Майкл не мог согласиться.
   – Я сделал всех трех! – прорычал он. – Я пришлю тебе видеопленку и остальные фотографии после обеда. И я получу повышенный гонорар. А мое имя будет перед всеми титрами и названием фильма!
   Сай вернулся в свой офис разъяренный и выведенный из себя. Если слова Майкла окажутся правдой, он вынужден будет договариваться с Рикки Данном о повышенном гонораре для Майкла. А это невозможно! Он прыснул ингалятором. Если он не добьется своего, это будет его падением, а Сай был очень неуверен, что сможет добиться. Он работал на Данна, а Данн был не дурак. С какой стати он станет давать повышенный гонорар? Каким образом Сай сможет заставить его это сделать?
   Как всегда, когда Сай бывал прижат к стене, он начал думать о деньгах. Конечно, деньги – сила. Надо было найти способ выжать деньги из других клиентов. После Джулии Робертс у него появились две совершенно новые сверкающие кинозвезды. Но пока ничего не придумывалось, кроме новых дел с «Фландерс Косметикс». Сай не мог выдумать способа, каким образом заработать на Джан Мур, кроме как устроить рекламу купальных костюмов.
   Ну а Шарлин Смит? С ней, казалось бы, попроще. Можно подписать с ней контракт на запись пластинки. Хол Кинг уже готов. Одно только ее лицо на обложке позволит продать миллион копий. Поет она неважно, но что с того? Если б Шарлин даже немножко полаяла, и то это раскупили бы. Стоило малость покрутиться. Хол Кинг обещал Саю семьдесят тысяч долларов в пакете, если он приведет к нему в студию девчонку. Если Хол Кинг закрутился, то Саю Ортису следовало еще больше покрутиться. Он снял трубку.
   Сай уже двадцать раз заговаривал об этом с Шарлин. На сей раз он решительно настроился уговорить ее и нетерпеливо набрал номер.
   – Ну скорее же, ско… Алло? Дин? Могу ли я поговорить с Шарлин? Парень был еще медлительнее, чем сама Шарлин. Кто он, кстати?
   Любовник? Муж? Слава Богу, она нигде с ним не показывается. То, что они нашли друг друга, доказывало, что Бог есть.
   – Привет, Шарлин. Это я, Сай Ортис. Извини, что беспокою, но я снова по поводу записи пластинки.
   – Да, но…
   – Никаких но, я уже обо всем договорился на студии, и тебе нужно выцарапать несколько дней…
   – Несколько дней? Да вы что, мистер Ортис! Едва ли я смогу. У меня совсем не хватает времени…
   – Шарлин, я уверен, ты найдешь время. У тебя так хорошо получается по телевизору, а уж на пластинку записаться тебе раз плюнуть.
   – Не знаю, – пробормотала Шарлин.
   – Ну послушай, – уговаривал Сай, и в голосе его появилось рычание. – Тебе нужно лишь подъехать на студию и попробовать. Если тебе не понравится, как это звучит, мы поставим на всем крест.
   – Я не думаю, что…
   Сай пошарил у себя на столе и пробормотал:
   – Черт возьми, где мой ингалятор!
   Он кашлянул, задохнулся, и, наконец, нашел.
   – Мистер Ортис, что с вами? Я не хотела вас расстраивать, мистер Ортис. Если вы действительно думаете, что надо попробовать, я попробую. Просто я так устаю все время…
   Сай сделал глубокий вдох из своего ингалятора и сказал с облегчением:
   – Отлично, Шарлин. Ты будешь благодарить меня всю дорогу до банка.
   – До банка? Нет, мистер Ортис, я сейчас не могу. Только после пяти.
   Сай рассмеялся.
   – Не беспокойся об этом. Увидимся на днях, Шарлин.
   Сай повесил трубку, откинулся в своем кожаном кресле и закинул ноги на письменный стол. Семьдесят косых лежали теперь у него в кармане. Madre de Dios, [6]если приступ его астмы так благотворно влияет в разговорах с клиентами, следует воспользоваться этим приемом с Майклом Маклейном – в случае, если не удастся уговорить Рикки Данна заплатить ему повышенный гонорар.

12

   Джан сдержала свое слово. Целый час они вместе готовили текст, и теперь Шарлин читала его гораздо увереннее.
   – Это и впрямь помогает, – сказала она восторженно. – Я так тебе благодарна, Джан!
   Они сидели у Джан. Та отметила еще одну общую у них особенность: как и Джан, Шарлин не любила спрашивать о личной жизни человека, с которым общалась. Она встала, потянулась и встряхнула головой. Затем подошла к камину.
   – Помнишь, ты говорила мне, что нужно быть осмотрительной?
   – Помню. И?..
   – Так вот, мне кажется, я не была осмотрительной. Джан улыбнулась.
   – Если бы ты ограбила магазин или переспала с женатым мужчиной, я думаю, твое лицо не появилось бы на обложках «Инкваерера» или «Информера».
   Шарлин сняла со шкафа пепельницу и покрутила ее в руках.
   – Майкл Маклейн женатый мужчина или нет? – спросила она. Имя Майкла заставило Джан вздрогнуть. Откуда Шарлин знает о ее отношениях с Майклом? Неужели в газетах появились фотографии их свидания? В животе у Джан все сжалось. Неужели он разболтал по всей округе? А вдруг он разболтал и о ее шрамах?
   Джан, испуганная и растерянная, посмотрела на Шарлин и увидала, как та раскрыла в изумлении свой чудесный ротик.
   – Он что, и с тобой спал? – спросила Шарлин. – Ой, прости! – тотчас добавила она и вся залилась краской. – Я не должна была так спрашивать. Просто я удивилась.
   Джан не могла в это поверить.
   – Ты спала с Майклом Маклейном? – спросила она. Шарлин кивнула. Джан больше не могла оставаться вежливой.
   – Когда это было?
   – Не так давно. Он позвонил и назначил мне свидание. Мы ужинали в девять часов вечера. Собственно говоря, мы ничего не ели, только пили кофе. Он был так хорош, так хорош! Я бы не отдалась ему, но он был так мил, любезен и так страстно желал меня. Он по-настоящему выслушал меня и дал несколько хороших советов.
   Джан подумала, что это очень похоже на Майкла. В животе у нее все переворачивалось.
   – И вы стали встречаться?
   – Нет. Это было только один раз. А потом… – Шарлин замешкалась и глубоко вздохнула. – Мы ездили с ним в каньон, пили шампанское, а потом, как говорится, на следующее утро он даже не позвонил!
   Джан заколебалась. Он встречался с Шарлин до того, как взял ее, Джан, на вечеринку к Эйприл? «Что ж, – подумала она со злобой, – он и не говорил ей, что был до нее девственником. Или что он встречается только с ней, исключительно с Джан. Ну что ж, он переспал с Шарлин. И что с того?»
   – Он подарил мне вот это, – застенчиво произнесла Шарлин и вытянула из-под воротника свитера ожерелье, точь-в-точь такое же, какое Майкл подарил Джан. Тотчас Шарлин стала раскаиваться: – Это очень нехорошо, то, что случилось. Это очень плохо.
   Она путанно рассказала все подробности.
   Джан не могла поверить! Неужели это был тот самый Майкл, который не обращал внимания на ее несовершенство? Неужели это он подпоил Шарлин и против ее воли соблазнил ее? Внутри у Джан все переворачивалось.
   – Шарлин, да ведь это же изнасилование!
   – Что?
   – Изнасилование, Шарлин. Он силой взял тебя, когда ты этого вовсе не хотела.
   Джан передернула плечами. Трудно поверить, что этот нежный, любящий Майкл мог совершить подобное. Но Джан знала и другое: Шарлин не способна была солгать.
   Шарлин нервно вздрогнула.
   – Он дал мне то, чего не давал мне Дин. Он дал мне почувствовать себя маленькой. – Шарлин посмотрела на Джан. – Хотя я могла бы догадаться, что не очень-то ему понравилась. – Она умолкла и вытерла глаза. – А ты нравишься ему, да? И он тебе, да?
   – Скажем так: нравился, – вздохнула Джан. – Шарлин, я тоже не нравлюсь ему. Но он меня не насиловал. В том, что произошло, нет никакой твоей вины.
   «О, как я могла быть такой дурой! – подумала Джан. – Как я могла поверить этому старому окороку? Он никогда ни словом не обмолвился о Шарлин. Но неужели он со всеми повторяет одно и то же? Приглашение, ожерелье… А ты еще думала, что он необыкновенный!»
   Она взглянула на Шарлин. И это дитя он соблазнил! Бедняжка. Джан рассказала Шарлин всю правду. Кроме одного – что она все еще была увлечена Майклом. Но ведь это не будет продолжаться вечно.
   – Я спала с ним, – призналась Джан. – Но не скажу, что очень много раз.
   – Тебе нравилось это? – спросила Шарлин, немного поразмыслив.
   Джан несколько смутилась от этого заданного напрямик вопроса.
   – Ну… – Она не знала, как сказать. – Мне нравилась сама идея. Мне нравилось то, что знаменитый Майкл Маклейн выделывает со мной все это, но когда я закрывала глаза, не скажу, что это было большое наслаждение. У меня всегда оставалось такое чувство, будто все это – очередная постановка. А может, даже не постановка, а только репетиция, которую прогоняют в сотый раз.
   – А, понимаю, что ты имеешь в виду. Как будто каждый не тот, кто он есть на самом деле.
   – Точно. Как будто это был не он, а его образ из кино. Я не чувствовала его.
   – Да, да. Как этот рождественский пожар по телевизору – горит, полыхает, а ты не чувствуешь жара.
   Джан рассмеялась:
   – Точно.
   – Я не хотела этого и не очень хорошо помню, как все произошло. Но он нравился мне, – сказала Шарлин. – Но потом он не позвонил. – Шарлин запнулась, вспомнив про Бойда и тот страшный вечер, но тотчас прогнала эти мысли от себя. – Но ему, должно быть, нравилась ты.
   Джан вновь рассмеялась:
   – Нет, не думаю.
   «Господи Иисусе, – подумала она, – в тридцать семь лет все еще не образумиться. Хоть когда-нибудь я научусь чему-нибудь? Через сколько дней Майкл бросил бы меня? Во всяком случае, не так скоро, как я его теперь брошу. Все кончено!» Она повернулась к Шарлин:
   – Но я не знала, что он тебе нравится. Я никогда не стала бы в таком случае с ним встречаться. Мне не хотелось бы причинить тебе огорчение. Я никогда так не поступаю с подругами. Со мной так поступали, и я знаю, как это больно.
   – О, Джан! Какая женщина могла отбить у тебя мужчину? Ты такая красивая, талантливая, милая.
   – У меня была одна ужасная пора в жизни, когда я была гадким утенком, – сказала Джан, грустно улыбаясь.
   – Понятно, – кивнула Шарлин. – Конечно, ты такая красивая, что у тебя должна была быть пора гадкого утенка. А была ли у тебя пора глупого счастья?
   – Нет, – рассмеялась Джан, – эта пора у меня сейчас.
   – Джан, я знаю, это вовсе не мое дело, но я должна сказать тебе, что Майкл Маклейн вчера звонил Лайле.
   – Лайле?
   – Помнишь, она сказала Марти, что у нее назначена встреча? Я думаю, что это с ним.
   – Почему ты так решила? – взволнованно спросила Джан. Руки у нее похолодели и увлажнились. Шарлин сказала, что до нее дошел слух. Джан не знала, что и подумать. Что за игру затеял Майкл? О, как слепа она была все эти дни!
   – Кажется, я снова сказала не то, что надо, – пролепетала Шарлин.
   – Кстати, а как твои отношения с Дином? – спросила Джан.
   – Он ни о чем не знает, – покачала головой Шарлин. – Но я чувствую себя такой мерзавкой. Может быть, я расскажу ему. Ох, я даже не знаю, как быть. Дин еще тупее, чем я. Но он такой добрый, ты знаешь, о чем я говорю. Он никогда даже не помышляет о чем-нибудь плохом. Он добрый… как собака. Понимаешь, о чем я говорю? Джан кивнула.
   – Я боюсь признаться ему, но не могу лгать.
   – Хочешь совета?
   – Конечно хочу.
   – Не признавайся, но и не зацикливайся на этом, Шарлин. В этом не было твоей вины. Как бы там ни было, с нами случилось что-то фатальное и значительное. Это как в сказке про Золушку. Однажды сердце начинает биться в груди, а на следующий день мы уже принцессы. И никогда не угадаешь, кто принц, а кто лягушка. – Джан подумала о Майкле: «Вот уж кто действительно лягушка!» – Каждому есть что привести в порядок. Мы обе немножко свихнулись. Простим друг другу и поклянемся, что это больше не повторится.
   Они пожали друг другу руки.
   – Клянемся? – спросила Шарлин, пожимая руку Джан. Джан кивнула.
   – У меня к тебе еще одно дело, – сказала Шарлин. – Ты знаешь, Сай Ортис хочет, чтобы я записала пластинку.
   – А я не знала, что ты поешь.
   – А я и не пою. Но он говорит, что на этом можно заработать кучу денег. И он просит меня. Как думаешь, получится?
   – Не знаю, Шарлин. Если ты этого хочешь, то может и получиться. Сай Ортис не очень-то хочет, чтобы я снималась у Эйприл Айронс, тем не менее завтра я прохожу пробы.
   – Поздравляю! Волнуешься?
   – Немножко. Точнее, очень волнуюсь.
   – Можно я еще кое о чем тебя спрошу? Джан кивнула.
   – Ты правда никогда не причинишь огорчений тому, с кем дружишь? – Шарлин скромно потупилась. – Вернее, я хочу спросить, ты имела в виду, что считаешь меня своей подругой?
   – Именно это я и имела в виду, – ответила Джан, изображая маленькую девочку.
   Шарлин рассмеялась.
   – Эй, нам уже пора! – спохватилась она, хватая свою сумочку. – Мне нужно ехать на студию звукозаписи.
   Джан прошла вместе с ней к машинам. Они обнялись и расселись по своим автомобилям. Но тут Джан кое-что вспомнила:
   – А как Майкл узнал твой номер? – спросила она.
   – Мистер Ортис дал ему.
   Джан окаменела. Ведь именно Ортис устроил первую ее встречу с Майклом.
   Шарлин и Дин подъехали к зданию, где находилась студия звукозаписи. Прежде, чем «лимузин» окончательно затормозил, к нему подскочила молоденькая женщина и открыла дверцу:
   – Мисс Смит, я так рада, что вы наконец-то приехали! – Она протянула руку. – Это такая честь!
   На ней была хлопчатая юбка, мексиканская блуза и сандалии, которые, как подумала Шарлин, делали ее похожей на бедную мексиканку, если бы только она не была блондинкой и не носила всяких бриллиантов как минимум на десять тысяч долларов.
   – Меня зовут Сандра, – сказала девушка. – Я буду вашим персональным секретарем, покуда вы будете работать здесь, на студии. Так что, если вам что-нибудь понадобится, сразу говорите мне.
   Сай Ортис вышел из подъехавшего черного «лимузина» и подошел к ним. Он приобнял Сандру, взял Шарлин под руку и направился К входной двери. Дин шел впереди них, и когда он поднимался по ступеням, обтягивающие джинсы напрягались на его круглых ягодицах, а серебряные подковки на ботинках издавали цокающий звук.
   Ковбойская шляпа, которую Сай Ортис дал сегодня утром Шарлин, отбрасывала тень ей на глаза, и девушке было очень неудобно, но мистер Ортис настаивал, чтобы Шарлин носила ее.
   Шарлин чувствовала себя удобно в потертых джинсах и в неглаженной мужской рубашке белого цвета, с поясом под самую грудь. Но эта ковбойская шляпа доставляла ей ужасное неудобство, и вот, вспомнив все, что ей говорила Джан, она сняла ее и понесла на шнурке. Ноги в новых ботинках чувствовали себя так же стесненно, как ондатра в заячьей норе, но девушка старалась не выказывать свое недовольство. Наряд был придуман Саем Ортисом. «Все эти люди привыкли работать со знаменитостями. Хол Кинг лично выпускал альбомы Крайстал Гейл, Роя Акаффа и все альбомы «Нью Озарк Бойз». Пусть он видит в тебе жительницу Техаса. Так будет лучше для записи пластинки». Шарлин и сама знала, что больше всего ей подходит образ жительницы Техаса. Хотя она знать не знала, как пахнет моча скота после того, как он наестся кактусов, Шарлин согласилась выдавать себя за истинную техаску. Она мило улыбнулась Сандре и последовала за мистером Ортисом.
   Шарлин несколько смущало присутствие Дина, но не могла же она вечно держать его дома. Может, девушка была и не права, но брат всегда бывал, как выражалась Джан, осмотрительным.
   Они подошли к стеклянной двери.
   Коротконогий, бочкообразный человек вышел им навстречу и заговорил, растягивая слова:
   – Вот она, обворожительная молодая леди. Я мечтал о встрече с вами с той самой минуты, как впервые увидел вас по телевизору. Меня зовут Хол Кинг.
   Он протянул свою короткую лапу, которую Шарлин пожала и тотчас отпустила.
   – Есть тут где немного освежиться? – спросил Сай Ортис. – Мы довольно долго ехали.
   Хол отпрыгнул и распахнул двери:
   – Ну как же, конечно! О чем же я думаю-то! – Он обернулся к Сандре. – Сандра, проводите мисс Смит и позаботьтесь, чтобы ей предоставили все, чего она пожелает. – Потом он повернулся к стоящему поблизости молодому человеку: – Кертис, почему бы вам не показать нашу студию Дину? Ведь здесь будет записываться мисс Смит. Непременно покажите ему всю электронику.
   Можно подумать, что Дин знал разницу между микрофоном и усилителем! Сама Шарлин ни в чем таком не разбиралась. Она нервно посмотрела, как Дин отправился осматривать студию. Затем она и мистер Ортис последовали за Холом Кингом по коридорам учреждения, где всюду в открытых дверях высовывались лица секретарш, жаждущих взглянуть на Шарлин. Наконец они подошли к массивной металлической двери, на которой висела табличка: «Студия записи. Если горит красная лампочка, не входить». Хол толкнул ее и жестом пригласил их войти. Затем он распахнул еще одну дверь, справа, и, войдя туда, Шарлин очутилась в жилой комнате. Единственным указанием на то, что это студия записи, были четыре громкоговорителя, равномерно расположенные в комнате на уровне потолка.
   – Надеюсь, вам понравится, мисс Смит, – доверительно прошептала Сандра.
   – Да, здесь очень уютно, – согласилась Шарлин и повернулась к мистеру Ортису. – Мне бы хотелось несколько минут передохнуть и выпить кока-колы, если можно, мистер Кинг.
   – Не только можно, но и нужно. Но я бы очень попросил вас называть меня просто Хол. Меня все так называют. – Он повернул дверную ручку и сказал через плечо: – Как только все будет готово, позвоните мне. Отдыхайте, мисс Смит. Сандра, проследите, чтобы мисс Смит получила все, что захочет.
   – Хол, – остановила его Шарлин, – а вы называйте меня просто Шарлин, хорошо? И, пожалуйста, скажите Дину, чтобы он пришел сюда, как только закончит осматривать студию.
   Когда она и мистер Ортис остались вдвоем, Шарлин села и стянула с ног ковбойские ботинки.
   – Клянусь, моим ногам ничего не доставляло больших страданий с тех пор, как я, бывало, возвращалась домой из школы босиком по дороге, засыпанной щебенкой. Пожалуйста, не принуждайте меня надевать их, я все равно не сделаю этого.
   Шарлин молча помассировала ступни. И зачем она только согласилась? Хотя она и брала уроки пения, Шарлин прекрасно знала, что петь не умеет. Не было песни, которую бы она могла спеть без фальши.
   – А знаете что? Я ведь не смогу. Я не умею петь. – Шарлин откинулась на спинку дивана, закинув ноги на подлокотник и вытянув их так, чтобы обдувал сквозняк. Она засмеялась и похлопала себя по бедру. – Когда парни в старших классах услышали, что я хочу записать пластинку в стиле кантри и вестерн, они померли со смеху. Я пробовала себя в клубе пения, но меня выставили с позором. Я никогда не умела петь.
   – Все, что от вас требуется, Шарлин, это просто повторить то, что вы делали в постановке несколько недель назад. Вспомните ту сцену, которую придумал для вас Марти. Вы чинили сломавшийся мотоцикл, и он решил, что хорошо бы вам при этом что-нибудь напевать себе под нос. Вспомнили?
   – Конечно, помню, но я ведь вовсе и не пела, а так только – немного подражала Пэтси Клайн.
   – Это кажется только тебе, моя девочка, но в тот день публика чуть с ума не сошла, когда услышала твой голосок. Я тогда же решил, что нужно записать пластинку.
   Шарлин посмотрела на него с сомнением. Никто ни слова не сказал ей о том, как она пела в тот день. Не лукавил ли мистер Ортис?
   – Записать, как я кому-то подражаю? Не знаю, хорошо ли зарабатывать деньги подражанием кому-то.
   – Давайте не будет об этом спорить, хорошо, Шарлин? Вы сказали, что просто пели, подражая Пэтси, именно это от вас и требуется. Поверьте мне, Шарлин. У вас отличный собственный голос. Дождитесь, когда можно будет прослушать сегодняшнюю запись, и вы убедитесь, что я прав.
   Дверь распахнулась, и в комнату ворвался Дин, возбужденный, как мальчик на большой ярмарке.
   – Шарлин, клянусь, у них тут столько всякой всячины! Бьюсь об заклад, в Нэшвилле нет ничего подобного. Кертис показал мне все имеющиеся у них цветные телевизоры. На них можно записаться и тут же увидеть свое изображение и услышать свой голос.
   Сай посмотрел на Дина и спросил:
   – Дин, может Шарлин здесь спеть?
   – Спеть? Я думаю, да. Иногда она поет что-нибудь из Лоретты Лин, или Крайстал Гейл, или Пэтси Клайн.
   – Вот видите, Шарлин, даже Дин считает, что вы можете спеть.
   – Да, но у нее обычно не очень хорошо получается, – сказал Дин.
   – Вот видите, даже Дин считает, что я плохо пою. Разве это не доказывает, что я права?
   – Это доказывает только то, что у вас есть возможность еще одним путем заработать деньги, Шарлин, – ответил Сай. – А разве вы станете отрицать, что хотите заработать?
   – Ладно. О'кей, я готова, – сказала девушка и стала поправлять прическу.
   Когда вечером они с Дином вернулись домой, Шарлин была по-настоящему измотана. Целый день она старалась спеть несколько мелодий и видела, как ужасно у нее это выходит. Ей настолько было неловко и стыдно, что не осталось никакого желания еще раз ехать на студию.
   И вот, когда она собиралась плюхнуться в постель, зазвонил телефон. Шарлин зарычала. Ей не хотелось ни с кем разговаривать, даже с Джан. Девушка буквально валилась с ног.
   – Шарлин, ты подойдешь? Или мне пойти и спустить всех собак? – спросил Дин.
   – Неплохо бы. Но боюсь, это не пустяшный звонок. – Шарлин сняла трубку: – Алло?
   – Привет, молодая леди. Как ты там, моя девочка?
   – Доуб? – с удивлением воскликнула Шарлин.
   – Он самый, милая леди. Доуб Самуэлс, живой и здоровый. Как вы там с Дином? – Голос Доуба звучал приветливо и дружески.
   – Доуб! Доуб, не могу поверить! – Шарлин от радости забыла про усталость. – Где ты? Как ты сумел нас найти? С тех пор, как я сообщала тебе последний адрес, мы уже переехали. Этот номер телефона еще нигде не значится.
   – Давно пора бы усвоить, милая леди, что у меня есть свои способы.
   – Ты можешь приехать?
   Доуб с теплом в голосе рассмеялся:
   – Только не сейчас. Я в Орегоне.
   – Что ты там делаешь? – спросила Шарлин, испытывая страстное желание, чтобы он был в Лос-Анджелесе. Господи, как приятно было слышать его голос!
   – Я тут вкалываю, моя сладенькая, и никуда не могу отлучиться. Но, Шарлин, мне нужно попросить тебя об одном одолжении.
   Шарлин замешкалась. Как только он сказал это, все добрые чувства отхлынули. Следовало этого ожидать. Так все стало с тех пор, как она начала сниматься на телевидении. Все захотели, чтобы Шарлин оказала им какую-нибудь услугу. И лишь немногие заботились о том, чтобы быть полезными ей. От разочарования девушка пожала плечами. Ну что ж, если она и могла кому-либо оказать услугу, так это Доубу Самуэлсу. Она будет лишь счастлива оказать услугу Доубу. Но не успела Шарлин это промолвить, как Доуб опередил ее:
   – Но если ты очень загружена, то ни в коем случае, милая, не думай, что старина Доуб станет надоедать тебе.
   – О нет, Доуб, ты не можешь мне надоедать. Я буду счастлива помочь тебе всем, чем могу.
   Ах ты, моя девочка! – сказал Доуб теплым голосом. – Тогда вот о чем я хотел бы тебя попросить. Через три недели в пригороде Лос-Анджелеса, в Федеральном доме, состоится аукцион Управления таможни Соединенных Штатов. Мне нужно, чтобы ты отправилась туда и оставила от меня заявку кое на что. Мне нужна заявка на… Запиши, пожалуйста. Заявка на номер 604. Можешь это сделать, Шарлин? Это начнется в девять часов утра и придется немного подождать, покуда дойдет очередь до номера 604, но для меня это очень важно. Само собой, я оплачу все твои расходы, тебе нужно будет поставить пятьдесят долларов, но больше семидесяти пяти не ставь.
   Шарлин деловито записала все на листке бумаги. Зачем это Доубу? Какая-нибудь бредовая идея?
   – Секундочку, Доуб. А что это такое? Надеюсь, не наркотики?
   – Нет, Шарлин, это на все сто процентов законная вещь. У меня кое-какие дела с федеральным правительством, и я вовсе не собираюсь якшаться с какими-нибудь бандюгами в очках с зеркальными стеклами.
   – Ясно. Значит, через три недели? Я отправлюсь туда на аукцион и сделаю заявку. Что дальше?
   Доуб объяснил ей все подробности купли-продажи на аукционе Управления таможни США. Затем он назвал ей номер телефона, по которому позвонить, когда дело будет сделано.
   – Все поняла, детка?
   – Конечно, Доуб. Можешь рассчитывать на меня. – Она вздохнула. – Так мы увидимся когда-нибудь?
   – Я приеду через месячишко, Шарлин. И мы закатимся куда-нибудь втроем – ты, я и Дин. И ты как следует расскажешь, что это такое – быть богатой голливудской звездой.
   – Ах, Доуб, – сказала Шарлин с грустью, – это вовсе не так хорошо, как кажется. Серьезно, я чувствую себя такой замотанной. К собственному ужасу она вдруг расплакалась.
   – Ну, ну, ну. Ах ты бедняжка! Я говорил тебе, Шарлин. Не так-то просто быть красивой женщиной, в особенности красивой и богатой. Но, миленькая, прибереги свои слезки. Доуб приедет через месячишко и позаботится о вас обоих.
   – Доуб, я так скучаю по тебе, – прошептала Шарлин и осталась неуверенной, услышал ли он эти слова, прежде чем повесил трубку.

13

   Сжальтесь над бедной писательницей expose. [7]Я имею в виду – надо мной, Лаурой Ричи. Ведь мой успех зависит только от скандальности книги. А в жизни так мало происходит скандального. Ну, может быть, не вполне так: происходит множество скандалов умеренного веса, умеренного шума, среднего класса скандалов, но их мало для того, чтобы сделать бестселлер. И мы предоставлены во власть скандалов-легенд или легенд о скандалах. Между мной и Китти Литтер (о, читатель, ты знаешь, о ком я) был поделен этот участок, который мы и возделали. После ее книг об «Ол Блю Айз» и Нэнси, и этой бедной ненормальной английской семье, и моих книг о Кристине Онассис и Шер, не так уж много осталось такого, чтобы вытягивало на их уровень. И как мне пришлось искать повсюду хороший сюжет!