Гарина Инна. Книга без переплета

   - Доброе утро, - рассеянно откликнулся старец. Он на секунду оторвал невидящий взор от своих бумаг и опустил его обратно, бормоча: - Завтрак на кухне... увидишь там. И поторопись, мне нужно побеседовать с тобою.
   Баламут поднялся на ноги с некоторой опаской, но никаких неприятных последствий злоупотребления алкоголем не обнаружил. Голова не болела и не кружилась, и чувствовал он себя так, словно проспал два дня и две ночи молодым и полным сил. Облегченно вздохнув, он отправился на поиски кухни и прочих несказанных удобств этого мира.
   Старец, кажется, отрекомендовался колдуном... да, точно, так оно и было... Доркин заглянул за ближайшую дверь и сразу же обнаружил искомые удобства. Стало быть, и вино было заколдованное, размышлял он далее. В памяти всплыло блюдо с фруктами, дрожащий свет свечей... Баламут поморщился. Может, на завтрак будет что-нибудь посущественней, нежели виноград. А то известно, чем питаются колдуны - почти что воздухом...
   Он вымылся по пояс холодной водой, которая лилась здесь из крана в изобилии, крепко растерся полотенцем, не без удовольствия брызнул на себя старцевым одеколоном и пошел на кухню. А там при виде накрытого стола даже остолбенел на секундочку. Этот колдун оказался всем колдунам колдун. Жареное ломтями мясо, горкою возвышавшееся на тарелке, еще источало душистый парок. Над высокою, толстого стекла кружкой шипела пенная шапка, словно пиво было только что налито. И хлеба было вдосталь, и соленые огурцы едва не вываливались из миски...
   Баламут умял все, воздав должное кулинарному искусству своего гостеприимного хозяина, и когда с сожалением приканчивал последние капли пива, босоногий старец сам явился в кухню. Он брякнулся на табуретку с видом столь встревоженным и бесприютным, что Доркин, глянув на него, чуть не поперхнулся.
   - Что-нибудь случилось, почтеннейший? - испуганно осведомился он, отставляя пустую кружку.
   Колдун поморщился.
   - Случилось?.. Ты случился, мой юный друг. Ты и твои неприятности, каковые, похоже, стали теперь моими.
   Баламут вздохнул было с облегчением, но тут же снова насторожился. Что же он все-таки успел наболтать старику? Последнее, что он отчетливо помнил, это как рассказывал про отца-нефелинца, ну и слово "Тамрот", разумеется, неотвязно крутилось у него в голове.
   Босоногий старец вдруг энергично закивал головой.
   - Тамрот - вот именно! Я полночи потратил, пока его обнаружил.
   - Ты нашел его?! - вскричал Баламут, забыв обо всем.
   - Нашел... Тамрот, Грамель... и еще много чего интересного...
   - А принцессу?
   - Слишком ты торопишься, Доркин, - снова поморщился колдун. - Как я могу отыскать девушку, скажи на милость, если у меня нет ни портрета ее, ни хотя бы клочка одежды?
   - А как же ты нашел Тамрот? И где он?
   - Разыскать свои талисманы мне не составляет труда, особенно когда они так близко. А вот где я его нашел - это вопрос интересный...
   Старец вновь обрел неприкаянный вид, напомнив Баламуту на мгновение напроказившего мальчишку, ожидающего хорошей трепки.
   - Я весь внимание, - сказал Доркин, несколько сбитый с толку отсутствием у колдуна всякого энтузиазма по поводу счастливой находки. Надеюсь, он оказался не на дне морском? А то я, признаться, нырять не обучен.
   Аркадий Степанович скорчил невразумительную гримасу, похлопал себя по бокам и извлек из кармана - не Тамрот, как было горячо вознадеялся Доркин, жадно следивший за его движениями, а всего лишь курительную трубку, каковую он вставил в рот и немедленно запыхтел ею, словно она так и лежала в кармане уже зажженная. Как следует окутавшись дымом, Босоногий колдун невнятно произнес:
   - Об этом после. Расскажи-ка мне лучше, друг мой, все, что тебе известно о похищении вашей принцессы. Нынче ночью ты говорил много, но ни словом не обмолвился о магии. А без нее, сдается мне, дело не обошлось.
   Баламут слегка покраснел. Кажется, он начал припоминать, что именно нес нынче ночью... будь проклят его болтливый язык!
   - Это все твое вино, колдун, - сказал он сердито. - Из чего ты его делаешь, хотел бы я знать? И для чего люди изобрели дыбу, клещи и прочие громоздкие штуки, когда достаточно одной бутылочки твоего зелья, чтобы развязать человеку язык!
   - Ближе к делу, - пропыхтел босоногий старец. - Твои личные дела меня не касаются. Я уже и забыл о них. Итак - однажды утром...
   - Однажды утром... - машинально повторил Доркин. - Ах, да! Однажды утром поднялся крик. Вопили служанки, потому что принцессы Май не оказалось в ее опочивальне. Стража была на месте, и никто ничего не видел и не слышал. Мышь не пробегала, а уж принцесса из своих покоев тем более не выходила. Окна были заперты изнутри, никаких следов борьбы. Постель не смята, на полу у кровати - пустая шкатулка из-под талисмана. Обыскали, конечно, весь дворец, принцессы не нашли. Король созвал своих чародеев и прорицателей, повелев предварительно оцепить весь город. Чародеи чесали в затылках три дня и три ночи, а король сходил с ума. Надеюсь, я успел объяснить тебе, чем грозило Айрелойну исчезновение принцессы?.. Ну, слава Богу. Итак, на четвертый день во дворец явился хозяин постоялого двора, что расположен на главном тракте в Дамор. У этого мерзавца, видишь ли, не было времени выбраться раньше, да он еще к тому же не был уверен, что весть его действительно важна. Как оказалось, ночевали у него несколько даморских вельмож - он узнал их по говору, - с которыми была женщина, не то больная, не то опоенная сонным зельем. Лица женщины он не видал - оно было закрыто покрывалом, но та обронила платочек, на коем хозяин узрел королевский вензель. Он желал вернуть платочек даме, но спутники ее, увидя такое дело, намяли ему бока, платок отобрали и немедля двинулись дальше. Старый осел думал два дня, прежде чем смекнул, что дело нечисто, а может, до него наконец дошли слухи, но так или иначе, когда он принес нам эту весть, времени было потеряно изрядно. Снарядили погоню - возглавлял ее я, но никого не догнали. Однако добрались по следу до одной из приграничных деревень, где, на наше счастье, мальчонка, сын пастуха, был о ту пору в ночном и видел все - пятерых мужчин и женщину и вспышку Тамрота при переходе их в другой мир. Он и показал нам точное место перехода. Что ж, нам пришлось вернуться, взять второй талисман - Камелон, и с его помощью мы оказались здесь. Остальное тебе, кажется, уже известно.
   Баламут умолк и в волнении потянулся за кружкой, забыв, что она пуста. Босоногий колдун рассеянно глянул на стол и щелкнул пальцами. Над кружкою немедленно вздыбилась белая пена.
   - Ох... - сказал королевский шут, отдергивая руку.
   - Так, так, - забормотал Аркадий Степанович, не обращая внимания на его испуг. - Значит, говоришь, колдуны ваши чесали в затылке? Ну, это-то меня не удивляет...
   - Напрасно ты так думаешь! - позабыв о пиве, с жаром заступился Доркин за своих соотечественников. - Наши колдуны совсем неплохи, Де Вайле, к примеру...
   Старец небрежно отмахнулся.
   - Бог с нею, с твоею Де Вайле. Следов никаких... А стража точно не спала в ту ночь?
   - Я сам отбирал этих молодцов. И я сам удвоил караул незадолго до случившегося, как чувствовал... именно для того, чтобы парни могли спать по очереди, коли в этом будет нужда, - лицо Доркина передернулось болезненной гримасой. - Я за них отвечаю.
   - Что ж, стало быть, я прав. Без магии дело не обошлось. Не так уж сложно, друг мой Доркин, мало-мальски умелому колдуну обвести вокруг пальца любых бравых парней и не оставить при этом следов. Будь там я, то, конечно, обнаружил бы следы... но что теперь об этом. Давай рассуждать логически. Если мальчонка, сын пастуха, видел, как сюда прошли эти шестеро, значит, они прошли. Никто из них без Тамрота не мог переправить принцессу обратно. И раз все мужчины погибли здесь и Тамрот остался здесь, стало быть, принцесса тоже где-то здесь... если только та женщина была принцессой.
   - Вот и Гиб Гэлах рассуждал примерно так же, - поморщился Баламут. Он уверен, что то была не принцесса. Ни он, ни Де Вайле не почуяли ее следа в вашем мире. Но я, признаться, с логикой не в ладах, и делай со мной что хочешь, колдун, но я уверен, что принцесса здесь.
   - Разве ж я спорю, - задумчиво сказал Аркадий Степанович. - Тамрота ведь твои всеведущие спутники тоже не нашли. Но, правда, он в таком месте...
   - В каком же? - не выдержал Баламут. - Не томи уже, почтеннейший!
   - От Петербурга далековато, - прищурился колдун. - В Муромских лесах. Но дело даже не в этом, а в том, что он находится почему-то в доме моего учителя. А этот старый хитрец напустил, как всегда, вокруг своего жилья туману, и ничего мне не удалось высмотреть. Поэтому придется мне туда слетать, Доркин, прямо сейчас, не откладывая, и все выяснить. Не может же отец Григорий быть замешан в похищении вашей принцессы... чертовщина какая-то!
   И старец вновь сделался уныл и встревожен.
   - Твой учитель тоже колдун? - спросил Баламут и стиснул зубы.
   - Ну, я бы так не сказал, - Аркадий Степанович устремил тоскливый взгляд в пространство. - Он - больше чем колдун... если ты понимаешь, конечно, о чем я говорю.
   - Я пойду с тобой, - сказал Доркин.
   - Ни за что!
   - Но, почтеннейший...
   - Никаких "но"! Ты останешься здесь и будешь ждать моего возвращения. И чтобы носа на улицу не высовывал! Не хватает мне еще тебя потом разыскивать. Ах, черт возьми, как же мне не нравится вся эта история! Нутром чую какую-то гадость, уж поверь мне! Гадость и опасность...
   И Босоногий колдун поднялся из-за стола.
   - Ладно. Пора мне.
   Доркин порывисто поднялся тоже, отнюдь не намереваясь просиживать штаны, покуда его добрый хозяин лезет в неприятную историю и, возможно, прямо в лапы похитителю Маэлиналь. Однако колдун оказался куда как проворнее. Он попросту исчез, растаял в воздухе посреди кухни, оставив своего гостя с раскрытым от изумления ртом.
   Ни за что на свете не признался бы почтенный старец, что предвидит изрядную нахлобучку от своего учителя за разгильдяйство с волшебными талисманами и не желает, естественно, тому никаких свидетелей.
   Однако он не стал бы так торопиться, если б знал, что в этот самый момент талисман Тамрот сам направляется к нему в руки. Ибо Михаил Анатольевич Овечкин уже вышел из избушки отшельника и оказался, как и было ему обещано, посреди Таврического сада. Он как раз топтался там в нерешительности с корзиною лесных даров в одной руке и запискою для Аркадия Степановича Каверинцева - в другой.
   Идти Овечкину предстояло не так уж далеко, но он ужасно стеснялся своего домашнего костюма и шлепанцев в особенности и тревожился по поводу приема, который мог оказать ему незнакомый человек, ученик отшельника. Деваться, однако, было некуда - не мог же он, в самом деле, стоять тут всю жизнь!
   Михаил Анатольевич собрался с духом и отправился по указанному адресу.
   И, как оказалось, тревожился он не напрасно.
   * * *
   Оправившись от изумления после исчезновения хозяина, Баламут Доркин взял со стола волшебную трубку, забытую колдуном, - она так и продолжала дымиться, - и вернулся в комнату, где ночевал. Там он уселся в кресло и, попыхивая трубкой, погрузился в бессмысленное созерцание развешанных по стенам шпалер. На душе у него было очень неспокойно.
   В магии королевский шут не разбирался совершенно. Его учили работать языком и мечом, да и разумом Доркина Бог не обидел, но что касается колдовства, то одной ведьмы Де Вайле было достаточно, чтобы вогнать его в дрожь. К носителям тайного знания он относился с почтением, но предпочитал не иметь с ними никаких дел. Если бы не приказ короля, он и Де Вайле не взял бы с собою в чужой мир, несмотря на то, что знал ее долгие годы, а может быть, именно поэтому. Да и на что, скажите, нужны человеку, привыкшему полагаться на твердость своей руки и остроту своего языка, все эти зелья и корешки, заговоры да черные кошки? Правда, нельзя отрицать, что колдунья сделала много. Если б не Де Вайле, вряд ли бы они вообще сумели разыскать даморов в этих каменных дебрях. Если б не Де Вайле, они не знали бы, как и шагу ступить в незнакомой стране. Де Вайле одела их с головы до ног по здешним обычаям и научила держать себя должным образом. Де Вайле находила места для ночлега и еду для поддержания сил. Да, если б не она... И все же Доркин всякий раз отводил взгляд, когда они встречались глазами, и старался даже нечаянно не коснуться ее, оказавшись рядом.
   Босоногого старца он почему-то совсем не боялся. Хотя тот и успел продемонстрировать свои недюжинные возможности неоднократно. Взять хоть эту трубку - Баламут вынул ее изо рта и оглядел со всех сторон - ни за что на свете он не прикоснулся бы ни к одному волшебному предмету, принадлежащему Де Вайле. Но старец не больно-то походил на колдуна. Не зря Баламут сравнил его нынче ночью со знакомым своим отцом-нефелинцем, который оказался способен в одиночку удержать во время разбойничьего набега монастырь, покинутый перепуганными монахами. Доркин прискакал тогда с отрядом королевских солдат, дабы укротить оголтелую банду Волка Дайена разбойника, потерявшего всякий страх Божий и позволяющего себе нападать на богатые обители. Так они и познакомились: королевский отряд застал бешеного Волка на коленях перед святым отцом, а приспешников его - занятых полевыми работами. Было время сбора урожая, а монахи разбежались, и как удалось святому отцу превратить разбойников в батраков - навсегда осталось его секретом.
   Баламут, тогда еще двадцатипятилетний молодец, почитал себя влюбленным и пребывал в черной меланхолии. По должности ему не полагалось ловить разбойников, но он отправился, как думал, искать смерти, поскольку отец его избранницы, девицы из знатного рода, отказал Доркину в руке своей дочери. Тогда-то он и принял решение не жениться и не продолжать династию королевских шутов. Святой отец исцелил его от меланхолии, но от гордости избавить не смог...
   Баламут очнулся от воспоминаний и, не в силах усидеть на месте, поднялся и заходил по комнате. Четыре стены душили его, бездействие угнетало. Колдун сказал, что принцессу похитили при помощи магии... отчего же, в самом деле, никто из королевских чародеев не распознал этого, даже сама Де Вайле?
   Принцесса Май... Он так надеялся, что король Фенвик включит его в свиту Маэлиналь, когда та отправится к мужу в Дамор. Она находила удовольствие в беседах с шутом, принцесса Май, ясное солнце. И все, что нужно было Доркину - это видеть ее и знать, что иногда он ей нужен. Провести старость рядом с ней... Он любил ее и полюбил бы ее будущих детей. И кто знает - может быть, сын принцессы Май стал бы когда-нибудь королем объединенного Данелойна... Все было возможно, и все рухнуло. Где сейчас эта девушка, надежда целого мира, в чьих недобрых руках?..
   В прихожей неожиданно раздался какой-то звон. Доркин замер на месте. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить о приспособлениях, которые заменяют землянам дверные молотки. Звон тем временем повторился.
   Баламут крадучись вышел в прихожую и прислушался. Должен ли он открыть дверь? Босоногий старец не оставил никаких указаний. А кто может прийти в этот дом, как не колдун какой-нибудь, и что делать с этаким посетителем?
   Слышно было, как за дверью кто-то топчется. Вот вздохнули тяжело... и опять загремел звонок. Любопытство превозмогло, и Доркин решился. Он отодвинул щеколду и, чуть приоткрыв дверь, выглянул наружу.
   Вид человека, стоявшего на лестничной площадке, сразу его успокоил. Достаточно было раз взглянуть в испуганное лицо этого белобрысого остолопа, чтобы понять, что к магии он не может иметь никакого отношения. Роста он был примерно одного с Доркином, а уж что касается физических данных...
   - Пошел вон, - сказал Доркин, глядя на корзину в его руках. - Я ничего не покупаю.
   - Ак!.. - протестующе заикнулся тот, отступив на шаг. И видя, что Баламут собирается захлопнуть дверь, торопливо добавил: - А Каверинцев это вы?
   - Не знаю я никакого Каверинцева.
   Вид у белобрысого был уж больно жалок, и Баламут немного замешкался с дверью.
   - Аркадий Степанович, - беспомощно сказал остолоп.
   - Аркадий Степанович? - повторил Баламут. В голове у него что-то щелкнуло, и он вспомнил: "Для друзей я - Степаныч". - Босоногий колдун, что ли?
   Белобрысый окончательно перепугался.
   - Н-не знаю, - промямлил он. - Может, и колдун...
   - Нет его дома, - сказал Доркин, глядя на гостя с внезапно пробудившимся чувством собственного превосходства. - Будет к вечеру, наверно. А ты чего такой пришибленный?
   Посетитель безнадежно махнул рукой и попятился.
   - Я пойду тогда... загляну еще раз, вечером... а вы передайте, пожалуйста, Аркадию Степановичу...
   Он робко, издалека протянул Доркину корзину. То, что в ней лежало, было прикрыто кудрявыми листьями папоротника и источало мощный и сладостный лесной дух.
   - Ладно, - сказал Баламут, принимая дар. - Передам. А вы уж заглядывайте, пожалуйста, не стесняйтесь!
   Белобрысый еще раз махнул рукой и, сгорбившись, медленно пошел вниз по лестнице. Доркину даже стало его немного жаль. Но не впускать же в квартиру?..
   Он закрыл дверь и, сердито понюхав высунувшийся из-под папоротника гриб, понес корзину на кухню. Какой-то осадок остался на душе у него после этого визита, чувство смутного недовольства собой. А если б он еще мог предположить хоть на минуту, что в кармане у пришибленного незнакомца лежал бесценный талисман Тамрот, он, верно, и вовсе проклял бы тот день, в который появился на свет. Ибо, как выяснилось потом, последствия этого несостоявшегося визита оказались катастрофическими. И события начали разворачиваться с угрожающей быстротой...
   * * *
   Михаил Анатольевич, выйдя из подъезда на улицу, остановился и растерянно захлопал глазами. Почему-то он никак не ожидал, что отшельникова ученика не окажется дома. Грубость человека, открывшего дверь, произвела, конечно, на Овечкина пренеприятное впечатление, и все же она была сущим пустяком по сравнению с тем обстоятельством, что ему нужно было теперь где-то болтаться до вечера, все в тех же опостылевших шлепанцах и без копейки денег в кармане. Хорошо еще, что сегодня в библиотеке выходной день и на работу идти не надо...
   Овечкин сунул руки в карманы и неожиданно обнаружил там кое-что. Он совсем забыл... стеклянный кубик словно сам собою скользнул в его ладонь, и Михаил Анатольевич разом вспомнил все - свечу, тропинку, надежду... На сердце у него потеплело, и невольная улыбка тронула губы. Ему ужасно захотелось посмотреть на кубик. Но неловко было вытаскивать его на глазах у прохожих, которые и без того, как казалось Овечкину, иронически косились на его нелепую фигуру.
   Он немного потоптался у подъезда, сжимая кубик в кармане, и вдруг рассердился на самого себя. Что такое, в самом деле? Михаил Анатольевич Овечкин отныне - человек, с которым случаются чудеса. Небось, никому тут и во сне не снилось все то, что произошло с ним за вчерашнюю ночь! Хватит стесняться. Хватит бояться. Вот сейчас он пойдет и пойдет... и найдет какой-нибудь укромный дворик, где можно будет посидеть до вечера, делая вид, будто живет он в этом доме и вышел так вот, запросто, воздухом подышать. Делов-то!
   И приободрясь таким образом, Овечкин побрел вдоль по Моховой улице, с надеждой заглядывая в каждую подворотню. Однако судьба его, которой руководил отныне волшебный талисман, плевать хотела на все страхи и надежды Михаила Анатольевича и готовила ему очередную неожиданность.
   ГЛАВА 6
   Этим утром Никса Маколей, король без королевства, изгнанник и бродяга поневоле, был очень близок к тому, чтобы пасть духом.
   Он только что посетил очередного шарлатана от магии, который, как выяснилось через пять минут, даже и гадать толком не умел, и вышел от него, хлопнув дверью и почти сожалея о своем благородном воспитании, не позволяющем марать руки о столь мелкого мерзавца. Выбравшись на улицу, Никса жадно глотнул чистого воздуха и быстрым шагом двинулся прочь, не выбирая направления и желая только одного - как-нибудь успокоиться.
   Зеленые глаза его, обычно светлые и яркие, как молодая трава, потемнели от гнева и были сейчас цветом, как та же трава, только побитая морозом. В списке числилось еще несколько человек, которых следовало обойти, но Никса чувствовал, что на сегодня сыт уже по горло. Что за земля такая, что за люди? Вот уже скоро месяц, как он терпеливо обходит в этом городе тех, кто имеет наглость именовать себя колдунами, и раз за разом натыкается на обыкновенных обманщиков, только и умеющих, что пыль в глаза пускать... кто только соглашается платить деньги за эти дешевые трюки? Неужели здесь никто не разбирается в магии? Ну и ну, вот так местечко встретилось ему во вселенной!
   ...Шедшая навстречу женщина загляделась на Никсу, последнего представителя славного рода Маколеев. Он и вправду был очень хорош собой стройный и широкоплечий, с загорелым лицом, отличавшимся безукоризненной правильностью и мужественностью черт, с густой шапкой волос, выжженных добела солнцами многих миров. У мужчин же вид его вызывал невольное уважение и даже некоторую опаску, ибо в этом молодом человеке с первого взгляда чувствовался тренированный боец, весь облик которого дышал бессознательною отвагой, даже сейчас, когда гнев его улегся наконец, сменившись отчаянием, плечи понурились и на лицо легла тень долгой усталости.
   Сам он не замечал сейчас никого и ничего. Отчаяние подступило вплотную к сердцу, и с горечью думал Никса о том, что все, кажется, было напрасно. Целый год несся он по следу, как гончая с раздувающимися от близости добычи ноздрями, дрожал от нетерпения, наступая на пятки врагу, и все для чего? Чтобы потерять этот след в одночасье, оказавшись в стране, где нет ни одного порядочного колдуна! Даже в самых захудалых мирах талисман Маколеев помогал ему отыскать хотя бы одну старуху-гадалку, которая, глянув в карты или вытащив руну, без труда указывала нужное направление, не говоря уже о чародеях признанных и солидных, которые могли знать его врага по имени, как собрата по своему ремеслу. Здесь же даже его талисман утратил свои полезные свойства!.. И, похоже, близится бесславный конец поискам. Враг исчез, затаился, нашел для себя надежное укрытие.
   Что он будет делать, утратив надежду, Никса не знал. Конец представлялся его горячему сердцу совершенно иным.
   Молодой король с силой встряхнул головой, пытаясь отогнать уныние. Еще не время сдаваться. В списке есть еще несколько имен, и как знать, может, хоть один приличный маг да найдется. А нет - так он обратится к цыганам. Не к тем, что шляются по улицам, приставая к прохожим, нет, он добьется встречи с кем-нибудь по-настоящему сведущим из них. Деньги - вот верный путь... и слава Всевышнему, благодаря отцовскому наследству денег ему могло хватить еще не на один год странствий. Не всегда, правда, превращение алмазов в деньги происходило гладко - в каждом мире свои обычаи. Но тем не менее камушки эти всюду ценились одинаково высоко!
   Хотелось есть - он ушел из дому не позавтракав, и Никса окинул взглядом каменные стены незнакомой улицы, ища вывеску какой-нибудь харчевни или, как они тут именовались - кафе.
   Никаких вывесок поблизости не наблюдалось. Зато внимание Никсы неожиданно привлек некий человек, робко пробиравшийся навстречу ему вдоль стеночки и как раз в этот момент нерешительно застывший у одной из подворотен. Ничего особо интересного в этом человеке не было, кроме разве что несоответствия между внешностью и одеянием, ибо, будучи одет, как бродяжка, выглядел он на редкость домашним и мирным. Но не это заставило молодого короля вдруг напрячься и приковаться к нему пристальным взором.
   Талисман Маколеев, висевший у Никсы на груди, неожиданно ожил и дал о себе знать легким трепетом. А это могло означать только одно - маленький кудрявый оборванец обладал несомненною магической силой.
   Никса с трудом подавил охватившее его возбуждение и замедлил шаги, стараясь не очень таращиться на незнакомца, но тем не менее разглядеть его как следует. Неужели наконец повезло?!
   Оборванец между тем решился и ступил под свод арки. Никса, боясь потерять его из виду, сорвался с места и в несколько прыжков достиг подворотни - как раз вовремя, чтобы получить еще одно подтверждение своим подозрениям.
   Талисман на груди у него завибрировал, как это всегда бывало при переходе из мира в мир, в ушах зазвенело, и перед глазами вспыхнуло ослепительное сияние. Он мысленно застонал, не зная, куда отправляется на этот раз, однако готов был следовать за незнакомым магом куда угодно. Но тот повел себя очень странно.
   Никса услышал его слабый испуганный вскрик, а затем маг отшатнулся, налетел на Никсу, и оба они, в нарушение всех правил перехода, вывалились из подворотни обратно на улицу.
   - Сударь, сударь, - задыхаясь, еле выговорил Маколей, - что же это вы делаете?
   Ему пришлось поддержать незнакомца, ибо тот, казалось, был близок к обмороку. И немудрено - Никса сам, несмотря на свою физическую закалку, едва стоял на ногах. Чего он ни разу не пробовал за время скитаний по мирам, так это скакать при переходе туда и обратно. Ощущения были самые неприятные. Его мутило, в голове все еще стоял звон, и после яркой вспышки света мир перед глазами был укрыт зеленоватой тьмой, так что он едва мог разглядеть, где находится.
   - Что это было? - дрожащим голосом пролепетал Овечкин, ибо это был он, цепляясь за поддерживающую его руку.
   - Как - что? - удивился Никса, недоверчиво щурясь.
   Слава Богу, туман перед глазами начал потихоньку рассеиваться, и ему стало чуточку лучше. Чего нельзя было сказать о незадачливом колдуне - тот был бледен и трясся, как в лихорадке.