Грэм Хизер. Услада пирата

   – Подумайте, леди! Это мог быть Одноглазый Джек со страшной рябой рожей и гнилыми зубами. Вам очень повезло, смею сказать.
   – Вы самонадеянный кретин! – выкрикнула она, вновь обретая самообладание.
   Он рассмеялся, поймав одной рукой ее запястья и удерживая извивающееся тело.
   – Самонадеянный? Ничуть, я предлагаю вам чистоту, здоровые зубы, а вы глумитесь над этим.
   – Ублюдок!
   – Угу, – согласился он, и его свободная рука опустилась на ее круто вздымающуюся грудь. Скай стиснула зубы, готовясь царапаться, отбиваться и как-нибудь добраться до клинка, спрятанного под боком. Он дотронулся до ее соска. Она вскрикнула с возмущением, но прежде чем успела ударить, он засмеялся, убрал руку и мгновенно встал с койки.
   Он стал расхаживать по каюте совершенно голый и совершенно довольный собой. Скай поплотнее закуталась в покрывало и нащупала холодную сталь клинка. Ей так хотелось захватить его врасплох, а теперь он был настороже.
   В дверь постучали. Пробормотав ругательство, Серебряный Ястреб выдернул простыню с кровати и обернул вокруг бедер. Скай, поняв, что он собирается открыть дверь, натянула одеяло до подбородка, в испуге кусая губы.
   Красивый молодой пират, который вчера подстрекал ее во время боя, стоял в дверях с подносом.
   – Кофе, капитан. Извините, что нет сливок для леди, зато сахар есть, а повар прислал теплые булочки.
   – Спасибо, Эрроусмит. Что слышно о корабле леди?
   – Он идет следом за нами. Все справились со штормом просто прекрасно.
   – Поглядим, когда встанем на ремонт на Нью-Провиденсе.
   – Что?! – Скай так и подскочила на койке. Мужчины в изумлении уставились на нее. – Где, вы сказали? Разве мы направляемся не к реке Джеймс?
   Они обменялись улыбками.
   – О нет, миледи, – заверил ее Серебряный Ястреб. – Неужели вы хотите, чтобы меня повесили так быстро? Я не рискну плыть по реке Джеймс. У меня нет желания видеть Виргинию.
   – А у меня есть!
   – Вот и увидите – когда будет уплачен за вас выкуп. И по правде говоря, дорогая, я не слишком тороплюсь.
   Он окинул ее совершенно иным взглядом: он, казалось, ласкал ее, как будто она уже была его собственностью.
   Крик ярости сорвался с ее губ, а пират, пожимая плечами, повернулся к своему подчиненному:
   – Женщины… Им невозможно угодить.
   Эрроусмит откашлялся, кивнул Скай и отсалютовал своему капитану, после чего ушел, прикрыв за собой дверь.
   Серебряный Ястреб поставил поднос на бюро, с удовольствием принялся за булочку и черный, дымящийся кофе.
   – У вас дьявольский характер, миледи Кинсдейл, – заметил он.
   – Вы позволили ему думать…
   – Именно так.
   – Вы отвратительны!
   – Да ну? Я просто объявил вас моей собственностью, и это будет охранять вас от других – до тех пор, разумеется, пока вы не почувствуете себя способной сдержать свое обещание.
   – Никогда! – выкрикнула она, сузив глаза.
   – Еще одно обещание? Тогда мне нечего опасаться. Она смотрела на него в упор и вдруг, догадавшись, о чем он думает, почувствовала, как теплеет у нее внутри. Она поскорее отвела глаза, удивляясь его милосердию. Он хотел ее этим утром и легко мог ею овладеть. Он дразнил ее, издевался, но не набросился на нее, не применил насилия.
   Однако сколько времени так будет продолжаться?
   – Куда… куда мы плывем? – допытывалась она, подтягивая повыше покрывало с завернутым в нем палашом. Наконец, придвинувшись к краю кровати, она поднялась.
   – На Карибы, леди Кинсдейл. К Нью-Провиденсу и далее.
   – А я? – пробормотала она, делая шаг вперед.
   Он улыбнулся и пожал плечами, неторопливо намазывая джем на булочку.
   – Думаю, вы составите мне компанию.
   – А я так не думаю! – воскликнула Скай, бросаясь к пирату. Ее хитрость сработала, и прежде чем он обернулся, она уже оказалась рядом, подтягивая покрывало одной рукой и приставляя палаш к его горлу другой.
   Он не вздрогнул, не моргнул, только улыбнулся.
   – Моя взяла! – прошептала Скай. – Прекратите ухмыляться, а то так и умрете с идиотской ухмылкой.
   – Почему бы и нет, мадемуазель? Разве это не лучший способ умереть?
   – Я не шучу, сэр, и не насмехаюсь, это ваша манера. Если я угрожаю, то выполняю угрозу.
   – Леди, поверьте, когда я угрожаю, я тоже выполняю свои обещания.
   – Хватит! – грубо прервала Скай. – Вы сейчас же соберете своих людей и прикажете им плыть к реке Джеймс.
   – Сомневаюсь.
   – Что?
   Он молниеносно присел и дернул за покрывало. Палаш отлетел в сторону, а она растянулась лицом вниз на полу, запутавшись в складках. Скай поспешно схватила покрывало, но обнаружила, что его голые ноги твердо стоят на нем.
   Она не могла отвести от него глаз. В его взгляде сверкали кобальт и чернь. Подбородок был твердо выставлен вперед, губы сурово сжаты.
   Очень медленно он наклонился над ней. Скай стиснула зубы, когда он взял ее за подбородок, и тряхнула волосами.
   – Это было безрассудно, любовь моя. Если вы когда-нибудь поднимете на меня оружие, то жестоко поплатитесь за это. Вам ясно?
   Скай поколебалась, потом кивнула. Как ужасно, что она дрожит, выказывает страх!
   – Вы не… обидите меня? – тихо выговорила она ненавистные слова.
   Он покачал головой, следя за ней. Она покраснела и потупилась. Мгновение спустя, ощутив его руки на своей обнаженной коже, она запаниковала.
   – Вы же сказали, что не обидите меня!
   – Да, сказал, но я не говорил, что не буду прикасаться к вам… или… э-э, лелеять вас, – прошептал он.
   Девушка вдруг откинула голову и завопила. Серебряный Ястреб с любопытством взглянул на нее и уселся за поднос с кофе и булочками.
   – Завтрак, леди Кинсдейл. Вы всегда так неистово вопите, когда вам предлагают чашку кофе?

Глава 3

   Усадив Скай в кресло, он вернул ей покрывало – набросил сверху на плечи. Скай вцепилась в него и замерла в неподвижности. Серебряный Ястреб прошел через каюту к своему сундуку, вытащил оттуда одежду. Потом покосился в ее сторону, и она, зардевшись, отвернулась, пока он застегивал рубашку и панталоны, натягивал высокие черные сапоги.
   – Итак, миледи, поведайте мне, почему вы так боитесь темноты?
   – Я не боюсь темноты, – зачем-то солгала она.
   – Не боитесь?
   – Нет.
   – Это ложь.
   – Такую ложь джентльмен прощает даме.
   – Но я не джентльмен. Я пират, запомните.
   – О да. Злобный и грубый зверь, и мне не о чем говорить с вами.
   Он встал. Несмотря на все усилия сохранять спокойствие, Скай охватила дрожь, едва он двинулся в ее сторону. Упершись руками в спинку кресла, он наклонился к ней и прошептал:
   – Злобный и грубый, леди Кинсдейл? Увы! Боюсь, что если я буду держаться на расстоянии, то глубоко разочарую вас. Вы же еще не изведали наказания, мадемуазель, а вас следовало бы проучить за ваше собственное покушение на убийство. Имейте это в виду.
   Скай вцепилась в изящно изогнутые ручки кресла. Как она ненавидит этого человека! Ненавидит его смех, его кривлянье, его власть. Равно как и вкрадчивый шепот, улыбающиеся губы, прекрасную, тугую мускулатуру его тела. Он – животное! Пират, мерзавец, зверь!
   Но зверь необыкновенный, смелый, решительный и прямой. Не будь она его пленницей, она легко сочла бы его обаятельным, неотразимым, его не слишком тонкие намеки – пикантными…
   Боже милостивый, лишившись свободы, она, видно, и разум потеряла! Верно, он еще довольно молод, хотя в волосах и бороде его мерцают серебряные нити, верно, он говорит как образованный человек, но он – разбойник, и она все равно будет сражаться с ним и презирать его до последнего вздоха.
   – Ничего не хотите сказать, любовь моя?
   Он отвел завиток волос, упавший на ее лицо. Пальцы его коснулись ее плеча, там, где сползло покрывало. Ее словно опалило огнем. Вздрогнув, она подалась вперед.
   – Только самое очевидное, сэр. Возможно, ваши зубы лучше, чем у Одноглазого Джека, но вы все равно такой же монстр, как он. Ничуть не лучше.
   Он улыбнулся и направился к палашу, валявшемуся на полу.
   – Если бы он был жив и если бы вам довелось провести ночь в его каюте, вы обнаружили бы огромную разницу меж нами.
   – В самом деле? Возможно, будь я потаскушкой, я бы сказала: «Вот так чудо! У этого пирата целы зубы и он не так уж смердит». Но я не девка, сэр, в моем кругу сброд называют сбродом, и он вызывает лишь отвращение.
   Он рассмеялся живо и искренне.
   – Браво, какие высокие принципы! Не хочу ниспровергать ваши благородные идеалы, но, по правде говоря, женщина есть женщина, а о мужчине следует судить по его делам, а не по занимаемому положению. Самая изысканная леди, самая высокородная герцогиня кувыркается на матраце совершенно так же, как девка. Она таким же образом учится желать, страдать, молить, шептать имя своего возлюбленного, трепетать под его ласками, прижиматься к нему. – Он вернулся к ней. – И учится гораздо быстрее, когда у него все зубы на месте.
   – Ваше самомнение безгранично!
   Он взял ее за подбородок и заглянул в лицо.
   – То, что вы сомневаетесь в моих словах, только подтверждает их правоту. Проведи вы ночь в каюте Джека, вы бы не проснулись с мыслью о том, что между мужчинами нет различий.
   Она хотела вырваться, но он продолжал удерживать ее.
   – Я говорила не о настоящих мужчинах, сэр. О подонках пиратах.
   – Такие грубые слова, миледи! А я все еще храню в сердце ваше сладостное обещание угождать мне любым способом, предложить мне такие утехи, какие я только пожелаю, – иронически заметил он.
   Ей удалось наконец высвободиться, и она с силой взмахнула рукой, полная решимости нанести ему сокрушительный удар. Увы, она лишь слегка задела его подбородок, прежде чем он больно стиснул ей запястье. Скай порадовалась, что сумела-таки причинить ему боль, а потом вдруг испугалась: на шее у него начала пульсировать жилка. Пусть он ударит ее в ответ, зато ей все же удалось его разозлить! Она медленно опустилась в кресло, не отрывая от него глаз. Улыбка вернулась на его лицо.
   – Так уверены, миледи, в неотразимой красоте своей груди?
   – Что? – выдохнула она и с ужасом обнаружила, что покрывало соскользнуло и ее грудь с торчащими, будто розовые бутоны, сосками оказалась обнаженной.
   Она неуклюже попыталась одновременно и ударить его снова, и натянуть покрывало. Но он не желал получать пощечины и легко перехватил ее руку.
   – Мадам, я терпелив, но у моего терпения тоже есть пределы. Вы уже пробовали перерезать мне горло и выбить челюсть. Остерегайтесь!
   Скай сердито посмотрела на него, и у нее перехватило дыхание: его глаза опять изменили цвет – приняли теплый оттенок дыма. Что-то внутри нее натянулось как струна, и она беспомощно облизнула губы.
   – Прошу вас! – выдавила сна, не отдавая себе отчета, о чем именно просит.
   Он освободил ее запястье. Опустив глаза, Скай поспешно завернулась в покрывало.
   – Я… э-э, я не обещала – утех!
   – Но вы ведь сулили мне… все что угодно! Полагаю, вы именно так выразились, – напомнил он со смехом.
   Отвернувшись от нее, он подхватил свою шляпу и водрузил ее на голову.
   – Я буду ждать, мадемуазель. Благодарение Богу, я человек терпеливый.
   Серебряный Ястреб задержался еще на минуту, пристегивая к поясу ножны и саблю, сунул под мышку палаш. Потом забрал с книжной полки кортик и бросил на нее косой взгляд.
   – Не знаю, насколько безопасно оставлять вас наедине с сервированным подносом. Слава Богу, повар – человек на редкость здравомыслящий: приложил ложку для джема, а не нож. Берегите себя, дорогая, до нашей следующей встречи.
   Описав дугу в воздухе шляпой, он удалился. Она сидела неподвижно, пока не услышала, как лязгнул засов на двери. Потом вскочила, налегла на дверь – опять заперта!
   Скай выругалась, охваченная паникой и безысходностью. Пронзительно вопя, она заметалась по каюте, запустила в стену поднос с кофе и булочками. Фарфоровые чашки разбились вдребезги, горшочек с джемом раскололся надвое, истекая кроваво-красным сиропом. Скай застыла, созерцая произведенный ею разгром. Она вздрогнула, когда дверь с треском распахнулась, и в дверях остановился Серебряный Ястреб. Глаза его горели серебряно-синим пламенем.
   – Скверная девчонка! – Он грозно устремился к ней.
   Задыхаясь от страха, Скай бросилась бежать, но бежать было некуда. Она налетела на книжные полки, оступилась, запутавшись в покрывале, ничком повалилась на койку, судорожно глотая воздух. Он тут же настиг ее, навалился всей тяжестью, пригвоздил ее к постели.
   – Пустите меня! – возмутилась она.
   Скай брыкалась, вертелась, кусалась и, наконец, впилась зубами в его руку. Серебряный Ястреб взревел, похоже, терпение его лопнуло. На этот раз он был беспощаден.
   – Меня чуть не зарезали, отвергли, а теперь еще и избили, – свирепо выдохнул он. – Чашки разбиты, имущество испорчено…
   – Имущество испорчено! Какие слова в устах пирата! – воскликнула она. Но ирония не подействовала на него. Серебряный Ястреб как в тисках держал девушку перед собой, и она не могла даже повернуться, чтобы взглянуть ему в лицо, чтобы откинуть волосы, лезшие ей в глаза и рот.
   – Мадемуазель, я вынужден! Вы ведете себя как ребенок, так же и я буду с вами обращаться.
   Пронзительный вопль вырвался у Скай, когда рука пирата обрушилась на ее нежные ягодицы. Глаза ей жгли слезы – от неожиданной боли и унижения. Сжавшись, зарывшись лицом в одеяла, она изо всех сил боролась. Как она его ненавидела! Она хотела перенести его издевательства молча, с достоинством, хотела вытерпеть боль. Однако не сумела, не смогла смириться с этим ужасным бесчестием.
   Он опять поднял ладонь.
   – Пожалуйста! Остановитесь! – всхлипнула она.
   К ее удивлению, он остановился и спихнул ее с колен. Скай свалилась на пол вместе с кучей одеял, крепко приложившись крестцом.
   – Проклятие! – мрачно пробормотал пират. – Уберите все это безобразие.
   Она тряхнула головой, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Она его узница, но она никогда, никогда не станет повиноваться ему! Она все скажет ему… Но Серебряный Ястреб заговорил первым:
   – Вы сделаете это, Скай, хоть я и гнусный пират. Сделаете это потому, что я вам приказываю, и потому, что обещаю: в противном случае вы жестоко пожалеете. Это угроза, а я предупреждал, что выполняю все угрозы.
   Его руки упирались в бока, длинные ноги были широко расставлены, серебряные глаза прожигали насквозь. Недаром его называли Серебряным Ястребом! Линия его рта между завитками усов и темной бородой была столь непреклонной, что у Скай пропало желание спорить.
   – Мадемуазель! Вы меня слышите?
   – Да.
   Она видела, как смягчилось выражение его глаз и он шевельнул рукой, словно желая коснуться ее. Потом он чертыхнулся, сердито фыркнул и ушел.
   Дверь захлопнулась, засов лязгнул. Скай смотрела ему вслед не дыша. А затем судорожно вздохнула, вытянулась на полу и дала волю слезам.
   Часом позже, после длительных раздумий она решила все-таки ликвидировать бедлам, который сама же и учинила. Она подобрала поднос, осколки фарфора и стекла и протерла половицы льняной салфеткой. Закончив, она подошла к окну и откинула занавеси. Ее поразило, что солнце уже садилось. Должно быть, они проснулись очень поздно! Близилась ночь. Лампа погасла, печка тоже не давала больше тепла и света. Скай стиснула кулаки.
   Он опять оставил ее тут одну, опять запер! Ему, наверное, хотелось увидеть, как она начнет лебезить перед ним. Он полагает, что она это заслужила.
   Раздался стук в дверь. Она растерянно вздрогнула: вот уж не думала, что Серебряный Ястреб будет стучаться. Поплотнее завернувшись в одеяло, она тихо откликнулась:
   – Да?
   Дверь открылась, и Эрроусмит вошел в каюту, таща один из дорожных сундуков Скай.
   – Это ваш? – спросил он.
   – Да, мой.
   – Тогда разрешите его поставить. Тяжелый! Что только вы, женщины, надеваете?
   – Я уверена, вы награбили достаточно добра, чтобы самому ответить на этот вопрос, – колко ответила она.
   – Нет, миледи. Мы за нашу добычу берем выкуп, так же как за заложников.
   – Вас за это повесят.
   – Вполне возможно.
   Он усмехнулся, устанавливая ее сундук в изножье кровати, рядом с сундуком своего хозяина.
   – Боюсь, что пока мы не прибудем на Карибы, я не смогу доставить вам остальные ваши вещи, – извиняющимся тоном проговорил он. – Капитан сам ходил за этим сундуком и счел, что здесь найдется все необходимое вам на последующие несколько дней пути.
   – Капитан… ходил за сундуком?
   – Да, миледи.
   Странно, ее платья и драгоценности ценная добыча. Ей повезло, что он решил отдать ей вещи.
   – Я унесу это, – сказал Эрроусмит и не моргнув глазом забрал поднос с разбитыми чашками, направившись к двери.
   – Подождите, пожалуйста! – попросила Скай. Он тоже пират, напомнила она себе, хоть он молод, хорош собою и даже по-своему благороден. – Не могли бы вы… зажечь мне лампу. Становится темно.
   – Я позабочусь об этом, Роберт.
   Вздрогнув, они посмотрели на дверь. Серебряный Ястреб вернулся.
   – Как прикажете, капитан.
   Роберт Эрроусмит кивнул Скай и покинул каюту, протиснувшись мимо своего капитана, а Серебряный Ястреб вошел и прислонился к косяку. Посмотрел на пол, на Скай, на изножье кровати, где разместился ее сундук.
   – Я пришел зажечь вам лампу, миледи, – тихо сказал он.
   Она стояла молча, ожидая следующего его шага. Время шло. Наконец он пересек каюту и зажег фитиль лампы; свет залил комнату. Скай в смятении опустила голову. Она-то думала, что он использует ее страх, что он нарочно оставил ее дрожать в темноте. А он, напротив… Так что же, благодарить пирата за великодушный жест? После всего, что он с ней сделал?
   Он установил лампу в защитную нишу.
   – Мы держим курс на юг при попутном ветре. Для печки, пожалуй, жарковато, но света будет достаточно.
   Скай сглотнула и кивнула.
   – Я думал, вы уже оделись.
   – Сундук только что принесли.
   – Ладно, найдите что-нибудь. Я помогу вам одеться, и вы сможете на часок выйти на палубу.
   – Я сама могу одеться, спасибо, – возразила она, прикусив губу.
   – Выбрать для вас платье?
   Он опять издевается над ней?
   Их постоянные столкновения совершенно вывели ее из равновесия.
   – Сэр…
   – Значит, я выберу.
   Серебряный Ястреб шагнул к сундуку. Скай бросилась за ним, схватила его за руки – и тотчас пожалела об этом: поспешно отпрянула, увидев на своей ладони кровь.
   – Вы… у вас кровь идет.
   – Да, кровь, миледи. Одна фурия с острыми зубками укусила меня. – Она не сводила с него глаз. – Но это не имеет значения, леди Кинсдейл. Если разрешите…
   – Вам нет необходимости лезть в мои вещи. Сэр, говорю вам…
   – Послушайте, миледи. Вы не постеснялись копаться в моих вещах, чтобы отыскать этот злосчастный палаш. Не вижу, что мешает мне потревожить ваши вещи с гораздо более благородными намерениями – найти вам одежду.
   Он опустился на колени перед сундуком, поднял корсет, бросил его назад, потом достал простую сорочку и льняное платье с короткими рукавами: голубое с белой кружевной отделкой. Она приобрела его, думая о долгом и жарком виргинском лете.
   – Вот это, – пробормотал он.
   Кровь бросилась ей в голову, оттого что его руки касались ее одеяния. Рассеянно она подняла корсет, который он отшвырнул.
   – Если только вы оставите меня…
   – Не оставлю. И бросьте это пыточное приспособление из китового уса. Чулки вам тоже не понадобятся. Несмотря на легкий бриз, вечером очень тепло.
   – Мистер Ястреб! – оборвала она. – Я правильно говорю? Или надо сказать мистер Серебряный? Как лучше обращаться к вам, сэр? – раздраженно спросила она.
   Он присел на корточки, медленная улыбка опять изогнула его губы.
   – Думаю, леди Кинсдейл, из ваших уст мне бы понравилось обращение «милорд». Или «мой дорогой повелитель».
   – Никогда! – решительно бросила Скай.
   – Тогда подойдет «Ястреб», миледи. Давайте-ка поглядим на вас в этом образчике летнего легкомыслия.
   Скай вытянулась во весь рост:
   – Только насильственным путем, сэр.
   – Ну, если вы выбираете этот путь, – сказал он, пожимая плечами, и шагнул к ней. – Для меня безразлично.
   – Прекратите! – взмолилась Скай, отступая от него. У нее не осталось сил драться. Тело еще горело от его прежнего, совсем не ласкового прикосновения. Она клялась себе, что будет впредь ненавидеть его столь же неистово, но сейчас ей нужно зализать раны и восстановить запас энергии.
   Он стоял неподвижно, наблюдая за ней. Подняв вверх руки, она выпустила покрывало, скользнувшее с плеч, и стыдливо потупилась.
   – Ох, перестаньте изображать Офелию! – резко оборвал он, придвинувшись к ней вплотную и заглянув в глаза. – Миледи, шелковые чулки надо снять. Вы выглядите в них чертовски соблазнительно.
   Если она надеялась вызвать у него чувство стыда, то, увы, просчиталась. Присущая ей вспыльчивость охватила ее с новой силой, когда он оторвал ее от пола, и равнодушно толкнул на кровать, чтобы стянуть чулки – все, что осталось от ее прежней одежды.
   Скай бранилась, колотила его. Но он быстро отскочил, унося с собой предмет препирательств.
   – Успокойтесь! – велел он, обхватил ее за плечи. Она и не поняла сначала, что в руках у него сорочка, которую он пытается натянуть на нее. – Леди Кинсдейл, клянусь, одеть вас гораздо труднее, чем соблазнить и раздеть любую из неопытных девиц, которых я встречал в своей жизни.
   – Полагаю, вы никогда не встречали неопытных девиц, – процедила Скай. Она быстро просунула руки в шелковые рукавчики сорочки и опять оказалась лицом к лицу с ним, раскрасневшаяся и злая. Он стоял у постели, глядя на нее со странным выражением. Скай внезапно пришло в голову, что сорочка подчеркивает больше, чем скрывает: грудь туго сжата, очертания бедер обозначены столь ясно, что сразу бросаются в глаза.
   – Зачем вы унижаете меня? – воскликнула она. – Зачем мучаете…
   – Миледи, даю вам слово, – сухо прервал он, – я сам мучаюсь…
   – Тогда…
   – Что?
   – Тогда… прекратите это! – прошептала она.
   – Увы, – пробормотал он тоскливо, – как выяснилось, не могу. – Он быстро отвернулся от нее, ища платье. – Давайте наденем вот это, Скай, и облегчим душу нам обоим.
   Скай… Он произнёс ее имя с легкостью друга, родственника или… любовника. И странно – она не чувствовала отвращения! Она отошла от кровати и медленно шагнула к нему, вытянулась в струнку, и он ловко накинул на нее платье. Он повернул девушку спиной и начал возню с двумя десятками крошечных пуговиц, составлявших застежку платья. Движения его были уверенными, похоже, он не впервые справлялся с дамскими нарядами.
   – Вы скоро закончите? – спросила Скай, нетерпеливо постукивая ногой.
   – Угу. Вы собирались самостоятельно справиться с застежкой?
   – Такое платье предполагает присутствие горничных. Но поскольку бедные девочки пали жертвой ваших людей…
   Он ничуть не смутился.
   – Вот почему, мадемуазель, вы должны быть благодарны за мою помощь.
   – Благодарна?! – фыркнула она и повернулась.
   – Мы идем?
   – Если вам угодно.
   Он опять полез в ее сундук и вытащил оттуда серебряную щетку для волос с ее инициалами.
   – У вас на голове настоящее воронье гнездо.
   – Едва ли это моя вина.
   – Если вам все равно, леди, придется позаботиться мне. Подойдите, я попробую превратить эту копну соломы в золотые локоны.
   – Я сама! – торопливо выкрикнула Скай и отняла у него щетку.
   Она стала расчесывать свои густые волосы, но, нервничая, только дергала и рвала их. Серебряный Ястреб издал нетерпеливый звук и решительно вмешался, забрав у нее щетку.
   – Повернитесь, – приказал он.
   Стиснув зубы, она повиновалась. В его прикосновениях не было нежности, но он показал навык и мастерство. Вскоре волосы легли ей на спину и плечи мягкими мерцающими волнами.
   – Необычный цвет, – лениво отметил он. – Не золотой и не рыжий.
   – Цвет соломы, как вы сказали, – съязвила она.
   – Ах да, соломы, – согласился он, усмехаясь.
   Она подошла к двери. Он отпер замок и предложил ей руку. Скай предпочла не заметить его жеста, глядя прямо перед собой.
   – Дайте мне руку, Скай, или останетесь в каюте на все время путешествия.
   Это было сказано всерьез, она знала. Она протянула ему руку, и он вежливо отворил дверь. Начинался закат. Один лишь взгляд на буйство красок, разбросанных по небу, привел в странный трепет ее сердце. Мир вокруг нее рушился. Она стала жертвой настоящих морских чудовищ. Капитан ее собственного корабля лежал мертвый в пучине моря, команда погибла в сражении, победа осталась за бесчестием. Она провела ночь в обществе одного из самых известных пиратов… И все же закат подавал некую надежду.
   Он был блистательным. Красное перемежалось с золотым, а между ними пролегли оттенки, полутона. Сияющий диск солнца медленно и торжественно погружался в кобальт и лазурь океана, и казалось, что краски и цвета отплывают в вечность.
   – Теперь я определил цвет, – пробормотал он позади нее.
   – Что?.. – обернулась она.
   – Ваши волосы. Они цвета заходящего солнца. Пойдемте. Я стану к штурвалу. А вы можете немного побыть около меня.
   У нее не оставалось выбора – он крепко держал ее за руку, когда они шли по палубному настилу от его каюты, мимо канатов, парусов, пока не ступили на резную лесенку, которая вела к рулевой рубке. Матросы отдавали честь, снимая перед ней шапки, понимающе улыбались. Она чувствовала, как заалели ее щеки, но продолжала идти, не проронив ни слова, только выше поднимала голову.