Фетцер Эми. Мятежное сердце

   – Посмотри на меня, – прошептала Микаэла, отведя мужа в сторону.
   – Этот человек бросается на женщин, словно акула на свежую рыбу.
   – Знаю. Я видела его в театре. Предупреди его, скажи отцу, если это необходимо. Уверена, Рэн вполне способен нагнать страху. Но Темпл ранен, позволь ей ухаживать за ним.
   Рейн кивнул, поза его стала менее напряженной.
   – Откуда? – Он указал на рану.
   – Твой двойной агент. Мне очень жаль, Рейн. Это был Кристиан.
   – Лорд Стенхоуп!
   Микаэла опустилась на ближайший стул и закрыла лицо руками. Сосед, друг ее отца, продавал информацию обеим сторонам! Одно дело – сражаться за убеждения, а другое – стравливать воюющие стороны, затягивая войну.
   Рейн смотрел в пол. Он чувствовал, как предательство огнем жжет его душу. Он еще мог допустить, что Кристиан был двойным агентом, но ведь граф пытался убить Микаэлу. За это ему не было прощения.
   – Он признался в убийстве священника? – резко спросил Рейн.
   – Некоторым образом, – неуверенно ответил Темпл.
   – Он знал, что это я была в церкви?
   – Он ни в чем не признался, Микаэла, но у него хватило наглости носить те же сапоги.
   – На Риджли были такие же сапоги в ту ночь, когда мы его поймали. Кристиан говорил, что отдал их конюху, и я поверил ему.
   – Николас передал для тебя записку. – Темпл протянул ей сложенный листок бумаги.
   – Тебе нужно отдохнуть, – сказала Вива, осуждающе взглянув на брата.
   Молодой человек встал и сделал несколько шагов к другу.
   – Я никогда ее не обижу, Рейн. Никогда. – Затем он перевел взгляд на Микаэлу: – Я рад, что ты счастлива с ним. Хотя меня чертовски удивляет, что ты в нем нашла.
   – Чтобы понять это, нужно быть женщиной.
   Темпл усмехнулся и вышел в сопровождении Авроры и Рэнсома.
   – Если я справляюсь с городскими бродягами, то вполне могу поухаживать за распутной шлюхой в штанах, – сказала брату Вива.
   Когда все ушли, Микаэла посмотрела на сложенный лист. Красная восковая печать на сгибе доказывала, что его не вскрывали. Она села в кресло, потом зачем-то провела рукой по волосам, пальцы у нее дрожали. Микаэла вертела письмо, внезапно испугавшись его содержания и понимая, что счастью ее наступает конец.
   – Ты собираешься открыть его? – спросил Рейн.
   Микаэла кивнула. Она медлила. Ей хотелось снова оказаться в гуще сражения и остаться с мужем, любить его, ощущать, что нужна ему не только для того, чтобы подавать чай. Она замужем, какой прок от нее Николасу? Рейн не живет в Англии, только изредка наезжает туда, она уже не имеет доступа к ценной информации. Но ее работа не закончена. Если она желает покоя, то должна завершить свою последнюю миссию. Дядя ее злейший враг, и позволить ему добиться успеха – это равносильно поражению.
   Рейн с трепетом наблюдал, как она ломает печать, разворачивает письмо, читает.
   – Мне нужно в Англию. Я должна поговорить с Николасом.
   – Зачем?
   Микаэла вздернула подбородок, и он понял, что ему не понравится ответ.
   – «Виктория» собирается отплыть из Англии с грузом золота. Жалованье солдатам. Николас об этом не знает.
   Рейн выругался. Она уже пыталась отсылать Николасу записки, а когда он увозил ее от «мадам», настаивала на встрече с ним.
   – Ты говорила, что доверяешь мне, но, по-моему, до сих пор не знаешь, что такое доверие. И давно ты хранишь эту тайну?
   – С ночи после театра.
   – А ты не задумывалась, что эта информация помогла бы найти того, кто хотел тебя убить?
   – Это не имело отношения к двойному агенту, и такую информацию я могла доверить только Николасу.
   Рейн снова отдалялся от нее, и Микаэла, вскочив с кресла, схватила его за руку.
   – Я не могла сказать даже тебе. Замешанные в этом люди обладают гораздо большей властью, чем любой из нас. Пять высокопоставленных английских офицеров задумали напасть на «Викторию» и захватить груз золота. Они убьют любого, чтобы замести следы. Мой дядя один из них, вот почему он просил у тебя корабль. Я не могла доверять тебе, ведь у меня было подозрение, что и ты замешан в этом.
   – Меня не интересует ваш мятеж.
   – Ты связан с обеими сторонами, Рейн, а когда я хотела рассказать тебе, мы уже отплыли из Англии.
   – Кто остальные?
   – Пратер, Рэтгуд, Уинтерс и кто-то еще, кого я не смогла узнать. Он очень высокий.
   – И что ты намерена делать?
   – Остановить их.
   – Зачем? Пусть берут золото. Англия обанкротится, и вы быстрее закончите войну.
   – Это деньги для солдат, для их жен и детей. Я не отниму еду у младенцев и не хочу, чтобы семьи оказались в работном доме из-за того, что мой дядя слишком жаден.
   Рейн смотрел в окно, не желая встречаться с ней взглядом.
   – Я все расскажу Нику вместо тебя.
   – Нет, они выйдут в море раньше чем через две недели. Это моя работа.
   – Уже нет.
   Ее спина выпрямилась.
   – Я солдат, Рейн, я в армии и не стану уклоняться от своих обязанностей. Поэтому или ты передумаешь, или…
   Он бросил на нее короткий пронизывающий взгляд.
   – Или?
   – Или я отправляюсь домой.
   – Ты дома.
   – Нет. Не дома.
   – Тогда я советую привыкать. Ты не вернешься в Англию. – Рейн повернул голову. Его глаза были холодными, как зимнее море. – Никогда.
   – Что ты сказал?
   – Твоя жизнь в качестве Опекуна закончилась. Я твой муж, и мы будем жить на моей плантации на Мадагаскаре. С этого момента революция должна обходиться без твоего участия.
   – Ты принял решение, не посоветовавшись со мной?
   – Ради твоего же блага!
   – Дерьмо собачье! – огрызнулась Микаэла. – Ты это делаешь ради себя! Когда мой дядя пинал меня, как надоедливую собаку, я держалась за революцию, и мысль, что я помогаю американцам завоевать свободу, поддерживала меня. Когда я вышла за тебя замуж, то не отказалась от этого. Когда я говорила, что люблю тебя, это не означало, что я перестала быть собой. Я не могу отказаться от своего долга. Я… мы неразделимы.
   – Тебе это не принесет пользы.
   – Неправда.
   – Я позабочусь об этом.
   Охнув, Микаэла попятилась. Неужели он предаст ее?
   – Меня арестуют и казнят.
   – Тогда оставайся там, где я сказал. Микаэла пришла в ярость.
   – Не шантажируйте меня, Рейн Монтгомери! – звенящим от ярости голосом сказала она.
   – Ты не оставляешь мне выбора, женщина. Тебя ищут! Моему ребенку будет грозить опасность.
   Ее лицо исказилось от ужаса, когда она вспомнила разговоры, которые Рейн вел сегодня утром и несколько дней назад.
   – Поэтому были те ночи? Ты просто хотел остановить меня? Да? Я думала, наш ребенок будет плодом любви, а не оружием.
   – Я люблю тебя. И наш ребенок будет плодом любви.
   – Мне больно от мысли, что нам придется расстаться хотя бы на секунду, но я приняла твою сторону. Когда ты признавался Рэну с Авророй, я была рядом. Я поняла твою потребность найти ублюдка, которого ты называешь отцом. И если ты захочешь его убить, я не перестану любить тебя.
   – Пойми, раз Кристиан раскрыт, это стало еще опаснее. Ты не думаешь, что с ним работали несколько человек?
   – Чендлер не представляет для меня угрозы.
   – Тебя могут застрелить, едва ты ступишь на английскую землю.
   – Тогда защити меня.
   – Нет, я собираюсь в Марокко.
   – Когда?
   – С утренним приливом.
   – Значит, если бы Темпл не прибыл, ты все равно уплыл бы без меня?
   – Да, в твоем присутствии нет необходимости.
   – Я твоя жена! Где же еще я должна быть?
   – Здесь. В безопасности.
   – Ты до сих пор не понимаешь, да? Точно так же, как тебе нужно найти отца, мне нужно закончить с этим. – Она встряхнула письмом. – Это мой Долг!
   – Твой долг – это я.
   – А твой, Рейн? Ты сам? Твои желания, стремления?
   – Ты не покинешь остров, – медленно произнес он.
   – Я должна.
   – Никто здесь не посмеет бросить мне вызов, если я прикажу тебя не выпускать.
   – Думаю, ты переоцениваешь свое влияние, Рейн.
   – Если ты покинешь остров, ценой этому будет наш брак. Выбор за тобой.
   Неужели он с такой легкостью отбросит все, что было между ними?
   – Ты или восстание? Это нечестно, Рейн. Что бы сказал ты, если бы я поставила такое же условие тебе? Твой родной отец – или я?
   – Твое восстание обойдется и без тебя.
   – А ты без меня выживешь? – срывающимся голосом прошептала Микаэла. – Слава Богу, что во мне нет твоего ребенка, потому что он может получить твое имя, а сегодня ты не заслуживаешь быть его отцом!
   Рейн шагнул к ней, но она увернулась и выскочила из комнаты. Сердце у нее разрывалось. Она жила в придуманном мире. Рейн не мог любить ее, иначе бы не отказался так легко от всего, что они пережили вместе, не предъявил бы ей ультиматум, чтобы настоять на своем. Если она подчинится, то предаст свои убеждения и никогда не обретет покоя. Даже с ним.
   Она вернется к Николасу, чтобы все ему рассказать.
   Если, черт побери, сможет преодолеть разделяющее их расстояние.
   Рейн опустился на стул, уперся локтями в колени и закрыл лицо руками. Что он наделал? Простит ли она его?
   Он любил ее. Она его жена, черт возьми, и его обязанность защищать ее даже от самой себя. Мысль о том, что она снова окажется в гуще схватки, будет пробираться по улицам, возможно, столкнется с дядей или Уинтерсом, заставляла Рейна трястись от страха. Она умрет, если вернется в Англию. Если подозрения верны и Чендлер знал, что в церкви была Микаэла, он мог заключить сделку с другой стороной, и ее убьют при первой же возможности. Он не мог взять ее с собой, ему нужно увидеться с отцом, покончить со всем этим и начать новую жизнь вместе с Микаэлой.
   Если она будет здесь, когда он вернется.
   Теперь она может испытывать страдание, боль, гнев, но по крайней мере останется жива. Он не сможет вернуть ее себе, если она умрет.
   Рейн взглянул на лежащее письмо.
   «Свобода зовет. Возвращайся домой.
   Дед».

Глава 35

   Микаэла, в штанах и черной рубашке, спустилась по лестнице и, не взглянув на мужа, прошла мимо. Рейн не думал, что ему может причинить такую боль вид страдающей жены.
   Он хотел прикоснуться к ней, она резко повернула голову, и он на миг увидел проступившую в ее суровом взгляде любовь.
   – Куда ты направляешься?
   – Это больше не твоя забота, Рейн.
   Она ушла. Из дома его отца, из его жизни. Рейн двинулся следом, но застыл на месте, когда Микаэла свистом подозвала Нараку. Изменник даже опустился на колени, чтобы она могла сесть в седло. Когда Рейну удалось справиться с чувствами, она уже выехала со двора. В глазах у него защипало. Он направился к конюшне, но кто-то взял его за руку.
   – Оставь ее, – сказала Аврора.
   – Не могу.
   – Ты разбил ей сердце, Рейн. Почему?
   – Она бы отправилась на войну, мама. Сознательно рисковала бы жизнью ради мятежа, не думая ни о себе, ни обо мне, ни о ребенке, которого может носить.
   – Значит, ты запираешь ее, чтобы избавить себя от тревог? Глупец. – Аврора стукнула его ладонью по лбу. – Я учила тебя не этому. Ты думаешь, у женщин нет цели в жизни и они сильны лишь чувствами? Разве ты забыл, что я девять лет искала своего отца? Что женщина правила Англией. Богини ветра, земли, огня, воды. Разве ты забыл?
   – Конечно, нет.
   – Тогда почему ты душишь ее веру, как они душили мою в Шотландии? Ты притесняешь ее так же, как Англия притесняет колонии. Неужели ты мог подумать, что она не последует велению сердца? Микаэла очень любит тебя. Саари никогда так не любила. Она любит твою душу. Но брак не дает тебе права распоряжаться ее убеждениями, а ты поставил жену перед выбором. Попросил ее отказаться от того, что три года давало ей силы жить. У Микаэлы не было ничего, пока не появился ты. И она все это потеряла.
   – У нее есть я! Наша жизнь, наше будущее!
   – Насколько я понимаю, нет.
   Сжав кулаки, Рейн направился к конюшне и через несколько минут уже мчался к кораблю. Чем раньше он отплывет, тем раньше вернется и сможет восстановить разрушенное.
   Микаэла соскользнула с седла и упала на колени, захлебываясь от рыданий. Здесь, в уединении, она облегчала свою душу, пока не кончались слезы. Она страдала, пока ее душа не онемела от боли. Полуденное солнце опустилось ниже, а она по-прежнему не двигалась, гладя рукой то место, где Рейн любил ее, где они клялись принадлежать друг другу. Она считала те мгновения счастливейшими в своей жизни, но теперь все разрушено, ей никогда больше не ощутить его прикосновений, не почувствовать на себе его взгляда, не узнать вкуса его поцелуев. Она возродилась в этой любви. А теперь ее сердце гибнет.
   Несколько часов спустя Рейн вошел в спальню и замер. Микаэлы не было. Его чемоданы стояли на полу у двери, сверху лежали пистолеты, вычищенные и заряженные. Несмотря на страдание, он улыбнулся. Потом увидел под оружием медальон, нерешительно протянул руку и надел его.
   Он взглянул на брошенную в кресле одежду Микаэлы, на смятую постель, где он сегодня утром любил ее. Все исчезло, погибло из-за нескольких умышленно резких слов, из-за гордости и убеждений. Рейн испытывал отвращение, что ему пришлось предъявить ей ультиматум, чтобы сохранить ее жизнь, ему хотелось перестрелять всех колонистов и немедленно покончить с восстанием.
   Рейн увидел на кровати что-то яркое. Подняв затерявшуюся в смятых простынях ленточку, он вдохнул запах Микаэлы, затем обвязал лентой запястье, взял чемоданы и вышел из комнаты.
   – Она вернулась? – спросил он у выглянувшего из кабинета Рэнсома.
   Взгляд отца переместился вправо, Рейн повернул голову, и сердце у него упало. Микаэла стояла неподвижно, волосы распущены, глаза слегка припухли.
   – Я отплываю на рассвете.
   – Тогда счастливого пути. Он шагнул к ней.
   – Микаэла…
   В ее глазах вспыхнула злоба, слетавшие с ее губ слова напоминали тихое шипение:
   – Уходи! Найди своего родного отца и убей его, Рейн. Я хочу, чтобы он умер. За все страдания, которые он причинил мне!
   Микаэла бросилась к лестнице, но он схватил ее за руки и, хотя она яростно сопротивлялась, обнял ее.
   – Я хочу, чтобы ты была жива.
   – Мне нужно закончить…
   – Я люблю тебя. Люблю, – страстным шепотом повторил он. – И я вернусь.
   Рейн вложил в свой поцелуй все свое отчаяние, всю свою любовь.
   Одно короткое мгновение они смотрели друг на друга тяжело дыша, а затем Микаэла побежала наверх мимо спускающейся Авроры, едва не сбив с ног Виву.
   Рейн долго смотрел на опустевший коридор, потом, не оглядываясь, вышел из дома. Он испытывал ужас при мысли, что ему не к кому будет возвращаться.
   Рано утром Микаэла стояла на балконе, наблюдая, как «Императрица» проходит пролив. Черная фигура Рейна выделялась на фоне белоснежного судна, и у нее было такое чувство, словно она видит, как уплывает ее жизнь. Она подумывала спрятаться на корабле, но Рейн мог почувствовать ее присутствие или, ожидая подобной выходки, обыскать судно.
   Но ее решимость покинуть остров только крепла.
   Микаэла обошла комнату, собирая подаренную ей одежду и запихивая ее в потертую кожаную сумку. Теперь у нее осталась лишь борьба за свободу.
   Значит, так тому и быть.
   Человек покачал головой и отвернулся, не обращая внимания на ее просьбы. Да, Рейн сдержал обещание и запретил всем капитанам брать ее на корабль.
   – Чем ты здесь занимаешься? – спросил Рэнсом.
   – Пытаюсь выбраться с этого проклятого острова.
   – Рейн хочет, чтобы ты осталась.
   – Рейн может убираться к черту!
   – Он делает это ради твоей же пользы.
   – Нет, Рэнсом. Он делает это ради себя. Он думает, что если я буду сидеть взаперти и волноваться за него, то быстрее его прощу и обрадуюсь его возвращению.
   – А разве нет?
   Микаэла перевела взгляд на море. «Императрица» уже превратилась в белую точку на горизонте.
   – Я не покорюсь его воле лишь из-за того, что ему хочется запереть меня.
   – Он тебя любит.
   – Довольно странный способ выражать свою любовь. Рэнсом, отвезите меня в Англию, чтобы я могла покончить со всем этим и спасти хоть что-то из моего брака.
   Рэнсом смотрел на нее, и в его душе верность данному сыну обещанию боролась с мольбой, светившейся в ее выразительных глазах. Верность победила.
   – Нет.
   – И никто не отвезет меня в Англию?
   – Я отвезу.
   Микаэла обернулась. К ней, ослепительно улыбаясь, медленно шел Темпл.
   – Вряд ли Рейну понравится, что его жена находится в обществе такого человека, как вы, Мэтьюз.
   – Не волнуйтесь, Рэнсом. Замужняя женщина не мой профиль. – Он подмигнул ей. – Кроме того, она слишком хорошо обращается с пистолетами. Рейн не запрещал мне этого делать, наоборот, он рассчитывал, что «Часовой» доставит ваш сахар в Лондон. Мы отплываем с высокой волной.
   Микаэла с беспокойством посмотрела на Рэнсома, ожидая, что тот запретит отплытие.
   – Я здесь не король, девочка. Если ты ищешь свободы, помни об опасностях, которые ее сопровождают.
   Она перевела взгляд на Темпла:
   – Спасибо.
   – Вспомните об этом, когда Рейн станет вытрясать из меня душу.
   – Я не могу занять вашу каюту.
   – Это не жертва, Микаэла, она совсем не такая, как на «Императрице».
   – Все равно…
   Темпл поднял руку, показывая, что не потерпит возражений.
   – Вы сделаете то, что я скажу, и ни одна живая душа на судне не посмеет докучать вам. К тому же вы никуда не будете выходить без него. – Темпл кивнул на Кабаи. – Нет, не улыбайтесь мне, женщина, потому что, боюсь, с меня за это снимут голову. Это доставит ему удовольствие.
   – Ему безразлично.
   – О нет, совсем не безразлично. – Мэтьюз все бы отдал, чтобы так полюбить женщину и без колебаний отдать за нее жизнь. – У нас есть десять минут, нужно успеть поймать волну. Поднимайтесь на борт.
   Микаэла шагнула к трапу, но вдруг услышала, как ее зовут.
   По пирсу шла Аврора в сверкающем на солнце белоснежном платье, а за ней Вива.
   – Я не стану отрывать тебе голову, Микаэла.
   – Зато вашему мужу хочется это сделать, – улыбнулась та.
   – Рэнсом считает, что должен защищать Рейна от тебя.
   – А вы нет?
   – Я знаю, какой он был задницей.
   – Я очень люблю его, – со слезами прошептала Микаэла. – Как он мог так поступить со мной?
   – Он мужчина. Часто их страх выражается в том, что они притесняют нас. Возьми это. – Аврора вложила ей в руку тяжелый кожаный мешочек. – Тут черный флакон. Если не хочешь ребенка, выпей сразу все и не тяни.
   – Нет, я не могу. Аврора кивнула:
   – За удовольствие нельзя платить такой высокой ценой. Ребенок не должен связывать мужчину и женщину.
   Ее недовольство сыном прорвалось наружу, и Микаэла поняла, что весь дом, наверное, слышал их с Рейном спор. Или это необыкновенная проницательность Авроры?
   – Если хочешь знать, беременна ты или нет, я могу сказать, – предложила Вива.
   Аврора засмеялась, увидев изумление Микаэлы.
   – Она способна чувствовать новую жизнь. Так было со всеми братьями и сестрами, которые родились после нее.
   – Я предпочла бы не знать. Вива беззаботно пожала плечами.
   – А это мой свадебный подарок. – Она положила сверток на груду вещей Микаэлы. – Несколько платьев, подогнанных под твою фигуру.
   – Спасибо, – прошептала Микаэла, тронутая их заботой.
   – И ты не можешь забыть свою подругу. – Вива махнула рукой. По склону холма прыжками неслась Раджин, заставляя людей бросаться врассыпную. – Она будет защищать тебя. Правда, миледи?
   Пантера лизнула Виву в щеку и встала рядом с хозяйкой.
   – Там еще немного денег, – сказала Аврора и, когда Микаэла сделала попытку вернуть мешочек, оттолкнула ее руку. – Нет. Тебе они понадобятся. Нанять карету и все такое. Сумма небольшая.
   Вива обняла ее, шепча, что все будет хорошо, если она выдержит ждущие ее впереди испытания.
   – Мы рады, что ты член нашей семьи.
   Микаэла быстро обняла Аврору и поднялась по сходням. Раджин следовала за ней по пятам.
   Аврора махала рукой удаляющемуся судну.
   – Она беременна?
   – Да, – улыбнулась Вива.

Глава 36

   Он искал защиты, как босоногий ребенок, бегающий по улицам в поисках матери, дергал за одежду незнакомых людей, украл по пути один-два кошелька, продолжая тянуться, тянуться… Жизненная сила покидала его. Он пытался удержать ее, он должен удержать ее, но она, словно песок, уходила между пальцев, боль все плотнее окутывала его, погружая в темноту, которой он уже не сопротивлялся.
   Свобода бесчувственности. Тем не менее он пошевелился и взвыл от невыносимой боли. Это усилие отбросило его еще дальше от боли, еще дальше от нее.
   Слава Богу, что она в безопасности, далеко отсюда и не видит его в таком унизительном положении. Он готов отдать жизнь за одну ее улыбку, одно прикосновение. Он пожертвовал бы своей гордостью, если бы ему представился шанс восстановить то, что он разрушил своими резкими словами и требованиями. Каким же он стал мерзавцем, как поздно осознал, что без нее он ничто!
 
   Когда Микаэла пыталась придумать, как незамеченной пробраться в Англию и встретиться с Николасом, мысли ее тут же возвращались к Рейну, бередя сердечную рану.
   Услышав стук в дверь, она вытерла мокрые щеки. Вместо ожидаемого Кабаи появился Темпл, которого она не видела уже несколько дней, не желая выплескивать ни на кого свое мрачное настроение.
   – Мы у берегов Марокко, – сообщил он.
   Микаэла вскочила с койки и выглянула в кормовой иллюминатор. Рейн был там, занятый поисками отца.
   – Вам незачем прятаться, Темпл. Даже ради меня. Если бы мой муж нуждался в моем обществе, он сказал бы об этом.
   – «Императрица» стоит в гавани под охраной. Экипаж бездельничает на палубе, а на причале полно солдат.
   – Значит, они не разрешают ему выйти в море. Ты видел Рейна?
   – Нет, хотя дважды взбирался на марс.
   Раджин свернулась у его ног, и он погладил голову зверя.
   – Если мы решим пристать к берегу, сколько до него ходу?
   – Часа четыре.
   – Все равно вы собирались зайти в порт… иначе бы не подошли так близко.
   – Я подумал, что… если вы с ним встретитесь…
   – Темпл, в вашей груди бьется сердце романтика.
   – Одно ваше слово, и я вырву его из груди. Мне нужно поддерживать свою репутацию.
   – Насколько мне известно, это не та репутация, которой стоит гордиться.
   Темпл слегка покраснел и спросил:
   – Что нам делать?
   – Вы спрашиваете меня?
   – Конечно. Вы здесь жили.
   – Ребенком и…
   – Может, у Опекуна иссякли все идеи?
   Вызов, прозвучавший в его словах, заставил Микаэлу выпрямиться.
   – Причальте к берегу с восточной стороны, подальше от «Императрицы». Не нужно, чтобы кто-нибудь обратил внимание на однотипные суда. – Она подошла к свертку Вивы и на секунду умолкла, развязывая его. – В команде есть марокканцы?
   – Кажется, двое.
   – Хорошо. Расскажите им все, что нам известно, и отправьте на берег. Пусть поспрашивают.
   Темпл улыбнулся, он видел, что у нее складывается какой-то план.
   Микаэла вытащила мешочек Авроры. Несколько дней назад она достала оттуда черный пузырек, однако не тронула пакетики с травами и монеты. Пока. Может, их хватит…
   – Немного, – насмешливо передразнила она, высыпав на ладонь золотые соверены и блестящие камни. Что же тогда, по мнению Авроры, «много»?
   – Дайте вашим марокканцам. – Она бросила Темплу один соверен. – Пусть наймут самую роскошную карету.
   Микаэла встряхнула платье. Ну и Вива! Такой дорогой наряд из черного муара, расшитый серебряными нитями и бисером.
   – Что вы задумали? – спросил Темпл.
   – Британских солдат, охраняющих корабль, не так просто уговорить. Они выполняют приказ. Мы должны выяснить, кто его отдал. Их присутствие у трапа означает, что они надеются схватить Рейна, когда он попытается взойти на борт, или его уже схватили и они не хотят, чтобы кто-нибудь увиделся с ним.
   – Зачем он здесь?
   Теперь уже не имело смысла хранить тайну, да и Темпл слышал их спор. Микаэла рассказала.
   – Думаете, за всем этим стоит его родной отец?
   – Без сомнения.
   Тот человек и раньше пытался навредить Рейну, и это была одна из причин, по которой она хотела бы отыскать и наказать его.
   – Что нам делать, когда найдем его?
   – Тогда за дело возьмусь я. Взгляд Темпла скользнул по ее телу.
   – Не очень-то у вас много сил.
   Микаэла хитро улыбнулась:
   – Моя сила в том, что я единственная родственница Ричарда Дентона и бригадного генерала Этвела Дентона.
   Молодой человек ухмыльнулся и повернулся к двери.
   – Темпл!
   – Мэм?
   – Вы можете изготовить подделку?
   – Какую именно?
   – Печать графа Стенхоупа.
   Черная блестящая карета ехала по набережной. К счастью, улица подходила к самому причалу, корабли швартовались совсем близко, и не придется идти через весь пирс. Микаэла постучала в крышу, с нетерпением дожидаясь, пока лакей откроет дверцу.
   – Будьте осторожны. – Темпл передвинулся, чтобы можно было прицелиться из окна кареты.
   Микаэла вышла из экипажа, Раджин выскользнула за ней и пристроилась рядом.
   – Веди себя хорошо, – шепнула хозяйка. – Может, я разрешу тебе попробовать на вкус пару английских лодыжек.
   Из кареты донесся смешок. Микаэла направилась к трапу, но дорогу ей тут же перегородили двое часовых с ружьями.
   – В чем дело?
   – Запрещено подниматься на борт.
   – Это я вижу. Почему?
   – Приказ полковника Киллера.
   Ага, они несколько раз встречались, когда она была еще девочкой. Неужели это отец Рейна?
   – Я хочу поговорить с капитаном.