Страница:
Проповедуя объективное познание «механизмов» биологической эволюции, сторонники этого направления объявляют ее причины вечно непознаваемыми. Приведя слова Канта из «Критики способности суждения», что конечная причина всегда была «чужаком в естествознании», и прибавляя, что таковой она осталась и по сегодняшний день, Ридль механически низводит цепь частных причин всеобщей эволюции к ее всеобщей первопричине, которая объявляется принципиально непознаваемой. При этом психика животных принимается за некое извечно замкнутое в себе, недетерминированное внутреннее начало, первопричинно предопределяющее все развития поведения и вообще всю жизнедеятельность животных. Таким образом, роль науки ограничивается здесь изучением лишь биологических феноменов поведения и их изменения в ходе филогенеза, поскольку познание каузальностей остается за пределами возможностей естественных наук.
Таким образом, «эволюционная теория познания» предстает перед нами как неприкрытая биологизация поведения человека: антропогенез, зарождение и развитие человеческого сознания, человеческого общества трактуются как всего-навсего незначительный эпизод и по своей сущности перманентно однозначной эволюции животного (!) мира. Логика этой концепции проста: не было и нет во всей истории живых существ иного процесса развития, кроме биологической эволюции, следовательно, природа человека и его поведение формировались на протяжении по меньшей мере тех 500 млн лет, которые потребовались для развития позвоночных животных.
Ясно одно: противопоставляется ли «инстинкт» «душе» или приравнивается к ней - результат один: при идеалистическом понимании первоисточников и движущих сил развития органического мира проблема происхождения и развития психики, факторов и направлений ее эволюции становится действительно неразрешимой. Вот к чему приводит новейшее извращение изучения эволюции психики, замена истинного научного поиска псевдонаучными метафизическими, идеалистическими спекуляциями.
Зоопсихологии приходится преодолевать и тенденцию упрощенчества, своего рода «физиологизацию», получившую сейчас особое распространение в связи с достижениями нейрофизиологии, биофизики, биохимии и других отраслей современной биологии. Эти тенденции сводятся к низведению психического к физиологическим и более элементарным процессам (например, рефлексам и таксисам) в сочетании с «выхолащиванием» содержания психической деятельности, с механистическим, биологизаторским игнорированием и просто отрицанием качественных отличий психики, психического отражения. К этому прибавляется еще непонимание (или нежелание понять) диалектики происхождения и развития психики в процессе эволюции, что составляет главным образом предмет зоопсихологии. Ошибка состоит в том, что в сфере психической деятельности животных целое сводится к частному, интегрированный комплекс - к составляющим его слагаемым («здание - к куче кирпичей»), высший порядок - к низшему (высший уровень биологической интеграции - к более низшему) и при всем этом стираются качественные различия между указанными уровнями и категориями.
Редукционистские тенденции проявляются подчас в стремлении (или попытках) «ликвидировать» зоопсихологию, как бы «отпеть» ее как научную дисциплину, провозглашая, что, дескать, ее предмет «растворился» в других науках, прежде всего - в нейрофизиологии. Такого рода посягательства предпринимались уже не раз и всегда были направлены не только против зоопсихологии, но неизбежно против всей психологии в целом. Выдающиеся психологи всегда понимали, что без зоопсихологии вообще невозможна психология как наука, во всяком случае если речь идет о марксистской психологии, строящей научный поиск на базе диалектико-материалистической методологии, исходя из понимания того, что психика человека не может быть научно достоверно познана вне изучения процесса ее развития.
Исторические корни редукционистских, биологизаторских тенденций в зоопсихологии, как и в общей психологии, простираются к началу нашего века, к знаменитым трудам Дж. Леба, автора теории тропизмов. Не ограничиваясь, однако, анализом элементарных форм поведения (преимущественно у низкоорганизованных животных), Леб пытался привести даже наиболее сложные поведенческие акты к элементарным реакциям - тропизмам (таксисам), а затем и к чисто физико-химическим явлениям. Механическими сентенциями и выпадами (разумеется, и против зоопсихологии) на уровне предельного редукционизма пестрят в наше время публикации Г. Темброка. На такой уровень опустился и К. Лоренц, который, также отрицая зоопсихологию, предпринял попытку, подобно Лебу (но с современным «обоснованием»), объяснить все формы поведения животных и человека элементарными таксисами и реакциями типа «обходного пути» (т.е. примитивнейшим решением задач в стимульной преградной ситуации). В этом же духе обсуждались, в частности, тенденции развития современных «наук о поведении» на недавно состоявшемся (в 1983 г.) в Берлине международном симпозиуме, посвященном «биологии поведения». С критикой биологи-заторских, редукционистско-нейрофизиологических тенденций в зоопсихологии и сравнительной психологии в последние годы выступили, в частности, Хольцкамп-Остеркамп, Барнетт, Бэрендс и другие исследователи.
Говоря о тенденциях современной зоопсихологии, следует упомянуть широко известные попытки установления языкового общения между человеком и шимпанзе. Это особая обширная тема, требующая специального обсуждения и не укладывающаяся в рамки этой публикации, но необходимо подчеркнуть, что главное здесь - отмежеваться от крикливого, сенсационного преподнесения результатов этих безусловно интересных опытов и дать им объективную научную оценку с позиций наших современных представлений о высших психических способностях животных, об их интеллекте. Напомним, что на эту цель были уже много лет тому назад направлены экспериментальные исследования советских зоопсихологов - Н.Н. Ладыгиной-Котс, впервые в истории ставившей психологические эксперименты на человекообразной обезьяне, Н.Ю. Войтониса, А.И. Каца, Н.А. Тих.
А.Г. Уланова вообще впервые (еще в 30-х годах) ввела в исследовательскую практику знаковое (подобно языку глухонемых) общение с обезьянами.
К сожалению, социализация поведения обезьян в биологизации поведения человека дискредитировали опыты Р. и Б. Гарднеров, Д. Премака, Д.М. Рамбо, Т. Гилла, П. Паттерсон и других по выявлению коммуникативных способностей антропоидов и возможностей «речевого» общения с ними. В свое время мы уже указывали на то, что, признавая безусловную ценность этих исследований, нельзя упускать из виду, что достигнутые результаты можно толковать не как свидетельство о естественных системах (и возможностях) антропоидов, а лишь как итоги дрессировки с применением подопытным животным сугубо человеческих, но не их собственных способов коммуникации. Принципиально эта искусственная система человеческих сигналов (символов, адекватных определенным обозначениям в языковом обиходе человека) ничем не отличается от постоянно практикуемого человеком в течение тысячелетий общения с разными одомашненными животными. Разумеется, общение человека с шимпанзе и количественно и качественно отличается от общения, скажем, с домашними животными, но суть дела от этого не меняется.
Множатся и выступления зарубежных ученых, ставящих под сомнение научную достоверность и эвристическую ценность обобщений, выведенных из опытов с «говорящими обезьянами», и указывающих на необходимость учета роли и значения глубинных структур и лингвистических универсалий в овладении подлинным языком, если иметь в виду человеческую речь… Делается заключение, что поведение обезьян в этих опытах не имеет ничего общего с речью человека.
Способности обезьян к псевдоречевому общению с человеком, выработавшим у них этот артефакт путем дрессировки (путем «выбора на образец», введенного в практику зоопсихологических исследований еще более 60 лет тому назад Н.Н. Ладыгиной-Котс), стали для некоторых авторов, в том числе Д.Премака, мерилом интеллекта (или даже «сознания») этих животных. Некоторых исследователей упомянутые опыты стимулировали к выявлению у приматов способности к далеко идущему обобщению, формированию категорий и других форм интеллектуального поведения.
Вообще же фактические данные, полученные в опытах с «говорящими обезьянами», доказывают оправданность предположения, что у высших животных существуют генерализованные образы, из интеграции которых у каждого вида животных слагается некий, как, очевидно, можно его назвать, «генерализованный образ среды обитания». Этой формулировкой мы подчеркиваем сугубо биологическую сущность этой наивысшей, предельной для животных (и вместе с тем видеотипичной) формы психического отражения, ее избирательную ограниченность, фрагментарность, всецело обусловленную биологической валентностью компонентов занимаемой видом экологической ниши. Генерализованные образы животных функционально эквивалентны столь же гипотетическим пока «образам мира» у человека (по Леонтьеву), но, разумеется, качественно в корне отличаются от этой социально-исторически обусловленной категории.
Психические образы у животных - это процессы отражения, формирующиеся в обобщенном виде в результате накопления индивидуального опыта. Актуализация (хотя бы частичная) этого опыта происходит не только в уже знакомых, но и в новых, незнакомых ситуациях, в которых, однако, присутствуют элементы тех ситуаций, в которых эти образы формировались. В этом и заключается биологически адаптивное значение обобщенных психических образов. Проблема эта, конечно, не новая. В настоящее время ею (в общепсихологическим плане) занимаются особо С.Д. Смирнов и (в зоопсихологическом плане) Н.Н. Мешкова. Опираясь на свои экспериментальные исследования, посвященные ориентировочно-исследовательской деятельности животных, особенно в ситуациях новизны (т.е. при освоении нового пространственного окружения и при встрече с новыми предметами), Н.Н. Мешкова пришла к выводу, что формирующиеся у животных психические образы не только сохраняются, но непрерывно адаптивно изменяются и тем самым обеспечивают постоянную лабильную готовность животного к быстрым, даже неожиданным изменениям в окружающей среде.
Во многом очень близка советской зоопсихологии по тематике и методике подхода к решению задач психологического анализа поведения животных школа Б. Ренша. Представители этой школы сумели добыть весьма интересные, убедительные факты но различным вопросам, связанным с высшими психическими процессами у разных представителей позвоночных животных, в частности по авербальному мышлению и общению у животных, прямо пропорциональной зависимости между абсолютной величиной их мозга и психическими способностями, по манипулированию и гаптическим способностям животных как факторов психического развития и пр.
Особый интерес представляют работы по сравнительно-психологическому анализу движений передних конечностей и форм общения у приматов в свете антропогенеза. В этих работах усматривается тенденция к анализу морфофункциональных аспектов эволюции психики с учетом перехода количественных накоплений в качественные преобразования. Особенно созвучна советской школе зоопсихологов тенденция к выявлению значения манипулирования у животных как ведущего фактора эволюции психики.
Казалось бы, «академический» вопрос о психических образах у животных приобрел острое практическое значение, в этом, несомненно, состоит одна из важнейших, поистине новых тенденций зоопсихологии, можно даже сказать новая веха в истории этой науки.
Эта тенденция выросла постепенно из многолетнего участия психологов МГУ в различных отраслях практической деятельности человека: в народном хозяйстве (звероводство, животноводство), здравоохранении (дератизация, моделирование психопатогенных состояний и ситуаций), педагогике (дошкольное воспитание) и охране природы (программа «Экополис»). Достаточно напомнить, что раньше практическое значение зоопсихологии ощущалось разве что в служебном собаководстве и цирковой дрессировке.
Возникли объективные предпосылки и потребность разработки новой «общей прикладной зоопсихологии» с собственными задачами, предметом, концептуальным аппаратом, специфической методикой. Необходимость прикладных зоопсихологических исследований стала очевидной во всех случаях, когда обычно практикуемый подход на «чисто рефлекторном» уровне оказался неэффективным (это относится и к примитивно-этологическим методам работы). А такие ситуации возникают в практике все чаще, поскольку при таком подходе не охватывается поведение как единая, чрезвычайно сложная по своей структуре функция всего организма и, главное, не учитываются аспекты психического отражения, биопсихологические факторы его взаимоотношений со средой. Не менее важным участие зоопсихологов оказывается в тех случаях, когда в практике на передний план выступают сравнительно-психологические моменты, в частности общение человека с животными. Фундамент этого нового раздела заложен прикладными исследованиями зоопсихологов МГУ, отчасти уже внедренными в практику.
Особенно интенсивное развитие эта новая в зоопсихологии тенденция приобрела в связи с задачами, стоящими перед современным промышленным рыболовством. При этом тесная связь с практикой современного морского рыболовства привела к зарождению сразу двух разделов ихтиопсихологии: общей и прикладной.
Промышленное рыболовство переживает тяжелые времена: возможности экстенсивного его развития практически исчерпаны, интенсификация же его наталкивается на огромные трудности, одна из причин которых - слабая изученность поведения промысловых рыб в сочетании с игнорированием роли психической деятельности последних в прикладных ихтиологических исследованиях и конструкторских решениях, направленных на совершенствование процессов и средств лова. Необходимость учтения зоопсихологии в решении этой задачи сейчас уже признается специалистами промышленного рыболовства и выдвигается как настоятельное требование в официальных документах. Так, например, в решении Всесоюзной юбилейной научно-технической конференции по промышленному рыболовству, посвященной 100-летию со дня рождения основоположника науки о промышленном рыболовстве проф. Ф.И.Баранова, содержатся такие указания: «Чтобы научиться управлять поведением рыб, необходимо организовать его всестороннее изучение с помощью специалистов-зоопсихологов». Об объекте лова здесь говорится как о сложном организме с высоким уровнем психического отражения.
Ф.И.Баранов подверг всю проблематику морского рыболовства всестороннему анализу, вызывающему восхищение глубиной научного осмысления и эрудицией этого замечательного ученого. Итог этого титанического труда он сформулировал предельно кратко и четко: «… проблема трала упирается и перерастает в проблему поведения промысловых рыб».
Будучи приглашенными к участию в научных исследованиях по промышленному рыболовству, зоопсихологам МГУ пришлось поэтому прежде всего совместно со специалистами подвергнуть анализу бытующие ошибочные взгляды на процесс лова и противопоставить примитивному причинно-следственному пониманию поведения объектов лова такие основные положения разрабатываемого сейчас концептуального аппарата новой зоопсихологии, как, например, положения о ведущем адаптивном значении психического отражения в жизни животных (в частности, гидробионтов), об обобщенных психических образах как основе познавательных процессов у животных, о биологической и ситуационной обусловленности поведения животных и др.
Вместе с тем направление научного потока в сторону запросов промышленного рыболовства привело не только к необходимости создания новой отрасли зоопсихологии - уже упомянутой ихтиопсихологии, но и к началу работы по заполнению большого и очень значимого пробела к изучению эволюции психики: ведь рыбы являются родоначальниками всех позвоночных, а их психическая деятельность, психические компоненты их поведения практически, еще совершенно не исследованы. Более того, психическое отражение зародилось в воде и в течение половины срока существования животного мира (около 400 млн. из 800 (приблизительно) млн. лет) развивалось исключительно в водной среде. Уже этим определяется исключительная значимость изучения закономерностей психической деятельности зоологических гидробионтов.
Таким образом, начавшееся расширение поля деятельности зоопсихологов в сторону изучения вопросов, имеющих практическое значение, открывает также новые перспективы в изучении общетеоретических проблем, особенно по вопросам эволюции психики (а также ее онтогенетического развития). Этим в свою очередь создаются необходимые предпосылки для дальнейшей углубленной разработки и существенного обогащения всего концептуального аппарата новой зоопсихологии, а в итоге, в порядке обратной связи, и для уверенного подхода к решению многих новых крупномасштабных практических задач.
Учебное издание
Гарнитура: Times ET. Тираж 3000.464 с. Печать офсетная. Подписано в печать 07.12.1999. Издательство «Российское психологическое общество» ЛР №030651 от 14.07.1995
Содержание
Предисловие ко 2-му изданию*… 3
Часть I… 18
Глава 2 ИНСТИНКТИВНОЕ ПОВЕДЕНИЕ… 29
Глава 3 НАУЧЕНИЕ… 45
Часть II… 59
Часть III… 111
Вводные замечания… 111
Глава 1 ЭЛЕМЕНТАРНАЯ СЕНСОРНАЯ ПСИХИКА… 114
Низший уровень психического развития… 114
Высший уровень развития элементарной сенсорной психики… 123
Глава 2 ПЕРЦЕПТИВНАЯ ПСИХИКА… 133
Таким образом, «эволюционная теория познания» предстает перед нами как неприкрытая биологизация поведения человека: антропогенез, зарождение и развитие человеческого сознания, человеческого общества трактуются как всего-навсего незначительный эпизод и по своей сущности перманентно однозначной эволюции животного (!) мира. Логика этой концепции проста: не было и нет во всей истории живых существ иного процесса развития, кроме биологической эволюции, следовательно, природа человека и его поведение формировались на протяжении по меньшей мере тех 500 млн лет, которые потребовались для развития позвоночных животных.
Ясно одно: противопоставляется ли «инстинкт» «душе» или приравнивается к ней - результат один: при идеалистическом понимании первоисточников и движущих сил развития органического мира проблема происхождения и развития психики, факторов и направлений ее эволюции становится действительно неразрешимой. Вот к чему приводит новейшее извращение изучения эволюции психики, замена истинного научного поиска псевдонаучными метафизическими, идеалистическими спекуляциями.
* * *
Зоопсихологии приходится преодолевать и тенденцию упрощенчества, своего рода «физиологизацию», получившую сейчас особое распространение в связи с достижениями нейрофизиологии, биофизики, биохимии и других отраслей современной биологии. Эти тенденции сводятся к низведению психического к физиологическим и более элементарным процессам (например, рефлексам и таксисам) в сочетании с «выхолащиванием» содержания психической деятельности, с механистическим, биологизаторским игнорированием и просто отрицанием качественных отличий психики, психического отражения. К этому прибавляется еще непонимание (или нежелание понять) диалектики происхождения и развития психики в процессе эволюции, что составляет главным образом предмет зоопсихологии. Ошибка состоит в том, что в сфере психической деятельности животных целое сводится к частному, интегрированный комплекс - к составляющим его слагаемым («здание - к куче кирпичей»), высший порядок - к низшему (высший уровень биологической интеграции - к более низшему) и при всем этом стираются качественные различия между указанными уровнями и категориями.
Редукционистские тенденции проявляются подчас в стремлении (или попытках) «ликвидировать» зоопсихологию, как бы «отпеть» ее как научную дисциплину, провозглашая, что, дескать, ее предмет «растворился» в других науках, прежде всего - в нейрофизиологии. Такого рода посягательства предпринимались уже не раз и всегда были направлены не только против зоопсихологии, но неизбежно против всей психологии в целом. Выдающиеся психологи всегда понимали, что без зоопсихологии вообще невозможна психология как наука, во всяком случае если речь идет о марксистской психологии, строящей научный поиск на базе диалектико-материалистической методологии, исходя из понимания того, что психика человека не может быть научно достоверно познана вне изучения процесса ее развития.
Исторические корни редукционистских, биологизаторских тенденций в зоопсихологии, как и в общей психологии, простираются к началу нашего века, к знаменитым трудам Дж. Леба, автора теории тропизмов. Не ограничиваясь, однако, анализом элементарных форм поведения (преимущественно у низкоорганизованных животных), Леб пытался привести даже наиболее сложные поведенческие акты к элементарным реакциям - тропизмам (таксисам), а затем и к чисто физико-химическим явлениям. Механическими сентенциями и выпадами (разумеется, и против зоопсихологии) на уровне предельного редукционизма пестрят в наше время публикации Г. Темброка. На такой уровень опустился и К. Лоренц, который, также отрицая зоопсихологию, предпринял попытку, подобно Лебу (но с современным «обоснованием»), объяснить все формы поведения животных и человека элементарными таксисами и реакциями типа «обходного пути» (т.е. примитивнейшим решением задач в стимульной преградной ситуации). В этом же духе обсуждались, в частности, тенденции развития современных «наук о поведении» на недавно состоявшемся (в 1983 г.) в Берлине международном симпозиуме, посвященном «биологии поведения». С критикой биологи-заторских, редукционистско-нейрофизиологических тенденций в зоопсихологии и сравнительной психологии в последние годы выступили, в частности, Хольцкамп-Остеркамп, Барнетт, Бэрендс и другие исследователи.
* * *
Говоря о тенденциях современной зоопсихологии, следует упомянуть широко известные попытки установления языкового общения между человеком и шимпанзе. Это особая обширная тема, требующая специального обсуждения и не укладывающаяся в рамки этой публикации, но необходимо подчеркнуть, что главное здесь - отмежеваться от крикливого, сенсационного преподнесения результатов этих безусловно интересных опытов и дать им объективную научную оценку с позиций наших современных представлений о высших психических способностях животных, об их интеллекте. Напомним, что на эту цель были уже много лет тому назад направлены экспериментальные исследования советских зоопсихологов - Н.Н. Ладыгиной-Котс, впервые в истории ставившей психологические эксперименты на человекообразной обезьяне, Н.Ю. Войтониса, А.И. Каца, Н.А. Тих.
А.Г. Уланова вообще впервые (еще в 30-х годах) ввела в исследовательскую практику знаковое (подобно языку глухонемых) общение с обезьянами.
К сожалению, социализация поведения обезьян в биологизации поведения человека дискредитировали опыты Р. и Б. Гарднеров, Д. Премака, Д.М. Рамбо, Т. Гилла, П. Паттерсон и других по выявлению коммуникативных способностей антропоидов и возможностей «речевого» общения с ними. В свое время мы уже указывали на то, что, признавая безусловную ценность этих исследований, нельзя упускать из виду, что достигнутые результаты можно толковать не как свидетельство о естественных системах (и возможностях) антропоидов, а лишь как итоги дрессировки с применением подопытным животным сугубо человеческих, но не их собственных способов коммуникации. Принципиально эта искусственная система человеческих сигналов (символов, адекватных определенным обозначениям в языковом обиходе человека) ничем не отличается от постоянно практикуемого человеком в течение тысячелетий общения с разными одомашненными животными. Разумеется, общение человека с шимпанзе и количественно и качественно отличается от общения, скажем, с домашними животными, но суть дела от этого не меняется.
Множатся и выступления зарубежных ученых, ставящих под сомнение научную достоверность и эвристическую ценность обобщений, выведенных из опытов с «говорящими обезьянами», и указывающих на необходимость учета роли и значения глубинных структур и лингвистических универсалий в овладении подлинным языком, если иметь в виду человеческую речь… Делается заключение, что поведение обезьян в этих опытах не имеет ничего общего с речью человека.
Способности обезьян к псевдоречевому общению с человеком, выработавшим у них этот артефакт путем дрессировки (путем «выбора на образец», введенного в практику зоопсихологических исследований еще более 60 лет тому назад Н.Н. Ладыгиной-Котс), стали для некоторых авторов, в том числе Д.Премака, мерилом интеллекта (или даже «сознания») этих животных. Некоторых исследователей упомянутые опыты стимулировали к выявлению у приматов способности к далеко идущему обобщению, формированию категорий и других форм интеллектуального поведения.
Вообще же фактические данные, полученные в опытах с «говорящими обезьянами», доказывают оправданность предположения, что у высших животных существуют генерализованные образы, из интеграции которых у каждого вида животных слагается некий, как, очевидно, можно его назвать, «генерализованный образ среды обитания». Этой формулировкой мы подчеркиваем сугубо биологическую сущность этой наивысшей, предельной для животных (и вместе с тем видеотипичной) формы психического отражения, ее избирательную ограниченность, фрагментарность, всецело обусловленную биологической валентностью компонентов занимаемой видом экологической ниши. Генерализованные образы животных функционально эквивалентны столь же гипотетическим пока «образам мира» у человека (по Леонтьеву), но, разумеется, качественно в корне отличаются от этой социально-исторически обусловленной категории.
Психические образы у животных - это процессы отражения, формирующиеся в обобщенном виде в результате накопления индивидуального опыта. Актуализация (хотя бы частичная) этого опыта происходит не только в уже знакомых, но и в новых, незнакомых ситуациях, в которых, однако, присутствуют элементы тех ситуаций, в которых эти образы формировались. В этом и заключается биологически адаптивное значение обобщенных психических образов. Проблема эта, конечно, не новая. В настоящее время ею (в общепсихологическим плане) занимаются особо С.Д. Смирнов и (в зоопсихологическом плане) Н.Н. Мешкова. Опираясь на свои экспериментальные исследования, посвященные ориентировочно-исследовательской деятельности животных, особенно в ситуациях новизны (т.е. при освоении нового пространственного окружения и при встрече с новыми предметами), Н.Н. Мешкова пришла к выводу, что формирующиеся у животных психические образы не только сохраняются, но непрерывно адаптивно изменяются и тем самым обеспечивают постоянную лабильную готовность животного к быстрым, даже неожиданным изменениям в окружающей среде.
Во многом очень близка советской зоопсихологии по тематике и методике подхода к решению задач психологического анализа поведения животных школа Б. Ренша. Представители этой школы сумели добыть весьма интересные, убедительные факты но различным вопросам, связанным с высшими психическими процессами у разных представителей позвоночных животных, в частности по авербальному мышлению и общению у животных, прямо пропорциональной зависимости между абсолютной величиной их мозга и психическими способностями, по манипулированию и гаптическим способностям животных как факторов психического развития и пр.
Особый интерес представляют работы по сравнительно-психологическому анализу движений передних конечностей и форм общения у приматов в свете антропогенеза. В этих работах усматривается тенденция к анализу морфофункциональных аспектов эволюции психики с учетом перехода количественных накоплений в качественные преобразования. Особенно созвучна советской школе зоопсихологов тенденция к выявлению значения манипулирования у животных как ведущего фактора эволюции психики.
* * *
Казалось бы, «академический» вопрос о психических образах у животных приобрел острое практическое значение, в этом, несомненно, состоит одна из важнейших, поистине новых тенденций зоопсихологии, можно даже сказать новая веха в истории этой науки.
Эта тенденция выросла постепенно из многолетнего участия психологов МГУ в различных отраслях практической деятельности человека: в народном хозяйстве (звероводство, животноводство), здравоохранении (дератизация, моделирование психопатогенных состояний и ситуаций), педагогике (дошкольное воспитание) и охране природы (программа «Экополис»). Достаточно напомнить, что раньше практическое значение зоопсихологии ощущалось разве что в служебном собаководстве и цирковой дрессировке.
Возникли объективные предпосылки и потребность разработки новой «общей прикладной зоопсихологии» с собственными задачами, предметом, концептуальным аппаратом, специфической методикой. Необходимость прикладных зоопсихологических исследований стала очевидной во всех случаях, когда обычно практикуемый подход на «чисто рефлекторном» уровне оказался неэффективным (это относится и к примитивно-этологическим методам работы). А такие ситуации возникают в практике все чаще, поскольку при таком подходе не охватывается поведение как единая, чрезвычайно сложная по своей структуре функция всего организма и, главное, не учитываются аспекты психического отражения, биопсихологические факторы его взаимоотношений со средой. Не менее важным участие зоопсихологов оказывается в тех случаях, когда в практике на передний план выступают сравнительно-психологические моменты, в частности общение человека с животными. Фундамент этого нового раздела заложен прикладными исследованиями зоопсихологов МГУ, отчасти уже внедренными в практику.
Особенно интенсивное развитие эта новая в зоопсихологии тенденция приобрела в связи с задачами, стоящими перед современным промышленным рыболовством. При этом тесная связь с практикой современного морского рыболовства привела к зарождению сразу двух разделов ихтиопсихологии: общей и прикладной.
Промышленное рыболовство переживает тяжелые времена: возможности экстенсивного его развития практически исчерпаны, интенсификация же его наталкивается на огромные трудности, одна из причин которых - слабая изученность поведения промысловых рыб в сочетании с игнорированием роли психической деятельности последних в прикладных ихтиологических исследованиях и конструкторских решениях, направленных на совершенствование процессов и средств лова. Необходимость учтения зоопсихологии в решении этой задачи сейчас уже признается специалистами промышленного рыболовства и выдвигается как настоятельное требование в официальных документах. Так, например, в решении Всесоюзной юбилейной научно-технической конференции по промышленному рыболовству, посвященной 100-летию со дня рождения основоположника науки о промышленном рыболовстве проф. Ф.И.Баранова, содержатся такие указания: «Чтобы научиться управлять поведением рыб, необходимо организовать его всестороннее изучение с помощью специалистов-зоопсихологов». Об объекте лова здесь говорится как о сложном организме с высоким уровнем психического отражения.
Ф.И.Баранов подверг всю проблематику морского рыболовства всестороннему анализу, вызывающему восхищение глубиной научного осмысления и эрудицией этого замечательного ученого. Итог этого титанического труда он сформулировал предельно кратко и четко: «… проблема трала упирается и перерастает в проблему поведения промысловых рыб».
[53]Однако проводившиеся до сих пор исследования велись исключительно на элементарном рефлекторном или примитивно этологическом уровне и не дали ожидаемых результатов. Этот подход к изучению поведения животных (в данном случае рыб) потерпел фиаско при попытках внедрения в практику результатов лабораторных опытов.
Будучи приглашенными к участию в научных исследованиях по промышленному рыболовству, зоопсихологам МГУ пришлось поэтому прежде всего совместно со специалистами подвергнуть анализу бытующие ошибочные взгляды на процесс лова и противопоставить примитивному причинно-следственному пониманию поведения объектов лова такие основные положения разрабатываемого сейчас концептуального аппарата новой зоопсихологии, как, например, положения о ведущем адаптивном значении психического отражения в жизни животных (в частности, гидробионтов), об обобщенных психических образах как основе познавательных процессов у животных, о биологической и ситуационной обусловленности поведения животных и др.
Вместе с тем направление научного потока в сторону запросов промышленного рыболовства привело не только к необходимости создания новой отрасли зоопсихологии - уже упомянутой ихтиопсихологии, но и к началу работы по заполнению большого и очень значимого пробела к изучению эволюции психики: ведь рыбы являются родоначальниками всех позвоночных, а их психическая деятельность, психические компоненты их поведения практически, еще совершенно не исследованы. Более того, психическое отражение зародилось в воде и в течение половины срока существования животного мира (около 400 млн. из 800 (приблизительно) млн. лет) развивалось исключительно в водной среде. Уже этим определяется исключительная значимость изучения закономерностей психической деятельности зоологических гидробионтов.
Таким образом, начавшееся расширение поля деятельности зоопсихологов в сторону изучения вопросов, имеющих практическое значение, открывает также новые перспективы в изучении общетеоретических проблем, особенно по вопросам эволюции психики (а также ее онтогенетического развития). Этим в свою очередь создаются необходимые предпосылки для дальнейшей углубленной разработки и существенного обогащения всего концептуального аппарата новой зоопсихологии, а в итоге, в порядке обратной связи, и для уверенного подхода к решению многих новых крупномасштабных практических задач.
Учебное издание
фабри курт эрнестович
Основы зоопсихологии
Корректор Т.П.Толстова
Компьютерная верстка и дизайн: А.И.Чекалиной
Гарнитура: Times ET. Тираж 3000.464 с. Печать офсетная. Подписано в печать 07.12.1999. Издательство «Российское психологическое общество» ЛР №030651 от 14.07.1995
Содержание
TOC \o "1-9" \t "Заголовок 3;3;Заголовок 2;2;Заголовок 1;1" Предисловие к 1-му изданию… 3
Предисловие ко 2-му изданию*… 3
К.Э.Фабри и зоопсихология в Московском государственном университете имени М. В. Ломоносова… 4
Предмет и задачи зоопсихологии… 6
Методы зоопсихологических исследований… 13
Введение… 6
Предмет и задачи зоопсихологии… 6
Методы зоопсихологических исследований… 13
Часть I… 18
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПСИХИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЖИВОТНЫХ… 18
Глава 1 ПРОБЛЕМА ИНСТИНКТА И НАУЧЕНИЯ… 18
Ранние представления о психической деятельности животных… 18
Проблема инстинкта и научения в свете эволюционного учения… 21
Современное понимание проблемы инстинкта и научения… 26
Глава 1 ПРОБЛЕМА ИНСТИНКТА И НАУЧЕНИЯ… 18
Ранние представления о психической деятельности животных… 18
Проблема инстинкта и научения в свете эволюционного учения… 21
Современное понимание проблемы инстинкта и научения… 26
Глава 2 ИНСТИНКТИВНОЕ ПОВЕДЕНИЕ… 29
Инстинктивное поведение как основа жизнедеятельности животных… 29
Внутренние факторы инстинктивного поведения… 30
Внешние факторы инстинктивного поведения… 33
Структура инстинктивного поведения… 37
Инстинктивное поведение и общение… 40
Психический компонент инстинктивного поведения… 44
Внутренние факторы инстинктивного поведения… 30
Внешние факторы инстинктивного поведения… 33
Структура инстинктивного поведения… 37
Инстинктивное поведение и общение… 40
Психический компонент инстинктивного поведения… 44
Глава 3 НАУЧЕНИЕ… 45
Общая характеристика процесса научения… 45
Навык… 48
Научение и общение. Подражание… 56
Навык… 48
Научение и общение. Подражание… 56
Часть II… 59
РАЗВИТИЕ ПСИХИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЖИВОТНЫХ В ОНТОГЕНЕЗЕ… 59
Глава 1 ПРОБЛЕМА ОНТОГЕНЕЗА ПОВЕДЕНИЯ… 59
Врожденное и приобретаемое в индивидуальном развитии поведения… 59
Биологическая обусловленность онтогенеза поведения животных… 60
Глава 2 РАЗВИТИЕ ПСИХИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В ПРЕНАТАЛЬНОМ ПЕРИОДЕ… 61
Врожденное и приобретаемое в пренатальном развитии поведения… 62
Сравнительный обзор развития двигательной активности зародышей… 65
Пренатальное развитие сенсорных способностей и элементов общения… 70
Эмбриогенез и развитие психического отражения… 72
Глава 3 РАЗВИТИЕ ПСИХИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В РАННЕМ ПОСТНАТАЛЬНОМ ПЕРИОДЕ… 73
Особенности постнатального развития поведения животных… 73
Инстинктивное поведение в раннем постнатальном периоде… 77
Ранний опыт… 81
Взаимоотношения между компонентами раннего постнатального развития поведения… 88
Раннее формирование общения… 91
Познавательные аспекты раннего постнатального поведения… 93
Глава 4 РАЗВИТИЕ ПСИХИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В ЮВЕНИЛЬНОМ (ИГРОВОМ) ПЕРИОДЕ… 98
Общая характеристика игры у животных… 98
Совершенствование двигательной активности в играх животных… 101
Формирование общения в играх животных… 104
Познавательная функция игровой активности животных… 107
Глава 1 ПРОБЛЕМА ОНТОГЕНЕЗА ПОВЕДЕНИЯ… 59
Врожденное и приобретаемое в индивидуальном развитии поведения… 59
Биологическая обусловленность онтогенеза поведения животных… 60
Глава 2 РАЗВИТИЕ ПСИХИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В ПРЕНАТАЛЬНОМ ПЕРИОДЕ… 61
Врожденное и приобретаемое в пренатальном развитии поведения… 62
Сравнительный обзор развития двигательной активности зародышей… 65
Пренатальное развитие сенсорных способностей и элементов общения… 70
Эмбриогенез и развитие психического отражения… 72
Глава 3 РАЗВИТИЕ ПСИХИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В РАННЕМ ПОСТНАТАЛЬНОМ ПЕРИОДЕ… 73
Особенности постнатального развития поведения животных… 73
Инстинктивное поведение в раннем постнатальном периоде… 77
Ранний опыт… 81
Взаимоотношения между компонентами раннего постнатального развития поведения… 88
Раннее формирование общения… 91
Познавательные аспекты раннего постнатального поведения… 93
Глава 4 РАЗВИТИЕ ПСИХИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В ЮВЕНИЛЬНОМ (ИГРОВОМ) ПЕРИОДЕ… 98
Общая характеристика игры у животных… 98
Совершенствование двигательной активности в играх животных… 101
Формирование общения в играх животных… 104
Познавательная функция игровой активности животных… 107
Часть III… 111
ЭВОЛЮЦИЯ ПСИХИКИ… 111
Вводные замечания… 111
Глава 1 ЭЛЕМЕНТАРНАЯ СЕНСОРНАЯ ПСИХИКА… 114
Низший уровень психического развития… 114
Высший уровень развития элементарной сенсорной психики… 123
Глава 2 ПЕРЦЕПТИВНАЯ ПСИХИКА… 133
Низший уровень развития перцептивной психики… 134
Высший уровень развития перцептивной психики… 148
Проблема интеллекта животных… 159
Глава 3 ЭВОЛЮЦИЯ ПСИХИКИ И АНТРОПОГЕНЕЗ… 167
Проблема происхождения трудовой деятельности… 168
Проблема зарождения общественных отношений и членораздельной речи… 176
Литература… 182
Приложение… 183
Игры животных и игры детей (сравнительно-психологические аспекты)*… 183
Научное наследие А.Н. Леонтьева и вопросы эволюции психики*… 191
Зоопсихология*… 202
Содержание… 210
[1]2-е издание учебника подготовила полностью к публикации ученица К.Э.Фабри - кандидат психологических наук Н.Н.Мешкова.
[2] Герцен А.И.Избранные философские сочинения. М., 1940. С. 222-223.
[3] Выготский Л.С.Развитие высших психических функций. М., 1960. С. 405.
[4] Леонтьев А.Н.Проблемы развития психики. 3-е изд. М., 1972. С. 43.
[5] Выготский Л.С.Развитие высших психических функции. М., 1960. С. 40-41.
[6] Ленин В.И.Философские тетради. М., 1969. С. 314.
[7] Выготский Л.С.Развитие высших психических функций. С. 398.
[8] Ламарк.Философия зоологии. Т. 2. М.; Л., 1937. С. 325.
[9]
[10]
[11]
[12]
[13]
[14] Рулье К.Ф.Избранные биологические произведения. М., 1954. С. 317.
[15] Дарвин Ч.Происхождение видов. М., 1952. С. 260.
[16] Дарвин Ч.Избранные письма. М., 1950. С. 106.
[17] Дарвин Ч.Происхождение видов.
[18] Дарвин Ч.Происхождение человека и половой отбор. Спб., 1896. С. 45.
[19] Северцов А.Н.Собр. соч. Т. III. M.; Л., 1945. С. 300.
· [20] Скребицкий Г.Отношение чайки к гнезду, яйцам и птенцам // Рефлексы, инстинкты и навыки. М., 1936. С. 144-145.
[21] Кардош Л.Некоторые проблемы сравнительно-психологического анализа процесса учения // Annales Universitatis Scientiarum Budapestinensis. Sect. Paedagogica et Psychologica. T.1. Budapest, 1970. P. 15.
[22]Ibid. P. 19.
[23] Орбели Л. А.Вопросы высшей нервной деятельности. М.; Л., 1949. С. 352.
[24] Ллойд-Морган К.Привычка и инстинкт. Спб., 1899. С. 21-22.
[25] Крушинский Л.В.формирование поведения животных в норме и патологии. М., 1960. С. 10.
[26] Анохин П.К. Оморфологических закономерностях развития функции в эмбриогенезе животных и человека // Труды 6-го Всесоюзного съезда анатомов и эмбриологов. Т. 1. Харьков, 1961.
[27] Боровский В.М.Проблема инстинкта. Крымское гос. изд-во, 1941. С.133.
[28] Орбели Л.А.Вопросы высшей нервной деятельности. М.;Л., 1949. С. 356.
[29] Боровский В.М.Поведение цыплят, выведенных в инкубаторе// Рефлексы, инстинкты, навыки. Т. 2. М., 1936. С.183.
[30] Леонтьев А. Н.Проблемы развития психики. М., 1959.
[31]Северцов А.Н.Главные направления эволюционного процесса. Морфобиологическая теория эволюции. 3-е изд. М., 1967. С. 115.
[32] Берншгейн Н.А.О построении движений. М., 1947. С. 9.
[33] Кашкаров Д.Н.Современные успехи зоопсихологии. М.; Л., 1928. С. 123-124.
[34]Павловские среды. Т. II. М.; Л., 1949.
[35] Протопопов В.П.Исследование высшей нервной деятельности в естественном эксперименте. Киев, 1950. С. 21-23.
[36]Павловские среды. Т. III. С. 262.
[37] Ладыгина-Котс Н.Н.Конструктивная и орудийная деятельность высших обезьян (шимпанзе). М., 1959. С. 247.
[38] Энгельс Ф.Диалектика природы. М., 1949. С. 133.
[39] Нестурх М.Ф.Приматология и антропогенез. М., 1960. С. 65.
[40] Энгельс Ф.Диалектика природы. С. 135.
[41] Энгельс Ф.Диалектика природы. С. 137.
[42] Войтонис Н.Ю.Предыстория интеллекта. М.; Л., 1949. С. 46.
[43] Войтонис Н.Ю.Предыстория интеллекта. С. 192.
[44] Леонтьев А.Н.Проблемы развития психики. 3-е изд. М., 1972. С.219.
[45] Рубинштейн С.Л.Бытие и сознание. М., 1957.
[46] Выготский Л.С.Развитие высших психических функций. М., 1960. С. 40-41.
[47]Вопр. психологии. 1982. № 3. С. 26-34.
[48] Леонтьев А.Н.Проблемы развития психики. М., 1959. С. 384-385.
[49] Леонтьев А.Н.Проблемы развития психики. М., 1959.
[50]А.Н.Леонтьев и современная психология / Под ред. А.В.Запорожца и др. М., 1983. С. 101-117.
[51] Леонтьев А.Н.Проблемы развития психики. 3-е изд. М., 1972.
[52]Тенденции развития психологической науки / Под ред. Л. И. Анцыферовой, Б. Ф. Ломова. М., 1989. С. 208-221.
[53] Баранов Ф.И.Техника промышленного рыболовства. М., 1960. С. 625.
Высший уровень развития перцептивной психики… 148
Проблема интеллекта животных… 159
Глава 3 ЭВОЛЮЦИЯ ПСИХИКИ И АНТРОПОГЕНЕЗ… 167
Проблема происхождения трудовой деятельности… 168
Проблема зарождения общественных отношений и членораздельной речи… 176
Литература… 182
Приложение… 183
Игры животных и игры детей (сравнительно-психологические аспекты)*… 183
Научное наследие А.Н. Леонтьева и вопросы эволюции психики*… 191
Зоопсихология*… 202
Содержание… 210
[1]2-е издание учебника подготовила полностью к публикации ученица К.Э.Фабри - кандидат психологических наук Н.Н.Мешкова.
[2] Герцен А.И.Избранные философские сочинения. М., 1940. С. 222-223.
[3] Выготский Л.С.Развитие высших психических функций. М., 1960. С. 405.
[4] Леонтьев А.Н.Проблемы развития психики. 3-е изд. М., 1972. С. 43.
[5] Выготский Л.С.Развитие высших психических функции. М., 1960. С. 40-41.
[6] Ленин В.И.Философские тетради. М., 1969. С. 314.
[7] Выготский Л.С.Развитие высших психических функций. С. 398.
[8] Ламарк.Философия зоологии. Т. 2. М.; Л., 1937. С. 325.
[9]
[10]
[11]
[12]
[13]
[14] Рулье К.Ф.Избранные биологические произведения. М., 1954. С. 317.
[15] Дарвин Ч.Происхождение видов. М., 1952. С. 260.
[16] Дарвин Ч.Избранные письма. М., 1950. С. 106.
[17] Дарвин Ч.Происхождение видов.
[18] Дарвин Ч.Происхождение человека и половой отбор. Спб., 1896. С. 45.
[19] Северцов А.Н.Собр. соч. Т. III. M.; Л., 1945. С. 300.
· [20] Скребицкий Г.Отношение чайки к гнезду, яйцам и птенцам // Рефлексы, инстинкты и навыки. М., 1936. С. 144-145.
[21] Кардош Л.Некоторые проблемы сравнительно-психологического анализа процесса учения // Annales Universitatis Scientiarum Budapestinensis. Sect. Paedagogica et Psychologica. T.1. Budapest, 1970. P. 15.
[22]Ibid. P. 19.
[23] Орбели Л. А.Вопросы высшей нервной деятельности. М.; Л., 1949. С. 352.
[24] Ллойд-Морган К.Привычка и инстинкт. Спб., 1899. С. 21-22.
[25] Крушинский Л.В.формирование поведения животных в норме и патологии. М., 1960. С. 10.
[26] Анохин П.К. Оморфологических закономерностях развития функции в эмбриогенезе животных и человека // Труды 6-го Всесоюзного съезда анатомов и эмбриологов. Т. 1. Харьков, 1961.
[27] Боровский В.М.Проблема инстинкта. Крымское гос. изд-во, 1941. С.133.
[28] Орбели Л.А.Вопросы высшей нервной деятельности. М.;Л., 1949. С. 356.
[29] Боровский В.М.Поведение цыплят, выведенных в инкубаторе// Рефлексы, инстинкты, навыки. Т. 2. М., 1936. С.183.
[30] Леонтьев А. Н.Проблемы развития психики. М., 1959.
[31]Северцов А.Н.Главные направления эволюционного процесса. Морфобиологическая теория эволюции. 3-е изд. М., 1967. С. 115.
[32] Берншгейн Н.А.О построении движений. М., 1947. С. 9.
[33] Кашкаров Д.Н.Современные успехи зоопсихологии. М.; Л., 1928. С. 123-124.
[34]Павловские среды. Т. II. М.; Л., 1949.
[35] Протопопов В.П.Исследование высшей нервной деятельности в естественном эксперименте. Киев, 1950. С. 21-23.
[36]Павловские среды. Т. III. С. 262.
[37] Ладыгина-Котс Н.Н.Конструктивная и орудийная деятельность высших обезьян (шимпанзе). М., 1959. С. 247.
[38] Энгельс Ф.Диалектика природы. М., 1949. С. 133.
[39] Нестурх М.Ф.Приматология и антропогенез. М., 1960. С. 65.
[40] Энгельс Ф.Диалектика природы. С. 135.
[41] Энгельс Ф.Диалектика природы. С. 137.
[42] Войтонис Н.Ю.Предыстория интеллекта. М.; Л., 1949. С. 46.
[43] Войтонис Н.Ю.Предыстория интеллекта. С. 192.
[44] Леонтьев А.Н.Проблемы развития психики. 3-е изд. М., 1972. С.219.
[45] Рубинштейн С.Л.Бытие и сознание. М., 1957.
[46] Выготский Л.С.Развитие высших психических функций. М., 1960. С. 40-41.
[47]Вопр. психологии. 1982. № 3. С. 26-34.
[48] Леонтьев А.Н.Проблемы развития психики. М., 1959. С. 384-385.
[49] Леонтьев А.Н.Проблемы развития психики. М., 1959.
[50]А.Н.Леонтьев и современная психология / Под ред. А.В.Запорожца и др. М., 1983. С. 101-117.
[51] Леонтьев А.Н.Проблемы развития психики. 3-е изд. М., 1972.
[52]Тенденции развития психологической науки / Под ред. Л. И. Анцыферовой, Б. Ф. Ломова. М., 1989. С. 208-221.
[53] Баранов Ф.И.Техника промышленного рыболовства. М., 1960. С. 625.