Гросс Эндрю. Шут

   То, что мы увидели, заставило одних закрыть в ужасе глаза, других отвернуться. Даже у самых смелых лица сделались белее мела. Те, кто только что похвалялся будущими подвигами, словно онемели.
   Нас встречали не кресты, нас встречали насаженные на колья люди. Некоторые были еще живы; они что-то бормотали и даже шевелили руками. Еще ужаснее выглядели те, кого насадили на кол вниз головой. Здесь были старики и молодые, крестьяне и торговцы. Были даже женщины, раздетые догола, как шлюхи. Они стонали, открывали рты, ворочали стекленеющими глазами.
   Тридцать человек.
   – Снимите их, – крикнул я.
   Сердце опустилось, как уже бывало в Киботосе и Сен-Сесили. Что сделали эти несчастные? Чем провинились?
   Я остановился у одного из последних тел, чувствуя, как застывает в жилах кровь.
   На колу висела Елена, служанка Эмили.
   Я соскочил с коня и, выхватив меч, принялся рубить столб, пока он не накренился. Потом осторожно опустил ее на землю.
   Девушка лежала на траве, глядя на меня невидящими глазами через спутанные, слипшиеся от крови волосы. На ней были грязные лохмотья. С ней обошлись как с бесстыдной убийцей. А ведь бедняжка всего лишь служила своей госпоже.
   Гнев и злость ткнули мне под ребра свои острые пики. Если так поступили с Еленой, то что же тогда случилось с Эмили?
   Какой сигнал посылало мне прячущееся в замке чудовище?
   Я повернулся к тем, кто стоял за моей спиной:
   – Похороните ее.

Глава 131

   Продвинувшись немного дальше, мы оказались у каменного мостика через небольшую речушку. Возле мостика высилась сторожевая башня. Мы остановились ярдах в шестидесяти от нее.
   У башни нас поджидали четверо верховых рыцарей.
   – И этот сброд называется армией? – крикнул один из них и поднял ногу, как это делает собака у дерева. – Жалкая кучка вилланов, которые только и умеют, что портить воздух да ковыряться в дерьме.
   – Осторожнее, – предупредил Даниель. – Оставайтесь на месте. Они делают это умышленно, хотят заманить нас в ловушку.
   Тем не менее несколько человек, еще находившихся под впечатлением от только что увиденного, не послушали совета и побежали к дерзким рыцарям, размахивая мечами и палицами.
   Когда до башни оставалось двадцать ярдов, на стене появились лучники с арбалетами. Четверо наших упали, пораженные в грудь. Остальные поспешно отступили.
   – Хотят д-драться – п-получат! – воскликнул стоявший у меня за спиной Альфонс.
   Я попытался остановить его.
   – Нет, мы не можем так рисковать!
   Но он со своим отрядом уже мчался к башне.
   Их встретил град стрел. Еще один упал, раненный в бедро, но теперь уже и наши лучники принялись выпускать в башню зажженные стрелы. Пока люди Альфонса пережидали обстрел, спрятавшись за сомкнутыми деревянными щитами, он сам перетащил раненого в безопасное место.
   Одна из зажженных стрел воткнулась в деревянную крышу сторожевой башни. Огонь распространился быстро, и вскоре среди вражеских лучников началась паника. В какой-то момент башню заволокло дымом, а потом мы увидели, как солдаты, покинув пост, спешно отступают к городским стенам.
   Альфонс со своей группой бросился за ними.
   Четверка рыцарей встала на его пути. Надо признать, сражались они храбро, но численное преимущество все же сказалось.
   Всадников стащили с коней и насмерть забили мечами и палицами. Расправившись с рыцарями, наши устремились за лучниками, которых и догнали у овражка на берегу. Один из отступавших опустился на колено, готовый стрелять, но вовремя подоспевший Альфонс раскроил ему голову.
   Лучников, всех до единого, порубили на куски. Наши торжествовали. Отряд Альфонса, вернувшийся с трофейными арбалетами, встретили, как встречают героев.
   То был первый бой, и мы показали врагу, что умеем сражаться.
   Проезжая мимо, Альфонс бросил в телегу захваченный арбалет. Обрадованный тем, что с ним ничего не случилось, я все же укорил его за безрассудство, которое обошлось нам потерей четырех человек.
   Он кивнул, признав упрек справедливым, и тут же подмигнул мне.
   – Т-теперь они знают, что мы способны не т-только п-пор-тить воздух.

Глава 132

   Эмили подтянула одеяло, пытаясь хоть немного согреться. В продуваемой сквозняком комнате башни, ставшей в последние дни ее тюремной камерой, было темно и холодно. Свет проникал только через узкое, похожее на щель окошко под самым потолком. Иногда она даже не могла определить, что сейчас – день или ночь.
   Вот уже несколько часов снаружи доносился топот ног и скрип втаскиваемых на стену тележек. Что-то происходило. И сердце, замиравшее при каждом новом звуке, подсказывало – то, что происходит, имеет отношение к Хью.
   На столе рядом с ее кроватью стояли кувшин с водой и тарелка с какой-то едой. Аппетита не было. Как не было желания ни читать, ни заниматься вышивкой.
   Думая о Стефене, Эмили сравнивала его с обезумевшим от жадности псом. Он удерживал ее, позабыв о чести и достоинстве, потеряв рассудок.
   Но не холод и не страх перед герцогом не давали ей спать, а тревога за Хью.
   Хью... Эмили знала, что Стефен не посмеет тронуть ее, но смерть Хью доставила бы ему огромное удовольствие, сравнимое с тем, что испытывает испорченный, жестокий ребенок, отрывая крылышки у мухи. Сейчас герцог готовил свою армию – диких, не знающих жалости тафуров и лучников – к войне.
   – Не надо, Хью, не приходи, – шептала она, ежась под тонким одеялом. – Пожалуйста, Хью, не приходи.
   Но сегодня что-то было не так, как обычно. Вдалеке слышался глухой шум. Голоса за стеной звучали необычно резко, отрывисто. Пол подрагивал под ногами.
   Катапульты!
   Эмили отбросила одеяло. Нужно узнать, что же все-таки происходит. Почему ржут кони? Откуда эти непрекращающиеся тяжелые удары?
   Подготовка к бою!
   Закутавшись в одеяло, Эмили подтащила стол к самой стене, пододвинула скамеечку и залезла на стол. Потом ухватилась за нижний край окна, привстала на цыпочки и подтянулась. Она увидела совсем немного.
   Внизу, на внутренней стене замка, суетились у бойниц солдаты в шлемах и зеленых с золотым туниках.
   Эмили вытянула шею, и у нее захватило дух.
   Огромное море людей. В крестьянских одеждах, но с мечами и копьями. Быки. Катапульты и баллисты.
   Сердце встрепенулось.
   Да ведь их целая армия! Целая армия тех, кто не испугался проклятия! Эмили рассмеялась. Ничего не могла с собой поделать. Здесь как будто были все, кто шел с Хью на Трейль.
   И тут что-то еще привлекло ее внимание. Она подтянулась повыше.
   Рыжее пятно чуть в стороне от войск. Неужели...
   Сердце затопила волна радости. Хотелось кричать, звать, но она знала, что он слишком далеко и не услышит. И все равно Эмили кричала, звала и махала рукой. При этом из груди ее рвался смех.
   Потому что там, далеко внизу, за внешними стенами стоял – в собственноручно связанной ею для него тунике! – тот, кого она ждала. Хью.
   Он стоял, повернувшись лицом к замку, и смотрел, казалось, прямо на Эмили, словно точно знал, где именно она находится.

Глава 133

   На следующее утро мы пододвинули к стенам осадные орудия. Баллисты с телегами, нагруженными громадными камнями. Тараны, вырезанные из стволов деревьев. Высокие приставные лестницы.
   Мы начали строить деревянные башни такой же высоты, как и внешние стены, а также маленькие платформы, оббитые сырой кожей, которые защищали бы нас от льющейся сверху горячей смолы.
   Я был в палатке Даниеля, где мы обсуждали план осады, когда снаружи донеслись громкие крики. Выскочив, я увидел, что все бегут к оружию и указывают на городские ворота. Подъемный мост опускался.
   Вот оно!
   Ни у кого не было сомнений, что из ворот вот-вот вырвутся конные рыцари.
   Но вместо них на мостик медленно выехали два священника под флагом Церкви.
   Чуть погодя за ними последовал Бертран Морэ, кастелян Стефена. А уже за ним торжественно, как будто одного его появления было достаточно, чтобы все упали на колени, восседая на белом жеребце, появился он.
   Сам герцог.

Глава 134

   – Хочет поговорить, – сказал Даниель. – И прячется за священниками.
   – Скорее, надеется заманить тебя в какую-то ловушку, – проворчал Одо. – Будешь дураком, если попадешься.
   Я натянул на голову свою шапочку.
   – Не забывай, что я шут. А шут и дурак одно и то же.
   Мне не терпелось посмотреть в глаза этому ублюдку. Я позвал отца Лео.
   – Поедемте со мной. У вас есть возможность сравняться с высшими священниками Боре. – Я повернулся к Даниелю: – Не хотите посмотреть, как герцог обмочит штаны?
   Мы доехали до середины ничейной земли, отделявшей наш лагерь от Боре, и остановились. Герцог уже был на месте. Он держался за спинами священников, явно не желая стать мишенью для лучников. Кровь вскипела во мне, когда я увидел этого мерзавца. Он был без шлема, и длинные грязные черные волосы падали на лицо спутанными прядями. На кольчуге красовался герб в виде дракона. Руки были защищены латными рукавицами, а на боку, как и подобает крестоносцу, висел тяжелый меч.
   Стоило нам остановиться, как Стефен тронул коня и стал объезжать вокруг нас, не сводя глаз с моего копья.
   В какой-то момент наши взгляды встретились, и герцог вполне приветливо улыбнулся.
   – Так это ты тот самый трус и дезертир, который поднимает людей против господ, прикрываясь ересью.
   – А ты тот самый негодяй, который убил мою жену и сына. Примите мое почтение.
   Я поклонился священникам.
   – Какая будет жалость, – усмехнулся Стефен, – если судьба отберет у тебя еще одну, которой ты дорожишь.
   Ярость поднялась во мне темной волной, застилая глаза.
   – Если с ней что-то случится, тебе понадобится нечто большее, чем пара священников, чтобы избежать смерти. Госпожа Эмили вернулась сюда по собственной воле, движимая преданностью и состраданием. Тебе она не враг.
   – А ты? Шут, бунтовщик, еретик... Как мне к тебе обращаться?
   – Хью, – сказал я, глядя в холодные, надменные глаза. – Хью де Люк. Мою жену звали Софи. Моего сына, которому не исполнилось и года, звали Филиппом.
   – С удовольствием познакомился бы с твоим фамильным древом, но все же... чего ты хочешь, Хью?
   – Чего я хочу? – Больше всего на свете мне хотелось стащить его с коня и сразиться один на один, чтобы покончить со всем раз и навсегда. Я тронул коня и подъехал ближе. – Хочу, чтобы ты признал совершенное тобой зло. Хочу, чтобы возместил причиненный ущерб, заплатил за каждого убитого, будь то мужчина, женщина или ребенок. За всех, кто погиб из-за этого. – Я поднял копье. – И чтобы немедленно освободил госпожу Эмили.
   Герцог посмотрел на своих спутников так, будто с трудом удерживался от смеха.
   – Я слышал, что он большой забавник, а теперь и сам убедился. Ты многого требуешь от меня, а сам разъезжаешь с украденной реликвией и подвергаешь риску тысячу своих сторонников.
   – Эти люди пришли сюда добровольно. И вряд ли разойдутся, даже если я потребую от них этого.
   – И для них не важно, что станется с их бессмертными душами? – осведомился один из священников.
   – Не знаю. Давайте посмотрим. – Я повернулся к лагерю и крикнул: – Идите домой! Сложите оружие! Все. Война окончена. Герцог дал слово, что пощадит ваши души.
   Мои слова эхом раскатились по полю, однако никто не шевельнулся. Я посмотрел на священника и пожал плечами.
   – А если я скажу, что госпожа Эмили тоже находится в замке по доброй воле, – раздраженно бросил герцог. – Что она сама решила остаться, даже вопреки моему требованию.
   – Тогда, Стефен, я назову тебя лжецом. Или безнадежным глупцом.
   – Ты тратишь драгоценное время на шутки. А между тем кровопролитие близится, что может подтвердить и твой новый кастелян.
   – Мы готовы. И если кровь прольется, вина падет на тебя, а не на меня.
   Герцог криво усмехнулся.
   – Только знай, что я не буду так снисходителен к тебе, как этот трус Болдуин. Ты видел, на что я способен. Не ожидай другого, шут. Тебе вырвут сердце. Вы все будете повешены как еретики, головой вниз. Тебе вспорют брюхо, и кишки будут ползти по твоей физиономии. Даже Господь отвернется от такого зрелища.
   – Что скажешь, Даниель? – Я с улыбкой взглянул на Ги. – Придется набить животы перед дракой, чтобы не разочаровать потом зрителей.
   Герцог усмехнулся и вновь скользнул взглядом по копью.
   – Знаешь, всего этого можно избежать, если я вернусь в замок с копьем. Ты получишь свою шлюшку и уберешься куда-нибудь подальше, на край земли. Что касается твоих людей, то я позабочусь о том, чтобы они получили прощение.
   – Очень соблазнительно, – ответил я, делая вид, что обдумываю заманчивое предложение. – Но дело все в том, что они пришли сюда не ради госпожи Эмили, а для того, чтобы восстановить справедливость. Они здесь для того, чтобы потребовать воздаяния за совершенные тобой преступления. Для того, чтобы ты признал свою ответственность. На меньшее они не согласны. И только тогда я отдам тебе копье. Таково мое предложение. А уж потом мы постараемся спасти свои бессмертные души.
   – Ты не понимаешь, шут, что я могу просто забрать его. Стоит мне кивнуть, и мои лучники не оставят на тебе живого места.
   – Мои тоже. И тогда пусть все решает Бог.
   Кончик носа у Стефена едва заметно дернулся.
   – Думаешь, я променяю достоинство и честь на ящик таких копий?
   – Думаю, променял бы, – сказал я, наклоняясь к нему, – ты ведь уже променял их на то, чтобы только подобраться к нему поближе.
   Стефен улыбнулся и развернул коня.
   – Теперь я вижу, почему ты так полюбился двору. Готовься, шут. Я дам ответ в течение часа.
   Он стегнул жеребца и поскакал к воротам.

Глава 135

   Наша армия ждала обещанного ответа, вытянувшись широкой линией в двухстах ярдах от мощных стен Боре.
   Лучники сжимали луки, наконечники зажигательных стрел были уже смочены маслом. Пехотинцы с приставными лестницами неотрывно смотрели на стену с застывшими неподвижно защитниками крепости.
   Сотни человек шептали слова последней молитвы в ожидании моего сигнала.
   – О чем думаешь? – спросил Одо.
   Я вздохнул.
   – О том, что Эмили там. А ты о чем?
   Кузнец пожал плечами.
   – О том, что выше стен я еще в жизни не видывал.
   Я снова посмотрел на массивные ворота. Стефен не спешил с ответом. Слева от меня стоял Одо, справа расположились Жорж, Даниель и Альфонс. Напряжение возрастало, барабанным боем отдаваясь в груди.
   Солдаты Стефена смотрели на нас сверху, держа наготове арбалеты. Не было ни шуточек, ни подначек, ни проклятий и угроз – тяжелое, густое, как туман, молчание повисло над полем между двумя армиями. Можно было даже услышать, как в лесу щебечут птицы. В любой момент эта напряженная тишина могла расколоться, разлететься на кусочки, как стекло под ударом дубинки.
   Одо наклонился ко мне.
   – Тут один лангедокец рассказал новую загадку. Хочешь послушать?
   – Раз уж надо...
   Я пожал плечами, не сводя глаз с ворот.
   – Отгадай, что это. Волосатое снизу, с красной кожицей, по молодости всегда лезет вверх, а уж кухаркам от него одни слезы.
   Я пожал плечами.
   – Сдаюсь.
   Кузнец покачал головой.
   – Да что ты за шут, если такого не знаешь! А я еще доверил ему свою жизнь.
   – Ладно, раз уж так... – Я почесал подбородок. – Лук.
   Одо застонал, по шеренге пробежал смешок.
   – Ты ведь знал, да? Признайся.
   Вдруг из-за стены донеслось громкое "динг!", и в следующий момент в небо взмыл выпущенный катапультой черный предмет. По шеренге прокатился ропот. Люди задрали головы, рассматривая летящий в нашу сторону снаряд.
   – Осторожно! Падает! – крикнул кто-то.
   Снаряд ударился о землю в нескольких ярдах от передней шеренги, прокатился и остановился в паре футов от того места, где стоял я. В животе у меня словно заворочалась проснувшаяся змея.
   Я увидел обожженные, почерневшие волосы... круглые глаза навыкате...
   Крик сорвался с моих губ.
   На меня смотрело лицо. Оно как будто усмехалось... лукаво и дерзко. Глаза, застывшие в миг смерти, сохранили знакомое выражение.
   Норберт!
   Старый шут смотрел на меня почти так же, как в тот первый день, когда Эмили доставила меня в его комнату. Казалось, вот сейчас он подмигнет и скажет: "Ну что, мальчишка, кто кого одурачил? И это все, на что ты способен? Смотри и учись!"
   Я выбежал из строя и опустился на колени перед головой старика. В ушах оглушающе гремели колокола, перед глазами мелькали страшные картины всего, что случилось со мной и другими после того, как я оставил дом.
   Наконец шум в голове стих. Я поднял священное копье и, пожалуй, впервые поверил в его силу. Я обернулся и посмотрел на своих людей, застывших в тревожном ожидании.
   – Ваша свобода за этими стенами! Время пришло!
   Уже в следующий миг мой крик утонул в топоте сотен ног – моя армия устремилась к стенам Боре.

Глава 136

   Первым звуком начавшегося сражения был тяжелый, натужный стон одной из наших баллист. Брошенный ею громадный камень пролетел по высокой дуге и с грохотом врезался в стену над воротами. Осколки, искры и мусор разлетелись во все стороны. Но когда пыль осела, мы увидели, что стена выстояла.
   Еще один булыжник со свистом устремился к крепости. За ним последовал третий. Оба ударили по верхней части стены, сметая сторожевые посты, круша зубцы и разбрасывая людей, как детские игрушки. За ними – град зажигательных стрел. Ш-ш-ш-ш. Одни воткнулись в крыши и стены деревянных башенок; другие, не причинив никакого вреда, попадали на землю.
   И снова баллисты, только на сей раз вместо камней они метали горшки с горящей смолой. Защитники крепости метнулись к укрытиям. Кто-то взвыл от боли. Кто-то уже тушил распространяющийся огонь. Запахло паленым.
   Я поднял руку.
   – Приготовиться! Все ваше – за теми стенами. Вперед!
   Людская волна, ощетинившись мечами, копьями и лестницами, покатила к крепости. Восемьдесят ярдов. Чем ближе, тем выше и неприступнее казались стены. Шестьдесят ярдов...
   Я уже видел лица солдат – сосредоточенные, напряженные... Они только ждали, когда мы подойдем ближе.
   Пятьдесят ярдов...
   И вдруг крик...
   – Огонь!
   Сверху на нас обрушился водопад стрел. Железные наконечники безжалостно пронзали плоть, рвали сухожилия, вгрызались в кости.
   Слева и справа от меня слышались хрипы, стоны, крики боли...
   – Ааааа... аааа... ааа...
   Я споткнулся о лангедокца, вертевшегося на земле с застрявшей в ноге стрелой. Рядом с ним парень в пастушеской одежде, стоя на коленях, держался обеими руками за стрелу, пробившую навылет его щеку. Люди падали на колени, утыкались лицом в траву, кричали, стонали, молились и изрыгали проклятия.
   – Не останавливаться! – крикнул Даниель. – Прикрывайтесь щитами. Быстрее! К стене!
   Атака замедлилась, волна раздробилась на мелкие ручейки. Среди тех, кто бежал впереди, я увидел Одо и Жоржа. До стены оставалось двадцать ярдов.
   Первые копья полетели и в защитников крепости.
   Десятки лестниц, упершись в землю, легли на стену. По ним торопливо, как муравьи, поползли атакующие. Солдаты пытались оттолкнуть их, сбросить вниз.
   – Несите кошки! – крикнул я, увидев, как сверху полилась расплавленная смола.
   Вторая волна наступления прижала нас к стене. Тех, кто карабкался вверх, встречали смолой и копьями, и они падали на руки и головы своих товарищей, сплевывая кровь или колотя руками по обожженной коже.
   К стенам поднесли кошки. На какое-то время они защитили от смолы, которая злобно шипела, попадая на сырую, туго натянутую кожу. Тем временем укрывшиеся под ними люди уже таранили ворота. Сверху ударили арбалеты. Моему соседу стрела пробила голову. Еще один брошенный баллистой камень попал в башню. Крыша башни провалилась, а на нас посыпались окровавленные куски тел.
   Повсюду царили паника и хаос.
   – Куда мы попали? – растерянно спрашивал кто-то. – Куда мы попали?
   – Боже, спаси! – вопил другой, придерживая одной рукой другую, из которой торчала стрела.
   Никто никого не слушал, и я, озираясь, видел вокруг только незнакомые, перекошенные страхом лица. Сияющие стены крепости были заляпаны перемешанной с кровью грязью. Кто побеждает? Кто проигрывает? Я ничего не мог понять.
   Наконец на глаза мне попался Одо, упрямо карабкавшийся по лестнице. Кто-то из осажденных ткнул в него копьем, но кузнец уклонился, схватил древко одной рукой и рванул на себя. Солдат с криком упал со стены. Но не успел Одо сделать и шага вверх, как второе копье вонзилось ему в ногу. Кузнец пошатнулся и попытался вырвать копье из раны.
   – Одо!
   Мой крик затерялся в общем шуме сражения.
   Одо схватил за туники двух солдат и вместе с ними рухнул вниз, на головы товарищей. Я попытался пробиться к нему вдоль стены, но плотная масса сбившихся в кучу людей не пускала.
   Между тем стрелы продолжали изливаться на нас смертоносным, неослабевающим дождем. Накрывшись щитами, мы не могли даже поднять головы. Мы оказались в западне.
   Те из наших, кто сумел подняться на стену, были сброшены или убиты на месте. Я понял, что мы проигрываем. И не я один.
   – Осторожно! – завопил кто-то, и в следующий момент сверху хлынула лавина камней. Одна из кошек не выдержала огромного веса и рухнула, придавив несколько человек, таранивших ворота.
   – Башни! – раздался чей-то истошный крик. – Башни падают! Отходите, или вас раздавит!
   Люди толкали своих товарищей, гоня их назад. Я ничего не мог поделать. Глаза слезились от едкого дыма, я кашлял и задыхался в облаке пыли.
   Одо куда-то исчез.
   – Отступаем! Отступаем! – пронеслось по толпе.
   – Стойте! – закричали мы с Даниелем. – Отступать нельзя! Не бросайте позиции!
   Но нас уже никто не слушал. Людское море колыхнулось, откатилось от стен и потекло вспять. Наверху радостно закричали.
   Они бежали. Крестьяне, дровосеки, сапожники. Они не были солдатами и не знали, что делать.
   Я попытался найти Одо, не обращая внимания на свистящие над головой стрелы, но кузнец словно в воду канул. Земля была усеяна телами убитых. Наши потери были огромны. В конце концов я выбрался из-под обстрела. Над полем стоял стон. Ужасный стон людей, обреченных на смерть. Мужчины плакали и бормотали слова молитвы.
   Мне встретились Жорж и Даниель. Первый хромал, опираясь на плечо второго. Оба были бледны.
   – Видели Одо? – спросил я.
   Жорж покачал головой. Даниель пожал плечами.
   Я повернулся к замку. Солдаты на стенах ликовали, продолжая пускать стрелы во все, что двигалось. Где-то там остался мой лучший друг. Еще недавно зеленое поле превратилось в кровавое болото.
   Ни один из тех, кто поднялся на стену, не ушел живым.
   Ни один.
   Но, может, Одо удалось спастись?

Глава 137

   Мы были разбиты!
   Альфонс со злостью швырнул на землю меч. Жорж устало опустился на траву. Отец Лео пытался найти слова утешения, но и на его лице читалось отчаяние.
   – Надо выставить охрану, – кричал Даниель. – Стефен может предпринять вылазку.
   Его предупреждение осталось без ответа. Быстро темнело. Ночь как будто предлагала нам передышку, набросив на лагерь темную накидку. Люди сидели у огня, полностью обессиленные. Кто-то прижигал раны, кто-то смазывал ожоги. Одни оплакивали павших друзей, другие благодарили Бога за то, что остались живы.
   – Вы видели Одо? – спрашивал я у всех, переходя от костра к костру. Я знал его еще мальчишкой.
   – Одо живуч как кошка, – сказал наконец Жорж. – Если кто и выберется, так это он.
   – Верно, – неестественно бодрым голосом подхватил Альфонс. – В-вот увидишь, он в-вернется, да не п-просто так, а с каким-нибудь т-трофеем.
   – У нас большие потери, – вздохнул Даниель, расстилая карту Боре. – Такого мы больше себе позволить не можем.
   – Кастелян прав, – кивнул здоровяк-лангедокец, за которым закрепилась кличка Бык. – Только у меня тридцать человек убиты, может, больше.
   Я посмотрел ему в глаза.
   – Твои люди отважно сражались, но это не их война. Забирай оставшихся и уходите домой.
   Бык уставился на меня так, словно я нанес ему смертельное оскорбление.
   – Кто сказал, что мы собираемся уходить? – Он усмехнулся и покачал головой. – У нас, в Лангедоке, говорят, что драка и не началась, пока не пролилась кровь. Бог дал нам две руки, но, черт возьми, одна лишь для того, чтобы чесать яйца.
   Сидевшие у огня рассмеялись. Когда смех затих, Жорж, который лежал на траве, повернулся ко мне:
   – Так что будем делать?
   Я обвел всех взглядом.
   – Продолжим, – сказал Альфонс. – Стефен разорил наш город. Поэтому мы здесь, разве нет?
   – Храбрый парень, – хмыкнул Жорж. – Да вот только завтра под стенами можешь остаться ты.
   – Надо таранить стену, – предложил Даниель. – У реки она укреплена не так сильно. Установим там баллисты и будем обстреливать весь день. Рано или поздно пробьем.
   – Может быть, и от короля ответ получим, – вставил отец Лео.
   – Сейчас осень, – продолжал Даниель. – Ты был в Антиохии, Хью. Сам знаешь, что осада никогда не бывает однодневной. Стефен выжег собственные поля. Продовольствия и воды не хватит на всю зиму.
   Я вздохнул. Так или иначе этот вопрос нужно было задать.
   – Кто за то, чтобы принять условия Стефена?