Гаркушев Евгений Николаевич. Великий поход

   Дамы начали выбирать вещицы, просматривая оглавления каталогов с последними новинками моды. Мне не оставалось ничего другого, как завести разговор с тибетцами.
   – Лишил я вас работы, Лонгченпа? Дирижабля ведь больше нет.
   – Дирижабля теперь нет, – на хорошем русском ответил непалец. – Работа есть. Теперь куплю для госпожи Тизенберге новый дирижабль. Не грузовой, а скоростной. Ваше предложение поступило очень кстати. Вы, наверное, тоже собираетесь строить ферму где-нибудь поблизости? Не нужен пилот?
   – Сейчас – вряд ли. Может быть, когда-нибудь. Трудно построить ферму?
   – Построить – никаких проблем. Долго сооружали реактор, возили землю. А возвести дома и проложить водопровод было делом двух месяцев, – ответил Йеши.
   – Рядом с реактором стоит большой дом. В нем жили строители? – наудачу спросил я.
   – Это вам расскажет хозяйка, – опустил глаза Йеши.
   Госпожа Тизенберге тем временем притушила в гостиной свет и включила голографический проектор. В полутьме заискрились вечерние платья и модные блузки, засверкали лаком туфли – все из парижских бутиков. Цены были указаны во франках и в долларах. Они впечатляли не меньше, чем сами платья.
   Спустя несколько минут дамы окончательно определились с заказом. Свет вновь загорелся ярче, картинки далекой жизни растаяли в воздухе.
   – Ты стал беднее на две тысячи юаней, – сказала мне Мила. – Обидно, что половина – за скоростную доставку.
   – – Нет-нет. Расходы – за мой счет, – объявила Элиночка. – И еще, Даниил… Я прекрасно понимаю, Что ваше предложение было слишком щедрым. Получается, что я наживаюсь на вашей нужде. Позвольте мне вернуть вам тридцать тысяч.
   Хорошие люди живут в Тибете! И благородный Чампа, и странная, но все же милая Элиночка…
   – Нет, госпожа Тизенберге. Слово сказано, дело сделано. Торговаться не будем. Несколько необременительных просьб. Прикажите сейчас же начать заправку топливного бака. Вряд ли вы держите его наполненным под завязку, имея рабочий реактор. – Лонгченпа, займись, – приказала Элиночка.
   Непалец поклонился и вышел. Интересно, пойдет переодеваться или будет подсоединять к реактору трубки в костюме? Работа не пыльная, но и не совсем конторская…
   – Прошу вас также не производить перерегистрацию дирижабля в течение нескольких дней. Мы с Милой хотели побывать в Лхасе, оттуда слетать в Катманду. Гораздо проще делать это с местной регистрацией цепеллина.
   – Хорошо, – кивнула Элина, но тут же задумалась. – А если вы врежетесь куда-то?
   – Или соберемся совершить террористический акт? – поставил я вопрос более прямо. – К вам претензий не возникнет. Факт продажи зафиксирован. Перерегистрацию допустимо отложить на несколько дней. Это полностью законно.
   – Но вы ведь не собираетесь никого взрывать? – с надеждой спросила госпожа Тизенберге.
   – Даже в мыслях нет. Просто не хотим, чтобы нам мешали. Мы очень торопимся.
   – Все это не стоит тридцати тысяч… Хотя и семьдесят тысяч юаней за старый дирижабль – завышенная цена.
   – Пусть так. Считайте это капризом богатого русского.
   – Да, ваши соотечественники славятся широкой натурой…
   – Еще один вопрос: кто жил в бараке по соседству с реактором? – спросил я, внимательно наблюдая за реакцией Элиночки.
   Хозяйка осталась совершенно спокойна.
   – Геолого-этнографическая экспедиция, – просто ответила она.
   – Геолого-этнографическая? – не поверил я своим ушам. – Что это за гибрид ежа с ужом?
   – В экспедиции были и геологи, и этнографы, – пояснила госпожа Тизенберге. – Геологи лазили по горам со своими инструментами, этнографы вели беседы с местными жителями, записывали сказания… Не знаю точно, что они разузнали, – мои крестьяне их не интересовали, как ни странно. Хотя тот же Йеши живет здесь с рождения, знает много о мифологии Тибета.
   – А барак вы строили специально для них? Или он для сезонных рабочих?
   Элиночка пристально взглянула на меня. На лице ее отражались сложные чувства.
   – Не совсем понимаю ваш интерес, Даниил. Такое впечатление, что вы меня в чем-то подозреваете.
   – Отнюдь. Просто мне занятно – такие уютные домики для рабочих на берегу озера… И этот мрачноватый барак… Мы с Милой поспорили, для каких целей он служит.
   – И что думает Мила?
   – Полагаю, в нем жили рабочие, когда ферма только строилась, – не растерялась девушка. – Потом дом просто не стали сносить.
   – Считаю, что он используется и сейчас и предназначен для сезонных рабочих, – заявил я.
   – Вы оба ошиблись, – усмехнулась Элиночка. – Так что спор выиграла я. Но поскольку ставок я не знаю, в выигрыше не останусь, как ни жаль…
   – Так что это за странный дом? – спросила Мила.
   – Он даже не принадлежит мне, – неожиданно заявила Элина. – Думаете, я потерпела бы такое убожество на своей земле? Правительством Китая передо мной было поставлено условие – содержать общественное здание, разрешать останавливаться в нем государственным служащим и военным, в случае необходимости, снабжать их энергией и съестными припасами по средним расценкам. Согласившись на это, я без труда получила и землю, и разрешение на установку реактора… Имею налоговые льготы. К тому же такое соседство – неплохая защита. Бандиты боятся связываться с государством и его служащими.
   – Понятно, – кивнул я. – Теперь мне много стало ясно. Мы узнали то, что я, в общем-то, и не хотел знать.
   Элиночка поняла мои слова по-своему.
   – Да, страшных тайн в моем поместье нет!
   – Но вокруг их достаточно…
   – Совсем темно! Пора ужинать, – предложила хозяйка. – Пойдемте в столовую! А через час-другой, думаю, прибудет капсула с заказом.
   – Будет очень весело вылавливать ее из озера, – Через силу улыбнулся я. – Теперь ясно, зачем вам шлюпка!
   Добродушная Элиночка даже не поняла, что ее поместье стало шпионской резиденцией. Точнее, выездной штаб-квартирой китайской контрразведки. Не вызывая особых подозрений, «геологи» и «этнографы» вовсю следили за монастырем в Мендонг-Гомпа Неделю или две назад они узнали все, что хотели. Программа была свернута. Люди эвакуированы. Может быть, руководители проекта опасались, что после атаки на монастырь будут предприняты ответные шаги?
   Но монахи не стали воевать. Они проявили истинное смирение. Не вполне понятное мне.
 
   Свист падающего с большой высоты тела за окном и писк лэптопа в соседней комнате сообщил нам, что заказ прибыл. Элиночка достала из шкафа рамку пеленгатора, мы взяли мощные электрические фонари и отправились к озеру.
   Впрочем, ни фонари, ни пеленгатор не понадобились. Слегка светящаяся капсула с заказом из Парижа качалась на легкой зыби озера метрах в двадцати от причала шлюпки.
   Алюминиевый контейнер было не так просто выудить из воды. Гладкий мокрый шар выскальзывал из рук. Да и размеров он оказался приличных. Не думаю, что девушки заказали столько платьев. Видимо, размер контейнера был стандартным. И рассчитывался таким образом, чтобы при любом содержимом общая плотность контейнера не превосходила плотность воды – то есть чтобы он мог плавать.
   После непродолжительной борьбы посылка из Парижа была водворена в лодку. С добычей я вернулся к дамам.
   – Мы идем примерять одежду, – широко улыбнулась Элиночка. – Не думаю, что вам будет с нами интересно.
   – Мне было бы интересно, но я лучше займусь дирижаблем. Нужно освоиться с управлением. Надеюсь, Лонгченпа поможет мне разобраться с приборами.
   – На пару недель я вполне могу уступить вам Лонгченпу. Он довезет вас куда угодно, – простодушно заявила госпожа Тизенберге.
   – Не смею отбирать у вас пилота. К тому же мне было бы интересно самому управлять дирижаблем. Очень давно не летал, хотя когда-то у меня был свой дирижабль.
   По пути к причальной вышке я размышлял. Может быть, стоит оставить Милу здесь? Одному мне было бы не просто проще – несоизмеримо проще. Но зачем я тогда покупал дирижабль? Нет, девушка мне понадобится. Я встретился с ней не случайно. А если и не понадобится – лучшую заложницу, чтобы угрожать мне, трудно представить. Оставлять ее в гнезде китайской контрразведки глупо.
   Лонгченпа сидел около причальной вышки на бочке из-под питьевой воды, глядя в черное бездонное небо. К дирижаблю тянулись пластиковые шланги заправочных устройств. Они слегка вибрировали. Водород шел от реактора порциями. Клапан топливного бака пропускал его внутрь, но не выпускал обратно.
   – Хороший дирижабль, – равнодушно кивнул Лонгченпа, заметив меня. – Дорого купили, правда.
   – Срочно понадобился, – отозвался я.
   – Убегаете от сожженного монастыря?
   – Нет, причина спешки не в этом. А что ты знаешь о монастыре?
   – Бомбили всю ночь, – вздохнул Лонгченпа. – И ни одного выстрела в ответ… А они могли бы выстрелить… Мой брат работал там механиком, рассказывал об оборонительном оружии. Нападавшим не показалось бы мало.
   – Брат погиб?
   – Его отослали в Непал. И многих рабочих тоже. Монахи знали, что произойдет. Но приняли такую судьбу.
   – Ты говоришь по-русски даже лучше, чем Йеши.
   – Я окончил Новосибирский университет, – усмехнулся Лонгченпа. – Не похоже?
   – Похоже, – покривил душой я. – А почему работаешь пилотом на дирижабле?
   – Инженеры в Тибете почти никому не нужны. В Китай я не хочу. Госпожа Тизенберге платит очень неплохо. И работы немного. Много времени остается для того, чтобы думать. Смотреть на звезды…
   По винтовой лестнице вокруг причальной вышки я поднялся в корзину дирижабля. Приборы были знакомыми, навигационное оборудование – тоже. Дирижабли не слишком изменились за последние сто лет.
   – Какая скорость в штиль? – крикнул я вниз.
   – Можно разогнать до сорока километров в час, – отозвался Лонгченпа. – Но лучше идти тридцать. Расход водорода в три раза меньше.
   – Хорошо.
   Спустившись, я пожал Лонгченпе руку, поблагодарил его:
   – Дирижабль в отличном состоянии!
   – Старался… Привык выполнять свою работу добросовестно.
   Главный вопрос я задал без перехода:
   – Как ты догадался, что мы были у монастыря?
   – В глазах твоей девушки боль. Она слишком молода для таких сильных чувств. Недавно она видела что-то страшное.
   – А в моих глазах боли нет?
   – В них нет радости, – ответил непалец.
   Меня поразило точное определение Лонгченпы. На самом деле, я давно ничему не радовался… Все мои улыбки, шутки – напускное. Я делаю только то, что необходимо. Потому что так нужно. И меня мало трогает, что будет со мной. Только в той степени, насколько это отразится на выполнении задания.
   – Постараюсь обрести радость, – улыбнулся я Лонгченпе.
   Тот молча покачал головой. – Вряд ли это так просто…
   – Тогда я сделаю то, что от меня требуется.
   – Делай что должно, и будь что будет, – отозвался непалец.

ГЛАВА 10
Блага цивилизации

   Мы вновь плыли над горами. Медленно, но напрямик, поднимаясь и опускаясь для того, чтобы поймать попутный ветер или чтобы войти в полосу штиля, если попутного ветра не было. Горы возвышались всюду. Казалось, горные хребты нигде не кончаются.
   Дирижабль летел на большой высоте, но отдельные снежные вершины, ледяные искрящиеся хребты все равно вздымались над нами. Огромный баллон аэростата казался, по сравнению с величавыми пиками, таким ничтожным…
   Внизу сверкали большие и маленькие озера. Сверяясь с картой, я отмечал, что мы оставили по правую руку озеро Нганце, пролетели над озером Джаринг, повернули на северо-восток и прошли между озерами Селлинг и Пангок, достигли хребта Тангла и перевалили его… Ветер изменился, задул с запада. Дирижабль полетел быстрее.
   Когда становилось холодно или не хватало воздуха, мы прятались в крошечной, едва сесть двоим, герметичной кабине, установленной посреди гондолы аэростата, включали электрическую печку и открывали кислородный вентиль. В кабине было уютно.
   Кроме трех огромных баков с водородом, дирижабль нес два кислородных резервуара довольно внушительных размеров. Дирижабль был модифицирован для полетов в условиях высокогорья, в краях, где и на земле дышать не очень легко. На борту мы нашли три кислородные маски, закрепленные в контейнере под баллоном аэростата лыжи, снегоступы, набор инструментов и даже один парашют.
   Почему только один, когда мест в кабине два? Не знаю. Может быть, Лонгченпа уже прыгал с парашютом и бросил его на месте посадки. Или обменял на какую-то недостающую деталь – в горах популярен натуральный обмен. Вряд ли Элиночка согласилась бы прыгать с парашютом… Лонгченпе достаточно одного. Так что второй парашют, наверное, и правда был лишним. Выжить при взрыве главного баллона с водородом надежды почти никакой. В других случаях дирижабль можно посадить.
   Когда мы опускались ниже и можно было дышать, Мила в меховой куртке садилась на край гондолы, открыв дверцы ограждения, свешивала вниз ноги и болтала ими в воздухе. Девушка поднялась в дирижабль, одетая, как на картинке из журнала мод, – в купленном накануне парижском брючном костюме и шелковом плаще, – но уже через час поняла свою ошибку и переоделась в непромокаемый меховой комбинезон, подаренный Элиночкой. Комбинезон был великоват Миле, и выглядела она в нем смешно, но чувствовала себя гораздо уютнее, чем в замшевом плащике «на рыбьем меху».
   Первые двадцать часов полета прошли относительно спокойно. Ночью Мила дремала в кресле в кабине. Я вообще не ложился спать. Вести дирижабль – довольно утомительное занятие, если хочешь лететь с максимальной скоростью, используя каждую возможность ускориться. Мне приходилось не отрываться от лэптопа, в режиме реального времени выдающего данные о погоде и розе ветров с метеорологического спутника, и постоянно наполнять водородом баллон, регулирующий высоту подъема, или, напротив, стравливать из него газ.
   Маневрированием мог заниматься и компьютер – почти так же успешно, как самый опытный пилот, но компьютер не в состоянии определить, насколько опасны объекты, приближающиеся к дирижаблю. В том смысле, что компьютер не способен понять, является ли объект, заявленный в полетном листе как гражданский самолет, бомбардировщиком или десантным транспортом… Сбить нас, при желании, могли в любой момент, иллюзий насчет этого я не питал. Но вот захватить дирижабль, если я начеку, сложнее…
   Когда стало ясно, что приближается вторая ночь в небе, Мила взмолилась:
   – Сколько можно болтаться в воздухе? Мне кажется, мы должны уже улететь на край света. А горы как были, так и остаются со всех сторон. Мы заблудились? Или летаем по кругу?
   – Мы миновали хребет Тангла, летим вдоль хребта Далай-Ламы. Скорость дирижабля не так велика, как хотелось бы – это не самолет и даже не планер. В свое время от аппаратов легче воздуха отказались именно из-за их небольшой скорости и низкой управляемости. Но топливо стало дорого, управлять дирижаблями научились лучше, чем в двадцатом веке, так же, как использовать попутный ветер на любой высоте – и подобные корабли обрели вторую жизнь.
   – Все это очень занятно, но я хочу в мягкую теплую постель! – воскликнула Мила, – Мне хочется поужинать в приличном месте, а не лопать тушенку прямо из банки, которую мы еле-еле разогрели на едва тлеющей электрической плите! Я фруктов хочу! Неужели мы никогда не покинем эти горы?
   – До центральной части Китая еще далеко. Тибет огромен, Но, если ты настаиваешь, мы можем добраться до Чамдо. Он в каких-то семидесяти километрах от нас. Нужно только повернуть южнее.
   Мила взглянула на меня с подозрением.
   – Никогда не слышала о таком городе.
   – В Китае тысячи городов… Чамдо – центр одноименной провинции.
   – Там живет много людей?
   – Относительно. Если не считать Лхасу, в Тибете мало больших поселений. Здесь было малолюдно на протяжении долгих веков. После демографического кризиса людей, естественно, не стало больше. Сейчас мы по-прежнему над горами, как видишь. Хотя административно Чамдо уже не Тибет, а другой округ Китая, не думаю, что это что-то меняет. Чамдо – такой же маленький горный городок, как и все поселения в Тибете. Правда, через него проходит несколько автомагистралей. Это заметный транспортный узел.
   – И где мы остановимся? На постоялом дворе? Или опять попросимся на постой к крестьянам, которые греют воду на костре?
   – Сейчас узнаем, – заявил я, отправляя запрос на поиск отелей в Чамдо и окрестностях.
   Я пользовался общим каналом, поэтому в ноутбуке тут же посыпались груды спама. Нам предлагали срочно посетить Лхасу, вернувшись для этого совсем недалеко – каких-то триста километров; заказать аэротакси, чтобы добраться до Куньмина или Ланьчжоу; посетить казино в Гуншане; совершить восхождение на гору Намча-Барва, имеющую высоту более семи с половиной тысяч метров над уровнем моря; снять бунгало в горах неподалеку от Нанцяня или Дэнчэна, где «придется готовить пищу на костре». Последнее предложение подкупало своим романтизмом, но именно такой участи мы стремились сейчас избежать…
   Довольно скоро из лэптопа удалось выудить полезную информацию. Трехзвездочный отель «Гнездо ласточки», расположенный в центре Чамдо, поддерживал работу сервера в русскоязычном режиме. Отель предлагал номера начиная от трехкомнатных президентских люксов с любой аппаратурой и заканчивая четырехместными комнатами с частичными удобствами. Заманчиво. Я послал запрос: сможем ли мы пришвартовать дирижабль на крыше отеля?
   Через две минуты пришел ответ от главного менеджера отеля. Швартовка возможна, желательно сделать предварительную заявку, когда мы соберемся отправиться в путешествие. Менеджер информировал нас, что, помимо швартовочной вышки, на крыше «Гнезда ласточки» имеется вертолетная площадка.
   Я подал заявку на немедленное бронирование места и получил подтверждение. Менеджер запросил сведения о местоположении нашего дирижабля и пообещал, что на крыше нас будут встречать техник-швартовщик и администратор, который проводит гостей в номер. Не мудрствуя лукаво, я заказал президентский люкс. На двоих. Все удовольствие, включая швартовку и номер, обошлось в какие-то полторы тысячи юаней. Предоплата, жить широко, похоже, входило у меня в привычку.
   – Часа через полтора будем на месте, – сообщил я Миле. – Можешь переодеться, если хочешь произвести впечатление. Нас будут встречать.
   – Кто нас будет встречать? Твои друзья?
   – Откуда у меня здесь друзья? Я прежде ни разу не был в Чамдо. Встречать нас будут работники отеля.
   – На них-то зачем производить впечатление?
   – Да просто так. Для собственного удовольствия. Ты не замерзнешь. В ближайшее время мы не будем подниматься высоко.
   – А почему в отеле нас будут встречать? Тут так принято? Или мы – важные персоны?
   – Скорее второе, Я заказал президентский люкс.
   – Зачем?
   – Захотелось.
   – Почему один на двоих? Ты мог бы заказать два номера, попроще. Необязательно люксы…
   Я покачал головой.
   – Нет, далеко я тебя не отпущу. Слишком рискованно. В люксе несколько комнат – так что спать на одной кровати нам не придется. Ты сможешь уединиться, когда захочешь. Но я хотел бы видеть тебя постоянно.
   – Такое желание приятно и романтично, если только ты не принимаешь меня за шпионку, которая может сбежать…
   – Вряд ли ты шпионка. Скорее я не хочу, чтобы тебя похитили с целью воздействия на меня.
   – Ты думаешь, меня могут похитить? – быстро взглянула на меня девушка.
   – Исключить такую возможность нельзя. Мила потупилась, потом медленно проговорила:
   – С одной стороны, мне приятно твое внимание. Но ты такой странный… А поведение твое просто пугает. К тому же мы постоянно ввязываемся в очень неприятные приключения…
   – Но тебе даже нравится такая жизнь? Ты любишь приключения?
   – Не знаю, – призналась Мила. – В ресторан пойдем?
   Мила подняла глаза. Выражение ее лица было удивленным.
   – Что за странные вопросы?
   – То есть?
   – На месте будет видно. Какой ресторан, когда прилетим… Зачем планировать заранее?
   – Не знаю… Привычка.
   На самом деле я вспомнил наш разговор в Афганистане, до того как мы добрались до монастыря в Бамиане. О том, что спать под одним одеялом и идти вдвоем в ресторан – совсем разные вещи. Мила, похоже, о нем забыла. Или не придала тогдашней беседе значения.
   Когда мы добрались до города, темнело. Компьютер связался с единой диспетчерской системой города, нам выделили «коридор», по которому можно добраться к «Гнезду ласточки». Никаких проблем не возникло – дирижабль Элиночки был зарегистрирован, лишних вопросов нам не задавали.
   Чамдо светился яркими огнями. Невысокие дома, освещенные высокими фонарями улицы, расцвеченные вновь вошедшей в моду неоновой рекламой магазины. По темной ленте реки сновали юркие, увешанные разноцветными фонариками лодки.
   – Знаешь, что это за река? – спросил я Милу. Переодевшаяся в костюм персикового цвета девушка куталась в теплый коричневый плед. Хотя здесь было гораздо теплее, чем высоко в горах, погода стояла не летняя.
   – Откуда же? Я тоже никогда в Чамдо не бывала, карту не смотрела.
   – Мы летим над Меконгом. Здесь он называется Ланьцанцзян. Исток неподалеку.
   Похоже, сообщение не произвело на Милу никакого впечатления.
   – Меконг – главная река Индокитая. Протекает по Лаосу, Камбодже, Вьетнаму.
   – Но нам ведь туда не надо? – подняла брови Мила.
   – Нет, конечно. Просто я много слышал об этой реке еще в молодости, но ни разу ее не видел. У тебя название не вызывает таких же ассоциаций.
   – Наверное. Вот если бы это был Енисей… Или Хуанхэ…
   – Хуанхэ мы скорее всего еще увидим. Так же, как и Янцзы.
   Мила нахмурилась, потерла запястье.
   – Мне все еще нельзя активировать имплант?
   – Ни в коем случае. Домой ты сможешь позвонить немного позже. Если тебе нужно воспользоваться доступом в Сеть – возьми лэптоп.
   – Ты все время что-то с ним делаешь…
   – Я уступлю его тебе, когда потребуется. А имплант тебе не поможет. Уус ты потеряла, спутники летают здесь так же, как над Афганистаном, а стационарные антенны закрывают горы. Так что активированный имплант лишь может дать твои координаты нашим врагам, но не будет полезен тебе.
   – У меня есть враги? – подняла брови Мила.
   – Когда ты путешествуешь со мной – несомненно.
 
   Причальная вышка на крыше отеля светилась синими огнями. Компьютер отеля связался с моим лэптопом, и причаливание могло произойти даже без пилота, но я все-таки проконтролировал процесс сближения и сбросил швартовочный канат низенькому китайцу в оранжевом жилете. Тот быстро вставил его в лебедку, подтянул гондолу дирижабля едва ли не к самой крыше, знаками показал, чтобы мы опускали лестницу. Хотя на крышу можно было сойти и так – до нее было меньше полуметра – лестницу я сбросил. Возможно, дирижабль еще придется поднять. Ветер усилится, появятся еще какие-то непредвиденные обстоятельства… Мы должны иметь возможность вернуться в гондолу, не опуская дирижабль к самой крыше.
   Не успели мы оглядеться по сторонам, как к нам уже спешил пожилой администратор во фраке. – Вэй^[9] Нихао! – прокричал он.
   – Ни хао! – отозвался я, вспоминая, что по-китайски это означает «здравствуйте». – По-русски говорите?
   – Конечно! Прошу вас. На третий этаж, пожалуйста. Лифт ожидает.
   – Спасибо, – поблагодарил я китайца. – Се се^[10].
   Наверное, администратору и швартовщику чаевые не полагаются? Я все же на всякий случай сунул бумажку в пять юаней рабочему, расплывшемуся в широкой улыбке, десять юаней дал администратору.
   – Не положено принимать юани без чека, – сухо заметил тот.
   – Как скажете, – ответил я, задумавшись на мгновение: намекал ли он на то, что чаевые стоит давать рублями, или просто не мог вспомнить, как по-русски звучит слово «деньги».
   – Вэй, отель не должен терять прибыль! – чуточку смущенно продолжил администратор после небольшой паузы, пряча купюру в карман брюк. – В дополнение к услугам люкс вы получите утром свежие газеты! Чек пришлю с горничной.
   – Хорошо.
   Нужны мне ваши газеты! Я не только читать, но и говорить по-китайски не умею. При всем уважении к Чамдо и внимании горожан к туристам, уверен, что газет на русском языке они точно не издают. А сетевые версии я скачаю и сам, без помощи администратора.
   Хотя нет, и газета может быть полезной. В нее удобно заворачивать разные вещи. Может быть, поэтому бумажные издания еще сохранились, несмотря на то что почти у каждого есть уус, работающий в режиме лэптопа, с которого можно читать практически любой текст и смотреть картинки?
   – Ваша девушка красива, – скромно улыбаясь, заметил администратор, когда мы вошли в лифт. – Как молодой персик.
   – И со шкуркой такого же цвета, – улыбнулся я.
   – Захотите повести ее в ресторан? Закажете ужин в номер?
   Пожилой китаец словно читал мысли! Хотя при чем здесь чтение мыслей? Просто подошло время ужина.
   – Мила?
   – Обед в номер, пожалуйста, – ответила девушка.
   – Шампанское, клубника? – осведомился китаец.
   Я едва не засмеялся. Здесь все посетители президентских люксов, дорвавшиеся до цивилизации, заказывают шампанское с клубникой или администратор просто обязан предложить нам стандартный набор услуг и развлечений?