Страница:
– Оставь мою дочь в покое! – прямо зарычал Лобов. – У тебя все равно ничего не выйдет!
– Простите… Глеб… Платон… я ничего не понимаю, – стал заикаться Михаил.
– Понимаешь… Говорю тебе, ничего из твоих планов не выйдет! Ни ты, ни твой отец моей земли не получите!
– Это недоразумение… Вы, наверно, думаете, что я уеду в Канаду и оставлю Лику? Она для меня очень много значит, я хочу жениться на ней!
– Хрен тебе с маслом, а не жениться! Чтобы моя земля с водой была вашей, не выйдет! Заруби себе! – и Лобов сделал соответствующий жест. – Еще увижу тебя с Ликой – получишь холостой в одно место. Я предупредил!
Лобов в пустом коридоре выпустил пар и удалился. Михаил присел на стул, не совсем понимая причину этого нападения. Неприятная разгадка ждала в кабинете Прорвы.
Михаилу никогда даже в голову не приходило уличать в чем-то отца, так был воспитан. Настал грустный момент, когда это сделалось необходимым.
Прорва сидел за столом в кабинете, работал. Михаил, кашлянув, подошел к отцу и прямо над его головой произнес:
– Пап, я сделал предложение Лике. Она согласилась…
Прорва поднял голову, широко улыбнулся и развел руками:
– Отлично, сынок! Ничего лучшего ты и сделать не мог. Он встал, вынул из шкафа вино, открыл бутылку, разлил в бокалы.
– Вот, для особого случая хранил. Ты даже не представляешь, как я рад. Теперь все сложится! – Прорва подал сыну бокал, звякнул хрусталем.
– Откроем разлив воды… – отставил свой бокал Михаил.
– Теперь уж наверняка откроем, – подтвердил Прорва. – Ты что так смотришь?
– Значит… Ты советовал мне поскорее жениться на Лике, чтобы получить доступ к воде? Ты сделал меня пешкой из-за этой чертовой воды?
– Ты не так понял. Я объясню… – разумно ответил Прорва.
– Не нужны мне твои объяснения. Отец Лики запретил мне с ней видеться. Из-за тебя!
– Нет, – выпил вино Прорва. – Я хотел честно купить немного земли. Что в этом плохого?
– Только одно, что ты все это скрывал от меня. Зачем ты уговаривал меня быстрее жениться?
– Я бы не стал этого делать, если бы…
– Если бы тебе была не нужна земля, – перебил Михаил.
– Если бы не был уверен, что Лика – хорошая девушка и ты будешь с ней счастлив. Найти свою половинку – это как выиграть миллион в лотерею! Сынок…
– Я тебе не верю. Ты только о своей выгоде думал. Ты – настоящий бизнесмен. И я для тебя тоже бизнес.
– Все, что я делаю, я делаю только для тебя!
– Не надо ничего делать! Я тебе никогда не прощу, если потеряю Лику. Слышишь, отец? – кричал Михаил.
– Слышу… Не кричи. Что ты знаешь о жизни…
Глава 7
– Простите… Глеб… Платон… я ничего не понимаю, – стал заикаться Михаил.
– Понимаешь… Говорю тебе, ничего из твоих планов не выйдет! Ни ты, ни твой отец моей земли не получите!
– Это недоразумение… Вы, наверно, думаете, что я уеду в Канаду и оставлю Лику? Она для меня очень много значит, я хочу жениться на ней!
– Хрен тебе с маслом, а не жениться! Чтобы моя земля с водой была вашей, не выйдет! Заруби себе! – и Лобов сделал соответствующий жест. – Еще увижу тебя с Ликой – получишь холостой в одно место. Я предупредил!
Лобов в пустом коридоре выпустил пар и удалился. Михаил присел на стул, не совсем понимая причину этого нападения. Неприятная разгадка ждала в кабинете Прорвы.
Михаилу никогда даже в голову не приходило уличать в чем-то отца, так был воспитан. Настал грустный момент, когда это сделалось необходимым.
Прорва сидел за столом в кабинете, работал. Михаил, кашлянув, подошел к отцу и прямо над его головой произнес:
– Пап, я сделал предложение Лике. Она согласилась…
Прорва поднял голову, широко улыбнулся и развел руками:
– Отлично, сынок! Ничего лучшего ты и сделать не мог. Он встал, вынул из шкафа вино, открыл бутылку, разлил в бокалы.
– Вот, для особого случая хранил. Ты даже не представляешь, как я рад. Теперь все сложится! – Прорва подал сыну бокал, звякнул хрусталем.
– Откроем разлив воды… – отставил свой бокал Михаил.
– Теперь уж наверняка откроем, – подтвердил Прорва. – Ты что так смотришь?
– Значит… Ты советовал мне поскорее жениться на Лике, чтобы получить доступ к воде? Ты сделал меня пешкой из-за этой чертовой воды?
– Ты не так понял. Я объясню… – разумно ответил Прорва.
– Не нужны мне твои объяснения. Отец Лики запретил мне с ней видеться. Из-за тебя!
– Нет, – выпил вино Прорва. – Я хотел честно купить немного земли. Что в этом плохого?
– Только одно, что ты все это скрывал от меня. Зачем ты уговаривал меня быстрее жениться?
– Я бы не стал этого делать, если бы…
– Если бы тебе была не нужна земля, – перебил Михаил.
– Если бы не был уверен, что Лика – хорошая девушка и ты будешь с ней счастлив. Найти свою половинку – это как выиграть миллион в лотерею! Сынок…
– Я тебе не верю. Ты только о своей выгоде думал. Ты – настоящий бизнесмен. И я для тебя тоже бизнес.
– Все, что я делаю, я делаю только для тебя!
– Не надо ничего делать! Я тебе никогда не прощу, если потеряю Лику. Слышишь, отец? – кричал Михаил.
– Слышу… Не кричи. Что ты знаешь о жизни…
Глава 7
ЛЮБИТ – НЕ ЛЮБИТ
Слово «любовь» в русском языке означает неопределенное чувство: любить можно помидор, собачку, женщину, Бога… И все называется одним и тем же словом. Гриша, который подозревал, что Аскольд «влюбился» в его жену, в действительности ошибался, Аскольд в Любу не влюбился, он ее «любил». Любил как отзывчивого, верного, настоящего человека, как друга. Так можно любить и мужчину. Аскольд был одинок, и ему не хватало человеческого общения и тепла. Именно благодаря его «любви» к Любе было закрыто заведенное на Жилкина Г. М. уголовное дело.
Гриша просидел под арестом по подозрению в убийстве «шварцнегеров» десять дней. Нужно было всего ничего – доказать свое алиби на момент убийства с семнадцати до восемнадцати часов. Гриша расписал следователю весь свой день – до семнадцати, в это время он уехал из банка домой. Дети пришли только вечером, жена лежала в больнице. Алиби отсутствовало. Дело быстро набирало обороты – других подозреваемых не было. В квартире Жилкиных в присутствии понятых произвели обыск. Люба была благодарна Аскольду, что он в это время находился в ее квартире. К тому же выяснилось, что Аскольд в отсутствие Гриши прекрасно справился с делами их совместного бизнеса. Он даже сумел уговорить бухгалтершу Михальченко, которая, «натерпевшись страха», сбежала с работы, вернуться на склад. А потом Аскольд вспомнил, что давал Грише свою машину, чтобы съездить в банк. А Гриша вроде говорил, что на обратном пути он заправлялся бензином. Аскольд не любил выбрасывать документы. И этот чек на заправку до сих пор валялся в бардачке. На чеке было пробито время 17.27. Аскольд и представил его следователю в качестве алиби. Гришу выпустили.
Аскольд за чаем рассказывал Любе про этот чек и радовался, наблюдая, как радуется она. Вдруг открылась входная дверь, и на пороге показался Гриша:
– Хозяйка, что у нас на обед? – сказал и тут же сморщился – дома был ухажер.
Люба, не обращая на Аскольда внимания, кинулась к мужу. Они обнялись. И только потом, когда ушел застенчивый Аскольд, Гриша узнал, почему его выпустили…
– Лика, это скверная история, речь идет о твоем и моем отце, – начал он. – Твой отец считает, что я встречаюсь с тобой специально, чтобы подобраться к вашей земле… Не перебивай! Под вашим садом находится вода, которая нужна моему отцу для фабрики.
– Что? – удивилась Лика. – Впервые слышу!
– Мой отец весь бизнес выстроил в расчете на этот источник. Твой отец об этом узнал… от кого-то. И теперь думает, что я специально с тобой… – Михаил взял Лику за руку, – тебя, как это… голову кружу тебе, правильно?
– Не знаю… Ничего не понимаю… – она задумалась, нахмурила брови.
– Не молчи!
– Так ты с самого начала знал об этом? – осторожно спросила она.
– В том-то и дело, что не знал. Я б тебе такое давно рассказал. Веришь?
– Не понимаю… Все так запуталось… Как же нам дальше?..
– Просто поверь мне, и все будет хорошо, – убеждал Михаил.
– А ты бы мне поверил? – серьезно посмотрела Лика.
– Конечно! Ведь я тебя люблю.
Лика была влюблена в Михаила. Она, конечно же, верила ему, но – и сомневалась. Странно как-то: Настя неведомо откуда появилась в их доме, из полного небытия нарисовался Миша и сразу же покорил ее сердце… Может, это действительно сговор. И дележ земли, а в земле, оказывается, минеральная вода – хоть Липецкий бювет возводи. Лика недавно вычитала, что минеральные воды в Липецке открыл сам Петр Великий и липецкая «железистая вода» считалась самой древней, открытой в России…
Лика, чтобы подумать, рванула в Москву, к Ларисе. Сказала сестре, что собирается в этом году поступать на ландшафтную архитектуру и хочет записаться на подготовительные курсы и поискать работу.
– Разумно… – одобрила Лариса. – А жить можешь у меня.
– А Олег? – спросила Лика, потому что знала о нем: Менделеев появлялся в Бережках вместе с Ларисой – забирали гостившего у деда с бабушкой Глеба.
– А Миша? – в свою очередь спросила Лариса.
Младший Прорва, поняв, что Лика сбежала после разговора, места себе не находил. Он рванул в Москву и стал объезжать суды, пытаясь найти тот, в котором работала Лариса, обнаружил к концу дня. Суд он нашел, но телефона судьи Лобовой ему не дали. Тогда он решился позвонить Лене. Правда, тот ответил, что «ему не докладывают, кто куда уезжает»… Михаил уже десять тысяч раз отругал себя за свою откровенность – кто его за язык тянул? Когда начало темнеть, он отправился в обратный путь. Припарковался у автобусной остановки, рядом с фабрикой в Любавине, откуда надо было пересаживаться на Бережки, встречал все проходящие автобусы. Но вот приехал последний рейсовый автобус из Москвы. Среди пассажиров Лики не было. Михаил поплелся к своей машине на обочине.
Вдруг сзади с визгом затормозил автомобиль, Михаил оглянулся и увидел – Лику! Она побежала прямо к нему:
– Мишка, как же ты меня вычислил?
– Это не я, Лика. Это моя любовь, – красиво выразился он.
– Пап, послушай! – зашла в гараж Лика. – Миша ничего не знал. Ну пап… Он любит меня.
– Лапши-то тебе целую кастрюлю навешал, – пробухтел Лобов. – Кому ты веришь – отцу или этому… Они купили фабрику, чтобы торговать нашей водой. И этот…
Прорва в первый же день заслал казачка своего.
– Пап! Мы случайно встретились. Он даже не знал, что я Лобова. Ну как мне тебя убедить?
– А никак! – не переставал стучать железками Платон. – Каковы сами, таковы и сани. Какой отец, такой и сын!
– Да нет же! У тебя, кстати – тоже есть сын…
– И что?
– Что «что»? Сам знаешь…
– Да как ты можешь сравнивать! – Лобов бросил на пол свой инструмент. – В общем, так. Обещай мне, что больше с ним не увидишься! Они тебя используют!
– Ну, пап…
Лобовы были упрямы. Лика это знала.
Вечером Миша ждал ее в машине недалеко от дома. Ждал уже больше двух часов, начинало темнеть. Наконец Лика появилась – приехала на своем любимом велосипеде, сказала, что от Оксаны. Они стояли около машины и впервые осторожно подбирали слова.
– Ты с отцом говорила?
– Он хочет, чтобы я с тобой не встречалась.
– А ты что?
– Он мой отец. Он говорит, что эту воду… Что ты специально… Ты и твой папа… У меня голова кругом идет, – бормотала Лика.
– Послушай! Давай забудем про всю эту воду, землю…
– Я защищала тебя, как могла, – оправдывалась она.
– Меня не надо защищать. Я очень тебя люблю, Лика. Ничего, кроме этого, для меня не имеет значения. Ты должна выйти за меня замуж.
– Но… Я же еду в Москву!
– Какая разница! В Москве, в Бережках… Главное, чтобы ты была моей женой, – уверенно сказал Миша и взял ее за руку. – Ты мне веришь?
Лика помолчала, прижалась к нему, сказала:
– Верю.
Лика верила, но, чтобы отпали последние сомнения, решила отказаться от своей части наследства.
– Я хочу тебе доказать, что даже если у меня не будет ничего, он все равно меня не оставит, – весело заявила она отцу утром, когда Лобов кормил кроликов. – Буду невестой-бесприданницей, зато и жениха моего ни в чем нельзя будет упрекнуть!
– Ну, насчет земли – дело твое. А что касается Михаила… Время покажет, – ответил Лобов. – Значит, опять, отец, работай… – добродушно пробормотал он себе под нос. – Ай, смотри, крольчиха-то окотилась.
Но Лика не услышала про крольчиху. Она, как на коня, вскочила на велосипед и за полчаса отмахала десять километров до кафе «У трассы». Михаил уже был там. Взявшись за руки, они вошли внутрь и сели рядом за столиком. Лика торжественно молчала, Михаил заметно нервничал:
– Ты так неожиданно позвонила… Ты завтракала? Что-то заказать? Лика, говори же, что случилось?
– Революция, о которой говорили большевики, свершилась! – захохотала она. – Закажи пирожных и побольше! Земля, из-за которой был такой переполох, и сад будут по-прежнему принадлежать моему отцу. Я отказалась от своей доли.
– Это из-за меня… – печально сказал Михаил.
– Глупый ты. Из-за нас.
Он бережно обнял ее и помолчал, переживая удивление: русские действительно вот так запросто могут отказаться от наследства. Классики не лгали.
– Ты отказалась от своей доли из-за отца? – серьезным голосом переспросил Михаил.
Лика засмеялась:
– Только он может поверить не прямо сейчас. Понимаешь, он такой человек – ему нужно время…
– А просто так верить человеку он не может?
– Ну что ты меня мучаешь?
– Монтекки и Капулетти, – засмеялся Михаил.
– Нет, Ромео и Джульетта. Но только мы поженимся, да?
– Да, да, да! – прокричал он.
Адвокат Градов имел большие накопления, потому что брался за любые дела, приносящие прибыль. Он хотел, чтобы и Менделеев впрягся в его упряжку – нечистых дел становилось все больше, защищать бандитов стало все труднее, а Менделеев слыл успешным адвокатом. Но с тайной страстью, которую и учуял Градов. Он имел ясное представление о натуре игроков, знал, что рано или поздно они проигрываются в пух и тогда бери их голыми руками. Пять лет Градов беспроцентно ссужал Менделеева деньгами, поощряя игрока, и не было случая, чтобы тот не отыгрался. В последнее время Олег задолжал Градову тридцать тысяч баксов, имелась и расписка. Тут Менделеева оставила удача – классический случай. Он вообще вдруг перестал играть, чтобы не проиграться еще больше…
Когда Менделеев свозил Ларису с Глебом за город, он понял, что по-настоящему полюбил эту маленькую стойкую женщину. Потому что она оказалась той единственной, которая заполнила его ум радостными мыслями, а сердце – надеждой, и игре уже не оставалось места и времени. И Менделеев поклялся себе, что «завязал» с игрой.
Градов же ликовал: наконец-то коллега попал в расставленные сети… Оправдательный приговор убийцы Величко и стоил тридцать тысяч зеленых. Не поддаться на шантаж Градова стоило Олегу больших душевных сил. Менделеев написал заявление об отказе участвовать в сомнительном деле в качестве адвоката (Лариса, как профессионал и как женщина, оценила этот поступок на пять с плюсом), а он в зачет долга предложил Градову отдать свой загородный дом. Тот обещал подумать. Пока Градов думал, произошло несколько событий, которые отменили эту сделку…
Зная, как ломают жизни тайные человеческие страсти, Менделеев решил узнать, что связывает Ларису и отца Глеба. Подсказку дали сами обстоятельства: Олегу попалась на глаза газета, где под заголовком «Перестановки в правительстве» был напечатан портрет Германа Конево. Пользуясь своими связями, он быстро добился приема у этого замминистра. Менделеев явился к нему в кабинет. Конев узнал посетителя и усмехнулся:
– Ну что, второй раунд?
– Мозговая атака, – ответил адвокат. – Желаю выяснить суть ваших претензий к известной особе…
– И кто ты такой? – развязно спросил Конев.
– Ваша честь, можете называть меня «Временным Поверенным в делах». Этого вполне достаточно, чтобы узнать суть разногласий высоких сторон, могут ли они прийти к консенсусу без ущемления прав и остаться в рамках правового поля, без всякого там битья в пятак… Простите.
– Ладно, парень. Вижу, подкован. Ты ее любовник?
– Попрошу на «вы», – спокойно ответил Олег.
– Хорошо. У Ларисы есть одна бумажка, имеющая отношение к моей высокой особе, – подчеркнул Конев, – которую я прошу отдать, продать, подарить, как угодно…
– И вы тогда гарантируете, что исчезнете из ее жизни навсегда?
– Да кто они мне? И кто я для них?
– Вы даже не представляете, насколько вы правы. Я поговорю с ней, – пообещал Олег и в тот же день постарался исполнить.
– А где Глеб? – осмотрелся Менделеев.
– У бабушки с дедушкой. А что?
– Я виделся с Германом, – сказал он, снимая пальто. – Кофейку можно?
– Зачем? – насторожилась Лариса: то ли зачем кофе, то ли встреча с Германом.
Менделеев прошел в комнату, соединенную с кухней, заварил себе кипятком растворимый кофе.
– Надо купить тебе хорошего кофе… Сказал ему, чтобы он оставил тебя в покое.
– Ну и? – напряглась Лариса.
– Он хочет от тебя какую-то бумагу… Что ты так перепугалась? Я не спрашивал, какую. Просто отдай мне и я передам. И все будет кончено.
– Ты даже не знаешь, о чем говоришь!
– Я знаю одно: нельзя вечно прятаться, прятать Глеба, телефоны выключать, – сказал Менделеев и хозяйским жестом пригласил ее сесть за стол.
– Мне не нравится, что ты пошел к нему без моего ведома.
– Какая теперь разница? Давай! Бумажку…
– Я подумаю. Только не понимаю, зачем тебе эти заморочки?
– Ты хочешь правду? – Олег заглянул в ее глаза. Лариса даже не предполагала, что он ей ответит, но предупредила:
– Я вообще всегда хочу знать только правду.
– Все это мне затем… – он вздохнул, взял и поцеловал ее руку. – Затем, что я люблю тебя. – И прибавил: – А давай устроим ужин в нашу честь, а?
И они устроили ужин с шампанским. Менделеев на скорую руку приготовил мясо – оказалось, что он прекрасно готовил. Лариса надела красивое платье. Они зажгли свечи. Очень скоро это платье упало на пол, и к полуночи комната до предела наполнилась жаркими признаниями и нежными поцелуями.
Перед тем как заснуть, Лариса сказала:
– Никогда, ни в чем меня не обманывай. Обещаешь?
– Клянусь: на Библии, на уголовном кодексе, на книге о вкусной и здоровой пище…
– Олег, не кощунствуй! – перебила Лариса.
– Прости… Ты моя жизнь…
Субботнее утро они проспали, а потом решили забрать Глеба и поехать за город к Олегу. Только в Бережки Лариса поехала без Менделеева. Ей казалось, что у родных будет проще определиться, как поступить с «бумагой».
На кухне были Лика и мама Таня, которая месила тесто для любимых пирожков внука. Женщины обсуждали предложение Германа и так, и эдак, строили догадки, называли разные причины его появления. Лариса настаивала:
– Герман высоко взлетел. Замминистра для него – не предел… А тут – брошенный ребенок, порочащий доброе имя факт биографии… Особенно для Запада.
– И что же теперь делать? Он ведь не отстанет. Не будешь же ты Глеба все время прятать! – сказала мама Таня. – А может, все у вас еще срастется?
– Гнать его поганой метлой! – поставила свою резолюцию Лика.
– А Глеб так и вырастет без отца? – приводила контрдоводы мама Таня.
– Да он уж вроде вырос. Ну, хватит! Как говорит один мой знакомый: «станет страшно – будем бояться»! – завершила разговор Лариса, под знакомым подразумевая Олега. – А теперь – пироги делать! Мы скоро уедем.
– А ночевать не будешь? – расстроилась мама Таня. – Ларочка, а как у тебя с Олегом, помнишь, ты с ним приезжала?
Лариса вдруг покраснела и выскочила из кухни. У дверей подслушивала Настя. Для нее это был новый козырь – отец Глеба жив! А Леня говорил, что умер… Настя еле успела увернуться, когда дверь внезапно распахнулась. Вот так она и познакомилась с судьей Ларисой, которая представляла невесту брата совсем другой. Лика все уши прожужжала: детдомовка, перекати-поле, из грязи да в князи… Ларисе Настя с первого взгляда понравилась – что-то в их характерах было общее – воля и целеустремленность. А Леньке только такая и нужна. Ей же самой нужен Олег.
– Эх, мама нам устроит, когда приедем, – сказал Олег.
– Не устроит, не бойся. Ты ей очень нравишься, – успокоил Глеб. – Олег, если ты живешь один, кто же тогда тебе обед готовит?
– Сам, дружище, – печально ответил Менделеев. – И скучно одному бывает.
– Мы с мамой никогда не скучаем. Она у меня просто классная, ты заметил?
– Еще бы! И красивая.
– Она тебе нравится? – Глеб взглянул на маму через переднее стекло. – Только правда…
– Да не то слово, как нравится… – Олег решительно закивал головой.
– Слушай! Может, вам пожениться, а? – прошептал Глеб.
– Может, – в тон ответил адвокат. – Это тема…
Но на природе говорить о таких серьезных вещах просто не было времени. Сутки пролетели, как минута. Вдали от московской суеты было так хорошо. На обратной дороге Олег решил, что ни за что не отдаст дом Градову.
Менделеев отвез Ларису и Глеба домой, а сам поехал в казино. До трех ночи он отыграл десять тысяч баксов, следующей ночью – еще более двадцати тысяч.
Во вторник Олег принес долг в здание суда – тридцать тысяч в сотенных купюрах, упакованные в фирменный пакет обуви «Саламандра», и на лестнице вручил его Градову:
– Получите, – сказал Менделеев.
– Что это? – удивился Градов.
– Складной домик для твоей супруги, Витя… Пожалуйте расписочку.
– Я думал, ты шутишь… – Градов полез в карман. – Так ты опять играл! Точно, вон глаза-то как блестят.
– Последний раз, запомни, Витя…
– Ты, брат, подвел меня под монастырь по всем статьям, такое не забывается. Твоя Лобова трясет моего клиента будь здоров. Терплю полный разгром и от кого – от бабы! И все из-за тебя.
– Такой клиент попался, Витя… – усмехнулся Менделеев.
– Ишь, как заговорил, стоило бабки отдать…
– Я, Витя, думал, что ты мне друг. А ты и не друг, и не враг, а так… Привет семье!
– Таня, лучше будет, если она уедет… Михаил ей с самого начала врал…
– Бедная моя девочка, она так в него влюблена… Да, каков отец, таков и сын, – едва сдерживая слезы, согласилась с мужем Татьяна Лобова.
Бизнес-план Насти после этого разговора увеличился еще на один пункт. Она объявила Лене, что завтра же они пойдут подавать заявление в загс.
– Завтра? – удивился он. – Надо сказать родителям, определить дату…
– Купить фату, бочку водки, назвать родни и через год устроить радость всей деревне, – продолжила с усмешкой Настя. – Тебе это надо? Леня, это касается только нас двоих. А какой сюрприз для всех будет!
– Ты сумасшедшая! – засмеялся он.
– Ну да! Именно поэтому ты и хочешь на мне жениться!
Разговор был вечером. Леня принял все за шутку. Но утром Настя растормошила его и заставила собираться в загс, чтобы успеть до ее работы.
– Ну не знаю, как-то странно, втихаря… – отзывался Леня.
– Вставай, мы только заявление подадим, там все равно ждать надо. Успеешь всем рассказать! Или ты передумал?
– Насть, ну почему сразу не сказать…
– Прикинь, что начнется… Приготовления, приглашения, разговоры – сплошная морока. Тебе это надо?
– Родителей все равно надо предупредить. Отец расстроится…
– Леня, но это же наша жизнь, понимаешь? Ну пусть это произойдет только между мною и тобой, – она нежно поцеловала его. – И потом все равно мы уже вместе живем, все знают… Надо узаконить.
– Насть, а ты правда хочешь за меня выйти замуж?
– А ты думал, я шучу?..
В загсе выяснилось, что бракосочетание может состояться только через два месяца. Настю это никак не устраивало, и тогда нашлась работавшая в загсе Ленина одноклассница Лида, которая и помогла расписаться ровно через неделю.
В день «свадьбы» молодые в спешке и тайком выбрались из лобовского дома (нарядные костюмы вместе с букетом невесты лежали в сумке), только предупредили маму Таню:
– Мы сегодня в гости к Оле, вернемся поздно.
– Леня, только выпивши за руль не садись! – ответила мать, удивляясь непонятной спешке.
– Я прослежу! – сказала Настя.
Переоделись у подруги. Ее же взяли в свидетельницы.
К регистрации они еле успели, но не явился Ленин свидетель, с работы не отпустили, а без свидетеля не расписывали.
– Я чувствовала, что где-то случится облом! – больше всех нервничала Настя. – Да, Леня, даже это ты по-человечески сделать не смог!
Тогда Лида предложила найти на улице какого-нибудь парня, лишь бы был с документами и трезвый.
– Леня, прошу тебя, нам не до шуток, действуй!..
– Ну, вы даете! – только и сказал он. – Ладно, иду, но за последствия не отвечаю. Может, отложим на завтра?
– Нет! – воскликнули вместе Настя и Лида.
– Слушай, Насть, он так быстро убежал. Ты не боишься? – спросила Оля.
– Да он не способен на поступок, пойми! – ответила подруге Настя. – Ничего, я его выдрессирую со временем.
К удивлению, через несколько минут Леня привел в загс парня приятной наружности, звали его Ярослав. Ему объяснили, что на бракосочетание не явился свидетель.
Гриша просидел под арестом по подозрению в убийстве «шварцнегеров» десять дней. Нужно было всего ничего – доказать свое алиби на момент убийства с семнадцати до восемнадцати часов. Гриша расписал следователю весь свой день – до семнадцати, в это время он уехал из банка домой. Дети пришли только вечером, жена лежала в больнице. Алиби отсутствовало. Дело быстро набирало обороты – других подозреваемых не было. В квартире Жилкиных в присутствии понятых произвели обыск. Люба была благодарна Аскольду, что он в это время находился в ее квартире. К тому же выяснилось, что Аскольд в отсутствие Гриши прекрасно справился с делами их совместного бизнеса. Он даже сумел уговорить бухгалтершу Михальченко, которая, «натерпевшись страха», сбежала с работы, вернуться на склад. А потом Аскольд вспомнил, что давал Грише свою машину, чтобы съездить в банк. А Гриша вроде говорил, что на обратном пути он заправлялся бензином. Аскольд не любил выбрасывать документы. И этот чек на заправку до сих пор валялся в бардачке. На чеке было пробито время 17.27. Аскольд и представил его следователю в качестве алиби. Гришу выпустили.
Аскольд за чаем рассказывал Любе про этот чек и радовался, наблюдая, как радуется она. Вдруг открылась входная дверь, и на пороге показался Гриша:
– Хозяйка, что у нас на обед? – сказал и тут же сморщился – дома был ухажер.
Люба, не обращая на Аскольда внимания, кинулась к мужу. Они обнялись. И только потом, когда ушел застенчивый Аскольд, Гриша узнал, почему его выпустили…
***
На месте Михаила, возможно, надо было все скрыть. Но, полюбив Лику, он не хотел, чтобы между ними были малейшие недомолвки. После разговора с отцом Миша вызвал Лику в кафе и рассказал о своих недоумениях.– Лика, это скверная история, речь идет о твоем и моем отце, – начал он. – Твой отец считает, что я встречаюсь с тобой специально, чтобы подобраться к вашей земле… Не перебивай! Под вашим садом находится вода, которая нужна моему отцу для фабрики.
– Что? – удивилась Лика. – Впервые слышу!
– Мой отец весь бизнес выстроил в расчете на этот источник. Твой отец об этом узнал… от кого-то. И теперь думает, что я специально с тобой… – Михаил взял Лику за руку, – тебя, как это… голову кружу тебе, правильно?
– Не знаю… Ничего не понимаю… – она задумалась, нахмурила брови.
– Не молчи!
– Так ты с самого начала знал об этом? – осторожно спросила она.
– В том-то и дело, что не знал. Я б тебе такое давно рассказал. Веришь?
– Не понимаю… Все так запуталось… Как же нам дальше?..
– Просто поверь мне, и все будет хорошо, – убеждал Михаил.
– А ты бы мне поверил? – серьезно посмотрела Лика.
– Конечно! Ведь я тебя люблю.
Лика была влюблена в Михаила. Она, конечно же, верила ему, но – и сомневалась. Странно как-то: Настя неведомо откуда появилась в их доме, из полного небытия нарисовался Миша и сразу же покорил ее сердце… Может, это действительно сговор. И дележ земли, а в земле, оказывается, минеральная вода – хоть Липецкий бювет возводи. Лика недавно вычитала, что минеральные воды в Липецке открыл сам Петр Великий и липецкая «железистая вода» считалась самой древней, открытой в России…
Лика, чтобы подумать, рванула в Москву, к Ларисе. Сказала сестре, что собирается в этом году поступать на ландшафтную архитектуру и хочет записаться на подготовительные курсы и поискать работу.
– Разумно… – одобрила Лариса. – А жить можешь у меня.
– А Олег? – спросила Лика, потому что знала о нем: Менделеев появлялся в Бережках вместе с Ларисой – забирали гостившего у деда с бабушкой Глеба.
– А Миша? – в свою очередь спросила Лариса.
Младший Прорва, поняв, что Лика сбежала после разговора, места себе не находил. Он рванул в Москву и стал объезжать суды, пытаясь найти тот, в котором работала Лариса, обнаружил к концу дня. Суд он нашел, но телефона судьи Лобовой ему не дали. Тогда он решился позвонить Лене. Правда, тот ответил, что «ему не докладывают, кто куда уезжает»… Михаил уже десять тысяч раз отругал себя за свою откровенность – кто его за язык тянул? Когда начало темнеть, он отправился в обратный путь. Припарковался у автобусной остановки, рядом с фабрикой в Любавине, откуда надо было пересаживаться на Бережки, встречал все проходящие автобусы. Но вот приехал последний рейсовый автобус из Москвы. Среди пассажиров Лики не было. Михаил поплелся к своей машине на обочине.
Вдруг сзади с визгом затормозил автомобиль, Михаил оглянулся и увидел – Лику! Она побежала прямо к нему:
– Мишка, как же ты меня вычислил?
– Это не я, Лика. Это моя любовь, – красиво выразился он.
***
Наутро, чуть свет, Лика была на ногах, но Лобов встал еще раньше и занялся ремонтом своего драндулета. Такое у него бывало при сильном расстройстве.– Пап, послушай! – зашла в гараж Лика. – Миша ничего не знал. Ну пап… Он любит меня.
– Лапши-то тебе целую кастрюлю навешал, – пробухтел Лобов. – Кому ты веришь – отцу или этому… Они купили фабрику, чтобы торговать нашей водой. И этот…
Прорва в первый же день заслал казачка своего.
– Пап! Мы случайно встретились. Он даже не знал, что я Лобова. Ну как мне тебя убедить?
– А никак! – не переставал стучать железками Платон. – Каковы сами, таковы и сани. Какой отец, такой и сын!
– Да нет же! У тебя, кстати – тоже есть сын…
– И что?
– Что «что»? Сам знаешь…
– Да как ты можешь сравнивать! – Лобов бросил на пол свой инструмент. – В общем, так. Обещай мне, что больше с ним не увидишься! Они тебя используют!
– Ну, пап…
Лобовы были упрямы. Лика это знала.
Вечером Миша ждал ее в машине недалеко от дома. Ждал уже больше двух часов, начинало темнеть. Наконец Лика появилась – приехала на своем любимом велосипеде, сказала, что от Оксаны. Они стояли около машины и впервые осторожно подбирали слова.
– Ты с отцом говорила?
– Он хочет, чтобы я с тобой не встречалась.
– А ты что?
– Он мой отец. Он говорит, что эту воду… Что ты специально… Ты и твой папа… У меня голова кругом идет, – бормотала Лика.
– Послушай! Давай забудем про всю эту воду, землю…
– Я защищала тебя, как могла, – оправдывалась она.
– Меня не надо защищать. Я очень тебя люблю, Лика. Ничего, кроме этого, для меня не имеет значения. Ты должна выйти за меня замуж.
– Но… Я же еду в Москву!
– Какая разница! В Москве, в Бережках… Главное, чтобы ты была моей женой, – уверенно сказал Миша и взял ее за руку. – Ты мне веришь?
Лика помолчала, прижалась к нему, сказала:
– Верю.
Лика верила, но, чтобы отпали последние сомнения, решила отказаться от своей части наследства.
– Я хочу тебе доказать, что даже если у меня не будет ничего, он все равно меня не оставит, – весело заявила она отцу утром, когда Лобов кормил кроликов. – Буду невестой-бесприданницей, зато и жениха моего ни в чем нельзя будет упрекнуть!
– Ну, насчет земли – дело твое. А что касается Михаила… Время покажет, – ответил Лобов. – Значит, опять, отец, работай… – добродушно пробормотал он себе под нос. – Ай, смотри, крольчиха-то окотилась.
Но Лика не услышала про крольчиху. Она, как на коня, вскочила на велосипед и за полчаса отмахала десять километров до кафе «У трассы». Михаил уже был там. Взявшись за руки, они вошли внутрь и сели рядом за столиком. Лика торжественно молчала, Михаил заметно нервничал:
– Ты так неожиданно позвонила… Ты завтракала? Что-то заказать? Лика, говори же, что случилось?
– Революция, о которой говорили большевики, свершилась! – захохотала она. – Закажи пирожных и побольше! Земля, из-за которой был такой переполох, и сад будут по-прежнему принадлежать моему отцу. Я отказалась от своей доли.
– Это из-за меня… – печально сказал Михаил.
– Глупый ты. Из-за нас.
Он бережно обнял ее и помолчал, переживая удивление: русские действительно вот так запросто могут отказаться от наследства. Классики не лгали.
– Ты отказалась от своей доли из-за отца? – серьезным голосом переспросил Михаил.
Лика засмеялась:
– Только он может поверить не прямо сейчас. Понимаешь, он такой человек – ему нужно время…
– А просто так верить человеку он не может?
– Ну что ты меня мучаешь?
– Монтекки и Капулетти, – засмеялся Михаил.
– Нет, Ромео и Джульетта. Но только мы поженимся, да?
– Да, да, да! – прокричал он.
***
До встречи с Ларисой Менделеев никогда особенно не задумывался о жизни – жил, как жилось… Да и думать-то особенно было не о чем: само собой все складывалось благополучно – карьера после юрфака МГУ, прочное материальное положение, решенный квартирный вопрос, друзья-товарищи. Он не был женат, родители его один за другим умерли десять лет назад. Он пережил это и почувствовал необыкновенную легкость бытия – без обязательств, без особых целей и усилий. Менделеев знал толк в отдыхе: много путешествовал, возил друзей в свой загородный дом, рыбачил, ходил на лыжах. Он любил нескольких женщин. Когда любовь кончалась, без проблем расходился, потом опять сходился… Такая жизнь в какой-то момент потребовала большего материального обеспечения. И однажды он зашел в игровой зал. Ему долго везло – выигрывал немного, но достаточно, на свободную жизнь хватало. Потом Олег стал ходить в казино и выигрывать много. Проигрыши тоже достигали нескольких десятков тысяч зеленых. В сущности, деньги ему были не нужны: они как приходили, так и уходили. Но игра придавала жизни остроту и заполняла время его бесцельной жизни.Адвокат Градов имел большие накопления, потому что брался за любые дела, приносящие прибыль. Он хотел, чтобы и Менделеев впрягся в его упряжку – нечистых дел становилось все больше, защищать бандитов стало все труднее, а Менделеев слыл успешным адвокатом. Но с тайной страстью, которую и учуял Градов. Он имел ясное представление о натуре игроков, знал, что рано или поздно они проигрываются в пух и тогда бери их голыми руками. Пять лет Градов беспроцентно ссужал Менделеева деньгами, поощряя игрока, и не было случая, чтобы тот не отыгрался. В последнее время Олег задолжал Градову тридцать тысяч баксов, имелась и расписка. Тут Менделеева оставила удача – классический случай. Он вообще вдруг перестал играть, чтобы не проиграться еще больше…
Когда Менделеев свозил Ларису с Глебом за город, он понял, что по-настоящему полюбил эту маленькую стойкую женщину. Потому что она оказалась той единственной, которая заполнила его ум радостными мыслями, а сердце – надеждой, и игре уже не оставалось места и времени. И Менделеев поклялся себе, что «завязал» с игрой.
Градов же ликовал: наконец-то коллега попал в расставленные сети… Оправдательный приговор убийцы Величко и стоил тридцать тысяч зеленых. Не поддаться на шантаж Градова стоило Олегу больших душевных сил. Менделеев написал заявление об отказе участвовать в сомнительном деле в качестве адвоката (Лариса, как профессионал и как женщина, оценила этот поступок на пять с плюсом), а он в зачет долга предложил Градову отдать свой загородный дом. Тот обещал подумать. Пока Градов думал, произошло несколько событий, которые отменили эту сделку…
Зная, как ломают жизни тайные человеческие страсти, Менделеев решил узнать, что связывает Ларису и отца Глеба. Подсказку дали сами обстоятельства: Олегу попалась на глаза газета, где под заголовком «Перестановки в правительстве» был напечатан портрет Германа Конево. Пользуясь своими связями, он быстро добился приема у этого замминистра. Менделеев явился к нему в кабинет. Конев узнал посетителя и усмехнулся:
– Ну что, второй раунд?
– Мозговая атака, – ответил адвокат. – Желаю выяснить суть ваших претензий к известной особе…
– И кто ты такой? – развязно спросил Конев.
– Ваша честь, можете называть меня «Временным Поверенным в делах». Этого вполне достаточно, чтобы узнать суть разногласий высоких сторон, могут ли они прийти к консенсусу без ущемления прав и остаться в рамках правового поля, без всякого там битья в пятак… Простите.
– Ладно, парень. Вижу, подкован. Ты ее любовник?
– Попрошу на «вы», – спокойно ответил Олег.
– Хорошо. У Ларисы есть одна бумажка, имеющая отношение к моей высокой особе, – подчеркнул Конев, – которую я прошу отдать, продать, подарить, как угодно…
– И вы тогда гарантируете, что исчезнете из ее жизни навсегда?
– Да кто они мне? И кто я для них?
– Вы даже не представляете, насколько вы правы. Я поговорю с ней, – пообещал Олег и в тот же день постарался исполнить.
***
Он стал звонить Ларисе, но ее домашний и мобильный были отключены. Менделеев без предупреждения явился к ней домой. Она открыла дверь. Удивилась и обрадовалась, пригласила войти.– А где Глеб? – осмотрелся Менделеев.
– У бабушки с дедушкой. А что?
– Я виделся с Германом, – сказал он, снимая пальто. – Кофейку можно?
– Зачем? – насторожилась Лариса: то ли зачем кофе, то ли встреча с Германом.
Менделеев прошел в комнату, соединенную с кухней, заварил себе кипятком растворимый кофе.
– Надо купить тебе хорошего кофе… Сказал ему, чтобы он оставил тебя в покое.
– Ну и? – напряглась Лариса.
– Он хочет от тебя какую-то бумагу… Что ты так перепугалась? Я не спрашивал, какую. Просто отдай мне и я передам. И все будет кончено.
– Ты даже не знаешь, о чем говоришь!
– Я знаю одно: нельзя вечно прятаться, прятать Глеба, телефоны выключать, – сказал Менделеев и хозяйским жестом пригласил ее сесть за стол.
– Мне не нравится, что ты пошел к нему без моего ведома.
– Какая теперь разница? Давай! Бумажку…
– Я подумаю. Только не понимаю, зачем тебе эти заморочки?
– Ты хочешь правду? – Олег заглянул в ее глаза. Лариса даже не предполагала, что он ей ответит, но предупредила:
– Я вообще всегда хочу знать только правду.
– Все это мне затем… – он вздохнул, взял и поцеловал ее руку. – Затем, что я люблю тебя. – И прибавил: – А давай устроим ужин в нашу честь, а?
И они устроили ужин с шампанским. Менделеев на скорую руку приготовил мясо – оказалось, что он прекрасно готовил. Лариса надела красивое платье. Они зажгли свечи. Очень скоро это платье упало на пол, и к полуночи комната до предела наполнилась жаркими признаниями и нежными поцелуями.
Перед тем как заснуть, Лариса сказала:
– Никогда, ни в чем меня не обманывай. Обещаешь?
– Клянусь: на Библии, на уголовном кодексе, на книге о вкусной и здоровой пище…
– Олег, не кощунствуй! – перебила Лариса.
– Прости… Ты моя жизнь…
Субботнее утро они проспали, а потом решили забрать Глеба и поехать за город к Олегу. Только в Бережки Лариса поехала без Менделеева. Ей казалось, что у родных будет проще определиться, как поступить с «бумагой».
На кухне были Лика и мама Таня, которая месила тесто для любимых пирожков внука. Женщины обсуждали предложение Германа и так, и эдак, строили догадки, называли разные причины его появления. Лариса настаивала:
– Герман высоко взлетел. Замминистра для него – не предел… А тут – брошенный ребенок, порочащий доброе имя факт биографии… Особенно для Запада.
– И что же теперь делать? Он ведь не отстанет. Не будешь же ты Глеба все время прятать! – сказала мама Таня. – А может, все у вас еще срастется?
– Гнать его поганой метлой! – поставила свою резолюцию Лика.
– А Глеб так и вырастет без отца? – приводила контрдоводы мама Таня.
– Да он уж вроде вырос. Ну, хватит! Как говорит один мой знакомый: «станет страшно – будем бояться»! – завершила разговор Лариса, под знакомым подразумевая Олега. – А теперь – пироги делать! Мы скоро уедем.
– А ночевать не будешь? – расстроилась мама Таня. – Ларочка, а как у тебя с Олегом, помнишь, ты с ним приезжала?
Лариса вдруг покраснела и выскочила из кухни. У дверей подслушивала Настя. Для нее это был новый козырь – отец Глеба жив! А Леня говорил, что умер… Настя еле успела увернуться, когда дверь внезапно распахнулась. Вот так она и познакомилась с судьей Ларисой, которая представляла невесту брата совсем другой. Лика все уши прожужжала: детдомовка, перекати-поле, из грязи да в князи… Ларисе Настя с первого взгляда понравилась – что-то в их характерах было общее – воля и целеустремленность. А Леньке только такая и нужна. Ей же самой нужен Олег.
***
Глеб очень обрадовался, что они снова едут к Олегу на дачу. Счастливый мальчишка упросил, чтобы его посадили на переднее сиденье, как взрослого. Мама была категорически против, но Менделеев ее уговорил. Всю дорогу «мужчины» болтали, а Лариса на заднем сиденье охала, что водитель все время отвлекается.– Эх, мама нам устроит, когда приедем, – сказал Олег.
– Не устроит, не бойся. Ты ей очень нравишься, – успокоил Глеб. – Олег, если ты живешь один, кто же тогда тебе обед готовит?
– Сам, дружище, – печально ответил Менделеев. – И скучно одному бывает.
– Мы с мамой никогда не скучаем. Она у меня просто классная, ты заметил?
– Еще бы! И красивая.
– Она тебе нравится? – Глеб взглянул на маму через переднее стекло. – Только правда…
– Да не то слово, как нравится… – Олег решительно закивал головой.
– Слушай! Может, вам пожениться, а? – прошептал Глеб.
– Может, – в тон ответил адвокат. – Это тема…
Но на природе говорить о таких серьезных вещах просто не было времени. Сутки пролетели, как минута. Вдали от московской суеты было так хорошо. На обратной дороге Олег решил, что ни за что не отдаст дом Градову.
Менделеев отвез Ларису и Глеба домой, а сам поехал в казино. До трех ночи он отыграл десять тысяч баксов, следующей ночью – еще более двадцати тысяч.
Во вторник Олег принес долг в здание суда – тридцать тысяч в сотенных купюрах, упакованные в фирменный пакет обуви «Саламандра», и на лестнице вручил его Градову:
– Получите, – сказал Менделеев.
– Что это? – удивился Градов.
– Складной домик для твоей супруги, Витя… Пожалуйте расписочку.
– Я думал, ты шутишь… – Градов полез в карман. – Так ты опять играл! Точно, вон глаза-то как блестят.
– Последний раз, запомни, Витя…
– Ты, брат, подвел меня под монастырь по всем статьям, такое не забывается. Твоя Лобова трясет моего клиента будь здоров. Терплю полный разгром и от кого – от бабы! И все из-за тебя.
– Такой клиент попался, Витя… – усмехнулся Менделеев.
– Ишь, как заговорил, стоило бабки отдать…
– Я, Витя, думал, что ты мне друг. А ты и не друг, и не враг, а так… Привет семье!
***
Настя в доме Лобовых подслушала и другой разговор, состоявшийся после отъезда Ларисы. Лобов говорил с женой в спальне о том, что отдаст Лике тайные свои сбережения, «собранные по чуть-чуть» – четыре тысячи долларов – на житье в Москве и на подготовительные курсы. Татьяна удивилась – и тому, что муж сумел собрать эти деньги, и тому, почему так желает отправить в Москву любимую дочку. И тут Лобов поведал жене свою версию знакомства Михаила Прорвы с Ликой – ради воды..– Таня, лучше будет, если она уедет… Михаил ей с самого начала врал…
– Бедная моя девочка, она так в него влюблена… Да, каков отец, таков и сын, – едва сдерживая слезы, согласилась с мужем Татьяна Лобова.
Бизнес-план Насти после этого разговора увеличился еще на один пункт. Она объявила Лене, что завтра же они пойдут подавать заявление в загс.
– Завтра? – удивился он. – Надо сказать родителям, определить дату…
– Купить фату, бочку водки, назвать родни и через год устроить радость всей деревне, – продолжила с усмешкой Настя. – Тебе это надо? Леня, это касается только нас двоих. А какой сюрприз для всех будет!
– Ты сумасшедшая! – засмеялся он.
– Ну да! Именно поэтому ты и хочешь на мне жениться!
Разговор был вечером. Леня принял все за шутку. Но утром Настя растормошила его и заставила собираться в загс, чтобы успеть до ее работы.
– Ну не знаю, как-то странно, втихаря… – отзывался Леня.
– Вставай, мы только заявление подадим, там все равно ждать надо. Успеешь всем рассказать! Или ты передумал?
– Насть, ну почему сразу не сказать…
– Прикинь, что начнется… Приготовления, приглашения, разговоры – сплошная морока. Тебе это надо?
– Родителей все равно надо предупредить. Отец расстроится…
– Леня, но это же наша жизнь, понимаешь? Ну пусть это произойдет только между мною и тобой, – она нежно поцеловала его. – И потом все равно мы уже вместе живем, все знают… Надо узаконить.
– Насть, а ты правда хочешь за меня выйти замуж?
– А ты думал, я шучу?..
В загсе выяснилось, что бракосочетание может состояться только через два месяца. Настю это никак не устраивало, и тогда нашлась работавшая в загсе Ленина одноклассница Лида, которая и помогла расписаться ровно через неделю.
В день «свадьбы» молодые в спешке и тайком выбрались из лобовского дома (нарядные костюмы вместе с букетом невесты лежали в сумке), только предупредили маму Таню:
– Мы сегодня в гости к Оле, вернемся поздно.
– Леня, только выпивши за руль не садись! – ответила мать, удивляясь непонятной спешке.
– Я прослежу! – сказала Настя.
Переоделись у подруги. Ее же взяли в свидетельницы.
К регистрации они еле успели, но не явился Ленин свидетель, с работы не отпустили, а без свидетеля не расписывали.
– Я чувствовала, что где-то случится облом! – больше всех нервничала Настя. – Да, Леня, даже это ты по-человечески сделать не смог!
Тогда Лида предложила найти на улице какого-нибудь парня, лишь бы был с документами и трезвый.
– Леня, прошу тебя, нам не до шуток, действуй!..
– Ну, вы даете! – только и сказал он. – Ладно, иду, но за последствия не отвечаю. Может, отложим на завтра?
– Нет! – воскликнули вместе Настя и Лида.
– Слушай, Насть, он так быстро убежал. Ты не боишься? – спросила Оля.
– Да он не способен на поступок, пойми! – ответила подруге Настя. – Ничего, я его выдрессирую со временем.
К удивлению, через несколько минут Леня привел в загс парня приятной наружности, звали его Ярослав. Ему объяснили, что на бракосочетание не явился свидетель.