– Прошу вас оставить меня, яр Саин, – не поднимая головы, со всей возможной вежливостью попросил лорд Буря.
   – Не могу, – сокрушенно ответил я. – Нашим друзьям нужна помощь.
   Он поднял голову. Глаза казались мутноватыми, неадекватные такие глаза. То ли от душевных переживаний, то ли от вчерашней отравы. Но все-таки наследственность – хорошая штуковина. Глаза его очень быстро приняли осмысленное выражение.
   – Вы правы, яр.
   В общем-то, никакой особой помощи от нас и не потребовалось. Наши коллеги по несчастью были размещены достаточно удобно. На невысоких столах теснились кувшины с водой и прохладительными напитками. Наш гостеприимный хозяин совсем не хотел попортить первоклассный товар. Так что и помещение выглядело просторным. Но эти положительные моменты все же несколько терялись на фоне весьма-таки мрачной перспективы.
   Постепенно народ стал приходить в себя. Пробуждение радостным назвать язык не повернется. Осознав себя в роли товара, представители столичного бомонда повели себя по-разному. Впрочем, по-разному они повели себя потом. Вначале же все, независимо от пола и возраста, начинали утолять жажду. Но вот потом… Вот здесь все зависело от социального положения, а также того самого места в системе местной иерархии, которое занимал потерпевший. Причем гнев свой они почему-то выплескивали на меня. Выяснив, что я являюсь собратом по несчастью, критику свою они переадресовывали. Однако равнодушных пиратов по ту сторону решетки совершенно не волновали эмоции товара. Вы ведь, наверное, тоже не принимаете близко к сердцу страдания сахара. Иногда, впрочем, охранники негромко переговаривались, но о чем – мы не слышали.
   Массы продолжали возмущаться, а я тем временем осматривал контингент. Как уже указывалось выше, идея путешествия в сложившемся контексте мне не импонировала, и потому рушить эту идею стоило насмерть. Ну а поскольку практики захвата крупнотоннажных плавательных средств у меня не было, а теоретическая подготовка ограничивалась достаточно беглым изучением трудов маэстро Сабатини и соратника Бушкова Александра, то появилась необходимость в людях, более подкованных. Это ведь только прекраснодушный интеллигент Владимир Ильич заблуждался, что и кухарка может руководить государством, а вот жесткий прагматик Иосиф Виссарионович его поправил. Кадры решают все. Почти латынь.
   Так что, пользуясь информационными богатствами Саина, пока народ возмущался, я пил водичку, смывая тухлое похмелье, и анализировал обстановку.
   На лорда Бурю, думается, положиться можно. Хотя молод и горяч, но порода, да и этот самый шад разобидели его знатно. Так что сидит экс-директор Железного Порта и упорно смотрит в одну точку. Зло и целеустремленно смотрит. И признаков истерики не наблюдается. Плевок стер, промыл водой, но пальцами обидное место трогает. И улыбается нехорошо. Сойдет.
   С остальными сложнее. Как я уже упоминал, мужчин обнажили по пояс, а вот брюки в качестве признака идентифицирующего… Хотя…
   Вот те четверо в черных брюках с коричневыми лампасами. Тела поджарые, физиономии людей, к драке привычных. Ржавые Ходули. Спецназ портовой таможни. Жизнерадостные ребята. Если их надумает прикупить какой-нибудь контрабандист, участи их не позавидуешь.
   Да что я, собственно, ломаю себе голову. Эксперт тебе нужен? Так вот он. Наследный лорд Буря. Внук адмирала Буря. Моряк и капитан невесть в каком поколении. Уж он-то про корабли и методы их захвата знает все. Так что…
   – Лорд Буря, позвольте нарушить ваше уединение. Не пора ли подумать о людях, которые попали в эту странную ситуацию в немалой степени благодаря вам.

ГЛАВА 16

   – И вы хотите сказать, Леонид, что ради этой самой своей удачи наш шад откажется от удовольствия прославиться на все Острова, плюнет на огромную прибыль и развернет корабль?
   – Вы, сухопутные, плохо знаете морских шипасов. Моя же семья имеет честь бороться с этой напастью с того самого дня, как Великий Император присвоил нам носимое нами имя. Да и раньше, думается мне, не в мирных отношениях с ними пребывала. А врагов надо знать даже лучше друзей, – такую вот сентенцию выдал мне юный лорд.
   – Не смею оскорбить вас недоверием…
   – У нас просто нет другого выхода. Нас здесь восемнадцать человек, готовых рискнуть жизнью.
   Да, только восемнадцать. Остальным мы свою идею озвучивать не собирались, они очень быстро решили для себя, что легко смогут выкупиться. Такие вот милые представители высшего света. Разубеждать их никто не собирался.
   – Но оковы и отсутствие оружия делают нашу затею неосуществимой. – И юный лорд опять буйную голову повесил.
   Идею юноша подал действительно дельную. Пробраться на корму и захватить, нет, не шада, а его удачу. Каждый род шипасов имел некую ценность, которую и хранил из поколения в поколение и почитал святыней. У шада Онгака Оглана такая ценность тоже имелась. И волею судеб, а скорее волею предков, давших ему крайне специфическое образование, Леонид Буря не только знал какая, но и знал, где ее хранят. Правда… Я уныло подергал оковы. Крепкие.
 
   Мархар вдруг почувствовал, что новый хозяин расстроен. И причина его расстройства таилась в тех самых красивых браслетах, что так одуряющее аппетитно пахли. А что если? Ведь Мархар потом может и отдать. А почуять на языке такую вкуснятину, даже ненадолго, многого стоит.
 
   Когда цепи пропали, я решил, что сплю. Говорят, от нервного напряжения такое случается.
   – И вот еще. Вечером со мной было четыре Краба, – не поднимая головы опять заговорил Леонид. Я не сразу понял, что речь идет о морпехах. – Это еще из старого батюшкиного гоарда. Даже когда его забрали, они не оставили меня. Теперь же их здесь нет. Яр Саин, а где ваши оковы?
   – Тише, – спрятал я руки между колен.
   Стал лихорадочно восстанавливать последовательность событий и вдруг обратил внимание, что браслет, тот самый, что являлся зеркалом, слегка потяжелел, а котята на нем очень лукаво блестят глазками. Ой! Точно, это все от переживаний. Но цепей-то нет! Так, спокойно. Я рассердился. И… Исчезли оковы Леонида. Хороший браслетик.
   Юноша недоуменно посмотрел на меня. Вероятно, у меня вид казался не лучше. Однако рано. Если увидит стража – будет очень много крика. Я погладил дракона между ушей.
   – Вскорости я обещаю тебе восемнадцать таких. И еще. Ты сможешь забрать все скобы в этой деревянной решетке? Возьми пока одну.
   Оловянные глаза тускло блеснули, и мы опять обрели только что утерянные украшения. А здоровенный гвоздь из решетки исчез. Как и не было. А вот дыра от него осталась.
   В этот момент на верхней палубе взвыла труба. Гулко забухали барабаны. Я не знаток, но вроде как корабль наш прибавил ходу. Физиономии стражников построжали, руки уверенно легли на оружие. Что-то происходило. Леонид ответил на мой невысказанный вопрос:
   – За нами гонятся.
 
   Мархар излучал довольство. Ему понравился новый хозяин. Гвоздь попался не такой вкусный, но хозяин угостил им сам. Так правильно. Ведь украшения он взял без спроса.
   Как вдруг заголосили котята:
   – Братикам больно делают.
 
   Шад Онгак Оглан задумчиво пригубил кубок с чистой ключевой водой. И зачем эти безумцы отравляют нёбо вкусом сока перебродившего винограда? Вода вкуснее.
   – Ты рассказал мне занимательную историю, племянник моего побратима. Сколько дают краснолицые за эти зеркала?
   – Золотом. Сколько весят. В сто раз.
   – Они нужны им. Но это зеркало совсем маленькое. Хотя… – Брови шада нахмурились.
   Он не был большим знатоком Старшей Речи, но в странствиях чего только не узнаешь. А уж сделать малое большим сможет и ученик. Он уложил зеркало на ладонь, простер над ней другую. Дракончики понеслись в своем странном танце перепуганные. И зеркало исчезло.
   Ни удивиться, ни возмутиться шад не успел. Рядом с ним склонился в поклоне старший помощник.
   – Мой шад, нас преследуют.
   – Кто?
   – На галерах синие паруса.
   Два поколения назад проклятые Хушшар вышли в море. Но никто не мог сказать, что ходили они по нему хуже природных мореходов.
   – К бою!
 
   Бой, конечно, был сейчас не нужен, но чего только не случается в море.
   Шад спокойно отдал распоряжения старшему помощнику по поводу увеличения парусного вооружения, просто отдавая дань традиции. Тот и сам прекрасно знал, что надо делать.
   И все-таки возможность схватки будоражила кровь. Шад раздвинул подзорную трубу, поданную мальчишкой, и навел ее на галеры. И понял – поздно. Придется принять бой. Те, кто его преследовал, подняли паруса совсем недавно. Подошли на веслах и сейчас просто поддерживали скорость, немного отдыхая перед схваткой. На этих кораблях с веслами управлялись вольные.
   – К бою! – повторил шад. Бросил мальчишке: – Мои доспехи.
   Рука привычно приласкала простую, без украшений, рукоятку прадедовской сабли, кожаная обмотка которой резко контрастировала с богатыми ножнами.
   Галеры настигали. На палубе деловито готовилась к схватке абордажная команда, то есть по большому счету почти вся команда.
   Дело обещало быть горячим. Против трех сотен его молодцов на галерах находилось почти столько же или немного меньше народа. Но настигавших численное превосходство противника совсем не смущало. На других галерах рябило от синих безрукавок Хушшар. На одной алели доспехи Крабов. Явно капер. На четвертой теснились полуголые великаны с серебряными перевязями. Морской полк Стальной Лосось. Это не морская пехота. Это абордажники Пограничной стражи. Они даже в Круг, как остальные имперские, не ходят. Посидят, музыку послушают, встают и уже знают, кто победил.
   Но и его команда далеко не лыком шита. Так что очень сложно было сказать, чем сегодняшняя встреча закончится. Хотя припрятал шад один туз в рукаве, о котором никто не знал.
   Поворачиваясь вслед за ловкими пальцами мальчишки, затягивавшего ремни доспеха, капитан смотрел, как легко догоняют его судно узкие галеры Хушшар. Поднял подзорную трубу и вдруг увидел среди одетых в синие безрукавки фигур одного в синей свитке, затем другого. Конные Хушшар? Здесь? Морские-то давно от луков отказались, не любит Седой Отец колдовство это. Ножи метательные – это пожалуйста, но вот луки… Мореходы это точно знают. А конные…
   Чем лидер от коллектива отличается? Правильно. Реакцией.
   – Прикрыться! – И сам успел за щитом спрятаться, у борта присевши.
   Брошенные навесом стрелы не свистели, они с тихим шелестом падали. И лишь встретившись с препятствием, демонстрировали, что они не листья. С палубы поднялся вал воплей и проклятий. Кто-то успел прикрыться, кто-то нет. Его воины – не бойцы линейных полков, что в долю секунды выстраивают неуязвимую черепаху. В абордаж редко идут с большим щитом, неуклюжий он, оружие берут полегче, покороче. Сейчас это сыграло не самую лучшую службу. Потери оказались велики. Но не это главное. Стрелы летели тучей, и не все они были направлены на палубу. Как ветром снесли они парусную команду, в клочья иссекли такелаж. Корабль ощутимо сбавлял ход.
   Но не любит Седой Отец стрелков на своей груди. То ли кормщик зевнул, то ли волна игривая в скулу чуть сильнее галеру двинула, кто знает, но подставился хрупкий кораблик. А вот его удальцы не упустили шанс. И окованное сталью бревно, рухнув с высоты третьего этажа, с грохотом прошибло легкое судно. Ответ был совершенно в стиле Хушшар. Десятки крюков взлетели, привязывая веревками обреченное судно к красавцу фалентайна.
   На второй галере взвыли. Воздух застонал, рассекаемый сотнями стрел, которые летели так густо, что ни одна голова не могла подняться над бортом. Поток стрел прекратился так резко, что на фалентайне никто не успел ничего понять, как на палубу обрушились неистовые Хушшар. Но столкнулись они с не менее неистовыми шипасами.
 
   Шад спокойно переступил через пробитого несколькими стрелами племянника и подошел к перилам.
   – Удальцы.
   И непонятно, к кому это относилось. В оскаленном сталью круге шипасов метались языками синего пламени несколько Хушшар в свитках, все в сполохах стального сияния, и круг раздавался, и на освобожденное место сыпались и сыпались оскаленные усачи.
 
   Вторая галера не пошла напрямую к борту фалентайна. Напротив, встав борт к борту с уязвленной галерой, ухватила ее абордажными крюками, дав возможность эвакуироваться всем. Затем обрубила крюки и теперь уже вцепилась в борт фалентайна. Опять взвыли стрелы, отшвыривая от борта любопытных.
   Хороши были Хушшар. Но перескочившие на их галеру Крабы оказались лучше. Там, где синие безрукавки карабкались по борту, как здоровенные жуки, Алые Крабы, смешные и неуклюжие в своих странных панцирях, буквально взлетели на борт и, мгновенно сбив жесткий короб, вгрызлись в густую массу шипасов.
 
   Шад хмурился. Его воины, мастера индивидуальных схваток, явно проигрывали железной машине Крабов, которая, завалив телами палубу, уже соединилась с синим полукружьем Хушшар, подперла его фланг и погнала шипасов. Рубка ворочалась нешуточная. И весы битвы застыли в жутком равновесии. Корма и ют были в руках шипасов. Кому принадлежало пространство между ними, оставалось неясным до тех пор, пока Крабы не соединились с Хушшар. Мореходы влипли в рубку, освободив от кровавой работы конных, и те немедленно убрали клинки в ножны. Правда, лишь затем, чтобы взять в руки луки. И били они на выбор. На таком-то расстоянии. Не один раз шипасские удальцы пытались продавить ало-синюю стену, но раз за разом их напор рассыпался под длинными клинками и стрелами. Падали и дерзкие пришельцы под метательными ножами шипасов. Но… Серповидные клинки собирали обильную жатву, а стрелы летели чаще, били сильнее и точнее.
   Когда на юте появились Стальные Лососи, не понял никто. Вырезав шипасский гарнизон, они скатились на палубу и со скоростью лесного пожара принялись уничтожать противника.
   – Пора, – сказал шад и кивнул стоящему рядом старшему помощнику.
   Тот, не торопясь, поднес к губам дудку. Дунул. С грохотом рухнули дощатые стены в основании кормовой надстройки. И оттуда, укрывшись за ростовыми щитами, мерным шагом пошли копейщики. Это и был первый сюрприз. Старший дунул вторично. Рухнули перегородки в основании надстройки на юте. Но второй сюрприз не получился. Там кипела рубка. Хотя этого быть не могло.
 
   Когда начался бой, дракон не подвел. Деревянная стена рухнула, лишенная всех гвоздей и крепей. Причем крайне удачно, скажем так, иммобилизовав стражу. Охрану нейтрализовали. И слегка вооружились. Но именно слегка. Для того праздника стали, в котором мы собрались поучаствовать, этого казалось до обидного мало.
   – Яр Саин, – раздался рядом девичий голосок.
   А ведь точно, где-то я эту кошачью мордашку видел. Сегодня она все время мелькала на периферии зрения. А вот до этого? Да! Тот самый первый вечер в Столице. Милая девчушка, сопровождавшая белокурую красавицу. Потом она танцевала с Баргулом. Прихватистая такая походочка.
   – Контесса?
   – Я знаю, где хранят оружие. Это рядом.
   – Ведите, прелестное дитя.
   Мой браслет с удовольствием – это хорошо теперь чувствовалось – удалил замок. Забавно было наблюдать, как взрослые дяденьки радуются своим игрушкам. И знаете, у кого образовалось больше всего этих игрушек? У девчонки с лицом улыбающегося котенка. Тараторила она, правда, без умолку. И последнюю чашу она не пила, до того заснула, а вот когда разоружать стали, проснулась, но виду не подала. И дорогу вот запомнила.
   По этой самой дороге мы и пошли, и с каждым шагом рокот ворочающегося над головой сражения становился все более звучным. Шли-шли и уткнулись прямо в тыл тяжелой пехоте. Первым нас углядел усатый ветеран, закованный в сталь, и, наверное, в целях соблюдения секретности, почти скомандовал:
   – В ножи их.
   Но получилось, скомандовал не своим. Метательная звездочка сорвалась с ладони девчонки, и ветеран завалился, вскидывая руки к лицу. Кто-то из воинов недоуменно оглянулся, что-то там соображая. В общем, мы начали первыми. Если бы ребята смогли вывернуть строй, нас бы ждал скорый и очень печальный конец, но на такие фокусы способны лишь воины коронных полков. А этих мы просто вырезали и, обрушив дощатую стену, вырвались на простор. И в лицо нам блеснула отточенная сталь.
   – Геть! – рявкнул усач в синем. – То свои, кажись. А ну, обзовись.
   Я открыл рот, но меня опередил Леонид.
   – Лорд Буря. Был пленен. Вырвался силой оружия. – Округлый жест в нашу сторону: – Мои спутники.
   – Яков Пернач, – представился усач. – А вы нам добрый подарок сделали, – оценил он плоды нашей деятельности. – Вот только что с теми делать? – махнул он рукой в сторону надвигающегося на наших союзников строя коллег нами вырезанного подразделения. Ростовые щиты, недлинные алебарды. Наши откатываются. Нам конец.
   – Пернач, выбей мне хоть одного, – схватил я усача за плечо.
   Тот не сразу, но понял.
   – Гриц, Абдул, того в перьях, – указал окровавленной саблей.
   Одна стрела была отбита щитом, а вот вторая… Вторая клюнула в забрало. Воин стал заваливаться. Я дернул одного из Ржавых Ходуль.
   – Плечо.
   За что люблю спецназ. Сначала сделал, потом обдумал. Он рухнул на одно колено. И я прыгнул. Пролететь мне требовалось метра два. Я пролетел. Рыбкой. И руками толкнул щит убитого. Рухнул на него и, не вставая, крутанул вертушку, сбивая двоих рядом. Меня ткнули в спину, но я уже схватил за ногу и свалил кого-то во втором ряду. Взлетел на ноги, и гундабанды радостно завизжали, освобождаясь. Полный доспех надо носить с кольчугой. Шипасы поленились, оставив для клинков массу щелей.
   Даже без удара в тыл атака доспешных против полуголых оказалась весьма успешной. Алые пока держались. Но мечи против копий в такой тесноте не лучшее оружие. И вдруг – вырвавшиеся из надстройки на юте, залитые кровью люди. Этот безумец, бросившийся на копья. И не погибший. Наоборот, он пробил брешь, исхлестав гундабандами чуть ли не дюжину его людей. И неистовая атака Алых, проломившая строй. Его людей убивали. Бой завершался полным поражением. На пощаду ему рассчитывать после совершенного не приходилось.
   – Ну что, племянник, пойдем умирать?
 
   Признаться, это был первый настоящий бой Леонида Бури. И он ему нравился. Сначала, правда, пришлось сгорать со стыда. Потом, когда пришел этот странный яр, преступник Короны, стало любопытно. А теперь в гуще схватки он стал тем, кем и являлся. Потомком тех самых пиратов, которые первыми поверили Императору. Школа у него была хорошая, победа в схватке только раззадорила. Но потом, когда он увидел этот безумный прыжок, на него снизошло что-то вроде вдохновения. Клинки казались продолжением рук, уроки, вбитые свирепыми дядьками, оказались нужны не только для споров в Кругу, и неистовые шипасы ничего не могли противопоставить его отточенной технике. Клинки порхали, отправляя на встречу с предками подвернувшихся противников, от глупых случайностей его прикрывали четверо из батюшкиного гоарда, и лорд Буря уверенно двигался навстречу белому смерчу по имени шад Онгак Оглан.
 
   Признаться, в какой-то момент я уже решил, что порыв мой героический закончится печально. Ребята, строй которых я так замечательно порушил, очень целеустремленно пытались меня убить. Оценив неуязвимость моего френча, они стали целить в голову, а рубиться и защищаться от множества нацеленных тебе в голову алебард – задача, оказывается, весьма сложная. Одна из алебард уже хлопнула очень немузыкально меня по голове, на противоходе правда, но ощутимо. И тут меня захлестнула волна Крабов. Клин бешено вращающих клинками морпехов вломился в пробитую мною брешь и, завалив палубу телами, прошиб уже слегка прожеванный мной строй. Меня отшвырнули за спину, дав возможность отдышаться, а сами надавили. Ну и надавили же! Глядя на этих антипиратов, я бы никогда не подумал, что они мастера и апологеты именного коллективного боя. Виртуозы клинка, они совершенно не стеснялись организовывать численное превосходство в точке, лично им необходимой. И любой, оказавшийся перед этой многорукой, хлещущей клинками машиной, не был застрахован никакими правилами дуэли от неожиданного, но хорошо выверенного удара от соседа именно твоего отдельно взятого противника. Переговариваясь какими-то странными фразами, они совершали перестроения, то усиливая фланг для атаки, то отступая и заставляя тем самым проваливаться противника, то вбивали клин в его массу, вышибая наиболее опасных и умелых. Ко мне они отнеслись в соответствии с законами боевого братства, то есть дали передохнуть, ликвидировали недостатки в амуниции, кто-то нахлобучил мне на голову шлем из ракушки. Сюрреалистическое зрелище я в этот момент представлял. И, оценив неуязвимость моего одеяния и рукопашные таланты, немедленно ими злоупотребили. Меня вынесли во главу клина, нацелившегося на здоровенного фандо, раскрутившего лабрис, от которого солоно стало уже не мне одному. Воющее двулезвийное чудовище создавало вокруг великана свободное от людей пространство. И этим нельзя было не воспользоваться. А то все в тесноте, в тесноте.
   Увидев новую жертву, великан радостно оскалился и шагнул вперед. Самую малость. Но этой малости хватило, чтобы секира наискосок рухнула прямо на мою украшенную крабьим шлемом голову. Я не люблю, когда меня бьют в голову. Тем более топором. Фи. Слегка присел, ровно настолько, чтобы избежать столь нежелательной встречи, слегка добавил гундабандами по древку лабриса, отчего великан еще слегка посунулся. Пируэт. И я уже за спиной противника. Он хрипит и падает. Трудно стоять с перерезанным горлом. На меня пытаются накинуться соратники поверженного. Покритиковать. Но отброшенные алым накатом моих фанатов, они вынуждены отказаться от своей идеи.
   – Добро! – хлопнул меня по плечу седоусый дядька, как я понял, командир. – Отдышись пока.
   Я, в общем-то, не запыхался, но осмотреться стоило. Нападавшие где-то на порядок превосходили шипасов. Алыми мы уже повосхищались. Хушшар брали неистовством и боевым умением. Им-то шипасы, потомственные пираты, с детства танцующие со сталью, противостояли достойно. Но вот то, что вытворяли эти полуголые юноши – Стальные Лососи, немедленно подсказал Саин – превосходило всякое воображение. Для упора им совсем не нужна была плоскость, они атаковали с любой поверхности, вертикальной, горизонтальной, наклонной, используя их и, казалось бы, совершенно игнорируя всякие законы гравитации. Все это проделывалось с невероятной скоростью, которая не оставляла противнику никаких шансов.
   Бой неуклонно двигался к своему логическому завершению. И, что особенно приятно, вполне нас устраивавшему. Палуба и носовая надстройка уже, безусловно, были наши. Шипасы удерживали лишь корму. На двух лестницах, ведущих наверх, уже рубились. Но если на одной полуголые молодцы уверенно теснили многоцветье пиратов, то на второй синие безрукавки раз за разом откатывались, оставляя на ступеньках тела, наткнувшиеся на стальную метель, которую раскрутил шад Онгак Оглан.
   Я хлопнул по плечу командира и подбородком указал в ту сторону. Он согласно кивнул, что-то рявкнул и алый квадрат неторопливо двинулся. Как раз туда. Победу добывать.
   Однако нас определили. Раздвинув Хушшар, вперед вышел Леонид. Остановился. Секунду они просто смотрели друг другу в глаза. Лорд и шад. Лица Леонида я не видел, а по бесстрастной физиономии старого кречета понять что-либо не представлялось возможным. Он просто стоял, опустив залитую кровью по крыж саблю, и смотрел поверх голов. Слегка улыбнулся. Действительно, какой еще смерти мог желать себе старый воин. Именно такой. На залитой кровью палубе.
   Бой как-то подзатих. Еще бы. Битва вождей.
   Леонид вытянул меч.
   – Сдавайся.
   Шад улыбнулся шире. Чистоплотно сплюнул за борт и прыгнул вперед. Красивые позы еще никого до добра не доводили. Не довели и Леонида. Стальной щит отшвырнуло, вытянутый клинок и сабля куснула высокий ворот лорда. Не знаю, из чего изготавливалась одежда его, но сегодня она спасла жизнь наследнику лордов Буря. Быть бы ему без головы, но скрежетнув по богато расшитому вороту, прорубить его сабля не смогла. Правда, скользнула по скуле Леонида, ударила изрядно, и он рухнул, заливаясь кровью. Место директора порта вполне могло бы оказаться вакантным, но на шада со злобным клекотом налетел один из тех алых усачей, что охраняли лорда во время боя. По возрасту они казались равными, и там, где молодость надеется на ловкость и силу, зрелость ставит на умение, а старость верит лишь в точный расчет. Схватка затягивалась. Выверенная атака сменялась столь же выверенной защитой, и так – до бесконечности. Казалось, два старика танцуют какой-то лишь им одним ведомый танец. Красиво. И страшно. Очень равные встретились противники. В какой-то момент соперники, заклинив клинки гардами, замерли. Тишину прорезал всем хорошо знакомый свист, и алый стал заваливаться с метательным ножом в глазнице. Моему неверному союзнику надоело любоваться красотой боя. Шад разъяренно развернулся к племяннику.
   – Онгак! – вскочил на ноги уже, похоже, давно пришедший в себя Леонид.
   Тот перевел взгляд на нового противника. Поздно. Лишь для того, чтобы зафиксировать торчащий из своей груди меч лорда Бури. Инфаркт. Попытался поднять саблю. Не смог.
   А шипасы стали бросать оружие.
 
   На совет меня не позвали. Чему я весьма обрадовался. Я нашел не залитую кровью бухту каната и просто сидел, прихлебывая вино из фляги, позаимствованной у одного из шипасов. Ему она по ряду причин была уже ни к чему. Денек выдался хороший, хотя и не для всех. Солнечный.