Страница:
Войска направлялись в бой с приказом захватить плацдарм на восточном берегу Рейна при появлении малейшей возможности. Все были предупреждены, что не исключается, хотя и маловероятна, возможность захватить исправный мост через Рейн. Наша большая удача у Рема-гена ускорила приближение краха Германии, но не имела никакого реального воздействия на бои, которые тогда проходили к западу от этой реки.
Одно небольшое изменение в планах произошло во время боев в Сааре. Разграничительная линия между группами армий Брэдли и Деверса проходила прямо через поле сражения. Это было сделано преднамеренно, чтобы дать возможность 7-й и 3-й армиям использовать всю силу наступления по сходящимся направлениям на этот укрепленный район. Когда развернулось сражение, у 3-й армии Паттона появилась возможность овладеть объектами, находящимися в полосе действий 7-й армии Патча, которые Деверс считал невозможным захватить. В этот момент я оказался там и на месте дал указание внести соответствующие изменения в разграничительную линию, особо отметив необходимость обеспечения тесной связи между армиями в этом вопросе. Незначительность этого небольшого изменения иллюстрирует точность, с какой штабы предопределяли вероятность хода событий.
Во время этой месячной кампании число пленных в среднем достигало 10 тыс. в день. Это означало, что двадцать полнокровных дивизий были изъяты из немецкой армии, не говоря уже об обычных потерях убитыми и ранеными. Противник понес большие потери в боевой технике и снаряжении, потерял важные промышленные районы с источниками сырья.
К этому времени у нас уже имелась административно-тыловая служба, способная справиться с таким количеством военнопленных, и эти пленные только временно становились помехой войскам при маневре или в наступлении. Мы прошли большой путь с того времени, когда в Тунисе неожиданное пленение 275 тыс. солдат и офицеров войск держав "оси" вынудило меня довольно горестно заметить двум моим оперативным офицерам Руксу и Невису: "Почему какой-нибудь штабной колледж никогда не объяснил нам, как поступать с четвертью миллиона военнопленных, которых невозможно вывезти по железной дороге и которых так трудно охранять и кормить?"
К 24 марта на ремагенском плацдарме находилась американская армия из трех корпусов полного состава, готовых нанести удар в любом направлении. Далее к югу 3-я армия успешно форсировала Рейн, и теперь в этом районе не было такой силы, которая могла бы воспрепятствовать созданию нами новых плацдармов почти по желанию.
Непосредственно к северу от ремагенского плацдарма проходила река Зиг, которая огибала рурский регион с юга. Обеспечение безопасности Рура было настолько важно для военной машины Германии, что противник поспешно собрал вдоль реки Зиг все силы, которые можно было выделить с других угрожаемых участков на западе, так как немцы решили, что мы нанесем удар прямо по Руру со стороны Ремагена.
В этой обстановке Гитлер вновь прибег к своей старой практике смены командующих: фон Рундштедт был отстранен от командования, и ему больше уже не пришлось участвовать в войне. Этот фельдмаршал, которого мы считали способнейшим из немецких генералов, командовал на западе, когда мы высадились в Нормандии в июне 1944 года. Оказавшись не в состоянии сбросить союзников обратно в море, как ему приказал Гитлер, он был снят через три недели после нашей высадки и заменен фон Клюге. Однако последний добился не больше, чем его предшественник, и Гитлер вновь решил произвести изменения в командовании. Он снова вернул фон Рундштедта к руководству войсками на западе. В то время мы понимали, что непосредственным поводом для этой второй перестановки в руководстве явилось убеждение, что фон Клюге участвовал в заговоре 20 июля против Гитлера.
Теперь Гитлер решил доставить сюда из Италии фельдмаршала Кессельринга.
Глава 20. Наступление и окружение
В то время когда Монтгомери на севере вел первые февральские и мартовские бои по уничтожению немецких войск к западу от Рейна, со Средиземноморского театра военных действий началась переброска дополнительных канадских и английских войск для 21-й группы армий. Операция под кодовым наименованием "Голдфлейк" предусматривала переброску сюда одного канадского корпуса из Италии и одной английской дивизии с Ближнего Востока. Значительная часть этих войск была высажена в Марселе и по линиям коммуникаций союзников добралась до места назначения на левом фланге нашего фронта. Эта трудная переброска войск была проведена штабами умело. Таким образом, когда Брэдли и Деверс наносили удары, в итоге которых был очищен от противника западный берег Рейна, Монтгомери на севере мог рассчитывать на скорое прибытие пополнений ко времени завершения им приготовлений к форсированию Рейна.
Монтгомери всегда оставался мастером методической подготовки войск к поэтапному наступлению. В данном случае он провел самые тщательные приготовления, так как нам было известно, что как раз севернее Рура противник держал лучшие из оставшихся у него войск, в том числе части 1-й парашютно-десантной армии.
Удар планировалось нанести четырьмя дивизиями - двумя из состава 21-й группы армий и двумя из приданной этой группе американской 9-й армии. Наступление этих дивизий поддерживали высаживающиеся в тылу противника американская 17-я и английская 6-я воздушно-десантные дивизии. Обычно воздушно-десантные войска вводились в боевые действия перед началом наступления наземных войск таким образом, чтобы добиться максимальной внезапности и вызвать неразбериху среди обороняющихся сил. В данном случае Монтгомери планировал обратный порядок. Он решил форсировать реку под прикрытием ночной темноты, а на следующее утро высадить воздушные десанты. Было также обычным выбрасывать воздушно-десантные войска на значительную глубину в тыл противника, где они, как считалось, встретят слабое противодействие, а это даст им время собраться и начать решительные действия по уничтожению штабов, блокированию переброски резервов и созданию общей паники. Однако в этой операции планировалось высадить две дивизии на такую глубину от переднего края противника, чтобы они не оказались под огнем нашей собственной артиллерии. С этих позиций десантники должны были начать разрушение вражеской системы артиллерийского огня, а затем непосредственно участвовать в общем сражении. Были тщательно разработаны меры по дымовой маскировке форсирования реки, а также сосредоточено большое количество артиллерии для огневой поддержки переправы. Река Рейн представляла собой грозное препятствие, особенно на ее северном участке. Она была широкой и коварной, и даже уровень воды в ней и скорость течения противник мог изменить, открыв плотины впадающих в нее восточных притоков. Были подготовлены специальные разведывательные группы и группы оповещения на случай возникновения такой угрозы. Форсирование этого труднейшего препятствия напоминало бой за высадку десанта, только здесь войска шли в атаку с одного берега реки на другой, а не с борта корабля.
Изучив условия, мы пришли к выводу, что участие в операции военно-морских сил просто необходимо. Нам нужны были суда довольно крупных размеров для переброски через реку танков и пехоты первого эшелона, поэтому флот начал переброску на фронт десантных катеров для перевозки боевой техники, катеров для перевозки пехоты и автотранспортных средств. Часть из них была доставлена водным путем, однако многие из них пришлось перебрасывать по дорогам Северной Европы. Для этой цели были построены специальные прицепы, и эти суда, некоторые до 45 футов длиной и 14 футов шириной, были успешно доставлены по суше для участия в наступлении.
Штатную численность 21-й группы армий в момент начала наступления составляли 15 дивизий. С двумя воздушно-десантными дивизиями и 9-й армией Симпсона в оперативном подчинении Монтгомери находилось 29 дивизий и 7 отдельных бригад. Однако не все из них могли быть сразу введены в наступление в восточном направлении, поскольку Монтгомери нужно было прикрывать левый фланг, вытянувшийся в западном направлении по Рейну до Северного моря. Дополнительные войска Британской империи со Средиземноморского театра военных действий находились в пути, чтобы присоединиться и нему.
Атаке, назначенной в ночь на 24 марта, предшествовала мощная артиллерийская подготовка. На фронте двух американских дивизий в артиллерийской подготовке участвовало до двух тысяч орудий различных калибров. Мы с генералом Симпсоном нашли удобное место на колокольне одной старой церкви, чтобы оттуда наблюдать за артиллерийской подготовкой. Поскольку батареи разместились на ровной местности западного берега Рейна, то можно было видеть вспышку каждого выстрела. Стоял непрерывный грохот. Между тем штурмовые подразделения пехоты подходили к кромке берега, чтобы погрузиться на катера. Мы разговаривали с некоторыми из людей и нашли настроение войск бодрым и решительным. Для поднятия боевого духа ничто не может быть лучше серии крупных последовательных побед. Тем не менее я заметил одного молодого солдата, который, казалось, был в подавленном состоянии и молчал.
"Как ты себя чувствуешь, сынок?" - спросил я.
"Генерал, - ответил он, - я ужасно нервничаю. Два месяца назад я был ранен и только вчера вернулся из госпиталя. Я чувствую себя не особенно хорошо".
"Ну что ж, - сказал я, - тогда мы с тобой составляем хорошую пару, ведь я тоже нервничаю. Но мы готовили это наступление долгое время, мы подучили все самолеты, орудия и воздушно-десантные войска, которые можем попользовать, чтобы разгромить немцев. Может быть, если мы просто вместе пройдемся до берега реки, то это будет хорошо для каждого из нас".
"О нет, генерал, - сказал он, - я имел в виду, что был нервозен; больше я уже не нервничаю. Мне кажется, что здесь не так уж плохо".
Я его отлично понял.
Наши приготовления к форсированию Рейна севернее Рура проводились настолько неторопливо и основательно, что противнику не стоило особого труда понять их значение. Мы рассчитывали на упорное сопротивление, поскольку могли надеяться на внезапность только в смысле выбора времени и силы удара. В частности, мы думали, что противник будет иметь большое число орудий и попытается остановить наши войска у кромки воды с помощью артиллерийского огня.
Однако такого сопротивления мы не встретили. Потери в 30-й и 79-й американских дивизиях, осуществлявших атаку на фронте 9-й армии, составили всего 31 человек за время фактической переправы. Дивизии находились в составе 16-го корпуса генерала Андерсона.
В течение остальной части ночи мы получили серию обнадеживающих донесений. Повсюду высадка прошла с полным успехом. У нас появилась надежда, что мы сумеем очень быстро продвинуться в восточном направлении на такую глубину, что дороги, ведущие к Руру, будут перерезаны.
С наступлением дня мы направились на удобную возвышенность, чтобы оттуда наблюдать за подходом воздушно-десантных частей, выброска которых должна была начаться в десять часов. Воздушно-десантные войска доставлялись к месту десантирования на 1572 самолетах и 1326 планерах, в полете их сопровождали 889 истребителей, а 2153 других истребителя обеспечивали прикрытие войск в районе форсирования, образуя защитную преграду с восточной стороны.
Туман и дым над полем боя ограничивали возможности наблюдения за десантированием с воздуха, но кое-что все же было видно. Огнем зенитной артиллерии несколько самолетов было подбито, но в основном после того, как они уже выбросили парашютистов. Когда самолеты разворачивались и уходили из района высадки, они, вероятно, оказывались в зоне наиболее сильного и точного зенитного огня. Подбитые самолеты все же дотягивали до расположения своих войск, где и падали на землю, а экипажам в большинстве случаев удавалось спастись с парашютами. Даже при этом наши потери в самолетах оказались меньше, чем мы ожидали. Операция "Варсити" (кодовое название воздушно-десантной фазы наступления) была наиболее успешной за всю войну воздушно-десантной операцией.
Утром я встретился с премьер-министром и фельдмаршалом Бруком. Черчилль всегда находил возможность оказаться поблизости от места событий, когда собирались проводить какую-либо особо важную операцию. В то утро Черчилль был доволен, как и все мы. Он то и дело повторял: "Мой дорогой генерал, немец разбит. Мы его доконали. С ним покончено". Премьер-министр просто говорил вслух то, о чем мы думали и чем делились друг с другом. Именно в это утро фельдмаршал Брук также выразил свое огромное удовлетворение тем, что февральско-мартовские операции были осуществлены так, как их планировал штаб верховного командования союзных экспедиционных сил.
Около полудня 24 марта мне нужно было срочно выехать в штаб генерала Брэдли, чтобы обсудить с ним некоторые важные вопросы по операциям 12-й группы армий. Когда я выехал из района десантирования, премьер-министр уговорил одного командира на месте переправить его на противоположный берег Рейна на одном из катеров для перевозки танков. Ему, несомненно, доставило огромное удовлетворение самому ступить на восточный берег традиционного барьера Германии. Возможно, что этим он символически хотел подчеркнуть окончательное поражение врага, который пять лет назад прижал Англию к стене. Однако будь я на месте, премьер-министру не было бы разрешено пересечь Рейн в тот день.
Как стало обычным у нас, военно-воздушные силы приняли самое активное участие в наступлении. В течение нескольких дней, предшествовавших 23 марта, мы подвергали непрерывной бомбардировке широкий круг объектов и целей в районе будущего форсирования Рейна. Главными среди них были аэродромы, причем особое внимание уделялось тем, с которых, по нашему мнению, могли взлететь немецкие реактивные самолеты. Начиная с 21 марта мы постоянно бомбили именно такие аэродромы. Взлетно-посадочные полосы оказались в воронках от разрывов бомб, а самолеты уничтожались прямо на земле. Эти действия носили решительный характер: в день атаки союзная авиация совершила около 8 тыс. самолетовылетов и встретила в воздухе в общей сложности не менее 100 вражеских самолетов. В течение всего этого периода стояла отличная погода, видимость для действий авиации была превосходной.
24 марта мы также осуществили ряд отвлекающих воздушных операций, чтобы предотвратить сосредоточение противником истребителей в районе нашего наступления. 150 бомбардировщиков из 15-й воздушной армии, находившейся в Италии, совершили налет на Берлин, пролетев для этого полторы тысячи миль. Другая группа бомбардировщиков, поднявшись тоже с аэродрома в Италии, подвергла бомбардировке вражеские аэродромы на юге Германии. Задолго до этого наступления английское бомбардировочное командование, первоначально занимавшееся только ночными бомбардировками, также начало регулярно участвовать в дневных налетах. Под прикрытием нашей армады истребителей оно могло безопасно действовать в дневное время, и это резко повысило точность бомбовых ударов. 24 марта бомбардировщики этого объединения появились над районом нашего наступления, чтобы нанести удары по железнодорожным узлам и топливным объектам в Руре и прилегающих к нему районах.
Операция 24 марта решила судьбу Германии. Мы уже имели два плацдарма южнее нынешнего района наступления. Однако в каждом случае при захвате этих плацдармов нам сопутствовали внезапность и счастливая случайность. Нынешняя операция на севере проводилась в условиях максимального противодействия, какое противник мог оказывать повсюду на рубеже вдоль реки. Более того, эта операция проводилась у самой границы Рура, и в результате успешной высадки на восточном берегу Рейна наши войска вышли на удобные позиции, чтобы лишить противника возможности использовать значительную часть этого огромного индустриального комплекса.
Между тем несколько южнее события развертывались тоже стремительно. Первой задачей Брэдли был захват прочного плацдарма в районе Франкфурта, чтобы оттуда можно было предпринять наступление крупными силами в направлении на Кассель. У Касселя мы рассчитывали встретиться с войсками Монтгомери, наступавшими севернее Рура, и тем самым завершить окружение всего этого района.
С того момента, как генерал Паттон в ночь на 22 марта перебросил через Рейн американскую 5-ю дивизию, он упорно расширял, захваченный плацдарм. К вечеру 24 марта размеры плацдарма составляли 9 миль в длину и 6 миль в глубину, а продвигавшиеся части захватили 19 тыс. пленных. Теперь уже на восточном берегу находился весь 12-й корпус, а его 4-я бронетанковая дивизия неслась вперед в бешеном темпе и 25 марта захватила в исправном состоянии мост через реку Майн у Ашаффенбурга.
Плацдарм у Ремагена со времени его захвата продолжал расширяться, несмотря на повторявшиеся атаки противника, предпринимаемые небольшими силами. Генерал Ходжес бросил в этот район 3-й, 5-й и 7-й корпуса. К вечеру 26 марта немецкие части, находившиеся к северу от этого плацдарма, были оттеснены за реку Зиг, где их ожидала крупная атака с нашей стороны. Однако немцам было суждено в районе Ремагена получить еще один сюрприз. Как только американские войска прочно закрепились на ремагенском плацдарме, Брэдли и я приступили к разработке планов с целью извлечения максимальной выгоды из сложившейся здесь обстановки. На фронте 12-й группы армий Брэдли мы собирались осуществить наши основные переправы там, где Паттон захватил плацдармы, поскольку это был наиболее подходящий район, откуда можно было начать мощное наступление с целью окружения Рура. Из района Ремагена мы, конечно, могли повернуть 1-ю армию на север и северо-восток, чтобы нанести прямой удар по Руру. Но это потребовало бы проведения фронтальной атаки через реку Зиг и не привело бы к крупному и полному окружению этого района, что составляло существенную особенность нашего основного плана. Поэтому мы с Брэдли решили направить войска с ремагенского плацдарма на юго-восток, чтобы они соединились у Гисена с наступавшими войсками Паттона. Таким образом, все войска Брэдли оказались бы сосредоточенными на решении этой задачи, и мы были уверены, что в этих условиях верный и быстрый успех последующей операции был бы обеспечен.
26 марта началось наступление из района ремагенского плацдарма, 5-й корпус, теперь уже под командованием генерал-майора Клеранса Хюбнера, быстро продвигаясь на юг, захватил Лимбург. Эти мощные удары Ходжеса и Паттона по сходящимся направлениям завершили деморализацию противника в этом регионе.
8-й корпус Миддлтона, входивший в состав 3-й армии, все еще располагался к западу от Рейна, растянувшись вдоль реки севернее Браубаха, где из-за обрывистых берегов форсирование Рейна в условиях противодействия со стороны немцев казалось почти невозможным. Тем не менее корпус предпринял попытку форсировать реку, и, несмотря на острую и решительную реакцию противника в начале форсирования, попытка завершилась успехом. Корпус получил, таким образом, возможность идти на прямое соединение с нашими наступавшими войсками. К 29 марта Франкфурт был очищен от противника, а головные бронетанковые колонны неслись вперед по направлению к Касселю.
Еще южнее к наступлению присоединилась 7-я армия Патча. Пока эта армия была занята в операциях в Сааре, оборона противника по линии Рейна в этом районе считалась достаточно сильной, и для обеспечения успеха форсирования реки необходимо было выделить дополнительно воздушно-десантные войска. Для этой цели американской 13-й воздушно-десантной дивизии было дано указание подготовить соответствующий план действий. Однако после краха в Сааре в стане противника началась такая неразбериха, что использование воздушно-десантной дивизии для обеспечения успеха переправы через Рейн было сочтено излишним, 15-й корпус генерала Хейслипа, входивший в состав 7-й армии, форсировал Рейн возле Вормса 26 марта. Противник оказал упорное сопротивление, но оно было быстро подавлено, и 27 марта корпус полностью переправился на противоположный берег. 7-я армия немедленно перешла в наступление и после соединения с частями 3-й армии продолжала наступление на Мангейм. Последняя переправа через Рейн в условиях противодействия со стороны немцев была осуществлена 1 апреля французской армией возле Филинсбурга. Оттуда французы должны были наступать в направлении на Штутгарт и очистить от противника восточный берег Рейна до самой границы со Швейцарией.
Теперь у нас имелись переправы через Рейн на всех основных направлениях, выбранных нами для наступления на центр Германии. Легкость, с которой были наведены эти переправы, и небольшие потери, понесенные нами в ходе форсирования Рейна, резко отличались от того, что произошло бы, если бы немцы в ходе зимней кампании отошли на противоположный берег и заняли стойкую оборону. Рейн представлял собой грозное препятствие, а местность по всему правому берегу позволяла создать сильную оборону. Фронтальные атаки против немецкой армии, даже учитывая сокращение ее численности и ослабление боеспособности в начале 1945 года, оказались бы для нас тяжелым и дорогостоящим делом.
Здесь нам во многом помог сам Гитлер. Несомненно, если бы его генеральный штаб имел свободу действий в проведении боевых операций, то он предвидел бы возможность катастрофы к западу от Рейна и отвел бы назад оборонявшиеся там войска, вероятно, не позднее января. К тому времени стал совершенно очевидным провал наступления в Арденнах, и участвовавшие в нем немецкие армии отходили назад под ударами войск западных союзников. Более того, 12 января русские начали крупное наступление, которое должно было привести их от Вислы к Одеру, на рубежи в тридцати милях от Берлина.
В военном смысле самым разумным шагом для немцев в этот момент была бы капитуляция. Положение Германии оказалось безнадежным, и если она уже ничего не выигрывала на политическом фронте, то могла предотвратить потери многих тысяч на полях сражений и избежать дальнейшего разрушения своих городов и промышленности.
До тех пор пока немцы находили нужным продолжать сражаться, возможно, в отчаянной надежде, что союзники поссорятся между собой и по этой причине не сумеют завершить разгром Германии, они должны были немедленно перейти на западе к обороне, заняв для этого самый мощный оборонительный рубеж по Рейну, и собрать все, что было возможно, для создания главного резерва. Даже эти меры не могли сулить немцам надежду на успех по той простой причине, что наши мощные военно-воздушные силы теперь каждый день сметали с лица земли ресурсы противника почти в фантастических масштабах. Но это был единственный путь решения, позволявший немцам продлить боевые действия, а теперь стало ясно, что уже нет никакого смысла продолжать войну. Даже у Гитлера, сколь ни фанатичен он был, наверное, бывали моменты просветления, когда он не мог не понимать, что уже ясен финал. Он дописывал эпилог драмы, которая по своей трагичности далеко превзойдет все то, что его любимый Вагнер представлял себе когда-либо.
Что касается союзников, то обстановка несколько напоминала ту, какая сложилась после прорыва в Нормандии восемь месяцев назад. Имелись, однако, существенные различия. Теперь у нас были сухопутные и авиационные силы, способные сломить любое сопротивление, какое могли встретить на своем пути, и вдали не маячила никакая "линия Зигфрида", на которой противник мог прочно закрепиться. Куда более важное значение для нас имел тот факт, что мы располагали мощной службой тыла. Непосредственно к западу от Рейна находились крупные запасы предметов материально-боевого обеспечения и боевого оснащения. Тут же были и войска обслуживания, столь необходимые для снабжения быстро продвигавшихся армий. Перейдя Рейн, мы тут же навели через него наплавные мосты, а вскоре они были дополнены и мостами для пропуска железнодорожных составов. Первый такой мост был наведен у Везеля на одном из самых широких, северном, участков реки. Там американские саперы построили мост, по которому прошел первый товарный поезд менее чем через одиннадцать дней после захвата этого района.
С повсеместным форсированием Рейна нашими войсками, с преодолением "линии Зигфрида", где немцы потеряли столь значительные силы, была завершена вторая большая фаза нашей весенней кампании. Теперь нужно было рассмотреть сложившуюся обстановку и определить дальнейшие действия наших войск, чтобы осуществить третью фазу - окончательный разгром немецкой военной мощи и занятие территории Германии.
Первым шагом этой фазы оставалось окружение Рура. Эта операция всегда составляла важную часть наших планов, и в сложившихся условиях не было ничего, что говорило бы о какой-либо целесообразности отказа от этой задачи. Наоборот, теперь стало очевидным, что этот двойной охват не только окончательно и полностью отрежет промышленный Рур от остальной Германии, но и приведет к уничтожению одной из главных группировок, все еще остававшихся у противника.
Одно небольшое изменение в планах произошло во время боев в Сааре. Разграничительная линия между группами армий Брэдли и Деверса проходила прямо через поле сражения. Это было сделано преднамеренно, чтобы дать возможность 7-й и 3-й армиям использовать всю силу наступления по сходящимся направлениям на этот укрепленный район. Когда развернулось сражение, у 3-й армии Паттона появилась возможность овладеть объектами, находящимися в полосе действий 7-й армии Патча, которые Деверс считал невозможным захватить. В этот момент я оказался там и на месте дал указание внести соответствующие изменения в разграничительную линию, особо отметив необходимость обеспечения тесной связи между армиями в этом вопросе. Незначительность этого небольшого изменения иллюстрирует точность, с какой штабы предопределяли вероятность хода событий.
Во время этой месячной кампании число пленных в среднем достигало 10 тыс. в день. Это означало, что двадцать полнокровных дивизий были изъяты из немецкой армии, не говоря уже об обычных потерях убитыми и ранеными. Противник понес большие потери в боевой технике и снаряжении, потерял важные промышленные районы с источниками сырья.
К этому времени у нас уже имелась административно-тыловая служба, способная справиться с таким количеством военнопленных, и эти пленные только временно становились помехой войскам при маневре или в наступлении. Мы прошли большой путь с того времени, когда в Тунисе неожиданное пленение 275 тыс. солдат и офицеров войск держав "оси" вынудило меня довольно горестно заметить двум моим оперативным офицерам Руксу и Невису: "Почему какой-нибудь штабной колледж никогда не объяснил нам, как поступать с четвертью миллиона военнопленных, которых невозможно вывезти по железной дороге и которых так трудно охранять и кормить?"
К 24 марта на ремагенском плацдарме находилась американская армия из трех корпусов полного состава, готовых нанести удар в любом направлении. Далее к югу 3-я армия успешно форсировала Рейн, и теперь в этом районе не было такой силы, которая могла бы воспрепятствовать созданию нами новых плацдармов почти по желанию.
Непосредственно к северу от ремагенского плацдарма проходила река Зиг, которая огибала рурский регион с юга. Обеспечение безопасности Рура было настолько важно для военной машины Германии, что противник поспешно собрал вдоль реки Зиг все силы, которые можно было выделить с других угрожаемых участков на западе, так как немцы решили, что мы нанесем удар прямо по Руру со стороны Ремагена.
В этой обстановке Гитлер вновь прибег к своей старой практике смены командующих: фон Рундштедт был отстранен от командования, и ему больше уже не пришлось участвовать в войне. Этот фельдмаршал, которого мы считали способнейшим из немецких генералов, командовал на западе, когда мы высадились в Нормандии в июне 1944 года. Оказавшись не в состоянии сбросить союзников обратно в море, как ему приказал Гитлер, он был снят через три недели после нашей высадки и заменен фон Клюге. Однако последний добился не больше, чем его предшественник, и Гитлер вновь решил произвести изменения в командовании. Он снова вернул фон Рундштедта к руководству войсками на западе. В то время мы понимали, что непосредственным поводом для этой второй перестановки в руководстве явилось убеждение, что фон Клюге участвовал в заговоре 20 июля против Гитлера.
Теперь Гитлер решил доставить сюда из Италии фельдмаршала Кессельринга.
Глава 20. Наступление и окружение
В то время когда Монтгомери на севере вел первые февральские и мартовские бои по уничтожению немецких войск к западу от Рейна, со Средиземноморского театра военных действий началась переброска дополнительных канадских и английских войск для 21-й группы армий. Операция под кодовым наименованием "Голдфлейк" предусматривала переброску сюда одного канадского корпуса из Италии и одной английской дивизии с Ближнего Востока. Значительная часть этих войск была высажена в Марселе и по линиям коммуникаций союзников добралась до места назначения на левом фланге нашего фронта. Эта трудная переброска войск была проведена штабами умело. Таким образом, когда Брэдли и Деверс наносили удары, в итоге которых был очищен от противника западный берег Рейна, Монтгомери на севере мог рассчитывать на скорое прибытие пополнений ко времени завершения им приготовлений к форсированию Рейна.
Монтгомери всегда оставался мастером методической подготовки войск к поэтапному наступлению. В данном случае он провел самые тщательные приготовления, так как нам было известно, что как раз севернее Рура противник держал лучшие из оставшихся у него войск, в том числе части 1-й парашютно-десантной армии.
Удар планировалось нанести четырьмя дивизиями - двумя из состава 21-й группы армий и двумя из приданной этой группе американской 9-й армии. Наступление этих дивизий поддерживали высаживающиеся в тылу противника американская 17-я и английская 6-я воздушно-десантные дивизии. Обычно воздушно-десантные войска вводились в боевые действия перед началом наступления наземных войск таким образом, чтобы добиться максимальной внезапности и вызвать неразбериху среди обороняющихся сил. В данном случае Монтгомери планировал обратный порядок. Он решил форсировать реку под прикрытием ночной темноты, а на следующее утро высадить воздушные десанты. Было также обычным выбрасывать воздушно-десантные войска на значительную глубину в тыл противника, где они, как считалось, встретят слабое противодействие, а это даст им время собраться и начать решительные действия по уничтожению штабов, блокированию переброски резервов и созданию общей паники. Однако в этой операции планировалось высадить две дивизии на такую глубину от переднего края противника, чтобы они не оказались под огнем нашей собственной артиллерии. С этих позиций десантники должны были начать разрушение вражеской системы артиллерийского огня, а затем непосредственно участвовать в общем сражении. Были тщательно разработаны меры по дымовой маскировке форсирования реки, а также сосредоточено большое количество артиллерии для огневой поддержки переправы. Река Рейн представляла собой грозное препятствие, особенно на ее северном участке. Она была широкой и коварной, и даже уровень воды в ней и скорость течения противник мог изменить, открыв плотины впадающих в нее восточных притоков. Были подготовлены специальные разведывательные группы и группы оповещения на случай возникновения такой угрозы. Форсирование этого труднейшего препятствия напоминало бой за высадку десанта, только здесь войска шли в атаку с одного берега реки на другой, а не с борта корабля.
Изучив условия, мы пришли к выводу, что участие в операции военно-морских сил просто необходимо. Нам нужны были суда довольно крупных размеров для переброски через реку танков и пехоты первого эшелона, поэтому флот начал переброску на фронт десантных катеров для перевозки боевой техники, катеров для перевозки пехоты и автотранспортных средств. Часть из них была доставлена водным путем, однако многие из них пришлось перебрасывать по дорогам Северной Европы. Для этой цели были построены специальные прицепы, и эти суда, некоторые до 45 футов длиной и 14 футов шириной, были успешно доставлены по суше для участия в наступлении.
Штатную численность 21-й группы армий в момент начала наступления составляли 15 дивизий. С двумя воздушно-десантными дивизиями и 9-й армией Симпсона в оперативном подчинении Монтгомери находилось 29 дивизий и 7 отдельных бригад. Однако не все из них могли быть сразу введены в наступление в восточном направлении, поскольку Монтгомери нужно было прикрывать левый фланг, вытянувшийся в западном направлении по Рейну до Северного моря. Дополнительные войска Британской империи со Средиземноморского театра военных действий находились в пути, чтобы присоединиться и нему.
Атаке, назначенной в ночь на 24 марта, предшествовала мощная артиллерийская подготовка. На фронте двух американских дивизий в артиллерийской подготовке участвовало до двух тысяч орудий различных калибров. Мы с генералом Симпсоном нашли удобное место на колокольне одной старой церкви, чтобы оттуда наблюдать за артиллерийской подготовкой. Поскольку батареи разместились на ровной местности западного берега Рейна, то можно было видеть вспышку каждого выстрела. Стоял непрерывный грохот. Между тем штурмовые подразделения пехоты подходили к кромке берега, чтобы погрузиться на катера. Мы разговаривали с некоторыми из людей и нашли настроение войск бодрым и решительным. Для поднятия боевого духа ничто не может быть лучше серии крупных последовательных побед. Тем не менее я заметил одного молодого солдата, который, казалось, был в подавленном состоянии и молчал.
"Как ты себя чувствуешь, сынок?" - спросил я.
"Генерал, - ответил он, - я ужасно нервничаю. Два месяца назад я был ранен и только вчера вернулся из госпиталя. Я чувствую себя не особенно хорошо".
"Ну что ж, - сказал я, - тогда мы с тобой составляем хорошую пару, ведь я тоже нервничаю. Но мы готовили это наступление долгое время, мы подучили все самолеты, орудия и воздушно-десантные войска, которые можем попользовать, чтобы разгромить немцев. Может быть, если мы просто вместе пройдемся до берега реки, то это будет хорошо для каждого из нас".
"О нет, генерал, - сказал он, - я имел в виду, что был нервозен; больше я уже не нервничаю. Мне кажется, что здесь не так уж плохо".
Я его отлично понял.
Наши приготовления к форсированию Рейна севернее Рура проводились настолько неторопливо и основательно, что противнику не стоило особого труда понять их значение. Мы рассчитывали на упорное сопротивление, поскольку могли надеяться на внезапность только в смысле выбора времени и силы удара. В частности, мы думали, что противник будет иметь большое число орудий и попытается остановить наши войска у кромки воды с помощью артиллерийского огня.
Однако такого сопротивления мы не встретили. Потери в 30-й и 79-й американских дивизиях, осуществлявших атаку на фронте 9-й армии, составили всего 31 человек за время фактической переправы. Дивизии находились в составе 16-го корпуса генерала Андерсона.
В течение остальной части ночи мы получили серию обнадеживающих донесений. Повсюду высадка прошла с полным успехом. У нас появилась надежда, что мы сумеем очень быстро продвинуться в восточном направлении на такую глубину, что дороги, ведущие к Руру, будут перерезаны.
С наступлением дня мы направились на удобную возвышенность, чтобы оттуда наблюдать за подходом воздушно-десантных частей, выброска которых должна была начаться в десять часов. Воздушно-десантные войска доставлялись к месту десантирования на 1572 самолетах и 1326 планерах, в полете их сопровождали 889 истребителей, а 2153 других истребителя обеспечивали прикрытие войск в районе форсирования, образуя защитную преграду с восточной стороны.
Туман и дым над полем боя ограничивали возможности наблюдения за десантированием с воздуха, но кое-что все же было видно. Огнем зенитной артиллерии несколько самолетов было подбито, но в основном после того, как они уже выбросили парашютистов. Когда самолеты разворачивались и уходили из района высадки, они, вероятно, оказывались в зоне наиболее сильного и точного зенитного огня. Подбитые самолеты все же дотягивали до расположения своих войск, где и падали на землю, а экипажам в большинстве случаев удавалось спастись с парашютами. Даже при этом наши потери в самолетах оказались меньше, чем мы ожидали. Операция "Варсити" (кодовое название воздушно-десантной фазы наступления) была наиболее успешной за всю войну воздушно-десантной операцией.
Утром я встретился с премьер-министром и фельдмаршалом Бруком. Черчилль всегда находил возможность оказаться поблизости от места событий, когда собирались проводить какую-либо особо важную операцию. В то утро Черчилль был доволен, как и все мы. Он то и дело повторял: "Мой дорогой генерал, немец разбит. Мы его доконали. С ним покончено". Премьер-министр просто говорил вслух то, о чем мы думали и чем делились друг с другом. Именно в это утро фельдмаршал Брук также выразил свое огромное удовлетворение тем, что февральско-мартовские операции были осуществлены так, как их планировал штаб верховного командования союзных экспедиционных сил.
Около полудня 24 марта мне нужно было срочно выехать в штаб генерала Брэдли, чтобы обсудить с ним некоторые важные вопросы по операциям 12-й группы армий. Когда я выехал из района десантирования, премьер-министр уговорил одного командира на месте переправить его на противоположный берег Рейна на одном из катеров для перевозки танков. Ему, несомненно, доставило огромное удовлетворение самому ступить на восточный берег традиционного барьера Германии. Возможно, что этим он символически хотел подчеркнуть окончательное поражение врага, который пять лет назад прижал Англию к стене. Однако будь я на месте, премьер-министру не было бы разрешено пересечь Рейн в тот день.
Как стало обычным у нас, военно-воздушные силы приняли самое активное участие в наступлении. В течение нескольких дней, предшествовавших 23 марта, мы подвергали непрерывной бомбардировке широкий круг объектов и целей в районе будущего форсирования Рейна. Главными среди них были аэродромы, причем особое внимание уделялось тем, с которых, по нашему мнению, могли взлететь немецкие реактивные самолеты. Начиная с 21 марта мы постоянно бомбили именно такие аэродромы. Взлетно-посадочные полосы оказались в воронках от разрывов бомб, а самолеты уничтожались прямо на земле. Эти действия носили решительный характер: в день атаки союзная авиация совершила около 8 тыс. самолетовылетов и встретила в воздухе в общей сложности не менее 100 вражеских самолетов. В течение всего этого периода стояла отличная погода, видимость для действий авиации была превосходной.
24 марта мы также осуществили ряд отвлекающих воздушных операций, чтобы предотвратить сосредоточение противником истребителей в районе нашего наступления. 150 бомбардировщиков из 15-й воздушной армии, находившейся в Италии, совершили налет на Берлин, пролетев для этого полторы тысячи миль. Другая группа бомбардировщиков, поднявшись тоже с аэродрома в Италии, подвергла бомбардировке вражеские аэродромы на юге Германии. Задолго до этого наступления английское бомбардировочное командование, первоначально занимавшееся только ночными бомбардировками, также начало регулярно участвовать в дневных налетах. Под прикрытием нашей армады истребителей оно могло безопасно действовать в дневное время, и это резко повысило точность бомбовых ударов. 24 марта бомбардировщики этого объединения появились над районом нашего наступления, чтобы нанести удары по железнодорожным узлам и топливным объектам в Руре и прилегающих к нему районах.
Операция 24 марта решила судьбу Германии. Мы уже имели два плацдарма южнее нынешнего района наступления. Однако в каждом случае при захвате этих плацдармов нам сопутствовали внезапность и счастливая случайность. Нынешняя операция на севере проводилась в условиях максимального противодействия, какое противник мог оказывать повсюду на рубеже вдоль реки. Более того, эта операция проводилась у самой границы Рура, и в результате успешной высадки на восточном берегу Рейна наши войска вышли на удобные позиции, чтобы лишить противника возможности использовать значительную часть этого огромного индустриального комплекса.
Между тем несколько южнее события развертывались тоже стремительно. Первой задачей Брэдли был захват прочного плацдарма в районе Франкфурта, чтобы оттуда можно было предпринять наступление крупными силами в направлении на Кассель. У Касселя мы рассчитывали встретиться с войсками Монтгомери, наступавшими севернее Рура, и тем самым завершить окружение всего этого района.
С того момента, как генерал Паттон в ночь на 22 марта перебросил через Рейн американскую 5-ю дивизию, он упорно расширял, захваченный плацдарм. К вечеру 24 марта размеры плацдарма составляли 9 миль в длину и 6 миль в глубину, а продвигавшиеся части захватили 19 тыс. пленных. Теперь уже на восточном берегу находился весь 12-й корпус, а его 4-я бронетанковая дивизия неслась вперед в бешеном темпе и 25 марта захватила в исправном состоянии мост через реку Майн у Ашаффенбурга.
Плацдарм у Ремагена со времени его захвата продолжал расширяться, несмотря на повторявшиеся атаки противника, предпринимаемые небольшими силами. Генерал Ходжес бросил в этот район 3-й, 5-й и 7-й корпуса. К вечеру 26 марта немецкие части, находившиеся к северу от этого плацдарма, были оттеснены за реку Зиг, где их ожидала крупная атака с нашей стороны. Однако немцам было суждено в районе Ремагена получить еще один сюрприз. Как только американские войска прочно закрепились на ремагенском плацдарме, Брэдли и я приступили к разработке планов с целью извлечения максимальной выгоды из сложившейся здесь обстановки. На фронте 12-й группы армий Брэдли мы собирались осуществить наши основные переправы там, где Паттон захватил плацдармы, поскольку это был наиболее подходящий район, откуда можно было начать мощное наступление с целью окружения Рура. Из района Ремагена мы, конечно, могли повернуть 1-ю армию на север и северо-восток, чтобы нанести прямой удар по Руру. Но это потребовало бы проведения фронтальной атаки через реку Зиг и не привело бы к крупному и полному окружению этого района, что составляло существенную особенность нашего основного плана. Поэтому мы с Брэдли решили направить войска с ремагенского плацдарма на юго-восток, чтобы они соединились у Гисена с наступавшими войсками Паттона. Таким образом, все войска Брэдли оказались бы сосредоточенными на решении этой задачи, и мы были уверены, что в этих условиях верный и быстрый успех последующей операции был бы обеспечен.
26 марта началось наступление из района ремагенского плацдарма, 5-й корпус, теперь уже под командованием генерал-майора Клеранса Хюбнера, быстро продвигаясь на юг, захватил Лимбург. Эти мощные удары Ходжеса и Паттона по сходящимся направлениям завершили деморализацию противника в этом регионе.
8-й корпус Миддлтона, входивший в состав 3-й армии, все еще располагался к западу от Рейна, растянувшись вдоль реки севернее Браубаха, где из-за обрывистых берегов форсирование Рейна в условиях противодействия со стороны немцев казалось почти невозможным. Тем не менее корпус предпринял попытку форсировать реку, и, несмотря на острую и решительную реакцию противника в начале форсирования, попытка завершилась успехом. Корпус получил, таким образом, возможность идти на прямое соединение с нашими наступавшими войсками. К 29 марта Франкфурт был очищен от противника, а головные бронетанковые колонны неслись вперед по направлению к Касселю.
Еще южнее к наступлению присоединилась 7-я армия Патча. Пока эта армия была занята в операциях в Сааре, оборона противника по линии Рейна в этом районе считалась достаточно сильной, и для обеспечения успеха форсирования реки необходимо было выделить дополнительно воздушно-десантные войска. Для этой цели американской 13-й воздушно-десантной дивизии было дано указание подготовить соответствующий план действий. Однако после краха в Сааре в стане противника началась такая неразбериха, что использование воздушно-десантной дивизии для обеспечения успеха переправы через Рейн было сочтено излишним, 15-й корпус генерала Хейслипа, входивший в состав 7-й армии, форсировал Рейн возле Вормса 26 марта. Противник оказал упорное сопротивление, но оно было быстро подавлено, и 27 марта корпус полностью переправился на противоположный берег. 7-я армия немедленно перешла в наступление и после соединения с частями 3-й армии продолжала наступление на Мангейм. Последняя переправа через Рейн в условиях противодействия со стороны немцев была осуществлена 1 апреля французской армией возле Филинсбурга. Оттуда французы должны были наступать в направлении на Штутгарт и очистить от противника восточный берег Рейна до самой границы со Швейцарией.
Теперь у нас имелись переправы через Рейн на всех основных направлениях, выбранных нами для наступления на центр Германии. Легкость, с которой были наведены эти переправы, и небольшие потери, понесенные нами в ходе форсирования Рейна, резко отличались от того, что произошло бы, если бы немцы в ходе зимней кампании отошли на противоположный берег и заняли стойкую оборону. Рейн представлял собой грозное препятствие, а местность по всему правому берегу позволяла создать сильную оборону. Фронтальные атаки против немецкой армии, даже учитывая сокращение ее численности и ослабление боеспособности в начале 1945 года, оказались бы для нас тяжелым и дорогостоящим делом.
Здесь нам во многом помог сам Гитлер. Несомненно, если бы его генеральный штаб имел свободу действий в проведении боевых операций, то он предвидел бы возможность катастрофы к западу от Рейна и отвел бы назад оборонявшиеся там войска, вероятно, не позднее января. К тому времени стал совершенно очевидным провал наступления в Арденнах, и участвовавшие в нем немецкие армии отходили назад под ударами войск западных союзников. Более того, 12 января русские начали крупное наступление, которое должно было привести их от Вислы к Одеру, на рубежи в тридцати милях от Берлина.
В военном смысле самым разумным шагом для немцев в этот момент была бы капитуляция. Положение Германии оказалось безнадежным, и если она уже ничего не выигрывала на политическом фронте, то могла предотвратить потери многих тысяч на полях сражений и избежать дальнейшего разрушения своих городов и промышленности.
До тех пор пока немцы находили нужным продолжать сражаться, возможно, в отчаянной надежде, что союзники поссорятся между собой и по этой причине не сумеют завершить разгром Германии, они должны были немедленно перейти на западе к обороне, заняв для этого самый мощный оборонительный рубеж по Рейну, и собрать все, что было возможно, для создания главного резерва. Даже эти меры не могли сулить немцам надежду на успех по той простой причине, что наши мощные военно-воздушные силы теперь каждый день сметали с лица земли ресурсы противника почти в фантастических масштабах. Но это был единственный путь решения, позволявший немцам продлить боевые действия, а теперь стало ясно, что уже нет никакого смысла продолжать войну. Даже у Гитлера, сколь ни фанатичен он был, наверное, бывали моменты просветления, когда он не мог не понимать, что уже ясен финал. Он дописывал эпилог драмы, которая по своей трагичности далеко превзойдет все то, что его любимый Вагнер представлял себе когда-либо.
Что касается союзников, то обстановка несколько напоминала ту, какая сложилась после прорыва в Нормандии восемь месяцев назад. Имелись, однако, существенные различия. Теперь у нас были сухопутные и авиационные силы, способные сломить любое сопротивление, какое могли встретить на своем пути, и вдали не маячила никакая "линия Зигфрида", на которой противник мог прочно закрепиться. Куда более важное значение для нас имел тот факт, что мы располагали мощной службой тыла. Непосредственно к западу от Рейна находились крупные запасы предметов материально-боевого обеспечения и боевого оснащения. Тут же были и войска обслуживания, столь необходимые для снабжения быстро продвигавшихся армий. Перейдя Рейн, мы тут же навели через него наплавные мосты, а вскоре они были дополнены и мостами для пропуска железнодорожных составов. Первый такой мост был наведен у Везеля на одном из самых широких, северном, участков реки. Там американские саперы построили мост, по которому прошел первый товарный поезд менее чем через одиннадцать дней после захвата этого района.
С повсеместным форсированием Рейна нашими войсками, с преодолением "линии Зигфрида", где немцы потеряли столь значительные силы, была завершена вторая большая фаза нашей весенней кампании. Теперь нужно было рассмотреть сложившуюся обстановку и определить дальнейшие действия наших войск, чтобы осуществить третью фазу - окончательный разгром немецкой военной мощи и занятие территории Германии.
Первым шагом этой фазы оставалось окружение Рура. Эта операция всегда составляла важную часть наших планов, и в сложившихся условиях не было ничего, что говорило бы о какой-либо целесообразности отказа от этой задачи. Наоборот, теперь стало очевидным, что этот двойной охват не только окончательно и полностью отрежет промышленный Рур от остальной Германии, но и приведет к уничтожению одной из главных группировок, все еще остававшихся у противника.