Горъ Василий. Пророчество 5

   нетерпеливых нежность рук
   прекрасный повод разозлиться
   и… вспомнить все… А кровь вокруг -
   - лишь следствие того, что Этой
   навязанных не надо Снов:
   Сестра, очнувшись на рассвете,
   с закатом Брата встретит вновь…'
   Проглядев второе Пророчество, я не очень поняла, чем оно так порадовало Эола:
   - Так. Может быть, я полная дура, но из второго не следует, что Олежке станет лучше!
   - Мы склоняемся к мысли, что твой муж и его сестра подвергнутся какому-то психотропному воздействию… - затараторил Хранитель, на всякий случай отступая от меня подальше. - Жар в пояснице с вероятностью в девяносто семь процентов - результат работы автомеда! Раз подарок Деборы сработает у Беаты, значит, и Ольгерда можно будет вернуть к нормальному состоянию, а уж его сестра приложит к этому все силы… Или ты сомневаешься?
   - В Хвостике? Нисколечко… - сжав кулаки, прорычала я. - А вот в твоих выводах - да… Блин, Эол, что вы тянете, а? Когда уже будет этот долбанный генератор? Ты понимаешь, что я так больше не могу? Где твой начальник? Небось, не прилетел, скотина! Боится меня, да?
   - Тык нему не справедлива, Маша! Он делает все, чтобы мы все как можно скорее смогли вернуть ребят обратно… Без его помощи вообще не было бы шансов! И вообще, хватит психовать, черт тебя подери! Сколько можно на всех бросаться? Иди уже, расслабься, что ли! Или тебя успокоить медикаментозно?
   - Только попробуй! - я уперла кулаки в бока и нахмурилась: - Первая же попытка выйдет тебе боком…
   - Маша! Ты переходишь все границы… - легкое прикосновение Мериона вдруг заставило меня потерять равновесие и мешком рухнуть на пол. - Сейчас ты немного поспишь, а, придя в сознание, извинишься перед Хранителем, ладно?
   - Я не хочу спать!!! - взвыла я, но было уже поздно: чертов Наставник потянулся ко мне пальцем и… я отъехала…
 
   …- Он вернется, ты слышишь, вернется… -
   - Ты же помнишь, не правда ли, все? -
   - Словно чистой воды из колодца
   милый Душу тебе принесет…
 
   Ты глотнешь, и безумие Счастья
   враз затмит все, что было не так…
   Сердце вновь разорвется на части,
   слезы хлынут… но это - пустяк:
 
   Нежность губ, жар ладони и взгляда… -
   - ты дождись! Он идет… Он спешит!
   Убиваться, поверь мне, не надо -
   - Ты соскучилась? Ну же, скажи…
 
   Лонор, как обычно, бил не в бровь, а в глаз. Однако, как ни странно, в этот раз мне не захотелось вскочить на ноги и ломануться из 'Метлы' к чертовой матери, стараясь вырвать из сердца строки, жгущие душу почище каленого над огнем прута. Вместо этого стихи как-то плавно повернули мои мысли в прошлое, в те дни, когда я только познакомилась с Олегом, и еще ни сном, ни духом не представляла, во что выльется мое знакомство с новым одногруппником. Вспомнив свои наивные мечты во время прогулки по Нескучному саду, я неожиданно для себя даже улыбнулась: тогда мне хотелось, чтобы кто-нибудь попытался ко мне пристать, а Олежка, по моему мнению, должен был за меня заступиться… Знала бы я, во что могло вылиться его 'заступничество'! Хотя… не попадись он на моем пути, кто знает, чем могла закончиться моя встреча с теми ментами в Макдаке… Отморозки, убившие Татьяну, вряд ли обошлись бы со мной хоть чуточку гуманнее… А Олег, за которым можно было идти хоть на баррикады, хоть против танковой армии, перечеркнул их планы…
   …Немножечко подумав, я решила, что представлять себе свою жизнь без мужа - это конченный идиотизм: да, моя жизнь в Москве была бы намного спокойнее, и при некотором везении, могла даже неплохо сложиться. Но тогда у меня не было бы Самирчика, Хмурого, Беаты, Глаза и всех тех ребят и девчонок, которые вместо жалкого существования на Земле превратили мою жизнь в Жизнь…
   - Спасибо, Лонор! - не обращая внимания на то, что аплодисменты давно затихли, и публика в 'Метле' ждет нового шедевра барда, я встала из-за стола, подошла к настраивающему свой инструмент певцу, и, присев перед ним на прихваченный по дороге стул, попросила: - Спой мне, пожалуйста, знаешь что? Я… не помню, как она называется, но там были вот такие слова:
   'Смятой простыни холод могильный
   леденит… Как же можно быть сильной,
   если рядом Любимого нет?'
   Диллиона, стоящая рядом с бардом, грустно улыбнулась и прошептала:
   - Она называется 'Ветерок'… Споем с удовольствием… Вы будете сидеть тут?
   - Угу…
   - Как скажете… Лонор, начинай…
 

Глава 37. Оливия.

 
   - Искусство требует жертв. Со стороны мирного населения… - эта фраза Глаза, произнесенная перед очередным допросом 'языка', заставила меня расхохотаться: бедный снайпер, третьи сутки подвергаемый 'курощению, низведению и дуракавалянию', уже давно был готов ко всему, лишь бы не ощущать на себе методы 'интеллектуального' воздействия Вовки Щепкина. Тем более, что Зои Космодемьянской из него уже не получилось. Впрочем, зная методы допроса нашего великого вождя, я искренне сомневалась в том, что эта самая Зоя была бы способна не только молчать на допросе, но и призывать к чему-нибудь, кроме гуманизма: наш язык, например, был готов на все, лишь бы Глаз не хмурился. И с искренней радостью делился с нами словарным запасом…
   Вообще смотреть на процесс создания словаря было довольно весело. Если слова-аналоги предметов обихода, имеющихся вокруг, и простых понятий вроде 'идти', 'сесть', 'встать' и т.д. мы записали без труда, то с более сложными терминами возникали нешуточные проблемы. Приходилось разыгрывать сценки, смотреть на которые без слез как-то не получалось. Представьте себе, как в исполнении того же Вовки можно было описать понятие 'маразм'! Впрочем, благодаря тому, что опыт обучения чужому языку в этом мире у нас уже был, определенных успехов во взаимопонимании мы достигли довольно быстро - к концу вторых суток допроса Глаз уже начал задавать пленному вопросы, связанные с причиной появления 'гостей' на этой планете. И уже через пару часов 'общения' Вовка схватился за голову:
   - Ну, все, приплыли! Это дело явно пахнет керосином!
   - Чем пахнет? Кто? - Эрик, задумчиво глядящий в окно выделенной нам избы на суету готовящихся к походу Вепрей, удивленно уставился на расстроенного до глубины души Щепкина.
   - Эти урюки - жертвы милитаризма! - в своем неподражаемом стиле начал Глаз. - Их Адольф Шикльгрубер, он же Гитлер, он же какой-то там Озинк Солл, проиграв маленькую и совершенно не победоносную войну, решил, что он мстит, и мстя его страшна… Все бы ничего, но какой-то там уродец-головастик нашел способ открывать окно в этот мир. Хитрожопый Адольфик решил, что лучшая база для насильно демилитаризованной страны должна находиться там, где ее никто не найдет. То есть тут! А лучшее, что можно будет на ней сотворить - это создать оружие возмездия. Эдакую 'Большую Жопу', с помощью которой он сможет переиграть результаты предыдущей войны. Шулер, бля… Так вот боссы этого хмыря - Вовка показал пальцем на сжавшегося от страха снайпера, - шуршат тут, как дизели в Заполярье, и, если верить его же рассказам, что-то там уже нахимичили. По крайней мере, человеческий материал для исследований им нужен постоянно… А это меня, блин, начинает напрягать…
   - Какого типа оружие? - нахмурившись, поинтересовался Эрик.
   - А хрен его знает! - пожал плечами Бросок Змеи. - Судя по тому, что отработанный материал сжигают - гадость готовят редкую. А вариантов не так много…
   - Получается, что нас сюда кинуло, чтобы мы спасли не этот мир, а тот? Как он, кстати, называется? - спросила я, слегка поежившись: переться в еще один мир мне что-то не улыбалось
   - Рокх, типа… - буркнул Вовка. - Суки, блин! Не жилось им там спокойно! Ох, и напинаю я этому Озинку, мать его наперекосяк и…
   - Тут, пожалуйста, без подробностей - Оливия еще совсем дитя… - прервал его словоизлияния Эрик.
   - Слышь, педофил! Я уж как-нибудь сам разберусь… - мрачно ухмыльнулся Щепкин и, не дожидаясь ответа, повернулся к своему подопечному: - Ну-с, красавчик, вернемся к нашим баранам… Как, говоришь, устроен ваш лагерь?
 
   - Господа Вепри, Утконосы, Туканы и прочие земноводные! Родина-мать зовет нас на подвиг, посвященный двадцать седьмой годовщине КПСС! - мало кто из собравшихся около Дома Совета аборигенов осознал хотя бы половину всей глубины смысла, заложенного в первой фразе речи своего предводителя. Как, впрочем, и в остальных: - Злобные ниньдзи-черепашки, обосновавшиеся у черта на рогах, гнут пальцы на самое святое, что у нас всех есть - на наших баб-с. И мы, как конкретные пацаны и пацанки, не можем обойти стороной такое гнусное хамство! Поэтому завтра утром все те, у кого есть еще ягоды в ягодицах, под моим чутким руководством выдвигаются на первую разборку с теркой на территории, захваченной этими гнусными падлами, чебураторами и личностями с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Последних мы трогать не будем - западло, - но и жить на нашей земле не дадим. Пусть валят к себе в тьмутаракань и размножаются там партеногенезом…
   Несмотря на процедуры, пройденные мною и Эриком в логове у Эола, и уже имеющуюся у нас информацию о целях и задачах наших гостей, выражения наших лиц мало чем отличались от того, что можно было увидеть на лицах всех тех, кто посетил этот сейшн. Для того, чтобы понять то, что нес Глаз, надо было быть Машей. Или Ольгердом. Или прожить всю жизнь на Земле, прослужить лет десять в их армии, и… в цирке не смеяться…
   - …Да, наши враги - это не… хвост собачий, и закидать их шапками, пилотками и касками нам не удастся, но с нами Бог, Я, и моя братва, так что навтыкать им по самое небалуйся мы сможем без проблем. Главное - не тупить, не тормозить и не сс… трусить… Впрочем, как я вижу по вашим глазам, мандражистов, ручников и тормозных парашютов среди вас нет, так что наше дело - правое, и Победа будет под нами… И при этом не одна. А с Удачей… Что не может не радовать настоящих мужчин. Вы рады? Че молчим, в натуре? Где ваши аплодисменты, переходящие в овации? Чем я вам не Леонид Ильич, епть? Ладно, отпустили ручники и рванули дальше! Итак, командование операцией под кодовым названием 'Банзай' я принимаю на себя. Все, кто не с нами - тот против нас, а, значит, враг, и подлежит уконтропупливанию в сортире… Ход моей мысли понятен?
   - Не очень… - про себя подумала я, но вслух решила не говорить - все равно повторять речь Вовка бы не стал: уставший, как собака, после трех суток почти непрерывного допроса он и так согласился произнести эту речь только после длительных уговоров ввалившихся в нашу избу вождей. Дали бы ему волю - он бы сейчас дрых, а не распинался.
   - Вот и отлично! Тогда строиться на подоконнике через три минуты после двух зеленых свистков вверх. Оружие и хавчик желательно не забывать… На этом все, до новых встреч на голубых экранах… И можно закрыть рты - мух немного, но они есть…
 

Глава 38. Беата.

 
   …Привратник, распахнувший нам калитку, выглядел, как наркоман со стажем: мутные, ничего не выражающие глаза, слегка размазанные движения и жуткая худоба, вызывающая подспудное желание его накормить. Молча поклонившись Маату - так звали предложившего нам убежище старичка, - он сделал шаг в сторону, пропуская нас на территорию монастыря, и, прикрыв на удивление массивную дверь, молча пристроился за двинувшимся вглубь комплекса строений начальством. Несмотря на поздний час, вокруг не горел ни один факел, и осмотреть святая святых 'величайших бойцов' этого мира мне не удалось. Единственное, что отложилось в памяти, - все строения, мимо которых мы проходили, не превышали двух этажей в высоту. Впрочем, будь вокруг светильники, мне вряд ли захотелось бы особенно смотреть по сторонам: мои мысли занимал неприятный запах, пропитывающий буквально все вокруг. А от одежды идущего впереди привратника несло так, что мне все время приходилось заставлять себя не отставать от процессии: от этого аромата слегка мутило и начинала кружиться голова.
   - Это была дурацкая идея… - буркнула я про себя, войдя в здание, в котором, как я поняла из объяснений Маата, нам должны были выделить отдельную комнату.
   Комнат оказалось две - одна в середине коридора, а вторая, для меня - в самом его конце. Просьба Ольгерда поселить нас вместе даже не успела прозвучать: заглянув в дверь ближайшей, он поморщился и, посторонившись, дал мне возможность осмотреть предлагаемые нам 'апартаменты'. Действительно, жить вдвоем в келье, с трудом рассчитанной на одного худосочного постояльца 'очень среднего роста' и крайне субтильного телосложения было бы, мягко выражаясь, не очень уютно.
   - А что, комнат пошире и подлиннее нет? - завершив осмотр 'люкса', удивленно поинтересовался брат.
   - Есть. Просто сейчас уже поздно, и будить спящих в них братьев не стоит: ведь до утра вы как-нибудь дотерпите? - сокрушенно вздохнув, ответил Маат. - Откровенно говоря, мы не планировали очередной набор, и, кроме того, никогда раньше не брали в ученики брата и сестру…
   - Ладно, до утра как-нибудь перебьемся… - Ольгерд, поняв по интонации, что наш новый 'учитель' сам непрочь поспать, коротко поблагодарил Маата за гостеприимство, проводил меня до выделенной мне клетушки и, потрепав по волосам, закрыл за мной дверь…
   …Внутри келья была еще теснее, чем казалась снаружи: устроившись на узких, крайне неудобных полатях, я вдруг представила, как на таком же ложе поместится мой весьма и весьма габаритный брат, и захихикала: даже мне, не отличающейся богатырским ростом, кровать оказалась коротковата.
   Раздеваться я не стала - кроме кровати, в келье была только небольшая тумбочка, на которую я положила перевязь с мечами, а бросать одежду на пол мне что-то не улыбалось.
   - Слышь, сестричка! Надеюсь, ты пока не задрыхла? - силуэт Ольгерда, возникший в дверном проеме, выглядел, как один большой сгусток тьмы.
   - Неа. А что? - поинтересовалась я, лениво потянувшись.
   - Да туалет я нашел. Проводить?
   - В общем, не откажусь… - я вскочила на ноги, отодвинула брата в сторону и вышла в коридор: странно, но об этих 'удобствах' я почему-то до сих пор не вспомнила…
 
   …Вовка, как обычно, валял дурака: вместо того, чтобы просто поцеловать меня в губы, он царапал мою шею небритой мордой, страшно дышал и постанывал, видимо, решив изобразить сексуального маньяка. Слегка прогнувшись в пояснице, чтобы ему было удобнее стягивать с меня штаны, я попробовала было приоткрыть глаза, но не тут-то было - потяжелевшие веки напрочь отказывались меня слушаться. Сонно промурлыкав 'Ну, наконец-то', я приобняла мужа за шею и поморщилась: жжение в пояснице становилось все сильнее и сильнее, и это начало меня раздражать!
   - Сдери с меня этот чертов автомед! - прошептала я, умирая от желания - руки моего благоверного уже добрались до моей груди, и мне вдруг напрочь расхотелось думать. Однако гадский Глаз, видимо, оголодавший не меньше меня, взял и проигнорировал мою просьбу!
   - Але, гараж! Ты че, оглох? Автомед сними, говорю!!! - рявкнула я ему в ухо. И тут же получила удар по голове, чуть не отправивший меня в нокаут!
   - Охренел? - стряхнув с себя охамевшего до предела мужа, я с трудом разлепила глаза и… онемела: рядом с кроватью, запутавшись в своем шмотье, сидел и кривил рожу никакой не Вовка Щепкин, а какой-то совершенно незнакомый мне мужик чуть помельче Угги!
   - Ты кто? - удивленно поинтересовалась я, непослушными руками запахивая на груди обрывки исподней рубашки. - И что тебе тут надо?
   - Молчать!!! - привстав, мужичок потянулся растопыренными пальцами к моему горлу, и тут я поняла, что тут что-то не так: меня только что попытались изнасиловать! Как самую последнюю дуру!!!
   Несмотря на то, что мое сознание никак не хотело настраиваться на боевой лад, а уход в джуше просто не получился, я кое-как перехватила его пальцы и отвела их в сторону от шеи:
   - Слышь, дядя, я ща приду в себя, и тебя расстрою… - пробормотала я, пытаясь приподняться над кроватью.
   Как ни странно, моя фраза его не остановила. Даже наоборот: освободившись от мешающей ему одежды, он довольно резво оказался на ногах и через мгновение больно наступил коленом на внутреннюю часть моего левого бедра. Я взвыла. Боль в ноге, конечно, чувствовалась, но рвать свои голосовые связки из-за такой ерунды я как-то не привыкла. А вот жжение в пояснице стало таким острым, что я прокусила себе губу…
   Мужичок, решив, что это он такой крутой, навалился на меня всем своим немаленьким тельцем и принялся стягивать с меня трусики.
   - Мда, приплыли… при живом-то муже! - подумала я, и вдруг сообразила, что начинаю чувствовать свои онемевшие руки! И уже могу удерживать глаза открытыми!
   - Давай-ка, айболитик, лечи меня, лечи… - пробормотала я и попробовала скользнуть в джуше. Сознание мигнуло, и… чуть не отключилось - видимо, организм был еще не готов. А поторопиться, в общем, стоило: ночной гость уверенно ломал мое сопротивление!
   - Ну, все, ты меня достал… - процедила я, почувствовав удар по лицу: мужчинка решил ускорить процесс, и несколько раз здорово врезал кулаком куда попало…
   Однако вывернуться из-под него снова мне уже не удалось - готовый к моему сопротивлению, он пресекал любые попытки шевельнуться предельно грубо, ничуть не заботясь об экстерьере своей новой возлюбленной.
   - Ольгерд! - прохрипела я. Несколько поздновато: локоть 'гостя' упершийся в мое горло, не давал даже дышать…
   - Эйссен! Ну и куда ты торопишься? - донеслось до меня через мгновение. - Рано еще! Трудно подождать до рассвета?
   - Отвали! - прорычал хрипящий от возбуждения 'любовник'. - Вот ты и придешь на рассвете… Когда мне надоест…
   Острая вспышка боли в спине наложилась на приступ дикого, все поглощающего бешенства, и я вдруг поняла, что могу нормально двигаться. И… как бы выразился Вовка, отпустила ручник: моя правая рука, соскользнув с бицепса насильника, дотянулась до ножа, ждавшего своего времени в сапоге, вместе с ногой как раз подтянутом 'любовником' почти к моему лицу…
   Дикий вопль попытавшегося вырваться из моих 'объятий' мужчины обязаны были услышать даже в Аниоре - двигающаяся на пределе доступного мне ускорения рука нанесла ему уколов пятнадцать. Если не больше. Разворотив левую почку, селезенку, пробив легкое и для полного счастья разворотив еще и бедренную артерию.
   После такого выступления выбраться из-под его тела мне удалось без особого труда. Но… особой радости мне это не принесло: дверь в келью, еще мгновение назад закрывавшая выход в коридор, рывком вылетела наружу, впуская в комнатку еще одно, не менее колоритное тело. Только, в отличие от первого, вооруженное двумя мечами и готовое ко всему.
   Удерживаться в джуше оказалось безумно тяжело - сознание то и дело пыталось выскользнуть в нормальный темп жизни, и, для того, чтобы удерживаться в состоянии, позволяющем отбиться от Одержимого, мне пришлось здорово попотеть…
   Бой ожидался безумно сложным. Тактически: в узенькой, низкой клетушке было крайне мало места для маневра. Малейшая ошибка могла мне дорого обойтись. И я, 'забыв' про мечи на тумбочке, рванула в ближний бой. Противник, решив, что я пытаюсь вырваться в коридор, сделал шаг вперед. И потерял драгоценное время: через мгновение выпускать из рук мечи стало уже поздно…
   …Учили их на славу: отработанные до автоматизма увороты, скручивания корпуса и блоки всем, чем угодно заставили меня проявить всю гнусность натуры: поняв, что дотянуться до жизненно важных органов я могу не успеть, я принялась кромсать его конечности. Рассекая все, до чего дотягивался мой нож. Естественно, не забывая и о других доступных частях его тела: левая рука и ноги жили своей жизнью, попеременно пробивая противника в любое открывающееся в процессе движения место… К моменту, когда левая кисть с перехваченными сухожилиями перестала удерживать меч, Одержимый еще трепыхался - спокойный, как удав, он пытался работать на опережение, и пару раз чуть в этом не преуспел.
   - Ах ты, скотина… - комментируя очередную его опасную атаку, я, наконец, смогла 'улечься' на его вытянутую в колющем выпаде руку и чиркнула лезвием ножа по его правому глазу. Еще один короткий тычок, и мужчина, 'улыбаясь' перехваченным от уха до уха горлом, в первый раз потерял равновесие. Мгновенный разрыв дистанции, и мой нож рассек на его локтевую артерию. И снова метнулся вперед…
 

Глава 39. Профессор Иор Меддир.

 
   Штамм 25/17 оказался ничуть не лучше четырех предыдущих: свойства 'Ухмылки дяди Ёси' были все так же недостижимы, как и неделю, и две тому назад. Нет, две основные функции 25/17 исполнял исправно - начинал воздействие на человека через двенадцать-четырнадцать суток после заражения, а потом убивал хозяина в считанные минуты, заставляя его раздирать ногтями от боли свое же собственное тело. А вот дальше начинались проблемы - семнадцатый штамм упорно не желал разлагаться! Вообще! И оставался смертельно опасным не только для человека, но и для птиц и животных…
   - Отличная вещь… - ознакомившись с результатами исследований, Эмис Ло панибратски потрепал профессора по щеке. - Когда мы уйдем из этого мира, то сможем подчистить его за собой…
   - Тут не останется ничего живого! - не удержавшись, воскликнул профессор.
   - А мне плевать… Что тут можно жалеть? Этих животных, которые до сих пор не научились умываться? Или животный мир, который мне до одного места? Отличная работа, проф! Думаю, немного радости вы, пожалуй, заслужили… Жену или детей?
   Иор покраснел.
   - Ладно, можете не говорить… Я и так догадался… Ладно, будь по вашему… Хотя, - доктор Ло ехидно ухмыльнулся, - такое невнимание к собственным детям должно их насторожить… Ну-ну, не надо так хмуриться! Я же сказал, что понимаю… Такая цыпочка, как ваша супруга, не может не заставлять сходить с ума… Если я разрешу вам на сегодня закончить работу пораньше, вы на меня не обидитесь?
   - Конечно, нет, доктор! - выдавил Меддир.
   - Вот и отлично! Можете идти к себе… Ее скоро приведут… Кстати, профессор! Совсем забыл вам сказать… Не принимайте новости близко к сердцу - думаю, вы сами понимаете, что во всех своих бедах виноваты сами… Договорились?
   - Что за новости? - чувствуя, как обрывается его сердце, Иор испуганно покосился на веселящегося Ло.
   - Да так. Небольшой сюрприз… Узнаете сами… Главное, чтобы вы хорошо подумали, прежде чем что-то говорить или делать: ваше будущее зависит от многого. От вашей выдержки в том числе… Ладно, не буду вас томить… Можете идти… Вас проводят…
 
   Увидев лицо появившейся на пороге палатки Литы, профессор побледнел, как смерть: в глазах его красавицы-жены плескалось чистое, ничем не замутненное безумие. А на ее помертвевшем лице не было видно ни одной эмоции. Вообще!
   - Лита! - Иор бросился к жене и, вцепившись в ее плечи, попытался поймать ее взгляд. - Лита!!! Что с тобой, милая?
   - Слышь, проф! А можно не орать? - поморщился ее сопровождающий. - Учти, будешь шуметь - я ее заберу… И не забывай - у тебя три часа… Не знаю, правда, много это или мало…
   - Хорошо-хорошо! - залепетал профессор, затаскивая жену внутрь, и завешивая дверной проем прорезиненной тканью. - Я не буду шуметь! Обещаю…
   - Вот и хорошо… Развлекайся… - смешок оставшегося за пологом офицера словно облил Иора помоями.
   - Лита, солнышко! Что с тобой, девочка моя? - подтащив женщину к кровати, Меддир прижал жену к своей груди и зажмурился: его благоверная отказывалась реагировать и на его слова, и на прикосновения!
   - Тебе плохо? Может, принести тебе воды? Или проветрить палатку - у меня душновато? А… что с твоими руками? - попытавшись прижать ладонь жены к щеке, Иор обратил внимание на ее ладонь, и почувствовал, что его начинает трясти: некогда ухоженные пальчики Литы оказались покрыты синяками, царапинами и следами укусов, а ногти превратились во что-то невообразимое!
   - Что они с тобой сделали? - схватился за голову профессор, и, слегка отодвинув от себя безвольное тело жены, внимательно присмотрелся к ее лицу и шее.
   Лицо практически не пострадало - в свете тусклой лампы Лита смотрелась так же бесподобно, как и год, и два, и пять тому назад. А вот ее шея оказалась в ссадинах и синих пятнах. В некоторых из них легко угадывались следы пальцев. Профессор бросил взгляд на ноги своей жены и заскрежетал зубами - бедра Литы превратились в один сплошной синяк!
   - Вы же обещали… - взвыл он, и рванулся к выходу из палатки. - Офицер!!!
   - Чего орешь? - ленивый голос сопровождающего резанул Иора по нервам. - Тебе же обещали стимул? Вот слово и сдержали… До солдат она пока не добралась, а вот офицеров уже радует… Вот если бы ты не филонил - она бы не пострадала… Хотя мы бы лишились прекрасного развлечения…
   Выскочив из палатки и увидев спокойное лицо молодого, лет двадцати пяти, парня, Меддир неожиданно для себя изо всех сил размахнулся и… потерял сознание…
 
   …- Ну, кто так бьет? - голос, донесшийся до Иора сквозь мутную пелену отказывающегося понимать где он, сознания, был все так же спокоен: - И чему тебя только учили, профессор? Твоя жена, и та била сильнее… Правда, толку от этого - только хуже стало… О, черт!!! Доктор! За время вашего отсутствия имела место попытка нападения на сопровождающего госпожи Меддир. То есть на меня. Со стороны профессора Меддира! Кратковременная потеря сознания, и ничего больше!
   - Ясно. Поделом. Подними эту падаль! Быстро!!! - в голосе Эмиса Ло звучало бешенство. - Тащи его в лабораторию! Бегом!!!
   - А его жена? Я за нее отвечаю, доктор… - промямлил было офицер, но. Видимо, зря:
   - Рот закрой, обезьяна! Я сказал этого - в лабораторию! А потом получишь оружие, и на плац! Хватит жопу отъедать! Пора начинать шевелиться! Именно такие ублюдки, как ты, не смогли догнать и поймать нескольких жалких аборигенов! Я вас научу воевать, быдло тупорылое! Надо же! Потерять единственный вертолет!!!