Федотова Юлия. Наемники Судьбы

   Гласило Пророчество в вольном пересказе следующее.
   Глупость, гордыня и жажда власти одолеют этот Мир. И всплывут тогда из Мира иного железные рыбы с огнем в нутре, и сойдет огонь с небес (или из рыбьего нутра?), и будет великий жар и великий мор, и наплодятся уроды, и черный дым закроет небо, и вечная тьма падет на землю. И отвернутся боги от такого мира, и не останется в нем ничего живого, кроме тараканов и крыс, ибо у тараканов и крыс нет богов.
   На приближение этакого Рагнарека, наоборот, должны указать девять знамений (каких именно, маги не упомянули, увы). Сколько-то из них уже имели место быть. Сколько-то на очереди. И вот теперь Великие маги заседают, думают-гадают, нельзя ли как-то остановить процесс, начавшийся по их же вине.
   Сколько-то лет (десятилетий? столетий?) назад, во время своих магических изысканий в недрах Запретных гор (что за горы такие?) Великие маги, сами того не желая, обнаружили-таки десяток огромных железных рыб с огнем, надо полагать, в нутре. Ужаснулись и наложили Печать Молчания, Печать Забвения и еще что-то столь же полезное.
   Одна беда – гонимым и презираемым адептам ушедшей в подполье некромантии оказалось глубоко наплевать на все их Печати и Заклятия. Место это они нашли, рыб прибрали к рукам и теперь шантажируют Коллегию, грозя выпустить их на волю. Требование у них простое и банальное – мировое господство.
   Конечно, выпускать рыб они тоже не спешат. Даже если им хватит магических сил, чтобы самим не сгинуть в великом пламени, – кому нужен Мир, населенный одними тараканами и крысами? Поэтому захват власти пока осуществляется традиционными методами – мечом и магией. Уже две трети Староземья одолела черная зараза, с каждым днем крепнет ее мощь, плодится нежить, тянет силы из жизни. Одно за другим попадают человечьи государства в паучьи сети Вардоха Глома Дефтского и его приспешников. А стоит Коллегии вмешаться – грозят рыбами.
   А чтобы продемонстрировать серьезность своих намерений, некроманты уже выпустили одну из них. С леденящим душу воем, сея огонь и дым, унеслись они на запад, за океан. С тех пор идет в Староземье черный снег, а люди на далеких островах Аддо болеют язвами и мрут во множестве.
   Что же будет, когда на волю вырвутся остальные рыбы? Ведь некромантское отребье ни перед чем не остановится, даже собственной гибели не убоится.
   Одна надежда оставалась у Мира – Девять Избавителей. Восьмерых Пророчество называло едва ли не поименно. Про девятого только и сказано было – «чужой».
   То ли все вместе, то ли каждый по отдельности избавители могли бы отвести беду. Но пятеро скрылись вероломно, прихватив деньги Коллегии, четверых так и не удалось отыскать в воцарившемся хаосе…
   – Вот паразитство какое! Вот сволочи! – бранилась Энка. И непонятно, имела ли она в виду магов, выудивших рыб, некромантов, их присвоивших, или Великого Франгарона, прихватившего деньги Коллегии и нагло оболгавшего избавителей.
   …И приходится магам рассчитывать лишь на собственные силы в борьбе с распоясавшейся некромантией. Что они в данный момент и делают.
   Вот вкратце и весь доклад.
   Потом следовали прения. Одни предлагали одно, другие – другое, но все не слишком умное, ибо Мир погибал при любом раскладе. Разница состояла лишь в том, каким способом предполагалось помешать некромантам накопить достаточно сил для того, чтобы не разделить его, Мира, судьбу.
   Наемники шипели от возмущения. Трудно судить о Великих магах древности. Возможно, они и знали толк в битвах, но современные маги стратегами были никудышными.
   – Если бы я был королем и мне пришлось бы выбирать, кого ставить полководцем – великого мага или Ильзу, – честное слово, выбрал бы Ильзу! – заявил Хельги. – Она за год хоть чему-то научилась. Эти же – дуб дубом!
   Постепенно в ходе подслушивания прояснился еще один момент: почему от избавителей так тщательно скрывают суть происходящего. Оказывается, в Пророчестве никаких указаний на этот счет не было, но Великие по мудрости своей рассудили так: Силы Судьбы, вещающие устами пророчащего, дарят удачу вслепую, а потому неведение – лучший способ ее снискать.
   – Чего-то я не уловил логики! – удивился Хельги. – Силы Судьбы слепые – это ясно. Но почему они подарят удачу, если мы тоже станем действовать подобным же образом? Из солидарности, что ли? А вдруг мы с ними разминемся сослепу?
   Этот его вопрос был далеко не единственным. Спасители Мира получили достаточно свежей пищи для размышлений. Что за Запретные горы? Что за девятый избавитель? И что же, в конце концов, теперь делать?!
   – Уничтожить рыб! – предложила Энка с ходу.
   – Каким образом?
   – Разрубить, заколоть, раздавить. По обстоятельствам.
   Меридит не согласилась:
   – Они даже испражняются огнем! Начни их рубить и давить – огонь полезет наружу. Как кишки!
   – Потравить.
   – Чем?
   – Рыб надо вернуть назад, в иной мир, – сказал эльф веско.
   – Для начала их надо хотя бы найти.
   – Мне кажется, проще заняться не рыбами, а некромантами, – заметил Хельги. – С людьми привычнее дело иметь, у них нет огня в нутре. А рыбы пусть себе живут в горе.
   – Нет. Во-первых, их может найти еще кто-нибудь, в мире и без некромантов полно зла, взять тех же орков. Во-вторых, рыб всего десять, а некромантов тысячи. Пока будем истреблять одних, другие успеют выпустить рыб. Так что придется их возвращать.
   – Тебя послушать – мы только и делаем, что таскаем огненную фауну из одного мира в другой! – фыркнул Хельги. – Как вы собираетесь их возвращать?
   – Никак! – тут же откликнулась Энка. – Это ты будешь их возвращать. Ты же у нас демон.
   – Не буду! Не умею! – завопил Хельги.
   Меридит поморщилась:
   – Не вопи, ты нас демаскируешь.
   – Буду вопить! Я не умею ничего возвращать!
   – Одна речь не пословица! – вспомнила подходящую мудрость Энка. – Скажи спасибо, не надо мировую сеть распутывать.
   Орвуд сидел, отрешенно теребя бороду. Даже не ворчал.
   – Я вот о чем думаю, – пробормотал он, – что за горы такие? Нет в Староземье и окрестностях гор, о которых бы мы, гномы, не знали. Любая возвышенность более трехсот шагов по вертикали по горному уставу вносится в государственный реестр и подлежит обязательному исследованию на предмет наличия в ней золота, на чьей бы земле она ни стояла.
   Только собрался Аолен высказаться о попрании гномами международных прав, как ему помешал Хельги.
   – А менее трехсот? – спросил он страшным шепотом. Глаза у демона стали по плошке.
   Девицы переглянулись. Вся тройка мыслила на удивление синхронно.
   – И отделяет Староземье от проклятого Инферна могучий горный хребет, подпирающий небосвод, – процитировала ученая диса.
   – Только его не видно! – завершила мысль Энка.
   Хельги радовался вслух. В голове у него сложилась наконец более или менее ясная картина исторических событий.
   Старуха-ведьма из Чернолесья, вероятно, переоценила коварство тайных «ворогов». Аваллон обозвали Инферном не с целью обмануть снежных демонов, это получилось невольно. На самом же деле законные маги сочинили страшную сказку, чтоб не шлялись на границе всякие, не налетали лбом на невидимый поднебесный хребет, не выискивали, не вынюхивали лишнее. Но не помогло! Увы!
   А вот Аолен – тот совсем не радовался. В его голову забрела неприятная мысль: раз некроманты завладели рыбами, скорее всего, они знают о Пророчестве. Значит, знают и об избавителях. И как, спрашивается, они должны повести себя в сложившейся ситуации? Правильно. Постараться как можно скорее избавиться от них! Странно, что они до сих пор живы!
   И Орвуд тоже не радовался. Он злился. Какого гоблина окаянные Силы Судьбы гоняли их по всему Ин… тьфу Аваллону и Староземью туда и обратно – и все зазря?! Нет бы сразу указать нужное место.
   – Силы Судьбы ничего не делают зря, – толковал ему эльф. – Возможно, они готовили нас к предстоящим испытаниям. Жизненный опыт просто так не дается!
   Энка заняла позицию эльфа.
   – А представь, что мы не попали в Инферн… Аваллон. Десятки взрослых демонов-убийц! Это похуже любой рыбы! А дракон, Ирракшана!
   – Ну знаешь ли, мы тоже не обязаны заниматься сразу всеми проблемами на свете! Хватило бы с нас и младенцев. А драконом, Ирракшаной и рыбой пусть бы другие занимались. Чего Силы Судьбы все на нас одних повесили?
   Наверное, он еще долго бранился бы, но тут ветхая крыша сарая провалилась под тяжестью снега – и на месте, где только что сидел сварливый гном, возник сугроб. Других даже не задело!
   – Это тебе в назидание! – хихикала Энка, извлекая гнома на волю. – Другой раз не станешь роптать на Силы Судьбы! Они этого не любят.
   – Ну все. Хватит копаться. Пошли! – потребовал Хельги.
   – Куда? – опешили все. – А люди? Мы обещали их здесь дожидаться.
   – В Ольдон. Там их и встретим.
   – Зачем нам в Ольдон?!
   – Как это – зачем? – в свою очередь удивился Хельги. – Мы что, позволим демо… идиотским магам порочить наше честное имя?
   – Какое уж там честное, – безнадежно махнул рукой эльф.
   – Честное! – настаивал недавний спригган. – Юбку с веревки спереть – это одно. А взять заказ и скрыться с деньгами – совсем другое. За такие дела из Гильдии вылетают со свистом!
   Девицы разом помрачнели.
   – Идем, – постановила Энка.
   – Попозже нельзя? – недовольно спросил гном. – Сперва спасем Мир, потом будете утрясать свои проблемы.
   – А если нас убьют в процессе? – вздохнула диса. – Так и сгинем, опороченные. И никого из наших родичей больше никогда не примут в Гильдию. Я и так своих с Вальхаллой подвела, не могу же еще и заработка лишить!
 
   Под покровом сумерек добраться до дворца оказалось проще простого. В столице действовал комендантский час, и прохожих на улицах не было. А разминуться с патрулем – дело техники. Проникнуть во дворец – тоже, благо сей шедевр северной средневековой архитектуры был построен из прекрасного серого гранита, а стены по толщине не шли ни в какое сравнение с крепостными. Один шаг – и они уже внутри… женского клозета для прислуги!
   – Говорила я, надо с фасада заходить, – ругалась диса. – А ты «с торца», «с торца»! Архитектор! Эта дура сейчас весь дворец на уши поставит! Верещит как резаная!
   – Зря все сразу полезли, – оправдывалась сильфида. – Пусть бы сперва Хельги одну голову просунул, посмотрел, что к чему.
   – Думаю, одна моя голова ей еще меньше понравилась бы. Тут дело не в количестве, а в сути. Представь, сидишь в уборной, а из стены лезет голова. Я бы лично испугался.
   Сделанного не воротишь. Действовать надо было быстро. Компания нелюдей уже не таясь вывалилась в коридор. Хельги уцепил за шиворот первого попавшегося лакея, приставил нож к горлу:
   – Парадный зал где?
   – Т… тамочки! – махнул рукой насмерть перепуганный слуга.
   Они рванули вверх по лестнице и вправо, в центральное крыло дворца. Хельги тащил беднягу провожатого почти волоком. Следом уже топала, гремела железом охрана.
   Магическую защиту, установленную на всем этаже, начинающий демон пробил с налету, даже не притормозив. Заслон на входе в зал оказался посерьезнее, пришлось задержаться, но всего на пару секунд. Один удар левым ухом – и эфирный экран разлетелся в прах. Увы, такое грубое обращение не пошло на пользу магам, поддерживавшим защиту. Почтенное собрание превратилось в подобие чумного барака: добрая четверть заседателей во главе с председателем и секретарем корчилась в конвульсиях и вопила от боли.
   Наемники подскочили к президиуму. Эльф и гном сочли за благо схорониться за колонной у входа.
   – Ну?! – Энка яростно уставилась на почерневшего Франгарона и для верности ткнула ему в живот копьем: – И кто из нас скрылся с деньгами Коллегии? Отвечай, крыса носатая!
   Франгарон попытался воспользоваться магией. Но что такое маг, пусть даже великий, против демона? Просто чудо, что Хельги его до смерти не зашиб, только контузил малость.
   – Да как вы смеете? – хрипел чародей. – Кто дал вам право… Стража! Стража! Взять их!
   – Нет уж, позвольте! – раздался вдруг хорошо знакомый голос, с трудом перекрикивающий общее смятение.
   Долговязая фигура профессора Перегрина поднялась со своего скромного места в предпоследнем ряду.
   – Позвольте разобраться! – Профессор выступил вперед. – Если я правильно понял… Силы Стихий, коллеги, ну можно ли так голосить? Не зарезали же вас, в конце концов! Простой магический удар… Итак, если я правильно понял, эти трое и есть те самые избавители, которых коллега Франгарон обвиняет в краже? Так вот, поскольку все трое являются студентами Уэллендорфского университета, я, как их преподаватель, настаиваю на немедленном – слышите! – немедленном расследовании. Никому не позволено порочить ложными обвинениями имя нашего учебного заведения. А вы, – он обернулся к студентам, – будьте добры вести себя прилично. Пройдите и сядьте вон туда. И спрячьте оружие. Что за дикость! Стыдитесь!
   Казалось, никакие силы не способны были обуздать разъяренных нелюдей. Но одно слово профессора – и все трое на глазах у потрясенной публики превратились из кровожадных монстров в смирных овечек: уселись рядышком на бархатной банкетке, сложили ручки на коленях – сама покорность! Гном за колонной расхохотался.
   Разбирательство длилось недолго. Как ни отпирался Франгарон, сколько ни ссылался на тайные планы и секретные замыслы, всем все было уже ясно. Честно говоря, впечатление недавний глава Коллегии производил самое жалкое.
   Главой он, разумеется, быть перестал. Тут же встал вопрос о перевыборах, и про избавителей все как-то позабыли. Удивительно, Мир стоит на пороге гибели. Кажется, самое время задуматься о вечном, но нет предела суетности и тщеславию смертных!
   – Можно мы пойдем? – смиренно спросила Энка у профессора.
   – Идите, – удрученно кивнул мэтр Перегрин. – Да помогут вам Силы Судьбы. И нам тоже. – Он счел происходящее крайне непедагогичным и был только рад отослать студентов.
   На выходе их уже поджидал Эдуард. Стражникам пришлось отступить.
   Дворец покидали в спешке. Принц не был уверен, что папаша-король одобрит его компанию. Компания же, наоборот, не сомневалась, что он позволит сыну уйти. Чтобы не рисковать, подхватили Ильзу с Рагнаром и умчались прочь из столицы. Просто чудо, что Оберону удалось их догнать. Вот что значит – по-настоящему великий маг.
   Оберон возник на тропе прямо у них перед носом. Рагнар налетел на него и едва не сбил с ног. Но эльф деликатно проигнорировал досадное происшествие, он был величествен и невозмутим.
   – Рад приветствовать вас, о друзья мои! – изрек маг.
   – Привет-привет! – Энка тоже умела быть вежливой, когда хотела. – Сколько зим, сколько лет?! Где наша не пропадала… Нет, не подходит. С чем пожаловали?
   Если Оберон и удивился, то виду не подал:
   – Я явился с тем, чтобы поведать многое. Пробил час.
   Меридит поморщилась. За ночь пришла оттепель, полил дождь пополам со снегом, сугробы размокли, дороги развезло – слякоть по колено, ветер пронизывает насквозь. Выслушивать «многое» в таких условиях совершенно не хотелось.
   – Не лучше ли было побеседовать во дворце? – осведомилась диса мрачно.
   – Увы, там было слишком суетно и шумно.
   – А здесь слишком сыро.
   – О, простите! Как я не подумал! – Маг красиво взмахнул руками – и над собеседниками возник едва заметный мерцающий купол. Снаружи гуляла непогода, а внутри было сухо, тихо и даже тепло. – Для остальных мы невидимы, – заметил Оберон.
   – Убиться веником! – восхитился Хельги. – То есть выдающееся достижение современной магии!
   Оберон улыбнулся чуть снисходительно.
   – Ну теперь ничто не помешает нашей беседе, пожалуй как нельзя более своевременной.
   Но она оказалась не своевременной, а несколько запоздалой. Большую часть из того, что поведал маг, избавители уже знали.
   – Но откуда? Откуда вы смогли узнать о расположении Запретных гор? Никто из магов, законных и незаконных, под страхом смерти не осмелился бы раскрыть сию тайну!
   – Дедукция! – важно ответила Энка.
   – Интуиция! – важно ответила Меридит.
   – Логический анализ! – важно ответил Хельги.
   – Короче, догадались, – решил пояснить Орвуд.
   Впрочем, некоторые полезные сведения из беседы с Обероном почерпнуть удалось. Оказывается, железные рыбы спят в огромном подземелье на самой северной оконечности Раздельного хребта. Всякий, кто задержится там дольше часа, болеет язвами и умирает в муках. Туда идти не надо.
   А следует направиться в другое подземелье, что поменьше и поближе. В нем сокрыт некий специфический инвентарь, вроде стола с магическим оком. Кто владеет им, тому повинуются рыбы. Стены подземелья, – тут Оберон покосился на Хельги, – выложены изнутри свинцовыми плитами. Пол и своды тоже свинцовые (свинец – простое вещество, магически инертное), двери надежно заперты неведомым заклятием. Ключом же от них служит медальон. Тот самый, что много лет назад был передан Хельги.
   Вторым таким коварно и подло завладели некроманты. Теперь сидят они в подземелье, но вход не охраняют, уверенные в надежности заклятия. Свой талисман они считают в своем роде единственным.
   Итак, избавители должны проникнуть в подземелье, и да помогут им Силы Судьбы. Что случится дальше – никому из смертных не ведомо, но судьба Мира так или иначе решится.
   А потом Оберон попросил достать медальон:
   – Вы должны знать заранее, как его использовать. Иногда секунды решают дело.
   Хельги потрогал цепочку на шее. Залез в карман куртки. Потом в карман штанов. Вытряхнул свой мешок. Какой только дряни там не было! Куски драконьей чешуи, ракушки, камешки, сушеные коренья и травки – что угодно, только не медальон.
   – Потерял! – констатировал Хельги без особого сожаления в голосе. – Наверное, когда в океан свалился. Или когда в Астрале перемещался.
   Прекрасное лицо короля эльфов побелело и исказилось. Казалось, он состарился на глазах.
   – Все пропало, – глухо простонал он, закрываясь руками. – Это конец! У нас больше нет надежд на спасение. Но как ты мог?! Тебе было доверено самое драгоценное, самое священное! Непростительное небрежение!
   – Откуда мне было знать, что оно священное? – возмутился Хельги. – Вы же нарочно ничего не рассказывали! С тем же успехом я мог его просто выкинуть еще в детстве! Предупреждать надо было!
   Оберон горестно кивнул:
   – Ты прав. Мы перестраховались и совершили ошибку, держа вас в неведении. Роковую ошибку. О горе, горе.
   – Было бы из-за чего убиваться! – пожалела его сильфида. – Подумаешь, ключ потеряли! Я их без конца теряю, и ничего. В крайнем случае выломаем дверь.
   – ЭТУ дверь нельзя выломать, – произнес маг раздельно. – Ее нельзя выбить, разрушить, сжечь, уничтожить магией. Ее можно открыть только медальоном.
   – А разрыв-травой? – спросила вдруг Ильза. – Вон у Хельги целый пучок разрыв-травы. Это точно она, я картинку хорошо помню.
   – Из Чернолесья! – поведал демон гордо. – В последний момент уцепил, когда все уже загорелось. Только не знал, что это разрыв-трава. Так, на всякий случай взял.
   – Хельги, ты ненормальный! – потряслась сильфида. – В ТАКОЙ момент траву щипать! Уму непостижимо!
   Оберон не мог сказать, подействует ли на зачарованную дверь разрыв-трава, но в глазах его сверкнул луч надежды. В прежние времена это растение считалось самым универсальным и безотказным магическим средством для проникновения в запертые помещения. Но уже более трехсот лет не удавалось найти ни травинки «воровского зелья». Не иначе сами Силы Судьбы послали его. А значит – не все потеряно!
   На этой оптимистической ноте они и расстались. Оберон распрощался и исчез, а вместе с ним и чудесный купол. Со всеми вытекающими, точнее, льющимися на голову последствиями.
 
   Три дня продолжалась оттепель, на четвертый в одночасье завернул мороз, да такой, что плевок застывал на лету. (Это установила Энка опытным путем.) Все, что имелось мокрого: лужи, недорастаявшие сугробы, сырые одежды и обувь – превратилось в лед. Казалось, стукни сапогом посильнее – он разлетится как сосулька. Еда, которой все же успели запастись в спешке, тоже замерзла. Заиндевевший хлеб раздирал губы и десны в кровь, остальное было не угрызть вовсе. Пришлось наплевать на конспирацию и жечь костры.
   О ночевках и речи не велось. Клевали носом, скользили, спотыкались и падали, но поднимались и шли, шли ночи напролет. Днем урывками дремали у костров – при свете дня огонь не так заметен, как в темноте.
   Дорога, по которой они теперь перемещались, была на редкость пустынной. Изредка встречались крошечные поселки в два-три дома за высокими заборами с коваными воротами, некоторые были даже рвом окружены. Настоящие маленькие крепости! И никаких вам сарайчиков или, скажем, амбарчиков на отшибе. Негде укрыться от непогоды, нечем поживиться. Будто не в Срединных Землях находишься, а где-нибудь на Границах Жизни.
   – У вас в Ольдоне народ повымер, что ли? – нашла виноватого сильфида.
   – Так это же дорога на Эскерольд, – пояснил Эдуард. – Мы воюем с ним чуть не каждые три года. Кто станет тут селиться по доброй воле?
   – Чем вам помешал Эскерольд? – еще больше взъелась сильфида. – Чего вам, людям, никогда мирно не живется? Тоже, что ли, проклятые?
   На этот вопрос бедный принц ответить не мог. Он с младенчества усвоил: главный враг родного Ольдона – Эскерольд. А почему – даже не задумывался, настолько обычным казалось дело.
 
   Через три дня мороз стал спадать, но налетела новая беда – метель. Настоящая снежная буря с ветром, как водится, в лицо. Еще недавно они приписали бы его козням Инферна. Завеса серого снега превратила день в ночь, обозримое пространство сузилось до пяти шагов. Дорога, и без того едва различимая, пропала совершенно. Вьюга кружила, выла голодным волком… Или это была не вьюга?
   – У вас тут оборотни водятся? – с надеждой спросила диса.
   – Н… нет вроде.
   – Значит, волки! – определил Рагнар.
   Сердце Хельги упало. С волками ведь не договориться. Придется убивать. Бедных, голодных, сереньких. Они ведь не виноваты, что тоже хотят есть. Ну почему мир устроен так плохо?
   «И на старуху бывает проруха!» – говорила потом Энка.
   Наверное, они слишком устали и замерзли, чтобы соображать. Поэтому, когда сквозь снежную пелену блеснул огонь, все, включая умудренных опытом наемников, не сговариваясь, ринулись туда.
   И не удивились, не встревожились, когда дверь полузанесенной снегом избушки приветливо распахнулась – в такое-то время! – и радушные хозяева с поклоном вышли навстречу. Затопили печь, накрыли на стол…
   И Энка не почуяла беды, и Хельги не заглянул в Астрал, и Меридит не отказалась от вина. Чего же спрашивать с остальных?
 
   Пробуждение было ужасным. Холод сковал тело, голова раскалывалась, язык казался сухим, огромным и колючим, глаза застилала черная пелена.
   «Напилась! – первое, что пришло в голову Меридит. – Это я-то! Вот ужас, Энка теперь вовсе жизни не даст».
   Титаническим усилием воли она заставила себя проснуться до конца. Веки слипались, будто клеем намазанные. Хотела протереть глаза, но руки почему-то не поднимались. Проморгалась кое-как. Огляделась, с трудом поворачивая голову. И ужаснулась по-настоящему.
   Они лежали на мчащихся сквозь снежную мглу санях кучей, как поленья. В поле зрения дисы попали лицо Хельги, затылок Энки, рука Эдуарда, ноги Рагнара и клочок бороды Орвуда. А также веревки, коими были накрепко связаны несчастные обладатели перечисленных фрагментов тел. Вкрутили их так туго, что едва удавалось дышать.
   – Эй! – просипела диса. – Эй, кто-нибудь!
   Ответа не было. Тогда она дунула в лицо Хельги. Ни малейшей реакции, даже веки не дрогнули. Меридит стало страшно, но она рассудила: если их собрались отравить до смерти, то не стали бы связывать, трупы не убегут. Значит, просто усыпили и взяли в плен. Кто? Зачем?
   А потом сани сделали крутой вираж, к горлу подступила тошнота, свет померк и разум тоже.
 
   Вардох Глом вглядывался в белые, безжизненные лица Пленников почти разочарованно. Нет, не такими представлялись некроманту его самые главные, самые заклятые враги. Воображение рисовало образы могучих, суровых воинов, почти великанов с исполинскими мечами, могущественных магов, чудовищных нелюдей. А перед ним лежали тощенькие мальчики и девочки и нелепый бородатый гном. Достойный противник, ничего не скажешь!
   Рядом громоздилась кучка их вещей. Некромант кивнул. Слуги подскочили, вытряхнули содержимое мешков.
   Ничего интересного: несколько изношенных тряпок, немного дрянной еды, странный набор предметов, не имеющих никакого значения, – куски драконьей чешуи, прямоугольные стекляшки, камешки, ракушки, цветки папоротника. Оружие тоже было самым простым. Немного выделялся на общем убогом фоне древний меч из запрещенного драконьего серебра, нездешней работы. Некромант брезгливо поднял его, изучил гравировку. Обычный городской меч драконоборца, не иначе где-то стянули… Маг разжал пальцы, оружие громко звякнуло о каменные плиты пола.
   Девчонка со светлыми короткими волосами дернулась, ее веки дрогнули. Остальные валялись как трупы. Не перестарался ли болван Ахаддек?