Джон Гришем
Адвокат (Уличный защитник )

Глава 1

   Мужчину в резиновых сапогах, вошедшего вслед за мной в лифт, я заметил не сразу. Присутствие постороннего выдали ударившие в нос тяжелые запахи давно не мытого тела, табачного дыма и дешевого вина. Лифт пошел вверх, и я, окинув взглядом бродягу, невольно обратил внимание на черные замызганные сапоги, которые были ему явно велики. В едва достигавшем колен потертом пальто мужчина казался грузным, почти толстым.
   Но вовсе не от переедания — в зимнее время бездомные жители округа Колумбия кутаются во что попало. Во всяком случае, так кажется, когда смотришь на них.
   Он был чернокожим и уже в возрасте. Спутанная борода и нечесаные, с густой проседью, космы, похоже, годами не знали ни ножниц, ни мыла. Глаза скрывали солнцезащитные очки с толстыми стеклами.
   Чужак. Ему нечего делать ни в этом лифте, ни в этом здании — не по средствам. У юристов, работавших в моей фирме, были такие почасовые ставки, что даже после семи лет пребывания здесь они мне казались высокими до неприличия.
   Что ж, еще один забредший погреться бедолага. В деловой части Вашингтона подобное случается на каждом шагу.
   Но все же странно: на входе у нас стоит охрана.
   На шестом этаже кабина остановилась, и только тут до меня дошло, что мужчина никакой кнопки не нажимал он просто последовал за мной в лифт. Торопливо шагнув из лифта и очутившись в роскошном, отделанном мрамором вестибюле юридической фирмы «Дрейк энд Суини», я скосил взгляд на оставшегося в кабине пришельца. Мадам Девье, одна из наиболее исполнительных наших секретарш, приветствовала меня с присущим ей высокомерием.
   — Присматривайте за лифтом, — бросил я ей.
   — А в чем дело?
   — Там бродяга с улицы. Может, стоит вызвать охрану.
   — Опять эти типы, — пробормотала она с характерным французским выговором.
   — Кабину не мешает продезинфицировать, — добавил я уже на ходу, стаскивая плащ и почти выбросив нежданного посетителя из головы.
   Вторая половина дня у меня была расписана по минутам одно совещание задругам, весьма серьезные переговоры с весьма серьезными людьми. Свернув за угол вестибюля, я только собрался о чем-то спросить мою личную секретаршу Полли, как грянул выстрел. Я оглянулся.
   Застыв у своего стола, мадам Девье с висящими на шее наушниками завороженно смотрела в дуло чудовищно огромного пистолета, который держал бродяга. Поскольку я оказался единственным, кто попытался прийти ей на помощь, бродяга мгновенно перевел ствол на меня, и я тоже замер.
   — Не стреляйте. — Я поднял руки. Из множества фильмов мне было досконально известно, что надо делать в таких ситуациях.
   — Заткнись, — с редким самообладанием процедил негр.
   У меня за спиной, в коридоре, поднялся шум.
   — Он вооружен! — крикнул кто-то, и шум начал удаляться: коллеги побежали к запасному выходу. В моем воображении возникла картинка: объятые ужасом люди прыгают из окон.
   Слева была массивная деревянная дверь в просторный конференц-зал, за которой в данный момент заседали юристы из отдела исков. Восемь закаленных и бесстрашных крючкотворов, в чьи обязанности входило перемалывание человеческих судеб. Самым решительным был малыш Рафтер.
   Рывком распахнув дверь, он грозно осведомился:
   — Какого черта шум?! — И сразу стал огромной мишенью. — Немедленно брось пистолет, — приказал Рафтер, однако пуля, ударившая в потолок над его головой, напомнила ему, что он так же смертен, как и другие.
   Вновь направив оружие на меня, бродяга дернул головой, и мне пришлось вслед за Рафтером отступить в конференц-зал.
   Последовав за мной, мужчина в резиновых сапогах хлопнул дверью и со значением повел пистолетом. Присутствующие получили блестящую возможность по достоинству оценить длинный, матово отсвечивавший ствол. Оружие, похоже, работало безотказно: резкий запах пороха перебивал ядовитые испарения гостя.
   Продолговатый стол для заседаний ломился от бумаг, всего минуту назад казавшихся безумно важными. Из окон была видна забитая машинами автостоянка. Две двери вели в вестибюль.
   — К стене! — Для убедительности бродяга качнул пистолетом. Затем, поднеся его почти вплотную к моей голове, добавил: — Двери на замок!
   Что мне оставалось делать?
   Коллеги молча попятились к стене. Я без разговоров выполнил требование и взглянул на мужчину в ожидании хоть какого-то одобрения.
   По непонятной причине меня одолевала мысль о жуткой пальбе в почтовом отделении: выведенный из себя служащий возвращается с обеденного перерыва, увешанный целым арсеналом оружия, и пятнадцать сослуживцев отправляются на тот свет. А еще я думал о выстрелах на детских площадках и настоящих бойнях в ресторанах быстрого обслуживания. Жертвами там оказывались невинные дети, в крайнем случае добропорядочные граждане. Но мы-то просто юристы!
   Со злостью тыча пистолетом, бродяга выстроил восьмерых мужчин у стенки и, более или менее удовлетворенный их покорностью, повернулся ко мне. Что он хочет? О чем попросит? Сейчас ему легко будет выторговать все, что угодно. Солнцезащитные очки скрывали его глаза, зато он прекрасно мог видеть мои, вернее, отраженное в них черное жерло своего пистолета.
   Негр снял потертое пальто, аккуратно, будто новое, свернул его и положил на середину стола. В нос мне опять ударила вонь, но это уже не имело никакого значения. Террорист медленно освобождался от следующего слоя тряпья — просторного серого жилета. Просторного не без умысла. Грудь и живот нефа опоясывал ряд красных картонных трубок, напомнивших моему неискушенному взгляду динамитные шашки. Трубки соединялись между собой разноцветными проводками, похожими на спагетти, и держались на теле с помощью липкой ленты.
   Мне захотелось рухнуть на пол и поползти к двери в надежде, что выстрел окажется неточным и я смогу повернуть ручку замка. Может быть, он промахнется и вторично, позволив мне выбраться в вестибюль? Но трясущиеся колени и застывшая в жилах кровь лишили меня способности двигаться. От шеренги у стены послышались приглушенные стоны.
   — Будьте любезны, сохраняйте спокойствие, — тоном терпеливого наставника произнес бродяга.
   Его миролюбие внушало тревогу. Поправив на груди проводки, террорист извлек из кармана широченных брюк желтый моток прочной нейлоновой веревки и отвертку. С достоинством повел пистолетом в сторону искаженных от страха лиц.
   — Я никому не хочу причинять вреда.
   Услышать это было весьма приятно, однако искренность говорившего вызывала сомнения. Я насчитал двенадцать красных трубок — по моему убеждению, более чем достаточно для того, чтобы смерть оказалась мгновенной и безболезненной.
   Ствол вернулся ко мне.
   — Эй, ты, — раздельно произнес его обладатель, — свяжи их.
   Рафтер не выдержал и сделал маленький шаг вперед:
   — Послушай, приятель, чего ты добиваешься?
   В потолок ударила третья пуля и, никого не задев, ушла в стену. Оглушительный грохот вынудил находившуюся в вестибюле мадам Девье — звук явно исходил от женщины пронзительно вскрикнуть. Рафтер присел, будто вознамерился нырнуть в воду. Амстед могучей рукой поставил его в строй.
   — Заткнись, — тихо посоветовал он сквозь зубы.
   — Не стоит звать меня приятелем, — сказал бродяга, и опасное слово моментально выскочило из моего лексикона.
   — Как вы хотите, чтобы к вам обращались? — поинтересовался я, осознавая, что поневоле превращаюсь в лидера нашей группки заложников. Голос мой выражал максимум деликатности и почтительности. Бродяга, похоже, оценил это.
   — Мистер.
   Обезличенно-вежливое «мистер» устроило всех.
   Зазвонил телефон. На мгновение показалось, что террорист выстрелит в аппарат. Вместо этого он движением руки приказал подвинуть телефон поближе, что я и сделал. Левой рукой негр поднес трубку к уху, правой продолжал сжимать направленный в Рафтера пистолет.
   Если бы наша судьба решалась голосованием, то большинством восемь к одному бедняга Рафтер оказался бы первым ягненком, принесенным в жертву.
   — Алло? — Мистер выслушал собеседника, положил трубку на рычаг и, медленно попятившись, опустился в кресло у края стола. — Возьми веревку, — скомандовал мне. — Свяжи их.
   Отрезав от веревки восемь кусков, я принялся за работу, по мере сил избегая взглядов товарищей, чувствуя затылком направленный в меня пистолет. Оставшийся кусок веревки пошел на то, чтобы соединить всех вместе. Узлы Мистер потребовал затянуть как можно туже, так что мне пришлось постараться на совесть.
   Подойдя к Рафтеру, я услышал, как он что-то бормочет.
   Мне захотелось отшлепать его, как ребенка. Амстеду удалось так напрячь мышцы, что, когда я закончил, веревка едва не упала с его рук. Мокрый от пота Маламуд прерывисто и часто дышал. Самый старший из нас и перенесший два года назад инфаркт, он был компаньоном фирмы.
   Не посмотреть в глаза Барри Нуццо я не мог. Другого такого друга у меня не было. Как и мне, ему исполнилось тридцать два года, и работать сюда мы пришли одновременно: он из Принстонского, я из Йельского университета. Он и я жен нашли в Провиденсе. Его брак оказался плодотворным — трое ребятишек за четыре года. Моя семейная жизнь вступила в последнюю стадию невыносимо медленного распада.
   Наши взгляды встретились. Мы оба подумали о его детях. Впервые я обрадовался, что у меня их нет.
   На улице взвыла полицейская сирена, и Мистер приказал опустить жалюзи на всех пяти широких окнах. Я выполнял команду на редкость тщательно, рыская взглядом по парковочной площадке и мечтая, что кто-нибудь снизу заметит меня и придет на помощь. У входа стояла одна-единственная полицейская машина с включенными мигалками — похоже, копы уже поднимались к нам.
   В конференц-зал, где в компании чернокожего Мистера маялись девять белых мужчин.
   На фирму «Дрейк энд Суини» работало восемьсот юристов, причем половина из них располагалась в том самом здании, которое в данный момент фактически оккупировал Мистер. Негр велел мне связаться с боссом и сообщить ему, что он, Мистер, вооружен пистолетом и, сверх того, имеет двенадцать шашек динамита. Я позвонил Рудольфу, компаньону фирмы, управляющему антитрестовским отделом[1], где я работал.
   — Ты в порядке, Майк? — грянул голос из выносного динамика.
   — Вполне. Будь добр, сделай так, как он хочет.
   — А что он хочет?
   — Не знаю.
   Движением пистолета Мистер распорядился прервать разговор.
   Я стоял у стола в двух шагах от Мистера и не сводил с него глаз. Террорист с действовавшей мне на нервы рассеянностью играл переплетенными на груди разноцветными проводками. Вот он легонько коснулся красного.
   — Стоит его дернуть, и все будет кончено, — блеснув очками, поведал Мистер.
   Нужно было отвлечь его от проводка.
   — Зачем вам это? — спросил я, рассчитывая на диалог.
   — Не то чтобы я очень хотел взорвать вас, но почему бы и нет?
   Меня поразила его манера говорить — ясная, членораздельная речь, продумано и взвешено каждое слово. Передо мной сидел уличный бродяга, но, похоже, в его жизни были деньки и получше.
   — Зачем вам убивать нас? — спросил я.
   — Не собираюсь вступать в дискуссию, — последовал ответ.
   Это называется «Вопросов больше не имею, ваша честь».
   Будучи человеком, жизнь которого целиком подчинена циферблату, я посмотрел на часы: в случае чудесного спасения нужно будет запротоколировать теракт с точностью до мгновения. Часы показывали двадцать минут второго. Поскольку Мистер дал понять, что не любит суеты, следующая четверть часа прошла в тягостном молчании.
   Я никак не мог поверить, что мы обречены на смерть.
   Ведь у него нет ни малейшего повода убивать нас. Со всей определенностью можно утверждать, что до нынешнего дня ни один из моих коллег Мистера и в глаза не видывал. Мне вспомнился лифт — бродяга не знал, на каком этаже ему выйти. Уличный сумасшедший в поисках заложников. К сожалению, по нынешним временам почти норма.
   Именно таким абсолютно бессмысленным убийствам отводятся первые полосы газет. Читатели сокрушенно покачают головами: до чего дошло наше общество! А затем по городу расползутся анекдоты про дохлых юристов.
   Я уже видел броские газетные заголовки, слышал тараторящих телерепортеров, однако не мог поверить, что так оно и будет.
   В вестибюле раздались голоса, прорезалось неясное кваканье полицейской рации. Снова взвыла сирена.
   — Что ты ел на обед? — обратился ко мне Мистер.
   Слишком удивленный для того, чтобы врать, я поколебался и ответил:
   — Цыпленка-гриль с салатом.
   — В одиночку?
   — Нет, с приятелем. — Я и вправду встретил сокурсника.
   — И сколько вам пришлось выложить?
   — Тридцать долларов.
   Мистеру это не понравилось.
   — Тридцать долларов, — повторил он с осуждением. — На двоих.
   Во мне вспыхнула надежда, что коллеги, обратись Мистер к ним с аналогичным вопросом, окажутся менее искренними. Среди стоящих у стены было несколько талантливых едоков, им тридцатки не хватило бы и на закуску.
   — А знаешь, чем пообедал я?
   — Нет.
   — Супом. Тарелкой супа с гренками. В приюте. Даром.
   И считаю, мне повезло. А на тридцать долларов можно накормить сотню моих друзей, верно?
   Я удрученно кивнул, будто внезапно осознал тяжесть совершенного греха.
   — Попрошу собрать у присутствующих деньги, часы и драгоценности, — сказал Мистер, в который раз поведя пистолетом.
   — Разрешите спросить — зачем?
   — Нет.
   Я положил на стол портмоне, выгреб из карманов мелочь и обчистил товарищей по несчастью.
   — Это отдадут родственникам, — пообещал Мистер, и мы дружно охнули.
   После того как я сложил собранное в черный кейс, бродяга велел позвонить боссу. Рудольф быстро снял трубку. Я был уверен, командир группы СВАТ[2] уже сидит в его кабинете.
   — Рудольф, это опять Майк.
   — Как вы там?
   — Отлично. Джентльмен хочет, чтобы я открыл дверь и выставил в вестибюль кейс. Затем я захлопну дверь и закрою ее на ключ. Понятно?
   — Да.
   Ощущая затылком приставленный пистолет, я осторожно распахнул дверь и поставил кейс на пороге. В вестибюле никого не было.
   На свете мало существует вещей, способных оторвать юриста крупной фирмы от оформления почасовых счетов за свои услуги — от наслаждения, которое мы называем подбивкой. К таким вещам относится сон, хотя большинство моих собратьев по профессии спят мало. А вот еда очень стимулирует процесс подбивки, особенно когда обедаешь с клиентом и платит он.
   Минуты тянулись как резина; я поймал себя на мысли, что не представляю, каким образом четыре сотни находящихся в офисе юристов умудряются подбивать счета в то время, когда их коллеги взяты в заложники человеком, буквально нашпигованным взрывчаткой. Впрочем, сидят они в здании, жди! Небось в машинах с включенными двигателями по телефонам раскручивают клиентов. Нет, фирма своего не упустит.
   Кое-кого из наших крючкотворов абсолютно не интересует, чем все это закончится. Главное, чтобы побыстрее.
   Мистер вроде задремал. Голова свесилась на грудь, дыхание отяжелело. Рафтер скорчил гримасу и кивнул мне, подзывая. Проблема заключалась в том, что правой рукой Мистер по-прежнему сжимал оружие, а левой поистине мертвой хваткой держал тонкий красный проводок.
   Рафтер, видите ли, ждал от меня героизма. Но, даже считаясь наиболее суровым и опытным специалистом по судебным тяжбам, совладельцем фирмы он пока не стал. Да и работали мы с ним в разных отделах. Наконец, здесь не армия. С какой радости мне ему подчиняться?
   — Сколько ты заработал в прошлом году? — внезапно прозвучал четкий и совершенно бодрый голос Мистера.
   Вопрос застал меня врасплох.
   — Я... м-м... дайте сообразить...
   — Не врать.
   — Сто двадцать тысяч.
   Ответ пришелся ему не по душе.
   — А сколько из них ты отдал?
   — Отдал?
   — Да. На благотворительность.
   — Ну, я не помню. Деньгами распоряжается жена.
   По шеренге заложников пробежало волнение.
   Разочарованный Мистер продолжил поиски истины:
   — Кто заполняет твои декларации?
   — Вы имеете в виду для налогового управления?
   — Вот-вот.
   — Этим занимается отдел налогов на втором этаже.
   — Здесь?
   — Да.
   — В таком случае пусть принесут документы на каждого из вас.
   Я взглянул на коллег. Выражение лиц некоторых свидетельствовало о том, что эти люди предпочтут скорее получить пулю в лоб, чем представить декларации о доходах.
   Похоже, я колебался слишком долго. Мистер заорал:
   — Немедленно! — Восклицательный знак он поставил, дернув пистолетом.
   Рудольф, которому я передал требование террориста, тоже замялся, и мне, в свою очередь, пришлось накричать на него.
   — Перешли их по факсу, — подсказал я. — Только за прошлый год.
   В течение пятнадцати минут мы со страхом смотрели на стоявший в углу факс: если бухгалтеры не поторопятся, терпение у Мистера окончательно иссякнет.

Глава 2

   Чувствуя себя надсмотрщиком за рабами, я сидел на отведенном мне Мистером стуле рядом с факсом и складывал в стопку вылезающие из аппарата листы. Мои связанные приятели, проведшие более двух часов на ногах, почти закостенели. От усталости многие начали покачиваться, и вообще вид у них был самый жалкий.
   Однако их ждали более жестокие мучения.
   — Ты будешь первым, — бросил мне Мистер. — Как тебя зовут?
   — Майкл Брок, — вежливо представился я и подумал: «Очень рад нашему знакомству».
   — Сколько ты заработал в прошлом году?
   — Я говорил вам. Сто двадцать тысяч до уплаты налогов.
   — А сколько отдал?
   Я был уверен, что смогу обвести его вокруг пальца. Валогах я разбирался слабо, но понимал, что должен проявить гибкость. Оттягивая время, я листал свои бумаги. В качестве хирурга-практиканта Клер заработала тридцать одну тысячу долларов, так что наш совокупный доход выглядел довольно внушительно. Однако пятьдесят три тысячи мы вернули государству в виде налогов: федерального подоходного и удивительного количества прочих. А после погашения студенческих ссуд на обучение Клер в университете, ежемесячной платы в две тысячи четыреста долларов за уютную квартирку в Джорджтауне, выплат за машину, купленную под обязательный залог, и других расходов, обеспечивших нам достойное существование, мы положили в банк всего двадцать четыре тысячи.
   Мистер терпеливо ждал. Его спокойствие раздражало. Я предполагал, что ребята из СВАТ уже лезут по вентиляционным шахтам, карабкаются по близстоящим деревьям, занимают позиции на крышах соседних домов и рассматривают сквозь оптические прицелы наши окна в стремлении размозжить Мистеру голову — словом, заняты тем, что мы так часто видим в выпусках теленовостей. Мистеру, похоже, было на все наплевать. Он смирился с судьбой и был готов умереть. В отличие от нас.
   Посиживая в кресле, он крутил в пальцах красный проводок, отчего мой пульс явно переваливал за сотню ударов в минуту.
   — Я пожертвовал тысячу долларов Йельскому университету. И пару тысяч местному отделению «Юнайтед уэй»[3].
   — Сколько ты раздал бедным?
   У меня были сомнения относительно того, что университет потратил мои деньги на продовольственную помощь нуждающимся студентам.
   — Но ведь «Юнайтед уэй» распределяет средства по всему городу, так что какие-то суммы наверняка перепали и бедным.
   — Сколько ты раздал голодным?
   — Я заплатил пятьдесят три тысячи налогов, из которых немалая доля предназначена для социальной и медицинской помощи неимущим, иждивенцам и прочим.
   — И ты сделал это по доброй воле?
   — Во всяком случае, я ни на что не жалуюсь. — При подобных обстоятельствах так солгал бы любой из моих соотечественников.
   — Ты когда-нибудь был голодным?
   Ему больше нравились простые ответы, мое остроумие наверняка осталось бы неоцененным.
   — Нет, не был.
   — И тебе не приходилось спать на снегу?
   — Нет.
   — Ты, зарабатывающий кучу денег, настолько жаден, что не положишь в мою протянутую руку ни монетки. — Мистер указал пистолетом на стоящих у стены мужчин: — Таковы вы все. На улице вы проходите мимо меня. Вы тратите больше денег на пижонский кофе, чем я — на еду. Почему вы не поможете тем, кто голоден, болен, у кого нет крыши над головой? Ведь вам-то всего хватает.
   Вместе с ним я возмущенно обозрел понурившихся подонков. Печальное зрелище! Лишь Рафтер упрямо смотрел в стол, размышляя о том, о чем думает каждый из нас, завидя на тротуаре одного из друзей Мистера: стоит только дать тебе денег, как ты, во-первых, ринешься в ближайший магазин за бутылкой, во-вторых, пристанешь с новыми домогательствами и, в-третьих, никогда в жизни не прекратишь попрошайничать.
   В наступившей тишине послышался нарастающий рокот полицейского вертолета. Можно было только догадываться, что происходило на стоянке под нашими окнами. В соответствии с полученными от Мистера инструкциями я отключил входящие звонки, так что сообщений извне ждать не приходилось. Он не испытывал никакого желания вступать с кем бы то ни было в переговоры, полностью удовлетворяясь нашей аудиторией.
   — Кто из этих парней зарабатывает больше всех?
   Как я говорил, Маламуд был компаньоном фирмы. Пришлось покопаться в стопке, чтобы найти его декларацию.
   — Видимо, это я, — раздался голос.
   — Имя?
   — Нат Маламуд.
   Я пробежал глазами колонки цифр. Не часто выпадает случай ознакомиться со столь интимной информацией, но сейчас это не доставило мне удовольствия.
   — Сколько?
   О, хитроумные коды налогового управления! Что вас интересует, сэр? Общий доход? Или с вычетом необлагаемой суммы? Чистый? Подлежащий налогообложению? Доход от должностного оклада? Доходы от бизнеса и ценных бумаг?
   Фирма платила Маламуду пятьдесят тысяч в месяц, а ежегодная премия, о которой мы могли только мечтать, составляла более полмиллиона. Прошедший год был для него весьма удачным. При этом Маламуд являлся лишь одним из многих компаньонов фирмы, зарабатывавших ежегодно больше миллиона в год.
   Я решил не драматизировать ситуацию. Ведь в бумагах были указаны и другие источники: доходы от сданной в аренду собственности, дивиденды, деньги от малого бизнеса. Вряд ли Мистер без посторонней помощи разберется в цифрах.
   — Миллион сто тысяч долларов, — возвестил я, оставив двести тысяч затерянными в графах таблиц.
   На то, чтобы осмыслить названную сумму, Мистеру потребовалось некоторое время.
   — Ты сделал миллион, — обратился он к Маламуду, ничуть не устыдившемуся богатства.
   — Да.
   — Сколько денег ты отдал голодным и бездомным?
   Я лихорадочно искал данные о суммах пожертвований, которые не облагались налогами.
   — Не могу вспомнить точно. Мы с женой не экономим на благотворительности. По-моему, взнос в пять тысяч был Передан в окружной фонд. Уверен, вы знаете, они там раздают деньги нуждающимся. Мы жертвуем немало, и мы счастливы делать это.
   — Еще бы не счастливы! — Впервые в голосе Мистера прозвучала насмешливая нотка.
   Он вовсе не желал знать, насколько мы щедры в действительности. Ему требовались лишь голые цифры. Мистер велел мне написать на листе наши фамилии и указать рядом с каждой доход за прошлый год и сумму пожертвований на благотворительность.
   Я не мог решить, стоит ли торопиться или лучше выполнить приказ не спеша. Что, если соотношение между двумя цифрами его не устроит? Похоже, разумнее не пороть горячку. Ведь и так абсолютно ясно: мы, богатеи, заколачивая кучу денег, отдаем бедным жалкие крохи. Кроме того, я понимал: чем дольше длится наше пленение, тем больше у полиции времени на подготовку к освобождению, тем искуснее она его проведет.
   Мистер не угрожал, что каждый час будет убивать по заложнику. Он не требовал выпустить из тюрьмы своих дружков. Ему вообще ничего не было нужно.
   Я мешкал. Маламуд возглавил список, а в самом конце его оказался пришедший в фирму три года назад Колберн с какими-то восемьюдесятью шестью тысячами. Неприятно удивил тот факт, что мой приятель Барри Нуццо заработал на одиннадцать тысяч больше, чем я. Это мы с ним еще обсудим.
   — Округленно общий доход составляет три миллиона долларов, — доложил я Мистеру, который, сжимая красный проводок, опять вроде задремал.
   Он медленно покачал головой:
   — А бедным?
   — Пожертвований роздано на сто восемьдесят тысяч.
   — Плевать я хотел на пожертвования. Не ставь меня и людей, живущих на улицах, в один рад с теми, кто шляется по концертным залам и синагогам, по клубам, где белые баловни судьбы устраивают аукционы изысканных вин или автографов знаменитостей, бросая пару долларов в кружку бойскаута. Я говорю о еде. Еде для голодных, что живут в одном городе с вами. Еде для младенцев, которые, пока вы делаете миллионы, кричат по ночам от голода. Как насчет просто еды?
   Он смотрел на меня. Я смотрел на аккуратную стопку бумаг. Врать было нельзя.
   — В городе есть сеть общественных кухонь, — продолжал Мистер, — там бедняки и бездомные могут подкрепиться. Сколько денежек твои приятели передали этим кухням?
   Хоть один из вас?
   — Передали, но не напрямую, — начал я. — Некоторые благотворительные организации...