Страница:
Однако среди некоторых высших военных руководителей Англии я встретил значительную и, к моему удивлению, неожиданную оппозицию этому плану.
Взаимоотношения, которых придерживался американский комитет начальников штабов со своими командующими на фронтах, существенно отличались от тех взаимоотношений, какие поддерживались между аналогичными инстанциями в системе английских вооруженных сил. Американская доктрина всегда сводилась к тому, чтобы поставить командующему на ТВД задачу, дать ему соответствующие силы и средства и затем как можно меньше вмешиваться в осуществление его планов. При этом исходили из того, что командующему на месте лучше знать обстановку, чем тем, кто находится за многие тысячи миль от района боевых действий, и что если результаты, достигнутые командующим на месте, окажутся неудовлетворительными, то правильнее будет не советовать ему, не наставлять и не ставить его в затруднительное положение, а заменить его другим человеком.
Английский комитет начальников штабов в Лондоне, наоборот, на протяжении всей войны поддерживал ежедневные контакты со своими командующими на фронтах и требовал постоянной и детальной информации о наличных силах, планах и обстановке. Этот порядок, возможно, был обоснован разумными соображениями, о которых я ничего не знал, но он каждый раз шокировал меня, воспитанного в духе американских военных традиций, когда я узнавал, что английский комитет начальников штабов регулярно требует от своих командующих на фронте представить информацию относительно тактических планов. Например, от английского командующего требовали ежедневно направлять в Лондон донесение с освещением таких данных, какие в нашей системе только в исключительных случаях идут выше штаба армии.
В течение всей войны я отправлял в Лондон и Вашингтон лишь краткие ежедневные доклады об общем положении на фронте с учетом разведывательных данных.
Когда в январе 1945 года я закончил разработку плана заключительных операций, мой друг фельдмаршал Брук неофициально, но очень искренне высказал серьезные возражения. Они были направлены против, по его словам, запланированного распыления наших сил. Он утверждал, что у нас никогда не будет достаточно войск, чтобы предпринять более одного мощного наступления через Рейн. Следовательно, доказывал он, чтобы обеспечить себе силы для такого наступления, мы должны, учитывая сложившуюся обстановку, перейти к обороне на всех других участках фронта.
Распыление сил - всегда одна из самых грубых ошибок в войне, однако простое понимание этого общеизвестного положения еще не гарантирует правильного применения его.
В тех условиях, какие сложились к январю, немцы располагали большим преимуществом, поскольку они оборонялись на "линии Зигфрида", включая район к северу от Саара. До тех пор, пока мы даем им возможность отсиживаться в этих мощных укреплениях, их способность оборонять большие участки относительно слабыми силами довольно существенна, и в то же время они могут сосредоточивать силы, чтобы сорвать наши наступательные операции на выбранных нами направлениях. Это означало, что значительные силы союзников приходилось бы выделять для прикрытия войск, которые могли вести наступление севернее Рура. Но в этой единственной полосе наступления мы могли материально обеспечить ударную группировку в составе не более тридцати пяти дивизий.
Если бы мы сначала в результате ряда концентрированных и мощных ударов разгромили немецкие силы к западу от Рейна, это привело бы к тому, что мы получили бы оборонительный рубеж по всему фронту, не менее мощный, чем у противника. Мы подсчитали, что, овладев западным берегом Рейна, мы могли бы бросить в наступление по сходящимся направлениям около семидесяти пяти дивизий. Позволив противнику к югу от Рура оставаться на "линии Зигфрида", мы тем самым ограничим себя единственным наступлением силами тридцати пяти дивизий.
Вторым преимуществом нашего плана было то, что позднее, при форсировании Рейна, мы встретились бы лишь с обескровленными немецкими силами. Кроме того, действенность наступления по сходящимся направлениям во много раз усиливается, когда оно сопровождается поддержкой таких мощных воздушных сил, какими мы располагали в Европе в первые месяцы 1945 года. Используя авиацию, мы могли не допустить, чтобы противник маневрировал своими силами, перебрасывая их по своему усмотрению с одного направления на другое для отражения наступления наших войск; мы могли также в любой момент сосредоточить всю нашу авиационную мощь для обеспечения дальнейшего продвижения наших колонн в любом районе по своему выбору.
Я старательно объяснил фельдмаршалу Бруку, что вовсе не распыляю усилия, а веду кампанию таким образом, чтобы, когда мы будем готовы начать заключительные операции в Германии на другой стороне Рейна, мы смогли нанести такой удар по немцам, что очень скоро последовал бы их полный крах. Овладение западным берегом Рейна на всем протяжении реки было для нас решающим преимуществом: оно позволяло бросить в наступление все основные силы союзников.
Полностью я его не убедил. Он сказал: "Я бы хотел, чтобы 12-я группа армий была развернута к северу от Рура, а английские войска находились в центре", намекая на то, что мои планы были разработаны на основании национальных интересов.
На это я ответил: "Я вовсе не стремлюсь ни американцев, ни англичан бросить в самую гущу сражения, чтобы их там убивали. Я усилил группу армий Монтгомери целой американской армией, поскольку нет иной возможности усилить участок к северу от Рура для быстрого осуществления моего плана. Я не разрабатывал ни одного плана, основываясь на учете того, кому лично или какому народу достанется слава, ибо я должен вам сказать свое мнение на этот счет: никакая слава сражения не стоит той крови, которая пролита в нем".
Фельдмаршал Брук выразил надежду, что все это само собой уладится, на что и я надеялся, но он явно сомневался в способности союзников сокрушительными ударами разгромить немецкие силы, находившиеся между нами и Рейном.
Одновременно с этим мне вновь предложили ввести должность командующего сухопутными войсками, который подчинялся бы непосредственно штабу верховного командования союзных экспедиционных сил. Как и раньше, я отклонил это предложение, убежденный, что наши планы по окончательному разгрому Германии были лучшими из всех, какие можно было разработать. Не говоря уже о моем глубоком убеждении, что предлагаемое нововведение просто бесплодная и ненужная затея, я был полон решимости не допустить никакого вмешательства в точное и быстрое осуществление разработанных нами планов.
В начале января я узнал, что президент, премьер-министр и их советники вновь собираются встретиться с генералиссимусом Сталиным, на этот раз в Ялте. Генерал Маршалл ехал в Европу отдельно от остальной американской группы, и я договорился тайно встретиться с ним в Марселе. Я прибыл туда 25 января, и мы с ним долго обсуждали обстановку, какой она нам тогда представлялась.
В Вашингтоне он слышал недовольные высказывания, со стороны английского комитета начальников штабов по поводу планов, а также предложения ввести единого начальника над всеми сухопутными силами. Я объяснил Маршаллу сложившуюся у нас обстановку и в общих чертах изложил этапы, как мы планировали нанесение поражения Германии. Он полностью согласился со мной.
В то время, однако, мы допустили один просчет в наших планах, основанный на ошибках инженерной разведки. Специалисты провели многочисленные исследования особенностей реки Рейн с учетом статистических данных за длительный период и пришли к заключению, что успешное наступление через Рейн, вероятно, невозможно осуществить раньше первых чисел мая. Об этом было с такой убедительностью доложено мне, что я мысленно согласился с необходимостью отодвинуть сроки и планировал не начинать наше крупное наступление через Рейн раньше этого времени. Но это никоим образом не отражалось на существе наших планов, которые нужно было претворить в жизнь до того, как подойдет время для форсирования реки. Позднее наши саперы существенно изменили свое мнение по этому вопросу, и мы пришли к выводу, что можно форсировать реку, навести мосты и закрепиться на противоположном берегу задолго до наступления мая.
Генералу Маршаллу разумность нашего плана показалась настолько убедительной, что он предложил, чтобы я направил своего начальника штаба генерала Смита на Мальту, где должно было состояться совещание с участием президента, премьер-министра и, соответственно, их штабов до их выезда на конференцию в Ялту. Он заметил: "Я, конечно, могу поддержать вас, просто сославшись на принцип, что такие решения находятся в вашей компетенции. Но ваш план настолько разумен, что, я думаю, для вас будет лучше направить генерала Смита на Мальту, с тем чтобы он мог там дать детальные разъяснения. Их логичность будет убедительной". Я с радостью согласился, так как хорошо знал, что, раз мы имеем там поддержку со стороны Маршалла, никто не станет вмешиваться в разработку наших планов.
Доводы фельдмаршала Брука в этом вопросе основывались только на его убеждениях. Не было никакого основания для его серьезного беспокойства, и это подтвердилось тем фактом, что спустя всего несколько недель разгром немецких армий к западу от Рейна был завершен. Брук стоял вместе со мной на берегу этой реки. Наблюдая, как форсируют ее части 9-й армии и 21-й группы армий, он обернулся ко мне и сказал: "Благодарю бога, Айк, что вы твердо держались своего плана. Вы были совершенно правы, и я очень сожалею, если мои опасения относительно распыления усилий принесли вам дополнительные заботы. Теперь немцы разбиты. Остается просто вопрос времени, когда они решатся прекратить борьбу. Слава Богу, что вы настояли на своем".
На первом этапе нашего стратегического плана - разгром вражеских сил к западу от Рейна - предусматривалось провести три крупные наступательные операции Первую планировалось предпринять силами 21-й группы армий на нашем левом фланге; вторую - группой армий Брэдли на центральном участке; третью по сходящимся направлениям силами Брэдли и Деверса с целью ликвидировать группировку противника в Саарском бассейне.
Как только 1-я и 3-я армии соединились у Уффализа 16 января 1945 года, Монтгомери вновь занялся подготовкой к первой из этих трех наступательных операций.
В январе, когда немцы отступали после своего провалившегося наступления в Арденнах, я снова обратил взор на "кольмарский мешок". Наличие этого немецкого аппендикса на важном участке нашего фронта все время раздражало меня, и я решил, что его нужно ликвидировать без промедления. Французская 1-я армия начала наступление 20 января, но в условиях скверной погоды не добилась особого успеха. Кольмарскую группировку окружали два французских корпуса, но, решив раз и навсегда избавиться от этой занозы, я выделил Деверсу дополнительные силы, с тем чтобы он мог поддержать французов своим корпусом в составе четырех дивизий. Для этой цели Деверс выделил 21-й корпус под командованием Фрэнка Милбурна в составе 3-й, 28-й и 75-й пехотных и 5-й французской бронетанковой дивизии. Позднее на участке 21-го корпуса были использованы также 12-я бронетанковая дивизия и французская 2-я бронетанковая дивизия. Американский корпус и два французских корпуса атаковали одновременно. Немецкая оборона быстро развалилась. Кольмарская группировка сдалась 3 февраля, а к 9 февраля те из немцев, которые остались в живых в этом районе, были изгнаны за Рейн. В этой операции потери противника в живой силе составили более 22 тыс. человек, большие потери он понес и в боевой технике.
В запланированных операциях против немецких сил, противостоявших нашим войскам, первое наступление должны были осуществить канадская армия из 21 -и группы армий и американская 9-я армия, временно приданная Монтгомери. Канадцы должны были наступать на юг и юго-восток через реку Маас, в то время как 9-я армия Симпсона должна была форсировать реку Рур и идти на северо-восток. Такое наступление по сходящимся направлениям должно было быстро вынудить оборонявшихся отходить к Рейну.
В этом районе находились некоторые из лучших боевых частей, какие еще оставались у противника, в том числе 1-я парашютно-десантная армия, солдаты которой были хорошо обучены ведению стойкой обороны. Дополнительную трудность на фронте армии Симпсона вызывало то обстоятельство, что рурские дамбы все еще находились в руках противника. Поэтому Брэдли приказал Ходжесу силами 1-й армии как можно быстрее овладеть этими дамбами. 4 февраля 5-й корпус 1-й армии перешел в наступление. На шестой день после упорных боев дамбы были захвачены. Но даже и тогда наши трудности с дамбами не закончились, так как немцы заблокировали шлюзы в таком положении, чтобы выливавшаяся из резервуаров вода в течение нескольких дней поддерживала паводковый уровень воды в реке.
Когда Монтгомери начал готовиться к своему наступлению, он, естественно, хотел, чтобы американская 9-я армия была доведена до максимальной численности. Он обратился с предложением, чтобы Брэдли приказал прекратить наступательные операции 1-й и 3-й армий в районе Арденн, с тем чтобы выделить войска для более мощного сосредоточения на севере. Я отклонил это предложение, поскольку был убежден, что продолжающееся наступление в Арденнах вынуждает противника держать здесь войска. Что еще важнее, я стремился выдвинуть рубежи американских войск вперед в этом районе, для того чтобы, когда подойдет время для участия в крупных, решающих наступательных операциях, войска находились на прекрасных исходных позициях. Я был уверен, что мы сумеем выйти на эти рубежи, не мешая своевременному наращиванию сил 9-й армии.
Я и Монтгомери договорились относительно даты его наступления. Первоначально мы хотели предпринять одновременное наступление канадцев и американцев, поскольку те и другие могли быть готовы к переходу в наступление к 10 февраля. Однако ни он, ни я не сочли разумным ждать, пока спадет уровень воды в Руре. Монтгомери предложил начать наступление канадцев как можно скорее, даже если разрыв будет две недели или больше, прежде чем американская армия сможет вступить в бой. Я одобрил его предложение.
Канадская армия перешла в наступление 8 февраля. Сначала оно развивалось удовлетворительно, однако войска очень скоро оказались в грязи на залитой водой местности и столкнулись с упорным сопротивлением. Продвигались медленно, с большими потерями, а сопротивление усиливалось: немцы начали перебрасывать свои части из района Рура, чтобы перекрыть пути наступления канадцев. Монтгомери не был особенно огорчен такой переброской немецких сил, поскольку это означало, что когда американцы пойдут в наступление, то оно будет проходить на больших скоростях.
В этот же период я посетил 9-ю армию генерала Симпсона и нашел ее решительно настроенной и готовой к наступлению. Если Симпсон как командующий армией когда-нибудь допустил какую-то ошибку, она никогда не дошла до моего внимания. После войны я узнал, что он на протяжении многих лет страдал серьезной болезнью желудка, но за все время войны я ни разу даже не услышал о его мучениях. Подтянутый, умный, профессионально способный, Симпсон представлял собой именно тот тип командира, который нужен американским солдатам. К сожалению, вскоре после войны болезнь вынудила его уйти в отставку и он не успел получить звание полного генерала, которое, бесспорно, заслужил блестящей работой в вооруженных силах.
Армия Симпсона состояла из трех корпусов, 16-й корпус под командованием генерал-майора Андерсона находился на левом фланге. На правом находился 19-й корпус генерал-майора Реймонда Маклейна. Маклейн был офицером национальной гвардии и вступил в войну в звании бригадного генерала в должности начальника артиллерии 45-й дивизии. Позднее он принял командование 90-й дивизией - во время упорных боев непосредственно после прорыва вражеской обороны в конце июля. Он настолько успешно командовал дивизией, что, когда генерал Корлетт, командир 19-го корпуса, заболел и ушел с должности, Маклейна повысили, назначив его командиром этого корпуса. В центре находился 13-й корпус под командованием генерал-майора Алвана Гиллема-младшего. В последующие дни, с началом наступления канадцев на севере, американцам не оставалось ничего иного, как ждать и быть готовыми начать наступление едва спадет вода в достаточной мере, чтобы можно было навести мосты через реку. Это стало возможным через две недели после того, как канадская армия генерала Крерара перешла в наступление. Симпсон назначил наступление на утро 23 февраля.
После мощной бомбардировки 9-я армия пошла в наступление, как планировалось, и успешно форсировала реку. Вначале войска встретились с серьезными затруднениями из-за сильного артиллерийского огня противника по наплавным мостам и разрушений в городе Юлих, вызванных бомбардировкой и артиллерийским огнем. Наступавшим частям нужно было пройти через этот город, но, чтобы через него пропустить автомашины, сначала пришлось доставить туда бульдозеры, чтобы те проложили дорогу через груды развалин. 29-я дивизия генерал-майора Чарльза Герхарда, участвовавшая в боях на нормандском побережье в июне, действовала прекрасно, как, впрочем, действовали и 30-я, и 102-я, и 84-я дивизии - тоже участницы десантной операции на побережье Нормандии. Этими тремя дивизиями, соответственно, командовали генерал-майоры Леланд Хоббс, Фрэнк Китинг и Александер Боллинг. Несмотря на задержки, войска Симпсона успешно продвигались, частично потому, что перед тем немцы перебросили значительные силы с этого фронта на участок, где наступали канадцы. Менее чем через неделю 9-я армия захватила Мюнхен-Гладбах, самый крупный немецкий город из всех, что мы заняли до сих пор.
Когда я и Симпсон въезжали в город вскоре после его захвата, я впервые увидел реактивный самолет. Это был немецкий истребитель, летевший на очень большой высоте. Все зенитные орудия, какие имелись поблизости, открыли по нему интенсивный огонь, и очень скоро вокруг нас начали падать осколки разорвавшихся снарядов. Впервые за всю войну здесь я надел стальную каску. Можно было, конечно, остановить джип и укрыться под ним. Во время боев в Африке одного из наших лучших офицеров тяжело ранило падающим осколком от зенитного снаряда, и он более года находился в госпитале на излечении. К счастью, вражеский самолет вскоре покинул этот район.
Теперь немецкие войска в этом районе начали ощущать воздействие мощного наступления по сходящимся направлениям и стали отступать к Рейну. К 3 марта 16-й корпус армии генерала Симпсона, наступавший на левом фланге, вырвался вперед, соединился с канадцами и уже двигался в направлении на Рейн. Весь район быстро очищался от противника. В этом сражении немцы оборонялись вблизи от мостов через Рейн, и поэтому нам не удалось захватить столько пленных, сколько мы взяли в ходе последующих наступательных операций.
Очистив от противника западный берег Рейна на северном участке фронта, Монтгомери теперь должен был подготовиться как можно скорее к наступлению через Рейн. Для этой операции ему потребовались силы, каких 21-я группа армий сама не могла обеспечить. Поэтому я дал указание 9-й армии оставаться в качестве приданной этой группе армий. Когда здесь начали готовиться к наступлению с форсированием Рейна, события к югу от них развивались особенно успешно.
Симпсон перешел в наступление 23 февраля; это послужило сигналом для Брэдли на центральном участке нашего фронта для начала серии наступательных операций, которые были блестяще и быстро проведены. Тогда у него в оперативном подчинении было только две армии: 1-я - на левом фланге и 3-я - на правом. В результате боев в конце января - начале февраля эти армии овладели выгодными позициями для развертывания в последующем крупного наступления. Первые наступательные действия 12-й группы армий предпринял Ходжес, введя в бой 7-й корпус своей армии, находившийся на левом фланге, одновременно с наступлением 9-й армии Симпсона. Первоначальной задачей 7-го корпуса была поддержка войск, действующих на правом фланге 9-й армии, перешедшей в наступление. В случае успеха это привело бы, вероятно, к оголению правого фланга немцев. Как только это произойдет, 7-й корпус должен будет немедленно повернуть вправо и атаковать немцев во фланг. Тогда и остальная часть армии Ходжеса, обращенная на восток, перейдет в наступление. Еще дальше на юге наступление начнет Паттон с целью окружения и уничтожения противостоящих вражеских сил.
Все шло с точностью часового механизма, 7-й корпус на правом фланге Симпсона быстро получил возможность начать наступление в южном направлении, и с этого момента успех сопутствовал нам по всему фронту.
Сначала 7-й корпус преодолел сильное сопротивление возле канала Эрфт. Он быстро продвигался вперед и 5 марта находился уже в предместьях Кельна. Мы считали, что Кельн, как и Ахен, противник будет упорно "оборонять. Однако наскоро обученные и ошеломленные войска, оборонявшие город, были далеко не такими, как те, с которыми мы встречались на ранних этапах кампании. Во второй половине дня 7 марта Коллинс овладел всем городом. Мы считали, что его корпус будет там занят в течение нескольких дней, ведя решительную осаду, но в результате быстрого захвата города мы могли теперь использовать дивизии этого корпуса для победоносного наступления на юге.
Когда корпус Коллинса успешно развивал свое наступление, Ходжес бросил 3-й и 5-й корпуса в наступление в юго-восточном направлении в сторону Рейна. 7 марта 3-й корпус вышел к Рейну у Ремагена. Здесь он столкнулся с одной из тех счастливых случайностей в войне, которые, если быстро и решительно ухватиться за них, оказывают не поддающееся учету воздействие на будущие операции. Наступавшие американцы обнаружили, что мост Людендорфа через Рейн у Ремагена стоял в исправности.
Немцы, конечно, заранее тщательно подготовились к уничтожению мостов через Рейн. Мост Людендорфа не был исключением. Однако продвижение американских войск было настолько быстрым, а неразбериха среди оборонявшихся приняла такие размеры, что в группе, ответственной за взрыв моста, возникли нерешительность и сомнения. Оборонявшиеся, очевидно, не могли поверить в столь скорое появление здесь крупных сил противника или, возможно, считали, что следует немного повременить с уничтожением моста, чтобы дать отойти за Рейн тем немецким войскам, которые в большом количестве еще находились к западу от реки.
9-я бронетанковая дивизия под командованием генерала Леонарда двигалась впереди войск, шедших к мосту. Отважная группа из боевого командования "Б" этой дивизии, которое возглавлял бригадный генерал Уильям Хоуг, атаковала мост и предотвратила его полное разрушение, хотя немцы успели подорвать небольшой заряд под мостом.
О неожиданном захвате моста через Рейн доложили Брэдли. Случилось так, что в этот момент в штабе Брэдли оказался офицер из штаба верховного командования союзных экспедиционных сил, и там сразу же стали обсуждать вопрос о том, сколько войск следует перебросить по мосту через реку. Если группировка войск на плацдарме будет слишком маленькой, то немцы уничтожат ее, быстро сосредоточив силы на восточном берегу реки. Брэдли понимал, что если он перебросит через реку крупные силы, то тем самым сможет помешать дальнейшему осуществлению моего основного плана. Поэтому он тут же позвонил мне по телефону.
В тот момент, когда Брэдли позвонил мне, я обедал в своей штаб-квартире в Реймсе с командирами дивизий и корпуса американских воздушно-десантных войск. Когда он доложил, что захватил исправный капитальный мост через Рейн, я едва мог поверить услышанному. Мы с ним часто обсуждали такой вариант как маловероятный случай, но никогда не питали на это особой надежды.
Я почти кричал в телефон: "Сколько у вас войск поблизости, которые вы можете перебросить через реку?"
Он отвечал: "У меня более четырех дивизий, но я решил позвонить вам, чтобы убедиться, что, перебросив их на восточный берег, не помешаю вашим планам".
И я ему сказал: "Хорошо, Брэд, мы думали, что именно такое количество дивизий будет приковано к боям вокруг Кельна, но теперь они свободны, так что действуй и немедленно перебрось через Рейн по меньшей мере пять дивизий и все другое, что необходимо, чтобы прочно удержать плацдарм".
В телефонной трубке я отчетливо услышал радостный голос: "Именно это я и хотел сделать, но здесь подняли вопрос, как бы это не помешало вашим планам, потому я и решил согласовать вопрос с вами".
Это было для меня одним из радостных событий за все время войны. Крупный успех в войне обычно можно предвидеть за многие дни или недели, но, когда он фактически приходит, командующие и штабы уже не принимают его в расчет и погружены в разработку планов последующих операций. Этот же успех оказался совершенно непредвиденным. Мы пересекли Рейн по стационарному мосту, традиционный оборонительный барьер на пути к центру Германии оказался пробитым. Окончательное поражение противника, которое, по нашим длительным расчетам, должно быть осуществлено в весенней и летней кампании 1945 года, вдруг оказалось теперь, по нашему представлению, не за горами.
Мой энтузиазм распространился на гостей за обеденным столом. Среди них были ветераны успешных воздушно-десантных операций в тылу противника и ожесточенных боев в самых различных ситуациях. Они единодушно и с радостью предсказывали скорое завершение войны. Я уверен, что с этого момента каждый из них направлялся в бой с тем порывом, который возникает от радостной уверенности в скорой сокрушительной победе.
Взаимоотношения, которых придерживался американский комитет начальников штабов со своими командующими на фронтах, существенно отличались от тех взаимоотношений, какие поддерживались между аналогичными инстанциями в системе английских вооруженных сил. Американская доктрина всегда сводилась к тому, чтобы поставить командующему на ТВД задачу, дать ему соответствующие силы и средства и затем как можно меньше вмешиваться в осуществление его планов. При этом исходили из того, что командующему на месте лучше знать обстановку, чем тем, кто находится за многие тысячи миль от района боевых действий, и что если результаты, достигнутые командующим на месте, окажутся неудовлетворительными, то правильнее будет не советовать ему, не наставлять и не ставить его в затруднительное положение, а заменить его другим человеком.
Английский комитет начальников штабов в Лондоне, наоборот, на протяжении всей войны поддерживал ежедневные контакты со своими командующими на фронтах и требовал постоянной и детальной информации о наличных силах, планах и обстановке. Этот порядок, возможно, был обоснован разумными соображениями, о которых я ничего не знал, но он каждый раз шокировал меня, воспитанного в духе американских военных традиций, когда я узнавал, что английский комитет начальников штабов регулярно требует от своих командующих на фронте представить информацию относительно тактических планов. Например, от английского командующего требовали ежедневно направлять в Лондон донесение с освещением таких данных, какие в нашей системе только в исключительных случаях идут выше штаба армии.
В течение всей войны я отправлял в Лондон и Вашингтон лишь краткие ежедневные доклады об общем положении на фронте с учетом разведывательных данных.
Когда в январе 1945 года я закончил разработку плана заключительных операций, мой друг фельдмаршал Брук неофициально, но очень искренне высказал серьезные возражения. Они были направлены против, по его словам, запланированного распыления наших сил. Он утверждал, что у нас никогда не будет достаточно войск, чтобы предпринять более одного мощного наступления через Рейн. Следовательно, доказывал он, чтобы обеспечить себе силы для такого наступления, мы должны, учитывая сложившуюся обстановку, перейти к обороне на всех других участках фронта.
Распыление сил - всегда одна из самых грубых ошибок в войне, однако простое понимание этого общеизвестного положения еще не гарантирует правильного применения его.
В тех условиях, какие сложились к январю, немцы располагали большим преимуществом, поскольку они оборонялись на "линии Зигфрида", включая район к северу от Саара. До тех пор, пока мы даем им возможность отсиживаться в этих мощных укреплениях, их способность оборонять большие участки относительно слабыми силами довольно существенна, и в то же время они могут сосредоточивать силы, чтобы сорвать наши наступательные операции на выбранных нами направлениях. Это означало, что значительные силы союзников приходилось бы выделять для прикрытия войск, которые могли вести наступление севернее Рура. Но в этой единственной полосе наступления мы могли материально обеспечить ударную группировку в составе не более тридцати пяти дивизий.
Если бы мы сначала в результате ряда концентрированных и мощных ударов разгромили немецкие силы к западу от Рейна, это привело бы к тому, что мы получили бы оборонительный рубеж по всему фронту, не менее мощный, чем у противника. Мы подсчитали, что, овладев западным берегом Рейна, мы могли бы бросить в наступление по сходящимся направлениям около семидесяти пяти дивизий. Позволив противнику к югу от Рура оставаться на "линии Зигфрида", мы тем самым ограничим себя единственным наступлением силами тридцати пяти дивизий.
Вторым преимуществом нашего плана было то, что позднее, при форсировании Рейна, мы встретились бы лишь с обескровленными немецкими силами. Кроме того, действенность наступления по сходящимся направлениям во много раз усиливается, когда оно сопровождается поддержкой таких мощных воздушных сил, какими мы располагали в Европе в первые месяцы 1945 года. Используя авиацию, мы могли не допустить, чтобы противник маневрировал своими силами, перебрасывая их по своему усмотрению с одного направления на другое для отражения наступления наших войск; мы могли также в любой момент сосредоточить всю нашу авиационную мощь для обеспечения дальнейшего продвижения наших колонн в любом районе по своему выбору.
Я старательно объяснил фельдмаршалу Бруку, что вовсе не распыляю усилия, а веду кампанию таким образом, чтобы, когда мы будем готовы начать заключительные операции в Германии на другой стороне Рейна, мы смогли нанести такой удар по немцам, что очень скоро последовал бы их полный крах. Овладение западным берегом Рейна на всем протяжении реки было для нас решающим преимуществом: оно позволяло бросить в наступление все основные силы союзников.
Полностью я его не убедил. Он сказал: "Я бы хотел, чтобы 12-я группа армий была развернута к северу от Рура, а английские войска находились в центре", намекая на то, что мои планы были разработаны на основании национальных интересов.
На это я ответил: "Я вовсе не стремлюсь ни американцев, ни англичан бросить в самую гущу сражения, чтобы их там убивали. Я усилил группу армий Монтгомери целой американской армией, поскольку нет иной возможности усилить участок к северу от Рура для быстрого осуществления моего плана. Я не разрабатывал ни одного плана, основываясь на учете того, кому лично или какому народу достанется слава, ибо я должен вам сказать свое мнение на этот счет: никакая слава сражения не стоит той крови, которая пролита в нем".
Фельдмаршал Брук выразил надежду, что все это само собой уладится, на что и я надеялся, но он явно сомневался в способности союзников сокрушительными ударами разгромить немецкие силы, находившиеся между нами и Рейном.
Одновременно с этим мне вновь предложили ввести должность командующего сухопутными войсками, который подчинялся бы непосредственно штабу верховного командования союзных экспедиционных сил. Как и раньше, я отклонил это предложение, убежденный, что наши планы по окончательному разгрому Германии были лучшими из всех, какие можно было разработать. Не говоря уже о моем глубоком убеждении, что предлагаемое нововведение просто бесплодная и ненужная затея, я был полон решимости не допустить никакого вмешательства в точное и быстрое осуществление разработанных нами планов.
В начале января я узнал, что президент, премьер-министр и их советники вновь собираются встретиться с генералиссимусом Сталиным, на этот раз в Ялте. Генерал Маршалл ехал в Европу отдельно от остальной американской группы, и я договорился тайно встретиться с ним в Марселе. Я прибыл туда 25 января, и мы с ним долго обсуждали обстановку, какой она нам тогда представлялась.
В Вашингтоне он слышал недовольные высказывания, со стороны английского комитета начальников штабов по поводу планов, а также предложения ввести единого начальника над всеми сухопутными силами. Я объяснил Маршаллу сложившуюся у нас обстановку и в общих чертах изложил этапы, как мы планировали нанесение поражения Германии. Он полностью согласился со мной.
В то время, однако, мы допустили один просчет в наших планах, основанный на ошибках инженерной разведки. Специалисты провели многочисленные исследования особенностей реки Рейн с учетом статистических данных за длительный период и пришли к заключению, что успешное наступление через Рейн, вероятно, невозможно осуществить раньше первых чисел мая. Об этом было с такой убедительностью доложено мне, что я мысленно согласился с необходимостью отодвинуть сроки и планировал не начинать наше крупное наступление через Рейн раньше этого времени. Но это никоим образом не отражалось на существе наших планов, которые нужно было претворить в жизнь до того, как подойдет время для форсирования реки. Позднее наши саперы существенно изменили свое мнение по этому вопросу, и мы пришли к выводу, что можно форсировать реку, навести мосты и закрепиться на противоположном берегу задолго до наступления мая.
Генералу Маршаллу разумность нашего плана показалась настолько убедительной, что он предложил, чтобы я направил своего начальника штаба генерала Смита на Мальту, где должно было состояться совещание с участием президента, премьер-министра и, соответственно, их штабов до их выезда на конференцию в Ялту. Он заметил: "Я, конечно, могу поддержать вас, просто сославшись на принцип, что такие решения находятся в вашей компетенции. Но ваш план настолько разумен, что, я думаю, для вас будет лучше направить генерала Смита на Мальту, с тем чтобы он мог там дать детальные разъяснения. Их логичность будет убедительной". Я с радостью согласился, так как хорошо знал, что, раз мы имеем там поддержку со стороны Маршалла, никто не станет вмешиваться в разработку наших планов.
Доводы фельдмаршала Брука в этом вопросе основывались только на его убеждениях. Не было никакого основания для его серьезного беспокойства, и это подтвердилось тем фактом, что спустя всего несколько недель разгром немецких армий к западу от Рейна был завершен. Брук стоял вместе со мной на берегу этой реки. Наблюдая, как форсируют ее части 9-й армии и 21-й группы армий, он обернулся ко мне и сказал: "Благодарю бога, Айк, что вы твердо держались своего плана. Вы были совершенно правы, и я очень сожалею, если мои опасения относительно распыления усилий принесли вам дополнительные заботы. Теперь немцы разбиты. Остается просто вопрос времени, когда они решатся прекратить борьбу. Слава Богу, что вы настояли на своем".
На первом этапе нашего стратегического плана - разгром вражеских сил к западу от Рейна - предусматривалось провести три крупные наступательные операции Первую планировалось предпринять силами 21-й группы армий на нашем левом фланге; вторую - группой армий Брэдли на центральном участке; третью по сходящимся направлениям силами Брэдли и Деверса с целью ликвидировать группировку противника в Саарском бассейне.
Как только 1-я и 3-я армии соединились у Уффализа 16 января 1945 года, Монтгомери вновь занялся подготовкой к первой из этих трех наступательных операций.
В январе, когда немцы отступали после своего провалившегося наступления в Арденнах, я снова обратил взор на "кольмарский мешок". Наличие этого немецкого аппендикса на важном участке нашего фронта все время раздражало меня, и я решил, что его нужно ликвидировать без промедления. Французская 1-я армия начала наступление 20 января, но в условиях скверной погоды не добилась особого успеха. Кольмарскую группировку окружали два французских корпуса, но, решив раз и навсегда избавиться от этой занозы, я выделил Деверсу дополнительные силы, с тем чтобы он мог поддержать французов своим корпусом в составе четырех дивизий. Для этой цели Деверс выделил 21-й корпус под командованием Фрэнка Милбурна в составе 3-й, 28-й и 75-й пехотных и 5-й французской бронетанковой дивизии. Позднее на участке 21-го корпуса были использованы также 12-я бронетанковая дивизия и французская 2-я бронетанковая дивизия. Американский корпус и два французских корпуса атаковали одновременно. Немецкая оборона быстро развалилась. Кольмарская группировка сдалась 3 февраля, а к 9 февраля те из немцев, которые остались в живых в этом районе, были изгнаны за Рейн. В этой операции потери противника в живой силе составили более 22 тыс. человек, большие потери он понес и в боевой технике.
В запланированных операциях против немецких сил, противостоявших нашим войскам, первое наступление должны были осуществить канадская армия из 21 -и группы армий и американская 9-я армия, временно приданная Монтгомери. Канадцы должны были наступать на юг и юго-восток через реку Маас, в то время как 9-я армия Симпсона должна была форсировать реку Рур и идти на северо-восток. Такое наступление по сходящимся направлениям должно было быстро вынудить оборонявшихся отходить к Рейну.
В этом районе находились некоторые из лучших боевых частей, какие еще оставались у противника, в том числе 1-я парашютно-десантная армия, солдаты которой были хорошо обучены ведению стойкой обороны. Дополнительную трудность на фронте армии Симпсона вызывало то обстоятельство, что рурские дамбы все еще находились в руках противника. Поэтому Брэдли приказал Ходжесу силами 1-й армии как можно быстрее овладеть этими дамбами. 4 февраля 5-й корпус 1-й армии перешел в наступление. На шестой день после упорных боев дамбы были захвачены. Но даже и тогда наши трудности с дамбами не закончились, так как немцы заблокировали шлюзы в таком положении, чтобы выливавшаяся из резервуаров вода в течение нескольких дней поддерживала паводковый уровень воды в реке.
Когда Монтгомери начал готовиться к своему наступлению, он, естественно, хотел, чтобы американская 9-я армия была доведена до максимальной численности. Он обратился с предложением, чтобы Брэдли приказал прекратить наступательные операции 1-й и 3-й армий в районе Арденн, с тем чтобы выделить войска для более мощного сосредоточения на севере. Я отклонил это предложение, поскольку был убежден, что продолжающееся наступление в Арденнах вынуждает противника держать здесь войска. Что еще важнее, я стремился выдвинуть рубежи американских войск вперед в этом районе, для того чтобы, когда подойдет время для участия в крупных, решающих наступательных операциях, войска находились на прекрасных исходных позициях. Я был уверен, что мы сумеем выйти на эти рубежи, не мешая своевременному наращиванию сил 9-й армии.
Я и Монтгомери договорились относительно даты его наступления. Первоначально мы хотели предпринять одновременное наступление канадцев и американцев, поскольку те и другие могли быть готовы к переходу в наступление к 10 февраля. Однако ни он, ни я не сочли разумным ждать, пока спадет уровень воды в Руре. Монтгомери предложил начать наступление канадцев как можно скорее, даже если разрыв будет две недели или больше, прежде чем американская армия сможет вступить в бой. Я одобрил его предложение.
Канадская армия перешла в наступление 8 февраля. Сначала оно развивалось удовлетворительно, однако войска очень скоро оказались в грязи на залитой водой местности и столкнулись с упорным сопротивлением. Продвигались медленно, с большими потерями, а сопротивление усиливалось: немцы начали перебрасывать свои части из района Рура, чтобы перекрыть пути наступления канадцев. Монтгомери не был особенно огорчен такой переброской немецких сил, поскольку это означало, что когда американцы пойдут в наступление, то оно будет проходить на больших скоростях.
В этот же период я посетил 9-ю армию генерала Симпсона и нашел ее решительно настроенной и готовой к наступлению. Если Симпсон как командующий армией когда-нибудь допустил какую-то ошибку, она никогда не дошла до моего внимания. После войны я узнал, что он на протяжении многих лет страдал серьезной болезнью желудка, но за все время войны я ни разу даже не услышал о его мучениях. Подтянутый, умный, профессионально способный, Симпсон представлял собой именно тот тип командира, который нужен американским солдатам. К сожалению, вскоре после войны болезнь вынудила его уйти в отставку и он не успел получить звание полного генерала, которое, бесспорно, заслужил блестящей работой в вооруженных силах.
Армия Симпсона состояла из трех корпусов, 16-й корпус под командованием генерал-майора Андерсона находился на левом фланге. На правом находился 19-й корпус генерал-майора Реймонда Маклейна. Маклейн был офицером национальной гвардии и вступил в войну в звании бригадного генерала в должности начальника артиллерии 45-й дивизии. Позднее он принял командование 90-й дивизией - во время упорных боев непосредственно после прорыва вражеской обороны в конце июля. Он настолько успешно командовал дивизией, что, когда генерал Корлетт, командир 19-го корпуса, заболел и ушел с должности, Маклейна повысили, назначив его командиром этого корпуса. В центре находился 13-й корпус под командованием генерал-майора Алвана Гиллема-младшего. В последующие дни, с началом наступления канадцев на севере, американцам не оставалось ничего иного, как ждать и быть готовыми начать наступление едва спадет вода в достаточной мере, чтобы можно было навести мосты через реку. Это стало возможным через две недели после того, как канадская армия генерала Крерара перешла в наступление. Симпсон назначил наступление на утро 23 февраля.
После мощной бомбардировки 9-я армия пошла в наступление, как планировалось, и успешно форсировала реку. Вначале войска встретились с серьезными затруднениями из-за сильного артиллерийского огня противника по наплавным мостам и разрушений в городе Юлих, вызванных бомбардировкой и артиллерийским огнем. Наступавшим частям нужно было пройти через этот город, но, чтобы через него пропустить автомашины, сначала пришлось доставить туда бульдозеры, чтобы те проложили дорогу через груды развалин. 29-я дивизия генерал-майора Чарльза Герхарда, участвовавшая в боях на нормандском побережье в июне, действовала прекрасно, как, впрочем, действовали и 30-я, и 102-я, и 84-я дивизии - тоже участницы десантной операции на побережье Нормандии. Этими тремя дивизиями, соответственно, командовали генерал-майоры Леланд Хоббс, Фрэнк Китинг и Александер Боллинг. Несмотря на задержки, войска Симпсона успешно продвигались, частично потому, что перед тем немцы перебросили значительные силы с этого фронта на участок, где наступали канадцы. Менее чем через неделю 9-я армия захватила Мюнхен-Гладбах, самый крупный немецкий город из всех, что мы заняли до сих пор.
Когда я и Симпсон въезжали в город вскоре после его захвата, я впервые увидел реактивный самолет. Это был немецкий истребитель, летевший на очень большой высоте. Все зенитные орудия, какие имелись поблизости, открыли по нему интенсивный огонь, и очень скоро вокруг нас начали падать осколки разорвавшихся снарядов. Впервые за всю войну здесь я надел стальную каску. Можно было, конечно, остановить джип и укрыться под ним. Во время боев в Африке одного из наших лучших офицеров тяжело ранило падающим осколком от зенитного снаряда, и он более года находился в госпитале на излечении. К счастью, вражеский самолет вскоре покинул этот район.
Теперь немецкие войска в этом районе начали ощущать воздействие мощного наступления по сходящимся направлениям и стали отступать к Рейну. К 3 марта 16-й корпус армии генерала Симпсона, наступавший на левом фланге, вырвался вперед, соединился с канадцами и уже двигался в направлении на Рейн. Весь район быстро очищался от противника. В этом сражении немцы оборонялись вблизи от мостов через Рейн, и поэтому нам не удалось захватить столько пленных, сколько мы взяли в ходе последующих наступательных операций.
Очистив от противника западный берег Рейна на северном участке фронта, Монтгомери теперь должен был подготовиться как можно скорее к наступлению через Рейн. Для этой операции ему потребовались силы, каких 21-я группа армий сама не могла обеспечить. Поэтому я дал указание 9-й армии оставаться в качестве приданной этой группе армий. Когда здесь начали готовиться к наступлению с форсированием Рейна, события к югу от них развивались особенно успешно.
Симпсон перешел в наступление 23 февраля; это послужило сигналом для Брэдли на центральном участке нашего фронта для начала серии наступательных операций, которые были блестяще и быстро проведены. Тогда у него в оперативном подчинении было только две армии: 1-я - на левом фланге и 3-я - на правом. В результате боев в конце января - начале февраля эти армии овладели выгодными позициями для развертывания в последующем крупного наступления. Первые наступательные действия 12-й группы армий предпринял Ходжес, введя в бой 7-й корпус своей армии, находившийся на левом фланге, одновременно с наступлением 9-й армии Симпсона. Первоначальной задачей 7-го корпуса была поддержка войск, действующих на правом фланге 9-й армии, перешедшей в наступление. В случае успеха это привело бы, вероятно, к оголению правого фланга немцев. Как только это произойдет, 7-й корпус должен будет немедленно повернуть вправо и атаковать немцев во фланг. Тогда и остальная часть армии Ходжеса, обращенная на восток, перейдет в наступление. Еще дальше на юге наступление начнет Паттон с целью окружения и уничтожения противостоящих вражеских сил.
Все шло с точностью часового механизма, 7-й корпус на правом фланге Симпсона быстро получил возможность начать наступление в южном направлении, и с этого момента успех сопутствовал нам по всему фронту.
Сначала 7-й корпус преодолел сильное сопротивление возле канала Эрфт. Он быстро продвигался вперед и 5 марта находился уже в предместьях Кельна. Мы считали, что Кельн, как и Ахен, противник будет упорно "оборонять. Однако наскоро обученные и ошеломленные войска, оборонявшие город, были далеко не такими, как те, с которыми мы встречались на ранних этапах кампании. Во второй половине дня 7 марта Коллинс овладел всем городом. Мы считали, что его корпус будет там занят в течение нескольких дней, ведя решительную осаду, но в результате быстрого захвата города мы могли теперь использовать дивизии этого корпуса для победоносного наступления на юге.
Когда корпус Коллинса успешно развивал свое наступление, Ходжес бросил 3-й и 5-й корпуса в наступление в юго-восточном направлении в сторону Рейна. 7 марта 3-й корпус вышел к Рейну у Ремагена. Здесь он столкнулся с одной из тех счастливых случайностей в войне, которые, если быстро и решительно ухватиться за них, оказывают не поддающееся учету воздействие на будущие операции. Наступавшие американцы обнаружили, что мост Людендорфа через Рейн у Ремагена стоял в исправности.
Немцы, конечно, заранее тщательно подготовились к уничтожению мостов через Рейн. Мост Людендорфа не был исключением. Однако продвижение американских войск было настолько быстрым, а неразбериха среди оборонявшихся приняла такие размеры, что в группе, ответственной за взрыв моста, возникли нерешительность и сомнения. Оборонявшиеся, очевидно, не могли поверить в столь скорое появление здесь крупных сил противника или, возможно, считали, что следует немного повременить с уничтожением моста, чтобы дать отойти за Рейн тем немецким войскам, которые в большом количестве еще находились к западу от реки.
9-я бронетанковая дивизия под командованием генерала Леонарда двигалась впереди войск, шедших к мосту. Отважная группа из боевого командования "Б" этой дивизии, которое возглавлял бригадный генерал Уильям Хоуг, атаковала мост и предотвратила его полное разрушение, хотя немцы успели подорвать небольшой заряд под мостом.
О неожиданном захвате моста через Рейн доложили Брэдли. Случилось так, что в этот момент в штабе Брэдли оказался офицер из штаба верховного командования союзных экспедиционных сил, и там сразу же стали обсуждать вопрос о том, сколько войск следует перебросить по мосту через реку. Если группировка войск на плацдарме будет слишком маленькой, то немцы уничтожат ее, быстро сосредоточив силы на восточном берегу реки. Брэдли понимал, что если он перебросит через реку крупные силы, то тем самым сможет помешать дальнейшему осуществлению моего основного плана. Поэтому он тут же позвонил мне по телефону.
В тот момент, когда Брэдли позвонил мне, я обедал в своей штаб-квартире в Реймсе с командирами дивизий и корпуса американских воздушно-десантных войск. Когда он доложил, что захватил исправный капитальный мост через Рейн, я едва мог поверить услышанному. Мы с ним часто обсуждали такой вариант как маловероятный случай, но никогда не питали на это особой надежды.
Я почти кричал в телефон: "Сколько у вас войск поблизости, которые вы можете перебросить через реку?"
Он отвечал: "У меня более четырех дивизий, но я решил позвонить вам, чтобы убедиться, что, перебросив их на восточный берег, не помешаю вашим планам".
И я ему сказал: "Хорошо, Брэд, мы думали, что именно такое количество дивизий будет приковано к боям вокруг Кельна, но теперь они свободны, так что действуй и немедленно перебрось через Рейн по меньшей мере пять дивизий и все другое, что необходимо, чтобы прочно удержать плацдарм".
В телефонной трубке я отчетливо услышал радостный голос: "Именно это я и хотел сделать, но здесь подняли вопрос, как бы это не помешало вашим планам, потому я и решил согласовать вопрос с вами".
Это было для меня одним из радостных событий за все время войны. Крупный успех в войне обычно можно предвидеть за многие дни или недели, но, когда он фактически приходит, командующие и штабы уже не принимают его в расчет и погружены в разработку планов последующих операций. Этот же успех оказался совершенно непредвиденным. Мы пересекли Рейн по стационарному мосту, традиционный оборонительный барьер на пути к центру Германии оказался пробитым. Окончательное поражение противника, которое, по нашим длительным расчетам, должно быть осуществлено в весенней и летней кампании 1945 года, вдруг оказалось теперь, по нашему представлению, не за горами.
Мой энтузиазм распространился на гостей за обеденным столом. Среди них были ветераны успешных воздушно-десантных операций в тылу противника и ожесточенных боев в самых различных ситуациях. Они единодушно и с радостью предсказывали скорое завершение войны. Я уверен, что с этого момента каждый из них направлялся в бой с тем порывом, который возникает от радостной уверенности в скорой сокрушительной победе.