрелище Майер. – Милая картинка.
   – Молчи уж, если не понимаешь, – сказала Аня. – Они берут от дуба энергию. Неужели не ясно? Это гораздо быстрее, чем просто отдохнуть.
   – Энергию? У дерева? – недоверчиво ухмыльнулся пулемётчик. – Рассказывайте сказки!
   – Очень просто, Руди, – подтвердил Малышев. – Разные деревья по-разному действуют на человека. Вот сосна и дуб, например, или та же берёза силы прибавляют. А осина, скажем, или тополь – отнимают.
   – Вот так прямо берут и отнимают? – прищурился Шнайдер, решив поддержать товарища. – Что-то я не замечал, чтобы мне деревья силы давали или, там, забирали. Силы прибавляет добрая еда, крепкий сон и хороший глоток шнапса. А отнимает их тяжкая работа и хреновое настроение. Вот и всё.
   – Это ты так говоришь, потому что леса не знаешь, – сказал Малышев. – А те, кто в тайге живёт…
   – Погоди, Миша, – остановила его Аня. – Лучше показать на деле. Так, где у нас тополь… ага, вон он. Ну, кто хочет попробовать? Руди, Курт? Не бойтесь, ничего страшного с вами не случится. Просто так вы сразу поймёте, в чём дело.
   – Да я и не боюсь вовсе, – шагнул к Ане рыжеволосый Шнайдер. – Ну, давай, показывай. Что делать нужно?
   – Ничего особенного. Идём к тополю… Так. Теперь бери меня за руку, а другой рукой обопрись на ствол. Хорошо. Сейчас закрой глаза, расслабься и постарайся ни о чём не думать. Просто молча стой.
   Аня и Курт замерли у тополя в десяти шагах от Вадима и Людмилы, образовав вторую неподвижную группу.
   – Дурдом, – смешливо шепнул на ухо Вешняку Стихарь. – Со стороны посмотреть – чистая психушка. Стоят две парочки у деревьев и… Оп-ля… Лови!
   На глазах у товарищей Курт вздрогнул, покачнулся и стал медленно заваливаться на бок в сторону Ани.
   – Тихо-тихо… – Аня поддержала разведчика обеими руками. – Что такое? Силы потерял?
   – … Доннерветтер… – заплетающимся языком пробормотал Шнайдер и провёл рукой по глазам. – Что ты со мной сделала?
   – Ничего-ничего, сейчас пройдёт, вон сосна рядышком, пойдём-ка, подержимся за сосенку, сил наберёмся…
   Она подвела пошатывающегося Курта к сосне, прислонила его к золотистому стволу и взяла за руку.
   – Так. Всё то же самое, но теперь в обратную сторону. И будешь, как огурчик. Закрой глаза, расслабься… Начали.
   Через две минуты эксперимент был закончен.
   – Ну, что скажешь? – не выдержал Майер, глядя на слегка обалдевшего, но вполне дееспособного Курта Шнайдера. – На что это похоже?
   – Как бы тебе объяснить… – озадаченно почесал в рыжем затылке Курт. – Если б я был дирижаблем, то сказал бы, что сначала из меня газ выпустили, а потом снова накачали. Такое впечатление, что я сейчас взлечу, – и он для наглядности дурашливо подпрыгнул на месте.
   Людмила и Вадим к этому времени тоже закончили подзарядку от дуба и теперь с одобрительным интересом наблюдали за происходящим.
   – Да, – сказала Людмила, обращаясь к Ане. – Лишний раз убеждаюсь, что ты из наших, из Охотников. Да и ты, таёжник, – она кивнула Михаилу, – стоишь кое-чего. Подучить маленько – цены не будет…