Страница:
этого вытекает (??) возможность победы социализма в нашей стране".
В речи имеется, конечно, ссылка на Ленина, фальшивая и на этот раз. Да,
Ленин возлагал огромные надежды на электрификацию как на путь к техническому
обобществлению хозяйства вообще, сельского в особенности. Без
электрификации, говорил он, "ни о каком действительном социалистическом
фундаменте нашей экономической жизни не может быть и речи" (том XVIII, ч. 1,
с. 260). Но Ленин не отделял вопроса об электрификации от вопроса
международной революции и тем более не противопоставлял их. Это можно
документально доказать и на сей раз, как во всех вообще случаях, когда
злополучные творцы национал-социалистической теории пытаются опереться на
Ленина. В своем предисловии к книге покойного Скворцова "Электрификация
РСФСР" Ленин говорит: "Особо отметить надо начало шестой главы, где автор...
превосходно опровергает ходячий "легонький" скептицизм насчет
электрификации..."525
Что же говорится у Скворцова-Степанова в начале шестой главы, которую
Ленин особо выделяет и так горячо рекомендует читателям? Скворцов борется
там как раз против представления, будто мы собираемся вершить электрификацию
и строить социалистическое общество в национальных границах. Вот что он
говорит:
"В ходячих представлениях об осуществимости электрификации обычно
упускается из виду еще одна сторона: пролетариат России никогда не думал
создавать изолированное социалистическое государство. Самодовлеющее
"социалистическое" государство -- мелкобуржуазный идеал. (Слушайте,
слушайте! -- Л. Т.) Известное приближение к нему мыслимо при экономическом и
политическом преобладании мелкой буржуазии; в обособлении от внешнего мира
она ищет способа для закрепления своих экономических форм, которые новой
техникой и новой экономикой превращены в самые неустойчивые формы."
Яснее выразиться, по-видимому, нельзя. Правда, после смерти Ленина
Скворцов-Степанов высказывался иначе и мелко-
буржуазностью стал называть не идею изолированного социалистического
государства, а отрицание этой идеи. Но ведь и Сталин прошел тот же путь: до
конца 1924 года он одну из основ ленинизма видел в признании невозможности
построить социализм в отдельной стране, тем более отсталой; а после 1924
года он построение социализма в нашей стране провозгласил основой ленинизма.
"Успешное социалистическое строительство,-- говорит Скворцов-Степанов в
той же главе,-- возможно лишь при использовании громадных ресурсов
западно-европейской промышленности... Если бы в одной из первоклассных
промышленных стран, в Англии или в Германии, пролетариат захватил
политическую власть в свои руки, сочетание мощных промышленных ресурсов этой
страны с громадными, непочатыми естественными сокровищами России дало бы
возможность быстро двинуть вперед социалистическое строительство в обеих
странах."
Это та самая элементарная марксистская мысль, которая за последние три
года на всех соборах объявлялась основной ересью троцкизма. Как же, в таком
случае, Скворцов-Степанов оценивал социалистическое строительство в нашей
стране до победы пролетариата в передовых странах? Вот что у него говорится
на этот счет:
"Конечно, если хозяйственная территория, охватываемая пролетарской
диктатурой, достаточно обширна и представляет большое разнообразие и
богатство природных условий, ее обособленность не исключает возможности
развития производительных сил, являющегося экономической предпосылкой
пролетарского социализма. Но продвижение к нему будет до отчаяния медленным,
и социализм будет долго оставаться до крайности худосочным социализмом, если
только не произойдет срыв его политических предпосылок, в особенности
вероятный в такой обстановке" (гл. 6, с. 176 -- 179).
Таким образом, Скворцов считал, что без европейской революции
строительство социализма будет неизбежно иметь "до отчаяния медленный" и
"худосочный" характер, а потому считал "в особенности вероятным" в таких
условиях срыв политических предпосылок социалистического строительства, т.
е. попросту крушение диктатуры пролетариата, независимо от военной
интервенции. Вот каким маловером выступал Скворцов-Степанов в шестой главе
своей книги об электри-
фикации. Между тем именно по поводу этой будто бы скептической оценки
нашего строительства Ленин писал:
"Особо отметить надо начало шестой главы, где автор дает прекрасное
изложение значения новой экономической политики (т. е. нашего
"социалистического строительства" -- Л. Т.), а затем превосходно опровергает
ходячий "легонький" скептицизм насчет электрификации..."
Не везет злосчастному детищу самобытной центристской мысли. Каждая
попытка дополнительного аргумента неизменно обращается против него. Каждая
новая подпорка только расшатывает постройку, воздвигнутую из гнилого
материала.
Важной чертой правого крыла, как свидетельствуют статьи и резолюции,
изготовляемые по одному штампу, является стремление к мирному житию и страх
перед потрясениями. Это правильно указано, т. е. списано с документов
оппозиции. Но ведь на этом именно основана утробная ненависть к идее
перманентной революции. Речь идет, конечно, не о старых разногласиях,
могущих интересовать сейчас лишь историков и специалистов, а о перспективах
завтрашнего дня. Есть только два курса: либо курс на международную
революцию, либо курс на примирение со внутренней буржуазией. На проработках
"перманентной революции" окрепло правое крыло. Под прикрытием теории
национального социализма оно идет к примирению со внутренней буржуазией,
чтоб обеспечить себя от потрясений.
Поскольку кампания против правых ведется под знаком теории социализма в
отдельной стране, постольку мы имеем дело с борьбой внутри ревизионизма.
Этого нельзя забывать ни на минуту.
Если перейти к актуальным вопросам политики, то баланс центристов
сведется почти столь же благополучно.
а) Правые против "нынешнего" темпа индустриализации. Но что такое
"нынешний" темп? Он есть арифметический результат хвостизма, нажима рынка и
оппозиционного кнута. Он накопляет противоречия, а не разрешает их. Никакой
продуманной идеи он в себе не заключает. Никаких гарантий насчет будущего не
дает. Завтра может оказаться другой "нынешний" темп. Кликушество насчет
"сверхиндустриализации" означает открытые ворота для отступления.
б) Правые "отрицают целесообразность ассигновок на колхозы и совхозы".
А центристы? Каковы их планы, их размах? Коли взяться за дело
по-революционному, надо начать с батрачества и бедноты. Нужны смелые и
решительные меры (зарплата, организованность, культура), чтоб батрачество
почувствовало себя частью правящего класса страны. Нужен союз бедноты.
Только при наличии этих двух рычагов и при действительно ведущей роли
промышленности можно серьезно говорить о колхозах и совхозах, в) Правые "за
смягчение монополии внешней торговли". Это обвинение несколько более
конкретно (еще вчера указание на наличие таких тенденций в партии называлось
клеветой). Но и здесь опять-таки не указано, кто предлагает смягчение и в
каких пределах: в тех ли, в каких пытались "смягчить" монополию Сокольников
со Сталиным в 1922 г., или в более широких?526
г) Наконец, правые "отрицают целесообразность борьбы с бюрократизмом на
базе самокритики". Об этом разногласии вообще серьезно говорить не
приходится. Существует прямое постановление сталинской фракции о том, что в
целях сохранения "твердого руководства" самокритика не смеет касаться ЦК, а
должна ограничиваться исполнителями. В чуть-чуть замаскированной форме
Сталин и Молотов разъясняли это постановление в речах и статьях. Ясно, что
оно сводит партийную самокритику на нет. По существу, мы имеем тут
монархически-бонапартистский принцип, бьющий по лицу все традиции партии.
Естественно, если "исполнители" тоже не прочь себя застраховать частицей
верховной неприкосновенности. Здесь разногласие иерархическое, а не
принципиальное.
Нынешнее расширение "самокритики" преследует, помимо всего прочего,
временные фракционные цели. Мы имеем здесь повторение, только в более
широком масштабе, той "самокритики", которую сталинская фракция организовала
в Ленинграде после Четырнадцатого съезда, когда сталинцы "беспощадно"
обвиняли зиновьевцев в бюрократическом зажиме. Какой режим установили в
Ленинграде сталинцы после победы, разъяснять не требуется.527
Но центристская характеристика правого крыла более всего замечательна
тем, о чем она умалчивает. Мы слышим о недооценке капитальных вложений,
коллективизации и "само-
критики". Но ни единого слова о материальном, культурно-бытовом и
политическом положении пролетариата в стране. В этой области, оказывается,
между центристами и правыми разногласий нет. Между тем, правильная оценка
фракционных разногласий может получиться лишь в том случае, если подойти к
ним под углом зрения интересов и потребностей пролетариата как класса и
каждого рабочего в отдельности. (См. вторую главу платформы
большевиков-ленинцев "Положение рабочего класса и профсоюзы".)
Статьи и резолюции против правых широковещательно, но неопределенно
говорят о капитальных вложениях в промышленность, но ни слова не говорят о
заработной плате. Между тем, этот вопрос должен стать основным мерилом
успехов социалистического развития, а следовательно, и критерием
разногласий. Социалистический подъем не есть социалистический подъем, если
он не улучшает непрерывно, явно и ощутимо материально-бытовое положение
рабочего класса. Пролетариат есть основная производительная сила
социалистического строительства. Из всех вложений "капитальнейшими" являются
вложения в пролетариат. Рассматривать повышение зарплаты как премию за
повышение интенсивности труда значит руководствоваться методами и критериями
периода первоначального капиталистического накопления. Уже прогрессивные
капиталисты в период расцвета капитализма и их идеологии (ныне школа
Брентано)528 выдвигали требование улучшения материального
положения рабочих как предпосылку повышения производительности труда. По
крайней мере эту точку зрения прогрессивного капитализма рабочее государство
должно обобщить и обобществить, поскольку бедность страны и национальная
ограниченность нашей революции не позволяют и долго не позволят еще
руководствоваться подлинно социалистическим критерием. Этот последний
говорит, что суббота для человека, что производство имеет своей задачей
удовлетворение потребностей. До такого подлинно социалистического
взаимоотношения между производством и потреблением мы дойдем лишь в течение
долгого ряда лет, при условии победы революции в передовых капиталистических
странах и включения нашей страны в общую с ними хозяйственную систему. Но
обобществив капиталистические средства производства, мы должны по крайней
мере обобществить в отношении зарплаты тенденции прогрессивного,
а не первоначального и не упадочного капитализма. А для этого нужно
обратить в прах и разметать по ветру те тенденции, которые проникают
последнее постановление ВЦСПС и ВСНХ относительно зарплаты на 1929 год. Это
есть постановление сталинского Политбюро. Оно гласит, что, за некоторыми
исключениями, измеряемыми в сумме тридцатью пятью миллионами рублей, в 1929
году не должно быть механического (замечательное словечко) повышения
зарплаты. Бесчисленные газетные статьи разъясняют, что задача на 1929 год
состоит в борьбе за нынешний реальный уровень заработной платы. Одновременно
трещотки трещат о бурном социалистическом росте. Притом товары направляются
в деревню. Растет безработица. Ассигнования на охрану труда ничтожны.
Алкоголизм прогрессирует. А в перспективе ближайший год борьбы за сохранение
нынешней оплаты труда. Это значит, что экономический подъем страны
совершается за счет уменьшения доли пролетариата в национальном продукте по
сравнению с другими классами. Никакая статистика не опрокинет этого факта,
который является в одинаковой степени результатом политики правых и центра.
Восстановительный период означал работу по старым, проторенным
капитализмом путям. Основным кадрам пролетариата восстановительный период
едва принес восстановление довоенной зарплаты. В восстановительной работе мы
использовали готовый опыт опрокинутого нами русского капитализма. Только
сейчас по существу открывается эпоха самостоятельного социалистического
развития. Первые шаги на новом пути уже достаточно ясно доказали, что тут
для успеха требуются совсем новые масштабы инициативы, замысла, предвиденья,
творческой воли, притом не только со стороны руководящих верхов, но и со
стороны основных пролетарских кадров и трудящихся масс вообще. Шахтинское
дело вопиет не только о бюрократизме и бездарности руководства, но и о
низком культурно-техническом уровне и недостаточной социалистической
заинтересованности шахтинских рабочих. Подсчитал ли кто-нибудь, во что
обошлось шахтинское "социалистическое строительство"? Этого не сделали ни
правые, ни центристы, чтобы не обжечь себе пальцев. Между тем, можно смело
сказать, что, если бы половина, даже треть преступно загубленных миллионов
своевременно направлена была на поднятие материального и культурного уровня
шах-
тинских рабочих, на повышение их социалистической заинтересованности в
деле, производство стояло бы сейчас на значительно большей высоте. Но
шахтинское дело совсем не исключение. Оно только наиболее вопиющее выражение
тех порядков, которые отражают бюрократическую безответственность наверху,
материально-культурную отсталость и пассивность -- внизу. Если мы всерьез
говорим о самостоятельном социалистическом строительстве, исходя из
унаследованного нами жалкого экономического базиса, то нужно прежде всего и
насквозь проникнуться той мыслью, что из всех хозяйственных вложений самыми
бесспорными, целесообразными и рентабельными являются вложения в рабочий
класс путем систематического, своевременного повышения реальной заработной
платы.
Понимания этого нет и в помине. Короткомыслие мелкобуржуазного
хозяйчика является основным критерием. Если под кнутом оппозиции
центристские мастера с грехом пополам поняли через 10 лет после Октября, что
без своевременных вкладов в тяжелую промышленность мы подготовляем
обострение противоречий в дальнейшем и подрываем основы легкой
промышленности, то эти горе-мастера, вместе со всеми своими подмастерьями,
до сих пор не поняли, что без своевременных вложений в дело всесторонней
общественно-политической, технической, бытовой квалификации рабочей силы они
наверняка подготовляют крушение всей общественной системы.
Штампованный ответ: где взять средства -- есть просто бюрократическая
уловка. Достаточно сопоставить почти восьмимиллиардный госбюджет на 1929 г.,
тринадцатимиллиардную валовую продукцию госпромышленности, более чем
полуторамиллиардные капитальные вложения и -- жалкие 35 миллионов как
годовой фонд повышения заработной платы. Что за кирпич и железо надо
платить, как и за их перевозку, этого не оспаривают. Необходимость
калькуляции издержек производства по крайней мере в принципе учтена. Но
издержки расширенного воспроизводства и повышения квалификации
социалистической рабочей силы остаются во всех расчетах тем последним
резервом, на спине которого сводятся концы с концами всех противоречий
нашего хозяйства, из рук вон плохо руководимого.
Не центристам положить этому конец.
Когда речь идет о последствиях нынешней кампании против правых, то
можно и должно подходить к вопросу, во-первых, со стороны целей и планов,
которые преследует руководящая центристская головка, и, во-вторых,-- со
стороны объективных результатов, которые могут или должны развернуться
вопреки и наперекор всем планам центристского штаба.
Главным припевом всей кампании служит совершенно тупоумное утверждение,
что правое крыло и левое -- "в сущности" одно и то же. Это не просто
галиматья, которую не только нельзя обосновать, но невозможно даже
членораздельно формулировать; нет, это строго целевая галиматья,
преследующая очень определенную задачу: на известном этапе кампании, когда
правые будут достаточно напуганы, круто повернуть весь огонь против левого
крыла. Правда, огонь этот и без того не прекращается ни на минуту. За
кулисами анонимной борьбы против правых ведется совершенно разнузданная
кампания против левых. Здесь мастера отнюдь не ссылаются на "объективные
условия", а ведут бешеную травлю против лиц с давно созревшей решимостью не
останавливаться ни перед чем. Так как осколки не только живут, но и
поднимают голову, то основная задача, господствующая над всей политикой
центристского штаба, состоит в том, чтобы борьбу против левого крыла
перевести в новую, более "высокую" стадию, т. е. окончательно отказавшись от
попыток убеждения как явно несостоятельных, заменить их более сильно
действующими средствами. На смену 58-й статье должна прийти другая, более
действительная. Нет надобности разъяснять, что именно на этом пути
исторически обреченное центристское руководство сломит себе голову. Но у
центристских банкротов, вооруженных аппаратом власти, нет другого пути. Для
более решительных методов расправы центристскому руководству нужно
разделаться с остатками "примиренчества" в самом аппарате и вокруг него.
Речь идет не о примиренчестве по отношению к правому крылу -- ибо такое
примиренчество составляет душу сталинского центризма -- а о примиренчестве
по отношению к большевикам-ленинцам. Кампания против правых есть только
разбег для нового, "монолитного" натиска на левых. Кто этого не понял, тот
не понял ничего.
Но планы центризма входят только одним из факторов, хотя и очень еще
значительным, в процесс развития внутрипар-
тийной борьбы. Необходимо поэтому посмотреть, каковы
"непредусмотренные" центристскими стратегами последствия, которые вытекают
из кризиса правящего блока.
Сейчас, разумеется, невозможно предсказать, на какой точке остановится
нынешняя кампания центра против правых, какие непосредственные
перегруппировки она вызовет и пр. Но общий характер результатов кризиса
право-центристского блока совершенно ясен. Крутые зигзаги, к которым
оказывается вынужден центризм, сами по себе не дают никакой гарантии
относительно его завтрашнего дня. Но, с другой стороны, они никогда не
проходят для него безнаказанно. Чаще всего они становятся исходным моментом
дифференциации внутри центризма, отслоения от него известной части его
сторонников, возникновения в самом центристском руководстве разных
группировок, что, в свою очередь, облегчает работу большевистской агитации и
вербовки. Центризм сейчас -- главная сила в партии. Кто берет центризм как
нечто раз навсегда законченное, игнорируя реальные процессы, в нем и за ним
происходящие, тот либо навсегда останется радикальным оратором маленького
кружка, либо сам скатится к центризму и даже правее его. Большевик-ленинец
должен ясно понять, что, если даже право-центристский кризис непосредственно
и не приведет в движение более широкие массы -- а это до некоторой степени
зависит и от нас,-- кризис этот оставит после себя серьезные трещины,
которые пойдут в толщу масс и вокруг которых завяжутся новые, более глубокие
и массовые группировки. Незачем пояснять, что этот подход ко внутренним
процессам в партии не имеет ничего общего с нетерпеливым стремлением
как-нибудь и где-нибудь ухватиться за хвостик центризма, чтобы, упаси боже,
не опоздать со своим оппозиционным ба-гажиком к отходу ближайшего
экстренного поезда.
Укрепление центризма слева, т. е. со стороны пролетарского ядра партии,
если б даже оно в результате борьбы против правых наблюдалось, вряд ли будет
сколько-нибудь серьезным и длительным. В борьбе с ленинской оппозицией
центристы вынуждены выпалывать правой рукой то, что засевают левой. Никаких
реальных и ощутимых изменений в отношении материального отношения
пролетариата или партийного режима победа центристов не внесет, по крайней
мере, без крепкого нажима рабочих, руководимых большевиками-ленинцами.
Встревоженная масса будет по-своему додумывать вопросы
правой опасности. Ленинцы помогут в этом массе. На левом боку у
центризма -- открытая рана, которая будет не заживать, а, наоборот,
углубляться, трепля центризм лихорадкой и не давая ему покоя. Вопреки всем
законам естествознания, "осколки" будут давать все более обширное потомство.
Одновременно центризм ослабеет и справа. Собственник и бюрократ
рассматривали центристски-правый блок как одно целое, видели в нем не только
"меньшее зло", но и зародыш дальнейшего развития, и в этом качестве
поддерживали его. Теперь собственник и бюрократ научаются различать
центристов и правых. Правыми они, конечно, недовольны за их дряблость и
бесхарактерность. Но это свои, которые сдрейфили. Центристы для него теперь
чужие, почти враги. Своей победой на два фронта центризм оголяется. Его
социальная основа сужается в той же мере, в какой разбухает его аппаратное
могущество. Равновесие центризма все более приближается к равновесию
канатного плясуна: об устойчивости его не может быть и речи.
В среде правого крыла тоже пойдет серьезная перегруппировка. Не
исключено, что известная часть правых элементов, принимавших "троцкизм"
всерьез и на борьбе с ним воспитанных, начнет, под действием нынешнего
толчка, серьезно пересматривать свой багаж и круто повернет влево, вплоть до
оппозиции. Но, разумеется, по такому пути может пойти лишь очень небольшое
идейное меньшинство. Основное движение правого крыла пойдет в
противоположном направлении. Низы будут недовольны капитулянтством верхов.
Собственник будет нажимать. Устряловцы будут нашептывать на ухо готовые
формулы. Многочисленные канцелярские элементы правых, конечно, смирятся, т.
е. прикинутся центристами, будут равняться по начальству и голосовать в
партийный день против правого уклона. Число карьеристов и шкурников в
аппарате возрастет. Но более почвенные и кряжистые элементы правого крыла
станут быстро дозревать, додумывать до конца свои задачи, формулировать
ясные лозунги, искать более серьезных связей с внепартийными силами
термидора. Что касается группы "вождей", то тут предвиденье наиболее
затруднительно. Во всяком случае, для предстоящей правым работы Ворошиловы и
Углановы куда важнее Бухариных и Рыковых. Под этими именами мы имеем в виду
не столько определенных лиц, сколько политические типы. В результате пе-
регруппировки "разгромленное" правое крыло станет сознательнее и
сильнее.
Верно, что правые хотят покоя. Но не нужно, однако, думать, что правое
крыло насквозь и безусловно "пацифично". В борьбе за порядок ожесточенный
мелкий буржуа способен произвести великий беспорядок. Пример: итальянский
фашизм529. В борьбе против кризисов, потрясений и опасностей
правое крыло может на одном из дальнейших этапов помочь новым собственникам
и всем вообще недовольным тряхнуть советской властью так, чтоб вытряхнуть из
нее диктатуру пролетариата. Надо помнить, что долго сдерживаемые и
подавляемые собственнические инстинкты мелкого буржуа заключают в себе
огромную взрывчатую силу. Никогда и нигде консервативно-собственнические
инстинкты и потребности не подавлялись еще так долго и так жестоко, как при
советском режиме. Термидориански-фашистских элементов в стране очень много.
Они очень окрепли. Их политическое самочувствие росло в процессе разгрома
оппозиции. Борьбу с нею они считают совершено правильно своей борьбою.
Политика зигзагов их укрепляет, тормошит и дразнит. В противоположность
центризму, у правого крыла есть большие, растущие и политически еще почти
непочатые резервы.
Общий результат, следовательно, таков: усиление и оформление флангов,
при ослаблении центра, несмотря на прогрессирующее сосредоточение в его
руках всей власти. Это означает возрастающую дифференциацию партии, т. е.
жестокую расплату за фальшивую монолитность. Что с этим связаны не только
большие накладные расходы, но и прямые опасности в условиях диктатуры
пролетариата, на этот счет сомнений быть не может. Но таково проклятие
центризма. Последовательная марксистская политика сплачивала большевистскую
партию, придавая ей революционную однородность. Центризм же явился тем
идейно бесформенным стержнем, вокруг которого наматывались до поры до
времени и правые и левые элементы. За последние пять лет партия безмерно
разбухала, теряя в определенности то, что выигрывала в численности. Расплата
за центристскую политику идет полным ходом: сперва--с левого фланга, теперь
-- с правого. Центристское руководство всегда означает, в последнем счете,
В речи имеется, конечно, ссылка на Ленина, фальшивая и на этот раз. Да,
Ленин возлагал огромные надежды на электрификацию как на путь к техническому
обобществлению хозяйства вообще, сельского в особенности. Без
электрификации, говорил он, "ни о каком действительном социалистическом
фундаменте нашей экономической жизни не может быть и речи" (том XVIII, ч. 1,
с. 260). Но Ленин не отделял вопроса об электрификации от вопроса
международной революции и тем более не противопоставлял их. Это можно
документально доказать и на сей раз, как во всех вообще случаях, когда
злополучные творцы национал-социалистической теории пытаются опереться на
Ленина. В своем предисловии к книге покойного Скворцова "Электрификация
РСФСР" Ленин говорит: "Особо отметить надо начало шестой главы, где автор...
превосходно опровергает ходячий "легонький" скептицизм насчет
электрификации..."525
Что же говорится у Скворцова-Степанова в начале шестой главы, которую
Ленин особо выделяет и так горячо рекомендует читателям? Скворцов борется
там как раз против представления, будто мы собираемся вершить электрификацию
и строить социалистическое общество в национальных границах. Вот что он
говорит:
"В ходячих представлениях об осуществимости электрификации обычно
упускается из виду еще одна сторона: пролетариат России никогда не думал
создавать изолированное социалистическое государство. Самодовлеющее
"социалистическое" государство -- мелкобуржуазный идеал. (Слушайте,
слушайте! -- Л. Т.) Известное приближение к нему мыслимо при экономическом и
политическом преобладании мелкой буржуазии; в обособлении от внешнего мира
она ищет способа для закрепления своих экономических форм, которые новой
техникой и новой экономикой превращены в самые неустойчивые формы."
Яснее выразиться, по-видимому, нельзя. Правда, после смерти Ленина
Скворцов-Степанов высказывался иначе и мелко-
буржуазностью стал называть не идею изолированного социалистического
государства, а отрицание этой идеи. Но ведь и Сталин прошел тот же путь: до
конца 1924 года он одну из основ ленинизма видел в признании невозможности
построить социализм в отдельной стране, тем более отсталой; а после 1924
года он построение социализма в нашей стране провозгласил основой ленинизма.
"Успешное социалистическое строительство,-- говорит Скворцов-Степанов в
той же главе,-- возможно лишь при использовании громадных ресурсов
западно-европейской промышленности... Если бы в одной из первоклассных
промышленных стран, в Англии или в Германии, пролетариат захватил
политическую власть в свои руки, сочетание мощных промышленных ресурсов этой
страны с громадными, непочатыми естественными сокровищами России дало бы
возможность быстро двинуть вперед социалистическое строительство в обеих
странах."
Это та самая элементарная марксистская мысль, которая за последние три
года на всех соборах объявлялась основной ересью троцкизма. Как же, в таком
случае, Скворцов-Степанов оценивал социалистическое строительство в нашей
стране до победы пролетариата в передовых странах? Вот что у него говорится
на этот счет:
"Конечно, если хозяйственная территория, охватываемая пролетарской
диктатурой, достаточно обширна и представляет большое разнообразие и
богатство природных условий, ее обособленность не исключает возможности
развития производительных сил, являющегося экономической предпосылкой
пролетарского социализма. Но продвижение к нему будет до отчаяния медленным,
и социализм будет долго оставаться до крайности худосочным социализмом, если
только не произойдет срыв его политических предпосылок, в особенности
вероятный в такой обстановке" (гл. 6, с. 176 -- 179).
Таким образом, Скворцов считал, что без европейской революции
строительство социализма будет неизбежно иметь "до отчаяния медленный" и
"худосочный" характер, а потому считал "в особенности вероятным" в таких
условиях срыв политических предпосылок социалистического строительства, т.
е. попросту крушение диктатуры пролетариата, независимо от военной
интервенции. Вот каким маловером выступал Скворцов-Степанов в шестой главе
своей книги об электри-
фикации. Между тем именно по поводу этой будто бы скептической оценки
нашего строительства Ленин писал:
"Особо отметить надо начало шестой главы, где автор дает прекрасное
изложение значения новой экономической политики (т. е. нашего
"социалистического строительства" -- Л. Т.), а затем превосходно опровергает
ходячий "легонький" скептицизм насчет электрификации..."
Не везет злосчастному детищу самобытной центристской мысли. Каждая
попытка дополнительного аргумента неизменно обращается против него. Каждая
новая подпорка только расшатывает постройку, воздвигнутую из гнилого
материала.
Важной чертой правого крыла, как свидетельствуют статьи и резолюции,
изготовляемые по одному штампу, является стремление к мирному житию и страх
перед потрясениями. Это правильно указано, т. е. списано с документов
оппозиции. Но ведь на этом именно основана утробная ненависть к идее
перманентной революции. Речь идет, конечно, не о старых разногласиях,
могущих интересовать сейчас лишь историков и специалистов, а о перспективах
завтрашнего дня. Есть только два курса: либо курс на международную
революцию, либо курс на примирение со внутренней буржуазией. На проработках
"перманентной революции" окрепло правое крыло. Под прикрытием теории
национального социализма оно идет к примирению со внутренней буржуазией,
чтоб обеспечить себя от потрясений.
Поскольку кампания против правых ведется под знаком теории социализма в
отдельной стране, постольку мы имеем дело с борьбой внутри ревизионизма.
Этого нельзя забывать ни на минуту.
Если перейти к актуальным вопросам политики, то баланс центристов
сведется почти столь же благополучно.
а) Правые против "нынешнего" темпа индустриализации. Но что такое
"нынешний" темп? Он есть арифметический результат хвостизма, нажима рынка и
оппозиционного кнута. Он накопляет противоречия, а не разрешает их. Никакой
продуманной идеи он в себе не заключает. Никаких гарантий насчет будущего не
дает. Завтра может оказаться другой "нынешний" темп. Кликушество насчет
"сверхиндустриализации" означает открытые ворота для отступления.
б) Правые "отрицают целесообразность ассигновок на колхозы и совхозы".
А центристы? Каковы их планы, их размах? Коли взяться за дело
по-революционному, надо начать с батрачества и бедноты. Нужны смелые и
решительные меры (зарплата, организованность, культура), чтоб батрачество
почувствовало себя частью правящего класса страны. Нужен союз бедноты.
Только при наличии этих двух рычагов и при действительно ведущей роли
промышленности можно серьезно говорить о колхозах и совхозах, в) Правые "за
смягчение монополии внешней торговли". Это обвинение несколько более
конкретно (еще вчера указание на наличие таких тенденций в партии называлось
клеветой). Но и здесь опять-таки не указано, кто предлагает смягчение и в
каких пределах: в тех ли, в каких пытались "смягчить" монополию Сокольников
со Сталиным в 1922 г., или в более широких?526
г) Наконец, правые "отрицают целесообразность борьбы с бюрократизмом на
базе самокритики". Об этом разногласии вообще серьезно говорить не
приходится. Существует прямое постановление сталинской фракции о том, что в
целях сохранения "твердого руководства" самокритика не смеет касаться ЦК, а
должна ограничиваться исполнителями. В чуть-чуть замаскированной форме
Сталин и Молотов разъясняли это постановление в речах и статьях. Ясно, что
оно сводит партийную самокритику на нет. По существу, мы имеем тут
монархически-бонапартистский принцип, бьющий по лицу все традиции партии.
Естественно, если "исполнители" тоже не прочь себя застраховать частицей
верховной неприкосновенности. Здесь разногласие иерархическое, а не
принципиальное.
Нынешнее расширение "самокритики" преследует, помимо всего прочего,
временные фракционные цели. Мы имеем здесь повторение, только в более
широком масштабе, той "самокритики", которую сталинская фракция организовала
в Ленинграде после Четырнадцатого съезда, когда сталинцы "беспощадно"
обвиняли зиновьевцев в бюрократическом зажиме. Какой режим установили в
Ленинграде сталинцы после победы, разъяснять не требуется.527
Но центристская характеристика правого крыла более всего замечательна
тем, о чем она умалчивает. Мы слышим о недооценке капитальных вложений,
коллективизации и "само-
критики". Но ни единого слова о материальном, культурно-бытовом и
политическом положении пролетариата в стране. В этой области, оказывается,
между центристами и правыми разногласий нет. Между тем, правильная оценка
фракционных разногласий может получиться лишь в том случае, если подойти к
ним под углом зрения интересов и потребностей пролетариата как класса и
каждого рабочего в отдельности. (См. вторую главу платформы
большевиков-ленинцев "Положение рабочего класса и профсоюзы".)
Статьи и резолюции против правых широковещательно, но неопределенно
говорят о капитальных вложениях в промышленность, но ни слова не говорят о
заработной плате. Между тем, этот вопрос должен стать основным мерилом
успехов социалистического развития, а следовательно, и критерием
разногласий. Социалистический подъем не есть социалистический подъем, если
он не улучшает непрерывно, явно и ощутимо материально-бытовое положение
рабочего класса. Пролетариат есть основная производительная сила
социалистического строительства. Из всех вложений "капитальнейшими" являются
вложения в пролетариат. Рассматривать повышение зарплаты как премию за
повышение интенсивности труда значит руководствоваться методами и критериями
периода первоначального капиталистического накопления. Уже прогрессивные
капиталисты в период расцвета капитализма и их идеологии (ныне школа
Брентано)528 выдвигали требование улучшения материального
положения рабочих как предпосылку повышения производительности труда. По
крайней мере эту точку зрения прогрессивного капитализма рабочее государство
должно обобщить и обобществить, поскольку бедность страны и национальная
ограниченность нашей революции не позволяют и долго не позволят еще
руководствоваться подлинно социалистическим критерием. Этот последний
говорит, что суббота для человека, что производство имеет своей задачей
удовлетворение потребностей. До такого подлинно социалистического
взаимоотношения между производством и потреблением мы дойдем лишь в течение
долгого ряда лет, при условии победы революции в передовых капиталистических
странах и включения нашей страны в общую с ними хозяйственную систему. Но
обобществив капиталистические средства производства, мы должны по крайней
мере обобществить в отношении зарплаты тенденции прогрессивного,
а не первоначального и не упадочного капитализма. А для этого нужно
обратить в прах и разметать по ветру те тенденции, которые проникают
последнее постановление ВЦСПС и ВСНХ относительно зарплаты на 1929 год. Это
есть постановление сталинского Политбюро. Оно гласит, что, за некоторыми
исключениями, измеряемыми в сумме тридцатью пятью миллионами рублей, в 1929
году не должно быть механического (замечательное словечко) повышения
зарплаты. Бесчисленные газетные статьи разъясняют, что задача на 1929 год
состоит в борьбе за нынешний реальный уровень заработной платы. Одновременно
трещотки трещат о бурном социалистическом росте. Притом товары направляются
в деревню. Растет безработица. Ассигнования на охрану труда ничтожны.
Алкоголизм прогрессирует. А в перспективе ближайший год борьбы за сохранение
нынешней оплаты труда. Это значит, что экономический подъем страны
совершается за счет уменьшения доли пролетариата в национальном продукте по
сравнению с другими классами. Никакая статистика не опрокинет этого факта,
который является в одинаковой степени результатом политики правых и центра.
Восстановительный период означал работу по старым, проторенным
капитализмом путям. Основным кадрам пролетариата восстановительный период
едва принес восстановление довоенной зарплаты. В восстановительной работе мы
использовали готовый опыт опрокинутого нами русского капитализма. Только
сейчас по существу открывается эпоха самостоятельного социалистического
развития. Первые шаги на новом пути уже достаточно ясно доказали, что тут
для успеха требуются совсем новые масштабы инициативы, замысла, предвиденья,
творческой воли, притом не только со стороны руководящих верхов, но и со
стороны основных пролетарских кадров и трудящихся масс вообще. Шахтинское
дело вопиет не только о бюрократизме и бездарности руководства, но и о
низком культурно-техническом уровне и недостаточной социалистической
заинтересованности шахтинских рабочих. Подсчитал ли кто-нибудь, во что
обошлось шахтинское "социалистическое строительство"? Этого не сделали ни
правые, ни центристы, чтобы не обжечь себе пальцев. Между тем, можно смело
сказать, что, если бы половина, даже треть преступно загубленных миллионов
своевременно направлена была на поднятие материального и культурного уровня
шах-
тинских рабочих, на повышение их социалистической заинтересованности в
деле, производство стояло бы сейчас на значительно большей высоте. Но
шахтинское дело совсем не исключение. Оно только наиболее вопиющее выражение
тех порядков, которые отражают бюрократическую безответственность наверху,
материально-культурную отсталость и пассивность -- внизу. Если мы всерьез
говорим о самостоятельном социалистическом строительстве, исходя из
унаследованного нами жалкого экономического базиса, то нужно прежде всего и
насквозь проникнуться той мыслью, что из всех хозяйственных вложений самыми
бесспорными, целесообразными и рентабельными являются вложения в рабочий
класс путем систематического, своевременного повышения реальной заработной
платы.
Понимания этого нет и в помине. Короткомыслие мелкобуржуазного
хозяйчика является основным критерием. Если под кнутом оппозиции
центристские мастера с грехом пополам поняли через 10 лет после Октября, что
без своевременных вкладов в тяжелую промышленность мы подготовляем
обострение противоречий в дальнейшем и подрываем основы легкой
промышленности, то эти горе-мастера, вместе со всеми своими подмастерьями,
до сих пор не поняли, что без своевременных вложений в дело всесторонней
общественно-политической, технической, бытовой квалификации рабочей силы они
наверняка подготовляют крушение всей общественной системы.
Штампованный ответ: где взять средства -- есть просто бюрократическая
уловка. Достаточно сопоставить почти восьмимиллиардный госбюджет на 1929 г.,
тринадцатимиллиардную валовую продукцию госпромышленности, более чем
полуторамиллиардные капитальные вложения и -- жалкие 35 миллионов как
годовой фонд повышения заработной платы. Что за кирпич и железо надо
платить, как и за их перевозку, этого не оспаривают. Необходимость
калькуляции издержек производства по крайней мере в принципе учтена. Но
издержки расширенного воспроизводства и повышения квалификации
социалистической рабочей силы остаются во всех расчетах тем последним
резервом, на спине которого сводятся концы с концами всех противоречий
нашего хозяйства, из рук вон плохо руководимого.
Не центристам положить этому конец.
Когда речь идет о последствиях нынешней кампании против правых, то
можно и должно подходить к вопросу, во-первых, со стороны целей и планов,
которые преследует руководящая центристская головка, и, во-вторых,-- со
стороны объективных результатов, которые могут или должны развернуться
вопреки и наперекор всем планам центристского штаба.
Главным припевом всей кампании служит совершенно тупоумное утверждение,
что правое крыло и левое -- "в сущности" одно и то же. Это не просто
галиматья, которую не только нельзя обосновать, но невозможно даже
членораздельно формулировать; нет, это строго целевая галиматья,
преследующая очень определенную задачу: на известном этапе кампании, когда
правые будут достаточно напуганы, круто повернуть весь огонь против левого
крыла. Правда, огонь этот и без того не прекращается ни на минуту. За
кулисами анонимной борьбы против правых ведется совершенно разнузданная
кампания против левых. Здесь мастера отнюдь не ссылаются на "объективные
условия", а ведут бешеную травлю против лиц с давно созревшей решимостью не
останавливаться ни перед чем. Так как осколки не только живут, но и
поднимают голову, то основная задача, господствующая над всей политикой
центристского штаба, состоит в том, чтобы борьбу против левого крыла
перевести в новую, более "высокую" стадию, т. е. окончательно отказавшись от
попыток убеждения как явно несостоятельных, заменить их более сильно
действующими средствами. На смену 58-й статье должна прийти другая, более
действительная. Нет надобности разъяснять, что именно на этом пути
исторически обреченное центристское руководство сломит себе голову. Но у
центристских банкротов, вооруженных аппаратом власти, нет другого пути. Для
более решительных методов расправы центристскому руководству нужно
разделаться с остатками "примиренчества" в самом аппарате и вокруг него.
Речь идет не о примиренчестве по отношению к правому крылу -- ибо такое
примиренчество составляет душу сталинского центризма -- а о примиренчестве
по отношению к большевикам-ленинцам. Кампания против правых есть только
разбег для нового, "монолитного" натиска на левых. Кто этого не понял, тот
не понял ничего.
Но планы центризма входят только одним из факторов, хотя и очень еще
значительным, в процесс развития внутрипар-
тийной борьбы. Необходимо поэтому посмотреть, каковы
"непредусмотренные" центристскими стратегами последствия, которые вытекают
из кризиса правящего блока.
Сейчас, разумеется, невозможно предсказать, на какой точке остановится
нынешняя кампания центра против правых, какие непосредственные
перегруппировки она вызовет и пр. Но общий характер результатов кризиса
право-центристского блока совершенно ясен. Крутые зигзаги, к которым
оказывается вынужден центризм, сами по себе не дают никакой гарантии
относительно его завтрашнего дня. Но, с другой стороны, они никогда не
проходят для него безнаказанно. Чаще всего они становятся исходным моментом
дифференциации внутри центризма, отслоения от него известной части его
сторонников, возникновения в самом центристском руководстве разных
группировок, что, в свою очередь, облегчает работу большевистской агитации и
вербовки. Центризм сейчас -- главная сила в партии. Кто берет центризм как
нечто раз навсегда законченное, игнорируя реальные процессы, в нем и за ним
происходящие, тот либо навсегда останется радикальным оратором маленького
кружка, либо сам скатится к центризму и даже правее его. Большевик-ленинец
должен ясно понять, что, если даже право-центристский кризис непосредственно
и не приведет в движение более широкие массы -- а это до некоторой степени
зависит и от нас,-- кризис этот оставит после себя серьезные трещины,
которые пойдут в толщу масс и вокруг которых завяжутся новые, более глубокие
и массовые группировки. Незачем пояснять, что этот подход ко внутренним
процессам в партии не имеет ничего общего с нетерпеливым стремлением
как-нибудь и где-нибудь ухватиться за хвостик центризма, чтобы, упаси боже,
не опоздать со своим оппозиционным ба-гажиком к отходу ближайшего
экстренного поезда.
Укрепление центризма слева, т. е. со стороны пролетарского ядра партии,
если б даже оно в результате борьбы против правых наблюдалось, вряд ли будет
сколько-нибудь серьезным и длительным. В борьбе с ленинской оппозицией
центристы вынуждены выпалывать правой рукой то, что засевают левой. Никаких
реальных и ощутимых изменений в отношении материального отношения
пролетариата или партийного режима победа центристов не внесет, по крайней
мере, без крепкого нажима рабочих, руководимых большевиками-ленинцами.
Встревоженная масса будет по-своему додумывать вопросы
правой опасности. Ленинцы помогут в этом массе. На левом боку у
центризма -- открытая рана, которая будет не заживать, а, наоборот,
углубляться, трепля центризм лихорадкой и не давая ему покоя. Вопреки всем
законам естествознания, "осколки" будут давать все более обширное потомство.
Одновременно центризм ослабеет и справа. Собственник и бюрократ
рассматривали центристски-правый блок как одно целое, видели в нем не только
"меньшее зло", но и зародыш дальнейшего развития, и в этом качестве
поддерживали его. Теперь собственник и бюрократ научаются различать
центристов и правых. Правыми они, конечно, недовольны за их дряблость и
бесхарактерность. Но это свои, которые сдрейфили. Центристы для него теперь
чужие, почти враги. Своей победой на два фронта центризм оголяется. Его
социальная основа сужается в той же мере, в какой разбухает его аппаратное
могущество. Равновесие центризма все более приближается к равновесию
канатного плясуна: об устойчивости его не может быть и речи.
В среде правого крыла тоже пойдет серьезная перегруппировка. Не
исключено, что известная часть правых элементов, принимавших "троцкизм"
всерьез и на борьбе с ним воспитанных, начнет, под действием нынешнего
толчка, серьезно пересматривать свой багаж и круто повернет влево, вплоть до
оппозиции. Но, разумеется, по такому пути может пойти лишь очень небольшое
идейное меньшинство. Основное движение правого крыла пойдет в
противоположном направлении. Низы будут недовольны капитулянтством верхов.
Собственник будет нажимать. Устряловцы будут нашептывать на ухо готовые
формулы. Многочисленные канцелярские элементы правых, конечно, смирятся, т.
е. прикинутся центристами, будут равняться по начальству и голосовать в
партийный день против правого уклона. Число карьеристов и шкурников в
аппарате возрастет. Но более почвенные и кряжистые элементы правого крыла
станут быстро дозревать, додумывать до конца свои задачи, формулировать
ясные лозунги, искать более серьезных связей с внепартийными силами
термидора. Что касается группы "вождей", то тут предвиденье наиболее
затруднительно. Во всяком случае, для предстоящей правым работы Ворошиловы и
Углановы куда важнее Бухариных и Рыковых. Под этими именами мы имеем в виду
не столько определенных лиц, сколько политические типы. В результате пе-
регруппировки "разгромленное" правое крыло станет сознательнее и
сильнее.
Верно, что правые хотят покоя. Но не нужно, однако, думать, что правое
крыло насквозь и безусловно "пацифично". В борьбе за порядок ожесточенный
мелкий буржуа способен произвести великий беспорядок. Пример: итальянский
фашизм529. В борьбе против кризисов, потрясений и опасностей
правое крыло может на одном из дальнейших этапов помочь новым собственникам
и всем вообще недовольным тряхнуть советской властью так, чтоб вытряхнуть из
нее диктатуру пролетариата. Надо помнить, что долго сдерживаемые и
подавляемые собственнические инстинкты мелкого буржуа заключают в себе
огромную взрывчатую силу. Никогда и нигде консервативно-собственнические
инстинкты и потребности не подавлялись еще так долго и так жестоко, как при
советском режиме. Термидориански-фашистских элементов в стране очень много.
Они очень окрепли. Их политическое самочувствие росло в процессе разгрома
оппозиции. Борьбу с нею они считают совершено правильно своей борьбою.
Политика зигзагов их укрепляет, тормошит и дразнит. В противоположность
центризму, у правого крыла есть большие, растущие и политически еще почти
непочатые резервы.
Общий результат, следовательно, таков: усиление и оформление флангов,
при ослаблении центра, несмотря на прогрессирующее сосредоточение в его
руках всей власти. Это означает возрастающую дифференциацию партии, т. е.
жестокую расплату за фальшивую монолитность. Что с этим связаны не только
большие накладные расходы, но и прямые опасности в условиях диктатуры
пролетариата, на этот счет сомнений быть не может. Но таково проклятие
центризма. Последовательная марксистская политика сплачивала большевистскую
партию, придавая ей революционную однородность. Центризм же явился тем
идейно бесформенным стержнем, вокруг которого наматывались до поры до
времени и правые и левые элементы. За последние пять лет партия безмерно
разбухала, теряя в определенности то, что выигрывала в численности. Расплата
за центристскую политику идет полным ходом: сперва--с левого фланга, теперь
-- с правого. Центристское руководство всегда означает, в последнем счете,