Гаррат Джули. Согласие на брак

   – Ты хорошо его знаешь? – выпалила она. Кэтрин смутилась.
   – Я его совсем не знаю. В сущности, до вчерашнего дня я его даже в глаза не видела, хотя, должна признаться, имя его было мне знакомо. Так что когда он предложил составить мне компанию, пообещал помочь… ну что было делать? – Она беспомощно развела руками. – Как я могла отказать, когда он напрямик спросил меня, можно ли ему поехать со мной?
   – Ну, вот что, – сказала Эми. – Я вас двоих оставлю на некоторое время. Думаю, вам есть о чем побеседовать.
   – Я приготовлю чай, – вызвалась Лиззи.
   – Мне не надо. – Эми подошла к лестнице. – Пожалуй, схожу в старую церковь, посмотрю, нет ли там Ричарда.
   Джиф Уэлдон и Кэтрин Блейк, обсуждая погоду, удалились по коридору, который вел к кабинету. Похоже, Джифу эта журналистка показалась симпатичной.
   Лиззи подошла к Эми и, воровато озираясь по сторонам, зашептала ей на ухо:
   – Не нравится мне этот малый, который явился с ней вместе.
   – Лиззи, думаешь, мне нравится? Впрочем, похоже, он счел за лучшее ретироваться.
   – Надеюсь. Мне делается не по себе при одной мысли, что он будет шляться по дому.
   – Думаю, мисс Блейк и дядя Джиф найдут о чем поговорить, и я могу на полчасика отлучиться.
   – Отправляешься на поиски каменного человека?
   – Да нет. Просто подумала, что им двоим, дяде Джифу и Кэтрин, надо спокойно все обсудить, – объяснила Эми.
   Лиззи подозрительно прищурилась.
   – А как у тебя складываются отношения с мистером Боденом?
   – Нормально, – как ни в чем не бывало ответила Эми, хотя внутри у нее все сжалось.
   – Ты видела его после Рождества?
   – Нет, – сказала Эми. Ей вовсе не хотелось снова выслушивать всякие бредни насчет замужества, и она не без вызова добавила: – А ты?
   – Нет, не видела! Может, тебе позвонить ему. Что-то он давно не заглядывал в Уайдейл.
   Эми расхохоталась.
   – Лиззи, чего ради я должна ему звонить? А?
   Лиззи растерянно пожала плечами.
   – Может быть, он заболел, я не знаю. Ведь он живет совсем один.
   – У него есть телефон. И вообще он живет на главой улице. Если он заболеет, может обратиться за помощью к первому попавшемуся прохожему.
   – А что, если он упал с лестницы и сломал ногу?
   – Знаешь, если это случилось на Рождество, он уже давно умер голодной смертью, – невозмутимо парировала Эми. – Прошел уже почти месяц.
   – У вас каменное сердце, мэм!
   – Это точно, – согласилась Эми и взбежала вверх по лестнице.
   – Куда ты?
   – Оденусь и пойду прогуляюсь.
   В церкви Ричарда не было. В последние дни Эми часто вспоминала о нем, однако с течением времени она все меньше терзалась, думая о страстных рождественских поцелуях. Теперь эти воспоминания вызывали у нее лишь улыбку.
   Когда она рождественским утром, уединившись в спальне, разворачивала заветный сверток, то меньше всего ожидала обнаружить в нем книгу любовной лирики. Такой подарок никак не вязался с ее представлением о Ричарде Бодене как о человеке сугубо прагматического склада. Эми водрузила томик стихов на алебастровую подставку, которую еще раньше поставила на своем столе у окна. Однако книга выглядела такой одинокой, что Эми поставила с одной стороны словарь, а с другой – свой дневник. И все же от томика стихов веяло какой-то грустью!
   Вечером, лежа в постели, она читала стихи. Это было старое издание в красивом кожаном переплете с золотым тиснением на корешке. Эпиграфом к сборнику служили слова Уильяма Батлера Йейтса: "Отвергших себя сердец участь, увы, каменеть".
   Эми прекрасно поняла скрытый смысл этого своеобразного, обращенного к ней послания. Ричард намекал на то, что она упорно цепляется за свое прошлое, связанное с именем Кипа Уэлдона. Она готова была побиться об заклад, что именно это последнее обстоятельство заставляет его держаться от нее подальше. Он выжидал. Но она также участвовала в этой игре и, разумеется, не собиралась первой делать шаг навстречу. Существующее положение вещей ее вполне устраивало. И хотя в душе Эми и признавала, что ее влечет к этому человеку, она не собиралась признаваться ему в этом.
   На обратном пути, когда осталась позади роща, в которой стояла церковь, Эми, прикрыв глаза ладонью, попыталась разыскать окутанную туманной дымкой вершину Аспен-Тор.
   – Неважный день для фотографии, – услышала она мягкий, чуть насмешливый голос.
   Обернувшись, она увидела Марка Пауэлла. Прислонившись к покрытому мхом стволу дерева, он с интересом наблюдал за ней.
   – Откуда вы взялись? – с омерзением спросила она, словно он был какой-нибудь тварью, выползшей из-под камня.
   Марк Пауэлл вальяжной походкой подошел к ней.
   – Я как раз хотел обогнуть церковь, когда заметил среди деревьев ваш ярко-желтый шарф.
   – Пожалуй, мне лучше вернуться в дом.
   – Не уходите, – попросил он, поднимая фотокамеру, которая висела у него на груди в кожаном футляре.
   Эми резко отвернулась. Она кипела от злости – этот тип нисколько не сомневался, что она не имеет ничего против того, чтобы он сфотографировал ее.
   – Повернитесь! – властным тоном приказал он.
   Не произнося ни слова, Эми направилась прочь.
   Эми слышала, как за спиной у нее скрипят по песчанику его башмаки. Она прекрасно понимала, что он пытается заставить ее оглянуться.
   – А мы, оказывается, стесняемся камеры? – насмешливо произнес он, нагоняя ее.
   – Подите прочь!
   – Неужели вы не хотите увидеть себя на развороте шикарного журнала в качестве владелицы поместья?
   – Нет! У меня нет никакого поместья.
   – Но поговаривают, что в скором времени будет. Эми ускорила шаг.
   – Постойте же! – взмолился он. – Почему вы не хотите поговорить со мной?
   – Тогда уберите ваш фотоаппарат. – Она мельком оглянулась, точно рассчитав, что за это краткое мгновение он не успеет щелкнуть затвором. Для этого ему сперва потребовалось бы установить экспозицию и выдержку.
   Она слышала, как он возится с кожаным футляром.
   – Ну вот, – сказал он, – теперь вы в безопасности.
   Эми остановилась у огромного старого пня, должно быть, дерево повалили еще в незапамятные времена. Поднявшись на него, она смерила Марка презрительным взглядом.
   – Королева окрестностей, – съязвил он.
   – Почему я вызываю у вас такое раздражение? – спросила Эми.
   На его бледных щеках проступил болезненный румянец.
   – Кто вам это сказал? – ответил он вопросом на вопрос и развязно сунул руки в карманы своей клетчатой куртки.
   Стоя на пне, Эми ощущала свое превосходство над этим человеком. Теперь она была значительно выше его; к тому же по разлившемуся по его щекам румянцу она догадалась, что ее прямой вопрос смутил его, если такого нахала вообще можно смутить.
   – Вы настроены предвзято, – сказала она. – А мне не нравится, когда мужчины относятся к женщинам с предубеждением.
   – Предпочитаете сладкоречивых болванов, которые только и умеют, что отпускать комплименты?
   – Я предпочитаю людей искренних, – ответила Эми; ей с трудом удавалось сдерживать гнев.
   – Я к этой категории, видимо, не принадлежу?
   – Я вас не знаю, но надеюсь, что на самом деле вы не такой, каким хотите казаться. Если это так, значит, у вас, должно быть, есть комплекс неполноценности.
   – Да вы настоящий психоаналитик, мисс Уэлдон.
   – Просто мне кажется, я хорошо разбираюсь в людях, вот и все.
   – Мы уклонились от темы. – Марк подошел к берегу и устремил задумчивый взор на реку, с шумом катящую свои воды вниз, в долину. – Вы к нам надолго? В Англию?
   Эми спрыгнула с пня и подошла к нему.
   – Думаю, месяца на два.
   – Что-то типа отпуска?
   – Вроде того. Я не была здесь больше двенадцати лет.
   – Наверное, это совсем не то, что Бостон?
   – Да. А вам знаком Бостон?
   – Только через объектив фотокамеры. – Он улыбнулся одними губами; черные глаза были по-прежнему холодны и безучастны. Было в этих глазах что-то такое, отчего Эми становилось не по себе. Когда она смотрела в них, у нее появлялось ощущение, будто она их когда-то уже видела, когда-то совсем давно, еще в другой жизни. – Полтора года назад мне заказали фотоальбом о Новом Свете.
   – Об Америке? – удивилась Эми.
   – Ммм. – Марк поморщился, словно ему было противно вспоминать об этом. – Мура. Обычно я такими вещами не занимаюсь. Старое и новое. Ну, знаете, когда на одной странице помещаются две фотографии одного и того же места: одна – сепия столетней давности, вторая – современная в цвете.
   – По-моему, очень интересно, мистер Пауэлл. Почему вы говорите, что это мура?
   – Потому что в такой работе не задействованы мозги.
   – Понимаю. Вы любите ставить перед собой сложные задачи, да?
   – Хороший фотограф должен быть художником.
   – Я предпочитаю видео, – беспечно проронила Эми.
   Марк фыркнул:
   – Вы-то? Ничего удивительного. Эми разозлило это едкое замечание.
   – И все же почему вы так презираете меня? – спросила она.
   – Бедная богатая девочка, – произнес Марк с издевкой. – Не выношу женщин, которые пожинают чужие заслуги, а сами палец о палец не ударят, чтобы чего-то добиться.
   – Вы ничего не поняли, – сказала Эми, направляясь в сторону дома. – Вы ведь ничего не знаете обо мне, а уже бросаетесь нелепыми обвинениями.
   – Положим, я не прав. Но ведь все это достанется именно вам, когда старик умрет, ведь так?
   – Наверное, – ответила Эми и, мрачно усмехнувшись, добавила: – Вместе с запустением и упадком.
   – Все равно это лакомый кусочек. Лес, бог знает сколько акров пастбища и дом, сказка, а не дом. Однако, – в голос его вкрались презрительные нотки, – человек располагает… ну и так далее.
   Эми обернулась и посмотрела на него в упор.
   – К чему вы клоните?
   Марк ткнул носком ботинка в твердую землю с пожухлой, покрытой инеем травой, затем поднял на нее взгляд и многозначительно изрек:
   – Мисс Уэлдон, согласитесь, что никогда нельзя быть в чем-то уверенным на все сто.
   Ричард Боден на своем "лендровере" осторожно переехал через старый мост и повернул в сторону церкви. Здесь дорога обрывалась, дальше начинался лес. Он остановился под деревом и вышел. Почва здесь была каменистая, кое-где торчали клочья сухой травы и клевера.
   Ричард устремил взор вдаль, туда, где, наполовину скрытая от глаз низкими облаками, возвышалась гора Аспен-Тор. Переведя взгляд в долину, он заметил ярко-желтое пятно.
   Ричард вышел на открытое место. На губах его заиграла улыбка. Прошло уже много времени с тех пор, как он в последний раз видел Эми, однако этот желтый шарф он узнал бы среди тысячи.
   Он рупором сложил ладони и крикнул:
   – Э-ми! Э-ми!
   До нее было слишком далеко, и он не мог видеть выражения ее лица, однако, услышав его голос, она обернулась и помахала рукой. Узнав Ричарда, она направилась в его сторону.
   Только тут Ричард заметил, что Эми была не одна. Кто-то шел за ней следом. Мужчина? Ричард нахмурился и, прищурившись, попытался получше разглядеть спутника Эми. Нет, это не Джиф Уэлдон. Слишком уж легко он вышагивает. Да и не наденет никогда Джиф такой кричащей, в красно-белую клетку куртки.
   Последние разделявшие их ярдов пятьдесят Эми почти бежала. Щеки ее пылали, концы желтого шарфа развевались у нее за спиной. Сопровождавший ее мужчина замедлил шаг. Тропинка круто забирала вверх, и он заметно отстал.
   – Ричард! – тяжело дыша, промолвила Эми. – Ричард, ты теперь нечастый гость в наших краях. – Она стояла, спрятав руки в карманы серого шерстяного пальто, и широко улыбалась.
   Ричарду показалось, что она искренне рада видеть его и эта мысль приятно согревала. Он уже почти забыл ее простодушную улыбку. Все это время ему было тяжело отказываться от встреч с ней, но он считал, что так нужно. Не зря он подписался под эпиграфом в подаренной ей книге. Ричард понимал, что если он имеет в виду не простой флирт, а более серьезные отношения, то ему нельзя закрывать глаза на то обстоятельство, что за спиной Эми постоянно маячил призрак Кипа Уэлдона.
   Он снова обратил внимание на незнакомца; тот стоял, прислонившись к дереву, и вертел в руках фотокамеру. При этом он не спускал глаз с Эми. Ричарду не понравился его взгляд – в нем было что-то порочное.
   Ладони его непроизвольно сжались в кулаки. Это чувство было ему знакомо, и он понимал, что до хорошего оно не доведет. Тем не менее его так и подмывало съездить этому ухарю по физиономии, чтобы с нее слетела блудливая ухмылка. Какое он имеет право смотреть на Эми так, словно только что переспал с ней. Да кто он, собственно, такой, черт побери!
   Стараясь казаться беспечным, Ричард сказал:
   – Эми, если бы я знал, что ты не одна, то не стал бы тебя беспокоить.
   Склонив голову, она покосилась на стоявшего у дерева мужчину.
   – Ричард, с тех пор как ты последний раз был в Уайдейл-холле, много воды утекло. Долго рассказывать. Ну а это Марк Пауэлл. Он фотограф.
   – Привет, – только и промолвил тот. Эми повернулась к нему.
   – Мистер Пауэлл, это Ричард Боден.
   От внимания Ричарда не ускользнуло то обстоятельство, что Эми с ним не на короткую ногу. Это его немного успокоило. Он уже не питал к нему необъяснимой, почти иррациональной неприязни, какую почувствовал, едва взглянув на него.
   – Фотограф? – сказал он. – Должно быть, интересная работа. Может, хотите посмотреть старую церковь?
   – Я уже побывал там, отснял почти целую кассету.
   Ричард сразу распознал в нем шотландца и еще подумал, что он, очевидно, человек довольно образованный.
   Эми вдруг удивленно открыла рот.
   – Вы мне ничего не говорили об этом.
   – Вы, должно быть, хотите сказать, что я не соизволил спросить разрешения? – развязным тоном изрек Пауэлл.
   Ричард видел, что Эми с трудом сдерживается, чтобы не ответить ему резкостью. Она повернулась к фотографу спиной, подчеркнуто игнорируя его, и взяла Ричарда за руку.
   – Ты пойдешь в церковь? – спросила она. – Если да, то я с тобой. Мистер Пауэлл сам найдет дорогу к дому.
   Вежливо кивнув фотографу, Ричард повел ее через заросли ежевики к полуразрушенному строению.
   Когда они вошли внутрь, он зажег примус и, подвинув к нему стул, предложил:
   – Садись сюда. Сегодня холодно. Эми подошла к окну.
   – Надеюсь, он поймет намек и уберется отсюда, – с тревогой в голосе сказала она.
   – Может, расскажешь, что он здесь делает?
   Сбросив с плеч зеленую водонепроницаемую куртку, он отбросил ее в сторону. Куртка упала на стоявший в углу картонный ящик. От примуса начинало разливаться тепло. Ричард засучил рукава свитера и снял листы бумаги, которыми был накрыт архангел, по-прежнему лежавший на столе в центре комнаты.
   Эми повернулась к нему и пустилась рассказывать о том, что произошло в Уайдейл-холле с тех пор, как они виделись в последний раз.
   Ричард молча выслушал ее рассказ, а когда она закончила, спросил:
   – Я так понимаю, что все это явилось полной неожиданностью? Ведь до сих пор никто не предлагал Джифу написать статью об Уайдейл-холле? Эми покачала головой. – Для него это было как гром среди ясного неба.
   – Странно! – Ричард нахмурился. – А самое странное, что вы получили это предложение после того, как этот тип, Пауэлл, несколько недель кружил над домом на своем вертолете, не находишь?
   – Но мне кажется, что эта девушка, Кэтрин, вполне откровенна. И журнал "Дайери" действительно существует. Я видела его в киосках. Похоже даже, что он пользуется популярностью.
   – А где сейчас эта Кэтрин Блейк? – поинтересовался Ричард.
   Эми подошла к столу и задумчиво посмотрела на распростертого на нем архангела.
   – Она в доме, беседует с дядей Джифом.
   – А что эти деньги? Джиф уже видел их?
   – Пятьсот фунтов будут выплачены ему после подписания контракта, а остальные пятьсот – после публикации.
   – Так, может, мы зря беспокоимся?
   – Я тоже об этом подумала. – Эми засмеялась. – Я привыкла доверять людям, однако здесь… – Она снова помрачнела. – Ричард, у меня какое-то дурное предчувствие. Здесь что-то не так. Может, все из-за этого типа. Но не доводить же дело до открытого конфликта. Он все время выражается какими-то туманными полунамеками. Меня от него в дрожь бросает. И Лиззи он тоже не по душе.
   – Признаться, и мне показалось, что дружелюбие не входит в число его достоинств. – Ричард прислонился к козлам и скрестил руки на груди.
   – А эти глаза… черные как ночь. – Эми поежилась. – И злые, как у скунса. И вместе с тем красивые.
   – Ты хочешь заставить меня ревновать? Скажешь тоже, красивые!
   – Черт побери, Ричард, не думаешь же ты, что я им увлеклась!
   – Черт побери, – передразнил ее Ричард, – надеюсь, что нет.
   – Он никогда не смеется. Не то что ты. – Лицо ее просветлело. Затем, задумчиво склонив голову набок, она добавила: – Но у меня странное чувство, что я его где-то видела.
   – Мало ли на свете похожих людей, – заметил Ричард.
   – Нет. Готова поклясться, что уже встречала его… или его двойника.
   – Может, в Хаттоне? Ведь ты часто бываешь там.
   – Возможно. Кстати, он был в Бостоне. Он сказал мне, что полтора года назад приезжал в Америку.
   – Ну вот. В конце концов, тебе нечего бояться его. В комнате священника все еще было довольно холодно. Эми зябко поежилась.
   – Ричард, но ему все обо мне известно. Он даже знает, что Уайдейл-холл когда-нибудь будет принадлежать мне.
   – Это ни для кого не секрет, Эми. – Ричард подошел к ней и, взяв ее ладони в свои, заглянул ей в глаза. – Твой дядя не делал из этого тайны. Он еще год назад сказал мне, что составил завещание, сделав тебя своей единственной наследницей. И Дункану Уорду, несомненно, об этом тоже известно. Он же юрист. Полагаю, что он и составил завещание. Лиззи тоже об этом знает, а возможно, и Джон Грэм, шофер. Неужели ты не понимаешь? Марк Пауэлл мог узнать об этом от кого угодно.
   Эми покачала головой и высвободила свои руки.
   – И все же я не понимаю, – промолвила она. – Он же чужой здесь человек, совершенно чужой, не имеющий к нам никакого отношения. И при этом он говорит слова, полные какого-то зловещего смысла. Он сказал, что человек никогда не может быть уверен в чем бы то ни было на все сто процентов, он словно угрожает мне. Будто ему доподлинно известно, что мне никогда не суждено стать владелицей Уайдейл-холла.
   – Эми! Я бы посоветовал тебе поменьше обращать на него внимание.
   – Тебе легко говорить…
   – Эми. Забудь про то, что он тебе наговорил. Похоже, этот малый любитель пустить пыль в глаза.
   – Мне в его словах послышалась угроза, – стояла на своем Эми. – Только непонятно, почему чужой, совершенно незнакомый мне человек хочет лишить меня наследства?
   Когда Эми возвращалась домой, загадочные слова Марка Пауэлла не выходили у нее из головы. Войдя во двор, она обратила внимание, что синей спортивной машины не было. Ей хотелось надеяться, что вместе с ней исчез и Марк Пауэлл и что он никогда больше не вернется.
   Она нашла Лиззи на кухне.
   – Твой дядя словно заново родился, – такими словами встретила ее та. – Столько внимания уделила ему эта привлекательная молодая особа.
   – Она милая, эта Кэтрин Блейк, правда? – Эми сняла пальто и бросила его на спинку стула. Тем временем Лиззи, склонившись над духовкой, извлекала оттуда печеный картофель.
   Мельком взглянув на стол, Эми увидела на нем всего две тарелки и хотела поинтересоваться, где дядя Джиф, но Лиззи опередила ее.
   – Джиф уехал. Мисс Блейк посадила его в машину и сказала, что они пообедают в пабе "Хоквуд армс".
   – Вот как? – Эми вытаращила на нее глаза. – Черт побери, Лиззи, как он на это решился?
   – Решился как миленький. – Лиззи подошла к столу и принялась раскладывать картофель по тарелкам.
   – Лиззи Эберкромби, ты, должно быть, шутишь. – Эми прыснула со смеху.
   – Нисколько.
   – Ну-у… может, он не смог отказать хорошенькой женщине…
   Лиззи вскинула брови и как-то странно посмотрела на нее.
   – Не думаю, мисс Эми. Нет, не думаю.
   Уайдейл-холл возводили на уступах холма, не нарушая его естественного профиля, поэтому комнаты располагались на разных уровнях и к ним вели отдельные лестницы с просторными холлами наверху, откуда через широкие окна открывался живописный вид на окрестности Дербишира. Подчиненный такому же принципу парк был разбит террасами, укрепленными низкими каменными стенами, увенчанными балюстрадами. Террасы соединялись между собой широкими пологими ступенями, высеченными из местного известняка. Еще выше по холму росли густые, в основном хвойные, леса, которые образовывали гигантскую полусферу, словно кто-то распахнул над поместьем зеленое опахало.
   Больше всего Эми любила бывать в зимнем саду, тихом и уединенном, куда можно было пройти по одной-единственной тропинке под сенью старых тисов. Клумбы с георгинами и хризантемами по краям были закреплены камнями, а между ними проложены дорожки, посыпанные гравием. Она помнила буйство нарциссов под декоративными деревьями, вьющуюся по камням лиловую обрецию, тут и там купы цветущего белого вереска. Теперь здесь было уныло и серо, разве что кое-где пробивались из земли зеленые ростки гиацинтов и нарциссов.
   Хотя зимнее солнце почти не грело, Эми решила расстаться с шерстяным пальто и желтым шарфом, предпочтя грубый вязаный свитер, джинсы и высокие башмаки. Прежде чем отправиться в сад, она пытливо оглядела себя в зеркало. Ее бостонские друзья ни за что не узнали бы ее, предстань она перед ними в таком наряде; эта мысль вызвала у нее улыбку. Никогда еще она не выглядела такой, с ног до головы, английской провинциалкой. Еще она мельком заметила, что широкий отложной воротник свитера, пожалуй, может помешать в работе.
   – Не самый удачный выбор рабочей одежды, – пробормотала Эми. Однако она понимала, что зимний день короток и надо спешить. Она подошла к туалетному столику, на котором лежала маленькая шкатулка из черепахового панциря. Каждый день Эми аккуратно вытирала с нее пыль, открывала и подолгу смотрела на брошь – подарок дяди Джифа. Но сейчас она открепила брошь от бархатной подушечки и приложила ее к воротнику свитера. Лиловый аметист в форме цветка чертополоха, символа Шотландии, утонул в мягкой сливочной белизне шерсти. Ее осенило – проткнув воротник насквозь, она прикрепила застежку прямо к передней планке свитера.
   Она снова наклонилась – воротник остался на месте. Узнай дядя Джиф, какое применение она нашла его подарку, он вряд ли похвалил бы ее. Зато ей не пришлось обращаться к Лиззи, а потом рыться в ее швейных принадлежностях в поисках булавки. И потом, когда она сгребала в кучу сухие хризантемы и относила их к тому месту, где всегда разводили костер, воротник ничуть не мешал ей.
   Эми было приятно делать что-то по-настоящему полезное, тем более что в Уайдейл-холле уже давно не было садовника. Дядя Джиф говорил, что Джон Грэм, у которого работы было немного, иногда подстригал живую изгородь или пропалывал сорняки. Время от времени выручала и Лиззи, когда у нее выдавалась свободная минутка. Лиззи как-то призналась, что любит жечь костер, поэтому, когда Эми сказала, что хочет навести порядок в саду, та обещала подойти попозже, захватив с собой старые газеты и спички.
   Эми трудилась не покладая рук. Она методично обрезала сухие цветы, складывала их в плетеную корзину, затем относила в кучу, и все повторялось сначала. В какой-то момент внимание ее привлекли вьющиеся розы на самом краю террасы, и она уже хотела заняться ими, как вдруг почувствовала, что почва выскальзывает у нее из-под ног. Посмотрев под ноги, Эми обнаружила, что земля, в которой были закреплены камни стены, поддерживавшей террасу, осыпалась. Она присела на корточки, чтобы получше рассмотреть всю стену. На всем ее протяжении камни готовы были вот-вот обрушиться. Эми решила, что надо обязательно сообщить об этом дяде Джифу. Может, он придумает, как укрепить стену и защитить розы.
   Она стала осторожно пробираться между розовыми кустами. Шипы вонзались в ее садовые рукавицы; напрасно она, вернувшись на тропинку, энергично трясла руками – они упрямо сидели на месте. Оглядевшись вокруг, Эми была внезапно поражена картиной царивших здесь упадка и разложения. Лиззи была права, говоря, что само время съедает камни Уайдейла. Слишком долго старый дом и парк были предоставлены самим себе.
   Марк Пауэлл наблюдал за ней, укрывшись в тени тисовых деревьев. Прошло минут пять, прежде чем она наконец заметила его, и то лишь потому, что услышала, как едва различимо щелкнул затвор в тот момент, когда он запечатлел ее на пленку.
   Взгляд, какой она устремила на него, говорил сам за себя.
   – Виноват, – спокойно произнес он. – Простите. Не смог сдержаться. Всего один кадр.
   Эми сорвала с рук садовые перчатки с засевшими в них розовыми шипами и, швырнув их на декоративную каменную скамейку, решительно направилась к нему, по пути сбивая с башмаков налипшую грязь.
   – Оставьте меня в покое, мистер Пауэлл! – Возмущению ее не было предела, в глазах сверкали молнии. – Вы не имеете решительно никакого права шпионить за мной и лезть в мою жизнь.
   Понимая всю щекотливость положения, в котором очутился, Пауэлл чувствовал себя премерзко и, тем не менее, заставил себя рассмеяться ей в лицо. Смешок получился нервный и неестественный.
   – Ради бога, я только хотел сделать пару снимков.
   – А мне плевать на то, что вы хотели. Вы незаконно вторглись в частные владения, так что убирайтесь вон! – Резким движением она указала ему на тропинку. – Чтобы духу вашего здесь не было. Вы не фотограф, а грязная ищейка. Сначала шпионит за нами с воздуха, наконец пробирается в дом под тем предлогом, что якобы помогает Кэтрин Блейк готовить материал…