Флетчер Донна. Дерзкий обман

   – Шона часто вспоминала слова пророчицы, утверждавшей, что близнецов ни в коем случае нельзя разлучать. Возможно, это и было причиной, почему она оставила вас вместе.
   Элис посмотрела на Фиону:
   – Мама не раз говорила нам, чтобы мы всегда оставались вместе.
   Фиона утвердительно кивнула:
   – На этот счет она была тверда, как алмаз.
   – Расскажите о своих родителях, – попросил Тарр. Элис заговорила с нежной улыбкой, осветившей ее прелестное лицо:
   – Они были добрыми людьми. Мне все еще трудно поверить, что они не были нашими настоящими родителями.
   – Я рад, что вы попали к таким славным людям, способным позаботиться о вас, – сказал Рейнор. – Это хотя бы немного притупляет боль, вызванную столь долгой разлукой с вами.
   Элис потянулась к Рейнору и взяла брата за руку.
   – Я могу себе представить боль, которую испытали наши настоящие родители и ты, наш брат, но для нас с Фионой все было иначе.
   – Мы знали только наших приемных родителей и чувствовали их любовь, – сказала Фиона. – Лишь на своем смертном одре наша мать сказала нам правду. Она поведала нам о том, что мы не ее дети и не дети ее мужа. Силы ее были подорваны болезнью, тело изнемогало от боли. Поэтому она была не в силах говорить пространно. Она только сказала нам, что, если кому-нибудь станет известна правда, мы окажемся в опасности. И снова предупредила нас, чтобы мы всегда оставались неразлучными.
   – Должно быть, рабыня рассказала ей о пророчестве, – предположил Тарр. – перед лицом смерти она продолжала защищать вас.
   Фиона непонимающе посмотрела на него:
   – Что ты хочешь этим сказать?
   – Она тщательно отобрала те факты, которые должна была сообщить вам, понимая, что у нее совсем мало времени. Оставив вас в неведении относительно вашего положения, она подумала о том, чтобы обезопасить вас. Она сказала вам достаточно, чтобы предостеречь вас.
   – И о чем вы подумали, когда услышали эту новость? – спросил Рейнор.
   – Это нас напугало, – призналась Фиона, вспоминая, как съежилась Элис в ее объятиях и как она плакала. Сама Фиона не должна была лить слезы: она понимала в ту минуту, что ей всю жизнь предстоит защищать их обеих.
   – Но в то же время подвигло Фиону на активные действия, – сказала Элис с гордостью. – Она сумела послать весточку нашему дяде Тэвишу, брату нашей матери.
   – Мы обсудили с сестрой то, что наша мать сообщила нам, – объяснила Фиона, – и договорились хранить нашу тайну. Было странно и непривычно думать, что двое людей, которых мы так нежно любили, оказались не нашими настоящими родителями.
   – И мы гадали, кто же наши мать с отцом и думают ли они о нас, – добавила Элис.
   Рейнор поспешил вмешаться в разговор:
   – Теперь вы знаете правду. Ваши родители все эти годы любили вас всем сердцем.
   – Хорошо, что наш дядя Тэвиш пожелал нас принять, – сказала Фиона. – Конечно, он верил, что мы его родные племянницы. Он от всего сердца приветствовал нас и принял в свой клан, объявив всем, что мы дочери его сестры, а значит, Макэлдеры. Мы знали, что не можем открыть ему свою тайну, потому что тогда мы могли бы потерять свой единственный дом.
   Эти первые несколько ночей в клане Макэлдеров подстегнули решимость Фионы стать независимой. Каждую ночь Элис рыдала в объятиях сестры, потому что боялась, что их дядя узнает правду и выкинет их из клана. И каждую ночь Фиона все больше укреплялась в намерении защищать сестру. С первых же дней пребывания в клане Макэлдеров она настояла на том, чтобы дядя научил ее всему, что знает сам, и каждый день что-то прибавляла к своим знаниям и оттачивала свое искусство обращения с оружием. Дядя шел ей навстречу и ничуть не подавлял волю своенравной девочки.
   – Теперь вы наконец обрели дом, – сказал Рейнор. – Я не допущу, чтобы вы потерялись снова.
   – Фиона моя, – объявил Тарр. – А Элис может остаться со своей семьей.
   Рейнор не был согласен с таким решением.
   – Какие бы договоренности у тебя ни были с кланом Макэлдеров насчет брака с Фионой, теперь они утратили законную силу. Она свободна в своем выборе. Как и Элис.
   – Не стану с тобой спорить, – ответил Тарр, будто вопрос был решен.
   – Конечно, не станешь. С тобой будет иметь дело мой отец, – усмехнулся Рейнор. – Ему решать, за кого выйдет замуж его дочь.
   – Мою судьбу не решит никто, кроме меня самой, – заявила Фиона, и ее ярко-зеленые глаза сверкнули, бросая вызов каждому, кто был не согласен с ней.
   – Да, ты удивительно похожа на мать, – рассмеялся Рейнор.
   Тарр встал, отодвинув ногой стул.
   – Фиона, я хочу поговорить с тобой с глазу на глаз. Рейнор медленно поднялся с места и сделал несколько шагов в его сторону.
   Фиона бросилась между ними, разведя руки и отталкивая их друг от друга.
   – Решать мне.
   Элис кашлянула достаточно громко, чтобы привлечь их внимание.
   – По-моему, остался еще вопрос, на который мы не получили ответа.
   Все трое с изумлением уставились на нее.
   – Если нам с Фионой грозила какая-то опасность и мать предупредила нас о необходимости скрывать то, что мы узнали от нее, то теперь, когда мы знаем, кто мы, не значит ли это, что мы снова оказались в опасности?

Глава 19

   Рейнор и Тарр попытались оспорить это. В конце концов, прошло столько лет, и, разумеется, опасность для близнецов миновала. Но все же было решено проявлять особую осторожность, и Тарр с Рейнором решили, что будут неусыпно следить за девушками.
   Фиона в обществе Тарра направилась к лагерю воинов клана Хеллевиков.
   Наступила ночь, и внезапно подул холодный ветер.
   Фиона поплотнее закуталась в свою зеленую шерстяную шаль и украдкой бросила взгляд на Тарра. Похоже, он был в смущении, и она понимала почему. Его план жениться на ней рухнул.
   – Погода будет меняться, – сказала она, пытаясь завязать беседу.
   Тарр кивнул, но не произнес ни слова.
   Фиона снова покосилась на своего спутника.
   Да, он был настоящим мужчиной, и она вовсе не была уверена, что готова отказаться от него. Он подходил для роли мужа, хотя она и не одобряла его упрямства. Он был справедливым и добрым, был глубоко привязан к людям своего клана й старался изо всех сил обеспечить их благополучие и безопасность, а это означало, что о жене и детях он будет печься не меньше.
   Были еще и его поцелуи.
   Фиона улыбнулась, вспомнив о них. Ей было приятно, когда Тарр целовал ее. Казалось, она внезапно выныривала из окружавшего ее кокона и впервые начинала видеть и слышать весь мир. И мир этот оказывался сверкающим, полным чудесных ощущений и восхитительных мыслей. Она скучала по Тарру, когда его не оказывалось рядом. Ей мучительно хотелось, чтобы он дотронулся до нее. Ей не хватало их частых прогулок, во время которых они могли подолгу разговаривать. Фиона начала осознавать, что вместе им хорошо, а это было основой для счастливого брака.
   Уверенность. Вот что ей требовалось.
   Она должна быть уверена. Ей не хотелось жалеть потом о принятом решении.
   Оставалось мало времени до прибытия ее родителей, и Фиона решила приступить к разговору немедленно.
   – Тебя беспокоит то, что твои планы относительно брака рухнули?
   Тарр остановился и посмотрел на нее; в его лице была решимость.
   – Но ведь ничего не изменилось. Ее глаза округлились от изумления.
   – Ты думаешь, не изменилось?
   – Я это знаю.
   – Почему же?
   – Я верю, что ты проявишь уважение к договоренности, заключенной твоим кузеном, потому что ты женщина, привыкшая держать слово. Пусть Макэлдеры и не родня тебе, но они о тебе заботились, когда в этом была нужда, и не думаю, что ты унизишь их отказом.
   – Я не давала согласия на этот брак.
   – Да, ты так говорила, но ты все же знала, что, когда закончится ваша игра, ты поступишь так, как было решено. А теперь ты нашла своих настоящих родителей, у Элис будет дом, и таким образом все проблемы будут разрешены.
   Несколько минут Фиона стояла молча, потому что, дай она себе волю, могла бы ударить этого болвана. Наконец она сказала:
   – Ты идиот.
   Повернулась и направилась обратно к замку, но тотчас же сильная рука схватила и удержала ее.
   Ее пронзительный взгляд приказывал ему отпустить ее, но это не подействовало. Тарр рывком притянул ее к себе.
   – В таком случае ты выйдешь замуж за идиота. Фиона прищурилась:
   – Посмотрим.
   – Не думай, что сможешь играть против меня и выиграть! – предупредил он.
   – Я не думаю, – бросила она ему в лицо. – Я знаю! И если бы ты не был таким идиотом, то и сам понимал бы это.
   Фиона резко вырвала руку и направилась к замку.
   На этот раз Тарр не остановил ее. Он смотрел ей вслед. Ее шаги были твердыми и решительными. Она была разгневана, но и он тоже.
   Да, теперь он знал о ее происхождении, но открытие, заключавшееся в том, что она не принадлежала к клану Макэлдеров, лишало договоренность о браке законной силы. Только Тарр не хотел этого признавать.
   Он собирался жениться на Фионе. Она принадлежит ему, по крайней мере он хотел думать, что принадлежит. А может, ему было необходимо верить, что она ему принадлежит? Он повернулся и вместо того, чтобы занять свое место в лагере, отправился на окраину деревушки, в темноту, и шел до тех пор, пока не споткнулся и не плюхнулся на ближайший камень, чтобы отдохнуть на нем.
   Тарр никогда не ставил знака равенства между любовью и браком. Брак был долгом, он понял это, наблюдая за отношениями отца и матери. Он не припоминал, чтобы его родители обнимались и целовались. Каждый из них жил своей жизнью, и поговаривали, что его мать не спала в постели отца с тех пор, как зачала его, Тарра.
   Тарр вырос в убеждении, что любовь не обязательна для брака. Он считал любовь преходящим, кратковременным чувством. Вот она появляется, а в следующий миг ее уже нет. Он считал ее слишком эфемерной, чтобы удержаться надолго, и слишком сложной, чтобы изучать ее.
   Тарр покачал головой. Почему он в последнее время столько думает о любви?
   Однажды мать сказала ему, что любовь чувствуют сердцем. Она может приносить радость, а может и боль, и все же в любом случае человек никогда бы не пожелал, чтобы она ушла.
   Что бы он почувствовал, если бы у него отобрали Фиону? Его омыла волна гнева, а когда гнев прошел, на смену ему пришло ужасное ощущение тоски.
   Было ли это состояние вызвано мыслью о том, что он может потерять Фиону? И если так, не значит ли это, что он...
   Тарр выругался и принялся колотить ногой по земле. Неужели он влюбился и даже не понял, что с ним происходит? «Ты идиот».
   Возможно, Фиона была права – он идиот. Тарр встал и посмотрел на замок. Ему надо было подумать и прийти к какому-то заключению.
   Он воздел руки к небу. Кого он пытается обмануть? Он влюбился, но был слишком упрям, чтобы признаться в этом даже себе, не говоря уж о Фионе. И почему она должна ему поверить теперь? Она сочтет его объяснение в любви уловкой, частью плана, призванного заставить ее выйти за него. Что ему теперь делать?
   Упорствовать, как обычно, и требовать соблюдения условий договора с Лейтом Макэлдером? И рассказать о своей любви когда-нибудь потом? Или попытаться убедить Фиону теперь же? Ведь они созданы друг для друга – оба упрямые, неуступчивые, вспыльчивые, замечательные воины.
   Тарр понятия не имел о том, что он предпримет. Он знал только одно: Фиона должна стать его женой.
   Фиона вошла в замок, бормоча себе под нос ругательства. Сейчас ей было необходимо найти какой-нибудь уединенный уголок, где она могла бы побыть одна и подумать. Она нашла такое место в маленькой пустой комнате, в которой горел камин.
   Остановившись у огня, Фиона протянула к нему озябшие руки. Мыслями она была с Тарром, хотя, казалось бы, сейчас ей было и еще о чем подумать. Но он был в ее мыслях днем и ночью.
   Фиона понимала, что влюбилась в Тарра.
   Почему?
   Это был хороший вопрос. Конечно, она восхищалась многими его качествами, но многое в нем ей не нравилось, например, то, как он разговаривал с ней, требуя, чтобы она стала его женой.
   Фиона обхватила себя руками за плечи.
   Она была свободна решать, выходить ли ей за Тарра. Теперь это целиком зависело от нее.
   Как ей поступить?
   – Чего ты хочешь от меня, Фиона?
   Фиона обернулась. В комнату вошел Тарр, и ей стало трудно дышать. Она постаралась скрыть свое состояние, свое волнение. Это могло быть только любовью. Чем еще можно объяснить странное ощущение, охватывавшее и поглощавшее ее, как только она видела его? Фиона все еще сердилась на Тарра, но как же она была рада, что он последовал за ней!
   – Мы договорились попытаться понять друг друга...
   – Как я могу понять тебя, если ты не говоришь мне о своих чувствах и не пытаешься разделить их со мной?
   – А ты даже не стараешься понять, какие чувства я питаю к сестре, – упрекнула она его.
   – Хочешь, чтобы я отказался от своего решения в угоду тебе?
   – А это так трудно? – спросила она. – Если это устранит камень преткновения на пути к нашему браку, то почему нет?
   – В качестве моей жены ты будешь обязана исполнять свой долг по отношению ко мне.
   – Но это не имеет никакого отношения к моей сестре.
   – Ты станешь проводить с ней слишком много времени, – возразил Тарр.
   Глаза Фионы округлились и стали похожи на две полные луны.
   – Так ты ревнуешь меня к сестре?
   – Вовсе не ревную.
   Она улыбнулась и ткнула его в грудь.
   – Ревнуешь.
   – Просто, если рядом будет Элис, ты станешь пренебрегать своими обязанностями.
   – Элис всегда занята делом. Ты же сам это видел.
   – Значит, ты хочешь сказать, что, если я соглашусь позволить Элис остаться с кланом Хеллевиков, ты выйдешь за меня?
   – Нет.
   Тарр резким движением воздел руки к потолку:
   – Ты сама не знаешь, чего хочешь.
   – Знаю, – сказала Фиона и уперла кулаки в бока. – Я хочу получить в мужья мужчину, который будет любить меня, позволит мне оставаться самой собой, не станет диктовать мне, что делать, и примет мою сестру. Я прошу не так уж и много.
   – И что же ты дашь мужу взамен?
   – Любовь, уважение и преданность.
   С минуту Тарр не сводил с нее глаз, потом потянулся к ней, чтобы сжать в объятиях.
   Фиона отступила и вытянула вперед руку, запрещая ему приблизиться.
   – Твои прикосновения лишают меня возможности мыслить ясно.
   Он улыбнулся и шагнул к ней.
   – Нет, – заявила она твердо и отступила от него. – Было бы так легко заблудиться в твоих объятиях, но я не могу. Для меня важно, чтобы ты понял, что я чувствую.
   – Суть вопроса в том, что я должен любить тебя, чтобы иметь право на тебе жениться.
   – Я ищу истинную любовь, а не ту любовь, которую ты готов дать мне, если это подходит для твоих целей.
   Тарр покачал головой:
   – Это несерьезно. Ведь если я люблю тебя, то как могу доказать свою любовь?
   – Это тебе решать.

Глава 20

   Было раннее утро, когда Фиона без единого звука проскользнула через главную башню замка в большой зал. Как раз в это время слуги подбросили в камин порцию поленьев. Сухие поленья тотчас же загорелись, и скоро огонь уже пылал, распространяя жар по сырому залу.
   Фиона уютно устроилась на скамье за столом, расположенным ближе остальных к огню. Она натянула на плечи свою зеленую шерстяную шаль и завязала на груди узлом, чтобы удержать тепло, потом закутала ноги подолом коричневой юбки, подоткнув ее с боков.
   Слуга пообещал ей вернуться с горячим сидром и сообщил, что снаружи льет холодный дождь и что она поступит мудро, оставшись в тепле у камина.
   Фиона знала немногих из тех, кто принадлежал к клану Рейнора, и эти люди ей нравились. Они казались гостеприимными и дружелюбными, хотя некоторые воины поглядывали на нее скептически. Она их не осуждала, потому что и сама бы поступала так же.
   Фиона от души поблагодарила слугу, когда тот поставил перед ней кружку с дымящимся сидром и деревянную миску, в которой горкой были уложены куски свежего хлеба, будто только что вынутого из печи. Последним, что принес слуга, был горшочек меда.
   Фиона потянулась было за хлебом, но передумала и предпочла горячий сидр.
   Ее хаотичные мысли не давали ей спать, и она всю ночь ворочалась. Иногда она засыпала, но сон ее был беспокойным. Стараясь не потревожить сестру, Фиона встала и оделась, подумав, что пища, пожалуй, избавит ее от беспокойства.
   Однако ее желудок решил иначе. В нем бурчало, словно он бунтовал, и Фиона в конце концов поняла, что не сможет съесть ни кусочка. Она не могла приписывать свое состояние только запутанным отношениям с Тарром. Как человек честный, Фиона была вынуждена признать, что ее волнует и предстоящая встреча с родителями.
   Какой она будет? Как они отнесутся к Тарру и его требованиям? И будут ли у них собственные требования к ней?
   – Одолевают тревожные мысли? Фиона подскочила и едва не упала. Ее спасло лишь то, что крепкая рука Тарра воспрепятствовала ее падению. Они так и стояли, глядя в глаза друг другу, и в этих взглядах был миллион невысказанных мыслей и вопросов. А потом их инстинкт победил и их губы слились в самозабвенном поцелуе, заставившем забыть обо всем на свете.
   Это был простой и сладостный выход. Поцелуй был восхитительным и долгим, трепетным и мучительным, требовательным и жадным. Их поцелуй говорил о многом, и они с большой неохотой прервали его.
   – Будешь со мной? – спросила Фиона и покачала головой, испугавшись, что он неправильно ее поймет. – Будешь со мной завтракать?
   Тарр легонько коснулся губами ее щеки, потом потянулся к уху.
   – Я бы охотно согласился на твое первое предложение, предоставив тебе выбор места и времени. А пока что...
   Он отошел от нее, обогнул стол и сел напротив.
   Неизвестно откуда появилась служанка, удивив их обоих тем, что поставила перед Тарром кружку с сидром, а на стол между ними – кувшин, от которого поднимался пар. Исчезла служанка так же стремительно, как появилась.
   – Скажи мне, что тебя беспокоит, – попросил Тарр с заботливым видом, обильно намазывая мед на ломоть хлеба.
   К удивлению Фионы, он передал этот хлеб ей. Она приняла его смущенно и неловко.
   – Спасибо.
   Видимо, его интересовало не только то, что она ест, но и то, о чем она думает.
   Он ждал, намазывая хлеб медом для себя.
   Похоже, этот человек и в самом деле дорожит ею, подумалось Фионе, но она тотчас же прогнала эту мысль. Возможно, ей хотелось так думать, а возможно, она увидела в нем что-то, чего прежде не замечала?
   – Я думаю о своих родителях.
   – О тех, с которыми тебе предстоит встретиться?
   – И о тех, и о других, – грустно ответила девушка.
   – Ты любила приемных родителей, которые тебя вырастили?
   Она улыбнулась:
   – О да, очень любила. Они были такими заботливыми и любящими. Они научили нас с Элис ценить родственные чувства и семью.
   – Я тебе завидую.
   Фиона удивленно посмотрела на него:
   – Почему ты мне завидуешь? – Она заметила во взгляде Тарра нерешительность и напомнила ему вчерашний разговор. – Прошлой ночью ты попросил меня делиться с тобой своими мыслями и чувствами. Но и ты должен делать то же самое по отношению ко мне, если и в самом деле хочешь построить между нами мост взаимопонимания.
   – Ты права. Нельзя ожидать, что ты будешь дарить мне свое доверие, если я не отвечу тебе тем же. – Выдержав паузу, Тарр заговорил: – Между моими отцом и матерью существовала дистанция, которую я считал нормой для супружеских отношений. Я привык видеть в браке союз, основанный на чувстве долга и не имеющий ничего общего с любовью.
   Фиона покачала головой и отломила кусок хлеба, внезапно ощутив голод.
   – Брак крепче, если заключен по любви. Тарр ответил не сразу.
   – Я начинаю это ощущать.
   Фиона сделала глоток сидра, потому что кусок хлеба застрял у нее в горле, и, возможно, причиной тому был ответ Тарра. Неужели это намек на то, что он пересмотрел свои взгляды на любовь?
   Он продолжал:
   – Я признаю, хоть и неохотно... Она улыбнулась.
   – ...что любовь может быть мощным оружием. Фиона с аппетитом жевала хлеб, время от времени кивая с серьезным видом.
   – Она укрепляется терпением, вниманием, добротой, но больше всего отсутствием эгоизма.
   Фиона внимательно слушала каждое слово Тарра, глядя на него широко раскрытыми глазами, и пыталась понять, можно ли считать эти слова признанием в любви или нет. Понял ли он то, что их соединяет? Чувствовал ли, что их сердца бьются в одном ритме? Или он просто пытался убедить ее в том, что они могли бы пожениться?
   – Я признаю, что я многого не знаю, но хочу узнать, – сказал Тарр и потянулся, чтобы взять ее за руку, липкую от меда. – Расскажи мне, что ты думаешь о родителях.
   Он столь бескорыстно повернул разговор в другое русло, к вопросам, беспокоившим ее, что это тронуло сердце Фионы.
   – Я не думаю о них как о родителях.
   – Я бы чувствовал то же самое.
   – Чувствовал бы?
   – Конечно. Внезапно ты узнаешь, что тебя похитили у родителей, которые тебя любили, и что тебя вырастили люди, тоже любившие тебя. Как ты сможешь любить совсем незнакомых людей, даже если они и любят тебя?
   – Я думала об этом всю ночь. Ждут ли они от меня любви, полагают ли, что я буду испытывать к ним то же, что и к людям, вырастившим меня? Но ведь они не виноваты, что нас с Элис похитили. Как же я могу осуждать их, ведь они, конечно, тоже страдали.
   – Чтобы привыкнуть к ним, потребуется время, – сказал Тарр.
   «А есть ли у нас время?» – подумала Фиона. Тарр отвел ей время на знакомство с родителями. Но потом ведь ей предстоит вернуться домой с ним.
   Или нет?
   Это произойдет, только если она станет его женой.
   – Мне кажется, время теперь стало моим врагом.
   – Твой враг – мой враг, и мы вместе будем сражаться с ним. – Тарр поднес к губам ее руку и слизнул мед с пальца. – Сладко. Я говорю с Фионой? – поддразнил он ее с нежной улыбкой.
   – Ты попробовал, что теперь скажешь?
   – Надо попробовать еще раз.
   Его смех был еле слышным, когда он поднес к губам ее палец и медленно лизнул его, будто смакуя. Потом Тарр не спеша провел еще несколько раз языком по ее пальцу и сказал:
   – В твоем вкусе есть некоторая терпкость.
   – Правда? – спросила Фиона. Ее пальцу стало щекотно, и это ощущение щекотки начало медленно подниматься вверх по ее руке к шее.
   Тарр наклонился к ней через стол:
   – Если я решусь снова попробовать тебя на вкус, то мой язык станет исследовать не палец.
   Фиона отдернула руку, будто его слова обожгли ее.
   – Мы будем вместе, – сказал он и встал, прежде чем она успела ответить. – Ты только должна сказать, когда это произойдет.
   Он нанес ей сокрушительный удар, даже не подняв руки. Она была слишком потрясена, чтобы двинуться с места, слишком потрясена, чтобы смотреть ему вслед, когда он уходил. Его слова продолжали жить в ее сознании самостоятельной жизнью, кружились вихрем и никак не хотели оседать и успокаиваться.
   Тарр неожиданно изменил тактику и перестал сражаться с ней. Не он теперь был движущей силой в их союзе. Он предоставил ей это право. Так он считал.
   Он был идиотом. Или идиоткой была она?
   Уступит ли она ему в конце концов? Или это именно то, чего она сама хочет?
   – Что с тобой? – спросила Элис, входя и занимая место, где только что сидел Тарр.
   Фиона пожала плечами. Элис внимательно смотрела на сестру.
   – Точно так же отреагировал Тарр, когда я спросила, как у него дела. По-моему, вы оба просто не хотите видеть правды.
   – Какой правды?
   – Той, что вы любите друг друга.
   Фиона собралась было ответить, но только молча открыла рот.
   – Это очевидно.
   – Неужели?.
   – Рейнор даже считает, что Тарр смотрит на тебя особым образом.
   – И как же он на меня смотрит? – спросила Фиона с волнением.
   – Как страдающий от любви щенок, – ответил ей Рейнор, подходя к их столу. – Если бы этот человек не был моим врагом, я бы пожалел его.
   – Он не может быть твоим врагом, – сказала Фиона резко, – потому что в этом случае и я должна стать твоим врагом.
   – Неужели ты предпочитаешь этого человека брату? – спросил Рейнор недоверчиво.
   – Предпочитаю, – ответила неуступчивая Фиона.
   – В таком случае это действительно любовь, – со смехом отозвался Рейнор.
   Фиона подалась к столу.
   – Если бы мы выросли вместе, представляю, как бы я отлупила тебя сейчас.
   – Как тебе будет угодно. Господи, как же приятно сидеть и вот так болтать с сестрами!
   – А мне странно, что у меня есть брат, – призналась Фиона.
   – Могу это понять. Вам с Элис понадобится время, чтобы привыкнуть ко мне. Но пожалуйста, поймите, как долго я ждал этого и что я чувствую, соединившись с вами.
   – Но ведь мы были всего лишь младенцами, когда исчезли, – заметила Элис.
   – Верно, но я был вашим старшим братом и любил вас с самого вашего рождения. Моя любовь не истощилась за все эти годы, не рассеялась. Напротив, она возросла, как окрепло и решение найти вас и вернуть домой. Когда пришло известие о том, что Тарр привез в свой клан двух девиц-близнецов, я осмелился молить Бога о чуде. – Он удовлетворенно улыбнулся. – И Бог услышал меня.
   – Значит, внимание к нам было привлечено благодаря Тарру, – уточнила Фиона.
   – Да, я не слышал до этого ни слова о близнецах из клана Макэлдеров, – согласился Рейнор. – Когда-то я бывал в этом клане, но не видел там никаких близнецов.
   – Наверное, нас тогда еще не было там, – сказала Элис.