Страница:
службисты, карьеристы и политические приживалы. В этот весьма хаотический
период партия сохраняется, как большевистская партия, только силой
фактической внутренней диктатуры старой гвардии, проверившей себя через
Октябрь. В вопросах сколько-нибудь принципиального значения новые члены
партии -- не только из среды трудящихся, но и чужеродные элементы -- почти
безапелляционно приемлют руководство старшего поколения. Карьеристские
элементы считали, что таким послушанием они вернее всего обеспечат себе
положение в партии. Эти элементы, однако просчитались. Путем сурового
самоочищения партия освободилась от них. Ряды ее сузились. Но партийное
самосознание поднялось. Можно сказать, что партийная самопроверка и чистка
явились исходным моментом, когда новая пооктябрьская партия впервые сознала
себя, как полумиллионный коллектив, который не только состоит под
руководством старой гвардии, но и сам призван разбираться в основных
вопросах политики, обдумывать и решать. В этом смысле чистка и весь
связанный с нею критический период представляют собою как бы вступление к
тому глубокому перелому, который намечается сейчас в жизни партии и войдет,
вероятно, в ее историю под названием нового курса.
Однако нужно понять ясно с самого начала: суть переживаемых трений и
затруднений не в том, что секретари кое-где переборщили, и что их нужно
слегка осадить, а в том, что партия в целом собирается перейти в более
высокий исторический класс. Партийные массы как бы говорят руководящему
аппарату партии: "У вас, товарищи, есть дооктябрьский опыт, которого нам в
большинстве не хватает; но под вашим руководством мы приобрели пооктябрьский
опыт, который становится все более и более значительным. И мы хотим быть не
только руководимы вами, но и вместе с вами участвовать в руководстве
классом. Мы хотим этого не только потому, что это наше право, как членов
партии, но и потому, что это жизненно необходимо для рабочего класса в
целом. Без нашего низо-
252
вого опыта, не просто учитываемого сверху, а нами самими активно
вносимого в жизнь партии, руководящий партийный аппарат бюрократизируется, а
мы, низовики, не чувствуем себя в достаточной степени идейно вооруженными
перед лицом беспартийных".
Нынешний перелом вырос, как сказано, из всего предшествующего развития.
Незаметные, на поверхностный взгляд, молекулярные процессы в жизни и
сознании партии подготовили перелом значительно ранее. Кризис сбыта дал
большой толчок критической работе мысли. Приближение германских событий
заставило партию встрепенуться. Именно в этот момент с особенной остротой
обнаружилось, до какой степени партия живет на два этажа: в верхнем --
решают, в нижнем -- только узнают о решениях. Критический пересмотр
внутрипартийного положения был, однако, отсрочен напряженным и тревожным
ожиданием близкой развязки германских событий. Когда выяснилось что эта
развязка ходом вещей отодвинута, партия поставила в порядок дня вопрос о
новом курсе.
Как это нередко бывало в истории, "старый курс" именно за последние
месяцы обнаружил наиболее отрицательные и прямо-таки нестерпимые черты
аппаратной замкнутости, бюрократического самодовольства и игнорирования
настроений, мыслей и запросов партии. По бюрократической инерции аппарат в
целом враждебно столкнулся с первыми попытками поставить в порядок дня
вопрос о критическом пересмотре внутрипартийного режима. Это не значит,
конечно, что аппарат состоит сплошь из бюрократизированных элементов, а тем
более из каких-либо закоренелых и неисправимых бюрократов. Нисколько!
Подавляющее большинство аппаратных работников, пройдя через нынешний
критический период и уяснив себе его смысл, многому научится и от многого
откажется. Идейно организованная перегруппировка, которая вырастет из
нынешнего переломного момента, будет иметь, в последнем счете, благотворные
последствия как для рядовой массы партийцев, так и для аппарата. Но в
аппарате, каким он казался на пороге нынешнего кризиса, черты бюрократизма
достигли чрезвычайного, поистине опасного развития. И именно эти черты
придают происходящей ныне идейной перегруппировке в партии столь острый
характер, порождающий законные опасения.
Достаточно сказать, что еще 2--3 месяца тому назад само упоминание о
бюрократичности партийного аппарата, о чрезмерности комитетского и
секретарского зажима встречало у ответственных и авторитетных представителей
старого партийного курса, в центре и на местах, высокомерной пожимание плеч
или возмущенный протест. Назначенство? Ничего подобного! Казенщина? Выдумка,
оппозиция для оппозиции и пр. Эти товарищи искренно не замечали
бюрократической опасности, носителями которой они были сами. Только под
решительными толчками снизу они стали постепенно признавать, что
бюрократизм, пожалуй, есть, но лишь кое-где, по организационной периферии, в
отдельных губерниях и уездах, что он представляет отклонение практики от
правильной линии и пр. и пр. И этот бюрократизм они истолковывали, как
простой пережиток военного периода, т.е. как нечто такое, что постепенно
идет на убыль, хотя и недостаточно быстро. Незачем говорить о коренной
фальши такого подхода и такого объяснения. Бюрократичность -- не случайная
черта отдельных провинциальных организаций, а общее явление. Идет оно не от
уезда через губернию к центру, а скорее -- наоборот, из центра через
губернию в уезд. Оно вовсе не является "пережитком" военного периода, а
представляет собою результат перенесения на партию методов и приемов
администрирования, накопленных именно за последние годы. Бюрократизм
военного периода, какие бы в отдельных случаях уродливые формы он ни
принимал, представляется младенческим по сравнению с нынешним бюрократизмом,
сложившимся в условиях мирного развития, когда партийный аппарат, несмотря
на идейный рост партии, продолжал упорно думать и решать за нее.
В связи со сказанным единогласно принятая резолюция ЦК о
партстроительстве получает огромное принципиальное значение, которое
полностью должно быть учтено сознанием партии. Недостойно было бы, в самом
деле, представлять себе дело так, будто вся суть решений сводится к более
"мягкому", более "внимательному" подходу секретарей и комитетов к партийной
массе и к некоторым организационно-техническим изменениям. Резолюция ЦК не
даром ведь говорит о новом курсе. Партия готовится вступить в новый фазис
развития. Дело идет, конечно, не о ломке организационных принципов
большевизма, как пытается кое-кто изобразить, а об их приме-
а 253
нении к условиям нового этапа в развитии партии. Вопрос идет, прежде
всего, об установлении более здоровых взаимоотношений между старыми
партийными кадрами и послеоктябрьским большинством членов партии.
Теоретическая подготовка, революционный закал, политический опыт
представляют собою основной капитал партии, и носителем этого капитала
являются, прежде всего, старые кадры партии. С другой стороны, партия есть,
по самому существу своему, демократическая организация, т.е. такой
коллектив, который мыслью и волею всех своих членов определяет свою дорогу.
Совершенно ясно, что в сложнейшей обстановке, на другой день после Октября,
партия могла тем увереннее и правильнее прокладывать себе дорогу, чем полнее
она могла использовать накопленный опыт старшего поколения, вверяя его
представителям наиболее ответственные посты в партийной организации. С
другой стороны, это приводило и приводит сплошь да рядом к тому, что старшее
поколение, занимая в партии положение кадров и поглощенное вопросами
управления, привыкает думать и решать за партию, выдвигая по отношению к
партийной массе на первый план чисто школьные, педагогические методы
приобщения к политической жизни: курс политграмоты, проверку партийных
занятий, партшколы и пр. Отсюда-то и вырастает бюрократизация партаппарата,
его замкнутость, его самодовлеющая внутренняя жизнь, словом все те черты,
которые составляют глубоко отрицательную сторону старого курса. Об
опасностях дальнейшей жизни партии на два резко разграниченных этажа я и
говорил в письме о молодых и стариках в партии, при чем под молодыми я имею
в виду, разумеется, не учащуюся только молодежь, но все вообще пооктябрьское
поколение партии, начиная, прежде всего, с заводских и фабричных ячеек.
В чем выражалось то недомогание, которое все резче и резче стала
ощущать партия? А в том, что масса членов партии говорила себе или
чувствовала так: "Верно или неверно думают и решают в партийном аппарате, но
там слишком часто думают и решают без нас и за нас. Когда же с нашей стороны
раздается голос недоумения, сомнения, возражения, критики, мы слышим в ответ
окрик, призыв к дисциплине, а чаще всего обвинение в оппозиционности и даже
во фракционности. Мы партии преданы до конца и готовы все ей отдать. Но мы
хотим активно и сознательно участвовать в выработке пар-
тийного мнения и в определении путей партийного действия!" Несомненно,
что первые проявления этих низовых настроений не были своевременно подмечены
и учтены руководящим аппаратом партии, и это обстоятельство явилось одной из
важнейших причин тех антипартийных группировок в партии, значение которых не
нужно, конечно, преувеличивать, но предостерегающий смысл которых было бы
недопустимо преуменьшать.
Главная опасность старого курса, как он сложился в результате как
больших исторических причин, так и наших ошибок, состоит в том, что он
обнаруживает тенденцию ко всему большему противопоставлению нескольких тысяч
товарищей, составляющих руководящие кадры,-- всей остальной партийной массе,
как объекту воздействия. Если бы этот режим упорно сохранялся и дальше, то
он несомненно грозил бы, в конце концов, вызвать перерождение партии --
притом на обоих ее полюсах, т.е. и в партийном молодняке и в руководящих
кадрах. Относительно пролетарской основы партии, заводских ячеек, учащихся и
пр. характер опасности совершенно ясен. Не чувствуя себя активными
участниками общепартийной работы и не получая надлежащего и своевременного
ответа на свои партийные запросы, значительные круги партии стали бы искать
для себя суррогата (фальшивой замены) партийной самодеятельности в виде
всяких группировок и фракционных образований. В этом именно смысле мы и
говорим о симптоматическом значении таких группировок, как "рабочая группа".
Но и на другом, на правящем полюсе не менее велика опасность того
курса, который задержался слишком долго и предстал сознанием партии, как
бюрократизм. Было бы смешной и недостойной политикой страуса не понимать или
не замечать, что формулированное резолюцией ЦК обвинение в бюрократизме есть
обвинение именно по адресу руководящих кадров партии. Дело не в отдельных
уклонениях партийной практики от правильной идеальной линии, а именно в
аппаратном курсе, в его бюрократической тенденции. Заключает ли в себе
бюрократизм опасность перерождения или нет? Было бы слепотой эту опасность
отрицать. Бюрократизация в своем длительном развитии грозит отрывом от
массы, сосредоточением всего внимания на вопросах управления, отбора,
перемещения, сужением поля
зрения, ослаблением революционного чутья, т.е. большим или меньшим
оппортунистическим перерождением старшего поколения, по крайней мере,
значительной его части. Такие процессы развиваются медленно и почти
незаметно, а обнаруживаются сразу. Усматривать в этом предостережении,
опирающемся на объективное марксистское предвидение, какое-то "оскорбление",
"покушение" и пр. можно только при болезненной бюрократической мнительности
и аппаратном высокомерии.
Велика ли, однако, опасность такого перерождения на деле? Тот факт, что
партия поняла или почувствовала эту опасность и активно откликнулась на нее,
чем и вызвала, в частности, к жизни резолюции Политбюро, свидетельствует о
глубокой жизненности партии и тем самым вскрывает живые источники
противоядия против бюрократической отравы. В этом главная гарантия
революционного самосохранения партии. Но поскольку старый курс пытался бы
удержать во что бы то ни стало, путем зажима, все более искусственного
отбора, застращивания, словом, приемов, основанных на бюрократическом
недоверии к партии, постольку фактическая опасность перерождения
значительной части кадров неизбежно возросла бы. Партия не может жить только
капиталом прошлого. Достаточно того, что прошлое подготовило настоящее. Но
нужно, чтобы настоящее было идейно и практически на высоте прошлого, чтобы
подготовить будущее. Задачей же настоящего является: передвинуть центр
тяжести партийной активности в сторону основной толщи партии.
Могут сказать, что такого рода передвижки центра тяжести не совершаются
сразу, путем прыжка; партия не может "сдать в архив" старшее поколение и
зажить сразу по-новому. Вряд ли стоит серьезно останавливаться на таком
глупенько-демагогическом доводе. Говорить о сдаче в архив старшего поколения
могли бы только сумасшедшие. Речь идет именно о том, чтобы старшее поколение
сознательно переменило курс и тем самым обеспечило бы свое дальнейшее
руководящее влияние во всей работе самодеятельной партии. Нужно, чтобы
старшее поколение рассматривало новый курс не как маневр, не как
дипломатический прием, не как временную уступку, а как новый этап в
политическом развитии партии, Тогда окажутся в великом выигрыше и
руководящее поколение и партия в целом.
Вопрос не исчерпывается, разумеется, взаимоотношением поколений. В
более широком историческом смысле вопрос решается социальным составом
партии, и, прежде всего, удельным весом в ней фабрично-заводских ячеек,
пролетариев у станка.
Первой задачей класса, захватившего власть, было создание
государственного аппарата, включая армию, органы управления хозяйством и пр.
Но орабочение государственного, кооперативного и пр. аппаратов означало, по
самому существу своему, ослабление и разжижение основных фабрично-заводских
ячеек партии и чрезвычайный рост в партии администраторских элементов, как
пролетарского, так и иного происхождения. В этом противоречие положения.
Выход из него мыслим только по пути серьезных хозяйственных успехов,
здорового пульсирования фабрично-заводской жизни и постоянного притока в
партию рабочих, остающихся у станка. Каким темпом пойдет этот основной
процесс, через какие он пройдет приливы и отливы, сейчас предсказывать
трудно. Разумеется, и на данной стадии нашего хозяйственного развития нужно
сделать все, чтобы вовлечь в партию как можно большее количество рабочих от
станка. Но серьезное изменение партийного состава -- в таком, примерно,
размере, чтобы фабрично-заводские ячейки составляли две трети партии,--
может быть достигнуто очень нескоро и лишь на основе очень серьезных
хозяйственных успехов. Во всяком случае, мы обязаны считаться с еще очень
продолжительным периодом, в течение которого наиболее опытные и активные
члены партии -- в том числе, разумеется, и пролетарского происхождения --
будут заняты на различных постах государственного, профессионального,
кооперативного и партийного аппарата. И этот факт сам по себе уже заключает
опасности, служа одним из источников бюрократизма"
Совершенно исключительное место занимает и будет занимать по
необходимости в партии обучение молодежи. Воспитывая через посредство
рабфаков, партийных университетов, высших специальных учебных заведений
новую советскую интеллигенцию с высоким процентом коммунистического состава,
мы тем самым отрываем молодые пролетарские элементы от станка не только на
время обучения, но, по общему правилу, и на всю дальнейшую жизнь: рабочая
молодежь, прошед-
шая через высшие школы, будет в свое время, очевидно, поглощена
промышленным, государственным или тем же партийным аппаратом. Таков второй
фактор нарушения внутреннего равновесия в партии к невыгоде для основных"
фабрично-заводских ячеек.
Вопрос о том, происходит ли коммунист из пролетарской, интеллигентской
или иной среды, имеет, разумеется, свое значение. В первый пореволюционный
период вопрос о дооктябрьской профессии казался даже решающим, ибо
отвлечение от станка на те или другие советские должности представлялось
чем-то временным. Сейчас в этом отношении уже определилась глубокая
перемена. Нет сомнения, что председатели губиспол-комов или комиссары
дивизий представляют собою известный общественный советский тип. в
значительной мере даже независимо от того, из какой среды вышел каждый
отдельный предгубисполкома или комиссар дивизии. За эти шесть лет создались
довольно устойчивые группировки советской общественности.
Мы имеем, следовательно,-- и притом на сравнительно длительный срок --
такое положение, что очень значительная и наиболее подготовленная часть
партии поглощена различными аппаратами руководства и управления,
хозяйствования и командования; другая значительная часть учится; третья
часть рассеяна в деревнях, работая на пашне, и только четвертая часть (по
численности в настоящее время менее 1/6) состоит из пролетариев, работающих
у станка. Совершенно очевидно, что рост партийного аппарата и сопровождающие
этот рост черты бюрократизации порождаются не фабрично-заводскими ячейками,
которые объединяются через аппарат, а как раз всеми другими функциями
партии, осуществляемыми ею через посредство государственных аппаратов
управления, хозяйствования, командования, обучения. Другими словами,
источником бюрократизма в партии является возрастающая передвижка внимания и
сил в сторону правительственных аппаратов и учреждений при недостаточно
быстром росте промышленности. В виду этих основных фактов и тенденций мы
должны себе отдать тем более ясный отчет в опасностях аппаратного
перерождения старых кадров партии. Было бы грубым фетишизмом думать, будто
старые кадры только потому, что они вышли из лучшей в мире революционной
школы, заключают в себе самодовлеющие гарантии против всех и вся-
ких опасностей идейного измельчания и оппортунистического перерождения.
Нет! История делается через людей, но люди вовсе не всегда сознательно
делают историю, в том числе и свою собственную. В последнем счете вопрос,
конечно, будет разрешен большими факторами международного значениям: ходом
революционного развития в Европе и темпом нашего Хозяйственного
строительства. Но фаталистически возлагать всю ответственность на эти
объективные факторы так же неправильно, как и искать гарантий только в своем
субъективном радикализме, унаследованном от прошлого. При одном и том же
революционном заряде и при одних и тех же международных условиях партия
может лучше или хуже противостоять разлагающим тенденциям, в зависимости от
сознательности, с какой она относится к опасностям, и от активности, с какой
она борется против них.
Совершенно очевидно, что порожденная всей обстановкой разнородность
общественного состава партии не ослабляет, а, наоборот, чрезвычайно
обостряет все отрицательные стороны аппаратного курса. Нет и не может быть
другого средства к преодолению корпоративного и ведомственного духа
отдельных составных частей партии, как их активное сближение в режиме
партийной демократии. Поддерживая "штиль", разобщая всех и все, партийный
бюрократизм одинаково тяжело, хотя и no-разному бьет и по заводским ячейкам,
и по хозяйственникам, и по военным, и по учащейся молодежи.
Особенно остро, как мы видели, реагирует на бюрократизм учащаяся
молодежь. Не даром т. Ленин предлагал для борьбы с бюрократизмом широко
привлекать учащихся. По своему составу и связям учащаяся молодежь отражает
все социальные прослойки, входящие в нашу партию, и впитывает в себя их
настроения. По молодости и отзывчивости она склонна этим настроениям
немедленно же придавать активную форму. Как учащаяся молодежь, она стремится
объяснять и обобщать. Этим вовсе не сказано, что молодежь во всех своих
проявлениях и настроениях выражает здоровые тенденции. Если бы это было так,
это означало бы одно из двух: либо в партии все обстоит благополучно, либо
молодежь перестала отражать свою партию. Но нет ни того ни другого.
Рассуждение о том, что базой нашей являются не ячейки учебных заведений, а
ячейки фабрик и заводов, в принципе верно. Но когда мы говорим, что молодежь
является барометром, этим самым
мы как раз и отводим ее политическим проявлениям не основное, а
симптоматическое значение. Барометр не создает погоды, а только отмечает ее.
Политическая погода создается в глубине классов и в тех областях, где классы
соприкасаются друг с другом. Заводские ячейки создают прямую и
непосредственную связь партии с основным для нас классом, с промышленным
пролетариатом. Деревенские ячейки в гораздо более слабой степени создают
связь с крестьянством. С ним же, главным образом, связывают нас военные
ячейки, поставленные, однако, в совершенно особые условия. Наконец, учащаяся
молодежь, вербуемая изо всех слоев и прослоек советской общественности,
отражает в своем пестром составе все плюсы и минусы наши, и мы были бы
тупицами, если бы не прислушивалась внимательнейшим образом к ее
настроениям. К этому нужно еще прибавить, что значительная часть нашего
нового студенчества состоит из членов партии с достаточно серьезным для
молодого поколения революционным стажем. И совершенно напрасно сейчас
наиболее ретивые аппаратчики фыркают на молодежь. Она -- наша проверка и
наша смена, и завтрашний день за нею.
Но вернемся, однако, к вопросу о партийном преодолении разнородности
отдельных частей и групп партии, разобщенных своими советскими функциями. Мы
сказали и снова здесь повторяем, что бюрократизм в партии вовсе не есть
отмирающее наследие какого-либо предшествующего периода, наоборот, это
явление по существу новое, вытекающее из новых задач партии, новых ее
функций, новых трудностей и новых ее ошибок.
Свою диктатуру пролетариат осуществляет через советское государство.
Коммунистическая партия является руководящей партией пролетариата, а,
следовательно, и его государства. И весь вопрос в том, как осуществлять это
руководство, не сплетаясь слишком тесно с бюрократическим аппаратом
государства и не подвергаясь в этом сплетении бюрократическому перерождению.
Коммунисты внутри партии и внутри государственного аппарата
сгруппированы по-разному. В государственном аппарате они находятся в
иерархической зависимости друг от друга и в сложных персональных
взаимоотношениях с беспартийными. Внутри партии все они являются
равноправными, поскольку дело идет об определении основных задач и методов
работы партии. Коммунисты работают у станка, входят в завком, управляют
предприятиями, трестом предприятий, синдикатом, стоят во главе ВСНХ и пр.
Поскольку же дело идет о руководстве хозяйством со стороны партии, она
учитывает -- должна учитывать -- опыт, наблюдение, мнение всех своих членов,
размещенных на разных ступенях административно-хозяйственной лестницы. В
этом и состоит основное, ни с чем не сравнимое преимущество нашей партии,
что она имеет возможность в каждый данный момент взглянуть на промышленность
глазами коммуниста-токаря от станка, коммуниста профессионалиста,
коммуниста-директора, красного торговца и, сочетав воедино взаимно
дополняющий опыт всех этих работников, определить линию своего руководства
хозяйством вообще, данной его отраслью в частности.
Совершенно очевидно, что такого рода действительное партийное
руководство осуществимо только на основах живой и активной партийной
демократии. И, наоборот, чем больше преобладания получают аппаратные методы,
тем больше руководство партии заменяется администрированием ее
исполнительных органов (комитетов, бюро, секретарей и пр.). Мы видим, как
при усилении такого курса все дела сосредоточиваются в руках небольшой
группы лиц, иногда одного секретаря, который назначает, смещает, дает
директивы, призывает к ответственности и пр. При таком перерождении
руководства основное и неоценимое преимущество партии -- ее многообразный
коллективный опыт -- отступает на задний план. Руководство получает чисто
организационный характер и вырождается нередко в простое командование и
дергание. Партийный аппарат входит во все более детальные задачи и вопросы
советского аппарата, живет его повседневными заботами, подвергается его
воздействию и из-за деревьев перестает видеть лес. Если партийная
организация, как коллектив, всегда богаче опытом, чем любой из органов
государственного аппарата, то этого вовсе нельзя сказать об отдельных
должностных лицах партаппарата. Наивно, в самом деле, думать, что секретарь,
в силу своего секретарского звания, воплощает в себе всю сумму знаний и
умений, необходимых для партийного руководства. На деле он создает себе
период партия сохраняется, как большевистская партия, только силой
фактической внутренней диктатуры старой гвардии, проверившей себя через
Октябрь. В вопросах сколько-нибудь принципиального значения новые члены
партии -- не только из среды трудящихся, но и чужеродные элементы -- почти
безапелляционно приемлют руководство старшего поколения. Карьеристские
элементы считали, что таким послушанием они вернее всего обеспечат себе
положение в партии. Эти элементы, однако просчитались. Путем сурового
самоочищения партия освободилась от них. Ряды ее сузились. Но партийное
самосознание поднялось. Можно сказать, что партийная самопроверка и чистка
явились исходным моментом, когда новая пооктябрьская партия впервые сознала
себя, как полумиллионный коллектив, который не только состоит под
руководством старой гвардии, но и сам призван разбираться в основных
вопросах политики, обдумывать и решать. В этом смысле чистка и весь
связанный с нею критический период представляют собою как бы вступление к
тому глубокому перелому, который намечается сейчас в жизни партии и войдет,
вероятно, в ее историю под названием нового курса.
Однако нужно понять ясно с самого начала: суть переживаемых трений и
затруднений не в том, что секретари кое-где переборщили, и что их нужно
слегка осадить, а в том, что партия в целом собирается перейти в более
высокий исторический класс. Партийные массы как бы говорят руководящему
аппарату партии: "У вас, товарищи, есть дооктябрьский опыт, которого нам в
большинстве не хватает; но под вашим руководством мы приобрели пооктябрьский
опыт, который становится все более и более значительным. И мы хотим быть не
только руководимы вами, но и вместе с вами участвовать в руководстве
классом. Мы хотим этого не только потому, что это наше право, как членов
партии, но и потому, что это жизненно необходимо для рабочего класса в
целом. Без нашего низо-
252
вого опыта, не просто учитываемого сверху, а нами самими активно
вносимого в жизнь партии, руководящий партийный аппарат бюрократизируется, а
мы, низовики, не чувствуем себя в достаточной степени идейно вооруженными
перед лицом беспартийных".
Нынешний перелом вырос, как сказано, из всего предшествующего развития.
Незаметные, на поверхностный взгляд, молекулярные процессы в жизни и
сознании партии подготовили перелом значительно ранее. Кризис сбыта дал
большой толчок критической работе мысли. Приближение германских событий
заставило партию встрепенуться. Именно в этот момент с особенной остротой
обнаружилось, до какой степени партия живет на два этажа: в верхнем --
решают, в нижнем -- только узнают о решениях. Критический пересмотр
внутрипартийного положения был, однако, отсрочен напряженным и тревожным
ожиданием близкой развязки германских событий. Когда выяснилось что эта
развязка ходом вещей отодвинута, партия поставила в порядок дня вопрос о
новом курсе.
Как это нередко бывало в истории, "старый курс" именно за последние
месяцы обнаружил наиболее отрицательные и прямо-таки нестерпимые черты
аппаратной замкнутости, бюрократического самодовольства и игнорирования
настроений, мыслей и запросов партии. По бюрократической инерции аппарат в
целом враждебно столкнулся с первыми попытками поставить в порядок дня
вопрос о критическом пересмотре внутрипартийного режима. Это не значит,
конечно, что аппарат состоит сплошь из бюрократизированных элементов, а тем
более из каких-либо закоренелых и неисправимых бюрократов. Нисколько!
Подавляющее большинство аппаратных работников, пройдя через нынешний
критический период и уяснив себе его смысл, многому научится и от многого
откажется. Идейно организованная перегруппировка, которая вырастет из
нынешнего переломного момента, будет иметь, в последнем счете, благотворные
последствия как для рядовой массы партийцев, так и для аппарата. Но в
аппарате, каким он казался на пороге нынешнего кризиса, черты бюрократизма
достигли чрезвычайного, поистине опасного развития. И именно эти черты
придают происходящей ныне идейной перегруппировке в партии столь острый
характер, порождающий законные опасения.
Достаточно сказать, что еще 2--3 месяца тому назад само упоминание о
бюрократичности партийного аппарата, о чрезмерности комитетского и
секретарского зажима встречало у ответственных и авторитетных представителей
старого партийного курса, в центре и на местах, высокомерной пожимание плеч
или возмущенный протест. Назначенство? Ничего подобного! Казенщина? Выдумка,
оппозиция для оппозиции и пр. Эти товарищи искренно не замечали
бюрократической опасности, носителями которой они были сами. Только под
решительными толчками снизу они стали постепенно признавать, что
бюрократизм, пожалуй, есть, но лишь кое-где, по организационной периферии, в
отдельных губерниях и уездах, что он представляет отклонение практики от
правильной линии и пр. и пр. И этот бюрократизм они истолковывали, как
простой пережиток военного периода, т.е. как нечто такое, что постепенно
идет на убыль, хотя и недостаточно быстро. Незачем говорить о коренной
фальши такого подхода и такого объяснения. Бюрократичность -- не случайная
черта отдельных провинциальных организаций, а общее явление. Идет оно не от
уезда через губернию к центру, а скорее -- наоборот, из центра через
губернию в уезд. Оно вовсе не является "пережитком" военного периода, а
представляет собою результат перенесения на партию методов и приемов
администрирования, накопленных именно за последние годы. Бюрократизм
военного периода, какие бы в отдельных случаях уродливые формы он ни
принимал, представляется младенческим по сравнению с нынешним бюрократизмом,
сложившимся в условиях мирного развития, когда партийный аппарат, несмотря
на идейный рост партии, продолжал упорно думать и решать за нее.
В связи со сказанным единогласно принятая резолюция ЦК о
партстроительстве получает огромное принципиальное значение, которое
полностью должно быть учтено сознанием партии. Недостойно было бы, в самом
деле, представлять себе дело так, будто вся суть решений сводится к более
"мягкому", более "внимательному" подходу секретарей и комитетов к партийной
массе и к некоторым организационно-техническим изменениям. Резолюция ЦК не
даром ведь говорит о новом курсе. Партия готовится вступить в новый фазис
развития. Дело идет, конечно, не о ломке организационных принципов
большевизма, как пытается кое-кто изобразить, а об их приме-
а 253
нении к условиям нового этапа в развитии партии. Вопрос идет, прежде
всего, об установлении более здоровых взаимоотношений между старыми
партийными кадрами и послеоктябрьским большинством членов партии.
Теоретическая подготовка, революционный закал, политический опыт
представляют собою основной капитал партии, и носителем этого капитала
являются, прежде всего, старые кадры партии. С другой стороны, партия есть,
по самому существу своему, демократическая организация, т.е. такой
коллектив, который мыслью и волею всех своих членов определяет свою дорогу.
Совершенно ясно, что в сложнейшей обстановке, на другой день после Октября,
партия могла тем увереннее и правильнее прокладывать себе дорогу, чем полнее
она могла использовать накопленный опыт старшего поколения, вверяя его
представителям наиболее ответственные посты в партийной организации. С
другой стороны, это приводило и приводит сплошь да рядом к тому, что старшее
поколение, занимая в партии положение кадров и поглощенное вопросами
управления, привыкает думать и решать за партию, выдвигая по отношению к
партийной массе на первый план чисто школьные, педагогические методы
приобщения к политической жизни: курс политграмоты, проверку партийных
занятий, партшколы и пр. Отсюда-то и вырастает бюрократизация партаппарата,
его замкнутость, его самодовлеющая внутренняя жизнь, словом все те черты,
которые составляют глубоко отрицательную сторону старого курса. Об
опасностях дальнейшей жизни партии на два резко разграниченных этажа я и
говорил в письме о молодых и стариках в партии, при чем под молодыми я имею
в виду, разумеется, не учащуюся только молодежь, но все вообще пооктябрьское
поколение партии, начиная, прежде всего, с заводских и фабричных ячеек.
В чем выражалось то недомогание, которое все резче и резче стала
ощущать партия? А в том, что масса членов партии говорила себе или
чувствовала так: "Верно или неверно думают и решают в партийном аппарате, но
там слишком часто думают и решают без нас и за нас. Когда же с нашей стороны
раздается голос недоумения, сомнения, возражения, критики, мы слышим в ответ
окрик, призыв к дисциплине, а чаще всего обвинение в оппозиционности и даже
во фракционности. Мы партии преданы до конца и готовы все ей отдать. Но мы
хотим активно и сознательно участвовать в выработке пар-
тийного мнения и в определении путей партийного действия!" Несомненно,
что первые проявления этих низовых настроений не были своевременно подмечены
и учтены руководящим аппаратом партии, и это обстоятельство явилось одной из
важнейших причин тех антипартийных группировок в партии, значение которых не
нужно, конечно, преувеличивать, но предостерегающий смысл которых было бы
недопустимо преуменьшать.
Главная опасность старого курса, как он сложился в результате как
больших исторических причин, так и наших ошибок, состоит в том, что он
обнаруживает тенденцию ко всему большему противопоставлению нескольких тысяч
товарищей, составляющих руководящие кадры,-- всей остальной партийной массе,
как объекту воздействия. Если бы этот режим упорно сохранялся и дальше, то
он несомненно грозил бы, в конце концов, вызвать перерождение партии --
притом на обоих ее полюсах, т.е. и в партийном молодняке и в руководящих
кадрах. Относительно пролетарской основы партии, заводских ячеек, учащихся и
пр. характер опасности совершенно ясен. Не чувствуя себя активными
участниками общепартийной работы и не получая надлежащего и своевременного
ответа на свои партийные запросы, значительные круги партии стали бы искать
для себя суррогата (фальшивой замены) партийной самодеятельности в виде
всяких группировок и фракционных образований. В этом именно смысле мы и
говорим о симптоматическом значении таких группировок, как "рабочая группа".
Но и на другом, на правящем полюсе не менее велика опасность того
курса, который задержался слишком долго и предстал сознанием партии, как
бюрократизм. Было бы смешной и недостойной политикой страуса не понимать или
не замечать, что формулированное резолюцией ЦК обвинение в бюрократизме есть
обвинение именно по адресу руководящих кадров партии. Дело не в отдельных
уклонениях партийной практики от правильной идеальной линии, а именно в
аппаратном курсе, в его бюрократической тенденции. Заключает ли в себе
бюрократизм опасность перерождения или нет? Было бы слепотой эту опасность
отрицать. Бюрократизация в своем длительном развитии грозит отрывом от
массы, сосредоточением всего внимания на вопросах управления, отбора,
перемещения, сужением поля
зрения, ослаблением революционного чутья, т.е. большим или меньшим
оппортунистическим перерождением старшего поколения, по крайней мере,
значительной его части. Такие процессы развиваются медленно и почти
незаметно, а обнаруживаются сразу. Усматривать в этом предостережении,
опирающемся на объективное марксистское предвидение, какое-то "оскорбление",
"покушение" и пр. можно только при болезненной бюрократической мнительности
и аппаратном высокомерии.
Велика ли, однако, опасность такого перерождения на деле? Тот факт, что
партия поняла или почувствовала эту опасность и активно откликнулась на нее,
чем и вызвала, в частности, к жизни резолюции Политбюро, свидетельствует о
глубокой жизненности партии и тем самым вскрывает живые источники
противоядия против бюрократической отравы. В этом главная гарантия
революционного самосохранения партии. Но поскольку старый курс пытался бы
удержать во что бы то ни стало, путем зажима, все более искусственного
отбора, застращивания, словом, приемов, основанных на бюрократическом
недоверии к партии, постольку фактическая опасность перерождения
значительной части кадров неизбежно возросла бы. Партия не может жить только
капиталом прошлого. Достаточно того, что прошлое подготовило настоящее. Но
нужно, чтобы настоящее было идейно и практически на высоте прошлого, чтобы
подготовить будущее. Задачей же настоящего является: передвинуть центр
тяжести партийной активности в сторону основной толщи партии.
Могут сказать, что такого рода передвижки центра тяжести не совершаются
сразу, путем прыжка; партия не может "сдать в архив" старшее поколение и
зажить сразу по-новому. Вряд ли стоит серьезно останавливаться на таком
глупенько-демагогическом доводе. Говорить о сдаче в архив старшего поколения
могли бы только сумасшедшие. Речь идет именно о том, чтобы старшее поколение
сознательно переменило курс и тем самым обеспечило бы свое дальнейшее
руководящее влияние во всей работе самодеятельной партии. Нужно, чтобы
старшее поколение рассматривало новый курс не как маневр, не как
дипломатический прием, не как временную уступку, а как новый этап в
политическом развитии партии, Тогда окажутся в великом выигрыше и
руководящее поколение и партия в целом.
Вопрос не исчерпывается, разумеется, взаимоотношением поколений. В
более широком историческом смысле вопрос решается социальным составом
партии, и, прежде всего, удельным весом в ней фабрично-заводских ячеек,
пролетариев у станка.
Первой задачей класса, захватившего власть, было создание
государственного аппарата, включая армию, органы управления хозяйством и пр.
Но орабочение государственного, кооперативного и пр. аппаратов означало, по
самому существу своему, ослабление и разжижение основных фабрично-заводских
ячеек партии и чрезвычайный рост в партии администраторских элементов, как
пролетарского, так и иного происхождения. В этом противоречие положения.
Выход из него мыслим только по пути серьезных хозяйственных успехов,
здорового пульсирования фабрично-заводской жизни и постоянного притока в
партию рабочих, остающихся у станка. Каким темпом пойдет этот основной
процесс, через какие он пройдет приливы и отливы, сейчас предсказывать
трудно. Разумеется, и на данной стадии нашего хозяйственного развития нужно
сделать все, чтобы вовлечь в партию как можно большее количество рабочих от
станка. Но серьезное изменение партийного состава -- в таком, примерно,
размере, чтобы фабрично-заводские ячейки составляли две трети партии,--
может быть достигнуто очень нескоро и лишь на основе очень серьезных
хозяйственных успехов. Во всяком случае, мы обязаны считаться с еще очень
продолжительным периодом, в течение которого наиболее опытные и активные
члены партии -- в том числе, разумеется, и пролетарского происхождения --
будут заняты на различных постах государственного, профессионального,
кооперативного и партийного аппарата. И этот факт сам по себе уже заключает
опасности, служа одним из источников бюрократизма"
Совершенно исключительное место занимает и будет занимать по
необходимости в партии обучение молодежи. Воспитывая через посредство
рабфаков, партийных университетов, высших специальных учебных заведений
новую советскую интеллигенцию с высоким процентом коммунистического состава,
мы тем самым отрываем молодые пролетарские элементы от станка не только на
время обучения, но, по общему правилу, и на всю дальнейшую жизнь: рабочая
молодежь, прошед-
шая через высшие школы, будет в свое время, очевидно, поглощена
промышленным, государственным или тем же партийным аппаратом. Таков второй
фактор нарушения внутреннего равновесия в партии к невыгоде для основных"
фабрично-заводских ячеек.
Вопрос о том, происходит ли коммунист из пролетарской, интеллигентской
или иной среды, имеет, разумеется, свое значение. В первый пореволюционный
период вопрос о дооктябрьской профессии казался даже решающим, ибо
отвлечение от станка на те или другие советские должности представлялось
чем-то временным. Сейчас в этом отношении уже определилась глубокая
перемена. Нет сомнения, что председатели губиспол-комов или комиссары
дивизий представляют собою известный общественный советский тип. в
значительной мере даже независимо от того, из какой среды вышел каждый
отдельный предгубисполкома или комиссар дивизии. За эти шесть лет создались
довольно устойчивые группировки советской общественности.
Мы имеем, следовательно,-- и притом на сравнительно длительный срок --
такое положение, что очень значительная и наиболее подготовленная часть
партии поглощена различными аппаратами руководства и управления,
хозяйствования и командования; другая значительная часть учится; третья
часть рассеяна в деревнях, работая на пашне, и только четвертая часть (по
численности в настоящее время менее 1/6) состоит из пролетариев, работающих
у станка. Совершенно очевидно, что рост партийного аппарата и сопровождающие
этот рост черты бюрократизации порождаются не фабрично-заводскими ячейками,
которые объединяются через аппарат, а как раз всеми другими функциями
партии, осуществляемыми ею через посредство государственных аппаратов
управления, хозяйствования, командования, обучения. Другими словами,
источником бюрократизма в партии является возрастающая передвижка внимания и
сил в сторону правительственных аппаратов и учреждений при недостаточно
быстром росте промышленности. В виду этих основных фактов и тенденций мы
должны себе отдать тем более ясный отчет в опасностях аппаратного
перерождения старых кадров партии. Было бы грубым фетишизмом думать, будто
старые кадры только потому, что они вышли из лучшей в мире революционной
школы, заключают в себе самодовлеющие гарантии против всех и вся-
ких опасностей идейного измельчания и оппортунистического перерождения.
Нет! История делается через людей, но люди вовсе не всегда сознательно
делают историю, в том числе и свою собственную. В последнем счете вопрос,
конечно, будет разрешен большими факторами международного значениям: ходом
революционного развития в Европе и темпом нашего Хозяйственного
строительства. Но фаталистически возлагать всю ответственность на эти
объективные факторы так же неправильно, как и искать гарантий только в своем
субъективном радикализме, унаследованном от прошлого. При одном и том же
революционном заряде и при одних и тех же международных условиях партия
может лучше или хуже противостоять разлагающим тенденциям, в зависимости от
сознательности, с какой она относится к опасностям, и от активности, с какой
она борется против них.
Совершенно очевидно, что порожденная всей обстановкой разнородность
общественного состава партии не ослабляет, а, наоборот, чрезвычайно
обостряет все отрицательные стороны аппаратного курса. Нет и не может быть
другого средства к преодолению корпоративного и ведомственного духа
отдельных составных частей партии, как их активное сближение в режиме
партийной демократии. Поддерживая "штиль", разобщая всех и все, партийный
бюрократизм одинаково тяжело, хотя и no-разному бьет и по заводским ячейкам,
и по хозяйственникам, и по военным, и по учащейся молодежи.
Особенно остро, как мы видели, реагирует на бюрократизм учащаяся
молодежь. Не даром т. Ленин предлагал для борьбы с бюрократизмом широко
привлекать учащихся. По своему составу и связям учащаяся молодежь отражает
все социальные прослойки, входящие в нашу партию, и впитывает в себя их
настроения. По молодости и отзывчивости она склонна этим настроениям
немедленно же придавать активную форму. Как учащаяся молодежь, она стремится
объяснять и обобщать. Этим вовсе не сказано, что молодежь во всех своих
проявлениях и настроениях выражает здоровые тенденции. Если бы это было так,
это означало бы одно из двух: либо в партии все обстоит благополучно, либо
молодежь перестала отражать свою партию. Но нет ни того ни другого.
Рассуждение о том, что базой нашей являются не ячейки учебных заведений, а
ячейки фабрик и заводов, в принципе верно. Но когда мы говорим, что молодежь
является барометром, этим самым
мы как раз и отводим ее политическим проявлениям не основное, а
симптоматическое значение. Барометр не создает погоды, а только отмечает ее.
Политическая погода создается в глубине классов и в тех областях, где классы
соприкасаются друг с другом. Заводские ячейки создают прямую и
непосредственную связь партии с основным для нас классом, с промышленным
пролетариатом. Деревенские ячейки в гораздо более слабой степени создают
связь с крестьянством. С ним же, главным образом, связывают нас военные
ячейки, поставленные, однако, в совершенно особые условия. Наконец, учащаяся
молодежь, вербуемая изо всех слоев и прослоек советской общественности,
отражает в своем пестром составе все плюсы и минусы наши, и мы были бы
тупицами, если бы не прислушивалась внимательнейшим образом к ее
настроениям. К этому нужно еще прибавить, что значительная часть нашего
нового студенчества состоит из членов партии с достаточно серьезным для
молодого поколения революционным стажем. И совершенно напрасно сейчас
наиболее ретивые аппаратчики фыркают на молодежь. Она -- наша проверка и
наша смена, и завтрашний день за нею.
Но вернемся, однако, к вопросу о партийном преодолении разнородности
отдельных частей и групп партии, разобщенных своими советскими функциями. Мы
сказали и снова здесь повторяем, что бюрократизм в партии вовсе не есть
отмирающее наследие какого-либо предшествующего периода, наоборот, это
явление по существу новое, вытекающее из новых задач партии, новых ее
функций, новых трудностей и новых ее ошибок.
Свою диктатуру пролетариат осуществляет через советское государство.
Коммунистическая партия является руководящей партией пролетариата, а,
следовательно, и его государства. И весь вопрос в том, как осуществлять это
руководство, не сплетаясь слишком тесно с бюрократическим аппаратом
государства и не подвергаясь в этом сплетении бюрократическому перерождению.
Коммунисты внутри партии и внутри государственного аппарата
сгруппированы по-разному. В государственном аппарате они находятся в
иерархической зависимости друг от друга и в сложных персональных
взаимоотношениях с беспартийными. Внутри партии все они являются
равноправными, поскольку дело идет об определении основных задач и методов
работы партии. Коммунисты работают у станка, входят в завком, управляют
предприятиями, трестом предприятий, синдикатом, стоят во главе ВСНХ и пр.
Поскольку же дело идет о руководстве хозяйством со стороны партии, она
учитывает -- должна учитывать -- опыт, наблюдение, мнение всех своих членов,
размещенных на разных ступенях административно-хозяйственной лестницы. В
этом и состоит основное, ни с чем не сравнимое преимущество нашей партии,
что она имеет возможность в каждый данный момент взглянуть на промышленность
глазами коммуниста-токаря от станка, коммуниста профессионалиста,
коммуниста-директора, красного торговца и, сочетав воедино взаимно
дополняющий опыт всех этих работников, определить линию своего руководства
хозяйством вообще, данной его отраслью в частности.
Совершенно очевидно, что такого рода действительное партийное
руководство осуществимо только на основах живой и активной партийной
демократии. И, наоборот, чем больше преобладания получают аппаратные методы,
тем больше руководство партии заменяется администрированием ее
исполнительных органов (комитетов, бюро, секретарей и пр.). Мы видим, как
при усилении такого курса все дела сосредоточиваются в руках небольшой
группы лиц, иногда одного секретаря, который назначает, смещает, дает
директивы, призывает к ответственности и пр. При таком перерождении
руководства основное и неоценимое преимущество партии -- ее многообразный
коллективный опыт -- отступает на задний план. Руководство получает чисто
организационный характер и вырождается нередко в простое командование и
дергание. Партийный аппарат входит во все более детальные задачи и вопросы
советского аппарата, живет его повседневными заботами, подвергается его
воздействию и из-за деревьев перестает видеть лес. Если партийная
организация, как коллектив, всегда богаче опытом, чем любой из органов
государственного аппарата, то этого вовсе нельзя сказать об отдельных
должностных лицах партаппарата. Наивно, в самом деле, думать, что секретарь,
в силу своего секретарского звания, воплощает в себе всю сумму знаний и
умений, необходимых для партийного руководства. На деле он создает себе