Гросс Эндрю. Шут

   Я ждал ответа. Все молчали.
   Наконец Жорж, опираясь на палку, поднялся с земли.
   – Мое дело – молоть зерно, а не воевать. Но мы все сделали свой выбор. Мы все потеряли любимых и близких. Моего мальчика Ало. Твоих друзей... Одо. И что же, все это было напрасно? Разве их смерть...
   – Кто это тут говорит о смерти? – рявкнул из темноты знакомый голос.
   Все повернулись.
   – Боже... – прошептал мельник, бледнея, словно увидел привидение.
   Кузнец медленно приковылял к костру. В изорванных, заляпанных кровью доспехах, со спутанными волосами, весь в колючках, он был похож на живущего в лесу отшельника, который только что повстречался с медведем. В глазах его застыл ужас.
   Я хотел подняться и обнять его, но сил не хватило даже на то, чтобы протянуть руку.
   – Где это тебя так долго носило?
   – Эти, в зеленом, так меня облепили, что пришлось покувыркаться, пока сбросил. – Он устало усмехнулся. – Есть что выпить?
   Я все же поднялся, обнял его и похлопал по спине. Одо поморщился. Руки его были в ожогах, а на ноге зияла глубокая рана. Кто-то протянул ему мех. Кузнец сделал большой глоток и, обведя нас всех взглядом, покачал головой.
   – Дерьмовый выдался денек, а?
   Мы молчали.
   – Ну что ж... – Он повернул ногу и, набрав в кружку эля, плеснул на рану. – Шшш... Ничего. Насуем им завтра.

Глава 138

   Еще три дня мы бились о стены Боре. Наши катапульты швыряли в них тяжелые каменные глыбы. Тараны упрямо долбили ворота. Атака за атакой, приступ за приступом... Снова и снова приставляли мы лестницы и ползли вверх. Снова и снова защитники замка сбрасывали нас на землю.
   Груды тел павших товарищей лежали под стенами Боре. Мы не могли взять крепость, и я уже боялся, что не возьмем ее никогда. Она была слишком крепка, слишком прочна. С каждым неудачным приступом надежда на победу становилась все призрачней. Нам уже не хватало продовольствия и воды. И ответа от короля тоже не было.
   Уверенность сменялась отчаянием.
   Я знал, что Стефен рассчитывает именно на это. Рано или поздно он пустит в бой свой резерв, конных рыцарей, и те нанесут такой удар, после которого мы уже не оправимся.
   Мы собрались в полуразрушенном сарае. Настроение оставляло желать лучшего. Слишком много друзей полегло в боях. Тревога и глубокая озабоченность отпечатались на лицах всех, даже Даниеля.
   Я подошел к лангедокцу.
   – Скажи, Бык, сколько людей у тебя осталось?
   – Две сотни, – мрачно ответил он. – Из трех, что были вначале.
   – Я хочу, чтобы ты собрал их сегодня и увел из лагеря. Теперь Морриссе... Алоис, сделай то же самое. Сегодня.
   – Что? Сдаться? Отступиться? Отдать победу этому ублюдку?
   Я не отвечал. Я стоял посреди круга и всматривался в их разочарованные и сердитые лица.
   Лангедокец покачал головой.
   – Мы пришли сюда драться, Хью, а не убегать.
   – Мы тоже, Хью, – запротестовал Алоис. – Наше место здесь. Мы заслужили его и не уйдем.
   – Верно. Вы заслужили свое место здесь. Все вы. – Я поклонился. – И вы его сохраните. Вы сможете отомстить за друзей.
   Все недоуменно смотрели на меня.
   – Что ты несешь? – пробурчал Одо. – Опять какой-нибудь фокус? – Он поморщился. – Это все госпожа Эмили виновата. Ну, так что за план?
   – Мы возьмем город. Но не как солдаты. Я пытался быть военным, но у меня ничего не вышло. А все потому, что я не солдат и уж тем более не полководец. Я – шут. А в этом качестве у меня преимущество даже над Карлом Великим.
   – Не могу сказать, что ты чем-то меня обрадовал. – Одо скептически покачал головой. – Доверить свою жизнь шуту... хм... Но я слушаю. Расскажи, что за фокус ты придумал.

Глава 139

   Стефен только собирался вонзить зубы в кусок ветчины, когда стоявший у стола паж воскликнул:
   – Посмотрите, господин! Посмотрите в окно! Быстрее! Они уходят!
   Всего лишь несколько минут назад герцог проснулся в отвратительном настроении. Бунтовщики проявляли куда большее упорство, чем можно было ожидать. Каждый день волны штурмующих накатывали на стены. Откуда у них такая жажда смерти – герцог не понимал. Мало того, пару недель назад Анна перебралась в другое крыло замка, так что спать приходилось в одиночестве.
   Он нехотя поднялся и подошел к окну.
   Парень был прав! Ряды бунтовщиков сократились примерно вдвое. Утреннее недовольство как рукой сняло.
   Ушли лангедокцы. Эти чертовы дикари с толстыми, как бычья нога, руками. Те же, что остались, стояли понуро, как цыплята, ожидающие своей очереди под топор мясника.
   И красно-зеленый петух тоже был с ними. С копьем! Жалкая кучка дровосеков и вилланов. Его рыцари порубят их на куски.
   За спиной послышался шум. Стефен обернулся и увидел всю свою свиту: Бертрана, Моргана и других.
   – Посмотрите, – хмыкнул герцог, – трусливые ублюдки все же не выдержали и разбежались. Посмотрите на дурака с копьем. Он еще делает вид, что кем-то командует.
   – Вы обещали отдать его мне, господин, – прохрипел Морган.
   – Верно, обещал, – со смехом подтвердил Стефен. – Скажи мне, Бертран, сколько их там. Навскидку.
   Кастелян почесал голову.
   – Едва ли сотни три, сеньор. Все пешие. Выбор оружия у них невелик. Думаю, наша конница без труда возьмет их в кольцо и принудит сдаться.
   – Сдаться? – удивился герцог. – Я об этом и не подумал. Действительно, может быть, стоит протянуть руку и спасти этих бедных, несчастных, запутавшихся и обманутых? Может быть, не стоит проливать лишнюю кровь, а, Морган?
   – Церковь уже прокляла их, господин. Мы окажем услугу Богу, если сократим их бесцельное пребывание в этом мире.
   – Тогда чего же ты ждешь? – Стефен толкнул его в грудь. – Разве твоя рана уже зажила? Разве шут с копьем тебе уже не снится? Слышал совет кастеляна? Бери рыцарей и отправляйся.
   – Господин, рыцари – мои люди, – вмешался Бертран. – Они наш резерв.
   – Знаешь, Бертран, – перебил его герцог, – твой план... Мне он не по душе. Пусть Морган займется ими. И он прав, зачем несчастным лишние мучения?
   Кастелян хотел было возразить, но, наткнувшись на холодный взгляд герцога, счел за лучшее придержать язык.
   – Если не ошибаюсь, вопрос стоит так: копье или честь. – Глаза Стефена вспыхнули. – Кажется, мне удастся сохранить второе и заполучить первое. Верно, кастелян? И вот что, Морган... Знаю, тебе нравится сам процесс, но не забывай о главном. Ты меня понял?
   – Священное копье. Я никогда о нем не забывал.

Глава 140

   – Смотрите!
   Тревожный крик пронесся по нашим шеренгам. Сразу несколько человек указывали в сторону замка.
   Ворота Боре внезапно распахнулись. Мы смотрели на них, еще не зная, чего ждать. И вот...
   Сначала тяжелый цокот копыт по подъемному мостику... потом показались всадники. Закованные в тяжелую броню рыцари на могучих конях.
   Мы молча наблюдали за тем, как они принимают боевое построение. Все оставались на месте, никто даже не шевелился. Я знал, что даже самые стойкие колебались, решая, стоит ли драться или лучше сразу поднять руки.
   – Занять позицию! – крикнул я. Меня как будто никто не слышал. Все словно зачарованные смотрели на грозное войско. – Занять позицию! – снова призывал я.
   И только тогда Одо медленно поднял булаву, а Альфонс пристегнул меч. Их примеру последовали Жорж и Даниель. Мало-помалу за ними потянулись остальные. Наш строй напоминал римскую фалангу; мы стояли плотно, закрывшись щитами. Я молил Бога, чтобы последний фокус удался.
   Рядом вздохнул Альфонс.
   – Как думаешь, сколько их?
   – Сотни две. Вооруженные до зубов. – Даниель пожал плечами, помолчал и, понаблюдав за продолжающими выезжать по двое всадниками, поправился: – Нет, пожалуй, сотни три.
   – А с-сколько нас?
   – Не важно, – усмехнулся Даниель. – Да и что такое боевой конь и пика против доброй мотыги?
   Мы невесело усмехнулись.
   – Что же это за город такой? В нем, наверно, и нет никого, кроме вояк да прислуги, – покачал головой Одо.
   Стоявшие на стенах солдаты молча наблюдали за последним актом спектакля, уверенные в подавляющем превосходстве своих. Громко ржали кони, рыцари поправляли оружие и доспехи. Когда все приготовления наконец закончились, из ворот выехал последний всадник, который и занял место во главе строя. Я ожидал увидеть Бертрана, но это был не он. Присмотревшись, я разобрал на шлеме очертания черного византийского креста. Он! Мне снова предстояла встреча с тем, кто убил мою жену и сына.
   Одо нервно сглотнул и облизал сухие губы.
   – Хью, знаю, я тебя уже спрашивал...
   – Да, думаю, получится, – ответил я. – А если нет... что ж, невелика потеря. Все равно солдат из тебя был лучше, чем кузнец.
   – А тебе бы следовало оставаться шутом, а не лезть в полководцы!
   Рядом рассмеялись, но смех тут же утонул в ужасающем грохоте – конница сорвалась с места.
   – Пошли! – крикнул Даниель. – Щиты!
   Справа и слева от меня люди бормотали слова молитвы. Я закинул копье за спину и взялся за меч.
   Земля содрогнулась, со стены долетели победные крики.
   Мы сомкнули ряды, закрывшись по периметру щитами. Стук копыт приближался. Казалось, на нас летит лавина.
   – Держаться плотнее! – успел крикнуть я.
   Сорок ярдов... тридцать... двадцать...

Глава 141

   Волна всадников врезалась в наш строй с силой рухнувшего на корабль стофутового вала.
   Ряды дрогнули и подались назад, прикрывшись щитами. Удар был силен, но мы не сломались. Какой-то рыцарь налетел на меня, ожесточенно тыча в щит пикой. Я почувствовал, как подгибаются ноги. Вокруг был ад. Стоны ужаса и боли, жуткий лязг железа, треск дерева, отрывистое ржание, крики...
   Отбиваясь почти наугад, мне удалось отбросить пику и ткнуть мечом куда-то вверх. Клинок пробил доспехи прямо над наколенником. Рыцарь взвыл, лошадь попятилась и взбрыкнула. Я схватил его за руку и рванул вниз. Он упал под копыта.
   Между тем враг окружил нас уже на две трети. Тут и там падали люди. Мы просто не могли больше выдерживать такой натиск.
   – Назад! – крикнул я. – Отходим!
   Мы начали медленно отступать, сохраняя при этом строй и пробивая путь к спасительному лесу.
   Невдалеке я увидел своего личного врага. Черный Крест дрался как одержимый, сваливая противника одним ударом, отталкивая своих и видя перед собой одну только цель. Я знал, кто ему нужен.
   Лес был уже близко. Кольцо сжималось, но мы еще отбивались. Черный Крест не спускал с меня глаз.
   Внезапно из леса донесся крик сотен глоток. Сами деревья как будто ожили. Словно ниоткуда за спиной у рыцарей появились всадники в шкурах, а с деревьев полетели стрелы. Паника охватила уже наших врагов. Их кони, зажатые с обеих сторон, испуганно шарахались, вставали на дыбы, взбрыкивали и сбрасывали седоков. На упавшего тут же набрасывались двое или трое и колотили его мечами и дубинками до тех пор, пора доспехи не поддавались.
   Поняв, что их заманили в ловушку, рыцари пытались выбраться из леса, но все чаще падали с коней. В пешем же строю при близком бое они уже не представляли грозной силы. Я видел их полные ужаса глаза, слышал мольбы о пощаде. Некоторые бросали оружие на землю, поднимали руки и сдавались. Сражение превращалось в побоище для тех, кто его задумал.
   Я отошел в сторону. Силы почти полностью покинули меня. Хотелось сесть под дерево, а еще лучше растянуться на траве.
   Я уже собирался так и сделать, когда сзади прозвучал холодный как лед голос:
   – Рано радуешься, шут. Посмотрим, есть ли действительно в этой палке некая сила.

Глава 142

   Он стоял с поднятым забралом, открыв изуродованное шрамами лицо с глубоко посаженными глазами. Черный Крест. Человек, которого я ненавидел, как никого в этом мире.
   – Дважды.
   – Дважды что, трактирщик?
   – Дважды мне придется избавить мир от подонка, убившего мою жену и сына.
   Я бросился на него, целя мечом в шею.
   Тафур успел не только опустить забрало, но и с легкостью парировать мой удар. Я рубил и рубил, но каждый раз на пути моего меча вставал его меч.
   – Ты доставил мне немало неприятностей, – процедил Черный Крест. – Ты унизил меня. – За узкой прорезью метались из стороны в сторону темные зрачки.
   А потом он зарычал, как зверь, и нанес страшный по силе удар. Я отпрянул назад, ощутив на лице холод клинка, рассекшего воздух в паре дюймов от моего лица.
   Тафур не остановился. Второй удар с боковым замахом должен был перерубить мне ноги. В последний момент я подставил меч, но все равно покачнулся.
   Мне удалось отвести смертоносный клинок вверх, но это потребовало напряжения всех сил. Я чувствовал себя мальчишкой, вызвавшимся на поединок со взрослым мужчиной.
   – Ты глупец, что и подтверждает твоя репутация, – ухмыльнулся Черный Крест. – Когда я убью тебя, Стефен получит копье, а твоя голова будет валяться в изголовье кровати твоей шлюшки.
   Еще удар. И еще. И отражать их становилось все труднее. Силы таяли. Я отпрыгнул влево. Меня спасали только ловкость и быстрота, но полагаться лишь на них я не мог. Черный Крест был мне не по зубам.
   Он резко наклонил голову, пытаясь ударить меня шишаком шлема. Я увернулся, но с опозданием. Голова загудела, как чугунный котелок, дыхание сбилось. Голос внутри шептал, молил: "Пожалуйста, Господи, укажи мне путь".
   Тафур гнал и гнал меня. Еще удар. Я наклонился, споткнулся и едва не упал. Я полз по берегу реки, понимая, что смерть близка, что меня отделяет от нее лишь несколько мгновений. Жаль, что копье в конце концов все же достанется Стефену.
   Черный Крест стоял передо мной. Путей к отступлению не было. Он поднял забрало, словно для того, чтобы в последний раз увидеть его страшное, в шрамах, лицо.
   – Душу ты уже потерял. Мне осталось сделать за Господа грязную работу: доставить Ему твое тело.
   Солнечный луч, отразившись от шлема, ударил в глаза, и я мигнул. Мигнул и как будто перенесся совсем в другое место, в Антиохию, в ту церковь... И турок стоял с занесенным над моей головой мечом.
   Не знаю, что на меня нашло, но я вдруг расхохотался. Ну разве не смешно сделать полный круг и вернуться к моменту собственной смерти? Неужели все было напрасно? Неужели все свелось к тому, что я умру не в грязной тунике с нашитым на нее крестом, а в дурацком наряде шута?
   Глупые, безумные мысли вертелись в голове. Почему-то вспомнилась старая шутка. Не знаю, что я нашел в ней особенно смешного, но меня вдруг затрясло от смеха. Дурак, верно?
   – Да и река глубокая, – пробормотал я, приседая на корточки.
   – Безмозглый дурень, – бросил Черный Крест. – Но все же скажи, над чем ты смеешься на краю могилы?
   – Это старая шутка. – Я перевел дыхание. Не знаю, что мною двигало – хитрость или дурость. – Двое мочатся с моста. И спорят, у кого больше. Один прячет хрен и говорит: "Ух, вода холодная". "Точно, – отвечает другой, – да и река глубокая".
   Черный Крест недоуменно уставился на меня, определенно не поняв юмора. Он стоял на берегу реки, готовясь отправить меня в ад.
   Лишь на мгновение – но ошибиться я не мог – лицо его отразило смутное сомнение, что он допустил ошибку, что все не так, как кажется.
   Но прежде чем до него дошло, что именно не так, я выбросил ноги вперед и вверх и ударил его в пах. Черный Крест пошатнулся, сделал шаг назад к краю реки и...
   Он еще попытался сохранить равновесие. И у него получилось! Черный Крест презрительно усмехнулся, как бы говоря: "Эх ты, мелочь. И это все, что у тебя есть?"
   И тут глина под ним поплыла. Тафур взмахнул руками, но доспехи уже тянули назад. Однако лицо его выражало не осознание опасности, не панику или беспокойство, а всего лишь раздражение.
   Но он все же упал. Грохнулся и покатился, набирая скорость, хватаясь в отчаянии за камни и траву. Он прокатился по всему склону и бултыхнулся в воду.
   Черный Крест исчез. Скрылся под водой. Наверное, в последний миг он еще думал, что поднимется, выйдет на берег и прикончит меня. Сердце отсчитывало мгновения. Я и сам не мог поверить в случившееся – Тафур не поднимался. Рука в перчатке взметнулась над водой, пальцы ухватились за воздух...
   Пузырьки всплыли на поверхность. Рука в перчатке задрожала, задергалась. Но тафур не встал. Черный Крест сгинул, утонул, сдох.
   Я заставил себя отползти от обрыва и поднять голову. Бой закончился. Рыцари Стефена стояли на коленях с поднятыми руками. Наши собирали оружие. Слышались ликующие крики.
   Они веселились, и их радостные, счастливые лица отражали невероятное. Мы победили! Враг разбит. Мы действительно победили!
   Со всех сторон ко мне бежали люди. А я не знал, плакать или смеяться. Слезы выкатились из глаз и медленно поползли по щекам. Слезы радости и изнеможения. Все выкрикивали мое имя, словно это я был героем.
   Я снял со спины копье и, собрав все оставшиеся силы, швырнул его вверх.
   К небесам.

Глава 143

   Как ни прислушивалась Эмили, торжествующих криков она так и не уловила. Почему?
   Она знала, что где-то там идет сражение, потому что слышала тяжелый галоп покидающей город конницы. Галоп, от которого содрогались стены башни. Это могло означать только одно: Стефен предпринял наступление, и армия Хью ведет, может быть, последний бой.
   Ей не хватало храбрости выглянуть в окно. Господь не может допустить, чтобы верх взял такой негодяй, как Стефен. Бейся, Хью, не сдавайся. Но она понимала: шансов на победу нет.
   С замиранием сердца ждала Эмили возвещающего победу рева наблюдавших за сражением солдат. Это будет означать, что все кончено, что псы Стефена победили, что Хью больше нет.
   Но...
   Почему никто не кричит? Почему не радуются солдаты на стенах?
   Издалека доносился приглушенный расстоянием лязг металла, тревожащий гул битвы да отдельные крики. Потом все стихло и... Да, кто-то торжествовал, вопли долетали даже до ее тюрьмы. Но кто? И почему молчат солдаты на стене?
   В конце концов она не выдержала и поднялась с кровати.
   Замок молчал. Неужели... Неужели Хью победил? Возможно ли такое?
   Лязгнул запор. Дверь открылась, ударившись о стену, как будто ее пнули ногой.
   На пороге стоял Стефен, за его спиной маячили два солдата.
   С первого же взгляда на герцога ей все стало ясно. Эмили заставила себя улыбнуться.
   – Я не слышу радостных возгласов, мой господин. Уж не случилось ли невероятное? Неужели битва закончилась не в вашу пользу?
   – Она закончилась не в нашу пользу, – резко бросил Стефен и схватил ее за руку. – Во дворе уже поставили виселицу, и веревка только ждет, когда сможет обвиться вокруг вашей прелестной шейки. Завтра утром ты умрешь, грязная сучка!
   – Вы не имеете права выносить такой приговор! – запротестовала Эмили. – В чем меня обвиняют?
   – В подстрекательстве к бунту, в поощрении мятежников, в том, что блудила с еретиком... Я мог бы и продолжить.
   Стефен пожал плечами.
   – Вы сошли с ума? Забыли о чести? Или продали душу дьяволу? Неужели из-за копья?
   Герцог шагнул к ней. Глаза его горели, как у безумца. С губ слетала слюна.
   – Это копье, – прошипел он, – для меня дороже, чем ты, твой шут и всякие там понятия о чести и достоинстве.
   – Ты никогда не сможешь победить его! – крикнула Эмили. – Никогда! Даже если повесишь меня. Рано или поздно он придет за тобой, и ты его не остановишь, как не остановили твои наемники.
   – Ох, ох, какие страстные речи! Как мне страшно, даже коленки трясутся, – рассмеялся Стефен.
   – Он придет за мной.
   Герцог вздохнул и покачал головой.
   – Иногда мне кажется, что вы двое действительно стоите друг друга. Конечно, моя девочка. Конечно, он придет за тобой. Именно на это я и рассчитываю.

Глава 144

   Лишь постепенно до нас дошло, что сражение наконец закончилось. Что драться больше не с кем. Что мы победили.
   Знакомые и незнакомые обнимались и поздравляли друг друга. В глазах многих блестели слезы радости и печали. И все же радости было больше. Все подходили ко мне. Лангедокцы и Жорж, Одо и отец Лео, Альфонс и Алоис, крестьяне и масоны. Все были счастливы. Потому что победили, потому что остались в живых.
   Потом мы все, едва волоча ноги, пошли к стенам замка. Как победители!
   Те самые солдаты, которые еще накануне яростно отбивали наши атаки, сейчас стояли молча и угрюмо. Никто не стрелял в нас, никто не спешил обливать нас расплавленной смолой или сбрасывать нам на головы камни. Плененных рыцарей, связанных, безоружных и лишенных доспехов, вытолкнули вперед и заставили встать на колени. И тогда наконец прозвучал первый крик. Не победный крик, но голос одного-единственного человека, к которому присоединились другие и который крепчал и набирал силу.
   – Подчинись! Подчинись!
   Наконец из-за парапета над воротами появился Стефен в парадном облачении. Некоторое время он стоял, презрительно обозревая наши ряды, как будто еще не веря, что эта разношерстная толпа разгромила его конницу.
   – И что теперь? – спросил я у Даниеля.
   – Ты должен поговорить с ним. Либо Стефен соглашается на твои условия, либо его рыцарям рубят головы. Второй вариант неприемлем, потому что он обязан защищать их.
   – Давай, – подтолкнул меня сзади Одо. – Скажи ублюдку, что зерно он может оставить. А вот эль пусть отдает нам.
   Я сжал копье, кто-то уже подвел мне копя.
   – Я с тобой, – сказал Даниель.
   – И я тоже, – добавил мельник.
   Я посмотрел на Стефена. У меня не было ни капли доверия к этому мерзавцу. Все его прежние поступки доказывали, что законы чести для него пустой звук.
   – Нет. – Я покачал головой, думая уже о другом посланце. – Приведите Болдуина.
   Его привели. На вид он ничем не отличался от простолюдина – неопрятный, неухоженный, в мешковатой серой тунике. Руки его были связаны; щеки и подбородок давно не знали бритвы.
   – Сегодня у тебя счастливый день, – сказал я, напяливая ему на голову шляпу с пером. – Если все пройдет удачно, скоро снова будешь носить шелка.
   Он мотнул головой, шляпа свалилась.
   – Не надо меня наряжать, Стефен и без того признает своего.
   – Как хочешь.
   Мы выехали вперед, лошадь Болдуина шла в связке с моей. Солдаты на стенах молча следили за нами. Делегация остановилась в пятидесяти ярдах от стены. Стефен смотрел на нас с видом человека, которого только что оторвали от обеда.
   – Черный Крест убит, – крикнул я. – Судьба оставшихся рыцарей зависит от тебя. Они ждут твоего решения. Мы не жаждем крови. Подчинись!
   – Поздравляю тебя, морковная голова, – ответил герцог. – Воюешь ты не хуже, чем забавляешь. Похоже, я недооценил тебя. Подъезжай ближе, чтобы я увидел твое лицо. И услышишь мои условия.
   – Твои условия? Нет, тебе придется выслушать наши условия.
   – Что такое, шут? Ты мне не доверяешь? Подъезжай ближе и скажи, чего хочешь.
   – Ты торгуешься тем, чего у тебя нет. Не обижайся, но я пришлю к тебе своего человека.
   Стефен криво усмехнулся.
   – Ладно, шут, высылай своего человека, а я вышлю своего.
   – Давай я поеду, – предложил Даниель.
   – Нет. – Я покачал головой и взглянул на Болдуина. – Поедет... он.
   Глаза Болдуина расширились от страха, на лбу выступили мелкие капельки пота.
   – Вот и твой шанс. – Я натянул ему на голову капюшон. – Покажи нам, как вы, благородные, узнаете своих.
   Я отвязал веревку и сильно шлепнул его лошадь по крупу. Животное рванулось вперед. Руки оставались связанными, и герцог лишь бессильно ерзал на спине лошади. Когда ничья земля осталась позади, он громко крикнул:
   – Я Болдуин, герцог Трейльский!
   Солдаты на стене встретили его заявление смехом. Некоторые указывали на него пальцем.
   Герцогу же было не до шуток.
   – Я Болдуин, глупцы. Не обращайте внимания на одежду. Посмотри на меня, Стефен. Разве не узнаешь?
   Но стоявшие на стене, похоже, видели лишь приближающегося к воротам замка бедно одетого посланника ненавистного шута.
   – Эй, шут! – крикнул Стефен. – Вот мои условия.
   Выпущенная из лука стрела ударила Болдуина в грудь. Герцог пошатнулся. За первой пропели вторая и третья. Лошадь, почуяв неладное, развернулась и поскакала назад.
   – Таковы мои условия, – снова крикнул Стефен. – Радуйся победе. У тебя есть целый день.
   И, завернувшись в пурпурный плащ, хозяин замка ушел.
   Даниель выехал навстречу вернувшейся лошади. Безжизненное тело Болдуина мешком свалилось на землю.
   К древку одной из воткнувшихся в него стрел был привязан лист пергамента. Даниель спешился и, оставив стрелу в теле, развернул послание. Прочитав, он поднял голову и посмотрел на меня. По его глазам я понял – дело плохо.
   – Госпожа Эмили объявлена изменницей. У нас есть один день, чтобы сложить оружие. Если мы не подчинимся и не передадим Стефену копье, она будет повешена.

Глава 145

   В ту ночь я ушел из лагеря в поле, сердце мое разрывалось от гнева и ярости.
   Нужно было побыть одному. Я прошел мимо часовых, охранявших лагерь по периметру. Рискованно? Опасно? Наплевать. Мне хотелось разбить проклятое копье о стены замка. Забери его, Стефен. После того как я нашел его, моя жизнь превратилась в одно сплошное несчастье!
   За спиной догорала сотня костров. Кто-то уже спал, кто-то заключал пари, что принесет следующий день: новое сражение или капитуляцию противника. Я уходил все дальше. Может быть, если подойти поближе к стене, Эмили увидит меня и подаст знак. Стоило подумать об этом, как перед глазами встало ее прекрасное лицо.