Страница:
— Джей Мак просил взять у вас список докладчиков, — солгал он.
— Ну что ж… — Довер колебался. — Правда, я не…
— Он нужен ему для работы, — пояснил Уолкер. — Джей Мак намерен встретиться здесь с некоторыми изобретателями.
Фрэнклин Довер решил дать копию списка: в конце концов оказать услугу такому человеку, как Джей Мак, полезно для будущего сотрудничества.
Получив от Довера список, Уолкер отвез его Джею Маку в Уэрт-Билдинг.
— Что ты хочешь от меня услышать? — спросил Джей Мак, изучив список. — По-моему, здесь не забыли ни одного промышленника или изобретателя. — Мне нужно знать, кого из них интересует работа Парнела. Кто из них сможет извлечь из его изобретения наибольшую прибыль? Джей Мак подчеркнул имена: — Рокфеллер, Вандербильд, Уильям Барнаби, Стэнфорд, Фиск, Голд, Раштон Холидэй. Он взглянул на Уолкера. Наверное, проще подчеркнуть имена тех, кто не заинтересуется его изобретением.
— Нет, сэр. Сделайте, пожалуйста, как я прошу.
Джей Мак нагнулся над бумагой и вдруг спросил:
— Моей дочери не слишком плохо после такого количества спиртного?
— Ей уже лучше. Вчера Скай было одиноко, она скучала по сестрам.
Перо застыло в руке Джея Мака.
— Они приехали бы, будь у них такая возможность.
— Это она понимает, но тем не менее…
— Ясно. Когда ты ей все расскажешь?
— Сегодня вечером. Я понимаю, что молчать так долго — нечестно по отношению к ней, но сегодня я обязательно все ей расскажу. Мне необходимо вернуться к Парнелу. Я не знаю точно, будет ли он на выставке, и поэтому должен вернуться.
— Скай это не понравится.
— Понимаю. — Уолкер подумывал о возвращении в Бэйлиборо еще до того, как прочел в газете о выставке. Он понимал, что теперь ему придется рассказать Скай все, и мог только гадать, захочет ли она вернуться с ним, или порадуется его отъезду. — Сегодня вечером мы снимем комнату в гостинице «Святой Марк».
Джей Мак кивнул:
— Наверное, это правильно. Вы должны решить все сами. Мойра знает?
— Я не виделся с ней сегодня утром. — Ответить так Уолкера было проще, чем признаться, что он только сейчас окончательно решил ехать к Парнелу.
— Я сам закажу вам номер, — сказал Джей Мак. — Это будет своего рода свадебным подарком.
— Большое спасибо. Мы оба очень вам признательны.
Джей Мак протянул Уолкеру список.
— Подожди благодарить. Смотри, чтобы она от тебя не сбежала.
— Это не в ее стиле, — ответил Уолкер, удивленный тем, как плохо Джей Мак знает свою дочь. — Для нее характернее идти напролом.
— Ты прав, — подумав, сказал Джей Мак. — Так могла бы поступить в данной ситуации ее сестра. Мэгги гораздо мягче, она похожа на мать. А больше…
— На вас?
Джей Мак покачал головой.
— Нет, не на меня. Скай — это… Скай. У всех моих дочерей свой характер, но в каждой из них я нахожу черты Мойры или свои. В каждой, кроме Мэри Скайлер.
— Она утверждает, что все семейные таланты исчерпались на ее сестрах и на ее долю ничего не осталось.
Джей Мак удивленно поднял брови:
— Это она сама сказала тебе? Уолкер кивнул.
— Да. — Он видел, что озадачил Джея Мака. — Возможно, вечером мы уже не увидимся. Так что на всякий случай прощаюсь. Большое вам спасибо: вы здорово мне помогли.
Вещи Скай не собрала, но Уолкер не стал упрекать ее. Проще сделать это самому, чем заставить ее.
Скай сидела одна в библиотеке и читала книгу, которую сразу узнал Уолкер.
— Ты вернулся, — проговорила она.
— Ты взяла эту книгу из библиотеки в Гринвил-Хаус? — заметил он.
— Я собиралась вернуть ее, — чуть смущенно ответила Скай.
— Я заходил к тебе. Ты ничего не собрала.
Она поправила плед на коленях:
— Ты как всегда наблюдателен.
Уолкер подложил в камин дров.
— Так лучше?
Скай пожала плечами.
— Было неплохо и до этого. Так что не стоило…
— Черт побери, Скай! Я же тебе не враг, и наш брак — не повод для войны! А между тем любой наш разговор становится сражением.
— И все это продолжается чуть больше суток, — глухо сказала она. — Можешь себе представить, что так будет всю жизнь?
— Нет, — уверенно ответил он. Она холодно улыбнулась:
— Я тоже. — Она поднялась: — Я иду собираться. Я поеду с тобой, куда прикажешь, Уолкер, и докажу, что умею быть послушной. Однако знай, в постель я с тобой больше не лягу.
— Ты чуть опоздала с подобным решением, — проговорил он. — Не забывай, что четыре дня назад ты посреди ночи появилась в моем номере. — Уолкер заметил, что Скай покраснела — Мы уедем, как только вернется твоя мать. Джей Мак уже заказал нам номер в «Святом Марке».
— В этом я не сомневалась, — тихо проговорила она.
В гостиницу «Святой Марк» они поехали не сразу. Сначала кеб возил их по аллеям Центрального парка. Пруд был еще подо льдом, и кое-кто катался на коньках. Лед блестел под лучами заходящего солнца.
Скай молчала, пока кеб огибал пруд. На берегу уже зажгли фонари.
Кеб свернул, и Скай сразу узнала дорожку, по которой шла в ту зловещую ночь. Она подумала, что они попали сюда не случайно.
— Вот здесь мы впервые встретились, — тихо сказал Уолкер, поглядев в окно.
— Я помню, — ответила она. — В ту ночь за тобой гнались двое. — Скай решила не задавать ему вопросов. Ведь говорил же Уолкер, что привык хранить тайны, а не делиться ими. Но сейчас как будто он решил изменить этому правилу.
— До приезда в Нью-Йорк… — начал Уолкер, — я выполнял одну дипломатическую миссию. — Скай насторожилась. — Меня вызвали в наше посольство в Лондоне. У одного нашего дипломата возникли трудности, и мне предстояло помочь ему.
Скай внимательно слушала.
— Он вступил в связь с замужней женщиной, как выяснилось позже, с женой влиятельного члена Палаты лордов. Наш дипломат подарил ей кольцо, семейную реликвию. Ее муж, узнав про эту связь, начал шантажировать их.
— Свою жену? — изумилась Скай.
— Да, — подтвердил Уолкер. — Он знал, что у нее есть деньги. Наш дипломат тоже был не беден, но платить отказался. Ни он, ни она не знали, что их шантажирует ее муж, — он действовал через посредника. Однако они не сомневались, что кольцо — главная и единственная улика против них — в руках шантажиста. Я должен был вернуть его. Мне понадобилось некоторое время, чтобы выяснить, кто именно шантажирует любовников, после чего завладеть кольцом уже не составляло труда.
— Что же ты сделал? — Скай внимательно смотрела на него.
— Выкрал его, — спокойно ответил Уолкер. — Муж, не подозревая о том, что о нем все известно, не потрудился как следует спрятать кольцо, и оно лежало у него в сейфе. Взять его — не составляло труда. — Уолкер вздохнул. — Все это проделали без лишнего шума, не желая предавать дело огласке. Однако муж каким-то образом узнал о моем участии в этом деле и затаил на меня злобу. Он нанял головорезов, которые преследовали меня в течение нескольких месяцев. Едва ли он дал им задание убить меня, но ему явно хотелось хоть как-то расквитаться со мной.
— Он вообразил, что это ты доставил ему неприятности? — удивленно спросила Скай. — Но ведь не ты же затеял эту интригу?
Уолкер улыбнулся:
— Конечно, но лорда волновала не измена жены. С этим он смирился бы, как, вероятно, и произошло, поскольку у него самого была любовница. Но я увел у него из-под носа большие деньги.
— Ты сказал, что за тобой охотились несколько месяцев. Значит, тем вечером, в парке, ты встретился с ними не впервые?
— Нет, это не те. От тех я так просто не отделался бы. Я сталкивался с ними трижды, еще в Англии, потом уехал из страны. Нападение, свидетелем которого ты стала, было уже вторым здесь, в Нью-Йорке. Я ни за что не переехал бы в Бэйлиборо, если бы не…
— Если бы в городе тебе не грозила опасность, — встревоженно закончила Скай. — Находясь в городе, ты постоянно рискуешь!
— Не беспокойся, мне ничего не угрожает. Они, наверное, бросили эту затею.
— Ты не можешь знать этого наверняка! Конечно, Скай права. Этого он не знал.
— Но это меня не пугает, вот только не стоило ничего рассказывать тебе.
— Зачем же ты рассказал?
— Теперь все это часть не только моей жизни, но и твоей, — сказал он. — И ты имеешь право знать обо всем.
— Я умею хранить тайны, — тихо проговорила Скай. — Наконец-то ты понял это. Что бы ты мне ни сказал, никто об этом не узнает. Никогда!
Кеб выехал из парка на магистраль, ведущую к центру города. Уолкер откинулся на мягкие кожаные подушки. Свет фонарей падал на лицо Скай. Впервые за весь день Уолкер видел ее такой спокойной.
— Мне всегда почему-то казалось, — задумчиво сказала она, — что наша первая встреча с тобой каким-то образом связана с Парнелом. И теперь меня даже удивляет, что он не имеет к этому отношение.
— Имеет, но косвенное, — ответил Уолкер. — В тот день я приезжал с ним в город по делам — ему понадобилось кое-что для работы, — и мне пришлось помотаться по городу, чтобы все заказать. Наверное, тогда меня и заметили.
— По-моему, ты в этом не уверен. Да, он не был уверен.
— Однажды я вернулся в гостиницу, в номер, договорился встретиться с Парнелом. Но его не было, и я отправился искать его. Но его нигде не видели, во всяком случае, так говорили. Не сомневаюсь, что меня заметили именно тогда.
— А куда ты ходил?
— По борделям.
— О!.. — смущенно воскликнула Скай.
— Обнаружив, что за мной следят, я уже не мог вернуться в гостиницу и битыи час водил их по Манхэттену, а потом направился в парк. Оторваться от них было не просто, и, поняв это, я решил драться с ними.
Скай отчетливо вспомнила тот вечер.
— Но теперь ты снова в городе, и они могут тебя найти!
— Но ведь сейчас я почти все время у тебя или в «Святом Марке»!
— Но сегодня ты куда-то уходил! Поглощенная рассказом Уолкера, Скай не заметила, как остановился кеб.
— Приехали! — сказал Уолкер.
— Но это не «Святой Марк»! — удивилась она.
— Это «Делмонико», мы здесь пообедаем.
— Это идея Джея Мака? — спросила Скай, обводя взглядом зал.
— Надеюсь, тебе здесь нравится?
— Очень, — ответила она. — Здесь прекрасный танцевальный зал. Ты видел?
— Я здесь впервые.
— Наверное, ты бывал в таких ресторанах в Лондоне? — предположила Скай, заметив, что Уолкер держится весьма непринужденно.
— Нет, — ответил он. — В Париже.
— В Париже? — изумилась Скай. — Я умоляла Джея Мака отпустить меня в Европу, но он сказал, что сначала я должна окончить университет. — Перед ней поставили суп с артишоками. Он был восхитителен. — Молодец, что заказал этот суп, — сказала она. — Расскажи мне о Париже.
Уолкер принялся описывать город, людей, но Скай покачала головой.
— Об этом я могу прочитать, да уже и читала. Расскажи, как ты оказался в Париже.
— Перед тем, как я отправился в Лондон, меня пригласили в наше парижское посольство.
— Тоже дипломатическая миссия?
— Назовем это так.
— Еще одна любовная связь? — сухо осведомилась она.
Он усмехнулся.
— Меня попросили найти полотно, украденное из Лувра.
— И они поручили это американцу? — удивилась Скай.
— Они сочли, что я найду полотно скорее, поскольку его украли янки. Так что была задета и национальная честь.
— Я никогда не слышала об этом.
— Неудивительно. Этот инцидент постарались сохранить в тайне. Французы выставили себя не в лучшем свете, не обеспечив должных мер безопасности. К тому же в краже был замешан помощник американского посла, поэтому наше посольство не хотело огласки.
— И как же ты вернул это полотно?
— Я выкрал его.
— Никакой ты не дипломат, — улыбнулась Скай, — а самый обыкновенный вор.
— Возможно, ты права. — Внимательно посмотрев на Скай, он заметил, что ее не встревожило это признание.
— Как я знаю, в Бэйлиборо посольства нет, — заметила Скай.
— Парнел!.. — вздохнул Уолкер. — Все дело в нем. Мне пришлось переехать туда, чтобы работать у него.
Поняв, что он не хочет говорить об этом здесь, Скай сказала:
— С этим лучше подождать, пока мы не останемся наедине.
Она внимательно слушала Уолкера, и постепенно отрывочные сведения складывались в определенную картину.
— Мои родители решили стать миссионерами, когда мне было пять лет. До этого мы все жили в доме моей бабки по материнской линии — в Микон-Хилл, весьма престижном районе. С нами жил младший брат матери, и мои воспоминания о детстве связаны с ним. Бабка, властная и суровая, заправляла всем в доме. Я редко виделся с ней. Она считала, что дети должны знать свое место, то есть не попадаться никому на глаза. Я старался не делать этого, поскольку боялся ее. Клянусь, она помнила, как меня зовут, лишь потому, что я был ее единственным внуком.
Скай ловила каждое его слово. — Жизнь моих родителей всегда была связана с церковью, что весьма не нравилось бабке, хотя она вела себя как положено протестантке и не признавала других конфессий. Она лишила родителей наследства в тот день, когда они сообщили ей о своем намерении отправиться с духовной миссией в Китай. Шесть лет мне исполнилось уже в Китае.
— А твой дядя?
— У него было свое дело, и он с нами не поехал, хотя мать и просила его об этом. Помоему, он чувствовал себя в долгу перед бабкой, хотя и не ладил с ней. Все семейные деньги были вложены в морские торговые перевозки, но дядя понимал, что в нем нет коммерческой жилки. Так что после отъезда моего отца бабке пришлось продать свою долю в компании, и эти деньги дядя вложил в какие-то свои проекты. Он работал над чем-то всю жизнь, но бабке это не нравилось. Она считала его расточителем, а может, и сумасшедшим.
Скай поняла, что Уолкер вовсе не разделяет мнения бабки.
— Ты переписывался с дядей?
— Да, но почта работала из рук вон плохо, и порой вестей из Бостона не было месяцами. Потом приходило сразу несколько писем. Его дела меня интересовали больше, чем занятия родителей. Они были довольны жизнью в Шанхае и отдавали миссии все время и силы, сознавая свою ответственность перед двумя тысячами новообращенных.
— Две тысячи! — поразилась Скай. — Они могли гордиться собой.
Уолкер покачал головой.
— Им предстояло спасти еще миллионы душ, и это только в провинции Нанкин. Даже поняв, что никогда не завершат дело своей жизни, родители не оставили попыток. — Уолкер усмехнулся: — Отец видел в себе посланника Господа.
Скай подумала, что в Бостоне с дядей Уолкеру было бы менее одиноко, чем с родителями в Шанхае.
— И у тебя не было ни братьев, ни сестер?
— Нет, — тихо ответил он. — В Шанхае у матери было два мертворожденных ребенка. Решив, что Господь наказывает ее, она отправилась в пораженную проказой провинцию, желая искупить свои грехи.
— А тебя они оставили в Шанхае?
— Мне предстояло вернуться в Бостон. Но денег на билет мне не прислали. Это должен был сделать мой дядюшка, но он отличался забывчивостью.
— Но ведь ты был совсем ребенок. Как же он мог про тебя забыть?
— Работая, он забывал обо всем. Его страсть к изобретательству могла сравниться только с фанатичной религиозностью матери. Просто они ставили перед собой различные цели.
— А чем он занимался? Ты так и не сказал об этом.
— Он был лудильщиком.
— Лудильщиком… — задумчиво повторила Скай. — То есть изобретателем? Как Джонатан Парнел?
— Я не говорил «как», — возразил Уолкер.
Скай нахмурилась:
— Что?
— Джонатан Парнел и есть мой дядя.
Глава 14
— Ну что ж… — Довер колебался. — Правда, я не…
— Он нужен ему для работы, — пояснил Уолкер. — Джей Мак намерен встретиться здесь с некоторыми изобретателями.
Фрэнклин Довер решил дать копию списка: в конце концов оказать услугу такому человеку, как Джей Мак, полезно для будущего сотрудничества.
Получив от Довера список, Уолкер отвез его Джею Маку в Уэрт-Билдинг.
— Что ты хочешь от меня услышать? — спросил Джей Мак, изучив список. — По-моему, здесь не забыли ни одного промышленника или изобретателя. — Мне нужно знать, кого из них интересует работа Парнела. Кто из них сможет извлечь из его изобретения наибольшую прибыль? Джей Мак подчеркнул имена: — Рокфеллер, Вандербильд, Уильям Барнаби, Стэнфорд, Фиск, Голд, Раштон Холидэй. Он взглянул на Уолкера. Наверное, проще подчеркнуть имена тех, кто не заинтересуется его изобретением.
— Нет, сэр. Сделайте, пожалуйста, как я прошу.
Джей Мак нагнулся над бумагой и вдруг спросил:
— Моей дочери не слишком плохо после такого количества спиртного?
— Ей уже лучше. Вчера Скай было одиноко, она скучала по сестрам.
Перо застыло в руке Джея Мака.
— Они приехали бы, будь у них такая возможность.
— Это она понимает, но тем не менее…
— Ясно. Когда ты ей все расскажешь?
— Сегодня вечером. Я понимаю, что молчать так долго — нечестно по отношению к ней, но сегодня я обязательно все ей расскажу. Мне необходимо вернуться к Парнелу. Я не знаю точно, будет ли он на выставке, и поэтому должен вернуться.
— Скай это не понравится.
— Понимаю. — Уолкер подумывал о возвращении в Бэйлиборо еще до того, как прочел в газете о выставке. Он понимал, что теперь ему придется рассказать Скай все, и мог только гадать, захочет ли она вернуться с ним, или порадуется его отъезду. — Сегодня вечером мы снимем комнату в гостинице «Святой Марк».
Джей Мак кивнул:
— Наверное, это правильно. Вы должны решить все сами. Мойра знает?
— Я не виделся с ней сегодня утром. — Ответить так Уолкера было проще, чем признаться, что он только сейчас окончательно решил ехать к Парнелу.
— Я сам закажу вам номер, — сказал Джей Мак. — Это будет своего рода свадебным подарком.
— Большое спасибо. Мы оба очень вам признательны.
Джей Мак протянул Уолкеру список.
— Подожди благодарить. Смотри, чтобы она от тебя не сбежала.
— Это не в ее стиле, — ответил Уолкер, удивленный тем, как плохо Джей Мак знает свою дочь. — Для нее характернее идти напролом.
— Ты прав, — подумав, сказал Джей Мак. — Так могла бы поступить в данной ситуации ее сестра. Мэгги гораздо мягче, она похожа на мать. А больше…
— На вас?
Джей Мак покачал головой.
— Нет, не на меня. Скай — это… Скай. У всех моих дочерей свой характер, но в каждой из них я нахожу черты Мойры или свои. В каждой, кроме Мэри Скайлер.
— Она утверждает, что все семейные таланты исчерпались на ее сестрах и на ее долю ничего не осталось.
Джей Мак удивленно поднял брови:
— Это она сама сказала тебе? Уолкер кивнул.
— Да. — Он видел, что озадачил Джея Мака. — Возможно, вечером мы уже не увидимся. Так что на всякий случай прощаюсь. Большое вам спасибо: вы здорово мне помогли.
Вещи Скай не собрала, но Уолкер не стал упрекать ее. Проще сделать это самому, чем заставить ее.
Скай сидела одна в библиотеке и читала книгу, которую сразу узнал Уолкер.
— Ты вернулся, — проговорила она.
— Ты взяла эту книгу из библиотеки в Гринвил-Хаус? — заметил он.
— Я собиралась вернуть ее, — чуть смущенно ответила Скай.
— Я заходил к тебе. Ты ничего не собрала.
Она поправила плед на коленях:
— Ты как всегда наблюдателен.
Уолкер подложил в камин дров.
— Так лучше?
Скай пожала плечами.
— Было неплохо и до этого. Так что не стоило…
— Черт побери, Скай! Я же тебе не враг, и наш брак — не повод для войны! А между тем любой наш разговор становится сражением.
— И все это продолжается чуть больше суток, — глухо сказала она. — Можешь себе представить, что так будет всю жизнь?
— Нет, — уверенно ответил он. Она холодно улыбнулась:
— Я тоже. — Она поднялась: — Я иду собираться. Я поеду с тобой, куда прикажешь, Уолкер, и докажу, что умею быть послушной. Однако знай, в постель я с тобой больше не лягу.
— Ты чуть опоздала с подобным решением, — проговорил он. — Не забывай, что четыре дня назад ты посреди ночи появилась в моем номере. — Уолкер заметил, что Скай покраснела — Мы уедем, как только вернется твоя мать. Джей Мак уже заказал нам номер в «Святом Марке».
— В этом я не сомневалась, — тихо проговорила она.
В гостиницу «Святой Марк» они поехали не сразу. Сначала кеб возил их по аллеям Центрального парка. Пруд был еще подо льдом, и кое-кто катался на коньках. Лед блестел под лучами заходящего солнца.
Скай молчала, пока кеб огибал пруд. На берегу уже зажгли фонари.
Кеб свернул, и Скай сразу узнала дорожку, по которой шла в ту зловещую ночь. Она подумала, что они попали сюда не случайно.
— Вот здесь мы впервые встретились, — тихо сказал Уолкер, поглядев в окно.
— Я помню, — ответила она. — В ту ночь за тобой гнались двое. — Скай решила не задавать ему вопросов. Ведь говорил же Уолкер, что привык хранить тайны, а не делиться ими. Но сейчас как будто он решил изменить этому правилу.
— До приезда в Нью-Йорк… — начал Уолкер, — я выполнял одну дипломатическую миссию. — Скай насторожилась. — Меня вызвали в наше посольство в Лондоне. У одного нашего дипломата возникли трудности, и мне предстояло помочь ему.
Скай внимательно слушала.
— Он вступил в связь с замужней женщиной, как выяснилось позже, с женой влиятельного члена Палаты лордов. Наш дипломат подарил ей кольцо, семейную реликвию. Ее муж, узнав про эту связь, начал шантажировать их.
— Свою жену? — изумилась Скай.
— Да, — подтвердил Уолкер. — Он знал, что у нее есть деньги. Наш дипломат тоже был не беден, но платить отказался. Ни он, ни она не знали, что их шантажирует ее муж, — он действовал через посредника. Однако они не сомневались, что кольцо — главная и единственная улика против них — в руках шантажиста. Я должен был вернуть его. Мне понадобилось некоторое время, чтобы выяснить, кто именно шантажирует любовников, после чего завладеть кольцом уже не составляло труда.
— Что же ты сделал? — Скай внимательно смотрела на него.
— Выкрал его, — спокойно ответил Уолкер. — Муж, не подозревая о том, что о нем все известно, не потрудился как следует спрятать кольцо, и оно лежало у него в сейфе. Взять его — не составляло труда. — Уолкер вздохнул. — Все это проделали без лишнего шума, не желая предавать дело огласке. Однако муж каким-то образом узнал о моем участии в этом деле и затаил на меня злобу. Он нанял головорезов, которые преследовали меня в течение нескольких месяцев. Едва ли он дал им задание убить меня, но ему явно хотелось хоть как-то расквитаться со мной.
— Он вообразил, что это ты доставил ему неприятности? — удивленно спросила Скай. — Но ведь не ты же затеял эту интригу?
Уолкер улыбнулся:
— Конечно, но лорда волновала не измена жены. С этим он смирился бы, как, вероятно, и произошло, поскольку у него самого была любовница. Но я увел у него из-под носа большие деньги.
— Ты сказал, что за тобой охотились несколько месяцев. Значит, тем вечером, в парке, ты встретился с ними не впервые?
— Нет, это не те. От тех я так просто не отделался бы. Я сталкивался с ними трижды, еще в Англии, потом уехал из страны. Нападение, свидетелем которого ты стала, было уже вторым здесь, в Нью-Йорке. Я ни за что не переехал бы в Бэйлиборо, если бы не…
— Если бы в городе тебе не грозила опасность, — встревоженно закончила Скай. — Находясь в городе, ты постоянно рискуешь!
— Не беспокойся, мне ничего не угрожает. Они, наверное, бросили эту затею.
— Ты не можешь знать этого наверняка! Конечно, Скай права. Этого он не знал.
— Но это меня не пугает, вот только не стоило ничего рассказывать тебе.
— Зачем же ты рассказал?
— Теперь все это часть не только моей жизни, но и твоей, — сказал он. — И ты имеешь право знать обо всем.
— Я умею хранить тайны, — тихо проговорила Скай. — Наконец-то ты понял это. Что бы ты мне ни сказал, никто об этом не узнает. Никогда!
Кеб выехал из парка на магистраль, ведущую к центру города. Уолкер откинулся на мягкие кожаные подушки. Свет фонарей падал на лицо Скай. Впервые за весь день Уолкер видел ее такой спокойной.
— Мне всегда почему-то казалось, — задумчиво сказала она, — что наша первая встреча с тобой каким-то образом связана с Парнелом. И теперь меня даже удивляет, что он не имеет к этому отношение.
— Имеет, но косвенное, — ответил Уолкер. — В тот день я приезжал с ним в город по делам — ему понадобилось кое-что для работы, — и мне пришлось помотаться по городу, чтобы все заказать. Наверное, тогда меня и заметили.
— По-моему, ты в этом не уверен. Да, он не был уверен.
— Однажды я вернулся в гостиницу, в номер, договорился встретиться с Парнелом. Но его не было, и я отправился искать его. Но его нигде не видели, во всяком случае, так говорили. Не сомневаюсь, что меня заметили именно тогда.
— А куда ты ходил?
— По борделям.
— О!.. — смущенно воскликнула Скай.
— Обнаружив, что за мной следят, я уже не мог вернуться в гостиницу и битыи час водил их по Манхэттену, а потом направился в парк. Оторваться от них было не просто, и, поняв это, я решил драться с ними.
Скай отчетливо вспомнила тот вечер.
— Но теперь ты снова в городе, и они могут тебя найти!
— Но ведь сейчас я почти все время у тебя или в «Святом Марке»!
— Но сегодня ты куда-то уходил! Поглощенная рассказом Уолкера, Скай не заметила, как остановился кеб.
— Приехали! — сказал Уолкер.
— Но это не «Святой Марк»! — удивилась она.
— Это «Делмонико», мы здесь пообедаем.
— Это идея Джея Мака? — спросила Скай, обводя взглядом зал.
— Надеюсь, тебе здесь нравится?
— Очень, — ответила она. — Здесь прекрасный танцевальный зал. Ты видел?
— Я здесь впервые.
— Наверное, ты бывал в таких ресторанах в Лондоне? — предположила Скай, заметив, что Уолкер держится весьма непринужденно.
— Нет, — ответил он. — В Париже.
— В Париже? — изумилась Скай. — Я умоляла Джея Мака отпустить меня в Европу, но он сказал, что сначала я должна окончить университет. — Перед ней поставили суп с артишоками. Он был восхитителен. — Молодец, что заказал этот суп, — сказала она. — Расскажи мне о Париже.
Уолкер принялся описывать город, людей, но Скай покачала головой.
— Об этом я могу прочитать, да уже и читала. Расскажи, как ты оказался в Париже.
— Перед тем, как я отправился в Лондон, меня пригласили в наше парижское посольство.
— Тоже дипломатическая миссия?
— Назовем это так.
— Еще одна любовная связь? — сухо осведомилась она.
Он усмехнулся.
— Меня попросили найти полотно, украденное из Лувра.
— И они поручили это американцу? — удивилась Скай.
— Они сочли, что я найду полотно скорее, поскольку его украли янки. Так что была задета и национальная честь.
— Я никогда не слышала об этом.
— Неудивительно. Этот инцидент постарались сохранить в тайне. Французы выставили себя не в лучшем свете, не обеспечив должных мер безопасности. К тому же в краже был замешан помощник американского посла, поэтому наше посольство не хотело огласки.
— И как же ты вернул это полотно?
— Я выкрал его.
— Никакой ты не дипломат, — улыбнулась Скай, — а самый обыкновенный вор.
— Возможно, ты права. — Внимательно посмотрев на Скай, он заметил, что ее не встревожило это признание.
— Как я знаю, в Бэйлиборо посольства нет, — заметила Скай.
— Парнел!.. — вздохнул Уолкер. — Все дело в нем. Мне пришлось переехать туда, чтобы работать у него.
Поняв, что он не хочет говорить об этом здесь, Скай сказала:
— С этим лучше подождать, пока мы не останемся наедине.
Она внимательно слушала Уолкера, и постепенно отрывочные сведения складывались в определенную картину.
— Мои родители решили стать миссионерами, когда мне было пять лет. До этого мы все жили в доме моей бабки по материнской линии — в Микон-Хилл, весьма престижном районе. С нами жил младший брат матери, и мои воспоминания о детстве связаны с ним. Бабка, властная и суровая, заправляла всем в доме. Я редко виделся с ней. Она считала, что дети должны знать свое место, то есть не попадаться никому на глаза. Я старался не делать этого, поскольку боялся ее. Клянусь, она помнила, как меня зовут, лишь потому, что я был ее единственным внуком.
Скай ловила каждое его слово. — Жизнь моих родителей всегда была связана с церковью, что весьма не нравилось бабке, хотя она вела себя как положено протестантке и не признавала других конфессий. Она лишила родителей наследства в тот день, когда они сообщили ей о своем намерении отправиться с духовной миссией в Китай. Шесть лет мне исполнилось уже в Китае.
— А твой дядя?
— У него было свое дело, и он с нами не поехал, хотя мать и просила его об этом. Помоему, он чувствовал себя в долгу перед бабкой, хотя и не ладил с ней. Все семейные деньги были вложены в морские торговые перевозки, но дядя понимал, что в нем нет коммерческой жилки. Так что после отъезда моего отца бабке пришлось продать свою долю в компании, и эти деньги дядя вложил в какие-то свои проекты. Он работал над чем-то всю жизнь, но бабке это не нравилось. Она считала его расточителем, а может, и сумасшедшим.
Скай поняла, что Уолкер вовсе не разделяет мнения бабки.
— Ты переписывался с дядей?
— Да, но почта работала из рук вон плохо, и порой вестей из Бостона не было месяцами. Потом приходило сразу несколько писем. Его дела меня интересовали больше, чем занятия родителей. Они были довольны жизнью в Шанхае и отдавали миссии все время и силы, сознавая свою ответственность перед двумя тысячами новообращенных.
— Две тысячи! — поразилась Скай. — Они могли гордиться собой.
Уолкер покачал головой.
— Им предстояло спасти еще миллионы душ, и это только в провинции Нанкин. Даже поняв, что никогда не завершат дело своей жизни, родители не оставили попыток. — Уолкер усмехнулся: — Отец видел в себе посланника Господа.
Скай подумала, что в Бостоне с дядей Уолкеру было бы менее одиноко, чем с родителями в Шанхае.
— И у тебя не было ни братьев, ни сестер?
— Нет, — тихо ответил он. — В Шанхае у матери было два мертворожденных ребенка. Решив, что Господь наказывает ее, она отправилась в пораженную проказой провинцию, желая искупить свои грехи.
— А тебя они оставили в Шанхае?
— Мне предстояло вернуться в Бостон. Но денег на билет мне не прислали. Это должен был сделать мой дядюшка, но он отличался забывчивостью.
— Но ведь ты был совсем ребенок. Как же он мог про тебя забыть?
— Работая, он забывал обо всем. Его страсть к изобретательству могла сравниться только с фанатичной религиозностью матери. Просто они ставили перед собой различные цели.
— А чем он занимался? Ты так и не сказал об этом.
— Он был лудильщиком.
— Лудильщиком… — задумчиво повторила Скай. — То есть изобретателем? Как Джонатан Парнел?
— Я не говорил «как», — возразил Уолкер.
Скай нахмурилась:
— Что?
— Джонатан Парнел и есть мой дядя.
Глава 14
Они молча доехали до «Святого Марка». Скай не хотелось задавать вопросы.
Они поднялись в номер на пятом этаже. Джей Мак распорядился поставить во всех комнатах живые цветы, на столике возле кровати Скай увидела шампанское в ведерке со льдом, в гостиной — коробку шоколадных конфет.
В спальне стояла огромная кровать, в гостиной — диван и кресла.
Сняв шляпу, перчатки и пальто, Скай села возле камина.
— Хочешь шампанского? — спросил Уолкер, открывая бутылку.
Он налил шампанского и протянул фужер Скай.
— Ты более терпелива, чем я думал, — заметил он, отпив шампанское.
— Просто я надеюсь, что ты мне все расскажешь. Усевшись поудобнее, Уолкер начал:
— Я бродил, где мне только вздумается. Родители были заняты в миссии, и в Китае я пользовался куда большей свободой, чем в Бостоне. В основном иностранцы держались там вместе и не отваживаясь выезжать за город. Никто из них, кроме миссионеров, не пытался ничего узнать о народе. Некоторые страны, например Англия, установили в Китае сферы влияния.
Иностранцы ввели здесь свои законы и жили по своим обычаям, зачастую не имевшим ничего общего с культурой и обычаями Китая.
Уолкер улыбнулся, вспомнив те времена.
— Признаюсь, в Китае мне было интересно. Я неплохо выучил язык и мог объясняться и помогать родителям, которые не знали языка. Я изо дня в день наблюдал за жизнью людей: их обычаи и религия заинтересовали меня, и я старался узнать об этой стране как можно больше. — Он вздохнул. — Спустя некоторое время я понял, что мои родители совершенно не уважали народ, который пытались обратить в свою веру. Китайцам вовсе не просто принять концепцию Единого Бога. Они способны охватить мир в целом, но конкретные вещи выше их понимания. Родители считали китайцев язычниками, а мне они казались высокодуховным народом. Уолкер пригладил волосы.
— В деревне был один старец, и я работал на него. У него не было сыновей, только дочери, но они жили не с ним. Он кое-чему учил меня, и мы оба считали эту сделку выгодной.
— Твоим родителям это, наверное, не нравилось? — предположила Скай, поняв, что Уолкер любил своего наставника. — Они приехали туда, чтобы спасать души, а не за тем, чтобы потерять твою.
— Да, они запрещали мне встречаться с ним.
— Но ты все же работал у него! — «Значит, он такой же непокорный, как и я», — подумала Скай. Ей казалось, что судьба сына миссионеров отчасти напоминает судьбу незаконнорожденного ребенка. Наверное, поэтому Уолкер так хорошо понимал ее.
Он кивнул.
— При первой возможности я ушел к Хан-Шенгу. Правда, он никогда не взял бы меня, если бы знал, что мои родители против.
— Хан-Шенг, — тихо повторила Скай незнакомое имя. — Это он научил тебя Тай-Ши?
— Он научил меня терпению, дисциплине и исполнительности. Тай-Ши — всего лишь способ выражения этих качеств.
— А я думала, это нужно для драки. Уолкер усмехнулся, заметив, что Скай разочарована.
— Тай-Ши — это действительно борьба. В ней есть приемы, применяемые китайцами для самообороны. Хан-Шенг называл эту борьбу Кун-Фу.
— И эти навыки ты применил тогда в парке?
— Совершенно верно, — ответил он. — Родители оставили меня, полагая, что я вернусь в Бостон. Но, как я уже говорил, денег мне не прислали. Ожидая их, я продолжал жить в миссии, хотя почти все время проводил с Хан-Шенгом. Когда родители умерли, сотрудники миссии свели меня с одним американским купцом, чтобы я заработал деньги на возвращение в Бостон. Он торговал опиумом и поставлял рабов для Центральной Тихоокеанской железной дороги. Я сбежал от него.
Скай не сводила глаз с Уолкера. Слушая его рассказ, она представила себе страшную жизнь одинокого мальчика на шанхайских улицах, вынужденного воровать, обманывать и попрошайничать. Почти полгода ему удавалось скрываться от полиции, но потом его все же поймали, и только чудом Уолкер избежал наказания.
— Мне пришлось убедить их, что я британец, — сказал он.
— Британец? — удивилась Скай. — Но почему… Ах да, сфера влияния!
Он кивнул.
— Поверив этому, полиция отправила меня в британское посольство. Там, конечно, сразу же поняли, что я янки, но китайцам об этом не сказали. Меня приютили, одели, накормили и через некоторое время доставили к Уильяму Элкинсу, американскому консулу в Шанхае. Мистер Элкинс вел в это время весьма деликатные переговоры с Тзи-Хши. — Заметив вопросительный взгляд Скай, Уолкер пояснил: — Император был тогда еще ребенком, и страной управляла его мать. Она пользовалась огромным влиянием, но мистеру Элкинсу никак не удавалось наладить с ней сотрудничество.
— А ты сумел это сделать!.. — догадалась Скай, зная, что Уолкер был знаком с местными обычаями, чуждыми и непонятными американцам и европейцам.
— Да, я сумел, — сказал он. — Я помог ему заключить выгодную сделку, чем он снискал расположение президента Гранта. Мистер Элкинс, сообразив, что я ему полезен, решил не отправлять меня в Штаты. Я проработал у него целых три года, помогая ему договариваться с местными властями и заключать выгодные Сделки. Я постоянно слушал, что происходит вокруг. Никому из китайских чиновников не приходило в голову, что я знаю их язык. Поэтому они разговаривали при мне совершенно открыто. Так что я знал, кого можно подкупить, а кто отнесется к этой взятке как к оскорблению. Мне часто выпадала роль посредника: я пользовался доверием, поскольку мое низкое положение в обществе исключало возможность личной заинтересованности. Уолкер иронически улыбнулся:
— Китайцы верили в свое превосходство так же, как мистер Элкинс и подобные ему — в свое.
— А ты умеешь читать по-китайски? — спросила Скай.
— Не слишком хорошо, — признался он, — но умею.
— Значит, ты был личным шпионом консула? Уолкер улыбнулся еще шире:
— Думаю, меня можно было бы назвать даже вторым его помощником.
— Нет, ты был просто шпионом, — настаивала Скай.
Он пожал плечами.
— Мистер Элкинс заплатил мне за услуги, дав денег на поездку в Вест-Пойнт.
— Вест-Пойнт!.. — задумчиво повторила она.
— Да, там меня готовили к одной работе, где могли пригодиться мои специфические навыки.
— Умение врать, воровать и драться, — иронически перечислила Скай.
Уолкер и глазом не моргнул.
— Хотелось бы верить, что прежде всего они заметили мои способности к языкам, интерес к культуре других стран, находчивость и умение постоять за себя. Полагаю, то, что я умею врать, воровать и драться, им тоже нравилось.
Скай поразилась, ибо Уолкер сказал значительно больше, чем она ожидала.
— Я полагал, что из Вест-Пойнта снова вернусь в Китай, на это надеялся и мистер Элкинс, но сначала меня вызвали в Вашингтон, а именно в Белый Дом.
— Ты был шпионом президента? — восхищенно воскликнула Скай.
— Я докладывал президенту Гранту, — поправил ее он. — Эта работа не слишком отличалась от тех услуг, что я оказывал мистеру Элкинсу.
— Так ты просто профессиональный шпион!
— Возможно. — Уолкеру вдруг очень захотелось поцеловать ее. Но, взяв себя в руки, он продолжал: — Я пробыл бы в Вашингтоне дольше, но меня отправили со специальным заданием в Нью-Йорк.
— К Логану Маршаллу! — догадалась Скай.
— Да. Принимая тебя на работу, Парнел сказал, что я работал у него.
— Но сам ты об этом умолчал! — заметила она. — До сих пор ты не заслуживала полного доверия, — спокойно возразил он, сделав глоток шампанского.
Уолкер встал с дивана и быстро подошел к ней. Прикоснувшись губами ко лбу Скай и посмотрев в ее глаза, он сказал:
— Да ты просто сгораешь от любопытства! Сев рядом с ней, он начал рассказывать дальше:
— У Логана Маршалла возникли трудности вскоре после того, как его жена вернулась на сцену.
Она стала получать письма с угрозами, как выяснилось позже, от дублирующей ее актрисы. Та угрожала ей неприятностями, если она не откажется гот своей новой роли. Не знаю, как, но об этом прослышал сам Грант. Правда, когда он посетил Вашингтон, его восхитил талант Кэтти. Да и сам Маршалл — достаточно крупная фигура, чтобы о нем знал президент. Грант и рекомендовал меня Маршаллу.
— Значит, благодаря Маршаллу ты и разыскал меня?
Уолкер кивнул:
— Справедливости ради должен отметить, что Маршалл рассказал о тебе не сразу. К тому же, хорошо зная меня, он понял, что я найду тебя и без его помощи.
— А где ты работал после Маршалла?
— Я вернулся в Вашингтон, потом поехал в Париж, затем в Лондон.
— И потом снова вернулся в Нью-Йорк?
— Да, Из-за дяди.
Скай смотрела на него с возрастающим любопытством.
— Деньги на билет в Бостон прибыли в Шанхай через шесть месяцев после того, как я начал работать у мистера Элкинса, и их отложили для меня. Дядя не возражал, что я решил там остаться, но бабка очень надеялась, что я все-таки передумаю. Наверное, она предпочла бы, чтобы я занялся морскими торговыми перевозками. Она не примирилась с моим решением до самой своей смерти.
— А когда она умерла?
— Когда я жил в Вест-Пойнте последний год. Вскоре после ее смерти дядя купил Гринвил-Хаус в Бэйлиборо. Кое-какие деньги остались от бабки, и кое-что он получил за патенты. Но Парнел переехал в этот дом лишь через несколько лет. Я регулярно писал ему, и он время от времени отвечал мне. Работая у Логана Маршалла, я дважды встречался с дядей в Нью-Йорке, приглашал его перебраться в город, но он предпочитал жить в Бэйлиборо. В| деревне его считали затворником, но это вполне устраивало его. Садовник и кухарка присматривали за его хозяйством, да и за ним самим. Никто ему не мешал, а работа была для него всем. — Уолкер улыбнулся. — Это было самое счастливое время в его жизни.
— Джонатан Парнел не показался мне счастливым человеком, — заметила Скай.
— Ты просто не знаешь его.
— Конечно, я знаю его не так хорошо, как ты.
— Нет, ты не знаешь его вообще. Она нахмурилась:
— Но ты сказал…
— Я сказал, что Джонатан Парнел — мой дядя, а человека, с которым ты знакома, зовут совсем не так.
Они поднялись в номер на пятом этаже. Джей Мак распорядился поставить во всех комнатах живые цветы, на столике возле кровати Скай увидела шампанское в ведерке со льдом, в гостиной — коробку шоколадных конфет.
В спальне стояла огромная кровать, в гостиной — диван и кресла.
Сняв шляпу, перчатки и пальто, Скай села возле камина.
— Хочешь шампанского? — спросил Уолкер, открывая бутылку.
Он налил шампанского и протянул фужер Скай.
— Ты более терпелива, чем я думал, — заметил он, отпив шампанское.
— Просто я надеюсь, что ты мне все расскажешь. Усевшись поудобнее, Уолкер начал:
— Я бродил, где мне только вздумается. Родители были заняты в миссии, и в Китае я пользовался куда большей свободой, чем в Бостоне. В основном иностранцы держались там вместе и не отваживаясь выезжать за город. Никто из них, кроме миссионеров, не пытался ничего узнать о народе. Некоторые страны, например Англия, установили в Китае сферы влияния.
Иностранцы ввели здесь свои законы и жили по своим обычаям, зачастую не имевшим ничего общего с культурой и обычаями Китая.
Уолкер улыбнулся, вспомнив те времена.
— Признаюсь, в Китае мне было интересно. Я неплохо выучил язык и мог объясняться и помогать родителям, которые не знали языка. Я изо дня в день наблюдал за жизнью людей: их обычаи и религия заинтересовали меня, и я старался узнать об этой стране как можно больше. — Он вздохнул. — Спустя некоторое время я понял, что мои родители совершенно не уважали народ, который пытались обратить в свою веру. Китайцам вовсе не просто принять концепцию Единого Бога. Они способны охватить мир в целом, но конкретные вещи выше их понимания. Родители считали китайцев язычниками, а мне они казались высокодуховным народом. Уолкер пригладил волосы.
— В деревне был один старец, и я работал на него. У него не было сыновей, только дочери, но они жили не с ним. Он кое-чему учил меня, и мы оба считали эту сделку выгодной.
— Твоим родителям это, наверное, не нравилось? — предположила Скай, поняв, что Уолкер любил своего наставника. — Они приехали туда, чтобы спасать души, а не за тем, чтобы потерять твою.
— Да, они запрещали мне встречаться с ним.
— Но ты все же работал у него! — «Значит, он такой же непокорный, как и я», — подумала Скай. Ей казалось, что судьба сына миссионеров отчасти напоминает судьбу незаконнорожденного ребенка. Наверное, поэтому Уолкер так хорошо понимал ее.
Он кивнул.
— При первой возможности я ушел к Хан-Шенгу. Правда, он никогда не взял бы меня, если бы знал, что мои родители против.
— Хан-Шенг, — тихо повторила Скай незнакомое имя. — Это он научил тебя Тай-Ши?
— Он научил меня терпению, дисциплине и исполнительности. Тай-Ши — всего лишь способ выражения этих качеств.
— А я думала, это нужно для драки. Уолкер усмехнулся, заметив, что Скай разочарована.
— Тай-Ши — это действительно борьба. В ней есть приемы, применяемые китайцами для самообороны. Хан-Шенг называл эту борьбу Кун-Фу.
— И эти навыки ты применил тогда в парке?
— Совершенно верно, — ответил он. — Родители оставили меня, полагая, что я вернусь в Бостон. Но, как я уже говорил, денег мне не прислали. Ожидая их, я продолжал жить в миссии, хотя почти все время проводил с Хан-Шенгом. Когда родители умерли, сотрудники миссии свели меня с одним американским купцом, чтобы я заработал деньги на возвращение в Бостон. Он торговал опиумом и поставлял рабов для Центральной Тихоокеанской железной дороги. Я сбежал от него.
Скай не сводила глаз с Уолкера. Слушая его рассказ, она представила себе страшную жизнь одинокого мальчика на шанхайских улицах, вынужденного воровать, обманывать и попрошайничать. Почти полгода ему удавалось скрываться от полиции, но потом его все же поймали, и только чудом Уолкер избежал наказания.
— Мне пришлось убедить их, что я британец, — сказал он.
— Британец? — удивилась Скай. — Но почему… Ах да, сфера влияния!
Он кивнул.
— Поверив этому, полиция отправила меня в британское посольство. Там, конечно, сразу же поняли, что я янки, но китайцам об этом не сказали. Меня приютили, одели, накормили и через некоторое время доставили к Уильяму Элкинсу, американскому консулу в Шанхае. Мистер Элкинс вел в это время весьма деликатные переговоры с Тзи-Хши. — Заметив вопросительный взгляд Скай, Уолкер пояснил: — Император был тогда еще ребенком, и страной управляла его мать. Она пользовалась огромным влиянием, но мистеру Элкинсу никак не удавалось наладить с ней сотрудничество.
— А ты сумел это сделать!.. — догадалась Скай, зная, что Уолкер был знаком с местными обычаями, чуждыми и непонятными американцам и европейцам.
— Да, я сумел, — сказал он. — Я помог ему заключить выгодную сделку, чем он снискал расположение президента Гранта. Мистер Элкинс, сообразив, что я ему полезен, решил не отправлять меня в Штаты. Я проработал у него целых три года, помогая ему договариваться с местными властями и заключать выгодные Сделки. Я постоянно слушал, что происходит вокруг. Никому из китайских чиновников не приходило в голову, что я знаю их язык. Поэтому они разговаривали при мне совершенно открыто. Так что я знал, кого можно подкупить, а кто отнесется к этой взятке как к оскорблению. Мне часто выпадала роль посредника: я пользовался доверием, поскольку мое низкое положение в обществе исключало возможность личной заинтересованности. Уолкер иронически улыбнулся:
— Китайцы верили в свое превосходство так же, как мистер Элкинс и подобные ему — в свое.
— А ты умеешь читать по-китайски? — спросила Скай.
— Не слишком хорошо, — признался он, — но умею.
— Значит, ты был личным шпионом консула? Уолкер улыбнулся еще шире:
— Думаю, меня можно было бы назвать даже вторым его помощником.
— Нет, ты был просто шпионом, — настаивала Скай.
Он пожал плечами.
— Мистер Элкинс заплатил мне за услуги, дав денег на поездку в Вест-Пойнт.
— Вест-Пойнт!.. — задумчиво повторила она.
— Да, там меня готовили к одной работе, где могли пригодиться мои специфические навыки.
— Умение врать, воровать и драться, — иронически перечислила Скай.
Уолкер и глазом не моргнул.
— Хотелось бы верить, что прежде всего они заметили мои способности к языкам, интерес к культуре других стран, находчивость и умение постоять за себя. Полагаю, то, что я умею врать, воровать и драться, им тоже нравилось.
Скай поразилась, ибо Уолкер сказал значительно больше, чем она ожидала.
— Я полагал, что из Вест-Пойнта снова вернусь в Китай, на это надеялся и мистер Элкинс, но сначала меня вызвали в Вашингтон, а именно в Белый Дом.
— Ты был шпионом президента? — восхищенно воскликнула Скай.
— Я докладывал президенту Гранту, — поправил ее он. — Эта работа не слишком отличалась от тех услуг, что я оказывал мистеру Элкинсу.
— Так ты просто профессиональный шпион!
— Возможно. — Уолкеру вдруг очень захотелось поцеловать ее. Но, взяв себя в руки, он продолжал: — Я пробыл бы в Вашингтоне дольше, но меня отправили со специальным заданием в Нью-Йорк.
— К Логану Маршаллу! — догадалась Скай.
— Да. Принимая тебя на работу, Парнел сказал, что я работал у него.
— Но сам ты об этом умолчал! — заметила она. — До сих пор ты не заслуживала полного доверия, — спокойно возразил он, сделав глоток шампанского.
Уолкер встал с дивана и быстро подошел к ней. Прикоснувшись губами ко лбу Скай и посмотрев в ее глаза, он сказал:
— Да ты просто сгораешь от любопытства! Сев рядом с ней, он начал рассказывать дальше:
— У Логана Маршалла возникли трудности вскоре после того, как его жена вернулась на сцену.
Она стала получать письма с угрозами, как выяснилось позже, от дублирующей ее актрисы. Та угрожала ей неприятностями, если она не откажется гот своей новой роли. Не знаю, как, но об этом прослышал сам Грант. Правда, когда он посетил Вашингтон, его восхитил талант Кэтти. Да и сам Маршалл — достаточно крупная фигура, чтобы о нем знал президент. Грант и рекомендовал меня Маршаллу.
— Значит, благодаря Маршаллу ты и разыскал меня?
Уолкер кивнул:
— Справедливости ради должен отметить, что Маршалл рассказал о тебе не сразу. К тому же, хорошо зная меня, он понял, что я найду тебя и без его помощи.
— А где ты работал после Маршалла?
— Я вернулся в Вашингтон, потом поехал в Париж, затем в Лондон.
— И потом снова вернулся в Нью-Йорк?
— Да, Из-за дяди.
Скай смотрела на него с возрастающим любопытством.
— Деньги на билет в Бостон прибыли в Шанхай через шесть месяцев после того, как я начал работать у мистера Элкинса, и их отложили для меня. Дядя не возражал, что я решил там остаться, но бабка очень надеялась, что я все-таки передумаю. Наверное, она предпочла бы, чтобы я занялся морскими торговыми перевозками. Она не примирилась с моим решением до самой своей смерти.
— А когда она умерла?
— Когда я жил в Вест-Пойнте последний год. Вскоре после ее смерти дядя купил Гринвил-Хаус в Бэйлиборо. Кое-какие деньги остались от бабки, и кое-что он получил за патенты. Но Парнел переехал в этот дом лишь через несколько лет. Я регулярно писал ему, и он время от времени отвечал мне. Работая у Логана Маршалла, я дважды встречался с дядей в Нью-Йорке, приглашал его перебраться в город, но он предпочитал жить в Бэйлиборо. В| деревне его считали затворником, но это вполне устраивало его. Садовник и кухарка присматривали за его хозяйством, да и за ним самим. Никто ему не мешал, а работа была для него всем. — Уолкер улыбнулся. — Это было самое счастливое время в его жизни.
— Джонатан Парнел не показался мне счастливым человеком, — заметила Скай.
— Ты просто не знаешь его.
— Конечно, я знаю его не так хорошо, как ты.
— Нет, ты не знаешь его вообще. Она нахмурилась:
— Но ты сказал…
— Я сказал, что Джонатан Парнел — мой дядя, а человека, с которым ты знакома, зовут совсем не так.