Страница:
Утро следующего дня они встретили на вершине правой из Двух Сестер. Оба пика двуглавой горы были покрыты лесом, но на том, где они встречали рассвет, была маленькая полянка, с которой открывался потрясающий вид на встающее над заснеженными пиками солнце. Кроваво-красный краешек светила, показавшийся между склонами Большого Камня и Матери Всех Гор, вдруг показался Джамшеру залитым кровью.
- Какое красное… - испуганно прошептала девушка и зябко поежилась…
- В ущелье - туман… Видимо, поэтому… - попробовал успокоить жену Утренняя Заря, но вдруг понял, что и сам слабо верит в то, что сказал…
- Обними меня покрепче… Мне отчего-то не по себе…
Джамшер выполнил просьбу с удовольствием. Мало того, почувствовав под правой ладонью упругое полушарие ее груди, он вдруг понял, что уже соскучился, и, упав на спину, потянул жену на себя…
- Ненасытный… - усмехнулась Огненная Грива и прильнула губами к его шее. - Совсем измучил бедную женщину…
- Угу… - промычал он, пытаясь добраться до завязок платья. - То ли еще будет…
…К моменту, когда светило опустилось к горизонту, вымотанные до предела молодожены брели по тропинке по направлению к протекающей в ущелье небольшой речушке - жутко хотелось ополоснуться. Кроме того, в фляге Джамшера закончилась вода, а в котомке прихваченной из дому - еда. Слушая счастливое щебетание Майке, парень привычно прислушивался к лесу и к пению птиц. Почти добравшись до берега, он услышал то, что хотел, и, весело улыбнувшись, пробормотал:
- А вот и ужин! Подожди меня немного, ладно? Тут неподалеку стоят силки Уха Рыси. Думаю, он не расстроится, если мы отдадим должное его добыче…
- Здорово! - заулыбалась девушка. - Значит, домой можно не торопиться… Я пока разожгу костер, что ли…
…Поджаренное на углях мясо таяло во рту. Удобно устроившиеся на брошенной на траву бурке, Джамшер с Майке кормили друг друга лучшими кусками, то и дело 'промахиваясь' мимо губ, и вскоре превратили друг друга в заляпанных жиром замарашек. Пришлось лезть в ледяную воду отмываться. А потом отогревать замерзшие тела. Спать легли далеко за полночь, безумно вымотавшиеся, но счастливые. А незадолго до рассвета Джамшер, сквозь сон почувствовав запах гари, рывком оказался на ногах:
- Майке! Вставай! В деревне пожар!
Бежать по ущелью в полной темноте было небезопасно, поэтому Утренняя Заря быстрым шагом вел жену под руку, стараясь подсказывать ей, куда наступать. Поэтому на плоскогорье, где запах дыма чувствовался заметно сильнее, они спустились только через пару часов. И тут же перешли на бег…
- Ой… - выбежав на опушку леса, первой, Майке остановилась, как вкопанная, и Джамшер чуть не сбил ее с ног. Удержав равновесие, он посмотрел через ее плечо и ошалело потер глаза: деревни, из которой они вышли позавчера ночью, больше не существовало! Покрытое пеплом пожарище, с остовами сгоревших до фундаментов домов, по которому еле передвигались обожравшиеся шакалы и вороны, казалось ожившим кошмаром.
Джамшер метнулся к ближайшей стайке рвущих добычу зверей и, разогнав еле передвигающихся животных, еле сдержал подступающую к горлу тошноту - в обезображенном теле он с трудом узнал своего двоюродного брата Шендда!
- Останься там, Майке! Не ходи сюда, ладно? - попросил он, и, зарычав, бросился вглубь пепелища…
Трупов было много. Практически все воины клана, судя по оружию в руках, принявшие бой. Старухи и старики. Дети до пяти лет. Враг, ворвавшийся в деревню, не щадил никого - маленькие тельца близняшек, родившихся в начале зимы, лежали рядом с их отцом, Могучим Дубом, и, точно так же, как и он, смотрели в небо остановившимся взглядом…
Бегая между домами, парень искал тех, в ком бы еще теплилась жизнь, и не находил - маленькие ранки, оставленные в телах его соплеменников, свидетельствовали о том, что их добивали. В упор. Находя даже тех, которые пытались спрятаться!
- Они забрали женщин. Человек двадцать. Тех, кому больше двенадцати зим… - бледная, как полотно, Майке, возникшая рядом, смотрела на мужа зареванными глазами, и судорожно сжимала и разжимала кулачки. - И не потеряли ни одного человека…
- Угу… - скрипнул зубами Джамшер. - Наших надо похоронить… Или… - он огляделся по сторонам, мрачно поморщился и прошептал - сжечь… Такую яму я буду копать неделю…
Тела стаскивали в единственное оставшееся целым строение в деревне - сарай для дров, стоявший на отшибе с наветренной стороны, и, видимо, поэтому не задетый пожаром. Майке выбилась из сил уже к обеду, и, сидя на земле около него, утирала слезы разодранными в кровь руками. Джамшер, перестав обращать внимание на осмелевших шакалов, с упорством сумасшедшего волочил к будущему месту упокоения найденные на пепелище тела, давно перестав взваливать их на плечи - не было сил. И поэтому не обратил внимания на посторонний шум, донесшийся с опушки…
- Сынок… Джамшер… - голос Рыжего Кабана первым услышала Майке, и, вскрикнув, бросилась к лежащему под деревьями человеку…
Отец Огненной Гривы выглядел, как оживший труп. Окровавленный, израненный с ног до головы, он с трудом оторвал голову от земли, криво улыбнулся и прошептал:
- Уходите… Не осталось никого… Их невозможно убить… Твой отец приказал забирать всех, кто остался в живых и уходить на юг…
- Они забрали женщин… Больше никого не осталось… - прошептал Джамшер… - Я и Майке…
- Значит, уходите вдвоем… Женщин у них не отбить… И не возвращайтесь, слышите? Оставь меня, дочь… Мне уже не поможешь… Я вот-вот умру… Не надо, слышишь?
Огненная Грива, глотая слезы, упрямо пыталась обмыть раны отца водой из фляги мужа, но вскоре опустила руки - их было слишком много, а бежать за водой, оставив умирающего отца, было страшно…
- Я рад, что вы живы, дети… Джамшер, слушай! Бойтесь усиков, торчащих из травы! Из них вылетает рой жалящих сталью ос, и увернуться от него невозможно… Их арбалеты стреляют слишком далеко… В полной темноте… И уйти от них невозможно… Они - в долине Серого песка… Целый зеленый город… Но по тропе не пройти - осы… Дай руку, дочь… Холодно… Уходите, слышите? - воин вдруг уронил голову и, дернувшись, затих…
Глава 18. Ольгерд.
Тот, кто командовал отрядом гошшарцев, засланных на территорию Империи, был не дурак: стоило ему понять, что планы по захвату Милхина провалились, как пятитысячный отряд, атаковавший стены города, тут же разбился на мелкие группы человек по пятьдесят в каждой и рассосался в окрестных лесах. Все попытки армии Митриха Тринадцатого дать войску Иггера Завоевателя бой оказывались бесполезными - атакующие исподтишка гошшарцы растворялись в чаще при первых же признаках опасности, а, стоило милхинцам хоть немного расслабиться, тут же били исподтишка. За неделю партизанской войны потери имперцев превысили сто двадцать человек, а у гошшарцев погибло семеро. Митрих рвал и метал. Он не мог понять, как можно воевать с врагом, 'трусливо прячущимся по лесам', и сходил от этого с ума. День на восьмой партизаны устроили первый налет на небольшую деревеньку, расположенную километрах в двадцати от столицы и сожгли ее дотла. Вырезав все ее население, включая женщин и детей. На следующий день они уничтожили еще два поселка покрупнее, объединившись несколько мелких групп в одну. После этого Беата устроила мне и Вовке скандал:
- Что сидим? Чего ждем? Вы, блин, спецы хреновы! Что, не знаете, как справиться с этими уродами? Или вам плевать на то, что гибнут ни в чем не повинные люди?
- Тише, Хвостик! - попробовал было прервать ее Глаз, но не тут-то было:
- А ты вообще молчи! Видеть тебя не хочу! Как у себя дома - так герой. А за других вступиться западло?
- Беата! Уймись! Мы УЖЕ говорили с императором! Он сказал, что наша идея - полный и законченный бред! И что у них ТАК не воюют… - отловив мечущуюся по комнате сестру, я ладонью прикрыл ей рот и слегка потряс.
- Осторожно! Голову оторвешь! - вырвавшись из моих рук, заверещала она. - И что? Это вас остановило? Давайте покажем этих хмырям, где раки зимуют!
- Хмыри - это кто? Митрих и его команда? - рассмеялся Щепкин.
- Нет! Те падлы, которые мочат людей вокруг города…
- Мда… Красуля, ты начала ботать по фене, прям как урка какая-то…
- Ща как дам… Больно… - Беата сжала кулачок и угрожающе потрясла им перед носом у мужа.
- Ща как возьму… Нежно… - облизнувшись, метнулся к ней Глаз и, заключив ее в объятия, нежно поцеловал в шею…
- Маньяк! - голос сестры сразу стал мягче, но ворчать она не перестала:
- Давай выйдем из города и отловим хотя бы одну группу этих чертовых гошшарцев, а? Я уже вся извелась… Все равно делать нечего…
- В общем, мы и сами собирались, только вот проводника нам пока не выделили… - хмыкнул Эрик, с довольной ухмылкой наблюдающий, как собачатся наши штатные клоуны.
- А что молчали, гады? - чуть ли не мурлыкая от прикосновений Вовки, лениво пробормотала она. - Я тут разоряюсь, а они втихаря куда-то собираются…
- Да вот решили, что брать с собой дам небезопасно… - подлил масла в огонь Щепкин, и тут же улетел в угол:
- Вы что, сдурели? Да вот этого заморыша без моего присмотра завалит первый же бешеный кролик! Как был криворуким, так криворуким и остался! Фиг вам всем! Я иду! И даже не уговаривайте!!!
Оливия сползла на пол от смеха.
- Че ржешь? Нет, чтобы поддержать подругу? - зашипела на нее Хвостик.
- Тебя поддержишь! Вон, Вовка целовал - а сейчас в нокауте… А я голову берегу…
- Вырубился? - перепугалась Беата, бросилась к лежащему без признаков жизни мужу и, упав на колени, припала ухом к его груди: - Дышит!
- Судя по выражению лица, искусственное дыхание ему не повредит… - заметив промелькнувшую на морде Глаза ухмылку, подначил Хвостика Эрик. - Попробуй - думаю, он придет в себя гораздо быстрее…
Сестра попробовала было возмутиться, но почувствовавший, что она отвлеклась, Глаз, перейдя в джуше, рванулся и запечатлел на ее губах нежный поцелуй…
- Убью! - колот по его груди кулачками, задергалась Беата, но вырываться из его объятий не спешила…
- Ладно, оставим голубков наедине… - хихикнула Оливия, подхватила под руку сидящего рядом Эрика и с сочувствием посмотрела на меня: - А то Ольгерда жалко. У меня есть Эрик. У Хвостика - Глаз. А он один-одинешенек. Не к кому припасть на грудь…
- Не говори… - поддержал ее Эрик. - Ладно, пока они тут валяются, я схожу и пообщаюсь с Нодри. Может, Митрих передумал?
- Я с тобой… - решив, что повздыхать о Маше я смогу и вечером, буркнул я, и первым вышел в коридор…
…Лес на Румейне - так назывался очередной мир Веера, в который нас так не вовремя занесло, - был здорово похож на тот, что можно было встретить в горах Кавказа. Кряжистые невысокие деревья, покрытые мхом, купы похожих на кипарисы растений, густой ковер из кустов, покрытых разноцветными ягодами. Плюс такой же одуряющий запах свежей зелени и смолы. Прилегающие к столице горы делали понятным скепсис провожающего нас в путь монарха - найти человека в этой безумной мешанине оврагов, скал, бурных речек и пропастей можно было разве что случайно. Или эксплуатируя мои способности чувствовать присутствие людей издалека. Впрочем, были и третий способ, гораздо более простой - логика. Изучив жуткую по своей примитивности карту прилегающих к Милхину земель, мы с Вовкой пришли к одному и тому же выводу - следующего нападения надо было ждать около одной из трех идеально расположенных для внезапной атаки малыми силами деревень. Каждая располагалась в лесу, вдали от крупных дорог, и ни в одной из них не было даже маленького гарнизона. Делить нашу небольшую компанию смысла не было, поэтому мы все вместе отправились к ближайшей…
Двигаться по дороге было бы слишком большим идиотизмом, поэтому мы попросили приданного нам проводника по имени Лопп вести нас по идущему в нужном нам направлении горному хребту. Лишние километров пять особой роли не играли, а подобраться к врагу с неожиданной для него стороны было бы весьма выгодно тактически. Шестичасовой переход по лесу никого особенно не утомил. Разве что вверг Лоппа в состояние шока - охотник, проживший в лесу всю свою сознательную жизнь, никак не мог понять, как это женщины могут двигаться по ковру из сухих сучьев тише, чем он. И не уставать, двигаясь в таком высоком темпе. К концу перехода он даже перестал коситься на мечи Хвостика, которые в начале пути воспринимал, как никому не нужное украшение…
- Вот это ущелье выводит к Луже… - шепнул он мне, когда я начал оглядываться по сторонам, пытаясь понять, не забыл ли охотник о цели нашего похода: по моим ощущениям, мы уже должны были пройти мимо нужного отрога.
- Иди замыкающим… - приказал ему я, и, проверив, как двигаются клинки в ножнах, сбавил темп…
Присутствие в лесу людей почувствовалось минут через десять. Довольно большая группа, расположившись где-то левее и выше нас, ждала захода солнца. Вместе с перепугавшимся при виде такой массы вооруженных гошшарцев Лоппом осмотрев место их привала, я вернулся к ожидающим нас ребятам и прошептал:
- Сорок семь рыл. Один легко ранен. Жрут. На деревню пойдут, скорее всего, либо вечером, либо на рассвете… Три парных поста… Чуть ниже их лагеря - весьма удобное для потрошения ущелье…
- По двенадцать морд на брата… Чур, я начинаю первая? - без тени улыбки пробормотала Оливия, пересчитывая свои ножи…
- Это как ты так посчитала? - возмутилась Беата. - Хорошо устроилась! Двенадцать ножей, значит, ей столько же противников! А нам?
- А все равно Ольгерд снесет половину, еще треть вырежешь ты… Вовка и Эрик, как обычно, окажутся не при делах… Должна же я подсуетиться?
- Знаю я, как ты суетишься… - заворчала Хвостик. - Только размахнешься, а он уже труп…
Успокаиваться девушки не собирались, и мне пришлось погрозить им кулаком. Увы, как обычно, не сработало - перейдя на язык жестов, они продолжили ругаться, угрожая друг другу всеми карами, которые могли придумать. Лопп смотрел на них, как на умалишенных, но спрашивать, о чем они спорят, не решился.
- Может, снимем часовых? - привалившись к дереву и лениво покусывая стебелек какой-то подозрительно сиреневой травы, поинтересовался Эрик. - А то скучно…
- Спугнем… - поморщился Вовка. - Лучше пойдем, осмотрим ущелье и распределим роли… А то не люблю боев с ходу…
…Гошшарцы снялись со стоянки ближе к утру. И, выпустив вперед боевое охранение их трех бойцов, двинулись в сторону облюбованного нами ущелья. Разобраться с 'первопроходимцами' я поручил Эрику, выделив ему для подстраховки трясущегося от страха Лоппа: присутствие страшно потеющего от мыслей о предстоящем бое охотника среди нас показалось мне лишним. А метрах в двухстах ниже по ущелью, где затаился Эрик, он бы не помешал…
Солдаты шли по тропе практически бесшумно, вытянувшись в колонну по одному человеку и стараясь ступать след в след. В свете крупных, с серебряную монету, звезд их строй казался рекой, текущей среди склоненных над тропой деревьев. Удобно устроившись на невысокой скале метрах в семи от тропы, мы с Оливией ждали, пока с нами поравняется замыкающий колонну боец, и старались не шевелиться. Наконец слегка приотставший от товарищей гошшарец сделал последний в своей жизни шаг, и умер, получив клинок Оливии в глаз. Одновременно с началом ее броска я ушел в джуше и, выхватывая мечи, рванулся к тропе. Последних шестерых бойцов я трогать не стал - метательные ножи супруги Эрика, летящие из темноты, обрывали их жизни так, будто она стреляла из пулемета. Поворачивающиеся на звуки падения оседающих на траву тел гошшарцы хватались за оружие, но как-то очень медленно - я успевал дотягиваться до их, не прикрытых кольчугами, шей, и, стараясь ограничиваться одним ударом, несся к середине колонны. Беата, прикрываемая со спины Вовкой, ломилась с ее начала. Судя по темпу ее продвижения, особого сопротивления не ощущала и она - среди несчастных 'партизан' не оказалось ни одного Одержимого. Первые команды растерявшегося при внезапной атаке командира я услышал, отправив к праотцам восьмого противника. Оливия, пытающаяся пристроиться ко мне сзади и справа, как раз метнула свой последний нож:
- Все ко мне! Оружие к бою! - фигура, размахивающая мечом в самой середине колонны, орала на языке, очень похожем на изученный нами симинорский. До него оставалось не так уж и далеко, и поэтому я решил, что лезть за своими метательными ножами не буду - все равно вряд ли они сумеют собраться… А те, кто успеет, вряд ли окажут нам достойное сопротивление… В общем, так оно и вышло - до шумного гошшарца первой добралась моя ненормальная сестричка, и походя снесла ему голову, даже не снизив темп своего передвижения:
- А что, они уже закончились? - заметив, что перед ней, собственно, уже появился я, возмущенно поинтересовалась она. И коротко ткнула клинком в зашевелившееся у ее ног тело.
- Фигня, подруга, говорят, что их было около пяти тысяч… Тебе еще хватит… - засмеялась Оливия. - Ладно, пойду, соберу ножи… Вовка, а ты чего такой кислый?
- Моя жена - ненормальная… - сокрушенно заявил Щепкин. - Разве можно так вилять задницей во время боя? Я же отвлекаюсь!
- Маньяк… - хихикнула Оливия. - Пожалуй, Хвостику можно позавидовать…
- Фу, болтуны… - судя по голосу, Беата слегка покраснела. - Нет, чтобы подумать о чем-нибудь еще?
- Так повернись ко мне лицом! - хмыкнул Вовка. - Твоего бюста сзади не видать… Хотя, если на ощупь…
Их веселье прервало появление на тропе Эрика с растерянным до предела Лоппом:
- Ну, вот, опять я все проспал…
- С ним??? - возмущенно завопила Оливия, показывая взглядом на тупо рассматривающего гору трупов охотника, и схватилась за сердце. - Этого я тебе никогда не прощу…
- Лопп! - прервав излияния снимающих с себя горячку боя друзей, рявкнул я. - Мы отправляемся обратно, а ты покарауль тела. Думаю, днем сюда подойдут солдаты и перенесут бесхозное оружие… не знаю, куда именно… Договорились?
- Д-да… диким взглядом посмотрев на меня, пробормотал он и принялся трясти головой.
- Слышь, Лопп! Вон дерево видишь? Если об него треснуться, то картинка может поменяться… - хихикнула Беата. - Правда, если ты вдруг перестанешь видеть вообще, знай - ты перестарался…
Глава 19. Мелух Алон по кличке Левша.
Жар спал на двенадцатый день после возвращения в Милхин. Вместе с ним ушла и безумная слабость, не дававшая ни Мелуху, ни Эггу вставать с кроватей и передвигаться. А вот отечность и черные круги под глазами все так же пугали ухаживающих за ними женщин. Если бы не высочайший ранг Доходяги в иерархии Братства, то их обоих бы удавили на следующее же утро после возвращения: память о последствиях Черного Мора, люди панически боялись любых проявлений этой страшной болезни. И готовы были на все, лишь бы чумное поветрие миновало их дома. Даже зная, что в доме - король Ночного Братства Милхина, опасающиеся заражения друзья и помощники не рисковали появляться даже на его подворье. Доходяга их не винил - по его мнению, даже трех выделенных им для ухода женщин было слишком много. Можно было бы обойтись и одной. Причем старой и уже отжившей свое на этом свете. Однако, стоило болезни, поразившей их через сутки после возвращения из другого мира, начать сдавать позиции, как оголодавший за время четырехлетнего заключения без женщин Доходяга оценил предусмотрительность своих друзей: Мию, черноволосая толстушка, первой появившаяся в их комнате поутру, была тут же завалена в кровать. Минут через десять, страшно довольный и собой, и покладистой девкой Эгг вспомнил и об Алоне, приказав Мии приволочь ему поесть, и не забыть захватить с собой Каиму, так как 'обижать гостя отказом - это распоследнее свинство'.
Откровенно говоря, до прихода Каимы ни о чем таком Мелуху не думалось: он был еще слишком слаб, и единственное, чего ему реально хотелось - это спать. Но, стоило грудастой девке вывалить из сарафана свои прелести, как сомнения в своих силах отодвинулись куда-то на второй план. Его нежелание шевелиться вполне компенсировалась энтузиазмом Каимы, и, под раскатистый хохот друга сломавший кровать Левша понял, что жизнь, собственно, еще только начинается…
На следующий день почувствовавший себя значительно лучше Эгг вызвал старшин цехов для доклада, и Мелух провел пару часов, сидя на теплом солнышке в компании Каимы и ее подружки Лиданки. То и дело тиская их крутые бедра и слушая счастливый здоровый смех. Лиданка, отличавшаяся менее выраженными формами, чем ее подруга, была гораздо милее на лицо, и менее громогласна. Однако увлечь последнюю на сеновал мешал сочащийся соком кусок жареного мяса, справиться с которым мешал набитый до предела живот, а отложить - слишком уж аппетитный запах. К тому времени, как Алон определился с тем, что для него предпочтительнее, и, скрепя сердцем, отложил недоеденный кусок на тарелку, из дома гурьбой вывалились старшины и, с опаской поглядывая по сторонам, вышли со двора.
Доходяга выбрался во двор мрачнее тучи, и, взглядом прогнав испуганных его состоянием девиц, тяжело опустился на ступеньку рядом с Мелухом:
- Вот уж не думал, что можно быть такими идиотами! - в сердцах сплюнув, выругался Эгг. - Когда меня взяли, на мое место выбрали… кого бы ты подумал?
- Не знаю… - пожал плечами Алон. - Не попрошайку уж точно…
- Мелкого громилу по кличке Нос! Нет, он, конечно, был сильным, наглым и пользовался уважением за свою безбашенность, но ставить дуролома Королем - это надо было додуматься…
- Почему 'был'? - сообразив, что Эгг отозвался о своем наследнике в прошедшем времени, лениво поинтересовался Мелух. - Он что, не дожил до сегодняшнего дня?
- Ему крупно повезло, что он сдох, как последняя собака, от ножа гошшарского наемника. Иначе я бы его задушил вот этими вот руками! Переполох, который Братство устроило для нашего освобождения, придумал и осуществил не он! Как оказалось, это самое Большое Дело - результат деятельности…
- Братства Гошшара? - усмехнулся Алон, вспомнив рассказ Каимы.
- Если бы так… - снова выругался Доходяга. - Человек, пришедший от них, был никакой не Брат! Одного из моих людей заставили закапывать трупы тех, кто штурмовал Северные ворота изнутри города, и среди них оказалось обезображенное тело этого самого Отвертки. Так вот, на его предплечье была маленькая такая татуировка! Сокол, зажавший когтями змею…
- О!!! - восхитился Алон. - Человек барона Кайпина?
- Именно! Этот ублюдок, обведя вокруг пальца все Братство Милхина, решил взять столицу приступом изнутри! Представь себе, Бруг Нос лично провел в город часть гошшарских солдат!
- Однако… - ошалело посмотрев на друга, Мелух подергал себя за ухо, задумчиво уставился на сидящего на заборе петуха, и пробормотал:
- Братство спасает своего Короля, а под шумок гошшарцы берут дворец, потом Северные ворота, открывают их для своих солдат и… прощай, вольная жизнь?
- Именно! Под пятой Кайпина не забалуешь! Виселица или плаха. Для тех, кто пожиже - рудники. Перспектива - что надо…
- С вашим Митрихом поспокойнее… - улыбнулся Алон.
- Ну, да… Если не особенно хамить, то особых проблем мы тут не видим. Бывают, конечно, и черные дни, но с судьбой Братства Гошшара не сравнить…
- Вам повезло, что атаку людей Кайпина удалось отбить… - пробормотал Левша. - Да и мне, пожалуй, тоже… Вряд ли я смог бы выйти из города со своей меткой…
- Ты не поверишь, но если бы не те ненормальные, которые положили всех наших собратьев по несчастью, то Милхин бы сейчас был под властью Завоевателя!
У Алона отвалилась челюсть: воспоминание о пережитом в том мире ужасе до сих пор частенько заставляло его просыпаться в холодном поту! Трое мужчин и трое женщин двигались так, что казались размытыми тенями, а все попытки защититься заканчивались одинаково - разлетающимися от них в разные стороны кусками тел выброшенных в другой мир заключенных. Если бы не нюх на опасность, заставивший их обоих пуститься в паническое бегство через минуту после того, как мечи этой ненормальной шестерки приступили к кровавой жатве, то их тела бы сейчас клевали местные вороны или драли на куски шакалы или волки…
- Все шестеро тут?
- Нет, почему-то их только пятеро. И, судя по тому, что они пребывают в отличном настроении, вряд ли они кого-то потеряли…
- Один остался там… - задумчиво произнес Алон.
- Одна. Тут три воина и две бабы. Правда, говорят, что бабы ничуть не лучше их мужиков. Одна из них зарубила чуть ли не десять Одержимых - всю свиту посла Иггера Завоевателя. Причем прямо на приеме во дворце…
- Их не могло быть десять… - пробормотал Мелух. - Если я не ошибаюсь, то от силы семеро…
- Вот всех и положила… Посла, выряженного ослом, под охраной гвардейцев, торжественно выпроводили за ворота, и отправили к границе… Хотел бы я на это посмотреть!
- Как это 'выряженного ослом'? - не понял Левша.
- Раздели догола, впрягли в маленькую повозку, поставили на четвереньки и воткнули в задницу конский хвост… - расхохотался Доходяга.