Страница:
жет, он возьмет на себя роль палача по отношению
к ханькоускому правительству, чтобы не скомпрометировать
до конца Чан Кайши. Перемена правительства в Японии не су
лит ничего хорошего130. Положение исключительно тяжелое,
но ясно, что это именно требует большевистской решимости
и смелости. Центр тяжести в данном положении состоит
в энергичнейшем проведении мер по обороне Учанского рай
она и подрыве тыла противника путем поднятия рабочих
и крестьян.
Поражение китайской революции обостряет наше меж
дународное положение, делает угрозу войны более серьезной,
чем это было еще зимой. Но было бы детской наивностью ду
мать, что мы можем избежать войны свертыванием нашей ки
тайской политики. Наоборот, только помогая всеми доступ
ными нам силами -- к ним, к сожалению, не принадлежит
вооруженная помощь -- китайской революции. Защитив себя,
сохранив Уханьский район, мы внушим противнику убежде
ние о нашей решительности и сможем сохранить китайскую
революцию как союзника.
Первым условием помощи китайской революции являет
ся учет уроков поражения, ознакомление международного
пролетариата с классовой борьбой, происходящей в Китае,
приближение к его пониманию китайской революции
не только как национально-освободительного движения,
но как классовой борьбы рабочих и крестьян. Поэтому надо
окончательно порвать с политикой скрывания в угоду мень
шевистской теории китайской революции фактов классовой
борьбы, скрывания поражений. Только зная, что происходит
в Китае, за что борются китайские рабочие и крестьяне, рабо
чие Европы будут помогать защите китайской революции. По
еле смятения, вызванного в международном пролетариате предательством Чан Кайши, вчера еще провозглашаемого всей коммунистической прессой в качестве героя освободительной борьбы, только полная гласность в тактических вопросах китайской революции создаст почву для мобилизации сил мирового пролетариата на защиту китайской революции.
К. Радек /Конец апреля -- начало мая 1927 г./
КИТАЙСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И ТЕЗИСЫ ТОВ. СТАЛИНА
Тезисы тов. Сталина под названием "Вопросы китайской революции" были опубликованы в "Правде" 21 апреля, через несколько дней после закрытия пленума ЦК, которому эти тезисы не были предложены и которым они не обсуждались (хотя все члены пленума оставались еще в Москве)131. Между тем, тезисы тов. Сталина до такой степени ошибочны, до такой степени опрокидывают вещи на голову, до такой степени проникнуты духом хвостизма, до такой степени способны увековечить уже совершенные ошибки, что молчать по поводу них было бы настоящим преступлением.
Необходимость извлечь уроки из китайских событий
1. Недопущение открытого обсуждения теоретических и тактических вопросов китайской революции мотивировалось за последнее время тем, что такое обсуждение оказалось бы на руку врагам СССР. Само собою разумеется, что было бы совершенно недопустимо предавать гласности такого рода факты, за которые могут ухватиться враги, не останавливающиеся, впрочем, перед прямым измышлением "фактов" и "документов". Но в такого рода дискуссии нет решительно никакой надобности. Дело идет об определении движущих сил китайской революции и об оценке основной линии ее политического руководства. Другими словами, дело идет об обсуждении тех самых вопросов, которым посвящены тезисы тов. Сталина. Если эти тезисы могли быть опубликованы, то почему не может быть опубликована их критика?
Неслыханной ошибкой является утверждение, будто обсуждение вопросов китайской революции может повредить на
шим государственным интересам. Если бы это было так, то от обсуждения должна была бы отказаться не только ВКП, но и каждая партия Коммунистического Интернационала, в том числе и китайская. Между тем, интересы китайской революции, как и интересы воспитания всех коммунистических партий мира, требуют открытого, решительного, исчерпывающего обсуждения всех вопросов китайской революции и, в первую голову, ее спорных вопросов. Неправда, будто интересы Коминтерна вступают в противоречие с государственными интересами СССР. Отказ от обсуждения ошибок диктуется не интересами рабочего государства, а неправильным, "аппаратным", бюрократическим подходом как к китайской революции, так и к интересам СССР.
2. Апрельское поражение китайской революции есть
не только поражение оппортунистической линии, но и пора
жение "аппаратных" методов руководства, при которых партия
ставится перед каждым решением как перед свершившимся
фактом; решение объявляется не подлежащим критике, до того
как факты обнаружат его несостоятельность, после чего оно
столь же автоматически, т. е. за спиною партии, заменяется
новым решением, нередко еще более ошибочным -- как ны
нешние тезисы Сталина. Такой метод, несовместимый вообще
с развитием революционной партии, становится особенно
грозной помехой для молодых партий, которые могут и дол
жны самостоятельно учиться на опыте поражений и ошибок.
Тезисы тов. Сталина опубликованы. По крайней мере, в рамках этих тезисов вопросы китайской революции могут и должны быть обсуждены открыто и всесторонне.
Гнет империализма и классовая борьба
3. Своеобразие китайской революции -- по сравнению, на
пример, с нашей революцией 1905 года -- коренится прежде
всего в полуколониальном положении Китая. Политика, кото
рая игнорировала бы могущественное давление империализ
ма на внутреннюю жизнь Китая, была бы в корне ложной по
литикой. Но не менее ложной была бы политика, исходящая
из абстрактного представления о национальном гнете, без его
классового преломления. Основным источником ошибочно
сти тезисов тов. Сталина, как и всей вообще руководящей ли
нии, является неправильное понимание роли империализма
и его влияния на классовые взаимоотношения Китая.
Гнет империализма должен служить оправданием политики "блока четырех классов". Гнет империализма приводит будто бы к тому, что "все (!) классы Китая одинаково (!) считают кантонское правительство национальным правительством всего Китая" (речь тов. Калинина, "Известия", 6 марта). По существу дела, это есть позиция правогоминьдановца Дай Цзитао, который доказывает, что ввиду империалистского гнета законы классовой борьбы не существуют для Китая.
Китай есть угнетенная, полуколониальная страна. Развитие производительных сил Китая, происходящее в капиталистических формах, нуждается в низвержении империалистского гнета. Война Китая за национальную независимость является прогрессивной войной, как потому, что вытекает из потребностей экономического и культурного развития самого Китая, так и потому, что облегчает развитие революции английского и мирового пролетариата.
Но это вовсе не значит, что империалистский гнет есть механический гнет, который извне "одинаково" давит на "все" классы Китая. Могущественная роль иностранного капитала в жизни Китая привела к тому, что очень сильные слои китайской буржуазии, бюрократии и военщины связали свою судьбу с судьбой империализма. Без этой связи немыслима была бы гигантская роль так называемых "милитаристов" в жизни Китая последнего периода.
Было бы, далее, грубой наивностью думать, будто между так называемой компрадорской буржуазией, т. е. экономической и политической агентурой иностранного капитала в Китае, и между так называемой "национальной" буржуазией существует пропасть. Нет, эти два слоя несравненно ближе друг другу, чем буржуазия и рабоче-крестьянские массы. Буржуазия участвовала в лагере национальной войны как внутренний тормоз, с постоянной враждебной оглядкой на рабочие и крестьянские массы, с постоянной готовностью заключить компромисс с империализмом.
Находясь в Гоминьдане и руководя им, национальная буржуазия являлась, по существу дела, вспомогательным орудием компрадоров и империалистов. Национальная буржуазия могла оставаться в лагере национальной войны лишь при условии слабости движения рабочих и крестьянских масс, неразвитости классовой борьбы, несамостоятельности китайской
коммунистической партии и покорности Гоминьдана как орудия в руках буржуазии.
Грубейшей ошибкой является мысль, будто империализм механически, извне сплачивает все классы Китая. Это позиция китайского кадета Дай Цзитао, а никак не наша. Революционная борьба против империализма не ослабляет, а усиливает политическую дифференциацию классов. Империализм представляет собою могущественнейшую силу во внутренних отношениях Китая. Основным источником этой силы являются не военные корабли в водах Янцзы -- это лишь вспомогательные орудия, -- а экономическая и политическая связь иностранного капитала с китайской буржуазией. Борьба против империализма, именно в силу его экономического и военного могущества, требует гигантского напряжения сил всей толщи китайского народа. Поднять против империализма по-настоящему рабочих и крестьян можно только, связав самые основные и глубокие их жизненные интересы с интересами освобождения страны. Рабочая стачка, малая и большая, аграрный мятеж, восстание угнетенного городского и деревенского люда против ростовщиков, против бюрократии, против местных военных сатрапов -- все, что пробуждает низы, сплачивает их, воспитывает, закаляет -является действительным шагом вперед на пути революционного и социального освобождения китайского народа. Без этого военные успехи и неудачи правых, полуправых, полулевых генералов останутся пеной на поверхности океана. Но все, что поднимает угнетенные и придавленные массы трудящихся, неминуемо толкает китайскую национальную буржуазию на открытый военный блок с империализмом. Классовая борьба между буржуазией и рабоче-крестьянскими массами не ослабляется империалистским гнетом, а, наоборот, обостряется им при каждом серьезном конфликте до степени кровавой гражданской войны. Китайская буржуазия всегда имеет за своей спиной крепкий тыл в лице империализма, который против китайских рабочих и крестьян всегда ей поможет деньгами, товарами, гранатами.
Думать, что можно достигнуть национального освобождения Китая путем умиротворения классовой борьбы, путем торможения стачек, аграрных восстаний, путем отказа от вооружения масс и пр. могут только жалкие филистеры и сико
фанты, которые в душе надеются получить для Китая свободу в порядке империалистской подачки за хорошее поведение масс. Когда тов. Мартынов предлагает заменить стачки и аграрную борьбу арбитражным правительственным разрешением вопросов, то он ничем не отличается от Дай Цзитао, философского обоснователя политики Чан Кайши.
Демократическая или социалистическая революция?
4. Оппозиции приписывается бессмысленное утверждение,
будто Китай стоит непосредственно перед социалистической
диктатурой пролетариата. В этой "критике" нет ничего ориги
нального. Накануне 1905 года и после него меньшевики неодно
кратно провозглашали, что тактика Ленина была бы законна,
если бы Россия стояла непосредственно перед социалистиче
ской революцией. Ленин же разъяснял им, что его тактика
есть единственный путь к радикальной победе демократиче
ской революции, которая при благоприятных условиях на
чнет перерастать в социалистическую.
Самый вопрос о "некапиталистических" путях развития Китая был в условной форме поднят Лениным, для которого, как и для нас, было и останется азбучной истиной, что предоставленная собственным силам, т. е. без прямой поддержки победоносного пролетариата СССР и без поддержки рабочего класса всех передовых стран, китайская революция может закончиться лишь отвоеванием для страны более широких возможностей капиталистического развития с более благоприятными условиями для рабочего движения.
5. В корне неверно, однако, будто вопрос о том, нужна ли
китайскому пролетариату самостоятельная партия; нужен ли
этой партии блок с Гоминьданом или подчинение ему; нужны
ли Советы и пр., разрешается в зависимости от того, как мы
представляем себе ход и темп всех дальнейших этапов китай
ской революции. Вполне возможно, что Китаю придется про
ходить через сравнительно длительную стадию парламента
ризма, начиная с Учредительного собрания. Этот последний
лозунг стоит на знамени китайской компартии. Если буржуаз
но-демократическая революция не перерастет в близком буду
щем в социалистическую, то Советы рабочих и крестьянских
депутатов на известной стадии сойдут, по всей вероятности,
со сцены, уступив место буржуазному режиму, который затем,
в связи с ходом мировой революции, уже на новой исторической стадии уступит место диктатуре пролетариата.
Но, во-первых, совершенно не доказана неизбежность ка
питалистического пути; а, во-вторых -- и этот довод для нас
сейчас неизмеримо актуальнее, -- разрешить буржуазные зада
чи можно по-разному. Самый лозунг Учредительного собра
ния становится пустой абстракцией, нередко простым шарла
танством, если не сказать, кто, как и на какой программе его
созывает. Чан Кайши завтра же может выдвинуть лозунг Учре
дительного собрания против нас, как он сегодня выдвинул
свою рабочую и крестьянскую "программу". Мы хотим созыва
Учредительного собрания не через Чан Кайши, а через Ис
полнительный комитет рабочих и крестьянских Советов.
Этот путь серьезней и верней.
В корне несостоятельна попытка тов. Бухарина оправ
дать оппортунистически-соглашательскую линию ссылками
на преобладающую будто бы роль в китайской экономике "ос
татков феодализма". Если бы даже оценка тов. Бухариным ки
тайского хозяйства была основана на экономическом анализе,
а не на схоластических определениях, "остатки феодализма"
все равно не могли бы оправдать ту политику, которая столь
явно облегчила апрельский переворот.
Китайская революция имеет национально-буржуазный характер по той основной причине, что развитие производительных сил китайского капитализма уперлось в государственно-таможенную зависимость Китая от стран империализма. Задержка развития китайской промышленности и зажим внутреннего рынка означают сохранение и возрождение наиболее отсталых форм производства в сельском хозяйстве, наиболее паразитических форм эксплуатации, наиболее варварских форм гнета и насилия, рост избыточного населения, сохранение и обострение пауперизма и всяческой кабалы.
Каков бы ни был удельный вес специфически "феодальных" элементов китайского хозяйства, смести их можно только революционным путем, следовательно, не в союзе с буржуазией, а в прямой борьбе с нею.
Чем сложнее и болезненнее переплет крепостнических и капиталистических отношений, тем меньше аграрный вопрос может быть разрешен мерами верхушечного законодательства, тем необходимее революционная самодеятельность
крестьянских масс, тесно связанных с рабочими и беднотой городов; тем ошибочнее политика, судорожно цепляющаяся за союз с буржуа и помещиком и подчиняющая этому союзу свою работу в массах. Политика блока четырех классов не только подготовляла блок буржуазии с империализмом, но и означала дальнейшее сохранение всех пережитков варварства в администрации и экономике.
Ссылаться, в частности, против Советов на буржуазный характер китайской революции значит просто отрекаться от опыта наших буржуазных революций 1905 г. и 1917 г. (февраль). В этих революциях основной и ближайшей задачей было низвержение самодержавно-крепостнических порядков. Эта цель не исключала, а требовала вооружения рабочих и создания Советов.
Вот какими словами Ленин писал об этом после Февральской революции:
"Для действительной борьбы против царской монархии, для действительного обеспечения свободы, не на словах только, не в посулах краснобаев либерализма, не рабочие должны поддержать новое правительство, а это правительство должно "поддержать" рабочих! Ибо единственная гарантия свободы и разрушения царизма до конца есть вооружение пролетариата, укрепление, расширение, развитие роли, значения, силы Совета рабочих и солдатских депутатов. Все остальное фраза и ложь, самообман политиканов либерального и радикального лагеря. Помогите вооружению рабочих или хоть не мешайте этому делу -- и свобода в России будет непобедима, монархия невосстановима, республика обеспечена. Иначе народ будет обманут. Обещания дешевы. Обещания ничего не стоят. Обещаниями "кормили" народ и одурачивали рабочих все буржуазные политиканы во всех буржуазных революциях. Наша революция буржуазная, -- поэтому рабочие должны поддерживать буржуазию, -- говорят никуда не годные политики из лагеря ликвидаторов. Наша революция буржуазная, -- говорим мы, марксисты, -- поэтому рабочие должны раскрывать глаза народу на обман буржуазных политиканов, учить его не верить словам, полагаться только на свои силы, на свою организацию, на свое объединение, на свое вооружение" (Ленин, том XIV, ч. 1, стр. 10--11, "Правда", 21 марта 1927 г.).
Тот китайский революционер, который, выкинув из своей головы хитроумные резолюции и комментарии насчет блока четырех классов, крепко впитает в себя смысл этих простых ленинских слов, наверняка не ошибется и придет к цели.
Школа Мартынова в китайском вопросе
8. Официальное руководство китайской революцией направлялось все время по линии "единого общенационального фронта" или "блока четырех классов" (см. доклады Бухарина, передовую статью в "Коммунистическом Интернационале" No11, неопубликованную речь Сталина на Московском активе 5 апреля 1927 г., статью Мартынова в "Правде" 10 апреля, передовицу "Правды" 16 марта, речь тов. Калинина -- "Известия", 6 марта 1927 г., речь тов. Рудзутака -- "Правда", 9 марта 1927 г. и пр., и пр., и пр.). Дело на этом пути зашло так далеко, что накануне переворота Чан Кайши "Правда", обличая оппозицию, возвещала, что революционным Китаем правит не буржуазная власть, а "правительство блока четырех классов".
Философия Мартынова, имеющего печальное мужество доводить все ошибки Сталина--Бухарина в вопросах китайской политики до их логического конца, не встречает и тени отпора. Между тем, она представляет собою попрание основных принципов марксизма и воспроизводит наиболее грубые черты русского и международного меньшевизма в применении к условиям китайской революции. Недаром нынешний вождь меньшевиков Дан в последнем номере "Социалистического
т до
вестника" пишет:
""В принципе" большевики тоже стояли за сохранение "единого фронта" в китайской революции до завершения национально-освободительной задачи. Еще 10 апреля Мартынов в "Правде" весьма вразумительно и, несмотря на обязательные ругательства по адресу социал-демократии, совсем "по-меньшевистски" доказывал "левому" оппозиционеру Раде-ку правильность официальной позиции, настаивающей на необходимости сохранять "блок четырех классов", не спешить с разрушением коалиционного правительства, в котором рабочие заседают совместно с крупной буржуазией, не навязывать ему преждевременно "социалистических" задач." (No 8, 23 апреля 1927 г., стр. 4).
Всякий, кто знает историю борьбы большевизма с меньшевизмом, в особенности в вопросе об отношении к либераль
148
149
ной буржуазии, не может не признать, что одобрение Даном "разумных принципов" школы Мартынова является не случайным, а вполне закономерным. Противоестественным является лишь то, что эта школа безнаказанно поднимает свой голос в рядах Коминтерна.
Старую меньшевистскую тактику 1905--1917 гг., растоптанную ходом событий, школа Мартынова ныне переносит на Китай, подобно тому, как капиталистическая торговля самые недоброкачественные товары, не находящие сбыта на родине, сплавляет в колонии. При этом экспорте товар даже не освежен. Доводы остались теми же самыми, буква в букву, что и 20 лет тому назад. Только там, где стояло самодержавие, теперь вставляют в текст империализм". Разумеется, британский империализм отличается от самодержавия, но меньшевистские ссылки на него ничуть не отличаются от ссылок на самодержавие. Борьба против иностранного империализма, как и борьба против самодержавия, есть классовая борьба. Что ее нельзя заворожить идеей единого национального фронта, об этом слишком красноречиво свидетельствуют кровавые апрельские события, выросшие непосредственно из политики блока четырех классов.
Как "линия" выглядела на деле
9. По отношению к прошлому периоду, закончившемуся апрельским переворотом, тезисы тов. Сталина гласят: "Принятая линия была единственно правильная линия".
Как же она выражалась на практике? Об этом красноречиво говорил Тань Пиншань, коммунистический министр земледелия, в своем докладе на VII расширенном пленуме ИККИ, в декабре 1926 года133:
"Со времени установления в июле прошлого года в Кантоне национального правительства, являющегося номинально правительством левого крыла, власть фактически находится в руках правого крыла... Движение рабочих и крестьян не может развертываться во всей своей широте в силу различных препятствий. После мартовского выступления установлена военная диктатура центра (т. е. Чан Кайши), между тем как политическая власть по-прежнему остается в руках правого крыла. Вся политическая власть, которая, по существу говоря, должна была бы (!) принадлежать левому крылу, окончательно утрачена."
Итак: левые "должны были бы" владеть властью, но они ее окончательно утратили; государственная власть принадлежала правым; военная власть, неизмеримо более могущественная, оказалась целиком в руках чанкайшистского "центра", который и стал центром заговора. При таких условиях не трудно понять, почему "движение рабочих и крестьян" не могло как следует развертываться.
Тань Пиншань дает еще более точную характеристику того, как "единственно правильная линия" выглядела на деле:
"...Мы практически пожертвовали интересами рабочих и крестьян... После длительных переговоров с нами правительство не выпустило даже закона о профсоюзах... Правительство не приняло требований крестьянства, выдвинутых нами от имени различных общественных организаций. Когда между крупными помещиками и крестьянской беднотой вспыхивали конфликты, правительство всегда становилось на сторону первых."
Как же это могло случиться? Тань Пиншань осторожно указывает две причины:
а) "Левые лидеры не способны упрочивать и расширять
свое влияние посредством политической власти";
б) Правое крыло, "отчасти вследствие нашей неправильной
тактики, получает возможность действовать".
Таковы те политические отношения, которые получили
пышное название "блока четырех классов". Такими "блока
ми" полна как революционная, так и парламентская история
буржуазных стран: крупная буржуазия ведет за собой в поводу
мелкобуржуазных демократов, фразеров единого националь
ного фронта, а эти последние, сбивая с толку рабочих, тащут
их в хвосте буржуазии. Когда пролетарский "хвост", вопреки
усилиям мелкобуржуазных фразеров, начинает слишком силь
но напирать, буржуазия приказывает своим генералам рубить
по "хвосту". Тогда соглашатели глубокомысленно констатиру
ют, что буржуазия "изменила" национальному делу.
Но ведь китайская буржуазия "все же" боролась с импе
риализмом? И этот аргумент есть бессодержательное общее
место. Соглашатели всех стран всегда уверяли в соответствен
ных случаях рабочих, что либеральная буржуазия борется
против реакции. Китайская буржуазия использовала помощь
мелкобуржуазной демократии в борьбе с империализмом
только для того, чтобы заключить с этим империализмом союз против рабочих. В результате Северного похода буржуазия стала сильнее, рабочие слабее. Линия, подготовляющая такой результат, есть ложная линия. "Мы практически пожертвовали интересом рабочих и крестьян", -- говорит Тань Пиншань. Для чего? Для поддержания блока четырех классов. А результат? Крупнейший успех буржуазной контрреволюции, упрочение пошатнувшегося империализма, ослабление СССР. Такая политика преступна. Не осудив ее беспощадно, нельзя шагу сделать вперед.
Тезисы оправдывают линию, которой нет оправдания
12. Тезисы пытаются и теперь еще оправдать ту политику,
которая связала партию пролетариата с крупной буржуазией
в рамках одной и той же организации, Гоминьдана, причем
все руководство оказалось в руках буржуазии. Тезисы гласят:
"Это была линия... на использование правых, их связи и их
опыта, поскольку они подчиняются (!) дисциплине (!) Гоминь
дана". Теперь-то мы уж, казалось, хорошо знаем, как буржуа
зия подчинялась "дисциплине" и как пролетариат использо
вал правых, т. е. крупных и средних буржуа, их "связи"
(с империалистами) и их "опыт" (удушения и расстрела рабо
чих). Казалось бы, повесть об этом "использовании" записана
кровавыми письменами в книгу китайской революции. Между
тем, тезисы говорят: "Последующие события целиком под
твердили правильность этой линии". Дальше идти некуда!
Из грандиозного контрреволюционного переворота тезисы Сталина делают тот поистине жалкий вывод, что политика "изоляции правых" внутри единого Гоминьдана должна быть "заменена" политикой "решительной борьбы" с правыми. Это после того, как правые "товарищи" по партии заговорили языком пулеметов.
к ханькоускому правительству, чтобы не скомпрометировать
до конца Чан Кайши. Перемена правительства в Японии не су
лит ничего хорошего130. Положение исключительно тяжелое,
но ясно, что это именно требует большевистской решимости
и смелости. Центр тяжести в данном положении состоит
в энергичнейшем проведении мер по обороне Учанского рай
она и подрыве тыла противника путем поднятия рабочих
и крестьян.
Поражение китайской революции обостряет наше меж
дународное положение, делает угрозу войны более серьезной,
чем это было еще зимой. Но было бы детской наивностью ду
мать, что мы можем избежать войны свертыванием нашей ки
тайской политики. Наоборот, только помогая всеми доступ
ными нам силами -- к ним, к сожалению, не принадлежит
вооруженная помощь -- китайской революции. Защитив себя,
сохранив Уханьский район, мы внушим противнику убежде
ние о нашей решительности и сможем сохранить китайскую
революцию как союзника.
Первым условием помощи китайской революции являет
ся учет уроков поражения, ознакомление международного
пролетариата с классовой борьбой, происходящей в Китае,
приближение к его пониманию китайской революции
не только как национально-освободительного движения,
но как классовой борьбы рабочих и крестьян. Поэтому надо
окончательно порвать с политикой скрывания в угоду мень
шевистской теории китайской революции фактов классовой
борьбы, скрывания поражений. Только зная, что происходит
в Китае, за что борются китайские рабочие и крестьяне, рабо
чие Европы будут помогать защите китайской революции. По
еле смятения, вызванного в международном пролетариате предательством Чан Кайши, вчера еще провозглашаемого всей коммунистической прессой в качестве героя освободительной борьбы, только полная гласность в тактических вопросах китайской революции создаст почву для мобилизации сил мирового пролетариата на защиту китайской революции.
К. Радек /Конец апреля -- начало мая 1927 г./
КИТАЙСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И ТЕЗИСЫ ТОВ. СТАЛИНА
Тезисы тов. Сталина под названием "Вопросы китайской революции" были опубликованы в "Правде" 21 апреля, через несколько дней после закрытия пленума ЦК, которому эти тезисы не были предложены и которым они не обсуждались (хотя все члены пленума оставались еще в Москве)131. Между тем, тезисы тов. Сталина до такой степени ошибочны, до такой степени опрокидывают вещи на голову, до такой степени проникнуты духом хвостизма, до такой степени способны увековечить уже совершенные ошибки, что молчать по поводу них было бы настоящим преступлением.
Необходимость извлечь уроки из китайских событий
1. Недопущение открытого обсуждения теоретических и тактических вопросов китайской революции мотивировалось за последнее время тем, что такое обсуждение оказалось бы на руку врагам СССР. Само собою разумеется, что было бы совершенно недопустимо предавать гласности такого рода факты, за которые могут ухватиться враги, не останавливающиеся, впрочем, перед прямым измышлением "фактов" и "документов". Но в такого рода дискуссии нет решительно никакой надобности. Дело идет об определении движущих сил китайской революции и об оценке основной линии ее политического руководства. Другими словами, дело идет об обсуждении тех самых вопросов, которым посвящены тезисы тов. Сталина. Если эти тезисы могли быть опубликованы, то почему не может быть опубликована их критика?
Неслыханной ошибкой является утверждение, будто обсуждение вопросов китайской революции может повредить на
шим государственным интересам. Если бы это было так, то от обсуждения должна была бы отказаться не только ВКП, но и каждая партия Коммунистического Интернационала, в том числе и китайская. Между тем, интересы китайской революции, как и интересы воспитания всех коммунистических партий мира, требуют открытого, решительного, исчерпывающего обсуждения всех вопросов китайской революции и, в первую голову, ее спорных вопросов. Неправда, будто интересы Коминтерна вступают в противоречие с государственными интересами СССР. Отказ от обсуждения ошибок диктуется не интересами рабочего государства, а неправильным, "аппаратным", бюрократическим подходом как к китайской революции, так и к интересам СССР.
2. Апрельское поражение китайской революции есть
не только поражение оппортунистической линии, но и пора
жение "аппаратных" методов руководства, при которых партия
ставится перед каждым решением как перед свершившимся
фактом; решение объявляется не подлежащим критике, до того
как факты обнаружат его несостоятельность, после чего оно
столь же автоматически, т. е. за спиною партии, заменяется
новым решением, нередко еще более ошибочным -- как ны
нешние тезисы Сталина. Такой метод, несовместимый вообще
с развитием революционной партии, становится особенно
грозной помехой для молодых партий, которые могут и дол
жны самостоятельно учиться на опыте поражений и ошибок.
Тезисы тов. Сталина опубликованы. По крайней мере, в рамках этих тезисов вопросы китайской революции могут и должны быть обсуждены открыто и всесторонне.
Гнет империализма и классовая борьба
3. Своеобразие китайской революции -- по сравнению, на
пример, с нашей революцией 1905 года -- коренится прежде
всего в полуколониальном положении Китая. Политика, кото
рая игнорировала бы могущественное давление империализ
ма на внутреннюю жизнь Китая, была бы в корне ложной по
литикой. Но не менее ложной была бы политика, исходящая
из абстрактного представления о национальном гнете, без его
классового преломления. Основным источником ошибочно
сти тезисов тов. Сталина, как и всей вообще руководящей ли
нии, является неправильное понимание роли империализма
и его влияния на классовые взаимоотношения Китая.
Гнет империализма должен служить оправданием политики "блока четырех классов". Гнет империализма приводит будто бы к тому, что "все (!) классы Китая одинаково (!) считают кантонское правительство национальным правительством всего Китая" (речь тов. Калинина, "Известия", 6 марта). По существу дела, это есть позиция правогоминьдановца Дай Цзитао, который доказывает, что ввиду империалистского гнета законы классовой борьбы не существуют для Китая.
Китай есть угнетенная, полуколониальная страна. Развитие производительных сил Китая, происходящее в капиталистических формах, нуждается в низвержении империалистского гнета. Война Китая за национальную независимость является прогрессивной войной, как потому, что вытекает из потребностей экономического и культурного развития самого Китая, так и потому, что облегчает развитие революции английского и мирового пролетариата.
Но это вовсе не значит, что империалистский гнет есть механический гнет, который извне "одинаково" давит на "все" классы Китая. Могущественная роль иностранного капитала в жизни Китая привела к тому, что очень сильные слои китайской буржуазии, бюрократии и военщины связали свою судьбу с судьбой империализма. Без этой связи немыслима была бы гигантская роль так называемых "милитаристов" в жизни Китая последнего периода.
Было бы, далее, грубой наивностью думать, будто между так называемой компрадорской буржуазией, т. е. экономической и политической агентурой иностранного капитала в Китае, и между так называемой "национальной" буржуазией существует пропасть. Нет, эти два слоя несравненно ближе друг другу, чем буржуазия и рабоче-крестьянские массы. Буржуазия участвовала в лагере национальной войны как внутренний тормоз, с постоянной враждебной оглядкой на рабочие и крестьянские массы, с постоянной готовностью заключить компромисс с империализмом.
Находясь в Гоминьдане и руководя им, национальная буржуазия являлась, по существу дела, вспомогательным орудием компрадоров и империалистов. Национальная буржуазия могла оставаться в лагере национальной войны лишь при условии слабости движения рабочих и крестьянских масс, неразвитости классовой борьбы, несамостоятельности китайской
коммунистической партии и покорности Гоминьдана как орудия в руках буржуазии.
Грубейшей ошибкой является мысль, будто империализм механически, извне сплачивает все классы Китая. Это позиция китайского кадета Дай Цзитао, а никак не наша. Революционная борьба против империализма не ослабляет, а усиливает политическую дифференциацию классов. Империализм представляет собою могущественнейшую силу во внутренних отношениях Китая. Основным источником этой силы являются не военные корабли в водах Янцзы -- это лишь вспомогательные орудия, -- а экономическая и политическая связь иностранного капитала с китайской буржуазией. Борьба против империализма, именно в силу его экономического и военного могущества, требует гигантского напряжения сил всей толщи китайского народа. Поднять против империализма по-настоящему рабочих и крестьян можно только, связав самые основные и глубокие их жизненные интересы с интересами освобождения страны. Рабочая стачка, малая и большая, аграрный мятеж, восстание угнетенного городского и деревенского люда против ростовщиков, против бюрократии, против местных военных сатрапов -- все, что пробуждает низы, сплачивает их, воспитывает, закаляет -является действительным шагом вперед на пути революционного и социального освобождения китайского народа. Без этого военные успехи и неудачи правых, полуправых, полулевых генералов останутся пеной на поверхности океана. Но все, что поднимает угнетенные и придавленные массы трудящихся, неминуемо толкает китайскую национальную буржуазию на открытый военный блок с империализмом. Классовая борьба между буржуазией и рабоче-крестьянскими массами не ослабляется империалистским гнетом, а, наоборот, обостряется им при каждом серьезном конфликте до степени кровавой гражданской войны. Китайская буржуазия всегда имеет за своей спиной крепкий тыл в лице империализма, который против китайских рабочих и крестьян всегда ей поможет деньгами, товарами, гранатами.
Думать, что можно достигнуть национального освобождения Китая путем умиротворения классовой борьбы, путем торможения стачек, аграрных восстаний, путем отказа от вооружения масс и пр. могут только жалкие филистеры и сико
фанты, которые в душе надеются получить для Китая свободу в порядке империалистской подачки за хорошее поведение масс. Когда тов. Мартынов предлагает заменить стачки и аграрную борьбу арбитражным правительственным разрешением вопросов, то он ничем не отличается от Дай Цзитао, философского обоснователя политики Чан Кайши.
Демократическая или социалистическая революция?
4. Оппозиции приписывается бессмысленное утверждение,
будто Китай стоит непосредственно перед социалистической
диктатурой пролетариата. В этой "критике" нет ничего ориги
нального. Накануне 1905 года и после него меньшевики неодно
кратно провозглашали, что тактика Ленина была бы законна,
если бы Россия стояла непосредственно перед социалистиче
ской революцией. Ленин же разъяснял им, что его тактика
есть единственный путь к радикальной победе демократиче
ской революции, которая при благоприятных условиях на
чнет перерастать в социалистическую.
Самый вопрос о "некапиталистических" путях развития Китая был в условной форме поднят Лениным, для которого, как и для нас, было и останется азбучной истиной, что предоставленная собственным силам, т. е. без прямой поддержки победоносного пролетариата СССР и без поддержки рабочего класса всех передовых стран, китайская революция может закончиться лишь отвоеванием для страны более широких возможностей капиталистического развития с более благоприятными условиями для рабочего движения.
5. В корне неверно, однако, будто вопрос о том, нужна ли
китайскому пролетариату самостоятельная партия; нужен ли
этой партии блок с Гоминьданом или подчинение ему; нужны
ли Советы и пр., разрешается в зависимости от того, как мы
представляем себе ход и темп всех дальнейших этапов китай
ской революции. Вполне возможно, что Китаю придется про
ходить через сравнительно длительную стадию парламента
ризма, начиная с Учредительного собрания. Этот последний
лозунг стоит на знамени китайской компартии. Если буржуаз
но-демократическая революция не перерастет в близком буду
щем в социалистическую, то Советы рабочих и крестьянских
депутатов на известной стадии сойдут, по всей вероятности,
со сцены, уступив место буржуазному режиму, который затем,
в связи с ходом мировой революции, уже на новой исторической стадии уступит место диктатуре пролетариата.
Но, во-первых, совершенно не доказана неизбежность ка
питалистического пути; а, во-вторых -- и этот довод для нас
сейчас неизмеримо актуальнее, -- разрешить буржуазные зада
чи можно по-разному. Самый лозунг Учредительного собра
ния становится пустой абстракцией, нередко простым шарла
танством, если не сказать, кто, как и на какой программе его
созывает. Чан Кайши завтра же может выдвинуть лозунг Учре
дительного собрания против нас, как он сегодня выдвинул
свою рабочую и крестьянскую "программу". Мы хотим созыва
Учредительного собрания не через Чан Кайши, а через Ис
полнительный комитет рабочих и крестьянских Советов.
Этот путь серьезней и верней.
В корне несостоятельна попытка тов. Бухарина оправ
дать оппортунистически-соглашательскую линию ссылками
на преобладающую будто бы роль в китайской экономике "ос
татков феодализма". Если бы даже оценка тов. Бухариным ки
тайского хозяйства была основана на экономическом анализе,
а не на схоластических определениях, "остатки феодализма"
все равно не могли бы оправдать ту политику, которая столь
явно облегчила апрельский переворот.
Китайская революция имеет национально-буржуазный характер по той основной причине, что развитие производительных сил китайского капитализма уперлось в государственно-таможенную зависимость Китая от стран империализма. Задержка развития китайской промышленности и зажим внутреннего рынка означают сохранение и возрождение наиболее отсталых форм производства в сельском хозяйстве, наиболее паразитических форм эксплуатации, наиболее варварских форм гнета и насилия, рост избыточного населения, сохранение и обострение пауперизма и всяческой кабалы.
Каков бы ни был удельный вес специфически "феодальных" элементов китайского хозяйства, смести их можно только революционным путем, следовательно, не в союзе с буржуазией, а в прямой борьбе с нею.
Чем сложнее и болезненнее переплет крепостнических и капиталистических отношений, тем меньше аграрный вопрос может быть разрешен мерами верхушечного законодательства, тем необходимее революционная самодеятельность
крестьянских масс, тесно связанных с рабочими и беднотой городов; тем ошибочнее политика, судорожно цепляющаяся за союз с буржуа и помещиком и подчиняющая этому союзу свою работу в массах. Политика блока четырех классов не только подготовляла блок буржуазии с империализмом, но и означала дальнейшее сохранение всех пережитков варварства в администрации и экономике.
Ссылаться, в частности, против Советов на буржуазный характер китайской революции значит просто отрекаться от опыта наших буржуазных революций 1905 г. и 1917 г. (февраль). В этих революциях основной и ближайшей задачей было низвержение самодержавно-крепостнических порядков. Эта цель не исключала, а требовала вооружения рабочих и создания Советов.
Вот какими словами Ленин писал об этом после Февральской революции:
"Для действительной борьбы против царской монархии, для действительного обеспечения свободы, не на словах только, не в посулах краснобаев либерализма, не рабочие должны поддержать новое правительство, а это правительство должно "поддержать" рабочих! Ибо единственная гарантия свободы и разрушения царизма до конца есть вооружение пролетариата, укрепление, расширение, развитие роли, значения, силы Совета рабочих и солдатских депутатов. Все остальное фраза и ложь, самообман политиканов либерального и радикального лагеря. Помогите вооружению рабочих или хоть не мешайте этому делу -- и свобода в России будет непобедима, монархия невосстановима, республика обеспечена. Иначе народ будет обманут. Обещания дешевы. Обещания ничего не стоят. Обещаниями "кормили" народ и одурачивали рабочих все буржуазные политиканы во всех буржуазных революциях. Наша революция буржуазная, -- поэтому рабочие должны поддерживать буржуазию, -- говорят никуда не годные политики из лагеря ликвидаторов. Наша революция буржуазная, -- говорим мы, марксисты, -- поэтому рабочие должны раскрывать глаза народу на обман буржуазных политиканов, учить его не верить словам, полагаться только на свои силы, на свою организацию, на свое объединение, на свое вооружение" (Ленин, том XIV, ч. 1, стр. 10--11, "Правда", 21 марта 1927 г.).
Тот китайский революционер, который, выкинув из своей головы хитроумные резолюции и комментарии насчет блока четырех классов, крепко впитает в себя смысл этих простых ленинских слов, наверняка не ошибется и придет к цели.
Школа Мартынова в китайском вопросе
8. Официальное руководство китайской революцией направлялось все время по линии "единого общенационального фронта" или "блока четырех классов" (см. доклады Бухарина, передовую статью в "Коммунистическом Интернационале" No11, неопубликованную речь Сталина на Московском активе 5 апреля 1927 г., статью Мартынова в "Правде" 10 апреля, передовицу "Правды" 16 марта, речь тов. Калинина -- "Известия", 6 марта 1927 г., речь тов. Рудзутака -- "Правда", 9 марта 1927 г. и пр., и пр., и пр.). Дело на этом пути зашло так далеко, что накануне переворота Чан Кайши "Правда", обличая оппозицию, возвещала, что революционным Китаем правит не буржуазная власть, а "правительство блока четырех классов".
Философия Мартынова, имеющего печальное мужество доводить все ошибки Сталина--Бухарина в вопросах китайской политики до их логического конца, не встречает и тени отпора. Между тем, она представляет собою попрание основных принципов марксизма и воспроизводит наиболее грубые черты русского и международного меньшевизма в применении к условиям китайской революции. Недаром нынешний вождь меньшевиков Дан в последнем номере "Социалистического
т до
вестника" пишет:
""В принципе" большевики тоже стояли за сохранение "единого фронта" в китайской революции до завершения национально-освободительной задачи. Еще 10 апреля Мартынов в "Правде" весьма вразумительно и, несмотря на обязательные ругательства по адресу социал-демократии, совсем "по-меньшевистски" доказывал "левому" оппозиционеру Раде-ку правильность официальной позиции, настаивающей на необходимости сохранять "блок четырех классов", не спешить с разрушением коалиционного правительства, в котором рабочие заседают совместно с крупной буржуазией, не навязывать ему преждевременно "социалистических" задач." (No 8, 23 апреля 1927 г., стр. 4).
Всякий, кто знает историю борьбы большевизма с меньшевизмом, в особенности в вопросе об отношении к либераль
148
149
ной буржуазии, не может не признать, что одобрение Даном "разумных принципов" школы Мартынова является не случайным, а вполне закономерным. Противоестественным является лишь то, что эта школа безнаказанно поднимает свой голос в рядах Коминтерна.
Старую меньшевистскую тактику 1905--1917 гг., растоптанную ходом событий, школа Мартынова ныне переносит на Китай, подобно тому, как капиталистическая торговля самые недоброкачественные товары, не находящие сбыта на родине, сплавляет в колонии. При этом экспорте товар даже не освежен. Доводы остались теми же самыми, буква в букву, что и 20 лет тому назад. Только там, где стояло самодержавие, теперь вставляют в текст империализм". Разумеется, британский империализм отличается от самодержавия, но меньшевистские ссылки на него ничуть не отличаются от ссылок на самодержавие. Борьба против иностранного империализма, как и борьба против самодержавия, есть классовая борьба. Что ее нельзя заворожить идеей единого национального фронта, об этом слишком красноречиво свидетельствуют кровавые апрельские события, выросшие непосредственно из политики блока четырех классов.
Как "линия" выглядела на деле
9. По отношению к прошлому периоду, закончившемуся апрельским переворотом, тезисы тов. Сталина гласят: "Принятая линия была единственно правильная линия".
Как же она выражалась на практике? Об этом красноречиво говорил Тань Пиншань, коммунистический министр земледелия, в своем докладе на VII расширенном пленуме ИККИ, в декабре 1926 года133:
"Со времени установления в июле прошлого года в Кантоне национального правительства, являющегося номинально правительством левого крыла, власть фактически находится в руках правого крыла... Движение рабочих и крестьян не может развертываться во всей своей широте в силу различных препятствий. После мартовского выступления установлена военная диктатура центра (т. е. Чан Кайши), между тем как политическая власть по-прежнему остается в руках правого крыла. Вся политическая власть, которая, по существу говоря, должна была бы (!) принадлежать левому крылу, окончательно утрачена."
Итак: левые "должны были бы" владеть властью, но они ее окончательно утратили; государственная власть принадлежала правым; военная власть, неизмеримо более могущественная, оказалась целиком в руках чанкайшистского "центра", который и стал центром заговора. При таких условиях не трудно понять, почему "движение рабочих и крестьян" не могло как следует развертываться.
Тань Пиншань дает еще более точную характеристику того, как "единственно правильная линия" выглядела на деле:
"...Мы практически пожертвовали интересами рабочих и крестьян... После длительных переговоров с нами правительство не выпустило даже закона о профсоюзах... Правительство не приняло требований крестьянства, выдвинутых нами от имени различных общественных организаций. Когда между крупными помещиками и крестьянской беднотой вспыхивали конфликты, правительство всегда становилось на сторону первых."
Как же это могло случиться? Тань Пиншань осторожно указывает две причины:
а) "Левые лидеры не способны упрочивать и расширять
свое влияние посредством политической власти";
б) Правое крыло, "отчасти вследствие нашей неправильной
тактики, получает возможность действовать".
Таковы те политические отношения, которые получили
пышное название "блока четырех классов". Такими "блока
ми" полна как революционная, так и парламентская история
буржуазных стран: крупная буржуазия ведет за собой в поводу
мелкобуржуазных демократов, фразеров единого националь
ного фронта, а эти последние, сбивая с толку рабочих, тащут
их в хвосте буржуазии. Когда пролетарский "хвост", вопреки
усилиям мелкобуржуазных фразеров, начинает слишком силь
но напирать, буржуазия приказывает своим генералам рубить
по "хвосту". Тогда соглашатели глубокомысленно констатиру
ют, что буржуазия "изменила" национальному делу.
Но ведь китайская буржуазия "все же" боролась с импе
риализмом? И этот аргумент есть бессодержательное общее
место. Соглашатели всех стран всегда уверяли в соответствен
ных случаях рабочих, что либеральная буржуазия борется
против реакции. Китайская буржуазия использовала помощь
мелкобуржуазной демократии в борьбе с империализмом
только для того, чтобы заключить с этим империализмом союз против рабочих. В результате Северного похода буржуазия стала сильнее, рабочие слабее. Линия, подготовляющая такой результат, есть ложная линия. "Мы практически пожертвовали интересом рабочих и крестьян", -- говорит Тань Пиншань. Для чего? Для поддержания блока четырех классов. А результат? Крупнейший успех буржуазной контрреволюции, упрочение пошатнувшегося империализма, ослабление СССР. Такая политика преступна. Не осудив ее беспощадно, нельзя шагу сделать вперед.
Тезисы оправдывают линию, которой нет оправдания
12. Тезисы пытаются и теперь еще оправдать ту политику,
которая связала партию пролетариата с крупной буржуазией
в рамках одной и той же организации, Гоминьдана, причем
все руководство оказалось в руках буржуазии. Тезисы гласят:
"Это была линия... на использование правых, их связи и их
опыта, поскольку они подчиняются (!) дисциплине (!) Гоминь
дана". Теперь-то мы уж, казалось, хорошо знаем, как буржуа
зия подчинялась "дисциплине" и как пролетариат использо
вал правых, т. е. крупных и средних буржуа, их "связи"
(с империалистами) и их "опыт" (удушения и расстрела рабо
чих). Казалось бы, повесть об этом "использовании" записана
кровавыми письменами в книгу китайской революции. Между
тем, тезисы говорят: "Последующие события целиком под
твердили правильность этой линии". Дальше идти некуда!
Из грандиозного контрреволюционного переворота тезисы Сталина делают тот поистине жалкий вывод, что политика "изоляции правых" внутри единого Гоминьдана должна быть "заменена" политикой "решительной борьбы" с правыми. Это после того, как правые "товарищи" по партии заговорили языком пулеметов.