Фетцер Эми. Мятежное сердце

   Микаэла не успела ответить, поскольку до них донеслись голоса, зовущие ее. Она испуганно вскрикнула.
   – Нас никто не видел. И теперь никто не видит.
   – Он меня зовет. – Девушка оттолкнулась от его груди.
   – Подождет, черт бы его побрал! – Рейна охватило желание обнять ее, защитить.
   – Я не могу. – Неужели его не волнуют последствия? – Если меня застанут здесь с вами, я окончательно погибла.
   Собственное благополучие не особенно заботило Микаэлу, хотя если дядя увидит, то вышвырнет ее на улицу еще до того, как уйдет последний гость. И раз уж она выбрала себе это убежище, не было смысла рисковать.
   – Пожалуйста, отпустите меня.
   Рейн сразу опустил руки, пораженный резкостью ее тона.
   – Микаэла.
   Зачем он смотрит на нее, словно это его вина, словно она действительно невинна и прекрасна? Искра надежды, а потом отказ от нее… перенести такое выше ее сил.
   – Мне не следовало вам позволять. – Она вытерла слезы. – Вы не должны были прикасаться ко мне.
   Он не мог так сильно ее хотеть. Не мог.
   Рейн стиснул зубы. Они все больше отдалялись друг от друга, и острая, почти физическая боль лишила его обычного спокойствия.
   – Но ты получала не меньшее удовольствие, чем я.
   – Да, вы правы.
   Услышать, что ее тело жаждет его ласк? Что впервые за многие годы она не чувствует отвращения, стыда, гнева, когда он, именно он ласкает ее? И что это ее страшит? Она не могла ему признаться, не открыв ужасную тайну, а остатки гордости не позволяли ей унизиться перед человеком, которого она едва знала.
   – Разве вы ожидали чего-то другого? Совершенно очевидно, что вы мастер срывать поцелуи в темноте.
   Да, ей это нравилось, однако легкость, с которой он ее обольстил, еще раз доказала, как просто мужчинам добиться своего. И насколько она слаба.
   Рейн мрачно усмехнулся. Слова девушки подтверждали ее наивность, ведь он лишь чуть-чуть приподнял завесу над своей страстью.
   – Я бы хотел большего, можешь не сомневаться.
   Ее тело мгновенно отреагировало, в крови вспыхнул огонь. «Не смей желать большего! – приказала она себе. – С таким человеком, независимо от того, изгой он или нет, для тебя это невозможно». Яд, таившийся глубоко внутри, заполнил ее душу, высвободив сожаление и гнев.
   – В моей жизни нет места для человека вроде вас, Рейн Монтгомери. – Она поморщилась, заметив мелькнувшую в его глазах боль.
   Будущего для нее давно не существует, а столь заметный человек наверняка разрушит ее тщательно продуманные планы.
   Рейну было неприятно, что подобные слова еще могут ранить его, и он поклялся, что никогда больше не позволит себе так раскрыться. Он окинул ее с головы до ног тяжелым взглядом, заставившим девушку поежиться. Глаза у него сверкали, в тоне слышалось презрение.
   – Всего хорошего, убийца.
   Он шагнул в темноту, будто растворившись в ней, а Микаэла осталась на месте: ее ноги словно приросли к каменным плитам. Рейн жаждал того же, что и остальные… Нет, это не должно причинять такую боль. Но ведь она сама этого хотела, чтобы выполнить свой долг, верно? Почему же сейчас она готова разыскать его, потребовать, чтобы он не был таким холодным, безжалостным и коварным? Горло у нее сжалось. Однако настойчивые голоса стали громче, и ей пришлось схватить с земли шаль и бежать вслед за слугой.
   Рейн в волнении смотрел, как она удаляется. Его страсть достигла опасного уровня, когда эмоции грозили вырваться наружу, и за это он ненавидел себя. Будь на ее месте другая женщина, он повалил бы ее на холодную скамью, удовлетворив свое вожделение, но Микаэла – леди, чистая, невинная. Да, она права, ему не следовало прикасаться к ней, ведь знай она про него чуть больше, не удостоила бы его даже взглядом. Но в его объятиях Микаэла стала такой податливой и соблазнительной, заставляя желать запретного!
   Понимая, что не может появиться в доме в подобном состоянии, Рейн опять прислонился к дереву и закурил сигару. Нужно обождать, пока ночная свежесть остудит тело, хотя никакой холод не успокоит его возбужденную плоть, а это опасно и для него самого, и для его цели. Эта женщина имела над ним власть, и он решил больше не испытывать ее на себе. Взглянув на дом, где исчезла девушка, Рейн подумал:
   «Беги, дорогая. Потому что если мы снова встретимся в темноте, я могу поддаться безумию и уже не отпущу тебя».
   Микаэла юркнула в боковую дверь, оглянулась, но Рейна не увидела. Расставание обидело ее больнее, чем она могла предположить. Закрыв глаза, она прижала ладонь к губам, еще горячим от поцелуев, и попыталась избавиться от чувств, которые будил в ней только Рейн. Затем взяла себя в руки и пошла через весь дом на кухню.
   Мысли о Рейне тут же вылетели у нее из головы, едва она увидела снующих между столами людей, которые сбивались с ног, торопясь приготовить еду. На пол упала чашка, густые сливки брызнули на стену, кто-то вскрикнул, раздалось проклятие. Микаэла схватила за руку пробегавшую мимо служанку.
   – Успокойся, Милли.
   – Но они поглощают еду быстрее, чем мы успеваем ее приготовить, мэм.
   – Они пока займутся напитками. – Милли с сомнением посмотрела на хозяйку, а та задрала нос и, подражая голосу дяди, прогнусавила: – Никто не посмеет быть невежливым и сказать, что не хватает еды, когда столы буквально ломятся от блюд. Особенно теперь, когда идет война и все мы должны приносить жертвы.
   Милли хихикнула, но через мгновение улыбка сошла с ее лица.
   – Они роялисты, на них это не подействует, – кисло произнесла она.
   – Тогда мы сами попробуем несколько штук. Они вредны для их необъемных талий. – Микаэла взяла с подноса аппетитное пирожное и сунула его в рот служанки.
   Проходящая мимо Агнесс ухмыльнулась, и девушка бросила взгляд на дверь, чтобы убедиться, что генерал не пробрался на кухню, затем обошла душное помещение, угощая слуг плодами их труда. Суета мгновенно улеглась, все немного успокоились и вернулись к работе.
   Кроме Агнесс, которая отвела Микаэлу в сторону.
   – Где ты пропадала?
   – В саду. А что? Он приходил сюда искать меня?
   – Нет. Просто по тебе заметно, что ты была… занята. – Агнесс подняла серебряный поднос, и девушка взглянула на свое отражение.
   Прическа была в порядке, но губы слегка припухли, кожа вокруг рта покраснела. От смущения щеки ее запылали.
   – Понравилось, а?
   – Агнесс!
   – Точно, понравилось.
   – Замолчи!
   – Мисс Дентон! – негромко позвал Джеймс, глядя в сторону зала. – Идите.
   Микаэла поняла его: дядя обнаружил, что она не вернулась в зал. Проклиная Рейна с его поцелуями и не имея возможности подняться в свою комнату, чтобы припудрить лицо, девушка схватила щепотку муки, приложила к щекам, стряхнула лишнее и критически оглядела себя в блестящем подносе. Агнесс хихикнула. Микаэла уже собралась положить поднос, когда увидела в нем знакомую темную фигуру и стремительно обернулась к открытой двери кухни, но там уже никого не было. Ветер донес запах сигарного дыма, и она подошла ближе, чтобы проверить свои подозрения. Но тут Джеймс снова позвал ее, и Микаэла бросилась к дверям зала.
   – Мы отплываем через две недели. С вечерним приливом. Она не решилась заглянуть внутрь, пытаясь определить, кому принадлежат голоса. Ага, лорд Джермен, военный министр.
   – Почти семитысячный отряд будет хорошим подарком для колонистов.
   – Боже, цена слишком высока! А другого пути нет?
   – Цена не имеет значения. К тому же король давно исчерпал другие методы. На этот раз мы зададим им хорошую трепку.
   Кто-то усмехнулся.
   – Как в Тикондароге?
   – Тогда мы недооценили их количество.
   – Сейчас в драку вступила Испания. Опять чей-то презрительный смешок.
   – Испанцы не умеют воевать в дикой местности.
   – Зато колонисты умеют. Это их земли.
   – Это земли короля!
   – Наши силы?
   – Гарнизон и четыре корабля с укомплектованными экипажами.
   Микаэла быстро повторила про себя: через две недели, четыре корабля, их названия, семь тысяч. Когда разговор перешел на старые победы, девушка оглянулась, убеждаясь, что никто не видел, как она подслушивает, вошла в зал, и сердце у нее упало.
   Дядя беседовал с Рейном, а тот, держа в руках треуголку и плащ, лишь качал головой, затем, несмотря на протесты генерала, направился к двери.
   – Всего доброго, мисс Дентон, – сказал он, проходя мимо нее.
   Гости расступались, освобождая ему путь.

Глава 9

   Он пил ром прямо из бутылки, запрокинув голову, и обжигающая жидкость лилась в желудок, подогревая так долго сдерживаемую ярость. Он гордился своим умением руководить принадлежащей ему компанией, судами, а главное, собой, и вот способность контролировать свои эмоции исчезла.
   «В моей жизни нет места для человека вроде вас, Рейн Монтгомери», – звучало в его памяти.
   Он презрительно усмехнулся. Деликатность обвиняющих слов не уменьшала горечи поражения, которая захлестывала его, угрожая разорвать на части. «Неужели ты погубишь ее ради еще одного поцелуя и тайного свидания?»
   А найдет ли она себе достойную пару в этом мерзавце Уинтерсе?
   Ему редко приходилось общаться с такими чистыми, невинными девушками, он предпочитал шлюх для удовлетворения своих потребностей. Ни обязательств, ни надежд, цвет его кожи или происхождение не имели никакого значения, а встречи не оставляли следов.
   Рейн долго смотрел на бутылку цветного стекла, затем швырнул ее через всю каюту, и толстое стекло раскололось. Помассировав затылок, он нетвердой походкой направился к столу.
   – Убирайтесь к черту! – крикнул Рейн в ответ на стук. Однако Темпл все же заглянул в каюту и нахмурился, увидев капитана в расстегнутом жилете, с выбившейся из штанов рубашкой.
   «Парень слишком толстокож, чтобы понять, что сейчас неподходящее время для визита», – подумал Рейн.
   – Я думал, ты останешься на ночь у графа. Капитан сел в кресло, положил ноги на стол и откупорил вторую бутылку.
   – Провести ночь у графа, когда друг спит с твоей последней шлюхой… Не знаю… – Он слегка пожал плечами. – Это не очень правильно.
   Да, у него есть гордость, но какой от нее прок? Какой прок от денег и власти, если он по-прежнему один?
   – Кажется, ты страдаешь, – удивился Темпл, шагнув в каюту.
   – Не особенно. Убирайся.
   – Что? Оставить тебя пить в одиночестве? И не мечтай, приятель. С другой стороны, одиночество имеет свои преимущества, – добавил Темпл, увидев яростный взгляд капитана, отступил назад и закрыл за собой дверь.
   Рейн поставил бутылку на живот, и стекло звякнуло, ударившись о медальон. Капитан еще больше помрачнел. Единственной удачей вечера была уверенность, что высокомерный подонок Джермен не является его отцом. Облегчение должно было принести ему радость, но после встречи с Микаэлой он еще больше укрепился в желании отыскать человека, чья кровь текла в его жилах. «Я найду тебя, отец, – пьяно думал он. – И возможно, рассчитаюсь с тобой».
   Взгляд Рейна упал на небрежно брошенный камзол. Он вспомнил, как ткань обнимала стройную фигуру девушки, и, понимая, что не должен этого делать, поднес его к лицу, вдохнул оставшийся запах ее духов. Он ненавидел и хотел эту женщину, но больше не подойдет к ней.
   Он не позволит, чтобы его дурные поступки убили еще одну женщину.
   Он с радостью умрет первым.
   Леди Кэтрин вышла из кареты, остановилась у трапа и, прикусив нижнюю губу, взглянула на матросов, которые неподалеку чинили паруса, пили джин и бросали в ее сторону восхищенные взгляды. Хотя при мысли о том, что они прикасаются к ней, ее начинало мутить, она вежливо им кивнула и затем стала подниматься по сходням. «Белая императрица» застыла неподвижно, паруса убраны, палубы пусты, если не считать жеребца в стойле. Ее раздражало, что капитан нянчится с четвероногим зверем, но отвергает ее. Она пришла сюда, чтобы изменить это положение. Не успела леди Кэтрин додумать свою мысль, как появился Рейн: всклокоченный, в измятой одежде, явно нетрезвый. «Совсем беззащитный», – с улыбкой подумала она.
   – Рейн, бедняжка. Голова у него дернулась.
   – Черт возьми, – прорычал он, – уходи отсюда, Кэт! Я не в настроении принимать гостей.
   – Только посмотри на себя, – ласково проворковала она и протянула руку, чтобы погладить его, но прежде чем ее пальцы достигли цели, он сжал ее запястье.
   – Оставь. Убирайся с моего корабля!
   – Но я пришла увидеться с тобой.
   – Я не желаю вашего общества, леди Бакленд. Кажется, в прошлый раз я дал вам ясно это понять.
   Подхватив ее под локоть, Рейн потянул женщину к поручням, но та мгновенно прижалась к нему всем телом. Капитан застыл: желание, вызванное рыжеволосой девушкой с острым языком и наивными глазами, вспыхнуло с новой силой. Господи, сейчас ему хотелось почувствовать под собой эту возбужденную сучку, погрузиться в нее, чтобы отогнать прекрасный образ, преследовавший его всю ночь. Но он не мог.
   – Я скучала по тебе, Рейн. Неужели ты не видишь, как сильно я тебя люблю?
   Она любила деньги и власть.
   – После одной ночи лишилась покровительства графа? – ухмыльнулся он.
   Леди Кэтрин надулась, что не делало ее привлекательнее.
   – Он глуп и скучен. Не в пример тебе. – Она потянулась к его ноющим чреслам, но Рейн отбросил ее руку.
   – Мужчины предпочитают охоту, Кэтрин, и только совсем уж не джентльмены любят, когда их лапают публично. – Он подтолкнул ее к сходням.
   – Я не стану умолять.
   – Тогда, полагаю, ты научишься сама удовлетворять свою похоть. Уверен, что здесь ты найдешь больше любви.
   Она дала ему пощечину, но Рейн только удивленно поднял бровь.
   – Идите домой, леди Бакленд. И поосторожнее с мужчинами, с которыми вы спите. А то навлечете на себя беду.
   – Ты сказал ей то же самое, Рейн?
   Он помрачнел, как ночь, светлые глаза дико блеснули, у него был такой вид, словно ему сейчас доставит огромное удовольствие свернуть ей шею.
   – Придержите язык, миледи. – Его голос напоминал скрежет кремня, ударяющего о камень.
   – Это угроза?
   – У меня нет времени на угрозы.
   Губы ее плотно сжались, в глазах загорелся гнев.
   – Ты еще пожалеешь, Рейн. Увидимся в аду.
   – Буду ждать вас там, миледи. – Потеряв терпение, он толчком выставил ее с корабля.
   Кэтрин споткнулась, затем подхватила юбки и оглянулась.
   – Ты за это заплатишь, – сказала она, спускаясь по сходням.
   Матросы засмеялись, несколько человек крикнули, что рады помочь, а кое-кто уже направился к ней. Она испуганно оглянулась на Рейна, но тот остался на палубе, сложив руки на груди и упершись ногами в штурвал. Враждебный. Безжалостный. Холодный.
   – Разрази меня гром, женщина, что я должен делать?
   – Хотеть меня. – В глазах у нее появился странный огонь. – Или убить.
   Рейн грубо выругался, но проследил, как она садится в карету и экипаж едет вдоль причала.
   Лорд Хейворд нахмурился, когда Монтгомери сгреб монеты с фишками и, поднимаясь, сунул их в карман.
   – Мы не сможем убедить вас остаться и дать нам возможность реванша? – спросил он.
   – Вы и так мой должник, милорд. Хотите увязнуть еще глубже?
   Нет, подумал Хейворд и вздохнул. Капитан слишком хорошо играет в карты, да и что еще остается делать, когда столько времени проводишь в море.
   – Черт побери, Монтгомери, – вмешался сэр Шеппард. – Жена оторвет мне голову.
   – Нарушили обещание, да?
   Шеппард покраснел, оглянулся по сторонам, затем снова перевел взгляд на Монтгомери. Тот небрежно застегнул жилет, поправил шейный платок. Он совсем не выглядел довольным, каким ему полагалось быть, особенно если учесть, что в его карманах звенело месячное жалованье Шеппарда.
   – Никогда не давайте обещаний женщинам, Рэндл, слишком высока плата за их нарушение.
   Слуга принес капитану плащ с треуголкой, и брови Шеппарда поползли вверх, когда Монтгомери небрежно сунул в руку старика горсть монет.
   – Насколько мне известно, Кэтрин думает иначе, – заметил Хейворд.
   – Совершенно с вами согласен. – Рейн презрительно скривил губы.
   – Вот что получается, когда мы пускаем таких, как он, в приличное общество, – произнес лейтенант Риджли, четвертый игрок, бросая карты на стол.
   – Господи, Риджли, – проворчал Хейворд, – не распускайте язык.
   Тот мельком глянул на лорда и перевел взгляд на Монтгомери.
   – Каких именно, сэр? – равнодушно спросил капитан, расправляя перчатки, но Хейворд знал, что это спокойствие предвещало бурю.
   – Жулика, незаконнорожденного полукровку. Зрители, собравшиеся вокруг четверых игроков, разом охнули, Шеппард посмотрел на молодого лейтенанта, а Хейворд тихо выругался и прикрыл лицо рукой.
   – Если не ошибаюсь, у вас должны быть доказательства?
   – А как еще вы могли выиграть наши деньги? – Риджли указал на опустевший стол.
   Рейн пожал плечами, и тело его напряглось в ожидании стычки, которой он не хотел.
   – Просто я лучше играю. Видимо, в будущем я предпочту тратить свои деньги где-нибудь в другом месте. Похоже, англичанам они не нужны.
   Хейворд бросил панический взгляд на человека, стоящего в противоположном конце. Хмурое лицо лорда Нарта и его щеки, нависшие над воротником камзола, служили предостережением. Если Монтгомери решит поставлять свой товар через Тихий океан, это приведет к еще большему ослаблению Англии – и только из-за нахального офицеришки.
   – Не стоит так торопиться, Рейн, – взмахнул руками Хейворд, призывая к спокойствию.
   Риджли презрительно усмехнулся, поднимаясь с места.
   – Сядь, пока он не спустил с тебя шкуру, – пробормотал Шеппард, тасуя карты.
   – Риджли!
   Все повернулись к высокому темноволосому мужчине, который шел в их сторону. Он сдержанно поклонился пэрам, затем посмотрел на Монтгомери.
   – Капитан Макбейн.
   Рейн кивнул, вспомнив, что тот присутствовал на балу у генерала, и отогнал от себя другой образ.
   – Извините парня, сэр. Он недавно вернулся с поля битвы и еще полон…
   – Я не нуждаюсь в заступничестве, капитан. Он шулер.
   – Ничего подобного, и вы это знаете, Риджли. Примите свой проигрыш, как подобает мужчине, – ответил капитан, зная, что помимо всего прочего Монтгомери необыкновенно гордый человек.
   – Он предъявил серьезное обвинение.
   Рейн смотрел на лейтенанта, который ненавидел его только за происхождение. Видимо, он сейчас примерно в том же возрасте, как и его настоящий отец, силой овладевший когда-то его матерью.
   – Вы принимаете вызов?
   Глаза у Риджли вспыхнули, и, несмотря на алкоголь, затуманивший ему голову, он вспомнил, что Монтгомери прекрасно владеет оружием.
   – Уверяю вас, ублюдок на это способен. Так что пусть выбирает пистолеты или шпаги.
   – Извинитесь, лейтенант, – поспешно сказал Макбейн. Хейворд пристально смотрел на Рейна и по выражению его обычно бесстрастного лица определил, что Монтгомери рвется в бой.
   – Лейтенант!
   – Прошу извинить… – выдавил тот и умолк, когда Монтгомери наклонился к нему.
   – Ты проживешь еще день, мальчик. Не трать его зря, – свирепо прошептал он и громко добавил: – Всего хорошего, джентльмены.
   Рейн поклонился и направился к двери, отрицательно качнув головой на просьбы вернуться. Все расступились.
   Выйдя на улицу, Рейн послал за своей лошадью и стал расхаживать взад-вперед, ожидая, когда приведут Нараку. Приличное общество. Да он знавал портовых грузчиков с лучшими манерами. Забавно, подумал Рейн, кидая монету пареньку и вскакивая в седло.
   Полученная информация оказалась не столь полезной, как он надеялся. Его нисколько не беспокоило, что он стал мишенью для шуток. Не будет он убивать и мальчишку-офицера, он лишь продукт соответствующего воспитания или отсутствия такового. Рейн позволил жеребцу выбирать дорогу, а сам принялся восстанавливать в памяти минувший вечер и размышлять над фактами. Джермен вычеркнут из списка предполагаемых отцов, теперь в нем осталось три кандидата. По прошествии стольких лет его родитель достаточно богат, чтобы закрыть перед ним все двери, стоило ему приступить к расспросам.
   Нарака вдруг остановился, и Рейн увидел трех человек. Дьявольщина! Он наклонился вперед, опершись на луку седла.
   – Джентльмены?
   – Давай его сюда, парень.
   Неужели лейтенант вновь обрел мужество? Нет, его командир не походил на человека, который так быстро выпустит своего подчиненного из виду.
   Рейн вытащил кошелек.
   – Не это, – последовал раздраженный ответ.
   – Тогда что, джентльмены? Рубашку, сапоги?
   – Медальон.
   – Какой медальон?
   – Не умничай, парень. – Раздался щелчок взводимого курка. – А то пристрелю.
   – Вы думаете, он при мне?
   Стоявший в центре махнул рукой, и его сообщник подошел ближе, направив длинноствольный пистолет в грудь Рейну. Тот не шевелясь следил за его приближением.
   – Расстегни свою рубашку.
   Капитан отклонился назад, выхватил пару дуэльных пистолетов, и человек попятился.
   – Я заберу с собой по крайней мере двоих из вас.
   – Тогда и сам умрешь.
   – Ты уверен?
   Человек подошел, и Рейн ударил его рукояткой по голове.
   – Наша первая встреча уже выветрилась у тебя из памяти? Хлопок выстрела, яркая вспышка, и пуля просвистела возле уха Рейна. Он выстрелил в ответ, противник рухнул на землю, другим выстрелом ранил второго, намеренно целясь ему в ногу, потом сунул разряженные пистолеты за пояс и выхватил нож. Он подкидывал клинок, заставляя его танцевать на ладони и сверкать в лунном свете.
   Пока раненый завороженно смотрел на эту картину, Рейн нагнулся, ухватил его за куртку и поднял с земли.
   – Скажи хозяину, чтобы сам пришел ко мне. Я не отступлю. – В его голосе была такая ярость, что несчастный обмер от страха. – Никогда.
   Рейн выпустил раненого и пришпорил жеребца. «На этот раз не вышло, отец. Но я своего добьюсь».

Глава 10

   Уличные торговцы уже начали собирать товары, несмотря на то, что вокруг было полно народа, спешащего домой. Портовые грузчики и солдаты торопливо вливали в себя последние порции джина. Воздух Ист-Энда казался густым от вони отбросов и нечистот, поэтому Микаэла плотнее закрыла лицо шарфом, молясь, чтобы дождь усилился и смыл всю мерзость, хотя вряд ли это было возможно.
   Дома, стоявшие почти вплотную, казалось, заваливаются друг на друга; их стены были в пятнах грязи, летящей из-под колес проезжавших экипажей, помоев или содержимого ночных горшков, которое выливалось из окон. Чумазые дети рылись в кучах мусора, и если бы у Микаэлы имелись деньги, она бы отдала им. Поскользнувшись на мокром камне, девушка ухватилась за рукав проходившего мимо матроса, который обругал ее и тут же обшарил у нее карманы. Микаэла сопротивлялась, била его по рукам, потом ударила холщовым мешком по голове и побежала дальше. Она то замедляла, то ускоряла шаг, останавливалась, пряталась, а когда другой прохожий вознамерился отнять у нее несуществующий кошелек, достала из сапога нож. Забираясь в самую глубину Ист-Энда, она считала дома, наконец скользнула в переулок, куда вряд ли можно было въехать на лошади, но продолжала оглядываться, чтобы удостовериться, не следят ли за ней. Микаэла нырнула в пролом между кривыми деревянными рейками, служившими забором, прокралась к каретному сараю, миновала стоящие там экипажи и дремлющих лошадей. «Путешествие оказалось весьма опасным, – подумала девушка, прислонясь в темноте к стене и крепко стискивая рукоятку ножа, – но теперь уже поздно бояться».
   К тому же она проделывала это бесчисленное количество раз. Микаэла подождала, когда успокоится сердце, сделала глубокий вдох и оттолкнулась от стены. Ветхая постройка затряслась, сверху сыпалась солома.
   Чья-то ладонь зажала ей рот, однако девушка скользнула вниз, развернулась и приставила нож к шее нападавшего.
   – Очень хорошо, дорогая, – послышался низкий протяжный голос.
   Она раздраженно вздохнула: у него отвратительная привычка вот так подкрадываться к ней.
   – Ты не видел здесь моего сердца? – Она кольнула мужчину в подбородок. – Кажется, я его потеряла, старик.
   – Кого ты называешь стариком? – усмехнулся он, ткнув дулом пистолета ей в бок.
   – Того, у кого седые волосы. – Микаэла прижала колено к его незащищенному паху.
   – Где твой пистолет, девочка? – Вопрос прозвучал резко, в нем сквозила тревога человека, который видел слишком много и хотел, чтобы все это быстрее закончилось.
   – Тоже потеряла.
   – У меня есть другой, возьми.
   Она покачала головой. Предводителю мятежников оружие нужнее.
   – Пойдем. У тебя голодный вид.
   – А какой вид у голодного человека?
   – Наверное, бледный.
   – Вопрос чисто риторический, сэр.
   – Знаю.
   Хотя ему было почти шестьдесят, но плечи у него остались широкими и сильными, осанка прямой, а он сам, черт возьми, потрясающе красивым. «Видимо, немало он разбил сердец в молодости», – подумала Микаэла. Она ждала, пока он разгреб сено, нащупал железное кольцо люка и рывком поднял крышку, после чего нырнул в зияющую темноту. Когда девушка спрыгнула на грязный пол, он тут же закрыл люк.
   Микаэла оглядела знакомую обстановку: койка, слишком короткая для его роста, стол, два стула.
   – Нужно что-то делать, нельзя жить в таких условиях, Николас.
   – Бывало и похуже, – улыбнулся он, хотя в голосе сквозила горечь.
   – Ты прячешься здесь в том случае, когда власти подбираются слишком близко. За тобой следят?
   Николас сел, положив руки на стол, а Микаэла устроилась напротив.