Голдсмит Оливия. Фаворитка месяца

   Я пыталась задействовать побольше сотрудников, чтобы заранее написать завтрашнюю статью. Это довольно-таки сложно, поскольку иногда тебя могут поймать на лжи, но порой необходимо успевать побывать сразу в трех местах.
   – Лаура, извини, я должна бежать. Они ждут меня на лестнице. Фотографы, рекламные агенты. Дом просто кишит. Конечно, я ничего им не скажу и все детали сохраню для тебя. В конце концов, ты мой самый старый и самый дорогой друг в Голливуде.
   – Я не такая старая, дорогая, но спасибо за доверие, – сказала я. – Ты идешь с Марти?
   – Конечно.
   – Вы уже договорились о дате?
   – Еще нет, но ты будешь первой, кто узнает об этом.
   – Да, между прочим, перед тем как ты убежишь, скажи, что наденешь сегодня вечером? Мне ты можешь это сказать. Я не проболтаюсь.
   – Лаура, – воскликнула Лайла с притворным раздражением. – Я никогда и никому не скажу об этом, даже самому лучшему другу. Только намекну, но это будет между нами, не говори об этом ни слова Эдит Хед.
   – Но, дорогая, разве Эдит Хед не умерла?
   – Да, но один из ее нарядов из зеленого шифона жив.
   – Лайла, ты потрясающее, талантливейшее дитя Голливуда! Я сохраню в тайне твой сюрприз. Целую, дорогая. До вечера.
   Это был мой последний разговор с Лайлой Кайл.

8

   Майкл Маклейн лежал в шезлонге около своего бассейна и наносил очередной слой солнцезащитного крема. Как получить этот прекрасный цвет здорового загорелого мужского тела, не теряя эластичности кожи? Такая проблема. Майкл терпеть не мог, когда приходилось применять грим для получения бронзового оттенка кожи, поэтому сегодня он уделял особое внимание тому, чтобы лицо равномерно загорело и каждые пятнадцать минут поворачивал голову.
   Вечер у Ары должен быть одновременно и удовольствием, и пыткой – все равно что трахать женщину с исключительным телом и обычным лицом. Что, собственно, и предстоит ему скоро делать. В конце концов, у Майкла сегодня свидание с Адрианной.
   «Рождение звезды» дало ему необходимую сейчас поддержку. Это продлит ему жизнь. У Майкла опять получилось! В самом деле, он не был глупым или наивным. Это была его лебединая песня, вне всяких сомнений, но Майкл понимал, что это лучшая из всех ролей для красивых, безрассудных мужчин. Он мог уже сейчас видеть, что Стюарту Грейнджеру – типу мужчин, как-будто специально созданных для киноролей на телевидении, – светило в будущем; и он, Майкл, был далек от того, чтобы завершить свою великолепную актерскую карьеру, играя роли стареющего, но еще достаточно привлекательного Джона Форсайта. Только не Майкл Маклейн.
   Нет, настало время поднять его имидж в глазах публики на совершенно новый уровень. Майкл любил быть в списке первых и хотел оставаться там навсегда, как Грегори Пек и Джимми Стюарт. Итак, в конце концов настало время, когда уже не миновать того, что раньше можно было обойти. Что всегда интересующий репортеров Майкл Маклейн никогда не делал с женщиной? Не женился.
   В конце концов, это были девяностые. Время семейных ценностей. Не говорила ли ему Адрианна, что она уже упустила время? На этот раз никакого аборта. Майкл женится на ней. У них будет ребенок.
   Он станет отцом. Какой интересный способ провести шестой десяток. Майкл отвернул лицо к солнцу и перестал улыбаться, чтобы не образовывавались так выдающие возраст морщины. Сразу после вечера по поводу присуждения «Эмми» он объявит, что собирается жениться на Адрианне. Не вызовет ли это сенсации в газетах?
   Тетушка Робби появился у Терезы в девять утра того же дня, когда намечался вечер «Эмми» у Ары.
   – Где она? – спросил Робби Эстреллу. Та кивнула вверх на спальню Терезы, затем пожала плечами. – Она уже пила что-нибудь? – спросил Робби.
   – Я не знаю, мистер Робби. Я ей больше ничего не даю. Она теперь все время у себя в комнате. Не знаю, она не дает мне зайти к ней.
   Робби направился к лестнице, призывая женщину следовать за ним. У двери Терезы он остановился, чтобы постучать, но решил, что ответа не последует, открыл дверь и вошел.
   – Господи Иисусе, – произнес он в пустоту.
   В комнате повсюду были видны следы побоища. Даже с задернутыми шторами в полумраке были видны груды разбросанной повсюду одежды и испачканная чем-то желтым кровать со сдернутым бельем, на полу белела человеческая масса, растянувшаяся во всю длину через порог ванной комнаты. Это была Тереза, голая и грязная, ее серые волосы имели тусклый, засаленный вид, какой бывает у уличной женщины. «Вот чем чаще всего становится легенда», – подумал Робби. Он не мог позволить себе предаться тому чувству горечи, что жгло его изнутри. Предстояло слишком много работы.
   Робби раздвинул шторы, и комната залилась светом. Тереза застонала и повернула голову.
   Он перетащил старуху с пола на кровать, а Эстрелла стала убирать месячный слой грязи.
   – Но что она собирается надеть? – недовольно спросила Эстрелла. – Она все бросает на пол. Или вы думаете, розовое подойдет? Я его хорошенько проглажу. Как вы думаете, мистер Робби? Это будет хорошо выглядеть поглаженным, нет?
   – Превосходно, Эстрелла. Но я возьму его в чистку. Ты тем временем найди пару длинных белых перчаток и туфли.
   Эстрелла начала рыться в груде на полу, что-то бормоча себе под нос.
   – И спасибо, Эстрелла. Ей повезло с тобой, – прокричал Робби.
   – И с вами тоже, мистер Робби. Никто больше не пришел бы взять ее на вечер. Вы хороший друг.
   – У меня нет друзей, – заплакала Тереза. – Никому нет дела до меня.
   – Черт побери, Тереза! Возьми себя в руки! – Робби схватил ее за плечи и тряхнул. – У тебя сегодня вечер у Ары. Это может быть поворотным моментом для тебя.
   – Нет. Больше нет. Они узнают. Они все узнают! – бормотала Тереза.
   «Интересно, о чем она, к дьяволу, говорит», – думал Робби.
   – Тереза, тебе нужно протрезвиться и давай собираться. Если ты не покажешься, Ара будет взбешен. Мы идем сегодня. Ты и я. Черт возьми, Тереза! Я хочу пойти на этот вечер.
   – Но, Робби, – заплакала Тереза. – Я не могу пойти. Меня засмеют.
   – Нет, если ты протрезвеешь, не засмеют.
   – Но там будет Лайла, – причитала Тереза. – С «Эмми». – Тереза перестала плакать и огляделась. – Она убьет меня, Робби, – прошептала старуха.
   – Какая нелепость! С каких это пор Лайла или кто другой стали пугать тебя?
   – Она была такой чудесной малышкой, не правда ли? Керри никогда бы не согласился на сына. Я не хотела сына. Дочь была самое то.
   – Конечно. Превосходно. А сейчас давай собираться к парикмахеру.
   – Но она убьет меня. Как она убила Кенди и Скинни. Тереза опять стала причитать.
   Робби слушал ее бессвязные всхлипывания, но старался не придавать этому значения. Пока Тереза не упомянула о куклах. Он почувствовал приступ вины. Да, необходимо, чтобы было подписано перемирие. И это вернет Терезу в список друзей Лайлы. Тогда о чем еще она говорит? Кукол больше нет!
   – О чем ты говоришь, Тереза?
   Кинозвезда сжалась посреди кровати, и Робби не был уверен, дрожала она от протрезвления или от страха.
   – Я правильно сделала, не так ли, Робби? Я поставила девочку на ноги. Прелестную девочку. Только теперь она ненавидит меня. Мне никогда не следовало этого делать! – прошептала Тереза.
   – Чего? – спросил Робби.
   – Того, как я ее воспитывала. И того ужаса, который я с ней сотворила. За это она меня ненавидит. Она хочет убить меня. Как она убила Кенди и Скинни. Она убила других моих детей.
   – Тереза, о чем ты говоришь?
   Медленно, как будто каждое движение причиняло ей боль, Тереза подползла к краю кровати, затем сползла вниз, упала на колени и начала царапать пол. Ни Робби, ни Эстрелла не могли предотвратить того кошмара, который должен был последовать, и одному Богу известно, когда в последний раз это пыталась сделать Эстрелла.
   Но вместо пустых бутылок или старых непарных туфель Тереза вытащила длинный белый ящик. Должно быть, гроб. Затем другой. Два настоящих гроба, скорее всего для погребения детей. Робби затрясло, и он увидел, что Терезу тоже трясет. Хныча, она щелкнула замками крышек.
   Робби посмотрел внутрь. Скинни была обезглавлена, ее голова изрублена в крошки. Лицо Кенди было изуродовано сотнями ран от ожесточенных ударов. Обе куклы были без одежды, их тела были испачканы краской, или, может быть, чьей-то кровью. И у каждой было по набору превосходных маленьких мужских гениталий, прибитых в нужных местах.
   Нейл Морелли не получил приглашения на вечер Ары. Не удивительно. Но он был удивлен, что после столь долгого молчания получил известие от Роджера. Они говорили по видеотелефону, а не из машины, как это делали обычно. Он, Нейл, приближался к центру событий. Нейл был очень рад, что Роджер позвонил. Ему нужно было так много узнать и о многом расспросить его. Что касается неудачи и унижений, которые свалились на него, как груда кирпичей, Нейл знал… Роджер поймет и поможет. Теперь Нейл знал, кто был виноват в его провале – все те, кто опирался на известное имя или семейные связи.
   Он раздумывал поначалу, говорить ли Роджеру, кто был в конце концов, ответственен за все его унижения, о его плане пойти на церемонию «Эмми», как-нибудь попасть туда.
   Роджер был такой добрый, такой, ну, по-отечески добрый. Нейл начал рассказывать ему все, и к его огромному облегчению и удивлению, Роджер не только согласился с оценками Нейла, но улучшил план Нейла и дал ему точные указания, как его выполнить. По сути дела, это Роджер рассказал ему об управляющем, который занимался наймом швейцаров для программы «Эмми». Нейл побежал и обратился за работой на вечере «Эмми». За него поручились, хотя ему и пришлось наврать и поклясться, что у него имеется смокинг. Конечно, Нейл был убежден, что это благодаря Роджеру он получил работу. Роджер, должно быть, поговорил с управляющим от его имени.
   Роджер также велел ему не беспокоиться о смокинге и намекнул на отдел смокингов в Саксе. Он объяснил, как легко надеть смокинг под обычную одежду в примерочной и выйти. В отделе смокингов было меньше всего народа во всем универмаге, поэтому там никогда не было бдительно спящих продавцов или охранников. Выйти в парадной одежде под мешковатыми джинсами и ветровкой было пустяковым делом. Даже нагло стащить рубашку и галстук бабочкой с витрины около входа казалось легче легкого, имея за своей спиной Роджера.
   Другие вещи, которые Роджер сказал ему взять, тоже можно было легко достать, например, у ребят в таксопарке. Он не был точно уверен, но Нейл не собирался задавать вопросы по поводу указаний Роджера. Потому что Роджер сказал ему, что он – Нейл Морелли – должен сегодня встречать гостей на церемонии награждения. Он, Нейл, будет и известен, и обожаем, и любим. Роджер предусмотрел все, вплоть до подтяжек. Этот человек был на его стороне, возможно, единственный. Нет, Нейл собирался сделать все, что скажет ему Роджер. Роджер поймет. Роджер поможет ему поставить все на свое место.
   Нейл повязал галстук перед зеркалом в ванной, пожалев, что у него нет большого зеркала, чтобы насладиться полным эффектом смокинга.
   Но как знать? Как будто читая мысли Нейла, тут же объявился Роджер и заявил, что комик выглядит превосходно. У Нейла слезы навернулись. Затем Роджер попросил его сесть и стал объяснять, как и где рассаживать аудиторию, которую управляющий закрепил за каждым швейцаром; велел запомнить, где должны сидеть главные гости. Роджер также объяснил расположение театра внутри и указал точное место, где он должен будет стоять, назвал точное время, когда можно будет увидеть самое интересное в программе.
   Нейл все записал, положил листок во внутренний карман, смочил руки и пригладил волосы, затем открыл дверь и вышел на улицу к автобусу. По дороге ему слышался голос Роджера, идущий изнутри, а не по радио или громкоговорителю, голос из-за плеча, словно голос ангела-хранителя.
   – Время решает все, – сказал Роджер.
   И Нейлу не нужно было оглядываться, чтобы узнать, что Роджер рядом, и что он, как всегда, абсолютно прав.
   Сэм Шилдз поднялся на голливудском термометре Ары. В этом году он не просто получил приглашение как обычно в качестве сопровождающего Эйприл, но отдельное приглашение лично для себя.
   С тех пор как «Рождение» получило успех, он стал популярным парнем. Без всяких сомнений. Два попадания сразу. Эйприл хотела, чтобы Сэм подписал контракт на три фильма, но это только у кинокомпании «Коламбиа Пикчерс». Теперь же он имел право выбора.
   У Сэма был новый смокинг от Армани и специально заказанная у Тхэ шелковая рубашка. Он скользнул в пиджак и застегнул манжеты. Сэм выглядел, как победитель.
   Сегодня он увидит Мэри Джейн – Джан. Стало традицией, чтобы победители «Эмми» после церемонии заглядывали на вечеринку. Конечно, Сэм мог уйти пораньше. Но он хотел видеть Джан. Подумав об этом, Сэм был готов просить ее о любви. Он хотел, чтобы Джан вернулась. И после того как его развернули у ворот, ему еще больше захотелось увидеть ее.
   И в конце концов, не обязана ли Джан ему всем? Сэм с иронией покачал головой. Мери Джейн не могла получить место в каком-нибудь коммерческом театре, производящем «мыльные оперы», не могла получить роль даже весьма и весьма далеко от Бродвея, пока он не дал ей место в своей пьесе. И Мери Джейн прошла через весь ад. Поэтому сейчас, сегодня, Джан Мур запросто может уйти с наградой «Эмми». А в будущем, возможно, и с «Оскаром». Иногда Сэму казалось забавным то, как разворачивались события. Как, например, сейчас.
   Но ему следует подумать о собственной персоне. Сегодня, после церемонии награждения, если Джан заглянет к Аре, он будет там. Сэм просто обязан быть там! Как будет выглядеть встреча с Джан на глазах целой «империи кино»! Вот что ему было необходимо решить.
   А как она собирается это уладить? Сэм надеялся, что Джейн на самом деле получит «Эмми». По крайней мере она будет в хорошем – нет, в приподнятом – настроении, и их соединение будет быстрым и радостным. О, он припомнил все, что Джан обычно говорила о наградах, и церемонии, и о победителях. Но это было задолго до того, как она получила малейший шанс на номинацию, никогда в действительности не думая завоевать приз. Будет ли Джан все так же невозмутима по поводу всего этого, как и была, и не приведет ли ее растерянность к тому, что она бросится к нему, нехотя обратит на него внимание.
   Сэм сомневался насчет этого.
   Но его последняя мысль, которая помогла принять душ и подготовиться к вечеру, заключалась в том, что Джан Мур должна сильно любить его, чтобы пройти через все то, что она сделала. Даже если Джан не приняла его у Шарлин Смит. Так или иначе, но Сэм был уверен, что они будут вместе. Потому что в самом деле, кто еще когда-нибудь так любил его?
   Моника Фландерс нетерпеливо ждала, когда Хирам заедет за ней. Жена Хирама, Сильвия, все еще злилась, что ее не пригласили на вечер Ары Сагарьяна. Или, возможно, из-за того, что Хирам ехал с Моникой. Потому что приглашение было для Моники – всегда для Моники.
   Она последний раз взглянула на себя в зеркало. Сегодня, благодаря программе вручения наград, у Моники будет больше возможностей для бесплатной рекламы, чем раньше. Кто бы ни победил, на победительнице будет ее косметика. За исключением лишь этой бойкой девочки. Ей откажут, и определенно. Если она, конечно, не победит.
   Моника поправила парик и затем надела серьги из драгоценных камней. Они была такими большими – прекрасные восьмикаратовые изумруды – что ее уши болели, но боль есть цена, которую мы платим за красоту.
   Сегодня одна из ее девочек получит премию. И Моника тоже получит! «Фландерс Косметикс» была спонсором шоу. Завтра на торгах будет бум. Что за идея была эти «Трое на дороге»! Самая лучшая идея, какая когда-либо возникала в голове Моники.
   Пол Грассо сделал очередной глоток водки и в третий раз попытался повязать этот чертов галстук бабочкой, который был обязателен для такой церемонии. «Что случилось с застежкой?» – подумал он.
   Сегодня была хорошая для Пола ночь. Наконец-то он сделал это. Ему не нравилось вспоминать прошлый год: пробраться к Аре на вечер через кусты. Сегодня Пол собирается посмотреть, как его открытие Лайла Кайл получит «Эмми», затем он двинется на вечеринку Ары по случаю присуждения «Эмми», где будут главные виновники событий. Плечо к плечу, как за столиками рулетки в Лас-Вегасе. За столом сидят только асы. Мальчики, засранцы с их двадцатидолларовыми фишками, стоят вокруг внешнего края. И тоже ненадолго. Или они выиграют с первого захода, или им опять придется отойти от стола, ожидая следующего розыгрыша. Весь секрет состоит в том, чтобы заставить их играть, играть до изнеможения, всю ночь, если понадобится. Как в этой голливудской игре. Но может случиться, если вы останетесь, что удача отвернется от вас, и вы будете разбиты другими, более сильными игроками.
   Сегодня Пол Грассо чувствовал себя сильным, у него было настроение разгромить кого-нибудь в пух и прах. Если только удастся повязать этот проклятый галстук.
   Саю казалось несправедливым, что все три претендентки на премию «Эмми» были его клиентками, но ни одна из этих сук не пригласила его сопровождать ее сегодня. Он остановился на Крайстал, которая была в дерьмовом положении, так как не получила приглашения. Ну, может быть, они смогут использовать вечер в качестве стартовой линии для ее затормозившейся карьеры.
   Конечно, Саю не нужна была ни одна из этих девочек, чтобы попасть на церемонию награждения или на вечер Ары Сагарьяна. Но это неплохо, если хорошенько подумать. В конце концов Сай был единственным, у кого три клиентки разом прошли номинацию.
   Только Шарлин как-то однажды позвонила ему, чтобы поблагодарить за номинацию на «Эмми». Джан написала ему прохладную записку. А Лайла была в отъезде. Удивительно.
   Сай мог позволить себе оставить все это за собой. Сегодня была большая ночь! Самая большая ночь в его карьере. Сегодня Саю принадлежало все и вся, потому что все три главные кобылицы были из его конюшни. Сегодня ему принадлежал даже сам Ара Сагарьян, и не потому, что он был таким ценным призом. На этот раз Ара чуть-чуть обошел его. «На следующий год, – подумал Сай, – вечер «Эмми» будет проходить в моем доме. Вечер «Эмми». Если я действительно выше, чем когда-либо был Ара Сагарьян, и это что-то значит в этом городе, тогда вся церемония «коронации», и все награды, что идут с ней, могут быть мои. Итак, на следующий год вечер Сая Ортиса будет в списке первый из первых и потом еще что-нибудь».
   Конечно, Сай никому не проговорился об этом, но выходило так, что все эти паршивые газетенки с их писаниной выворачивали все на благо, для репутации его девочек. Да, сейчас каждый сжимал задницу от волнения, но Сай знал, что первый шквал успеха для Шарлин и для Джан пройдет, и на это место придет всплеск нового интереса. И с этим, конечно, более высокий рейтинг.
   Итак, Сай вовсе не раздумывал, показываться или нет на сегодняшних празднествах. Одна из его девочек собиралась выйти сегодня с «Эмми», это было обеспечено. Ему в самом деле было все равно, которая, но была какая-то надежда, что это будет Шарлин или Джан, – они смогут использовать тот положительный импульс, который даст их карьере награждение, и в свете газетной шумихи уйдет много времени на то, чтобы все успокоилось.
   Но кто бы ни получил приз, это будет победитель Сая. И этого у него никто не отнимет.
   Сай подумал, что единственным, из-за чего он пропустит вечер, будет взрыв атомной бомбы. Сай усмехнулся. Каков шанс на взрыв атомной бомбы?
   Эйприл посмотрела в зеркало и сделала гримасу. Помада опять смазалась на два передних клыка. Когда она была ребенком, некоторые ребята в школе дразнили ее, называя «вампиром». Она никогда, даже сейчас, специально не подправляла их. Зубы приходили на помощь, когда Эйприл приходилось вцепляться в горло ее очередной жертвы.
   Она аккуратно вытерла помаду с зубов. Да, сегодня Эйприл вцепится кому-нибудь в горло. Сай Ортис и Марти Ди Геннаро, кажется, собирались принять участие в ее любимой игре: возмездие.
   Плохая реклама не принесет вреда этой суке Джан, так же как и разоблачение этого семейного инцидента а-ля Джуки и Калликаксы, но Эйприл была почти уверена, что тем не менее сможет все нейтрализовать. Ее давление на Уоррина Лашбека и на комитет по цензуре Индустрии усиливало давление на Леста Мерчанта, главу всей Сети. Их можно было заставить отменить шоу. Конечно, Эйприл не собиралась верить в обещания. Но в чем она была абсолютно уверена, так это в том, что эти крысы в Голливуде знали, что делать, если тонет корабль.
   Сегодня, после почти одиннадцати лет, Эйприл получила возможность послать подальше Марти Ди Геннаро и Сая Ортиса, как они послали ее много лет назад.
   Марти Ди Геннаро мурлыкал про себя что-то невнятное, поправляя опаловый кабошон, пристегнутый к рубашке. Это была привычка, которая часто бесила его бывшую жену, но Марти уже давно забыл о ней. Он почти надеялся, что наткнется на нее этим вечером, расхаживая под руку с Лайлой. Его бывшая была маленькой и темной, совсем неинтересной. Прекрасная в своем роде женщина, но не сногсшибательная. Не Лайла. Никто не был похож на Лайлу.
   Марти все пытался пристегнуть запонку, но что-то мешало. То ли пуговица была близко пришита, то ли с проклятой застежкой что-то было не в порядке. Черт. Марти был исключительной персоной, и он любил исключительно одеваться. Опаловые запонки когда-то принадлежали Гарри Куперу. Марти приобрел их из собственности последней хозяйки Купа. Салли была ошеломлена, и сказала, что опалы приносят неудачу, если только это не твой камень, но Марти они нравились. Он надел их сегодня в первый раз.
   Да, пусть они приносят неудачу. Марти посмотрел на часы, затем позвал на помощь Салли. Он будет носить опалы, черт бы их побрал. Потому что он был человеком, который во всем был удачлив! У него была восхитительная невеста, которая никогда не смотрела на других мужчин, вереница «Оскаров» длиной в милю и новая карьера на телевидении, которое он собственноручно теперь изменял.
   – Сал! – нетерпеливо позвал он. – Поторопись и принеси ножницы.
   В то время как Салли входила в комнату, Марти рукой дернул запонку. Она выпала из его руки, завертелась волчком, описала в воздухе полукруг, и упала в мраморное углубление внизу у двери его гардеробной. Как при замедленной съемке в одном из его фильмов. Марти смотрел, как опал разлетелся вдребезги, рассыпая по полу переливающиеся отблески.
   – Черт возьми! – воскликнул Марти.
   – Их нельзя склеить? – спросила Салли и наклонилась, чтобы собрать осколки.
   – Брось это, – сказал ей Марти. – Раз сломано – значит сломано.
   Появились новые гости. И хотя Ара чувствовал себя уставшим – да, почти истощенным – от всех приготовлений, которые, сейчас казалось, стоили этого. «Не плохо для старика», – подумал он. Ара был здесь, человек, который должен был по всем законам уже умереть, или, по крайней мере, отойти от дел и жить в Палм Спрингс, он был здесь и давал еще один успешный вечер, на котором были только сливки сегодняшней Индустрии киноискусства.
   Ара посмеялся своей маленькой претенциозности. «Сливки, мой сморщенный армянский Йорик, – подумал он про себя. – Звезды, их создатели, их любовники и их разрушители – все хватающие, подлые убийцы».
   Но, напомнил он себе, большинство среднего класса собралось сегодня под одной крышей. Ара все еще был игроком. Главным игроком. Человеком власти, окруженным законодателями вкуса, людьми новой волны. Все под одной крышей. Его крышей.
   Он улыбнулся, кивнул и захромал навстречу первому гостю.
   – Не забывай, с кем ты имеешь дело! – набросилась Тереза на Робби, когда попросила у него стакан «шерри», а он отмахнулся. – Мне просто нужно немного чего-нибудь, чтобы меня успокоило.
   – Тереза, ты уже достаточно выпила валиума, чтобы вознестись выше высокого! Тебе больше ничего не нужно.
   Тереза не сдавалась так легко.
   – Как будто валиум мог когда-нибудь заменить водку. Ты, кажется, не ухватываешь одной очень важной вещи. Я под невероятным давлением. Через несколько минут я могу стать матерью победительницы «Эмми». Ты очень, очень пожалеешь.
   – Да, знаю. Я заплачу завтра.
   – И прекрати идиотскую игру. Ты находишься на этом чертовом голливудском вечере, Господи Боже, не в каком-нибудь баре с флагом и пианино. Тебе не нужно называть «бывшие» фильмы. Мы здесь с людьми «этого дня»!
   Робби ухмыльнулся.
   – А ты не знала, да?
   Тереза на мгновение заерзала на стуле. Она редко когда могла выдержать, и Робби знал это. Конечно, да. Тереза была не в состоянии согнать его с дороги и ненавидела Робби за попытки отвлечь ее внимание.
   – Я заплачу завтра. История жизни Лилиан Рос, алкоголички. Господи, у меня же не куриные мозги.
   – Тогда ты согласишься со мной. Тебе лучше быть хорошей девочкой сегодня, а иначе я положу тебя на лопатки и выверну на изнанку, – предупредил Робби.
   Тереза была на высоте своей вечерней порции высокомерия.
   – Против моей воли? Не смеши меня. Этого никогда не случится. Робби кивнул, затем усмехнулся.
   – О нет, это случится. Это случилось однажды ночью.
   – Прекрати! – Она почти завизжала.
   – Я только говорила – кто это был? Уоррен Битти? Нет, это была Аннет. Нет, Эйприл Айронз. Вот кто это был! Эйприл! – Крайстал Плинем чуть не схватила Ару за лацканы. – Я говорила Эйприл: как Ара Сагарьян смог хорошо сохраниться? В чем секрет, Ара? Ты можешь совершить удачную сделку, продав его.