Страница:
– Я подумал, что хорошо было бы туда прокатиться. В Дербишир. Как ты относишься к тому, чтобы провести уик-энд в "Хоквуд армс"?
– Зачем?
Он как-то виновато рассмеялся:
– Да просто так. Из любопытства.
– Мне больше нечего там делать.
– А как же та девушка? – многозначительно изрек Марк. – Та, которая пыталась разыскать тебя через объявления в газетах.
– Я догадываюсь, что ей от меня нужно. Она ищет ребенка Кипа. Я больше чем уверена. Родители Кипа – они живут в Америке – отправили ее сюда специально, чтобы она нашла меня. Я не могу и не хочу ставить их в известность о том, что у них есть внучка. Они могут попытаться отнять у меня Ким.
Марк озадаченно сдвинул брови.
– Разве они не имеют права знать?
– Heт у них никакого права, – отрезала Кэтрин. – Так что, Марк, держи язык за зубами. Я не хочу неприятностей.
– Мне показалось, она очень милая девчушка, эта Эми Уэлдон.
– Да. Впрочем, уже и не девчушка. Я слышала, она через пару месяцев выходит замуж. Я отправила мистеру Уэлдону гранки статьи и позвонила, чтобы предупредить. Со мной говорила его экономка… ну, ты ее знаешь, у нее язык без костей. В общем, она мне рассказала и про свадьбу, и про все остальное. Кажется, у мистера Уэлдона был сердечный приступ, но он уже оправился.
Марк насторожился.
– Сердечный приступ, говоришь? Кэтрин передернула плечами.
– Хмм… Слушай, Марк, мне, правда, пора идти. В три я должна быть в парикмахерской.
– Значит, мне не удастся уговорить тебя съездить со мной в Дербишир?
Кэтрин покачала головой.
– Нет. Даже не пытайся. Я не люблю рисковать – И вот еще что, Марк…
Марк хотел нагнуться, чтобы поднять с земли свою сумку, но что-то в голосе Кэтрин заставило его насторожиться.
– Да?
– Если встретишь эту девушку, ни слова обо мне. Обещай. Я сказала тебе правду, потому что поверила тебе.
– Не волнуйся, – сказал он. – О твоем прошлом ни слова. Когда же мы теперь увидимся?
– У тебя же есть телефон. Позвони!
Кэтрин, толкая перед собой детскую коляску, скрылась за деревьями. Проводив ее взглядом, Марк Пауэлл не спеша извлек из кармана смятое письмо. Он думал о том, почему не решился рассказать Кэтрин о том, что старик Уэлдон написал ему. Письмо было отправлено из "Хоквуд армс". Марку не надо было перечитывать его, чтобы вспомнить содержимое.
Это дело первостепенной важности… – писал Джиффорд Уэлдон.
Однако он, Марк, был вовсе не уверен, что ему следует реагировать на это послание. Что толку теперь ворошить былое? С другой стороны, разве не к этому он всегда стремился? Не это ли было причиной его появления в Уайдейле? Найти Уэлдона и заставить его заплатить за то, что он сделал когда-то с ним самим и его матерью?
Вспомнив о матери, теперь жившей в комфорте и достатке в уютном бунгало, Марк подумал о том, не пришло ли время оставить прошлое в покое, а вернее, не пришло ли время прощать. И все же его снедало любопытство. Письмо Джифа Уэлдона что-то всколыхнуло в нем. В конце концов, этот человек был его отцом.
Только что, разговаривая с Кэтрин, он спросил, не кажется ли ей, что родители Кипа Уэлдона имеют право знать о том, что в Англии у них растет внучка. А имеет ли он сам право скрывать от Джифа Уэлдона, что у того есть сын?
Джиф Уэлдон, видимо, что-то подозревал. И Марк подумал, что ему не остается ничего другого, как только встретиться с Джифом с глазу на глаз.
ГЛАВА 19
ГЛАВА 20
– Зачем?
Он как-то виновато рассмеялся:
– Да просто так. Из любопытства.
– Мне больше нечего там делать.
– А как же та девушка? – многозначительно изрек Марк. – Та, которая пыталась разыскать тебя через объявления в газетах.
– Я догадываюсь, что ей от меня нужно. Она ищет ребенка Кипа. Я больше чем уверена. Родители Кипа – они живут в Америке – отправили ее сюда специально, чтобы она нашла меня. Я не могу и не хочу ставить их в известность о том, что у них есть внучка. Они могут попытаться отнять у меня Ким.
Марк озадаченно сдвинул брови.
– Разве они не имеют права знать?
– Heт у них никакого права, – отрезала Кэтрин. – Так что, Марк, держи язык за зубами. Я не хочу неприятностей.
– Мне показалось, она очень милая девчушка, эта Эми Уэлдон.
– Да. Впрочем, уже и не девчушка. Я слышала, она через пару месяцев выходит замуж. Я отправила мистеру Уэлдону гранки статьи и позвонила, чтобы предупредить. Со мной говорила его экономка… ну, ты ее знаешь, у нее язык без костей. В общем, она мне рассказала и про свадьбу, и про все остальное. Кажется, у мистера Уэлдона был сердечный приступ, но он уже оправился.
Марк насторожился.
– Сердечный приступ, говоришь? Кэтрин передернула плечами.
– Хмм… Слушай, Марк, мне, правда, пора идти. В три я должна быть в парикмахерской.
– Значит, мне не удастся уговорить тебя съездить со мной в Дербишир?
Кэтрин покачала головой.
– Нет. Даже не пытайся. Я не люблю рисковать – И вот еще что, Марк…
Марк хотел нагнуться, чтобы поднять с земли свою сумку, но что-то в голосе Кэтрин заставило его насторожиться.
– Да?
– Если встретишь эту девушку, ни слова обо мне. Обещай. Я сказала тебе правду, потому что поверила тебе.
– Не волнуйся, – сказал он. – О твоем прошлом ни слова. Когда же мы теперь увидимся?
– У тебя же есть телефон. Позвони!
Кэтрин, толкая перед собой детскую коляску, скрылась за деревьями. Проводив ее взглядом, Марк Пауэлл не спеша извлек из кармана смятое письмо. Он думал о том, почему не решился рассказать Кэтрин о том, что старик Уэлдон написал ему. Письмо было отправлено из "Хоквуд армс". Марку не надо было перечитывать его, чтобы вспомнить содержимое.
Это дело первостепенной важности… – писал Джиффорд Уэлдон.
Однако он, Марк, был вовсе не уверен, что ему следует реагировать на это послание. Что толку теперь ворошить былое? С другой стороны, разве не к этому он всегда стремился? Не это ли было причиной его появления в Уайдейле? Найти Уэлдона и заставить его заплатить за то, что он сделал когда-то с ним самим и его матерью?
Вспомнив о матери, теперь жившей в комфорте и достатке в уютном бунгало, Марк подумал о том, не пришло ли время оставить прошлое в покое, а вернее, не пришло ли время прощать. И все же его снедало любопытство. Письмо Джифа Уэлдона что-то всколыхнуло в нем. В конце концов, этот человек был его отцом.
Только что, разговаривая с Кэтрин, он спросил, не кажется ли ей, что родители Кипа Уэлдона имеют право знать о том, что в Англии у них растет внучка. А имеет ли он сам право скрывать от Джифа Уэлдона, что у того есть сын?
Джиф Уэлдон, видимо, что-то подозревал. И Марк подумал, что ему не остается ничего другого, как только встретиться с Джифом с глазу на глаз.
ГЛАВА 19
– Лиззи Эберкромби! У тебя опять хандра. Что с тобой, скажи на милость?
Тем утром, не застав Лиззи на кухне, Эми отправилась на поиски и наконец нашла экономку в саду.
– Со мной ничего! – Лиззи, демонстративно отвернувшись, тыкала прутиком боярышника в едва тлеющую кучу мусора.
Эми всплеснула руками.
– Я же к тебе обращаюсь! Ты не желаешь разговаривать?
– Я тебе ответила.
– Ну да! Когда я крикнула тебе "Доброе утро, Лиззи!", ты еще что-то пробормотала в ответ. Зато когда я попыталась узнать, как ты себя чувствуешь, и лепетала что-то насчет того, какая замечательная для апреля стоит погода, ты только раздраженно фыркала. Что на тебя нашло? Что я такого сделала? Объясни мне, черт побери!
– Прекрати без конца повторять "черт побери", мисс Эми. Я тебе уже сто раз говорила. Джиф Уэлдон не любит, когда ты так говоришь.
– Дяди Джифа нет. Он с утра где-то пропадает. Вы что, снова имели крупный разговор? Поэтому ты мрачнее тучи?
Лиззи швырнула прут в не желавший разгораться костер, повернулась и, подбоченившись, с вызовом посмотрела на Эми.
– Разговор! Что ж, можешь назвать это разговором, если хочешь соблюсти приличия. Хотя разговаривала только я, а он, он просто оскорблял меня.
– Оскорблял? – Эми нахмурилась. – Нет, этого не может быть. – Она робко подошла к Лиззи. – Лиззи, успокойся. Расскажи мне все. Если дядя Джиф был к тебе несправедлив…
– Хм, несправедлив! – Лиззи хотела повернуться и уйти, но Эми взяла ее за руку.
– Лиззи, расскажи мне. Я знаю, дядя Джиф тяжелый человек. Я и сама с ним постоянно ссорюсь. Вот и теперь, после того как сам за меня спланировал мое будущее, он, похоже, хочет, чтобы я отменила свадьбу.
– Что? – Лиззи изумленно вытаращила глаза.
– То, что я сказала. Так что, Лиззи, пожалуйста, расскажи мне наконец, что здесь происходит. Я перестаю что-либо понимать.
– Расскажи… – пробормотала Лиззи. – Сегодня утром он, глядя мне в глаза, заявил, что я вздорная старая карга и что я всюду сую свой нос. Хуже того, он напомнил мне, что я всего лишь прислуга, а прислугу недолго и сменить.
– О, Лиззи! Нет!
– Да, мисс Эми. Так и сказал. – Лиззи порылась в кармане передника и извлекла оттуда необъятных размеров белый носовой платок. Громко высморкавшись, она промокнула уголки глаз и промолвила: – Наверное, дым попал в глаза. – Она попыталась улыбнуться, но улыбка получилась вымученной, и вид у нее был трагичный.
– Эй! Давай-ка посидим вот здесь, на скамеечке, и поболтаем, а?
– Словами горю не поможешь, – пряча платок в карман, сказала Лиззи. Какое-то мгновение она пребывала в нерешительности, но в конце концов последовала совету Эми.
Они расположились друг против друга на имевшей форму полукруга садовой скамейке.
– Почему же дядя Джиф так обошелся с тобой? – спросила Эми. – Какая муха его укусила?
Лиззи фыркнула.
– Он сегодня кое с кем встречается. Он тебе не говорил об этом?
Эми нахмурилась.
– Нет. Он мне ничего не говорил.
– Это тот противный тип с фотокамерой. Который летал здесь на вертолете. – Заметив в глазах Эми тревогу, она кивнула. – Да, да. Это так. А ты ведь знаешь, что я думаю об этом молодчике. Грубиян. И что в нем нашла эта милашка Кэтрин Блейк? Помнишь, как он расхаживал вокруг дома, такой надутый и важный как индюк? Я наблюдала за ним из окна. Он осматривал все с таким видом, будто дом принадлежит ему. А вдруг он грабитель, который – как это у них говорится? – подводит дело.
Эми с трудом сдержала улыбку.
– Лиззи, ты, наверное, хотела сказать, делает подвод. Знаешь, по-моему, он не похож на гангстера.
Лиззи поморщилась.
– Но выглядел он совершенным оборванцем, этот Марк Пауэлл.
– Просто он одевается как представитель свободной профессии, – пояснила Эми. – Впрочем, от его клетчатой куртки я тоже, признаться, не в восторге.
– Не нравится он мне и точка! – с мрачной решимостью заявила Лиззи.
– Но зачем он здесь? Дядя Джиф не говорил, что ему нужно? И почему такая таинственность? Во всяком случае, непонятно, зачем было скрывать это от меня.
– Он ни с кем не считается, – возмущенно прошипела Лиззи. – Похоже, Джиф унаследовал черты характера своего покойного дружка, Дункана Уорда. Тот был хитрой бестией. Всегда умел подстроить так, чтобы все вышло по его.
– Лиззи, дядя Джиф всегда был точно таким же, вечно все делал по-своему. Иногда он тоже бывает совершенно несносен.
– Два сапога пара. Они вполне подходили друг другу… – Лиззи вдруг осеклась, словно испугавшись, что наговорила лишнего.
– Лиззи, успокойся. Ричард рассказал мне про дядю Джифа и Дункана. Но мне хотелось бы знать все с самого начала.
– Деточка, я этого не хотела. Не знала, как ты к этому отнесешься.
– Разумеется, поначалу я не поверила своим ушам. Но мы же не выбираем тех, кого любим. Что меня бесит, так это когда скрывают правду, прячут ее под ковриком.
Лиззи сокрушенно покачала головой.
– Сколько здесь живу, никогда не могла их понять, Дункана и Джифа.
– Теперь все позади, – успокаивала Эми. – Постарайся быть терпимее к дяде Джифу. Он, должно быть, ужасно тоскует по Дункану. Думаю, мы должны радоваться уже тому, что у него вновь появился хоть какой-то интерес к жизни. Пусть даже этот тип Марк Пауэлл отвратителен нам обеим.
– Это уж точно!
– Может, дядя Джиф хочет попросить его сделать еще несколько снимков Уайдейл-холла? Скорее всего, этот визит Марка Пауэлла объясняется как-то просто. Послушай-ка, а когда он приезжает? Что, если мне его встретить?
– В том-то все и дело, что приезжает он не совсем сюда. Джиф сказал, что он остановится в "Хоквуд армс". Еще сказал, что обедать не будет, что Джон Грэм отвезет его на машине и они перекусят там. Вот когда я не выдержала и заявила, что если он рассчитывает, что я приготовлю обед к их возвращению, то ему следовало бы предупредить меня пораньше.
– И тогда дядя Джиф сказал…
– …что я вздорная старуха и прочее, – подхватила Лиззи, – и чтобы я не забывалась, потому что я всего-навсего прислуга – низший класс. Так и сказал.
– О, Лиззи, бедняжка. – Эми соскользнула со скамейки и, присев перед Лиззи, взяла ее ладони в свои. – Он сейчас такой вспыльчивый. Постарайся не обращать на это внимания.
– Тебе легко говорить. Ты скоро вырвешься из его когтей. Выйдешь замуж за Ричарда Бодена и переедешь к нему, в Хаттон-на-Дейле. А мне что прикажешь делать?
– Дядя Джиф одумается, ведь ты нужна ему. Только не показывай виду, что расстроилась из-за него. Хорошо?
– Как скажешь, – с грустной улыбкой промолвила Лиззи. Они поднялись и неторопливо направились к дому.
Надев пальто и перчатки, Джиф Уэлдон покосился на портрет жены.
– Вижу, вижу, он твой сын, это точно. По крайней мере, глаза у него твои! – процедил он сквозь зубы. В глазах его закипала ярость. Он повернулся и, по-старчески шаркая, направился к выходу. Дойдя до двери, остановился перевести дух и снова оглянулся на портрет. – Только вот я пока не убежден, что в нем есть хоть малая частица меня! – Джиф Уэлдон до боли стиснул пальцы. У него был такой вид, что, казалось, он вот-вот погрозит ненавистному холсту кулаком. Впрочем, для этого он был слишком рационален.
Джон Грэм отвез их, старика Уэлдона с фотографом, в придорожный трактир за Терновым перевалом. Они провели там часа два, после чего вернулись в Уайдейл-холл.
Эми уже сидела на велосипеде, когда черная машина въехала во двор Уайдейл-холла. От глаз Марка Пауэлла не ускользнуло, как смешалась девушка, завидев их. Она затормозила и остановилась в растерянности посреди двора. В этот момент Джон Грэм выскочил из машины и поспешил к задней дверце, чтобы помочь выйти Джифу Уэлдону. Марка немного покоробило, когда он увидел, как старик Уэлдон с высокомерным видом ждет, когда шофер подаст ему руку. Что-что, а открыть дверь мог бы и без посторонней помощи, старый перечник!
Марк помахал Эми рукой и крикнул:
– Привет!
Эми вежливо улыбнулась.
– Рада вас видеть, мистер Пауэлл. Он пересек двор и подошел к ней.
– Ну вот, не успел я появиться, как вы исчезаете.
– Я не знала, что вы заедете, – сухо проронила Эми. – Лиззи сказала, что вы с дядей Джифом будете обедать в другом месте.
– Мне хотелось бы поговорить с вами до отъезда.
– Я буду неподалеку. – Она махнула рукой куда-то в сторону.
– Куда вы едете? – спросил Марк; старик Уэлдон со своими бреднями до смерти наскучил ему, и он с удовольствием предпочел бы остаться в обществе Эми.
– Хочу немного прокатиться. Я обещала Ричарду, что как-нибудь заеду посмотреть на его карьер.
– О! Вот это настоящая верность долгу. – Марк старался казаться доброжелательным, не желая возбуждать неприязнь к себе. Он догадывался, зачем Уэлдон пригласил его. Старик наверняка что-то подозревал. За обедом он несколько раз обмолвился о своей бывшей жене, а кроме того, упомянул об Эми и ее наследстве.
– Долг здесь ни при чем. Просто мне интересно. – Эми озарила его фальшивой американской улыбкой и снова села на велосипед.
Марк Пауэлл решил прибегнуть к испытанному средству – собственному обаянию. Он знал, что его бархатный голос и темные глаза производят неизгладимое впечатление на женщин, и при необходимости умело пользовался этим.
– Мне действительно необходимо было видеть вас, – сказал он. – Мне кажется, в прошлый раз мы не очень хорошо расстались?
Эми посмотрела на него так, словно хотела пронзить его взглядом, добравшись до самых темных уголков его души. Марку вдруг стало не по себе.
– Мистер Пауэлл, – равнодушным тоном изрекла она, по-видимому не обращая внимания на мольбу в его глазах, – по-моему, нам с вами больше нечего сказать друг другу.
Такого прямодушия Марку еще не доводилось встретить ни в одной женщине. Его передернуло при мысли о том, что впервые привело его сюда, какие недобрые планы он тогда вынашивал. Он вдруг почувствовал отвращение к самому себе.
Он лихорадочно соображал. Томный взгляд и мольба в голосе в случае с этой девочкой явно не срабатывали.
– Хорошо, – произнес он. – Пусть мы ненавидим друг друга до мозга костей. Будь по-вашему. Но вы же не станете отрицать, что между нами есть много общего?
– Я так не думаю, – ледяным тоном отрезала она.
Эми налегла на педали, недвусмысленно давая понять, что разговор окончен. Дребезжащий голос Джифа Уэлдона заставил его оглянуться.
– Мистер Пауэлл, пройдемте в дом.
Марк покорно последовал за ним.
– Скажите, зачем вы взяли фотокамеру? – спросил Уэлдон, когда они уже вошли в зал.
Марк пожал плечами.
– Привычка, наверное. Я вообще редко расстаюсь с камерой.
– Идемте в кабинет. Я потом позвоню Лиззи, чтобы она принесла нам чаю.
Марк невольно поморщился: его раздражали барские манеры старого Уэлдона.
– Благодарю вас, не стоит. Мне пора возвращаться, надо еще собрать вещи.
Пройдя вслед за Джифом в небольшой кабинет, в котором царил полумрак, он опустился в кресло у окна, откуда был виден уголок сада.
– Получился бы неплохой снимок… – Отметив про себя изысканную красоту витражного стекла, Марк обернулся. Уэлдон, утонувший в глубоком кресле за огромным дубовым столом, был едва заметен. – Летом, когда розы в цвету… – Марк встал и, пройдя в центр комнаты, остановился напротив окна.
– Понимаете, что я имею в виду? – Он сложил домиком ладони, взяв окно в воображаемую рамку. – В открытом окне цветущие розы в обрамлении тяжелых рам и мрачных каменных стен – это создаст замечательный эффект света и тени. Отличный ракурс, как вы считаете?
Уэлдон откинулся на спинку кресла и невесело усмехнулся.
– Боюсь, с возрастом я утратил способность воспринимать красоту окружающего мира, – сказал он. – А у вас, мой мальчик, несомненный талант. Уайдейл зимой вы сняли очень хорошо.
Марк про себя отметил, что "очень хорошо" – это мягко сказано. Фотографии получились отличные. Суровый зимний пейзаж лишь подчеркивал мистическую красоту и очарование старинных каменных стен. Марк был очарован старым замком, как только увидел его с высоты птичьего полета. Однако только на земле он неожиданно для себя обнаружил, что у замка есть сердце и люди, которые в нем живут и которые любят его. Именно тогда у Марка впервые возникли сомнения. Его замысел уже не казался ему столь безупречным.
Здесь, в этом логове аскета, он чувствовал себя, как в каменной темнице. С куда большим удовольствием он бродил бы теперь по парку, настраивал бы объектив, наводил фокус, чтобы запечатлеть на пленке свежую весеннюю зелень еще не распустившихся листьев, острые как иглы шипы роз, их плотные и тугие, готовые вот-вот раскрыться бутоны.
– Сядьте. Нам надо поговорить, – сказал Уэлдон; тон его выдавал нетерпение.
Марк вернулся к окну и снова опустился в зеленое кожаное кресло.
– Когда мне на глаза попадается что-то стоящее, я обо всем забываю, – сказал он.
Джиф Уэлдон поморщился.
– Вы находите, что мои розы – это что-то стоящее?
– Всякий раз, как я попадаю сюда, я открываю для себя что-то новое, что-то такое, что мне хочется взять с собой. – Марк беспомощно развел руками. – Ничего не могу с собой поделать.
Джиф Уэлдон задумчиво смотрел на его руки.
– У вас руки художника. Когда-то и мои были такими же, пока артрит не превратил их в эти бесформенные, уродливые и ни на что ни годные штуковины.
– Вы ведь были хирургом. Наверное, непросто расстаться с такой профессией.
– А откуда вам известно, что я был хирургом? – Брови у Джифа Уэлдона поползли вверх. – Я вам об этом не говорил.
Марк понял, что пора выкладывать карты. Все утро они играли в словесные прятки. Старик Уэлдон все время пытался выведать у него о его прошлом. Марк отвечал ему тем же, норовя как бы невзначай перевести беседу на интересующую его тему, а именно на Эми. Однако Джиф Уэлдон был необычайно сдержан, когда разговор касался его прошлого. Его интересовали лишь факты биографии молодого фотографа.
– Мне рассказывала о вас мать, – сказал Марк, понимая, что эти его слова произведут эффект разорвавшейся бомбы.
Джиф Уэлдон громко засопел.
– Вам мог сказать об этом кто угодно, – забормотал он, уронив руки на стол. – Наверное, Эми говорила, когда вы приезжали сюда в прошлый раз… Или эта женщина-репортер, хотя… не помню, чтобы я рассказывал ей…
– Мне рассказывала о вас мать, – нарочито растягивая слова, повторил Марк. – Мистер Уэлдон, моя мать была вашей женой. Давайте не будем больше ходить вокруг да около. Ведь в душе вы прекрасно знаете, зачем пригласили меня сюда.
– Однако вы продолжаете называть меня мистер Уэлдон, – хриплым от волнения голосом промолвил старик, – а не…
– Уж не думаете ли вы, что я буду называть вас отцом! – Марк саркастически засмеялся. – Согласитесь, это было бы лицемерием. Отец – это человек, который любит своих детей. Это человек, которым сын может восхищаться, с которого может брать пример.
Джиф Уэлдон еще больше съежился.
– Похоже, вам это не грозит.
– Я не могу уважать человека, который обрек мою мать на долгие годы страданий.
– Я не подозревал о вашем существовании, – чуть слышно промолвил Джиф Уэлдон. – Я не знал, что она была в положении, когда уезжала из Уайдейл-холла.
Некоторое время они молчали. Наконец Марк, с усилием выговаривая слова, произнес:
– Почему моя мать оставила вас? Что вы ей сделали? Почему она даже имени вашего при мне не произносила вслух до тех пор, пока я не стал жить отдельно?
Уэлдон медленно покачал головой.
– Я… я не могу вам этого сказать…
– Вы должны мне сказать, – прорычал Пауэлл, поднимаясь с кресла и устремляясь к столу, за которым в сумрачном освещении едва угадывалась тщедушная фигурка старого Уэлдона. – Я не смогу понять вас, если не узнаю, что произошло между вами.
– Лучше вам этого не знать. – Джиф Уэлдон устало смежил веки.
Марк стукнул кулаком по столу.
– Вы скажете мне. Я должен знать. Мимолетная улыбка скользнула по бескровным губам Уэлдона.
– Нет, – сказал он. – Теперь вы знаете, что я убедился – вы действительно мой сын. Больше вам ничего знать не нужно.
Марк медленно выпрямился.
– Что вы хотите этим сказать? Вы, старая бестия, – сказал он, буравя Уэлдона ненавидящим взглядом.
Старик открыл глаза.
– Мне следовало бы поговорить с Барбарой, но я не желаю ее видеть.
Марк согласно кивнул.
– Она тоже не горит желанием видеть вас. Уж я-то знаю. Вы даже не представляете, что ей пришлось вынести, когда она жила с Дереком Пауэллом, за которого была вынуждена выйти замуж, оставшись с ребенком на руках. Ей было ох как непросто одной растить сына. Это было двадцать лет назад, а вы, должно быть, знаете, что тогда, в семидесятых, Англия была совсем не той благополучной страной, в которой мы живем сейчас.
– Она сама выбрала такую жизнь. Ее никто не гнал. Могла бы остаться в Уайдейле.
Марк печально покачал головой.
– О нет, – выдавил он. – Она была чем-то напугана. Что-то произошло между вами, настолько ужасное, что она предпочла вам алкоголика, который, пока не загнулся, регулярно избивал ее и не давал ни пенса… Но я все равно узнаю, обещаю вам. Горы сворочу, но узнаю, что вы с ней сделали, что вы за монстр.
Уэлдон тяжело вздохнул.
– Никакой я не монстр. Но если вам и впрямь так хочется докопаться до истины, то придется спросить у Барбары. Я вам ничего не скажу. А если вы все-таки узнаете, что произошло между мной и Барбарой, то, готов поспорить, первый пожалеете, что узнали.
Марк сунул руки в карманы джинсов и принялся мерить шагами комнату.
– Двое упрямцев, – буркнул он себе под нос. – Да, да! Я начинаю думать, что все было именно так. – Он снова подскочил к столу, за которым, теперь он знал это, сидел не кто иной, как его родной отец. – Вы оба хороши. Наверняка поскандалили из-за какой-нибудь ерунды, и ни один не пожелал уступить. Но в таком случае вы оба…
– Нет! – вскричал Джиф Уэлдон, с трудом поднимаясь на ноги. – Нет! – повторил он. – Все не так просто. Но я не позволю вам учинять мне допрос. Одно скажу. Тогда разрешить конфликт было невозможно, и ни один из нас не мог примириться с этим. Так что советую поверить мне на слово и выкинуть это из головы. – Он стоял пошатываясь, уцепившись руками за край стола, затем поднял голову и посмотрел в глаза сыну. – Мне остается сделать только одно – позаботиться о будущем Уайдейла. Вам, должно быть, известно, что я составил завещание, по которому оставляю все в пользу Эми.
Марк нервно сглотнул. Разговор получался непростым.
– Да, – ответил он.
– Я не могу ей сказать, что передумал и она ничего не получит.
Марк, вздохнув, заметил:
– Я понимаю…
– Но вместе с тем я должен сделать что-то для вас и для вашей матери. – Марк хотел возразить, но старик поднял руку, призывая его к молчанию. – Дайте мне закончить. Вы явились сюда, имея какую-то цель. Когда вы приехали вместе с Кэтрин Блейк, ведь это не было простым совпадением?
– Нет, – признался Марк. – Я уже давно осматривал Уайдейл с вертолета. Вам об этом известно.
Уэлдон кивнул.
– Это был единственный возможный способ, – пояснил Марк. – Я должен был иметь четкое представление, что поставлено на карту.
– Словом, вы проникли с черного хода. С помощью Кэтрин Блейк. Она знает?
– Знает?
– Она знает, что вы мой сын? Вы поведали ей свою тайну? – Голос Уэлдона выдавал раздражение. – Наверное, не преминула похвастаться?
– Кэтрин ничего неизвестно относительно того, что связывает меня с Уайдейл-холлом.
– Не знаю почему, но я вам верю. – Уэлдон вышел из-за стола и направился к двери. – Сейчас я вынужден просить вас удалиться. Мне нужно побыть одному и обдумать мой следующий ход. Вы меня понимаете?
Марк не понимал.
– Но уже поздно что-либо менять, – возразил он. – Вы и сами это сознаете, верно? Вы не можете вот так взять да и лишить Эми наследства, особенно теперь, когда она ради спасения Уайдейл-холла собирается выйти замуж за этого парня из карьера.
– У вас тоже есть деньги! – Старик скривил губы в зловещей усмешке. – Вы могли бы и сами привести дом в порядок.
Марк был неприятно поражен его бездушием. Он чувствовал, что вот-вот взорвется.
– Вы не имеете права так жестоко обходиться с людьми, – запальчиво произнес он. – У Эми тоже есть сердце. Она приехала сюда из Америки только для того, чтобы ухаживать за вами, а вы третируете ее, как очередную служанку.
– Уайдейл-холл моя собственность, которой я вправе распоряжаться по собственному усмотрению, – сухо изрек Уэлдон. – Если я захочу изменить завещание, то так и сделаю.
– Ну уж нет… Я не собираюсь с этим мириться…
– У вас нет выбора, мой мальчик. Мне плевать, что вы обо мне думаете. Я знаю одно: в качестве моего сына вы имеете полное право претендовать на Уайдейл-холл.
– Но как же Эми? – стоял на своем Марк.
– Если вы принимаете такое участие в ее судьбе, почему бы вам не поступить так, как поступают настоящие мужчины?
Марк опешил.
– Не понимаю, к чему вы клоните…
– Все очень просто. Женитесь на этой девушке. Тогда Уайдейл-холл достанется вам обоим.
Тем утром, не застав Лиззи на кухне, Эми отправилась на поиски и наконец нашла экономку в саду.
– Со мной ничего! – Лиззи, демонстративно отвернувшись, тыкала прутиком боярышника в едва тлеющую кучу мусора.
Эми всплеснула руками.
– Я же к тебе обращаюсь! Ты не желаешь разговаривать?
– Я тебе ответила.
– Ну да! Когда я крикнула тебе "Доброе утро, Лиззи!", ты еще что-то пробормотала в ответ. Зато когда я попыталась узнать, как ты себя чувствуешь, и лепетала что-то насчет того, какая замечательная для апреля стоит погода, ты только раздраженно фыркала. Что на тебя нашло? Что я такого сделала? Объясни мне, черт побери!
– Прекрати без конца повторять "черт побери", мисс Эми. Я тебе уже сто раз говорила. Джиф Уэлдон не любит, когда ты так говоришь.
– Дяди Джифа нет. Он с утра где-то пропадает. Вы что, снова имели крупный разговор? Поэтому ты мрачнее тучи?
Лиззи швырнула прут в не желавший разгораться костер, повернулась и, подбоченившись, с вызовом посмотрела на Эми.
– Разговор! Что ж, можешь назвать это разговором, если хочешь соблюсти приличия. Хотя разговаривала только я, а он, он просто оскорблял меня.
– Оскорблял? – Эми нахмурилась. – Нет, этого не может быть. – Она робко подошла к Лиззи. – Лиззи, успокойся. Расскажи мне все. Если дядя Джиф был к тебе несправедлив…
– Хм, несправедлив! – Лиззи хотела повернуться и уйти, но Эми взяла ее за руку.
– Лиззи, расскажи мне. Я знаю, дядя Джиф тяжелый человек. Я и сама с ним постоянно ссорюсь. Вот и теперь, после того как сам за меня спланировал мое будущее, он, похоже, хочет, чтобы я отменила свадьбу.
– Что? – Лиззи изумленно вытаращила глаза.
– То, что я сказала. Так что, Лиззи, пожалуйста, расскажи мне наконец, что здесь происходит. Я перестаю что-либо понимать.
– Расскажи… – пробормотала Лиззи. – Сегодня утром он, глядя мне в глаза, заявил, что я вздорная старая карга и что я всюду сую свой нос. Хуже того, он напомнил мне, что я всего лишь прислуга, а прислугу недолго и сменить.
– О, Лиззи! Нет!
– Да, мисс Эми. Так и сказал. – Лиззи порылась в кармане передника и извлекла оттуда необъятных размеров белый носовой платок. Громко высморкавшись, она промокнула уголки глаз и промолвила: – Наверное, дым попал в глаза. – Она попыталась улыбнуться, но улыбка получилась вымученной, и вид у нее был трагичный.
– Эй! Давай-ка посидим вот здесь, на скамеечке, и поболтаем, а?
– Словами горю не поможешь, – пряча платок в карман, сказала Лиззи. Какое-то мгновение она пребывала в нерешительности, но в конце концов последовала совету Эми.
Они расположились друг против друга на имевшей форму полукруга садовой скамейке.
– Почему же дядя Джиф так обошелся с тобой? – спросила Эми. – Какая муха его укусила?
Лиззи фыркнула.
– Он сегодня кое с кем встречается. Он тебе не говорил об этом?
Эми нахмурилась.
– Нет. Он мне ничего не говорил.
– Это тот противный тип с фотокамерой. Который летал здесь на вертолете. – Заметив в глазах Эми тревогу, она кивнула. – Да, да. Это так. А ты ведь знаешь, что я думаю об этом молодчике. Грубиян. И что в нем нашла эта милашка Кэтрин Блейк? Помнишь, как он расхаживал вокруг дома, такой надутый и важный как индюк? Я наблюдала за ним из окна. Он осматривал все с таким видом, будто дом принадлежит ему. А вдруг он грабитель, который – как это у них говорится? – подводит дело.
Эми с трудом сдержала улыбку.
– Лиззи, ты, наверное, хотела сказать, делает подвод. Знаешь, по-моему, он не похож на гангстера.
Лиззи поморщилась.
– Но выглядел он совершенным оборванцем, этот Марк Пауэлл.
– Просто он одевается как представитель свободной профессии, – пояснила Эми. – Впрочем, от его клетчатой куртки я тоже, признаться, не в восторге.
– Не нравится он мне и точка! – с мрачной решимостью заявила Лиззи.
– Но зачем он здесь? Дядя Джиф не говорил, что ему нужно? И почему такая таинственность? Во всяком случае, непонятно, зачем было скрывать это от меня.
– Он ни с кем не считается, – возмущенно прошипела Лиззи. – Похоже, Джиф унаследовал черты характера своего покойного дружка, Дункана Уорда. Тот был хитрой бестией. Всегда умел подстроить так, чтобы все вышло по его.
– Лиззи, дядя Джиф всегда был точно таким же, вечно все делал по-своему. Иногда он тоже бывает совершенно несносен.
– Два сапога пара. Они вполне подходили друг другу… – Лиззи вдруг осеклась, словно испугавшись, что наговорила лишнего.
– Лиззи, успокойся. Ричард рассказал мне про дядю Джифа и Дункана. Но мне хотелось бы знать все с самого начала.
– Деточка, я этого не хотела. Не знала, как ты к этому отнесешься.
– Разумеется, поначалу я не поверила своим ушам. Но мы же не выбираем тех, кого любим. Что меня бесит, так это когда скрывают правду, прячут ее под ковриком.
Лиззи сокрушенно покачала головой.
– Сколько здесь живу, никогда не могла их понять, Дункана и Джифа.
– Теперь все позади, – успокаивала Эми. – Постарайся быть терпимее к дяде Джифу. Он, должно быть, ужасно тоскует по Дункану. Думаю, мы должны радоваться уже тому, что у него вновь появился хоть какой-то интерес к жизни. Пусть даже этот тип Марк Пауэлл отвратителен нам обеим.
– Это уж точно!
– Может, дядя Джиф хочет попросить его сделать еще несколько снимков Уайдейл-холла? Скорее всего, этот визит Марка Пауэлла объясняется как-то просто. Послушай-ка, а когда он приезжает? Что, если мне его встретить?
– В том-то все и дело, что приезжает он не совсем сюда. Джиф сказал, что он остановится в "Хоквуд армс". Еще сказал, что обедать не будет, что Джон Грэм отвезет его на машине и они перекусят там. Вот когда я не выдержала и заявила, что если он рассчитывает, что я приготовлю обед к их возвращению, то ему следовало бы предупредить меня пораньше.
– И тогда дядя Джиф сказал…
– …что я вздорная старуха и прочее, – подхватила Лиззи, – и чтобы я не забывалась, потому что я всего-навсего прислуга – низший класс. Так и сказал.
– О, Лиззи, бедняжка. – Эми соскользнула со скамейки и, присев перед Лиззи, взяла ее ладони в свои. – Он сейчас такой вспыльчивый. Постарайся не обращать на это внимания.
– Тебе легко говорить. Ты скоро вырвешься из его когтей. Выйдешь замуж за Ричарда Бодена и переедешь к нему, в Хаттон-на-Дейле. А мне что прикажешь делать?
– Дядя Джиф одумается, ведь ты нужна ему. Только не показывай виду, что расстроилась из-за него. Хорошо?
– Как скажешь, – с грустной улыбкой промолвила Лиззи. Они поднялись и неторопливо направились к дому.
Надев пальто и перчатки, Джиф Уэлдон покосился на портрет жены.
– Вижу, вижу, он твой сын, это точно. По крайней мере, глаза у него твои! – процедил он сквозь зубы. В глазах его закипала ярость. Он повернулся и, по-старчески шаркая, направился к выходу. Дойдя до двери, остановился перевести дух и снова оглянулся на портрет. – Только вот я пока не убежден, что в нем есть хоть малая частица меня! – Джиф Уэлдон до боли стиснул пальцы. У него был такой вид, что, казалось, он вот-вот погрозит ненавистному холсту кулаком. Впрочем, для этого он был слишком рационален.
Джон Грэм отвез их, старика Уэлдона с фотографом, в придорожный трактир за Терновым перевалом. Они провели там часа два, после чего вернулись в Уайдейл-холл.
Эми уже сидела на велосипеде, когда черная машина въехала во двор Уайдейл-холла. От глаз Марка Пауэлла не ускользнуло, как смешалась девушка, завидев их. Она затормозила и остановилась в растерянности посреди двора. В этот момент Джон Грэм выскочил из машины и поспешил к задней дверце, чтобы помочь выйти Джифу Уэлдону. Марка немного покоробило, когда он увидел, как старик Уэлдон с высокомерным видом ждет, когда шофер подаст ему руку. Что-что, а открыть дверь мог бы и без посторонней помощи, старый перечник!
Марк помахал Эми рукой и крикнул:
– Привет!
Эми вежливо улыбнулась.
– Рада вас видеть, мистер Пауэлл. Он пересек двор и подошел к ней.
– Ну вот, не успел я появиться, как вы исчезаете.
– Я не знала, что вы заедете, – сухо проронила Эми. – Лиззи сказала, что вы с дядей Джифом будете обедать в другом месте.
– Мне хотелось бы поговорить с вами до отъезда.
– Я буду неподалеку. – Она махнула рукой куда-то в сторону.
– Куда вы едете? – спросил Марк; старик Уэлдон со своими бреднями до смерти наскучил ему, и он с удовольствием предпочел бы остаться в обществе Эми.
– Хочу немного прокатиться. Я обещала Ричарду, что как-нибудь заеду посмотреть на его карьер.
– О! Вот это настоящая верность долгу. – Марк старался казаться доброжелательным, не желая возбуждать неприязнь к себе. Он догадывался, зачем Уэлдон пригласил его. Старик наверняка что-то подозревал. За обедом он несколько раз обмолвился о своей бывшей жене, а кроме того, упомянул об Эми и ее наследстве.
– Долг здесь ни при чем. Просто мне интересно. – Эми озарила его фальшивой американской улыбкой и снова села на велосипед.
Марк Пауэлл решил прибегнуть к испытанному средству – собственному обаянию. Он знал, что его бархатный голос и темные глаза производят неизгладимое впечатление на женщин, и при необходимости умело пользовался этим.
– Мне действительно необходимо было видеть вас, – сказал он. – Мне кажется, в прошлый раз мы не очень хорошо расстались?
Эми посмотрела на него так, словно хотела пронзить его взглядом, добравшись до самых темных уголков его души. Марку вдруг стало не по себе.
– Мистер Пауэлл, – равнодушным тоном изрекла она, по-видимому не обращая внимания на мольбу в его глазах, – по-моему, нам с вами больше нечего сказать друг другу.
Такого прямодушия Марку еще не доводилось встретить ни в одной женщине. Его передернуло при мысли о том, что впервые привело его сюда, какие недобрые планы он тогда вынашивал. Он вдруг почувствовал отвращение к самому себе.
Он лихорадочно соображал. Томный взгляд и мольба в голосе в случае с этой девочкой явно не срабатывали.
– Хорошо, – произнес он. – Пусть мы ненавидим друг друга до мозга костей. Будь по-вашему. Но вы же не станете отрицать, что между нами есть много общего?
– Я так не думаю, – ледяным тоном отрезала она.
Эми налегла на педали, недвусмысленно давая понять, что разговор окончен. Дребезжащий голос Джифа Уэлдона заставил его оглянуться.
– Мистер Пауэлл, пройдемте в дом.
Марк покорно последовал за ним.
– Скажите, зачем вы взяли фотокамеру? – спросил Уэлдон, когда они уже вошли в зал.
Марк пожал плечами.
– Привычка, наверное. Я вообще редко расстаюсь с камерой.
– Идемте в кабинет. Я потом позвоню Лиззи, чтобы она принесла нам чаю.
Марк невольно поморщился: его раздражали барские манеры старого Уэлдона.
– Благодарю вас, не стоит. Мне пора возвращаться, надо еще собрать вещи.
Пройдя вслед за Джифом в небольшой кабинет, в котором царил полумрак, он опустился в кресло у окна, откуда был виден уголок сада.
– Получился бы неплохой снимок… – Отметив про себя изысканную красоту витражного стекла, Марк обернулся. Уэлдон, утонувший в глубоком кресле за огромным дубовым столом, был едва заметен. – Летом, когда розы в цвету… – Марк встал и, пройдя в центр комнаты, остановился напротив окна.
– Понимаете, что я имею в виду? – Он сложил домиком ладони, взяв окно в воображаемую рамку. – В открытом окне цветущие розы в обрамлении тяжелых рам и мрачных каменных стен – это создаст замечательный эффект света и тени. Отличный ракурс, как вы считаете?
Уэлдон откинулся на спинку кресла и невесело усмехнулся.
– Боюсь, с возрастом я утратил способность воспринимать красоту окружающего мира, – сказал он. – А у вас, мой мальчик, несомненный талант. Уайдейл зимой вы сняли очень хорошо.
Марк про себя отметил, что "очень хорошо" – это мягко сказано. Фотографии получились отличные. Суровый зимний пейзаж лишь подчеркивал мистическую красоту и очарование старинных каменных стен. Марк был очарован старым замком, как только увидел его с высоты птичьего полета. Однако только на земле он неожиданно для себя обнаружил, что у замка есть сердце и люди, которые в нем живут и которые любят его. Именно тогда у Марка впервые возникли сомнения. Его замысел уже не казался ему столь безупречным.
Здесь, в этом логове аскета, он чувствовал себя, как в каменной темнице. С куда большим удовольствием он бродил бы теперь по парку, настраивал бы объектив, наводил фокус, чтобы запечатлеть на пленке свежую весеннюю зелень еще не распустившихся листьев, острые как иглы шипы роз, их плотные и тугие, готовые вот-вот раскрыться бутоны.
– Сядьте. Нам надо поговорить, – сказал Уэлдон; тон его выдавал нетерпение.
Марк вернулся к окну и снова опустился в зеленое кожаное кресло.
– Когда мне на глаза попадается что-то стоящее, я обо всем забываю, – сказал он.
Джиф Уэлдон поморщился.
– Вы находите, что мои розы – это что-то стоящее?
– Всякий раз, как я попадаю сюда, я открываю для себя что-то новое, что-то такое, что мне хочется взять с собой. – Марк беспомощно развел руками. – Ничего не могу с собой поделать.
Джиф Уэлдон задумчиво смотрел на его руки.
– У вас руки художника. Когда-то и мои были такими же, пока артрит не превратил их в эти бесформенные, уродливые и ни на что ни годные штуковины.
– Вы ведь были хирургом. Наверное, непросто расстаться с такой профессией.
– А откуда вам известно, что я был хирургом? – Брови у Джифа Уэлдона поползли вверх. – Я вам об этом не говорил.
Марк понял, что пора выкладывать карты. Все утро они играли в словесные прятки. Старик Уэлдон все время пытался выведать у него о его прошлом. Марк отвечал ему тем же, норовя как бы невзначай перевести беседу на интересующую его тему, а именно на Эми. Однако Джиф Уэлдон был необычайно сдержан, когда разговор касался его прошлого. Его интересовали лишь факты биографии молодого фотографа.
– Мне рассказывала о вас мать, – сказал Марк, понимая, что эти его слова произведут эффект разорвавшейся бомбы.
Джиф Уэлдон громко засопел.
– Вам мог сказать об этом кто угодно, – забормотал он, уронив руки на стол. – Наверное, Эми говорила, когда вы приезжали сюда в прошлый раз… Или эта женщина-репортер, хотя… не помню, чтобы я рассказывал ей…
– Мне рассказывала о вас мать, – нарочито растягивая слова, повторил Марк. – Мистер Уэлдон, моя мать была вашей женой. Давайте не будем больше ходить вокруг да около. Ведь в душе вы прекрасно знаете, зачем пригласили меня сюда.
– Однако вы продолжаете называть меня мистер Уэлдон, – хриплым от волнения голосом промолвил старик, – а не…
– Уж не думаете ли вы, что я буду называть вас отцом! – Марк саркастически засмеялся. – Согласитесь, это было бы лицемерием. Отец – это человек, который любит своих детей. Это человек, которым сын может восхищаться, с которого может брать пример.
Джиф Уэлдон еще больше съежился.
– Похоже, вам это не грозит.
– Я не могу уважать человека, который обрек мою мать на долгие годы страданий.
– Я не подозревал о вашем существовании, – чуть слышно промолвил Джиф Уэлдон. – Я не знал, что она была в положении, когда уезжала из Уайдейл-холла.
Некоторое время они молчали. Наконец Марк, с усилием выговаривая слова, произнес:
– Почему моя мать оставила вас? Что вы ей сделали? Почему она даже имени вашего при мне не произносила вслух до тех пор, пока я не стал жить отдельно?
Уэлдон медленно покачал головой.
– Я… я не могу вам этого сказать…
– Вы должны мне сказать, – прорычал Пауэлл, поднимаясь с кресла и устремляясь к столу, за которым в сумрачном освещении едва угадывалась тщедушная фигурка старого Уэлдона. – Я не смогу понять вас, если не узнаю, что произошло между вами.
– Лучше вам этого не знать. – Джиф Уэлдон устало смежил веки.
Марк стукнул кулаком по столу.
– Вы скажете мне. Я должен знать. Мимолетная улыбка скользнула по бескровным губам Уэлдона.
– Нет, – сказал он. – Теперь вы знаете, что я убедился – вы действительно мой сын. Больше вам ничего знать не нужно.
Марк медленно выпрямился.
– Что вы хотите этим сказать? Вы, старая бестия, – сказал он, буравя Уэлдона ненавидящим взглядом.
Старик открыл глаза.
– Мне следовало бы поговорить с Барбарой, но я не желаю ее видеть.
Марк согласно кивнул.
– Она тоже не горит желанием видеть вас. Уж я-то знаю. Вы даже не представляете, что ей пришлось вынести, когда она жила с Дереком Пауэллом, за которого была вынуждена выйти замуж, оставшись с ребенком на руках. Ей было ох как непросто одной растить сына. Это было двадцать лет назад, а вы, должно быть, знаете, что тогда, в семидесятых, Англия была совсем не той благополучной страной, в которой мы живем сейчас.
– Она сама выбрала такую жизнь. Ее никто не гнал. Могла бы остаться в Уайдейле.
Марк печально покачал головой.
– О нет, – выдавил он. – Она была чем-то напугана. Что-то произошло между вами, настолько ужасное, что она предпочла вам алкоголика, который, пока не загнулся, регулярно избивал ее и не давал ни пенса… Но я все равно узнаю, обещаю вам. Горы сворочу, но узнаю, что вы с ней сделали, что вы за монстр.
Уэлдон тяжело вздохнул.
– Никакой я не монстр. Но если вам и впрямь так хочется докопаться до истины, то придется спросить у Барбары. Я вам ничего не скажу. А если вы все-таки узнаете, что произошло между мной и Барбарой, то, готов поспорить, первый пожалеете, что узнали.
Марк сунул руки в карманы джинсов и принялся мерить шагами комнату.
– Двое упрямцев, – буркнул он себе под нос. – Да, да! Я начинаю думать, что все было именно так. – Он снова подскочил к столу, за которым, теперь он знал это, сидел не кто иной, как его родной отец. – Вы оба хороши. Наверняка поскандалили из-за какой-нибудь ерунды, и ни один не пожелал уступить. Но в таком случае вы оба…
– Нет! – вскричал Джиф Уэлдон, с трудом поднимаясь на ноги. – Нет! – повторил он. – Все не так просто. Но я не позволю вам учинять мне допрос. Одно скажу. Тогда разрешить конфликт было невозможно, и ни один из нас не мог примириться с этим. Так что советую поверить мне на слово и выкинуть это из головы. – Он стоял пошатываясь, уцепившись руками за край стола, затем поднял голову и посмотрел в глаза сыну. – Мне остается сделать только одно – позаботиться о будущем Уайдейла. Вам, должно быть, известно, что я составил завещание, по которому оставляю все в пользу Эми.
Марк нервно сглотнул. Разговор получался непростым.
– Да, – ответил он.
– Я не могу ей сказать, что передумал и она ничего не получит.
Марк, вздохнув, заметил:
– Я понимаю…
– Но вместе с тем я должен сделать что-то для вас и для вашей матери. – Марк хотел возразить, но старик поднял руку, призывая его к молчанию. – Дайте мне закончить. Вы явились сюда, имея какую-то цель. Когда вы приехали вместе с Кэтрин Блейк, ведь это не было простым совпадением?
– Нет, – признался Марк. – Я уже давно осматривал Уайдейл с вертолета. Вам об этом известно.
Уэлдон кивнул.
– Это был единственный возможный способ, – пояснил Марк. – Я должен был иметь четкое представление, что поставлено на карту.
– Словом, вы проникли с черного хода. С помощью Кэтрин Блейк. Она знает?
– Знает?
– Она знает, что вы мой сын? Вы поведали ей свою тайну? – Голос Уэлдона выдавал раздражение. – Наверное, не преминула похвастаться?
– Кэтрин ничего неизвестно относительно того, что связывает меня с Уайдейл-холлом.
– Не знаю почему, но я вам верю. – Уэлдон вышел из-за стола и направился к двери. – Сейчас я вынужден просить вас удалиться. Мне нужно побыть одному и обдумать мой следующий ход. Вы меня понимаете?
Марк не понимал.
– Но уже поздно что-либо менять, – возразил он. – Вы и сами это сознаете, верно? Вы не можете вот так взять да и лишить Эми наследства, особенно теперь, когда она ради спасения Уайдейл-холла собирается выйти замуж за этого парня из карьера.
– У вас тоже есть деньги! – Старик скривил губы в зловещей усмешке. – Вы могли бы и сами привести дом в порядок.
Марк был неприятно поражен его бездушием. Он чувствовал, что вот-вот взорвется.
– Вы не имеете права так жестоко обходиться с людьми, – запальчиво произнес он. – У Эми тоже есть сердце. Она приехала сюда из Америки только для того, чтобы ухаживать за вами, а вы третируете ее, как очередную служанку.
– Уайдейл-холл моя собственность, которой я вправе распоряжаться по собственному усмотрению, – сухо изрек Уэлдон. – Если я захочу изменить завещание, то так и сделаю.
– Ну уж нет… Я не собираюсь с этим мириться…
– У вас нет выбора, мой мальчик. Мне плевать, что вы обо мне думаете. Я знаю одно: в качестве моего сына вы имеете полное право претендовать на Уайдейл-холл.
– Но как же Эми? – стоял на своем Марк.
– Если вы принимаете такое участие в ее судьбе, почему бы вам не поступить так, как поступают настоящие мужчины?
Марк опешил.
– Не понимаю, к чему вы клоните…
– Все очень просто. Женитесь на этой девушке. Тогда Уайдейл-холл достанется вам обоим.
ГЛАВА 20
Эми возвращалась из Хатюна-на-Дейле, чувствуя себя окрыленной. Ричард показал ей карьер, во время экскурсии познакомив ее со своими работниками. Сердце ее радостно трепетало, когда он с гордостью представлял ее как "ту девушку, которая скоро будет моей женой". Когда они зашли в служивший конторой сборный домик, Ричард сказал, что, если она полчасика подождет, он подбросит ее на "лендровере". В ответ Эми засмеялась и сообщила, что на собственных колесах доберется до дому за двадцать минут.
– Поделом мне. Не надо было отдавать тебе велосипед, – посетовал Ричард. – Но после работы я обязательно заеду, договорились?
– О, это было бы чудесно. Я попрошу Лиззи приготовить что-нибудь к чаю.
– Пока ты рядом, еда меня совершенно не интересует. – Он наклонился и поцеловал ее в лоб.
– Поделом мне. Не надо было отдавать тебе велосипед, – посетовал Ричард. – Но после работы я обязательно заеду, договорились?
– О, это было бы чудесно. Я попрошу Лиззи приготовить что-нибудь к чаю.
– Пока ты рядом, еда меня совершенно не интересует. – Он наклонился и поцеловал ее в лоб.