Фейст Раймонд. Королева мрака

   Прежде чем Кэлис успел возразить, изаланец устремился туда, где друг другу навстречу ехали два кавалерийских отряда. Спустя минуту они смешались, и Накор исчез в толпе.
   - Ему не впервой, - сказал Кэлис.
   Фостер проводил Накора убийственным взглядом, но Кэлис и де Лонгвиль только покачали головами.

***

   У генерал-квартирмейстера было узкое лицо и черные пронзительные глаза. Выслушав Кэлиса, он сделал в документах отметку и указал рукой по направлению к берегу:
   - Найдите место между рекой и дорогой, но не дальше, чем в двух милях отсюда. Севернее вас будет отряд Джегари, через дорогу - отряд под командованием капитана Дэбрайна. Если вы выйдете за их позиции, будет считаться, что вы дезертировали, и за вами вышлют погоню. Тех, кого не убьют на месте, приведут сюда и публично казнят. И даже не пробуйте пересечь реку. - Он сделал неопределенный жест в сторону противоположного берега, где можно было различить силуэты всадников.
   Что-то в этой картине резало глаз. Эрик присмотрелся и понял, что силуэты чересчур велики. На таком расстоянии всадники и лошади должны были казаться меньше. Осознав это, он осознал и то, что скачут они с совершенно невероятной для своих размеров скоростью. Слишком велики для этого расстояния и скорости их движения.
   - Ящерицы! - непроизвольно воскликнул он.
   - Союзники нашей повелительницы называются сааурами. Не вздумайте называть их "ящерицами" или "змеями", иначе навлечете на себя их гнев, - сказал генерал-квартирмейстер и взмахом руки велел Кэлису уводить отряд, так как сзади уже приближался другой.
   Прищурившись против заходящего солнца, Эрик разглядывал диковинных лошадей.
   - В холке ладоней двадцать, - прикинул Шо Пи, проследив его взгляд.
   - Ближе к двадцати двум или даже двадцати четырем, - сказал Эрик. - Они крупнее любого тяжеловоза, но бегут с быстротой скаковых. - Лошади двигались плавно, а саауры легко покачивались в седлах, хотя казалось, что у всадников центр тяжести смещен вверх: у них были узкая талия и очень широкие плечи, которые выглядели еще шире из-за массивных наплечников. - Хотелось бы мне поближе взглянуть на такую лошадь, - сказал Эрик.
   - А мне - нет, - фыркнул де Лонгвиль. - По крайней мере не тогда, когда на ней всадник.
   Эрик не ответил. Он смотрел вслед сааурам и в изумлении качал головой.

***

   Отыскав место для лагеря, Кэлис, в сопровождении вооруженной охраны, нанес визиты вежливости капитанам соседних отрядов. Впрочем, никто из них не был расположен к откровенным разговорам и не мог сказать, кто из других капитанов является добровольным сторонником Изумрудной Королевы, а кого заставили ей служить.
   При всем своем невежестве в политике и военных вопросах Эрик догадывался, что держать в любой армии, особенно в наемной, нелояльных, но вооруженных людей - не самая разумная вещь. Впрочем, поскольку о мятежах или волнениях никто не упоминал, он решил, что те, кто командует армией Изумрудной Королевы, знают что-то, чего не знает он, и перестал ломать себе голову над этим.
   Кэлис приказал своим людям устраиваться на ночлег, не разбивая палаток. Не было также приказано рыть ров или насыпать бруствер. Всякому без объяснений было понятно, что капитан хочет, чтобы в случае необходимости люди оказались в седлах в кратчайшее время.
   Через день между соседними отрядами начали устанавливаться дружеские отношения. Люди ходили друг к другу в гости, менялись, играли, болтали о пустяках - словом, старались, как могли, развеять скуку. Уровень взаимного доверия, хотя и медленно, возрастал, поскольку те, кого заставили служить, постепенно примирялись с судьбой. В конце концов, для наемника воюющие стороны, как правило, ничем не хуже одна другой, а добыча - всегда добыча.
   На второй вечер к Эрику и товарищам, которые сидели возле костра, глядя, как дневальные Бигго и Натомби готовят ужин для отделения, подошел Фостер и отсчитал каждому по две золотые и пять серебряных монет. Тихим голосом он сказал:
   - Наемникам платят, и если вы не будете торговаться с маркитантами и покупать шлюх, вами начнут интересоваться. Но первому, кто напьется и скажет не то слово не в то ухо, я вырву печень!
   Эрик взвесил монеты, ощущая в руке их холод, и внезапно подумал, что не держал в руках денег с тех пор, как покинул Даркмур. Впрочем, возможность что-то купить придавала уверенности. Он подбросил монеты на ладони и аккуратно спрятал их в потайной карман.
   Шлюхи явились ближе к ночи и занялись своим ремеслом. В отсутствие палаток ни о каком уединении речи быть не могло, но это мало кого тревожило. Женщин просто затаскивали под одеяло, и всем было плевать на публику.
   Две шлюхи подошли к Эрику и Ру:
   - Мальчики, не хотите развлечься?
   Ру усмехнулся, а Эрик густо покраснел. Во время прошлого визита дам, еще на старом месте, он был на пастбище, а когда вернулся, они уже ушли. Эрик не сомневался, что единственный человек в лагере, который никогда не был с женщиной, это он. "У меня может больше не быть этой возможности", - подумал Эрик. Он взглянул на Ру, который уже улыбался от уха до уха, и ухмыльнулся в ответ:
   - Почему бы и нет?
   - Деньги вперед? - спросила одна из женщин.
   - И свиньи начнут летать, - засмеялся Ру. - Мы-то никуда не денемся, а вот о вас этого не скажешь, верно?
   Шлюхи кисло переглянулись, но кивнули.
   - Бьюсь об заклад, ты не так молод, как выглядишь, - сказала та, что заговорила с ними первой.
   Ру встал.
   - Я старше, чем когда-нибудь был.
   Женщина с опаской на него покосилась, но, когда он жестом поманил ее за собой, пошла с ним.
   Оставшись один на один с ее подругой, Эрик тоже поднялся. Вторая женщина казалась моложе первой, но с уверенностью сказать было трудно из-за жесткого выражения ее лица и слишком слабого освещения.
   - Здесь? - спросила она.
   - Что?
   - Мы будем заниматься этим здесь, или ты меня куда-нибудь отведешь?
   Чувствуя сильнейшее смущение, Эрик сказал:
   - Пойдем к реке.
   Неловким движением он взял ее за руку. У нее были сильные пальцы и сухая ладонь. Эрик смутился еще больше: его ладонь была влажной, а пальцы дрожали.
   Женщина негромко засмеялась, Эрик спросил:
   - Ты чего?
   - В первый раз, да?
   - Почему... Нет, просто.., давно не было... Поход и... - забормотал он.
   - Точно, - кивнула она, и Эрик не понял, была ли в ее улыбке теплота или сожаление. Они прошли вниз к реке, едва не наступив на пару, сплетенную в страстном объятии. Дойдя до относительно темного места, Эрик остановился в нерешительности Женщина быстро сбросила одежду, и тело Эрика откликнулось на ее наготу. Он неловко стащил с себя рубашку и взялся за сапоги. Глядя на него, женщина неожиданно сказала:
   - А ты крупный парень.
   Эрик взглянул на себя словно со стороны. Походная жизнь закалила его, и он стал гораздо сильнее, чем был в Равенсбурге. Его грудь и плечи бугрились мышцами, словно высеченными резцом скульптора.
   - Я всегда был большим для своего возраста, - сказал он.
   Когда он снял сапоги, женщина подошла к нему вплотную.
   - Сейчас посмотрим, какой ты большой, - сказала она с хрипотцой в голосе и, расстегнув ему пояс, со смехом добавила:
   - И вправду большой!
   Для своей профессии она была очень нежна. Она не спешила, не смеялась над неловкой и неумелой возней Эрика, когда было нужно, успокаивала его, и даже подарила ему немного ласки. Потом она быстро оделась, но, получив деньги, ушла не сразу, а спросила:
   - Как твое имя?
   - Эрик, - ответил он, не уверенный, что ему стоит с ней откровенничать.
   - Ты, Эрик, дикий мальчишка в теле мужчины. Ты еще встретишь женщину, которая полюбит тебя и твои ласки, но ты всегда должен помнить, как силен ты и как нежна ее плоть.
   Эрику стало неловко:
   - Тебе было больно?
   Она рассмеялась.
   - Не то чтобы очень. Но ты был таким.., горячим, что у меня вся спина в синяках. Но это совсем не то, что делали со мной парни, которым нравится бить шлюху.
   - Почему ты этим занимаешься? - спросил Эрик.
   Женщина пожала плечами, и в темноте этот жест был почти незаметен.
   - Мой муж, как и ты, был солдатом. Он погиб пять лет назад. У меня нет ни семьи, ни ремесла. Что еще мне остается?
   В ее голосе не было ни вины, ни сожаления. Она повернулась и ушла на поиски следующего клиента. Эрик чувствовал и радость, и опустошенность одновременно. Он понимал, что это продажная любовь, но первый опыт пришелся ему по душе.

***

   Через шесть дней вернулись Праджи и Ваджа. Они сразу направились к Кэлису, который сидел у костра.
   - Что вы разузнали? - спросил Кэлис.
   - Ничего особенно интересного, - сказал Праджи. - Мы зажаты между рекой, грядой холмов на востоке, и двадцатью или двадцатью пятью тысячами мечей на севере - а примерно в пятидесяти милях к югу сосредоточиваются армии Ланады и Махарты.
   - Радж Махарты послал свою армию так далеко на север?
   - Так говорят, - пожал плечами Праджи, а Ваджа добавил:
   - Эта война тянется вот уже десяток с лишним лет. Рано или поздно радж должен был сообразить, что нужно объединяться. Города вдоль реки пали один за другим, потому что каждый надеялся, что его северный сосед будет последней жертвой.
   - Что еще? - спросил Кэлис.
   - Судя по всему, мы выступим через несколько дней, самое большее, через неделю.
   - Вы слышали что-то конкретное? - спросил Кэлис.
   К костру тем временем подошли де Лонгвиль и Фостер.
   - Конкретного - ничего, - ответил Праджи. - Только слухи и наблюдения.
   Ваджа показал рукой на север.
   - Там, где сейчас переправа, строится большой мост. Не меньше шести рот саперов и пары сотен рабов трудятся день и ночь.
   - Ни один человек с этой стороны не может пройти на север без пропуска, - сказал Праджи.
   - И ни один отряд не может покинуть лагерь без письменного приказа, - добавил Ваджа.
   - На северной стороне реки, - продолжал Праджи, - сосредоточились те, кто участвует в этой кампании с самого начала, и сааурские ящерицы.
   Кэлис с минуту помолчал.
   - Выходит, нас скормят стене?
   - Похоже, - сказал Праджи.
   Эрик повернулся к своим товарищам, которые тоже прислушивались к этому разговору, и прошептал:
   - Скормят стене?
   Понизив голос, чтобы не услышали офицеры, Бигго пояснил:
   - Так говорят о тех, кто начинает штурм, сынок. Тебя "подадут" стене на обед, вот так-то.
   Луи сделал жест, как бы перерезая клинком себе горло.
   - Из тех, кто первым идет на стену, редко кто выживает, - тихо добавил он, а Кэлис тем временем говорил:
   - Придется быть начеку. Но мы должны любой ценой подобраться к этой Изумрудной Королеве и выяснить то, что требуется узнать. И если для того, чтобы доказать свою ценность, нам нужно будет первыми прорваться в ворота или взойти на стену, мы это сделаем. И только получив сведения, ради которых все это затеяно, мы имеем право думать о том, как унести ноги.
   Эрик улегся на своем тюфяке, подложив руки под голову, и смотрел на облака, подгоняемые вечерним бризом. Сегодня он заступал в ночной караул, и перед этим следовало бы отдохнуть.
   Но при мысли о том, что им предстоит быть на острие атаки при штурме городских стен, мороз пробегал у него по коже, и ни о каком сне не могло быть и речи. Хотя Эрику уже пришлось убить четверых, но он ни разу не был в настоящем бою. И боялся, что первый бой станет для него последним.
   От горестных размышлений его оторвал Фостер, который постучал по его сапогу и сказал, что пора заступать на пост. Погруженный в переживания, Эрик не заметил, как село солнце. Он встал, взял меч и щит и со вздохом направился вниз к реке.
   Ему казалось смешным стоять в карауле посреди армии, которая мгновенно раздавила бы Кровавых Орлов Кэлиса, если бы ее командованию стало известно об их истинных целях. Но ему приказали идти в караул, и он выполнял приказ.

***

   Накор стоял у края толпы и смотрел, как жрец поднимает вверх мертвую овцу. Сааурские воины, те, что были ближе к огню, издали одобрительный вопль - глубокое горловое шипение, которое разнеслось в ночи подобно хору разъяренных драконов. Этот ритуал был знаком только им, а люди потрясенно взирали на происходящее, и многие сотворили знамения, отпугивающие нечистую силу.
   Великое празднование продолжалось, и Накор торопился успеть повсюду. Он многое уже увидел и был одновременно обрадован и испуган: обрадован тем, что обнаружил несколько ключевых элементов той тайны, которые помогли бы Кэлису разработать план дальнейших действий, а испуган тем, что никогда еще не встречал такого количества служителей зла сразу.
   Ядром армии были саауры и большой отряд людей, которые называли себя Избранной Стражей. Они носили не только обычные нарукавные повязки изумрудного цвета, но еще и зеленые ленты на голове. От них веяло жестокостью, которую они даже не старались скрывать, наоборот, выставляли ее напоказ: например, Накору встретился один, у кого на шее болталась связка человеческих ушей. В лагере говорили, что Избранные Стражи - самые свирепые, самые опасные и самые отвратительные люди в этой дьявольской армии. Только тот, кто самыми черными делами отличился во многих кампаниях, имел право вступить в их ряды, и ходили слухи, что заключительной процедурой приема служило поедание человеческой плоти.
   Накор в этом не сомневался - но, имев удовольствие сталкиваться с каннибалами Сашаканских островов, не сомневался также и в том, что жестокость Избранной Стражи вызвала бы у них отвращение.
   Заметив по соседству сплошь татуированного человека, крепко прижимавшего к себе маленького мальчика, Накор приветливо кивнул ему и улыбнулся. На шее у мальчика болтался железный ошейник, а глаза были пустыми. Человек зарычал на Накора, и тот просто улыбнулся еще шире и отошел.
   Выбравшись из толпы, Накор постарался обогнуть ее и занять такую позицию, с которой был бы хорошо виден шатер Изумрудной Королевы. Ночной воздух был насыщен странной энергией, а в звуках песнопений звучал отголосок далекой магии, и Накор постепенно начинал догадываться, что именно и кого именно он здесь найдет.
   Но ему не хватало фактов, а без фактов возвращаться к Кэлису не имело смысла. Нужны были доказательства, которые убедили бы принца Никласа в том, что здесь, под небом Новиндуса, вырвались на свободу силы, куда более страшные, чем предполагалось. Их едва уловимый запах ощущался за разлитой в воздухе древней магией пантатиан.
   Одним из лучших "фокусов" Накора было умение продвигаться в толпе, не привлекая лишнего внимания, но он не всегда срабатывал, и сейчас случилось именно это.
   Сааурский воин посмотрел вниз и рявкнул:
   - Человек, ты куда лезешь? - у него был низкий голос и режущий ухо акцент.
   Задрав голову, Накор взглянул в скрытые под капюшоном глаза с темно-красными зрачками.
   - Я низкого роста, о могучий. Мне плохо видно, и я ищу место, откуда мог бы получше разглядеть эту удивительную церемонию.
   Саауры давно вызывали любопытство Накора, но до сих пор оставались для него загадкой. Они были очень похожи на пантатиан - но, как и люди на эльфов, только на первый взгляд. Присмотревшись внимательнее, любой сделал бы вывод, что они абсолютно разные. Накор был почти уверен, что они - выходцы из иного мира, не из Пантатии, и в отличие от пантатиан являются теплокровными существами.
   Он бы с удовольствием воспользовался возможностью обсудить свои теории с образованным саауром, но встречались ему исключительно воины, которые относились к людям с презрением, если не сказать хуже. Накор не сомневался, что, если бы люди в лагере не были союзниками Изумрудной Королевы, саауры с удовольствием перерезали бы их всех до единого. Они ненавидели людей и не считали нужным это скрывать.
   Рост среднего сааура составлял два с половиной - три метра. У них были широкие плечи и мощная грудная клетка, но шеи на удивление тонкие, а ноги - чересчур слабые, учитывая их рост. Для того, чтобы управлять лошадью, их силы хватало, но в пешем строю умелые воины вполне могли сражаться с ними на равных.
   Сааур издал какое-то хрюканье, и Накор, поразмыслив, решил считать его разрешением идти своей дорогой.
   Он не ошибся. Сааурский воин отвернулся и не сделал попытки остановить Накора, когда тот прошмыгнул мимо него и засеменил дальше.
   Шатер Изумрудной Королевы стоял то ли на сваях, то ли на насыпи - Накор не мог разобрать - и был футов на шесть выше любой палатки в этой части лагеря. Его окружала толпа саауров и пантатианских жрецов, которых Накор увидел впервые. Более того - он увидел и пантатианских воинов, что было особенно интересно, поскольку Накор уже начал подозревать, что таковых вообще не существует.
   Тем временем жрец возложил убитую овцу на жертвенник и плеснул в огонь какого-то масла. Взметнулся дым - густой и очень пахучий. Жрец и саауры внимательно наблюдали за тем, какую форму он принимает. Потом жрец простер руки и заговорил на непонятном языке, но тон его был довольным, и Накор понял, что он говорит, что духи благосклонно приняли жертву или что знамение было добрым, или несет похожую ахинею, которую так обожают жрецы.
   Из глубины шатра появилась фигура: человек в зеленых доспехах. Накор прищурился. За первым воином вышел еще один, который, в свою очередь, проложил дорогу третьему, чьи зеленые доспехи были отделаны золотом. Это был генерал Фэйдава, главнокомандующий всей армией. От него, как дым от костра, исходило зло. Накор почувствовал это и отметил еще, что для солдата от генерала чересчур сильно пахнет магией.
   Затем появилась женщина в зеленом одеянии с глубоким вырезом на груди. Ее запястья и шею украшали изумруды, а на волосах цвета воронова крыла покачивалась изумрудная корона.
   - Изумрудов, пожалуй, многовато даже для тебя, - пробормотал Накор себе под нос.
   Ее походка насторожила Накора, а когда она вышла вперед, чтобы приветствовать свое войско, он встревожился еще больше. Что-то здесь было явно не так!
   Она заговорила, и он внимательно прислушивался к ее голосу.
   - Мои верные слуги! Я, ваша Повелительница, та, кто лишь вместилище еще более величайшей, благодарю вас за ваши дары. Небесный Орид и Изумрудная Королева обещают вам победу в этой жизни и вечное блаженство в следующей. Наши разведчики сообщают, что неверные всего в трех днях к югу. Скоро мы двинемся в поход и сокрушим их, а потом обрушимся на их города. Каждая победа достигается легче, и наши ряды растут. - Шагнув вперед, к самому краю возвышения, она вгляделась в лица стоящих внизу, а потом указала рукой на одного из воинов-людей:
   - Этой ночью ты станешь моим посланцем к богам!
   Воин победно вскинул над головой кулак, легко взбежал на возвышение и простерся ниц перед своей госпожой. Она поставила ногу ему на голову, потом убрала ее и, повернувшись, ушла в шатер. Воин вскочил, улыбаясь, подмигнул товарищам, которые разразились приветственными возгласами, и побежал в шатер вслед за королевой.
   - О, все это очень плохо, - прошептал Накор и огляделся. Празднество набирало силу. Теперь ему предстояло проложить дорогу через толпу пьяных убийц и найти способ перебраться на ту сторону реки, к Кэлису - если, конечно, он сможет найти его лагерь.
   Накор не относился к числу людей, легко впадающих в панику, да и сейчас был не тот случай, чтобы паниковать. Но он понимал, что обязан целым и невредимым вернуться к своему капитану, ибо теперь ему стало окончательно ясно, что стоит за этой войной, которая бушует здесь вот уже двенадцать лет. Более того, Накор отдавал себе отчет в том, что он, быть может, единственный человек в мире, который это понимает и в состоянии объяснить все, чему он только что стал свидетелем.
   "Какая все же запутанная это штука - жизнь", - подумал Накор и, покачав головой, пустился в обратный путь сквозь толпу людей и саауров.

***

   - Вы капитан Кэлис? - спросил, подъезжая, гонец.
   - Да, это я, - ответил Кэлис.
   - Вам назначение. Возьмете свой отряд, пересечете вброд реку, - он рукой указал куда-то на север, - и произведете поиск вдоль Дальнего Берега на десять миль вниз по течению. Нашими разведчиками были замечены джилане. Генерал требует, чтобы вы очистили противоположный берег от этих насекомых.
   Он повернулся и ускакал.
   - Насекомых? - переспросил Праджи и, глядя вслед удаляющемуся гонцу, с сомнением покачал головой. - Похоже, этот парень никогда не сталкивался с джиланами.
   - Я тоже, - сказал Кэлис. - Кто это?
   - Варвары, - коротко пояснил Праджи и, помолчав, добавил:
   - Точнее, просто дикари. Дикие племена. Никто не знает, кто они и откуда взялись. Их языком способны овладеть лишь немногие, и они редко дают чужаку возможность его выучить. Они упрямы и сражаются как одержимые. Их территория - Равнина Джэмс и предгорья Ратн'гари. Они кочуют по ней, охотясь на бизонов, лосей и оленей.
   Ваджа поднялся и, потянувшись, нагнулся за скаткой.
   - Неприятности с ними происходят в основном из-за лошадей. Джилане - лучшие конокрады в мире. Авторитет мужчины у них определяется тем, сколько врагов он убил и сколько коней украл. Но они не ездят на лошадях, они их едят. Так я слышал.
   - Мы с ними справимся, как по-вашему? - спросил Кэлис.
   - Проклятие, да вряд ли мы вообще увидим хоть одного, - ответил Праджи. - Подержи-ка, - сказал он, бросая свою скатку Эрику, и нагнулся за переметной сумой. - Джилане - крепкие, но очень маленькие парни, чуть выше гномов. - Он ухмыльнулся и показал на Ру:
   - Ну точно, как он.
   Все засмеялись. Праджи забрал у Эрика скатку и вместе со всеми пошел к коновязи, на ходу продолжая рассказывать:
   - Они способны исчезнуть в высокой траве в мгновение ока. Джилане живут в низеньких шалашах, сплетенных из травы. Можно стоять в десяти шагах от такого шалаша и не заметить его. Тяжелый народ.
   - Но драться умеют, - сказал Ваджа. Они начали седлать лошадей.
   - Да, драться они, безусловно, умеют, - согласился Праджи. - Ну вот, капитан, теперь вы знаете о джиланах ровно столько, сколько любой, кто здесь родился.
   - Надеюсь, они не станут искать неприятностей: мы должны вернуться до захода солнца. - Кэлис озабоченно оглянулся по сторонам. - Оставь одно отделение нести караул, - велел он де Лонгвилю и, понизив голос, добавил:
   - Главное - не прозевать Накора. Куда он мог подеваться?

***

   Накор, кряхтя, взвалил на плечо свой конец бревна и тихо выругался. Его напарник, казалось, не имел ни малейшего представления о существовании так называемых "совместных действий". Имени его Накор не знал, но мысленно называл не иначе как "тот идиот". "Тот идиот" поднимал и сбрасывал с плеча бревна, когда ему это было удобно, и ни разу еще не позаботился предупредить Накора, в результате чего за последние два дня у изаланца образовалась богатая коллекция синяков, заноз и царапин.
   Возвращаясь к отряду Кэлиса, Накор столкнулся с непредвиденными трудностями. Основные силы армии наконец закончили сосредоточиваться к северу от притока Ведры, и теперь пересекать его разрешалось лишь по пропускам, подписанным высшими чинами. Правда, в заплечном мешке у Накора имелись три таких пропуска, украденные по пути, но использовать их без предварительного изучения он опасался, а найти подходящее для этого укромное место не мог.
   Зато было приказано восстановить мост через приток, и Накор решил, что прикинется рабочим, а на завершающем этапе просто исчезнет в толпе на том берегу.
   К несчастью, строительство продвигалось медленнее, чем он рассчитывал, поскольку для этого использовались рабы, которым, как известно, торопиться некуда. Накору оставалось только терпеливо ждать: на появление лишнего раба охранники могли не обратить внимания, но исчезновение одного наверняка вызвало бы переполох и начались бы облавы.
   "Тот идиот", как всегда, без предупреждения, бросил бревно, и Накор едва успел отскочить, получив парочку новых заноз в плече. Возвращаясь за следующим бревном, Накор решил в отместку показать "тому идиоту" один из своих "фокусов" под названием "жало в задницу". Прикидывая, как половчее это сделать, он украдкой обернулся в сторону напарника - и похолодел.
   Футах в десяти стоял пантатианский жрец и, наблюдая за ходом строительства, о чем-то негромко переговаривался с офицером-человеком. Накор опустил глаза и непроизвольно ускорил шаг. Нагибаясь за бревном, он увидел, что "тот идиот" споткнулся о камень, потерял равновесие и сделал полшага в сторону пантатианина. Не прерывая беседы, жрец слегка развернулся и взмахнул когтистой лапой-рукой. Раздался треск рвущейся ткани, и на груди у раба появились глубокие кровоточащие порезы. Он упал на колени, ткнулся лицом в землю и забился в предсмертных судорогах.
   Офицер, сопровождавший пантатианина, жестом подозвал Накора и еще одного раба:
   - Уберите эту падаль.
   К бараку для заключенных они принесли уже труп. Накор осмотрел его и через несколько минут мог точно сказать, какой яд был на когтях пантатианина. Как ни странно, это оказался не змеиный яд, а искусственная смесь ядов растительного происхождения, причем явно сделанная здесь, в Новиндусе.
   Но зачем пантатианину понадобилось демонстрировать перед офицером-человеком свою способность убивать прикосновением? Ответ напрашивался сам собой: очевидно, в армии Изумрудной Королевы шла скрытая борьба за власть, и Накор пожалел, что у него нет времени узнать об этом побольше. Знать о разногласиях в стане врага всегда полезно, но Накор не имел права рисковать. Прежде всего нужно было передать Кэлису то, что он уже выяснил: это было неизмеримо важнее.
   - Бросьте его туда, - велел, подходя, стражник, показывая на кучу мусора, которую в конце дня должны были вывезти за пределы лагеря. Выполнив приказ, они вернулись к мосту, но пантатианин и офицер уже ушли. Накор огорчился, что не удалось рассмотреть жреца получше, но еще больше ему было жаль "того идиота". Этот растяпа заслуживал "жала в задницу", но никак не мучительной смерти от яда ради того, чтобы змеиный жрец мог показать свое могущество.