Гарина Инна. Книга без переплета

   Выходило так, что пути их с Овечкиным и Хорасом удивительным образом переплетались. Ведь не мог же в самом деле Хорас, столько времени скрывавшийся, вдруг взять да обнаружить себя, похищая Овечкина из-под носа у Никсы, если у него не было на то серьезной причины!
   Он все еще надеялся, что это не так, что цыганка наврала. Однако когда добрался до дому и баба Вера сказала, что никаких известий не было, Никса совсем пал духом. Ничего не оставалось, кроме как ждать сомнительных вестей от старой женщины с невероятно безобразным лицом и взглядом, который невозможно вынести. Да... никакая она не цыганка. При воспоминании о ее взгляде бестрепетный воин невольно поежился. Трудно было объяснить, в чем заключалась столь отвращающая сила этих глаз. Но мнились они двумя провалами в бездну, откуда нет возврата...
   Молодой король довольно долго расхаживал по комнате, не находя себе места, и наконец не раздеваясь бросился на кровать, чтобы дать отдых хотя бы усталому телу, если не голове. На душе было тяжко. Никаких следов Хораса, а Овечкин... при мысли о том, что этот маленький кроткий человек, столь простодушный и добрый, мог оказаться в руках у проклятого чародея, Маколею делалось совсем худо. А вдруг все-таки сам Никса тому виною, вдруг Хорас прибрал Овечкина лишь потому, что тот мог на самом деле каким-то образом помочь Никсе в его поисках?!..
   Он только закрыл глаза, надеясь отвлечься от тягостных мыслей и заснуть, как раздался звонок в дверь, прозвучавший в этот поздний час словно гром небесный. Никса даже подскочил от неожиданности. И сразу же позвонили еще раз. За тонкой стеною заскрипели пружины - то добрая старушка-хозяйка заворочалась на своей кровати, и Никса заторопился открыть, пока она не проснулась.
   Он распахнул дверь и увидел Овечкина.
   - Слава Господу! - на радостях воскликнул Маколей в полный голос, позабыв о позднем часе. - Это вы!
   Он попятился, пропуская Овечкина в прихожую. И радость его немедленно сменилась растерянностью и тревогой. Ибо выглядел Михаил Анатольевич так, словно сбежал с того света и был преследуем по пятам всеми псами преисподней.
   В глазах Овечкина горели диковатые огоньки, и взгляд его блуждал. Михаил Анатольевич осунулся. Михаил Анатольевич оброс короткой разбойничьей щетиной. Он и ростом сделался как-то чуточку выше...
   - Вы дома! - выпалил он вместо приветствия. - Идемте со мной, побыстрее, умоляю вас... я все расскажу по дороге. У вас есть деньги на такси?
   - Есть, - коротко сказал Никса, сразу подобравшись и приготовившись к действию.
   - Возьмите какое-нибудь оружие, - потребовал Овечкин, ввергнув этим Никсу в состояние крайнего изумления. Но решив, что удивляться не время, молодой король быстро проверил, на месте ли его стилет - единственное, что можно было спрятать под одеждой, - и сунул в карман пачку денег.
   - Скорее!
   Михаил Анатольевич развернулся и ринулся обратно на улицу. Маколей помчался следом.
   В такси, по дороге на Петроградскую, Овечкин довольно сбивчиво изложил Никсе все свои приключения. Тот слушал его, ничего не понимая поначалу, но когда Михаил Анатольевич дошел до посетителя Басуржицкого и описал его оригинальную внешность, настроение и выражение лица у короля мигом переменились.
   - Хорас! - воскликнул он и ударил себя кулаком по колену. - Цыганка была права! Но дальше, умоляю вас, Миша, дальше!
   - Ах вот это кто! - с несвойственным ему злорадством сказал Овечкин. Ладно же, берегись, Хорас! Только бы нам не опоздать...
   Вряд ли Никса Маколей понял что-нибудь из его рассказа кроме того, что Хорас затевает очередную злодейскую интригу, на сей раз против какой-то принцессы, ибо Михаил Анатольевич спешил и путался в словах, опуская несущественные подробности вроде своего побега. Но королю и этого было вполне достаточно.
   - Я не думал, что уже так поздно, - сказал Овечкин, напряженно всматриваясь в несущиеся навстречу огни фонарей и автомобилей. Оказывается, я просидел в этом виварии весь день, пока нашел дверь... тупица!
   - Вы молодец, Миша, - сказал Никса. - Мы успеем, уверен. Сударь!.. нельзя ли быстрее - плачу втрое!
   - Приехали уже, - отозвался водитель, пугливо косясь через плечо на странноватых пассажиров, один из которых, похоже, только что сбежал от лечащего врача.
   Машина затормозила возле шестиэтажного дома из серого камня. Никса расплатился не глядя и выскочил из машины. Михаил Анатольевич выбрался следом не менее проворно.
   - Ведите, - сказал Маколей и коснулся на миг Грамеля-Отражателя у себя на груди.
   Дверь в квартиру Басуржицкого он вышиб одним ударом, извернувшись в немыслимом на взгляд Овечкина для человеческого тела прыжке.
   Ни в приемной, ни в кабинете никого не было, и они побежали дальше по лабиринту коридоров и комнат. На сей раз Михаилу Анатольевичу казалось, что в квартире этой нет ни одной двери - они словно сами собою слетали с петель при одном только приближении Никсы. Так, совершенно беспрепятственно, они вбежали в центральную гостиную и там, на пороге, оба разом остановились и остолбенели, потому что картина, представшая их взорам, была поистине удивительной.
   Вся мебель в комнате была перевернута вверх дном, являя следы сокрушительного побоища. В стороне на полу, среди раскиданных кресел, лежали скрученные по рукам и ногам Басуржицкий и его юный секретарь. Это бы ладно... но посреди всего этого разгрома стояла принцесса Маэлиналь с сияющим светлым лицом, ослепительно, царственно прекрасная. На ней был длинный, до пят, плащ из темно-зеленого бархата, отороченный горностаем, скрывавший современный земной наряд, и никто, глядя на нее сейчас, не усомнился бы в ее королевском происхождении. Принцесса протягивала руку для поцелуя коленопреклоненному перед нею спасителю.
   Спаситель же несколько отвлекся, повернувшись на звук приближающихся шагов, и замер, держа принцессу за руку. То был зеленоглазый и светловолосый герой в ореоле неотразимой мужественности - Никса Маколей...
   Принцесса тоже повернула голову к двери и застыла. Сияющая улыбка на ее лице при виде двойника прекрасного избавителя начала медленно меркнуть. И в комнате на несколько мгновений воцарилась гробовая тишина.
   - Михаил Анатольевич... - вдруг тихо и робко произнесла Фируза, скромно стоявшая в стороне от романтической пары и никем до того не замеченная. Два слова этих разом оживили все соляные столбы.
   - Принцесса! - вскричал Овечкин, бросаясь к ней. - Не верьте ему, это какой-то проходимец! Это не Никса!
   И принцесса Маэлиналь, отдернув руку, ухватилась за Михаила Анатольевича, на мгновение превратившись из особы королевской крови в обыкновенную, насмерть перепуганную молоденькую девушку. С другой стороны к Овечкину подбежала Фируза, и он немедленно почувствовал себя способным умереть за них обеих и грозно поглядел на самозванца.
   А тот, криво улыбаясь, медленно поднялся с колен и, не сводя глаз с молодого короля, сделал несколько шагов в сторону Овечкина и приникших к нему женщин.
   Фантастическое было зрелище - эти два близнеца. Но Михаил Анатольевич ни на секунду не усомнился бы, который из них настоящий. Никогда у Никсы Маколея не могло быть такой гадкой усмешки и таких вкрадчивых, непередаваемо неприятных движений. Овечкин содрогнулся и крепче прижал к себе обеих девушек.
   Истинный же король стоял как громом пораженный, глядя на Маэлиналь и как будто позабыв все на свете. Только когда самозванец подошел к ним совсем близко, Никса встрепенулся и перевел взгляд на своего врага.
   - Ну что, Хорас, - медленно сказал он. - Поговорим?
   - Не сейчас, - жутко осклабившись, отвечал тот. - Как ты, однако, спешишь, король, навстречу своей смерти!
   Маколей улыбнулся.
   - Зато ты напрасно пытаешься отсрочить свою. Я не выпущу тебя отсюда, пока мы не сразимся, чародей. Вооружайся!
   - В другой раз, в другой раз, - гримасничая, отозвался Хорас. - Сейчас мне, право же, недосуг!
   Он сделал еще один шаг в сторону Овечкина, и девушки отчаянно вскрикнули, ибо в этот момент обличье самозванца внезапно изменилось. Это больше не был Никса Маколей... но это не был и темноволосый гость Басуржицкого. Кто бы это ни был или, вернее, что бы это ни было, но человеческий вид оно утратило и словесному описанию поддавалось с трудом. Его можно было бы сравнить с взметнувшимся к потолку языком пламени, если б только пламя это не было черным и рогатым... и если б кто-нибудь был способен при виде его заниматься сравнениями. Михаил Анатольевич, например, похолодев и утратив разом всякое ощущение реальности, сумел только еще крепче прижать к себе женщин и беззвучно воззвать к небесному отцу.
   У дьявольского создания не было ни лица, ни глаз, но казалось, оно видит всем своим существом, и видит насквозь, у него не было рук, но возникало ощущение, что оно прикасается к каждому и обволакивает собою, как липким удушливым дымом. Даже Никса Маколей дрогнул, увидев это преображение.
   - Так ты не человек, - сказал он ошеломленно, - злой дух... Что нужно было тебе в моем королевстве?
   - Тебя, Маколей, - отозвался шелестящий голос из ниоткуда, из каждого угла. - Но час еще не настал. Не надейся на свой Отражатель - он мне больше не страшен. Ты будешь мой... но - до следующей встречи, король!
   Вслед за тем послышался тихий, леденящий душу смех, от которого у Михаила Анатольевича волосы поднялись дыбом. И в следующий миг мир исчез для него, сокрывшись мраком беспамятства.
   А Никса Маколей увидел, как черный рогатый вихрь, сорвавшись с места, пронесся по комнате, обвил кольцом троих тесно прижавшихся друг к другу людей и пропал вместе с ними.
   ГЛАВА 15
   В то же мгновение все вокруг преобразилось. Исчезли хрустальные люстры, перевернутая и раскиданная антикварная мебель, ковры и канделябры, и огромная роскошная гостиная сжалась в небольшую убогую комнатушку, слабо освещенную одинокой лампочкой под пыльным стеклянным абажуром в центре потолка. Никса ошеломленно захлопал глазами, и тут кто-то пронзительно завизжал:
   - Нет, не-е-ет! Не может быть!
   Король отшатнулся, ничего не понимая, споткнулся о валявшийся позади стул, отшвырнул его ногою и попятился к двери. Визг в углу перешел в нечленораздельные рыдания, и, приглядевшись, он увидел, что это неистовствует хозяин бывшей великолепной квартиры, обманутый, видимо, во всех своих ожиданиях. Психиатр Басуржицкий извивался в своих путах, катаясь по полу, то ли пытаясь освободиться, то ли просто предаваясь отчаянию. Мальчик же секретарь лежал совершенно неподвижно и не подавал признаков жизни.
   Но Никсе было не до них. Чародей опять обманул его и на этот раз откровенно посмеялся над ним и забрал с собою людей... В последней надежде король бросился на середину комнаты - туда, где стояли перед исчезновением Овечкин и девушки и где, возможно, было место перехода в другой мир, в котором снова скрылся от него Хорас.
   Но Грамель не сработал. И Никса остался, где был, и тусклая лампочка по-прежнему освещала убогую комнатку, а в ушах звенело от неумолчных воплей Басуржицкого.
   - Дьявол! - в отчаянии вскричал Маколей. - Неужели это сам дьявол?! Куда же он делся на этот раз?
   Казалось, никто уже и никогда не ответит ему на этот вопрос. Ничего нельзя было сделать... и от бессильной ярости у короля перехватило дыхание.
   И тут совершенно неожиданно в дверях произошло какое-то движение, и в комнату стремительно влетел человек.
   - Опоздал! - на ходу вскричал он, всплескивая руками. - Опять опоздал!
   Он быстро завертел головою, оценивая обстановку, узрел Маколея и подбежал к нему. То был невысокий, щуплый старичок с пышной седой бородою и стоявшей вокруг головы облаком шевелюрой. Ноги его были босы.
   - Вы были здесь, вы... - тут он запнулся и удивленно вытаращился на Никсу. - Грамель?.. но позвольте...
   - Кто вы такой? - с излишней резкостью спросил Маколей, пытаясь заглушить стенания психиатра и не зная, на ком и на чем выместить ярость.
   - Я-то? - переспросил старик и приосанился. - Я - Босоногий колдун. А вы... позвольте... ну да, Таквала! Господи, вас-то как сюда занесло, ваше величество?
   Никса растерялся. Старика этого он не встречал никогда в жизни, ни в одном из миров, смело мог бы в этом поклясться. Откуда же тот его знает?
   Старик, не дожидаясь ответа, раздраженно сказал:
   - Темнотища какая... и кто там визжит, как свинья недорезанная?
   В тот же миг, как по волшебству, Басуржицкий умолк. Тишина наступила так внезапно, что оба они невольно повернулись в его сторону. И оба замерли от неожиданности, потому что над телом Басуржицкого стояла склонившись еще одна фигура, которой доселе не было в комнате, фигура, закутанная в темный плащ и выглядевшая довольно зловеще.
   - Умер, - глухо произнесла эта фигура, медленно выпрямилась и откинула с головы капюшон.
   Многомудрый колдун и закаленный в боях и странствиях воин - оба вздрогнули и отвели глаза от ее лица.
   - Ба, - сказала женщина с тихим смешком. - Вот мы и встретились, король, не дождавшись завтрашнего дня. Немного я опоздала... а ты куда же смотрел, красавчик?
   Никса не поверил своим глазам. Но это была она, цыганка... голос принадлежал ей, хотя лица он ни за что не узнал бы.
   - Сударыня, - горячо вскричал он, позабыв о старике и бросаясь к ней, - вы все-таки напали на его след! Заклинаю вас всем святым, скажите, где он теперь? Как мне попасть туда?
   - Кого ты имеешь в виду - блондина или брюнета? - насмешливо отвечала она. - Оба оказались в одном месте, как я и говорила, не так ли? Только место это теперь не здесь! Но мы не одни, король... похоже, тут присутствует еще один человек, желающий свести счеты со злым духом, обездолившим твое королевство!
   - Присутствую, - подтвердил босоногий старец. - И желаю... но позвольте представиться - Каверинцев Аркадий Степанович. А вы, сударыня...
   - Меня зовут Де Вайле, старик, - небрежно бросила она и собиралась что-то добавить, когда Босоногий колдун и Никса Маколей вскрикнули одновременно:
   - Де Вайле?..
   - Каверинцев?
   Она перевела взгляд с одного на другого, и тогда Босоногий колдун сказал, опомнившись:
   - Дело становится все интересней. Однако я предлагаю, милостивые государи и государыни, для дальнейшего разговора немедленно перебраться из этого вертепа ко мне домой. Ибо здесь нам больше делать нечего, а с минуты на минуту сюда прибудет наряд милиции - жильцы дома уже отреагировали на громы и молнии, сотрясавшие шестой этаж. Прошу!
   Он повел рукою в сторону двери, и Де Вайле без колебаний двинулась к выходу. Никса же Маколей немного замешкался, глядя на распростертые на полу тела.
   - А мальчик...
   - Это не мальчик, - успокоил его колдун. - Это нежить. Пускай ими займется кто-нибудь другой, а нам надобно поторопиться...
   * * *
   Первым рассказал свою часть этой истории Аркадий Степанович - о знакомстве с Баламутом Доркином, о поиске талисмана Тамрота, оказавшегося у некоего неуловимого Овечкина, и об исчезновении и Овечкина, и Баламута в черном облаке, коим неведомый маг окружил места своего пребывания. Босоногому колдуну удалось-таки пробиться сквозь эту защиту, но, к великому сожалению своему, он чуть-чуть опоздал...
   Далее Никса Маколей поведал о чародее Хорасе, о несчастье, постигшем королевство Таквала, о своих поисках, о встрече с Овечкиным, который хотел свести его с Каверинцевым, но не успел - по той причине, что Хорас заманил его в ловушку. Он рассказал и о финальной сцене, подтвердив подозрения Босоногого колдуна, что принцесса Маэлиналь находится в руках у Хораса.
   - Вашего Баламута я не видал, - закончил король. - Но принцессу, Овечкина и еще одну девушку Хорас забрал у меня на глазах. Миша успел сказать мне, что и талисман Хорас у него отобрал. Я должен предупредить вас, Аркадий Степанович, - я сам узнал об этом только что - Хорас не простой чародей. Это не человек, это демон... злой дух, может быть, сам дьявол! Он заявил, что Грамель-Отражатель ему больше не страшен... не знаю, что он хотел сказать этим...
   - Я знаю, - со вздохом ответил колдун. - Если он завладел Тамротом, Грамель ему действительно не страшен. Все мои талисманы обладают огромной разрушительной силой, помимо прочих свойств, но они не работают друг против друга. Меня заботит другое... он сказал, что ему нужны вы, и что бы это могло означать? Выходит, он опустошил Таквалу только для того, чтобы выманить вас, и убегал от вас только до тех пор, пока не раздобыл Тамрот? Что же ему нужно от вас? И к вам, сударыня Де Вайле, у меня есть вопросы что скажете вы о похищении принцессы? Знали ли вы, что принцессу вашу украл демон, будем пока так его называть, и зачем она ему понадобилась? И каким образом вы проворонили Тамрот, гоняясь за вашими даморами?
   Бывшая цыганка молчала, и Аркадий Степанович поспешно и льстиво добавил:
   - Бедняга Баламут говорил о вас столь много хорошего... вы, кажется, сильнейшая колдунья во всем Данелойне?!
   - Возможно, - холодно сказала Де Вайле. - Нет, я не знала, что принцессу похитил демон. Он не оставил следов. Мы все полагали, что это дело рук даморов. Поэтому на прочие твои вопросы я тоже не могу дать ответа. Что ты думаешь делать дальше, колдун?
   - Однако, - задумчиво сказал босоногий старец, - разыскивая Доркина, вы все же сумели напасть на след... я восхищен вашим мастерством, сударыня. Что дальше, вы говорите?.. что ж, мне известно, где скрывается Хорас. Вход в этот мир - совсем рядом, на этой же улице...
   Они находились сейчас в квартире колдуна, которую он успел вернуть обратно на Моховую.
   - Мы можем отправиться туда немедленно, и я думаю, что вместе с госпожой Де Вайле мы справимся с защитой достаточно быстро. Но прежде чем соваться в пасть к дикому зверю, недурно бы все же принять какие-то меры предосторожности. Ибо что мы знаем о нем и о силах, коими он располагает? Какой иерархии демонов он принадлежит? Какое оружие действенно против него? Зачем ему нужна принцесса и зачем ему нужен Никса Маколей - вот главные вопросы! Ответив на них, мы ответили бы и на все остальные.
   - Ты так умен, старик, - Де Вайле насмешливо подняла бровь. - Но сколько времени нам понадобится, чтобы найти разгадку?
   Никса нетерпеливо заворочался в кресле.
   - Не знаю, зачем я ему нужен, но я готов идти немедленно. Женщина права, мы можем сидеть здесь и думать хоть целый год. Предоставьте мне, Аркадий Степанович, вступить с ним в открытый бой, и, может быть, тогда, на месте, вам все и станет ясно!
   - Может быть, тогда, на месте, он и прихлопнет нас всех троих, как мух! - возмущенно сказал старый колдун.
   - Но вы же сами еще сегодня решились вступить с ним в противоборство! Вот только что опоздали немного...
   -Тогда я не знал о нем того, что знаю теперь!
   Аркадий Степанович насупился.
   - Мне бы хоть один день, чтобы навести справки - я расспросил бы коллег, полистал книги... но время действительно не ждет. И зря вы меня уговариваете, у самого сердце не на месте - ведь там, у него в руках, совершенно беспомощные люди! Ладно уж, хватит сидеть, пойдемте. Коль так вышло, придется и вправду решать на месте. И да сохранит нас всех Господь!
   ГЛАВА 16
   Несмотря на поздний час, в эту ночь в крепости Хораса никто не спал.
   Баламут Доркин, стоявший возле бойницы и безнадежно взиравший на лесной пейзаж, где ничего не происходило - даже листва не трепетала на ветру, - длинно вздохнул и сказал:
   - Я потерял уже счет времени. Здесь что, всегда одно и то же время суток?
   - Конечно, - сварливо отозвался из клетки чатури. - Одно и то же время суток, одно и то же время года, одна и та же погода!
   - Но почему?
   - Это искусственный мир, созданный Хорасом. Чему удивляться? Крохотный воздушный пузырь... иллюзия, висящая в пустоте между мирами, замкнутое пространство, где можно ходить только по кругу. Лопни этот пузырь - и мы тут же умрем, ибо окажемся в вакууме, в пограничной прослойке. Для начала задохнемся, а потом тела наши сожжет энергия, не терпящая органической материи...
   - Ох, и весело тебя слушать, - поморщившись, сказал Баламут. - Не мог бы ты поговорить о чем-нибудь другом?
   - Ну, извини, - саркастически сказал крылатый человечек. - Ты сам задал вопрос. А уж мы чем богаты, тем и рады. Что до меня, то я с большим удовольствием помолчу.
   - Не молчи, - тут же взмолился Доркин. - А то я, кажется, скоро сойду с ума. Зачем он меня тут держит... все отдал бы, чтобы узнать!
   Чатури ехидно захихикал и раскашлялся. Баламут бросил в его сторону ненавидящий взгляд. Проклятый всезнайка выдавал сведения по крохам, и то отнюдь не по доброте душевной, а единственно для поддержания разговора. К тому же более неприятного собеседника Доркин за всю свою жизнь не знавал ехидство и заносчивость вещей птицы переходили всякие разумные границы. Королевский шут наслушался до сего дня великого количества оскорблений, полезной же информации практически не получил никакой. Что толку ему было узнать, что Хорас принадлежит к племени голодных духов, если чатури отказывался ответить даже, здесь ли прячет сей мерзавец принцессу Маэлиналь! Однако Баламут не терял надежды. Чатури нуждался в слушателе и уж если начинал говорить, то говорил много...
   - Знать бы хоть, сколько еще сидеть, - пробормотал Доркин себе под нос.
   Чатури встрепенулся.
   - Могу тебя порадовать. Ты выйдешь отсюда не позднее чем через двенадцать часов.
   Баламут замер, боясь вспугнуть неожиданное откровение.
   - Наступающий день решит многое, - небрежным тоном добавил чатури и умолк.
   - Что именно?
   - Узнаешь в свое время.
   Баламут не выдержал. Он повернулся к клетке, готовый броситься на нее с кулаками, но в этот момент загремели замки, и дверь с гулким скрежетом начала отворяться. Так же резко Доркин повернулся к выходу.
   Тупоумный стражник, приносивший им еду и похожий более на деревянного истукана, нежели на человека, показался на пороге, таща кого-то за собою. Новый пленник не сопротивлялся - просто не держали ноги, и стражник бесцеремонно бросил его, словно мешок с картошкой, на пол у стены. Затем, не сказавши ни слова, вышел и запер за собою дверь.
   Баламут всмотрелся в пленника и ахнул, узнав белесые кудряшки и испуганный взгляд, преследовавшие его до сих пор с неотвязностью нечистой совести.
   - Овечкин!
   Тот вскинул голову и, в свою очередь узнав Доркина, удивленно вытаращился. Баламут бросился к нему и, присев на корточки, крепко схватил за плечи.
   - Ты... ты же должен быть с принцессой! Где она?
   - Принцесса? Откуда вы ее знаете? - Михаил Анатольевич сделал попытку высвободиться из его рук, но сил не хватило. - Не трясите меня!
   - Буду трясти, ты, недоумок, собачье отродье! Что ты сделал с Тамротом? Он у тебя?
   Овечкин только обалдело смотрел на него и ничего не отвечал.
   - Нет у него Тамрота, - подал голос чатури, с интересом наблюдавший за этой сценой. - Не тряси его, Баламут, в самом деле, а то еще помрет со страху!
   - Что он сделал с талисманом?
   Баламут адресовал вопрос чатури, продолжая прожигать Овечкина яростным взором.
   - Не мельтеши, дурак, - нетерпеливо сказала вещая птица. - Тамрот - у Хораса... не так ли, Овечкин?
   Михаил Анатольевич с ужасом посмотрел на клетку.
   - Куда я попал? - пролепетал он. - Кто вы такие?
   Чатури разразился пронзительным клекочущим смехом, а Доркин снова крепко встряхнул Овечкина за плечи.
   - Спрашивать будешь после! Ты видел принцессу Май? Говори же!
   - Видел, - покорно отвечал Михаил Анатольевич.
   - Когда? Где?
   - Здесь, только что... да оставьте же меня наконец!
   Кроткий Овечкин неожиданно для самого себя рассердился. Все произошло так стремительно - он не успел еще опомниться от пережитого потрясения, и душу его снедала сильнейшая тревога за принцессу Маэлиналь. Ведь едва они очутились в этом мрачном, похожем на каземат доме - а как это произошло, Михаил Анатольевич так и не понял, - его грубо оторвали от обеих девушек и поволокли куда-то вверх по винтовой лестнице. Перед глазами у него еще стояли бледное лицо принцессы и полный ужаса взгляд малышки Фирузы, которым она провожала его, ноги не держали, и вообще, все тело отказывалось слушаться... а тут накидывается этот носатый ястреб! Ему-то какое дело до принцессы?
   Михаил Анатольевич сжал губы и решительным движением сбросил со своих плеч руки королевского шута. Доркин от неожиданности едва не опрокинулся на спину.
   - Ого! - язвительно сказал у них над головами чатури. - Ягненок показывает когти... редкая порода!
   Баламут не удержался от усмешки.
   - Скажи ему, кто ты такой, - продолжал чатури. - Пусть поостынет, а то я прямо опасаюсь за твою жизнь, Баламут!
   - Ладно, скажу. Только я очень хотел бы узнать сначала, кто он сам такой, этот Овечкин, подбирающий чужие талисманы и сующий нос не в свои дела!
   - Он бедный маленький простачок, - ехидным карличьим голоском проговорил чатури, - и влез в эти дела по неведению. Но будь с ним повежливее, Баламут, он сделался ныне доверенным лицом твоей госпожи...
   - Что?!
   Михаил Анатольевич хмуро посмотрел на птичью клетку и сказал:
   - Перестаньте. Это не предмет для шуток.
   Затем он перевел полный неодобрения взгляд на Баламута.
   - Я не знаю, какое вы имеете отношение к принцессе и по какому праву задаете мне вопросы о ней. Но если вы ей друг - знайте, она в беде! И сейчас совсем беззащитна. А вы бросаетесь тут на меня...
   Волнение придало Овечкину сил, и он поднялся на ноги. Доркин тоже вскочил, сжав кулаки.
   - Чатури, - глухо позвал он, не сводя с Овечкина глаз. - Этот человек говорит правду?