Фетцер Эми. Мятежное сердце

   Она знала. Он мог требовать и предъявлять права, но уступал ее страхам. Даже когда она хотела быть с ним. И он так легко воспринял ее рассказ.
   – Спасибо.
   Рейн прижался губами к ее дрожащим губам, и Микаэла утонула в его объятиях. Корабль накренился под ударами волн, но Рейн продолжал обнимать ее, чувствуя, как она слабеет и тает в его руках. Будет ли она ощущать себя так же спокойно в его объятиях, когда он запретит ей заниматься шпионажем?

Глава 28

   Рейн внезапно проснулся, уставившись в темноту, потом взглянул на прижавшуюся к нему Микаэлу. Обняв ее, он хотел прошептать ей ласковые слова, но она вырвалась, оттолкнула его и ударила по рукам.
   – Не прикасайся ко мне! – простонала она.
   – Микаэла, это я, Рейн.
   Она его не видела, глядя куда-то вправо, и он понял, что она во власти кошмара.
   – Это я, моя голубка.
   Она метнулась через всю каюту, Рейн бросился за ней и схватил ее за локоть и за волосы.
   – Нет!
   Микаэла рванулась к комоду, вытянув руки, как испуганный ребенок к матери, нащупала лежавшую там бритву. Потом она резко повернулась и собралась уже отрезать зажатую в его руке прядь, но Рейн перехватил ее запястье. Она стала вырываться, глаза пылали ненавистью. Он сжал пальцы, бритва упала на пол, и он выпустил ее волосы.
   – Это я, Рейн, – снова и снова повторял он. Наконец взгляд у нее прояснился, и по мере того как сон проходил, она постепенно расслаблялась. Потом вдруг закрыла лицо руками и села на пол. Она рыдала, а он, прижав ее к себе, ждал, пока она выплачет свою муку и боль. Рейн тихо раскачивался вместе с ней, шептал, что она в безопасности, что никто ее не тронет, если она этого не захочет.
   – О Боже, – пробормотала Микаэла. – Прости меня.
   – Нет, нет. Это не твоя вина.
   – Мне стыдно.
   – Он держал тебя за волосы, да? – Она кивнула. – У тебя чудесные волосы, Микаэла. И я не он.
   – Знаю, но… – Она вздрогнула. – Я хочу, чтобы это прошло.
   – Со временем пройдет, обещаю. – Рейн прижал ее голову к своей груди.
   – Чертовски уверен в себе, правда?
   – Тебя это раздражает, да?
   – Поцелуй меня. – Он удивленно поднял брови, и она повторила: – Поцелуй меня, заставь все это уйти.
   – Микаэла, по-моему, это не выход.
   – Держи меня за волосы. Я правда хочу избавиться, хочу, чтобы все исчезло как сон. Поцелуй меня. Заставь преодолеть это.
   Ее мольбы лишили Рейна остатков здравого смысла, он склонился над ней, продолжая неуверенно смотреть ей в глаза. Микаэла схватила его руки, прижала к своим волосам и застонала. Рейн отпрянул, но она снова приникла к нему, изводя его влажными мягкими губами, сражаясь с обуревавшими ее демонами. Ей казалось, что поток увлекает ее на глубину и она старается вынырнуть на поверхность. Она продолжала целовать его, исполненная страстного желания и ненависти к тому, другому, который взял то, что должно принадлежать ее мужу. Она хотела все изменить, вернуть назад, стать достойной его, отбросить слабость, которую принесла с собой та единственная ночь.
   Рейн не обидит ее. Никогда.
   В его объятиях она нашла себя, переступила через воздвигнутые ею барьеры, позволила свободе увлечь себя, раскрылась ему навстречу, а когда пальцы Рейна сжали ее волосы, она почувствовала только силу, которую он пытался сдержать, и желание ни с чем не сравнимого наслаждения, которое мог дать ей только он. Рейн продолжал целовать ее, но их тела не соприкасались, и тогда Микаэла взяла инициативу на себя. Когда он застонал, ее тело обдало волной жара, сердце распахнулось ему навстречу, и она приняла его, с жадностью слушая музыку его наслаждения.
   Все барьеры рухнули. Микаэла отнимала у него силы, вбирала их своим жадным поцелуем, а когда она села к нему на колени, он почувствовал, что теряет самообладание. Рейн обхватил ладонями ее ягодицы, прижимая ее лоно к ноющим чреслам, изо всех сил борясь с желанием опрокинуть ее на спину и удовлетворить свою страсть. Но Микаэла хотела прекратить эти мучения, и если ей нужна сдержанность, он с радостью даст ей это. Тогда она ему поверит. Он вглядывался в чистые карие глаза жены, ощущал на губах ее дыхание, а когда откинул ей с лица волосы, она закрыла глаза, успокаиваясь от его прикосновения. Рейну хотелось закричать от радости.
   – Мой муж, – прошептала она.
   – Я здесь. Навсегда.
   – Знаю.
   Рейн обнимал ее, такую мягкую, податливую, гладил по спине, потом заглянул ей в лицо и увидел, что она крепко спит, улыбаясь. Сердце у него запело.
   Микаэла свернулась под теплым одеялом, уткнувшись лицом в подушку. На ее бедре лежала какая-то тяжесть, рука мужа удобно устроилась между ее грудей, но это не вызывало ни страха, ни беспокойства, лишь чувство безмятежности, какой она и представить себе не могла. Микаэла не открывала глаз, наслаждаясь своими ощущениями, чистым и свежим запахом Рейна, удивляясь, когда он успел перенести ее в кровать.
   Их кровать. Он принял ее без колебаний и отвращения. Почему-то она никогда не сомневалась, что он не похож на других мужчин, и доказал это. Она презирала себя за трусость, но ведь она никогда не думала, что так сильно влюбится в него.
   Микаэла перевернулась, чтобы видеть мужа. Он спал на животе, положив руку ей на талию и подтянув одну ногу, больше похожий на Раджин, чем на человека. Сильное мускулистое тело с бронзовой кожей было совершенно гладким, на крепких ягодицах обозначились небольшие ямочки. Ей очень захотелось прикоснуться к нему, ощутить под пальцами теплую кожу. У него стоял комок в горле, слезы затуманили взор.
   «Я люблю его», – подумала она.
   – Невежливо так разглядывать человека.
   – Ой, ты проснулся, – растерянно произнесла Микаэла. Его губы дрогнули в улыбке, но глаза оставались закрытыми.
   – Трудно спать, когда ты рядом.
   – Они сильно обгорели, – сказала она, убирая волосы с его щеки.
   – Моя жена их подровняет.
   Странный разговор для двух лежащих в постели людей, один из которых совершенно голый.
   – Ты всегда спишь в чем мать родила?
   – Да. Что еще ты желаешь знать о моих привычках? – Его рука медленно поглаживала ее. – Я бреюсь в чем мать родила, я плаваю в чем мать родила и… – Рейн приоткрыл один глаз, – занимаюсь любовью в чем мать родила.
   – Правда?
   Она скользнула взглядом по его телу, и ее переполнило желание, требующее немедленного удовлетворения. Микаэла жаждала большего, чем было в ту ночь на кухне, большего, чем поцелуи, и Рейн, похоже, чувствовал это.
   – Правда.
   Ему хотелось тут же доказать это, но ее невинный взгляд напомнил, что мужчина грубо обошелся с ней, унизил настолько, что ей приходилось бороться с собственными желаниями, считать их низкими, вульгарными, превращающими ее из леди в шлюху. Он без сожаления убил бы мерзавцев, так глубоко загнавших внутрь ее эмоции, чувственность и свободу, к которой она только прикоснулась минувшей ночью.
   Ее рука легла на его обнаженное плечо, а Рейн не отрывал глаз от губ жены.
   – У тебя такой взгляд.
   – Какой?
   – «Сейчас я проглочу ее всю без остатка».
   – Нет, – прошептал он. – Ты огонь, который пожирает меня.
   Он распахнул полы ее халата и коснулся теплой после сна кожи. Микаэла прильнула к нему, переполненная нетерпением и страстью. Прикосновение твердых ладоней вызвало у нее приятное ощущение, ее поцелуи стали более страстными, язык проник ему в рот, и Рейн перевернулся на спину, увлекая жену за собой. Она уперлась руками в его грудь и приподнялась, чтобы посмотреть ему в глаза. Он сел, немного раздвинул ее колени, заставил обхватить ногами его бедра, потом спустил с плеч халат, провел рукой по соскам, легко, дразняще, скользнул вниз к запястью и поцеловал ее нежные пальцы.
   Микаэла завороженно смотрела на губы мужа. Никогда в жизни она не испытывала такого волнения, как сейчас, когда к ней прикоснулись его губы.
   – Почувствуй меня, – прошептал он. – Пойми, что никакая часть моего тела не причинит тебе вреда.
   Она нахмурилась, а он, слегка отстранившись, улыбнулся, смотрел на нее и ждал. Наконец ее рука медленно погладила его плоский сосок и безволосую грудь, замерла на талии.
   Рейн подумал, что может потерять контроль от одного лишь ее прикосновения.
   – Взгляни на меня. Посмотри, к чему ты прикасаешься, Микаэла.
   Она послушно опустила взгляд на его плоский живот, густые черные волосы между сильных бедер. Он был возбужден, и его плоть становилась все больше, все длиннее.
   – Это часть меня, как рука или нога. Это не оружие. – Рейн передвинул ее руки.
   – Знаю. – Пальцы сомкнулись на его плоти. «Бархатная сталь», – подумала она.
   – Это я хочу тебя. Именно я. Это часть меня, как твоя грудь – часть тебя.
   Микаэла погладила его.
   – Мокрый.
   Его рука мгновенно оказалась у нее между ног, и она вздрогнула.
   – Ты тоже, – прошептал Рейн, целуя ее, гладя плечи, грудь, бедра, ягодицы, потом осторожно положил ее на спину, легонько куснул живот, провел губами по бедру и раздвинул ей ноги.
   Когда язык коснулся ее лона, самообладание покинуло Микаэлу.
   «О Боже!» – Она выгнулась, приподняла бедра, упираясь пятками в кровать. Она хотела повернуться, но Рейн не прервал ласк и продолжал ее мучить, чувствуя приближение разрядки.
   Микаэла смотрела на темноволосую голову у нее между ног, на бронзовые ладони, скользящие по ее коже, и ей казалось, что каждая его ласка проникает до самых костей, еще сильнее закручивая туго сжатую пружину. Она подалась навстречу, у Рейна вырвался тот странный низкий звук… и струна оборвалась. Но его движения ускорились, заставив Микаэлу раствориться в восхитительном океане муки и наслаждения.
   Рейн поднял голову.
   – Микаэла, посмотри на меня.
   – Зачем?
   Она медленно открыла глаза и, увидев, что он улыбается, покраснела.
   – Я могу целую вечность смотреть на то, как ты получаешь удовольствие.
   – Разве я могу сопротивляться тебе?
   – В том-то все и дело, – улыбнулся он.
   – А когда я смогу доставить удовольствие тебе?
   Она сжала твердую плоть, и Рейн со стоном упал на нее. Ей нравилось ласкать мужа, но особенно Микаэлу возбуждала его реакция, он стал таким беззащитным в ее руках.
   – О как же ты меня мучаешь! – Его ладони жадно скользили по телу Микаэлы.
   – Не больше, чем ты меня. – Она провела ладонью по крепким мускулам ягодиц. – Мне хотелось это сделать с тех пор, как я проснулась.
   – А что еще тебе хотелось сделать?
   – Изучить тебя.
   Раздался стук в дверь, и Рейн, выругавшись, сел.
   – В чем дело? – крикнул он.
   – Бриг, сэр. По правому борту.
   – Подождите минуту.
   Он разочарованно посмотрел на жену и встал с кровати. Микаэла, завернувшись в простыню, наблюдала, как он плещет холодной водой на возбужденную плоть.
   – Ему больно?
   – Он жаждет доставить тебе удовольствие, – ответил Рейн, пытаясь втиснуться в штаны.
   – О! – Ее улыбка мгновенно стала дразнящей. – А ты уверен, что я получу удовольствие?
   Он натянул рубашку и направился к ней.
   – Ищи его, получи его, кричи от него, – говорил он при каждом шаге, а затем опустился на колени и обнял ее. – Ты слышала о «Камасутре»?
   – Да, – смутилась Микаэла.
   Это была откровенная книга о плотских наслаждениях. Чувственная. Запретная.
   – Я внимательно ее изучил.
   – На практике?
   – Практика начнется сегодня ночью. – Рейну нравилось, что она ревнует.
   Микаэла фыркнула, хотя каждой клеточкой жаждала, чтобы он начал прямо сейчас.
   – Твоя уверенность раздражает. – Она погладила его по животу в опасной близости от чресл. Глаза у Рейна предостерегающе сверкнули, но она только усмехнулась, осознавая силу женских чар.
   – Я разбудил в тебе искусительницу, – проворчал он, сожалея, что вынужден оставить эту сирену, взъерошенную, готовую к любви. Господи, он пропал. Совсем пропал.
   Микаэла вскочила с кровати и прильнула к нему всем телом, но тут снова раздался стук.
   – Минуту! – поморщившись, крикнул он. Она подтолкнула его к двери.
   – Ты самое вкусное создание на свете, любимая. Кожа у нее порозовела, соски проступили сквозь тонкую простыню, и Рейну захотелось вернуться в постель.
   – А какой вкус у тебя? – донесся до него тихий голос, когда он переступал порог.
   Рейн крепко зажмурился, потом вышел и прислонился спиной к закрытой двери. Больше всего на свете он жаждал ее веры, ее потребности в нем. Он двинулся по коридору, готовый уничтожить бриг, чтобы поскорее снова оказаться в каюте.
   Сердце у Николаса замерло, когда он прочел, что Рейн нашел убийцу Кэтрин. Дальше капитан сообщал о нападении, стрельбе и пожаре. Его пронзила жалость к загубленным жизням, а при мысли о том, что «Сыны свободы» могли послать убийцу к своим же товарищам, он почувствовал горький привкус во рту. Ведь Микаэла никогда бы не предала его.
   Смяв письмо, Николас швырнул его в огонь и вернулся к обшарпанному письменному столу. Теперь, когда девушка в безопасности, он мог принудить своих людей к более решительным действиям.
   Бриг совершенно неподвижен, подумал Рейн, наблюдая за судном в подзорную трубу. Он велел подойти к нему с подветренной стороны и поднять сигнальные флажки. Бриг ему незнаком, а с такого расстояния нельзя определить ни его принадлежность, ни намерения. «Белая императрица» – грузовой корабль, и хотя у нее есть пушки для защиты от пиратов, она все же не приспособлена для ведения боевых действий. Много бы он сейчас дал, чтобы находиться на палубе «Огненного льва».
   Рейн нахмурился и опустил подзорную трубу.
   Желание сводило его с ума. Ожидание убивало.
   Но хорошо, что он сдержался, иначе причинил бы ей боль. Знает ли эта женщина, с какой легкостью может поставить его на колени?
   – Капитан!
   Рейн перевел взгляд на Лилана, тот кивнул в сторону трала.
   – О Боже!
   На квартердек поднималась Микаэла в темных штанах из оленьей кожи, старой муслиновой рубашке и с развевающейся на ветру гривой волос.
   – Очаровательная картина, – усмехнулся рулевой.
   Искоса взглянув на него, Рейн направился к трапу. Команда прекратила работу, и он сжал кулаки. Микаэла его жена! Только ему позволено восхищаться ее округлыми формами. Ледяной взгляд капитана заставил всех снова заняться делом.
   – Можно подняться? – спросила она. Рейн скрестил руки на груди.
   – Где ты это взяла?
   – Кабаи ушил их для меня, – нахмурилась Микаэла. – Разве ты не приказал ему сделать это?
   – Он должен был починить твою одежду, пока не сошьет тебе другое платье.
   – Ты хотел, чтобы я сидела в каюте одна и ждала, пока ты не соизволишь появиться? Как бы не так. – Микаэла преодолела верхние ступеньки, и Рейн вынужден был отступить, хотя не сделал попытки ей помочь.
   – Я надеялся, что ты покажешься команде в достойном виде.
   – Я вполне прилично одета.
   – Чертова рубашка совершенно прозрачна!
   Он видел контуры ее груди с темными сосками. И все это видели. А проклятые штаны больше походили на ее собственную кожу, чем на выделанную шкуру животного. Рейн быстро снял жилет и протянул Микаэле.
   – Надень и заплети волосы.
   Между ними повеяло холодом. Наверное, он не хотел, чтобы она поднималась сюда.
   Рейн смотрел вслед удаляющейся жене. Черт побери, она же носила штаны и раньше, но это нисколько его не беспокоило. В чем дело теперь?
   – Да, у тебя не больше такта, чем у фыркающего на корову быка, – пробурчал Лилан.
   Микаэла справилась с детским желанием хлопнуть дверью, тихо прикрыла ее за собой, под взглядом Раджин подошла к скамье под иллюминатором и забилась в угол. Черт бы его побрал! Как он смел разговаривать с ней подобным тоном! Она провела взаперти несколько часов скучая, и когда Кабаи принес одежду, решила, что Рейн хочет ее видеть. Ха! Наверное, она слишком невежественна относительно кораблей и поведения на них.
   Когда дверь открылась, Микаэла повернулась к ней спиной и начала смотреть на маячивший вдалеке бриг.
   – Тебе нельзя подниматься на палубу без разрешения, – сказал Рейн.
   – Понимаю.
   – Нет, не понимаешь. Женщина на борту уже достаточная причина для бунта или нападения, Микаэла. Твои волосы можно заметить за несколько миль, не говоря уже о фигуре.
   – Простите меня за невежество, капитан. Я не знала, что общей у нас может быть только постель, а не жизнь.
   – Неправда.
   – Разве? Очевидно, мне следует дожидаться приглашения, чтобы увидеться с тобой.
   – Микаэла!
   – Ты поставил меня в неудобное положение, Рейн. Обращался со мной, как с неразумным ребенком, который не знает своего места. Совсем как мой дядя.
   – Я не думал… Меня беспокоило, что вся команда смотрит на тебя влюбленными глазами, когда ты принадлежишь только мне!
   – Ты должен был мне все объяснить, причем не на глазах у команды! – Раджин юркнула под стол. – Я не позволю так со мной разговаривать. Это грубо и оскорбительно. Не надейся, что будешь мной командовать! Надеюсь, мы понимаем друг друга?
   Рейн кивнул. Господи, до чего она прекрасна в гневе! Жаркое пламя, запылавшее внизу живота, быстро распространялось дальше.
   – Я не буду сидеть в каюте только потому, что тебя обуревают чувства собственника. А если тебе не нравится моя одежда, предлагаю остаться здесь со мной или найти мне подходящий наряд! Я устала от невнимания! Три года меня игнорировали, а теперь мне не нужно прятаться, и я не потерплю, чтобы со мной обращались как с любовницей. Если понадобится, я выйду на твою чертову палубу голой!
   – Ты хочешь заняться со мной любовью? – Взгляд Рейна скользнул по ее телу. – Прямо сейчас? Ты настолько возбуждена, что не находишь себе места.
   – Не надейся соблазнить меня любовью, Рейн Монтгомери. – Она толкнула его в грудь. – Я сейчас не в настроении.
   Он начал целовать ее, крепко прижимая к себе, давая ей ощутить каждый дюйм его напрягшегося, жаждущего тела.
   – А теперь скажи, что ты не в настроении. – Рейн заглянул ей в глаза.
   Озорно улыбнувшись, Микаэла с такой силой впилась ему в губы, что он почувствовал себя беспомощным. Да, она хотела его, бурлящие внутри чувства готовы были выплеснуться наружу.
   – Люби меня сейчас.
   – Я займусь этим в свободное время.
   – Я хочу сейчас. – Она больно ударила его.
   Рейн быстро расстегнул ей штаны, его рука скользнула внутрь, нашла влажное лоно, он принялся ласкать его, шепча, как сильно хотел войти в нее, как давно ждал этого мгновения, как даже мысль об этом возбуждала его и приводила в готовность доставить ей удовольствие.
   – Да, Рейн, доставь мне удовольствие, – прошептала она. Он ласкал языком ее грудь, покусывая нежную кожу, и
   Микаэла извивалась в его объятиях. Рейн выпрямился, сбросил сапоги и потянул ее к кровати.
   – Ты мой, – выдохнула она, стаскивая с него одежду. – Я хочу это доказать.
   К ее радости, он подчинился, но когда Микаэла обхватила губами твердую плоть, Рейн поднял ее и прижал к себе, раздвинув ей коленом ноги.
   – Я тоже хочу попробовать тебя.
   От этих слов он задрожал, однако покачал головой и прошептал:
   – Я сейчас взорвусь и хочу сделать это внутри тебя. Хочу ощущать, как твое лоно обхватывает меня… такое влажное…
   Рейн упал на кровать, увлекая ее за собой, но она выскользнула из его объятий, спрыгнула с кровати и, ослепительно улыбнувшись, отбросила в сторону его одежду.
   – Ты дьявол, – простонал Рейн, откидываясь на подушки.
   – То же самое я думала о тебе.
   Микаэла раздвинула ему ноги и опустилась между ними на колени. Он подумал, что никогда не видел ничего более прекрасного, чем Микаэла, раскрывшаяся ему в своей женской прелести. Изумительная, непостижимая. Спутанная масса волос скрывала ее тело, белая кожа порозовела от возбуждения, глаза блестели. Она поцеловала шрам, дразняще проведя языком по коже. Рейн потянулся к ней, но она отбросила его руки, и ее язык начал путешествие по его телу. Плоть восстала в полный рост, и он на миг закрыл глаза.
   – Ты мой, – прошептала Микаэла, наслаждаясь пульсацией в своей ладони и тем, что это она вызывает у мужа такие ощущения.
   – Милая, ты же не думаешь…
   Но ее рот уже проделывал с ним то же самое, что проделывал с ней его язык.
   – О Боже, – прорычал он, беспомощно дернувшись.
   Микаэла открыла для себя наслаждение, о существовании которого даже не подозревала. Доставляя ему удовольствие, она воспламенялась еще больше, а его реакция на ласки доводила ее до возбуждения, граничащего с безумием. Вот она, власть.
   – Микаэла, ради всего святого, иди ко мне.
   Она не послушалась. Тогда Рейн с силой подтянул ее вверх.
   – Мадам, – с обольстительной угрозой произнес он, – вы совершенно обезумели.
   Он положил ее на спину, обхватил губами сосок, лизнул живот, провел языком между бедер, затем перевернул на живот, провел языком по ложбинке вдоль спины, прихватил зубами нежные ягодицы, дразня ее губами и пальцами.
   Микаэла извивалась, кусая подушку.
   – Нет, кричи, я хочу слышать тебя.
   Она говорила ему, какими сладостными, доводящими до сумасшествия были его прикосновения, вскрикивала, проклинала, умоляла, пока он не перевернул ее на спину. Она царапала его, исследовала каждый дюйм тела, обнаружив чувствительное место за ухом. Наконец Рейн перекатился на спину и посадил ее на себя верхом. Микаэла улыбнулась, откинув волосы за спину.
   Она походила на языческую богиню, призывающую супруга.
   Никаких больше страхов, одна чувственность. Рейн не двигался, впитывая взглядом каждую мелочь, его глаза говорили, что он подчинится ее воле.
   – Господи, как ты прекрасна!
   Микаэла чувствовала это, чувствовала себя дикой и свободной, сильной и любимой. Она дразнила мужа, скользя по его отвердевшей плоти и наслаждаясь тем, как его пальцы впиваются ей в бедра, как он произносит ее имя, умоляя впустить его. Наконец она приподнялась, направила его плоть и с прерывистым вздохом опустилась на него.
   Рейн сел, упиваясь покачиванием ее бедер, тихими вздохами, касавшимися его губ, обхватил руками восхитительную грудь.
   – Рейн, о Рейн, – всхлипывала она после каждого неистового толчка.
   Она шептала, что хочет его всего, хочет видеть, как он взорвется, хочет знать, что именно она привела его к этому.
   – Господи, женщина, что ты со мной делаешь! – простонал Рейн, опрокидывая ее на спину.
   Он почти вышел из нее, затем снова глубоко погрузился в ее лоно. Еще, еще и еще.
   Восхитительно.
   Неукротимо.
   Экзотическая медь на чистейшем фарфоре.
   Первобытная жажда и страсть.
   Микаэла двигалась все быстрее, стремясь достичь вершины наслаждения, помогая себе руками и ногами, чтобы глубже вобрать его в себя.
   Затем это произошло.
   Мышцы у нее сократились, тело изогнулось, она запрокинула голову, и Рейн ощутил волну ее экстаза, которая увлекла его за собой.
   На миг оба замерли, балансируя на пике всепоглощающего наслаждения, затем его тело напряглось в последней судороге, за которой последовало блаженное облегчение. Микаэла сжимала его в объятиях, улыбка озаряла ее прекрасное лицо, прерывистое дыхание ласкало его губы.
   Он впитывал в себя вкус ее свободы, мелодичный звук коснулся его сердца, запечатлевшись в его бессмертной душе.

Глава 29

   Рейн целовал ее лицо и шею, а она смеялась, закинув ногу ему на бедро и крепче прижималась к нему. Потом ухватила зубами серебряное кольцо у него в ухе, осторожно потянула, а когда он застонал, счастливо улыбнулась.
   – Ты потрясающа… разрази меня гром, – сказал Рейн тяжело дыша.
   – Да, – прошептала Микаэла. – Разрази меня гром. Он услышал, как дрогнул ее голос, и заглянул ей в глаза.
   – Я сделал тебе больно?
   Она покачала головой, недоумевая, как такое могло прийти ему в голову. Но слова мужа тронули ее. В глубине души она надеялась, что когда-нибудь Рейн ответит ей с той же силой, что он действительно хочет связать с ней жизнь, возможно, у них будут дети. Он женился на ней, чтобы защитить, а она вдруг обнаружила, что была лишена стольких чудесных вещей, о которых даже не подозревала, и теперь отказывалась думать о том, что могло бы разрушить это немыслимое чувство удовлетворения.
   «Я люблю тебя, Рейн Монтгомери». Даже в самых безумных мечтах она не представляла, что найдется мужчина, обладающий таким терпением и пониманием, который возродит в ней женщину, почти уничтоженную дядей и Уинтерсом. Какое счастье прикасаться к нему и не чувствовать заполнивших ее сердце призраков! На ресницах появилась одинокая слеза, а затем скатилась по щеке.
   – Поговори со мной, – попросил он.
   – Я… я не знаю… я могу… то есть… у меня было столько ощущений. – Микаэла вспыхнула, попыталась отвести взгляд.
   – Не нужно меня стесняться, любимая. Никогда. Так чудесно видеть и чувствовать твою свободу. Ты необыкновенно страстная натура.
   – Вероятно. Ты им нужен на палубе? – спросила она, услышав шаги.
   – Вот оно что. – Рейн прищелкнул языком. – Получила удовольствие и теперь готова от меня избавиться?
   – Нет. С тех пор, как нашла тебе применение. – Микаэла удивилась собственной дерзости. – Может, тебе нужно подняться наверх? Если ты останешься, они будут знать, чем мы тут занимались.
   – Думаю, твои крики не оставили на этот счет никаких сомнений.
   Микаэла уткнулась ему в шею, и грудь у него задрожала от смеха. «Ей понадобится время, чтобы привыкнуть к своей любви», – подумал Рейн, хотя желал немедленно все повторить. Он боготворил жену, чувствовал себя отмеченным ее любовью.