Страница:
Стоя перед зеркалом, Пандора поправила пышное кружевное жабо, украшавшее ее шитый золотом камзол. Она была одета в костюм придворного времен Людовика XV и с удовольствием отметила, что наряд выгодно подчеркивает стройность ее фигуры. Необходимость надеть напудренный парик поначалу озадачила ее, но вскоре она к нему привыкла. Ей даже показалось, что белый как снег парик выгодно оттенил зеленоватый цвет ее глаз, и Пандора тут же решила не закрашивать седые пряди, когда они появятся.
Она пожалела, что нельзя с такой же легкостью предсказать будущее своего бизнеса. Некоторое время назад Пандора позвонила своей секретарше и выяснила, что документы для тендера были отправлены еще утром, дошли до адресата, но ответа пока нет.
Ах, если бы время можно было остановить! Скоро она должна была отправиться в гондоле на самый роскошный в мире бал, и ее переполняло предвкушение какого-то чуда. Когда Ариан пригласила ее в свой дворец в Венеции на праздник, Пандора почувствовала себя словно главная героиня сказки о Золушке. Правда, она очень сомневалась, что в итоге перед ней возникнет прекрасный принц с хрустальным башмачком.
Мысли ее прервал стук в дверь – коридорный принес омлет. Бал должен был начаться в десять тридцать, а это означало, что ужинать придется очень поздно. Пандора решила, что голодное бурчание в животе будет плохо сочетаться с ее костюмом вельможи, и, сняв камзол, принялась за еду.
– Ты хотела меня видеть? – спросил Чарлз, появившись в гардеробной Ариан. Она стояла перед зеркалом, заключенным в золоченую раму. Розинья, стоя на коленях рядом с хозяйкой, взбивала кружева ее шлейфа.
– Пожалуйста, стучи, прежде чем входить. Да, я хотела тебя видеть, – ответила Ариан, поправляя роскошную шляпку. – Все в порядке, Розинья, можешь идти.
– В черном ты выглядишь просто великолепно. Кем же ты будешь на балу? – с улыбкой поинтересовался Чарлз.
– Королевой ночи, – сухо бросила Ариан. – И хватит болтать о ерунде. Мне с минуты на минуту пора будет спускаться вниз. – Обернувшись, она устремила взгляд прямо в лицо Мердоку. – Я много думала о нашем разговоре в Нью-Йорке и решила, что будет лучше, если мы расстанемся.
Чарлз приподнял одну бровь.
– А о компенсации ты подумала? – осведомился он.
– Компенсация составит пятьдесят миллионов долларов, – тихо сказала Ариан. – Но есть два условия: во-первых, ты будешь держать рот на замке, во-вторых, ты никогда и нигде не попадешься на моем пути. Мир велик, и у тебя будет достаточно денег, чтобы в случае необходимости купить себе билет на самолет и убраться куда-нибудь подальше.
Чарлз тихонько присвистнул.
– Ты и впрямь деловая женщина. Уважаю твое стремление за все платить минимальную цену, но если ты думаешь, что меня это устроит, то плохо меня знаешь. – Мердок подошел вплотную к Ариан. – За пятьдесят миллионов не купишь даже ту картину, которую мы вместе с тобой приобрели в апреле. Ты приучила меня к личному самолету, и мне трудновато будет привыкнуть к необходимости летать коммерческими рейсами. Так что придется тебе сделать более выгодное предложение.
– Восемьдесят миллионов, – чуть громче сказала Ариан.
– Попробуй еще разок. Ты меня разочаровываешь, – спокойно промолвил Мердок.
– Сто миллионов! – выкрикнула Ариан, теряя терпение.
Чарлз был поражен. Никто не знал точно размеров ее состояния, даже сама Ариан – оно исчислялось миллиардами. Он мог сделать так, что Ариан потеряла бы все, но тем не менее она продолжала предлагать ему смешные, унизительные подачки. С другой стороны, Ариан никогда не поднимала цену с такой готовностью, даже когда речь шла о деньгах, которые она не считала деньгами.
Мердок уже собирался сказать, какую сумму он считает достаточной в качестве отступного, когда до него вдруг дошло, что такой он видел Ариан только однажды – много лет назад, после их первой и последней ночи, проведенной вместе. Сейчас она точно так же утратила контроль над собой. Вряд ли их торг мог оказать на нее такое действие. Дело явно было в чем-то другом, более серьезном. Неужели…
Сердце Чарлза радостно забилось, но он одернул себя: сначала надо было удостовериться, что он не ошибается. Обняв Ариан одной рукой за талию, он привлек ее к себе.
– Дорогая, все это ерунда, – промурлыкал он, пытаясь ее поцеловать.
Мысль о том, что эти руки совсем недавно ласкали Глорию, наполнили сердце Ариан отвращением. Отпрянув, она влепила Мердоку оглушительную пощечину.
– Не прикасайся ко мне, ублюдок!
Чарлз понял все. Не было больше смысла обсуждать размер отступного. Он хотел получить все, причем немедленно, и знал, что добьется своего. Повернувшись, он вышел из комнаты.
Канал был буквально запружен гондолами, фонарики которых, мерцавшие в темноте, напоминали сбившихся в стаю больших светлячков.
Оглядевшись, Пандора почувствовала, как от восторга у нее перехватило дыхание. Все пространство огромного зала освещалось свечами, пламя которых отражалось на гладкой поверхности облицованных мрамором стен. Готические колонны и арки буквально утопали в великолепных орхидеях. Цветами была украшена и огромная лестница, на верхней площадке которой, приветствуя гостей, стояла Ариан де ла Форс.
– Вы выглядите просто великолепно!
– Вы обворожительны!
Ариан отвечала на комплименты, произносимые на разных языках и со всеми возможными акцентами, ослепительной улыбкой женщины, которой неведомы тревоги и заботы.
– Я очень рада, что вы смогли приехать. – Она прикоснулась щекой к щеке Пандоры и в дополнение к стандартному приветствию на секунду дружески пожала ее пальцы. Глаза женщин на мгновение встретились, и Пандоре показалось, что Ариан чем-то расстроена. Однако прежде чем она успела вглядеться в лицо хозяйки бала более пристально, непрерывный поток гостей увлек Пандору за собой под арку, в главный зал. Здесь собрались сотни гостей со всего света. Звуки оркестра с трудом перекрывали глухой гул голосов.
Пандора, взяв с подноса бокал шампанского, медленно принялась обходить зал. Ей казалось, что все собравшиеся знакомы между собой, и лишь она одна составляет досадное исключение. Услышав, как кто-то окликнул ее, Пандора очень удивилась.
Обернувшись, она увидела Джеральдину. Волосы главного редактора «Шика» были стянуты на затылке в огромный узел, скрепленный гребнем, на плечи накинута кружевная шаль. Ее длинное платье тоже было обильно украшено черными кружевами.
Пандора никак не ожидала встретить Джеральдину на балу в Венеции. Однако теперь, стоя с бывшей подругой лицом к лицу, поняла, что происшедшее теперь потеряло для нее всякое значение.
– Джеральдина! Как я рада тебя видеть! Что на тебе за костюм? – спросила Пандора таким тоном, словно ее в самом деле это интересовало.
– Я маха Гойи. А что, разве не похоже? – хихикнула Джеральдина. – Я подумывала о том, чтобы прийти в костюме махи обнаженной, но в последний момент решила, что Салли это не одобрит.
– А где Салли?
– Где-то здесь. Беседует с какой-то очень важной француженкой. Салли хочет купить часть земель, которыми она владеет в окрестностях Парижа. Скорее всего я его не увижу до тех пор, пока он не заставит ее подписать контракт прямо на салфетке. Как твои дела? Тысячу лет тебя не видела, – прощебетала Джеральдина, хотя с тех пор как Пандора уехала из Нью-Йорка, не прошло и трех месяцев.
– Спасибо, все хорошо, – сказала Пандора и, поняв, что, учитывая их прошлую дружбу, неудобно ограничиться столь кратким ответом, добавила: – Я организовываю собственный бизнес.
– О, я так рада! Ты все еще в Нью-Йорке? – спросила Джеральдина, процеживая взглядом толпу за спиной Пандоры.
Пандора подумала было, что в вопросе бывшей подруги содержится некая шпилька, но тут же поняла, что Джеральдина полностью поглощена рассматриванием гостей и почти ее не слушает.
– Нет, я вернулась в Лон… – все же начала она, но Джеральдина тут же ее перебила:
– Извини, дорогая, но я только что заметила вон там Палому и Рафаэля. Я просто обязана с ними поздороваться. Увидимся позже.
Джеральдина обнажила в улыбке зубы и исчезла. Пандора покачала головой и тоже улыбнулась, подумав, что ее бывшая подруга в своем репертуаре. Сделав глоток шампанского, она продолжила обход зала и через некоторое время оказалась у окна, выходившего на канал. Опершись о мраморный подоконник, она разом окинула взглядом все пространство зала. Увиденное поразило ее. Ей много раз доводилось бывать на балах в Англии, в том числе на таких, которые проводились во дворцах, не уступавших венецианскому палаццо Ариан, однако нигде богатство не демонстрировалось с такой откровенностью, граничившей с вызовом. Пандора вспомнила о своих финансовых затруднениях и задумалась о том, в какую астрономическую сумму обошелся этот бал устроительнице.
– Много миллионов, – послышался рядом с ней мужской голос. Повернувшись, Пандора обнаружила рядом Боба Чалмерса в костюме пирата.
– Вы говорите о награбленной вами добыче или о цене, заплаченной за все это великолепие? Если о последней, то вы прямо-таки ясновидящий, – улыбнулась Пандора.
– Всегда стараюсь угадывать мысли привлекательных женщин. – Боб почти шептал, вплотную приблизив свои губы к ее уху.
– В таком случае, если вы задержитесь около меня надолго, вас ждет весьма скучный вечер. Но как вы все-таки угадали, о чем я думала?
– Всякий раз, когда я бываю на подобных мероприятиях, я сам невольно думаю о том, во сколько они обходятся. Но мне это простительно: я деловой человек. Что же касается вас, то вы скорее всего размышляли о том, как здесь красиво. В любом случае я очень рад снова видеть вас. – Наклонившись вперед, Чалмерс поцеловал Пандору в щеку. – После того ленча я несколько раз пытался звонить по вашему нью-йоркскому номеру, но никто не брал трубку.
Несколько месяцев назад внимание Чалмерса польстило бы Пандоре, теперь оно ее всего лишь забавляло.
– Я вернулась в Лондон и занимаюсь организацией собственного бизнеса, – пояснила она.
– В самом деле? – воскликнул Боб с ноткой неподдельного интереса в голосе. – Если я что-нибудь могу для вас сделать, только скажите, и…
Пандора уже хорошо знала, что означают эта интонация и выражение лица. Намерения Боба ничем не отличались от намерений Питера – разница состояла лишь в том, что Чалмерс был более воспитанным человеком, чем ее лондонский знакомый.
– Вы действительно можете кое-что для меня сделать. Возникли некоторые проблемы с финансированием моей компании. Смогли бы вы раздобыть для меня пять миллионов фунтов стерлингов? Я была бы вам очень благодарна. – Несмотря на обворожительную улыбку, в ее тоне не было и намека на шутку.
Лицо Боба застыло.
– Вы серьезно? – осведомился он через некоторое время.
– Я всегда говорю серьезно, особенно когда речь идет о бизнесе, – ответила Пандора, наслаждаясь растерянностью собеседника.
– Бал не лучшее место для разговоров о бизнесе, – сказал Боб, немного подумав. – Мы могли бы встретиться завтра в моем отеле за ленчем. Я остановился в «Сиприани». Жена как раз в это время встречается с какой-то своей подругой, так что мы сможем побеседовать без всяких помех.
– Что ж, я была бы очень рада побеседовать с вами без всяких помех, но рано утром улетаю обратно в Лондон, – ответила Пандора, одарив собеседника улыбкой Джеральдины и отметив, что после этих ее слов лицо Чалмерса разочарованно вытянулось. – Я бы и не подумала затевать разговор о деньгах, если бы вы о них не упомянули, так что сами виноваты, – добавила она и направилась прочь от Боба, в соседний зал.
Он оказался поменьше, и здесь было не так людно. В центре, среди группы гостей, Пандора заметила Глорию, указывавшую на потолок. Взглянув вверх, она увидела овальную фреску – знаменитое творение Тьеполо под названием «Триумф Венеры». Платье Глории было точной копией одеяния богини любви. Пандора увидела, как к Глории подошел мужчина в костюме Зорро, фигура которого показалась ей смутно знакомой. Через несколько секунд они вместе вышли из зала.
Ариан была рада нескончаемому потоку гостей – они отвлекали ее от мыслей о Глории. Она знала, что совершила ошибку, но сейчас было не время копаться во взаимных обидах. Она решила поговорить с дочерью завтра.
Почувствовав, что потеряла нить общего разговора, Ариан сфокусировала все свое внимание на светской беседе. Вокруг оживленно обсуждали раздоры между принцем Уэльским и принцессой Дианой. Повернувшись, чтобы поприветствовать группу вновь прибывших гостей, она заметила поодаль Пандору Дойл, разговаривавшую с Камелиной Сартеано.
Ариан отметила, как изменилась Пандора со времени их последней встречи в Нью-Йорке, и невольно вспомнила недавний телефонный разговор с ней. В каждом жесте Пандоры сквозило достоинство, уверенность в себе. Ариан хотела уже, извинившись перед остальными, подойти к Пандоре и Камелине, но тут в широком дверном проеме появился Ферручо, которого почти невозможно было узнать – вместо обычного костюма дворецкого на нем был наряд придворного. Трижды ударив по мраморному полу длинным посохом из черного дерева, отделанного серебром, он голосом, разом покрывшим всеобщий шум и гам, возвестил:
– Ваше королевское величество, леди и джентльмены, обед подан.
Ариан подобрала свою мантию Королевы ночи и, взяв под руку ближайшего из стоявших рядом мужчин, во главе толпы гостей стала спускаться по мраморным ступеням.
В лунном свете мягко поблескивали складки смятого шелка. Черная мантия Зорро и цвета розового жемчуга одеяние Венеры были небрежно брошены прямо на пол. Обнаженные Чарлз и Глория, сжимая друг друга в объятиях, лежали поперек кровати, не обращая внимания на доносившуюся снизу музыку. Глорию в эту минуту не интересовало абсолютно ничего, за исключением того неожиданного душевного спокойствия, которое наполнило все ее существо. Это Чарлз помог ей обрести уверенность и внутреннее равновесие.
– Надо одеться и спуститься вниз. Уже довольно поздно, – пробормотал он.
– Рано еще, – ответила Глория. – Успеем.
Чарлз крепче сжал ее талию, и шум бала перестал для них существовать – по крайней мере на какое-то время.
– …Так вот, я слышал от человека, который очень хорошо ее знает, что она незаконнорожденная дочь бразильского плантатора и одной из его гувернанток, и…
Пандора, внимательно слушавшая монолог ее соседа по столу о тайне происхождения Ариан де ла Форс, вдруг поняла, что все это не более чем сплетни и слухи, большую часть которых ей уже пересказала Джеральдина.
– Прошу извинить, – сказала она и, поднявшись со стула, пошла обследовать первый этаж дворца.
В одном из салонов была устроена дискотека. В толпе, освещенной вспышками разноцветных прожекторов, Пандора разглядела Марию Димитреску и еще несколько лиц, знакомых ей по нью-йоркской вечеринке в доме Джеральдины. Мужчина в костюме Отелло пригласил ее танцевать. В этот момент из динамиков звучала одна из ее любимых композиций:
Танцующие громко скандировали слова песни. Внезапно партнер Пандоры, положив руку на ее предплечье, принялся как-то странно потирать его.
Мы тратим деньги не считая,
Я люблю тебя, ты платишь за мою квартиру.
– Как насчет того, чтобы зарядиться и малость пострелять? – пробормотал он, вплотную приблизив лицо к ее лицу.
Пандора не поверила своим ушам.
– С удовольствием. Я это просто обожаю, – наконец проговорила она и стала ждать, что будет дальше.
– Отлично. Тогда давай поищем местечко поспокойнее. У меня есть немного героина и очень хороший кокаин. Ты что предпочитаешь? – спросил незнакомец, обнимая ее за талию.
– Предпочитаю стрелять в тетеревов, но нам придется быть осторожными, чтобы не попортить Ариан потолки, – ответила Пандора и, оттолкнув партнера, двинулась дальше. Оглянувшись, она увидела, что он что-то втолковывает девушке-блондинке, весь костюм которой состоял из нескольких перьев. Что и говорить, некоторые гости Ариан оказались куда более экстравагантными, чем она ожидала.
Пандора поднялась в бальный зал. Ариан танцевала с Бобом Чалмерсом, и, судя по всему, с удовольствием. Пандора пошла дальше вдоль стены и увидела мужчину в костюме Зорро. Он стоял у края балкона, на котором расположился оркестр.
В этот момент прозвучали последние такты мелодии, и наступила тишина. Танцующие остановились в ожидании, когда музыканты заиграют снова, но пауза оказалась длиннее, чем обычно. Как и многие другие гости, Пандора подняла глаза и увидела, что Зорро выступил вперед и снял маску.
Это был Чарлз Мердок. Он трижды громко хлопнул в ладоши, и все разговоры в зале стихли. Рядом с Чарлзом появилась Глория.
– Леди и джентльмены, – звучно проговорил Мердок, – сегодня самый счастливый вечер в моей жизни, и, надеюсь, в жизни Глории тоже. Мы хотим, чтобы все наши друзья знали: мы собираемся пожениться.
Закончив, Чарлз дал знак дирижеру, тот взмахнул палочкой, и ропот изумленных гостей потонул в звуках оркестра. Выражение лица Глории представляло собой странную смесь торжества и ненависти. Проследив, куда она смотрит, Пандора поняла, что взгляд Глории прикован к Ариан. Лицо Ариан напомнило Пандоре каменных сфинксов в саду дяди Хэролда – по нему было совершенно невозможно что-либо прочесть.
Хозяйка бала медленно подняла руки и захлопала в ладоши. Тут же раздались аплодисменты гостей – сначала нерешительные, потом все более громкие и уверенные.
– Эти южноамериканцы – совершенно невероятный народ, – сказал кто-то за спиной у Пандоры.
Неожиданное происшествие нисколько не нарушило гармонии бала. Оно надолго снабдило гостей пищей для разговоров – теперь можно было без конца обсуждать новость за ленчами и обедами.
«…Мы собираемся пожениться». Услышав эти слова Чарлза, Ариан едва не закричала от гнева и боли. Но она не могла себе этого позволить – слишком много собралось под крышей ее палаццо владельцев и редакторов газет и журналов, знаменитых комментаторов. Новость о предстоящей свадьбе Чарлза и Глории была сенсацией только сегодня, а завтра – Ариан была уверена в этом – уже перестанет ею быть. Но малейшее проявление враждебности или недовольства с ее стороны – и всю эту историю будут муссировать неделями, а значит, журналисты начнут интересоваться ее прошлым и вполне могут раскопать что-то такое, о чем им не было известно раньше. Глория хотела причинить матери боль. Это было написано у нее на лице, когда она смотрела на Ариан с балкона. Но Ариан твердо решила, что не доставит ей этого удовольствия. Она сделала то, чего ни Глория, ни Чарлз от нее не ожидали, – публично одобрила их решение. Когда Ариан подняла руки и начала аплодировать, бриллиант на ее пальце ярко засверкал.
«…Мы собираемся пожениться». Когда Чарлз, стоя рядом с ней, произнес эти слова, Глорию захлестнули одновременно радость и страх.
Она думала, что, узнав о ее беременности, Чарлз будет смущен, обеспокоен и начнет уговаривать ее избавиться от ребенка. Однако он этого не сделал. Более того, новость привела его в восторг, и Мердок предложил Глории немедленно пожениться и вместе уехать куда-нибудь.
– Я всегда хотел жить спокойной, тихой жизнью где-нибудь за городом, – заявил он. – Мне удалось скопить немного денег, которых нам вполне должно хватить. Представляешь, как хорошо: мы вдвоем и наш ребенок, вдали от всей этой мерзости.
Разумеется, она боялась связывать судьбу с Чарлзом. Как сложится их жизнь? Рассчитывать на наследство было глупо, и вокруг было столько соблазнов, столько богатых скучающих дам… Глория устыдилась собственных мыслей. В конце концов, все, и прежде всего мать, считали ее пустышкой, никчемным, испорченным созданием, но сама-то Глория знала, что они не правы. Возможно, Чарлз тоже был не таким человеком, каким казался на первый взгляд.
Мердок обнял невесту за талию, и страхи Глории начали рассеиваться, разогнанные громом аплодисментов.
Часы пробили три часа. Бал был в разгаре. Пандора, праздничное настроение которой заметно испортилось после сцены, разыгравшейся два часа назад, раздумывала, уйти или еще побыть на балу. Но до утреннего рейса в Лондон было еще много времени, а за бронзовыми воротами дворца Ариан ее ждали проблемы, о которых ей так хотелось забыть хотя бы на время. Утомившись от шума, она поднялась по лестнице на верхний этаж палаццо.
Одна из дверей на террасу была открыта. Пандора решила взглянуть на канал, вышла и увидела, что там уже кто-то есть. В фигуре, опиравшейся о перила, она безошибочно узнала Ариан. При виде Пандоры на лице хозяйки, освещенном лунным светом, появилась улыбка.
– Рада вас видеть, – проговорила Ариан. – Ночью здесь тихо и очень красиво.
Пандора остановилась рядом с ней. Она не могла заставить себя поддержать разговор о погоде, не коснувшись темы, которая явно занимала и ее, и собеседницу.
– Возможно, мне не следует этого говорить, но мне очень жаль, что все так получилось, – сказала она. – Надеюсь, вы не вините себя за поведение Глории. Это ее ошибка, а не ваша, хотя вы, должно быть, считаете иначе.
Ариан взглянула на Пандору с печальной улыбкой – молодая англичанка была первой, кто в этот вечер заговорил с ней по-настоящему искренне.
– Наверное, вы правы, но давайте не будем говорить о Глории. Во всяком случае, не сейчас. Я прочла бизнес-план, который вы мне прислали. Меня от души радует то, что у вас в Лондоне хорошо идут дела. Расскажите мне, как вы там управляетесь.
Пандора сомневалась, что Ариан в самом деле интересуют ее проблемы, но разговор на эту тему явно мог помочь преодолеть возникшую неловкость.
– Я закончила разработку дизайна интерьеров, и вскоре все это будет запущено в производство. Кроме того, мне удалось найти сеть магазинов с очень удачным расположением…
Пандора говорила автоматически, безбожно приукрашивая реальную ситуацию и выдавая желаемое за действительное – в точности так, как она множество раз делала это в Лондоне, пытаясь найти средства для реализации своего проекта. Однако на этот раз она в какой-то момент вдруг почувствовала усталость от необходимости скрывать истинное положение вещей. Да и зачем? Часы показывали половину четвертого ночи. Было ясно, что с Ариан она скорее всего не увидится больше никогда. Пора было отправляться в отель и отдохнуть перед самолетом.
– Извините, – сказала Пандора, оборвав свою речь на полуслове. – Уже очень поздно, мне пора. Спасибо вам за приглашение и чудесный вечер.
Ариан протянула руку и на секунду сжала запястье Пандоры.
– Мне не хочется, чтобы вы уходили, – тихонько сказала она. – А теперь расскажите мне все как есть.
– Почему вы решили, что я лгу? – спросила Пандора, изображая вежливое негодование.
– Я так вовсе не считаю. Просто вы не говорите мне правды. За двадцать лет я научилась разбираться в таких вещах. Извините, если я вас обидела, но мне действительно интересно узнать, как идут дела.
Ариан хотелось как-то отвлечься от мыслей о том, что произошло пару часов назад, и беседа с молодой англичанкой давала ей такую возможность.
Пандора облокотилась на перила. Пожалуй, лучше всего было бы откланяться, но она не смогла этого сделать. Впереди ее ждали проблемы и неприятности, и ей очень хотелось с кем-нибудь поделиться.
– Я, похоже, сделала ошибку, – заговорила она. – В Нью-Йорке вы сказали мне, что лучше сразу ставить свой бизнес на широкую ногу. Так, наверное, и есть. Но, пытаясь раздобыть деньги, я столкнулась с серьезными трудностями и поневоле стала задаваться вопросом, зачем мне вообще все это нужно. Я пытаюсь понять, что мною движет. Возможно, не что иное, как желание доказать самой себе и всем окружающим, что я не неудачница и могу добиться успеха.
– Это называется амбицией. Впрочем, сейчас нет смысла рассуждать о ваших мотивах, – перебила ее Ариан. – Скажите, вы считаете, что приняли неверное решение?
Пандора на несколько секунд задумалась.
– Нет. Просто пытаюсь понять, что именно заставило меня его принять. Понимаете, я думала, что работа, создание собственного дела помогут мне обрести уверенность в себе. Возможно, я рассуждала слишком наивно.
Погруженная в свои мысли, Пандора не смотрела на собеседницу и потому не заметила, что ее взгляд устремлен куда-то вдаль. Ариан смотрела не на дворцы и соборы на другом берегу канала – она вглядывалась в собственное прошлое, вспоминая разговор, который состоялся между ней и Симоном, когда они впервые вместе пришли в предназначенные для нее парижские апартаменты. Тогда Ариан думала о своей работе так же, как Пандора. Она тоже мечтала доказать всем, и прежде всего самой себе, что способна на многое. Но… отказалась от мечты, испугавшись возможности поражения. Тогда Ариан считала, что переживает очень тяжелые времена, но ей было куда тяжелее сейчас, когда она, обладая практически неограниченными возможностями, была окружена ложью и когда в жизни ее дочери главным стало не стремление к собственному счастью, а желание как можно сильнее досадить матери.
– Никогда не сомневайтесь в верности своих решений, если они ведут вас к желанной цели и дают возможность заниматься тем, что вам по душе. Результаты могут быть разными, но вы должны по крайней мере сделать все возможное для того, чтобы осуществить ваш план. Иначе вы всю жизнь будете жалеть о том, что упустили свой шанс.