Гудмэн Джо. Нас связала любовь

   Скай пригласила Уолкера в гостиную.
   — А соседи не начнут сплетничать? — спросил Уолкер, когда они остались одни.
   — Не исключено, — усмехнулась Скай. — Как только речь заходит о Деннихью, они тут же начинают сплетничать.
   — Наверное, ты и твои сестры время от времени даете им для этого повод. — Уолкер взял с камина фотографию в золотой рамке. На ней были все пять Мэри — оживленные и веселые.
   Скай подошла к Уолкеру:
   — Это — Мэри Фрэнсис. Тогда ей было семнадцать. А это Рини.
   Уолкеру показалось, что у Рини несколько натянутая улыбка.
   — Мы снимались за год до того, как она ушла в монастырь, — пояснила Скай.
   — Кто? Рини?
   — Нет, Мэри Фрэнсис.
   — Она очень похожа вот на эту твою сестру.
   Скай кивнула:
   — Да, это Мичел. Тогда ей было пятнадцать.
   — Мичел замужем?
   — Да. За начальником полиции. Теперь они живут в Денвере. Раньше она работала в «Кроникл», а теперь — в «Роки Маунтен ньюс».
   Теперь Уолкер понял, что Мэри Мичел и есть та единственная женщина-репортер, которая работала в «Кроникл». Логан мог бы ему об этом сказать. Интересно, о чем еще умолчал издатель?
   — А Рини живет здесь? — спросил он.
   — Нет, они с Джарретом постоянно переезжают, по мере того как расширяется Северо-Восточная железная дорога. Рини определяет, где именно следует ее проложить, и проектирует мосты. Она работает на железной дороге с тех пор, как окончила колледж.
   А как зовут эту твою сестру? Прямо фея.
   — Это Мэгги. Тогда ей было двенадцать здесь она и правда как фея. — Мэгги сидела на стуле, который был явно велик для нее: ноги не доставали да пола на целый дюйм. Мичел положила руку на колено Мэгги. — Сейчас Мэгги живет в Филадельфии с мужем и маленькой дочкой и учится на доктора.
   Уолкер почти не слушал Скай. Он рассматривал ее на фотографии. Она стояла на одной ноге, облокотившись на стул.
   А что у тебя с ногой?
   — Она чесалась. Я была в новой юбке, такой жесткой, что она царапала мне ноги.
   — Здесь ты похожа на фламинго.
   — Между прочим, юбка была розовой, и я действительно воображала себя фламинго.
   На коричневатой фотографии огненно-рыжие волосы Скай и ее розовая юбка казались одного цвета. Уолкер улыбнулся. Жаль, что он не видел ее тогда.
   — Сколько тебе здесь лет?
   — Десять.
   Ему в то время было шестнадцать, и его скорее заинтересовала бы Мэри Фрэнсис или другая ее сестра, похожая на нее. Скай он просто дергал бы за косички, если бы заметил ее вообще. Уолкер поставил фотографию на камин.
   — О сестрах ты мне рассказала. А кем ты собираешься стать, Скай?
   — Пока я еще не думала об этом.
   — Даже не верится, что у тебя нет цели в жизни, — сказал он.
   Скай протянула ему чашку.
   — Может, хочешь чего-нибудь покрепче?
   — Нет, лучше чай. — Уолкер уселся в большое кресло. В гостиной было тепло и уютно. Обстановка располагала к беседе: кресла стояли полукругом напротив камина, комнату освещали лампы с матовыми абажурами. — Почему ты не рассказала мне о себе?
   — О том, что я дочь Джея Мака? Но разве это важно? Ведь ты с самого начала заподозрил, что я никогда не была экономкой. Надеюсь, теперь ты доволен, что интуиция тебя не подвела?
   «А действительно, важно ли это? — подумал он. — Разве от этого что-нибудь изменилось бы?»
   — Дело не в интуиции, — возразил Уолкер. — Я догадался обо всем, взглянув на твои руки.
   — С ними что-то не так?
   — Нет, но посмотри как-нибудь на руки миссис Кавенаф.
   Скай поняла и удивилась, как это не пришло ей в голову раньше.
   — Ты сказал об этом мистеру Парнелу?
   Уолкер кивнул:
   — Он счел это несущественным. Когда дело касалось тебя, он смотрел на все сквозь пальцы.
   — Вот уж не сказала бы!..
   Уолкер усмехнулся:
   — Неужели ты ничего не поняла даже после случая в его мастерской? Он хотел тебя и хочет до сих пор. Поэтому все остальное не имеет для него значения.
   — Но он же уволил меня! Что-то здесь не вяжется.
   — Не спорю. — Уолкер задумался: стоит ли рассказывать ей все? И сделать ли это сейчас?
   — Это он послал тебя сюда? — спросила Скай.
   — Да.
   Скай догадывалась об этом, но не предполагала, что так расстроится, если ее подозрения подтвердятся.
   — Так вот оно что!
   — Ты знала, что я еду в том же поезде? — спросил он.
   — Я видела, как ты садился в Бэйлиборо.
   — Значит, ты нарочно спряталась от меня?
   — Это было нетрудно.
   Уолкер криво усмехнулся:
   — Да, я не знал, кто твой отец и какие это дает тебе преимущества. Как я понимаю, ты была знакома с проводником?
   — Это мистер Пеннибэйкер.
   — Северо-Восточная железная дорога, — задумчиво проговорил он. — Тогда я об этом не подозревал.
   — Какая разница, особенно теперь, когда ты все-таки нашел меня!
   Но это имело для него значение: он постарается не повторять подобных ошибок в будущем. Ему не следовало упускать Скай, хотя все обернулось против него. Может, ему не следовало и приходить сюда, в этот дом. Выяснив у Логана, кто она, нужно было выждать некоторое время и вернуться к Парнелу без нее, выдумав по дороге какую-нибудь историю. Но когда Уолкер увидел этот особняк и Джея Мака, высадившегося из экипажа, он понял, что должен пойти следом за ним. Ему неудержимо захотелось поговорить с человеком, ценившим прибыль превыше безопасности собственной дочери.
   Уолкер поднялся:
   — Мне нужно идти.
   — Я думала, Джей Мак пригласил тебя на обед?.. — удивилась Скай.
   — Я отказался, и, по-моему, это ему не понравилось.
   — Очень возможно. Обычно люди считают это большой честью.
   — Я не из их числа.
   — Знаю. — Скай вздохнула: — Жаль! Уолкер быстро обернулся:
   — Жаль? Что я не раболепствую перед твоим отцом?
   — Нет! — поспешно ответила она. — Жаль, что я только теперь поняла, о чем ты разговаривал с отцом. Ты ведь рассказывал ему, какой я была хорошей экономкой. Трудно не похвалить дочь такого богатого и влиятельного человека, как Джей Мак…
   — Учту на будущее, что о тебе нельзя рассказывать правду.
   Он неожиданно притянул Скай к себе и крепко поцеловал. Она сначала оттолкнула Уолкера, но затем нежно прижалась к нему…
   Джей Мак и Мойра замерли на пороге и переглянулись. Мойра отступила в коридор, а Джей Мак негромко кашлянул.
   Они оба услышали это, но Уолкер не выпустил Скай из своих объятий.
   — Так вот что связывает вас с моей дочерью! — воскликнул Джей Мак.
   — Папа, пожалуйста, — проговорила Скай, умоляюще взглянув при этом на мать.
   — Джей Мак, — тихо сказала Мойра, — может, нам не следует…
   — Не мешай мне, — холодно возразил ее супруг. — Я хотел бы узнать, мистер Кейн, каковы ваши намерения по отношению к моей дочери?
   — Папа!
   — Джей Мак!
   — Я собираюсь жениться на ней, — ответил Уолкер, выпустив наконец Скай.
   — Ты мог бы и не говорить этого, Джей Мак не так старомоден, — пробормотала Скай.
   — Именно так, — возразил Джей Мак. — Объясни им, Мойра.
   — Я сказал это вовсе не потому, что твои родители увидели нас. Мои намерения и в самом деле таковы.
   — Почему же ты не сообщил об этом мне? — спросила Скай, чувствуя слабость и головокружение. Не хватало еще упасть в обморок на глазах у всех!
   — Именно тебе я и сказал.
   — Тогда, мистер Кейн, выслушайте и меня: я не собираюсь выходить замуж. Никогда и ни за кого! — Скай повернулась и вышла из гостиной.
   — На сей раз я не позволю вам идти за ней, — зал Джей Мак Уолкеру.
   — Вы не остановили бы меня, если бы я хотел догнать ее.
   Джей Мак задумался. Этот молодой человек совершенно его не боялся. Джей Мак даже не был уверен, что Уолкер Кейн испытывает к нему должное почтение. К такому Джей Мак не привык. Однако это разожгло его любопытство. — Мы с миссис Уэрт пришли пригласить вас пообедать. Составите нам компанию? — Тон Джея Мака уже не был повелительным.
   — Спасибо, с удовольствием.
   Мойра вздохнула. Она почти не сомневалась, что Уолкер уйдет.
   — Я не понимаю вас обоих.
 
   Когда Мойра вошла в комнату Скай, та сидела перед зеркалом, расчесывая волосы.
   — Он ушел?
   — По-моему, скоро уйдет. Отец пригласил Уолкера выпить в библиотеке.
   Скай отметила, что мать назвала Уолкера по имени, в чем был оттенок фамильярности, а может, и некоторое сочувствие к нему. Скай это совершенно не нравилось.
   — Я не хочу, чтобы они решали за меня мою судьбу, — сказала она. — На примере сестер я видела, что получается, когда за дело берется Джей Мак.
   — По-моему, вы все преувеличиваете влияние отца на вас, — возразила Мойра. — Мэри Фрэнсис ушла в монастырь вопреки его воле. Ему не удалось запретить Мичел сотрудничать в «Кроникл», Рини работает на Северо-Восточной железной дороге, чего он тоже не хотел, а Мэгги все-таки учится на доктора. Каждая из вас идет своей дорогой, не считаясь с желаниями Джея Мака.
   — Они делают все это в пику ему. — Испугавшись, что сболтнула лишнее, Скай взглянула на мать и сразу поняла, что той никогда еще так сильно не хотелось влепить ей пощечину. — Прости, мама, но мне было бы тяжело конфликтовать с отцом. Может, он сделает для меня исключение? Ведь я даже не определила свою цель в жизни.
   — Ох, Скай, — печально проговорила Мойра, гладя волосы дочери. — Правду ли ты сейчас сказала?
   Скай неуверенно пожала плечами.
   — Я не такая, как сестры.
   — Конечно.
   — И все-таки у меня есть идеалы. Мойра кивнула и улыбнулась.
   — Ведь меня даже не спросили, хочу ли я выйти замуж.
   — Наверное, отец и Уолкер уже знают твой ответ. Мойра сказала это так убежденно, что Скай задумалась.
   — Ты полагаешь, я просто устроила сцену? Вовсе нет. Просто когда он рядом, я плохо соображаю.
   — Ты имеешь в виду отца или мистера Кейна?
   — Сейчас я говорила об Уолкере, но так бывает и при отце.
   Рука Мойры замерла.
   — А может, в такие моменты ты стараешься не слушать Джея Мака?
   — О чем ты, мама?
   — Да о том, что нередко ты и твои сестры, противясь отцу, поступаете назло себе. — Мойра похлопала Скай по плечу. — Подумай над этим.
   Мойра пошла к себе, но на пороге остановилась:
   — Знаешь, мне очень понравился мистер Кейн. Скай обернулась:
   — Да что ты о нем знаешь?
   — Немного, как и ты, — ответила Мойра. — Он сказал нам, что его родители были миссионерами, вот, пожалуй, и все. Отец еле дождался, пока я оставила их вдвоем.
   — Чтобы закончить дознание! — усмехнулась Скай.
   — Скорее, чтобы его начать, — возразила Мойра.
 
   В гостиницу «Святой Марк» Уолкер Кейн приехал поздно вечером. Ему дали маленькую комнату на третьем этаже. Он поставил саквояж на стул и зажег ночник. Внизу шумел Бродвей. В вестибюле гостиницы в этот час было пусто, но на главной улице города кипела жизнь.
   Спать Уолкеру не хотелось, но он лег и потушил ночник. С улицы в комнату проникал свет газовых фонарей. Уолкер прислушивался к шуму Бродвея. Этот шум успокаивал Уолкера, и через некоторое время он заснул.
   Его разбудил какой-то странный звук: он то прекращался, то слышался снова.
   Прислушавшись, Уолкер понял, что звук доносится от двери. Он встал, надел халат и бесшумно подошел к двери.
   Теперь ему было ясно, что означал этот звук: кто-то пытался вытолкнуть ключ из замочной скважины. Это удалось взломщику не сразу: он действовал неумело, но упорно.
   Уолкер чуть не вздрогнул, когда наконец ключ звякнул, упав на пол. Видимо, этот звук напугал и взломщика: на несколько мгновений все стихло. Уолкер решил, что этот человек все же совладает со страхом, если уж вознамерился проникнуть в его комнату.
   Вдруг под дверь просунули тонкий металлический прут. Приглядевшись внимательнее, Уолкер заметил, что к концу его привязан крючок для застегивания пуговиц на ботинках. «Весьма занятно», — подумал он. Взломщик сделал несколько попыток, прежде чем подцепил ключ и вытянул его в коридор. Уолкер, тихо отскочив в сторону, ждал.
   Ключ вставили в скважину и повернули. Дверь медленно и осторожно открылась.
   — Господи! — воскликнул Уолкер, всплеснув руками, когда увидел в дверях знакомый силуэт. — Я мог бы и догадаться, что это ты! — Он быстро втащил Скай в комнату и закрыл дверь.
   — Как ты меня напугал!
   Он насмешливо посмотрел на нее:
   — Так это я напугал тебя? Ты что, не могла постучать?
   — Я боялась, что ты спишь.
   — Твоя странная логика иногда пугает меня. Хотя, признаться, я начинаю к этому привыкать.
   Уолкер зажег ночник. Скай уже сняла пальто и шляпку. Волосы рассыпались по плечам, упали на спину. Это очень шло ей.
   — Сядь! — Уолкер указал ей на стул. — Кто-нибудь знает, что ты здесь?
   — Никто!
   — Как тебе удалось выйти из дома?
   — Просто вышла — и все. Стражи там нет.
   — Твоему отцу следовало бы нанять дюжину стражников. Зачем ты пришла?
   — Нам нужно поговорить.
   — Понятно. А как ты меня нашла?
   — Я спросила у матери, где ты остановился. Войти в гостиницу было несложно. Я отвлекла портье, заглянула в регистрационную книгу и увидела, что ты в триста девятой комнате.
   — Как же ты отвлекла портье?
   — Как обычно, — ответила она. — Начала кокетничать с ним.
   Уолкер закрыл глаза, надеясь, что все это ему снится, но нет, Скай была здесь.
   — Который час?
   — Я добралась до гостиницы часа в два. Значит, сейчас половина третьего.
   — И часто ты совершаешь такие прогулки?
   — Нет, впервые. — Она с интересом осмотрелась. — У тебя есть что-нибудь попить?
   — Только вода.
   — Сойдет. — Она поняла его взгляд. — Не для храбрости, мне просто хочется пить.
   — В отличие от здравого смысла храбрости у тебя хватает.
   Налив себе воды, Скай с интересом посмотрела на Уолкера.
   Нет, он не злился, но был явно обеспокоен, хотя и пытался это скрыть. Он стоял совершенно неподвижно, сильный, стройный и такой независимый, что Скай опасалась подойти к нему.
   — Я тебя провожу, — вдруг сказал он. — Допивай, а я тем временем оденусь.
   — Я никуда не пойду, а если ты решишь утащить меня силой, буду сопротивляться. Ты ведь знаешь, что я умею постоять за себя.
   Да, это он знал.
   — Хорошо, — ответил он, — оставайся.
   — Спасибо. — Скай бросила на него взгляд. — Ты сказал Джею Маку и матери, что твои родители были миссионерами?..
   Скай уже не первый раз удивила его. Не понимая, куда она клонит, он кивнул.
   — Почему?
   — Потому что они и, правда, были миссионерами. Родители умерли больше пятнадцати лет назад.
   — Прости.
   — Отправляясь в провинцию, где свирепствовала эпидемия, они знали, что идут на смерть.
   Скай удивило, что Уолкер сказал это так спокойно, — впрочем, за пятнадцать лет можно смириться с этим.
   — А где был ты, когда это случилось?
   — Они оставили меня в Китае. Их миссия находилась в Шанхае.
   — А почему ты не рассказывал об этом мне? Считал, что это не важно?
   — Я и сейчас так считаю.
   — Но ведь моим родителям ты сказал!
   — Неужели ты тащилась сюда ночью через весь город, чтобы спросить об этом? Я никак не пойму, в чем дело!
   Он не повысил голос, но от его холодного, резкого тона Скай вздрогнула. Уолкер сверлил ее взглядом. Скай подошла к нему и начала расстегивать платье.
   Уолкер вопросительно взглянул на нее.
   — Скай, — глухо пробормотал он. Даже сейчас она выглядела совершенно невинно. — Что ты делаешь?
   — Может, кокетничаю? Уолкер застонал.
   — Надеюсь, когда ты кокетничала с портье, до этого дело не дошло?
   Она загадочно улыбнулась, расстегнула последнюю пуговицу, и платье сползло у нее с плеч. Теперь Скай стояла перед ним обнаженная до пояса.
   Уолкер провел ладонями по ее плечам, шее, груди. Он ласково гладил ее грудь, осторожно водя пальцами вокруг сосков. Скай подалась к нему и подняла голову. Ее губы раздвинулись. Привстав на цыпочки, она обняла его и притянула к себе.
   Он взял Скай на руки, усадил на кровать и стянул платье с ее бедер. Оно упало на пол. За ним последовали чулки и панталоны. Она упала на кровать, увлекая его за собой. Под его тяжестью у нее перехватило дыхание. Он лежал на ней, обнимая ее. Ее грудь плотно прижималась к его сильной груди. Скай водила руками по его спине и бедрам.
   Он перевернулся на спину, и она села на него. Чувствуя, как он возбужден, Скай осыпала поцелуями его лицо. Его дыхание участилось. Она снова нежно поцеловала его и подняла голову. Уолкер любовно смотрел на нее.
   — По-моему, на тебе слишком много одежды.
   «Какое счастье, — подумал Уолкер, — что наши мнения совпадают».

Глава 12

   Уолкер уже едва сдерживал желание. Он повернул Скай на живот. Она лежала, не шевелясь и не зная, что будет дальше. Уолкер положил ладони ей на ягодицы, провел по спине, по лопаткам, и ее дыхание стало прерывистым. Кожа у Скай горела от его прикосновений. Она чуть приоткрыла рот и застонала.
   Проведя рукой по ее волосам, Уолкер поцеловал ее в шею и зашептал на ухо Скай ласковые слова. Когда он вошел в нее, Скай вцепилась в подушку. Уолкер мгновенно овладел ею, она вскрикнула от наслаждения и приподняла бедра навстречу ему.
   Они двигались, подчиняясь одному ритму. Когда Скай затрепетала в его объятиях, он ускорил движения, затем навалился на нее всем телом и замер.
   Долгое время они лежали обнявшись и совершенно неподвижно. При свете ночника ее волосы отливали золотом и медью.
   Когда Уолкер уснул, Скай встала, умылась и решила было уйти, но вместо этого неожиданно для себя вновь нырнула в постель.
   Уолкер открыл глаза:
   — Когда ты выйдешь за меня замуж, Скай?
   — Никогда.
   — А почему?
   — Мне хочется от жизни чего-то другого.
   Уолкер понял, что от его ответа сейчас зависит слишком многое. Он постарался вспомнить все, что ему известно о Мэри Скайлер Деннихью: то, что он слышал о ней, и то, что заметил сам.
   Впервые он увидел ее в Центральном парке: на пустынной дорожке виднелась ее одинокая фигура. Она сбежала от своих друзей. Тем вечером ей, как и ему, грозила опасность, но когда на него напали, она не сбежала. Теперь, узнав ее лучше, Уолкер понимал, что в случае необходимости Скай наверняка бросилась бы ему на помощь.
   Потом он увидел ее перед собеседованием. Скай очень отличалась от женщин, сидевших с нею. Она, несомненно, обладала живым умом, но во время собеседования тушевалась, не желая показаться дерзкой. Она не только получила место для себя, но добилась и того, чтобы на работу взяли Энн.
   Казалось, Скай умеет выкрутиться из любого положения. Она не боялась опасности, даже напротив, скорее любила рисковать. За дерзость и импульсивность Уолкер не мог судить ее слишком строго, поскольку когда-то и сам был таким же. Уолкер представлял себе, что значит быть незаконнорожденной дочерью такого могущественного и влиятельного человека, как Джон Маккензи Уэрт. Люди, должно быть, не спускали со Скай глаз, ожидая от нее малейшего промаха, но ее, видимо, это не останавливало.
   Сегодня Скай пришла сюда без предупреждения, не скрывая своего желания и ничуть его не стыдясь.
   — По-моему, я знаю, чего тебе хочется от жизни, — тихо сказал Уолкер. — Ты живешь сегодняшним днем, любишь создавать трудности и преодолевать их. Больше всего ты боишься, что дни станут похожи один на другой. У тебя портится настроение, если ты знаешь, что завтра тебя не ждут новые приключения.
   Скай казалось, что Уолкер прочитал ее мысли, и она встревожилась.
   — Откуда ты все это знаешь? — едва слышно проговорила она. У нее на глазах блестели слезы.
   Уолкер погладил ее по щеке:
   — Мы с тобой не такие уж разные, у нас много общего.
   Она робко улыбнулась ему сквозь слезы и прижала его руку к своему сердцу.
   — Знаешь, в последнее время я все больше думаю о тебе. Всю жизнь мне хотелось, чтобы меня принимали такой, какая я есть, не вспоминали о том, кто мои родители и где я живу. И ты относишься ко мне именно так. А вот меня почему-то очень интересует твое прошлое. Наверное, я мало знаю тебя.
   — Будь это так, ты не пришла бы сегодня ко мне.
   — Ты прав, — прошептала она. — Но что, если я не слишком хорошо о тебе думаю?
   — Так скажи, что тебе не нравится, и я постараюсь исправиться.
   Скай улыбнулась и погладила его по руке.
   — По-моему, иногда ты ведешь себя как мальчишка. Ты несколько самоуверен, обращаешь внимание только на главное и не замечаешь мелочей. Наверное, тебя часто удивляет поведение других, но ты относишься к этому снисходительно. Ты равнодушен к тому, что о тебе думают другие.
   Нет, мнение Скай было ему небезразлично.
   Уолкер даже пожалел, что затеял этот разговор, потому что теперь не мог прервать ее.
   — По-моему, ты избегаешь конфликтов, решаешь все самостоятельно, но всегда готов выслушать других. — Скай внимательно посмотрела на него: — А ты надеялся, что я упомяну только о твоей храбрости, уме и стойкости?
   Уолкер рассмеялся:
   — По-моему, то, что порой я не слишком серьезен, не так уж плохо. — Он поцеловал ее руку. — А вот насчет стойкости я как-то и не подумал.
   Но Скай не собиралась шутить.
   — Мне кажется, все это свойственно тебе, — рассудительно сказала она, — поэтому на тебя можно положиться. Ты добр и терпелив, с тобой интересно. Ты наблюдаешь за другими, но не раскрываешься сам. Ты никому не рассказываешь и малой доли того, что тебе известно. Порой это раздражает, — Скай помолчала, — но вместе с тем и интригует. Впрочем, не так уж важно, как я отношусь к тебе. Ты такой, какой есть, и я могу принимать или не принимать тебя. Сейчас я тебя принимаю.
   — А завтра? — вырвалось у него.
   — Не знаю.
   Уолкер потушил ночник и снова лег рядом с ней. Скай тут же прижалась к нему.
   — Ты останешься на всю ночь?
   — До рассвета.
   Он подумал, что у них не так уж много времени.
   — Я очень рад, что ты пришла, — проговорил он.
   — А я боялась, что для меня все это плохо кончится.
   — Если бы тебя увидели?
   — Нет, если бы ты меня не захотел. Или еще уже: если бы захотел, но назвал шлюхой.
   Уолкер замер. Похоже, Скай уже неплохо узнала его, но все же ее мучили сомнения.
   — То, что ты сейчас сказала, не делает чести нам обоим, — заметил он. — Разве я когда-нибудь обращался с тобой, как со шлюхой?
   — Нет, — тихо ответила она. — Я чувствую, что желанна тебе, по-настоящему желанна.
   — И это действительно так.
   — Кажется, я уже начинаю верить в это. Уолкер не совсем понимал, почему раньше ей могло казаться иначе.
   — Мне известно, что я твой первый мужчина. — «Единственный, — хотел сказать он, — и последний». — Но, конечно, у тебя были…
   — Мальчики, — закончила она и, чтобы он не зазнавался, добавила: — И мужчины. — Скай знала, что Уолкер сейчас улыбнулся. — Я никогда не стремилась, чтобы они ходили за мной толпами, но кто-то всегда поджидал меня возле дома. Однако чаще всего их интересовали только мои деньги, хотя некоторые из них хотели близости.
   — А Дэниэл?
   Разве она говорила ему о Дэниэле? Наверное, да. Откуда бы Уолкеру знать это имя? Да, он не забывает ничего.
   — Он мой друг Дэниэл познакомил меня со своими друзьями, вернее, первым принял меня, когда я вошла в их круг. — Скай вздохнула. — Это было так давно, что я уже почти ничего не помню. Я общалась в основном с Мэгги, но она в отличие от меня не любила бывать в компаниях, где к ней относились не очень тепло. Дэниэл стал моим хорошим другом.
   — Он любит тебя? Скай покачала головой.
   — Нет. Время от времени ему кажется, что это так, однажды он даже поцеловал меня, но после этого мы решили, что не подходим друг другу. Потом он хотел поцеловать меня еще раз, но, по-моему, лишь желая доказать себе, что теперь это получится у него лучше. На самом деле ему нравится другая.
   — А он тебе нравится? — спросил Уолкер.
   — Да, и надеюсь, мы навсегда останемся друзьями.
   Уолкер поморщился. Не хотелось бы ему, чтобы когда-нибудь она сказала подобное и о нем. — А больше у тебя никого не было? Скай покачала головой, удивляясь, как он не понял этого сам.
   — Все считают меня не такой уж завидной партией, Уолкер, — спокойно сказала она. — Я незаконнорожденная, католичка, дочь промышленного магната и ирландки. У меня ярко-рыжие волосы и никаких склонностей к традиционным женским занятиям.
   — Таким, как…
   — Таким, как рукоделие, живопись, пение, музыка, танцы. Я не умею флиртовать и изображать радушную хозяйку.
   — Понятно. — Уолкер все же припомнил кое-что, к чему у нее была склонность. Но вот флиртовать в отличие от большинства женщин Скай действительно не умела. — И ты ничем таким никогда не занималась?
   — Кое-что я, конечно, умею, но не нахожу в этом удовольствия. Порой мне даже жаль, что я не могу жить как все остальные.
   — Для тебя такая жизнь была бы хуже смерти — В этом Уолкер ничуть не сомневался.
   — Да, наверное, — согласилась она. — И мои сестры похожи в этом на меня. Но все таланты достались им, а на мою долю не хватило. Все они чего-то достигли: одна — монахиня, другая — журналистка, третья — инженер, четвертая — врач.
   Уолкер долго молчал, пытаясь вникнуть в смысл ее слов.
   — Твой талант, — ответил, помолчав, Уолкер, — это твоя душа.
   — Значит, я…
   — Ты восхитительно необычна.
   Скай приподнялась, чтобы лучше видеть Уолкера, и прикоснулась к его лицу. Нет, он не улыбался, не смеялся над ней, а сказал это совершенно искренне.
   — И у тебя это не вызывает протеста? — спросила она.
   — Это все равно что выражать протест, видя восход и закат солнца, — ответил он. — В этом твой дар, Скай, и я высоко ценю его. — Что-то капнуло ему на щеку, и Уолкер понял, что она плачет. Скай уткнулась лицом ему в плечо, он обнял ее и прижал к себе. Вскоре они заснули.