Фетцер Эми. Мятежное сердце

   В дверь постучали, и вошла женщина в красивом платье из серебристой тафты.
   – Пора бы тебе очнуться.
   – Как я сюда попала? – хрипло спросила Микаэла.
   – Так же, как и большинство из нас, – печально усмехнулась молодая женщина. – Схватили на улице. Это не… здесь не слишком уж плохая жизнь. Я сплю на шелке и атласе и ем сколько хочу.
   – Я помню только…
   – Провал, черный как ночь – так это было?
   – Немедленно развяжите меня!
   – Если будешь чего-то требовать, нарвешься на побои. Да и не в том ты положении, чтобы требовать. – Она внимательно оглядела разорванное платье и лицо Микаэлы. – Что ты сделала, чтобы… э… настолько разозлить Жан-Пьера?
   – Наверное, была недостаточно покладиста.
   – Слушайся его, иначе тебе не жить. – Женщина подошла к комоду, налила воды в тазик, достала из встроенного шкафчика полотенце. – Тебе принесли горячей воды.
   При мысли, что сможет наконец умыться, Микаэла чуть не застонала.
   – Меня зовут Женевьев. Не удивляйся, он дает нам другие имена, поэтому можешь не называть своего. Но почти все называют меня Гвен. – Она развязала веревки, и когда Микаэла села, тревожно отпрянула.
   – Я не причиню тебе зла.
   – Они так и сказали. – Гвен кивнула на дверь и направилась к выходу. – Пойдем.
   – Куда?
   – В ванную. Ты, наверное, хорошенькая, но пахнет от тебя не приведи Бог.
   Микаэла усмехнулась, продолжая растирать запястья.
   – Что он собирается делать?
   – Вымыть тебя, Бриджит, потом накормить. Это все, что я знаю.
   Микаэла не собиралась отказываться от возможности принять ванну и поесть, ведь для борьбы ей нужны силы. Голова у нее кружилась от слабости, и она ухватилась за дверной косяк.
   – Идем, девочка, тебя ждут лепешки, джем и сладкий чай. – Гвен взяла ее за руку и довольно бесцеремонно потянула за собой.
   Микаэла не желала, чтобы ее силой волокли навстречу судьбе, поэтому вырвалась и махнула Гвен, чтобы та шла вперед.
   – Ну, как хочешь.
   Идя по коридору, она заметила вооруженных мужчин в обоих концах длинного прохода и закрытые двери. Охранники, казалось, прочли ее мысли, ибо сразу перекрыли выходы и многозначительно продемонстрировали заряженные пистолеты. Ничего, она дождется благоприятной возможности, а пока главное – найти Диану и выяснить, как отсюда выбраться. Она не может уйти без девочки и жить в мире с собой, зная, что мужчина способен затащить в постель такое юное существо.
   До Микаэлы донесся характерный скрип пружин, она споткнулась и ускорила шаг, проходя мимо дверей.
   О Господи!
   Он собирается превратить ее в проститутку.
   Дядя Этвел был бы доволен.
   Она услышала доносившиеся из-за портьеры голоса. Нет, она этого не вынесет. Не вынесет. Ее выставляют на аукцион, словно лошадь. Но Гвен считала за честь участвовать в аукционе, устроенном ради нее одной, дескать, она будет нарасхват, станет любовницей какого-нибудь богача, а возможно, и наложницей принца. Микаэла же думала только о бегстве. После мытья ее уже два раза ловили, ноги у нее болели после ударов мадам Гулье. Если они продолжат ее бить, то она не сможет даже сидеть, не говоря уже о том, чтобы лежать на спине.
   – Не вынуждай меня волочить тебя, – прошептал ей на ухо Жан-Пьер.
   Его высокомерная улыбка заставила Микаэлу ответить на вызов.
   – Принуждать женщин для вас привычное занятие, месье?
   Угрожающий взгляд напомнил ей, что этот человек безжалостен и способен убить невинного ребенка, чтобы она подчинилась.
   – На твоем месте я придержал бы язык, женщина. – Он кивнул в сторону алькова.
   – Диана! – вскрикнула Микаэла.
   Девочка стояла между двух крепких мужчин, державших ее за руки. Ужас в глазах ребенка и угроза Жан-Пьера сломать шею невинному существу заставили Микаэлу подойти к помосту. Конечно, он все равно мог убить Диану, но ей не хотелось быть тому причиной.
   Она гордо выпрямилась, отчего ее пышная грудь обозначилась в низком до неприличия вырезе черного бархатного платья.
   – Очень хорошо.
   Он поправил складки юбки, затем обошел вокруг Микаэлы, будто восхищался своим творением. Вероятно, так оно и есть, она уже не похожа на себя. Волосы ей скололи на затылке, чтобы привлечь внимание к обнаженным плечам, лицо накрасили и густо припудрили, тело впихнули в платье, подчеркивавшее достоинства ее фигуры. Корсет больно врезался в исхлестанную ремнями спину.
   – Улыбнись.
   – Пошел к черту, – сквозь зубы процедила она. Жан-Пьер засмеялся и многозначительно взглянул на
   Диану. Этот ублюдок, как большинство мужчин, играл на ее страхе, он его возбуждал.
   – Я еще увижу, как вы за это заплатите, сэр.
   – Как бы не так! Ты и твое тело, малышка, заплатите мне. – Он запустил пальцы ей в вырез, чтобы ущипнуть сосок, потом ухмыльнулся и отошел.
   «О, глупцы, – подумала Микаэла, – да я скорее убью вас при первой же возможности, чем позволю кому-нибудь прикоснуться ко мне». Портьера отодвинулась. Послышались одобрительные мужские голоса, но девушка не видела лиц, устремив взгляд на разводы плесени в дальнем углу. Мысль, что она может на миг оказаться в объятиях развратника, способного заплатить за похищенную женщину, болью отзывалась у нее в груди.
   Мадам Гулье – такая же француженка, как Микаэла ирландка, – подошла ближе и внимательно посмотрела на нее, затем повернулась к собравшимся мужчинам.
   – Ведь я обещала вам дикую ирландскую красоту? Разве она не мила? – По комнате пробежал шепот. – Торг начинается со ста фунтов.
   Сто фунтов! Наверное, она должна быть польщена, что кто-то согласится отдать такую сумму за наложницу?
   Однако, к ее ужасу, мужчины увеличивали цену, делая непристойные замечания относительно ее тела, особенно груди. Когда мадам подняла ее юбку, чтобы покупатели могли увидеть обтянутые чулками ноги, Микаэла сжала кулаки, борясь с желанием выцарапать своднице глаза. Та, видимо, что-то почувствовав, выпустила подол юбки и повернулась к клиентам.
   Двести фунтов, двести пятьдесят, триста, четыреста. Целое состояние. Затем Микаэла услышала голос мадам:
   – Пятьсот фунтов, джентльмены, за эту ирландскую красавицу. Пятьсот фунтов – раз, пятьсот фунтов – два, пятьсот фунтов…
   – Вы не можете продавать то, что вам не принадлежит, мадам, – раздался мужской голос.
   Микаэла вцепилась в складки платья. Слава Богу! Она не осмеливалась поднять глаза, одновременно надеясь и страшась того, что может увидеть. Мужчины неодобрительно зароптали, а она поискала взглядом человека, который прервал непотребный аукцион.
   Вошли двое. Марокканцы, поняла она, увидев ниспадающие свободные одежды и белые тюрбаны, перевязанные толстым черным шнуром. Неужели ее увезут в гарем?
   Затем из-за портьеры выступил третий. Он с царственным презрением окинул взглядом комнату, затем неторопливо подошел к помосту. Голова повязана куском черной ткани, стянутой на лбу золотым обручем и закрывающей нижнюю часть лица, на поясе турецкая сабля, украшенная драгоценными камнями, и пистолеты.
   Микаэла увидела знакомые светло-голубые глаза и вздрогнула.
   О Боже. Почему снова он?
   Лицо у нее запылало от стыда.
   – Сюда приходят только по приглашению, месье, – сказала мадам, сделав знак помощникам, чтобы они вывели посетителя.
   – Уже нет.
   – Кто вы такой, и что вам нужно?
   – Я шейх Касым ибн Абдулла, сын Рахмана. – Он убрал с лица покрывало. – Я никогда не лгу. Вы продаете одну из моих женщин. – Рейн повернулся к участникам аукциона: – Вы хотите взять то, что уже принадлежит мне?
   – Она ничего не говорила… – Мадам посмотрела на Микаэлу.
   – Потому что я…
   Капитан бросил на нее уничтожающий взгляд, словно предупреждая: если не хочешь навредить себе, заткнись!
   – Она желает быть первой женой, но… – Рейн вздохнул. – Как вы могли убедиться, она не знает своего места.
   Мадам кивнула, взвешивая, сможет ли заставить шейха раскошелиться.
   – Я уже заплатила за нее приличную сумму.
   – Я тоже.
   – И рассчитывала на прибыль.
   Рейн поклонился, изображая готовность к примирению.
   – Вы получите компенсацию за беспокойство.
   – Она стоит пятьсот фунтов.
   «Шейх» надменно оглядел Микаэлу, будто покупал на рынке корову и оценивал, достойна ли она такой суммы. Девушке хотелось пнуть его ногой.
   Жан-Пьер что-то прошептал на ухо мадам.
   – Она не продается, – вдруг объявила та.
   – Она принадлежит мне и я забираю ее, – властно произнес Рейн, скрестив руки на груди.
   – Неужели?
   Повинуясь чуть заметному движению хозяйки, из-за портьеры выступили охранники.
   – Я бы не советовал вам этого делать.
   Мадам хищно усмехнулась, махнув рукой, но едва они успели шагнуть вперед, в наступившей тишине отчетливо прозвучали щелчки взводимых курков, и все увидели незаметно проникших на аукцион вооруженных марокканцев, которые целились в нее. Клиенты бросились врассыпную.
   – Я уничтожу это место, женщина. И предам гласности ваши непотребные занятия.
   Мадам побледнела от страха. Если шейх выполнит свою угрозу, она потеряет все, и Рейну это известно. Он вытащил из-за пояса мешочек, взвесил на ладони и бросил ей, затем щелкнул пальцами, и к нему подошел огромный марокканец, плечом раздвинув сбившихся в кучу людей.
   Рейн перевел взгляд на Микаэлу. Она выглядела еще более красивой, безупречной и совершенной, но он заметил в ее глазах боль.
   – Пойдем. – Он протянул ей руку. Девушка застыла в нерешительности.
   – Я не могу, – наконец выпалила она, глядя в ту сторону, где пряталась Диана.
   – Дерзкая женщина.
   Рейн перебросил ее через плечо и страдальчески поморщился, когда она вскрикнула от боли. Но игру нужно довести до конца. Его люди уже вышли на черную лестницу, Кабаи прикрывал спину.
   – Отпустите меня.
   – Успокойся, женщина, – шепотом ответил Рейн и заторопился к ожидавшей их карете.
   Будь его воля, он просто сжег бы этот дом. Капитан осторожно посадил Микаэлу на подушки, и хотя она пыталась сдержаться, все-таки по-детски беззащитно всхлипнула.
   – Я не могу уехать.
   Не обращая внимания на ее слова, Рейн постучал в крышу, и карета тронулась.
   – Ты хочешь, чтобы тебя продали как шлюху?
   – Конечно, нет. Но теперь они ее убьют. Диана еще ребенок.
   – Диана? Маленькая, с белокурыми волосами?
   – Да.
   Рейн откинулся на подушки.
   – Ее для того и держат, Микаэла. Чтобы шантажировать женщин и заставлять их слушаться. Диана еще более изощренная куртизанка, чем сама мадам.
   Карета накренилась. Девушка испуганно вскрикнула и выглянула в окно, но Рейн резко дернул ее назад.
   – Хочешь, чтобы все увидели, как ты покидаешь это место?
   Микаэла взвилась от его прикосновения, и боль иголками вонзилась в плечо. Господи, ей потребуется месяц, чтобы отоспаться и залечить раны.
   – Мою репутацию уже не восстановишь. Я отсутствовала несколько дней…
   – Почти две недели, – тихо произнес капитан. Двенадцать безумных дней.
   Она изучающе посмотрела на него, пытаясь определить, правду ли он говорит. Да, ее чем-то опоили, но что происходило, когда она была без сознания… Хотя об этом поздно думать.
   – Почему никто ничего не сделает с этим местом? Там же настоящая работорговля!
   Рейн сорвал с головы накидку и бросил на сиденье. Голос его звучал безжизненно и сухо.
   – Потому что главные клиенты – это как раз те, кто должен прикрыть заведение.
   – Вы знаете это по опыту?
   Рейн искоса взглянул на нее, сорвал с головы платок, но от комментариев воздержался. Считая его способным купить человеческое существо, каковы бы ни были причины, Микаэла оскорбила его до глубины души.
   – А тебе не все равно?
   – Все равно, – солгала девушка. – Отвезите меня, пожалуйста, домой.
   – Тебе нельзя домой, Микаэла. Или ты забыла, что кто-то стрелял в тебя?
   – Не забыла… А вы откуда об этом знаете? И кстати, откуда узнали, что я здесь? Почему вы разыграли это… – Она жестом указала на его наряд.
   – Освобождение? Спасение?
   – Меня не требовалось спасать.
   – Ну конечно, – насмешливо ответил Рейн. Он не собирался говорить ей, что ее домогался принц Пруссии. – А ты хотела, чтобы узнали, что именно я забрал тебя?
   – Нет. Хватит с меня репутации шлюхи.
   Лицо у него застыло, он молча уставился в окно. Его способности позволили увидеть, где прячут девушку, однако понадобился еще целый день, чтобы связать мрачный подвал с этим изысканным домом. Он поблагодарил Жильбера за информацию, хотя последние несколько часов все мысли у него были заняты избитой и привязанной к кровати Микаэлой. Теперь он больше не отпустит ее от себя. И не важно, что она думает о нем.
   – На поиски меня послал Николас. -Кто?
   – Райдер. Высокий седой уроженец Каролины, лет шестидесяти.
   – Не припоминаю.
   «Хороша», – подумал Рейн.
   – Я знаю, что ты Опекун.
   – Вы шутите. Я? Американский шпион? По-моему, вы не в себе, шейх Абдулла. Немедленно остановите карету! Я хочу выйти.
   Она должна встретиться с Николасом, но не подвергая опасности других.
   – Нет. – Рейн скрестил руки, борясь с желанием обнять ее.
   – Вы не имеете права удерживать меня… «Неблагодарная девчонка», – подумал он.
   – Я потратил огромную сумму, чтобы купить тебе свободу, Микаэла. Что я теперь сделаю, как ты думаешь?
   Ей не хотелось, чтобы он смотрел на нее таким осуждающим взглядом.
   – Я возмещу убытки.
   – А если я потребую компенсации немедленно? У нее ни гроша. Она в ловушке.
   – И как же вы со мной поступите? Сделаете рабыней? Вашей шлюхой?
   – Нет, малютка. Своей женой.

Глава 20

   На миг она позволила себе поверить, захотеть… мужа, семью, дом, но в следующее мгновение осознала, что это невозможно, и сразу проснулись подозрения.
   – Нет.
   Микаэла покачала головой. Он в сговоре с дядей, он убил свою жену, а может, и любовницу. Но он же пришел за ней. Она вспомнила странное выражение, мелькнувшее в его глазах и исчезнувшее, оставшееся нерасшифрованным.
   Быстрый и категоричный отказ резанул его по сердцу. Другого он и не ожидал, но ее страх обидел Рейна. Он не давал ей для этого серьезного повода, ни разу не угрожал.
   – Слушай внимательно, Микаэла. Если хочешь, можешь все отрицать. Меня не волнует, шпионка ты или нет, не волнует ваш проклятый мятеж, но я поклялся Николасу защитить тебя любой ценой. И если брак – единственный выход, значит, так тому и быть.
   – Я не знаю никакого Райдера…
   – Хватит! – рявкнул он.
   Карета вдруг замедлила ход, и он задернул шторку.
   – Накинь капюшон, иди быстро, не поднимая головы. Дверца распахнулась. Микаэла увидела одного из членов его команды, открыла рот, чтобы заявить, что найдет дорогу к себе домой и без него, однако Рейн не дал ей такой возможности.
   – Никаких объяснений или протестов, – раздраженно сказал он, высовываясь из кареты. – Можешь хранить свои тайны, женщина, но ты должна понять, что я многим рискую, освобождая тебя. Людьми, своим делом, связями в этой стране, даже моими кораблями. Мне безразлично, предатель ты или нет, я выполню данное Николасу обещание, даже несмотря на твое упрямство.
   – Я вам не верю.
   – Это не обязательно. Просто делай то, что я говорю, и ты окажешься в безопасности.
   – Чертовски довольны собой, да? – пробормотала Микаэла, выходя из кареты.
   В опасной близости от них стоял второй экипаж, из которого выходила закутанная в плащ женщина. С рыжими волосами и похожей фигурой. Микаэла нахмурилась, почувствовав укол ревности, хотя не имела на это права, когда женщина поцеловала его в щеку и села в их карету.
   Рейн втолкнул Микаэлу в другую, и экипажи тут же разъехались в разные стороны.
   – Отвлекающий маневр, – сказала она.
   – Да.
   Рейн достал из ящика под сиденьем плащ, треуголку и жилет. Затем спрятал турецкую саблю, опустил сиденье и оделся.
   – Куда мы едем? – спросила Микаэла.
   Он лишь молча посмотрел на нее. Скоро она сама увидит, ему не нужно, чтобы она сейчас выпрыгивала из кареты.
   – Вы большой специалист по похищению женщин, Рейн.
   – Добавила похищение девицы под покровом ночи к другим моим недостаткам? – усмехнулся он.
   – Включая убийство? – Она тотчас пожалела о несправедливых словах.
   Глаза у Рейна вспыхнули от гнева.
   – То же самое я могу спросить и у тебя.
   – Я же тебя не убила.
   Микаэла ждала ответа, мысленно умоляя его развеять худшие из слухов, но он этого не сделал.
   Ему казалось, что душа у него раскалывается на части, будто гранит под резцом скульптора. Бессмысленно заявлять о своей невиновности. Он делал это многие годы, и никто не верил ему, так почему сейчас должно быть по-другому?
   – Вы отрицаете?
   – А ты настолько доверяешь мне, что поверишь моему слову?
   – Да, – после некоторого колебания ответила Микаэла, и он усмехнулся.
   – Последние три года твоя жизнь состояла из одних тайн и подозрений. Ты не знаешь, что такое доверие.
   Как он догадался? Наверное, ему рассказал Николас. Почему Николас доверился этому человеку? Что их связывает? Может, Рейн и есть тот двойной агент, хотя он назвал псевдоним, который Николас не мог бы случайно открыть ему.
   – Зачем вы предложили жениться на мне?
   – Мое имя и репутация, которая так всех пугает, будут служить защитой, если тебя найдут.
   – А вы думаете, этого не произойдет?
   – Пока Николас не отыщет предателя.
   – А потом?
   – Выбор за тобой.
   Значит, он предлагает брак только из-за обещания Николасу защитить ее? Тем не менее она надеялась, что за его предложением кроется что-то еще. Но чего он мог хотеть от неуклюжей дурочки, которая за едой непременно испачкает платье и не преодолеет дюжины ступенек, чтобы не упасть? Или от женщины настолько опозоренной, что он бы отвернулся от нее, если бы узнал правду. Нет, все бессмысленно, ей суждено оставаться шпионкой и старой девой.
   – Я должна увидеть Николаса. Должна рассказать ему о грузе золота, о дяде и его сообщниках.
   – Ты признаешь, что знакома с этим человеком? – В ответ Микаэла только вздернула подбородок. – Исключено. Никаких встреч.
   – Я должна!
   – Никаких требований, – ледяным тоном предупредил Рейн. – Когда нужно, я могу быть чрезвычайно бессердечным ублюдком.
   – Неужели? А кажетесь таким открытым и честным, – саркастически улыбнулась она. – И как долго я пробуду в вашем обществе?
   Он пожал плечами.
   – Я не выйду за вас. Рейн поднял брови.
   – Вы не можете заставить меня. Он молча смотрел на нее.
   – Я не желаю брать чье-либо имя только ради безопасности, – сказала Микаэла и мысленно добавила: «Я хочу сделать это во имя любви».
   Но Рейн не предложил бы ей выйти за него, если бы знал, что она почти не отличается от шлюхи, которую хотела сделать из нее мадам.
   – Значит, ты предпочитаешь бродить по улицам, пока кто-нибудь не всадит в тебя пулю?
   – Нет.
   – А вернуться в любящую семью?
   – Нет.
   – Похоже, других вариантов не имеется.
   – Только не замужество!
   Экипаж подпрыгнул, Микаэлу ударило о стенку, и она вскрикнула: пластины корсета врезались ей в тело.
   – Что вы делаете? – Она попыталась оттолкнуть его, когда его пальцы нащупали шнуровку. – Перестаньте! Умоляю вас.
   – Потерпи, – негромко произнес он.
   Корсет был распущен, и Микаэла даже застонала от облегчения.
   – Спасибо, – всхлипнула она. – Как вы догадались?
   – Разве я не говорил тебе, что в нужную минуту буду рядом?
   – Но как…
   – Однажды, Микаэла Дентон, когда ты будешь доверять мне и сможешь поверить моим словам, я расскажу тебе все, что ты захочешь услышать.
   Девушка вдруг заметила, какой у него изможденный вид.
   – Вы странный человек, Рейн Монтгомери.
   – Мне это уже говорили.
   Он смотрел ей в глаза, вдыхал ее запах, слышал ее дыхание. Его взгляд скользнул к ее влажным соблазнительным губам, затем он снова посмотрел ей в глаза, но мелькнувшая в них тень беспокойства заставила Рейна отстраниться.
   Микаэла всхлипнула, и он протянул ей носовой платок.
   – Не многие мужчины столь легко расстаются с холостяцкой жизнью.
   «Если я останусь холостяком, это никак не повлияет на положение дел», – подумал Рейн, наблюдая, как она вытирает глаза и покрасневший нос. Если он женится на ней, то исключительно ради ее безопасности. Но в этом случае она должна знать последствия их союза. Мысль о том, чтобы рассказать ей о прошлом, вызывала у него отвращение, и он не тешил себя надеждой, что Микаэла станет ему настоящей женой. Однако его репутация впервые сослужит добрую службу, никто не посмеет безнаказанно бросить ему вызов. Англичанам нужен был чай, а еще больше, чтобы все товары оставались недоступными для американцев.
   Карета замедлила ход. Рейн выглянул в окно и сразу потянулся к лежащим рядом пистолетам.
   – В чем дело? – испуганно спросила Микаэла.
   – Безопасность.
   Экипаж остановился, дверца открылась.
   – Быстро, пока дождь перестал!
   Микаэла оглядела дом, огромный и темный, лишь у дверей горел свет. Подхватив ее под локоть, Рейн заторопился к входу. За ними вошли еще трое, и капитан представил их девушке.
   – Мистер Бушмара. – Тот с улыбкой поклонился.
   – Мистер Поупл. – Темноволосый молодой человек ухмыльнулся, снимая с головы накидку.
   – И Кабаи.
   Араб согнулся в низком поклоне.
   – Очень приятно, джентльмены. – Микаэла сделала реверанс.
   Рейн запер дверь на засовы, а она стояла неподвижно, спрятав руку в складках плаща, и ждала, пока он отпустит своих людей. Наконец он протянул плащ и треуголку, потом-жестом указал Микаэле на лестницу, и она стала подниматься, ведь выбора у нее все равно не было. Рейн шел следом; наблюдая за соблазнительным покачиванием ее бедер. Недоверие девушки тревожило его больше, чем следовало. Он должен рассеять ее страхи и подозрения, нельзя применять силу к тем, кто слабее, это ущемляет их гордость и достоинство. Слишком часто так пытались поступить и с ним.
   Рейн широко распахнул дверь комнаты, и Микаэла охнула.
   – Как мило!
   – Для тебя приготовили ванну. Думаю, ты устала, я прикажу, чтобы еду принесли наверх. – Рейн открыл шкаф с женской одеждой и, прочтя немой вопрос девушки, ответил: – Нет, Микаэла, это не ее. Все, что принадлежало ей, сожгли.
   Неужели она считает его настолько бессердечным, чтобы предложить ей вещи умершей женщины?
   Она пыталась разгадать выражение его лица, когда он показывал ей шнур от звонка, потом кивнула, подошла к мягкому дивану у камина и сбросила плащ. Расшнурованное черное платье обвисло, обнажив верхнюю часть груди, и Рейну захотелось сорвать его, осыпать поцелуями ее тело. Ее близкое соседство было суровым испытанием для его воли.
   – Извини, я не могу предоставить тебе служанку. Опасно вовлекать в это посторонних людей.
   – Я прекрасно обойдусь без нее. Они знают? Я имею в виду команду.
   – Им известно лишь то, что они помогают мне защитить тебя. Я хочу, чтобы так оставалось и впредь.
   Микаэла кивнула, чувствуя, что является для него обузой, к тому же ради нее он страшно рискует.
   – Если хочешь, Кабаи поможет тебе принять ванну.
   – Вы серьезно?
   Рейн улыбнулся. Она такая невинная, такая простодушная.
   – Он евнух, Микаэла.
   – Не важно, – запнувшись, сказала она. – Просто мне не нужна помощь в столь простом деле, как ванна.
   – Хорошо, – пожал плечами Рейн. – Но если помощь тебе все же понадобится, я к твоим услугам.
   – Нет! Это неприлично.
   – Оставь свою застенчивость, Микаэла. Какое-то время нам придется жить в одном доме, что тоже неприлично. – Он подошел к двери ванной. – Мои комнаты находятся с той стороны.
   Он зашел в ванную, отодвинул щеколду и почему-то нисколько не удивился, обнаружив Микаэлу рядом. Он чувствовал ее присутствие, будто касался ее тела, но ему хотелось не просто ощущать ее рядом с собой. Он хотел эту женщину всей душой и телом. Но он никогда ее не получит. От слухов о нем исходил запах тления, и многие сплетни уже повлияли на мнение Микаэлы.
   Войдя в свою комнату, Рейн направился к высокому дубовому шкафу, достал полированный деревянный ящик, а затем вернулся к ней.
   – Здесь ты в безопасности, Микаэла. Никто не знает, что этот дом принадлежит мне, он далеко от города, его охраняют более десятка человек, участок обнесен стеной.
   – Значит, я пленница.
   – Если ты предпочитаешь считать так, пожалуйста. Ты меня боишься, но оружие придаст тебе уверенности. При необходимости можешь использовать его против меня.
   Она внимательно рассматривала пистолеты с его инициалами на рукоятках.
   – Я могу воспользоваться ими для бегства. – Микаэла закрыла ящик.
   – Да.
   – Но вы думаете, я этого не сделаю?
   – Когда у тебя будет время поразмыслить над последствиями, ты поймешь, что я прав.
   – Мне не нравится ваша постоянная самоуверенность, Рейн Монтгомери, – раздраженно произнесла она. – Вам об этом известно?
   – Да.
   Он продолжал улыбаться, но глаза его потемнели, взгляд скользил по ее волосам, искусно накрашенному лицу, обнаженным плечам и груди в вырезе расстегнутого платья. Боже мой, до чего хороша! Под соблазнительной внешностью он видел ее чистоту, к которой ему хотелось прикоснуться, снова почувствовать огонь страсти, которому она всего дважды позволила вырваться наружу.