Гусейнов Чингиз. Семейные тайны

   Когда шли разговоры о новом шефе, у нее мелькнуло: "А вдруг Расул?" Но тут же отвела эту мысль: во-первых, Расул только что получил новое назначение, а во-вторых, Лейла сказала бы (но и Лейла не знала!).
   И даже Асия, казалось, с чего бы ей? как только скинули Устаева, подумала о .Расуле; Айша забыла - Асия тогда ведь сказала:
   "Да, жди, непременно пригласят, может, сам Расул и пригласит?"
   "Расул!- вспыхнула Айша.- Пусть о Лейле лучше подумает!"
   "А что Лейла?"- Айша ни слова.
   Но волна слухов прокатилась через их семью. "А если Расул, а?"Хансултанов высказал догадку, но прозвучала она как шутка.
   - Кстати, вы с ним знакомы?- поинтересовалась Айша, видит, что Расул не удовлетворен ее ответом Джанибеку.
   - Прекрасные отношения!
   - Да?- недоверчиво.
   И вскоре, когда все уже стабилизируется и Айша. войдет в рабочую форму, бросит на радостях клич сестрам, не раз случалось и прежде: "Ну, хотите поехать?" Были в Таллинне, в Риге, там хоть шаром покати, надо в новых краях поискать, прибалтийский вояж в моде, для кавказцев как заграница. "Куда? В Вильнюс!"
   Позвонила Расулу: "Отпусти жену". У каждой сестры хобби: у Лейлы вкус, у Айны пельмени. "Крохотные, красивые, вкусные, в ложке умещается девять штук!"гордится Аскер Никбин умением жены готовить пельмени. "Не девять, а тринадцать!"- поправляет Айна.
   Как без хобби в наш век прагматизма, чтоб уйти в свой мир? Вкус не хобби: у Лейлы еще и куклы, будет шить, и сошьет, чтоб интриговали, и оживлять, чтоб не гасли страсти, а у Айши... Что же у Айши? А у нее домашние и общественные интересы сливаются: взлет сестер, слава семьи, ибо ячейка. И мощь брата, особая ставка на Бахадура, который продолжит их ветвь, соединившись, это из заветного... а с кем? но разве мало процветающих здесь родов? Ну и соблюсти форму, чтоб поддерживать престиж: и дом, и безделушки, ведь женщина! и рослые парни, готовые по первому зову явиться. И конечно же ритуал встреч, улыбки, безотказность, когда по одному ее слову тотчас включается автоматическая система управления: люди должны чувствовать, что Айша сильна, и запас ее прочности велик.
   На сестер спрос. Мужество требуется, и подвиг в придачу, чтоб не отведать и шашлык, и прочее,- никакие почки-печень, пузыри всякие не справятся, надежда только на нож! И диагноз чтоб был точным, прежде чем резать.
   Да, хобби, а мучимый думами Расул допытывается у Айши, которая предлагает Лейле занимательное путешествие: увязли гусеницы!! что и как там у них под водительством Джанибека. Можно подводить некоторые итоги кипучей деятельности.
   "Да, да, много перемен",- уклончиво отвечает Айша. А не вслух: "Мы ж по междугородному!" Трубка уже в руках Лейлы: "А ты-то сама едешь?" Что муж, что жена! "Ты с ума сошла, как же я могу?!"
   Хансултанов сердится, что жена в путь собралась, но молчит. Алия ему как-то шкатулку показала, тоже хобби, чтоб поразить: такое Хансултанов только в кино видел, про Али-Бабу и его сорок разбойников: открывается крышка сундука, и от блеска лучей в глазах рябит. А Зулейха в эту именно поездку приобретет такие серьги, что сама Сальми, жена шефа Айши, а уж всем известно, что Сальми славится своими крупными побрякушками, удивится, увидев их в ушах Зулейхи.
   И летят сестры. А здесь, куда они прилетели, еще не разобрались, что к чему: крохотная площадь, в которую вливаются узкие улочки (вроде улиц их старого города), а на углу низкое здание, помещение маленькое, как войдут сестры и колокольчики на двери зазвенят, можно закрывать и никого не впускать, это надолго. А с ними еще и сыновья, ведомые Агилом, у которого уже давно усики, и Адил с ними, и Муртуз-младший, все семеро крупные и смуглые - по узким улицам древнего города, похожего на музей, большие красивые черные глаза, заглядываются на них.
   Два номера люкс рядом, сестры громко переговариваются через окно на непонятном здесь языке, а на них сразу сверху и снизу: "Дайте уснуть!!"кричат. "Аа...- недоумевает Зулейха.- Что за люди? Радоваться жизни не умеют!"
   А утром, перед тем как выйти из гостиницы: "Что? Что с тобой?!"перепугалась вдруг Алия; Лейла, белая как полотно, сжала губы, все нутро выворачивает. "А ты случайно...- спрашивает Зулейха, ведь лучший диагност! И взгляд испуганно-возбужденный, с искрами радости. Сестры ждут: когда же у Лейлы кто родится? - А ну дай в глаза посмотрю!" Она сначала в глаза: они обычно затуманенные, когда тайна в них, и чуть-чуть припухлые губы.
   "От краски это, пройдет!" (только что выкрасили дверь). Аллергия?..
   "Да, да, от краски, а я уже думала расцеловать тебя, Расула обрадовать!"сокрушается Алия. Наутро прошло.
   "Неужели только это? Не ожидаете ничего нового?"- Сестры забыли уже и Лейлу, и обморок ее, Зулейха - сама озабоченность, пытливость, и глаза шарят по прилавку: а цены! а цены! Симпатичные блондинки, на вкус зятьев. И косятся сестры на Агила, особенно Айна, обожает своего сына, смотрит, как он украдкой на блондинок заглядывается, и жар заливает ей грудь. И чтоб не спеша рассчитаться,- в кабинет, ведь такие суммы! "И все же,- радуется Зулейха,честнее платить, сколько указано, а не по принципу зеркального отражения". Лейла не поняла. "Как, не знаешь?"- удивилась Зулейха. И пояснила: "Зеркальный принцип, это еще столько же!"
   Полезно проветриться, новые края увидеть, от мужей отдохнуть.
   И просьбу Айши выполнили: ажурный лепесток, а на нем, будто звезды на южном небе, крупные светятся - чистая слеза! а грани!., из глубин вспыхивает ярко-голубоватое, и луч вонзается в зрачок.
   Все бы ничего, только не обошлось без шалости Агила, дай ему только повод поиздеваться, не упустить случая,- на радость Асие, Лейла ей расскажет про эту самую выходку племянника, поначалу и Лейла, не скроет, волновалась: на сей раз сестры раздражали ее своей суетливостью - и то взять, и это не выпустить из рук, а чтоб урезонить, их, стыдно ведь, что подумают? нет, не может она, это Асия только умеет, а вот и новый выискался - Агил!..
   Исчезла коробочка с ажурным лепестком! только что была, Зулейха в руке держала, потом Алия разглядывала, передала Лейле, а она, толком не рассмотрев, протянула Айне, та взяла, положила в свою сумку,- и бац, нет коробки!
   "Агил!"- тотчас решила Айна: случалось уже - спрячет сын ценную вещь, над которой кто-либо из них, Айна или Аскер, дрожит (было с перламутровым портсигаром деда! семейная реликвия, и она - у старшей, Айны), а потом приходит, когда весь дом перероют: "Получайте, рабы вещей!.."- или что-то еще в этом роде.
   И Айна при сестрах крикнула Агилу:
   - Живо клади на стол!
   - Что?
   - Сам знаешь! коробку!
   - С синим бархатным верхом?
   - Да.
   - Сейчас.- И направился к выходу.
   - Ты куда?!
   - За коробкой.
   - Разве она не здесь?- побледнела Зулейха.
   - Я, кажется, внизу у дежурной ее оставил, думал, пустая.- И выскочил. За ним Адил, далее Муртуз. И сестры одна за другой. Загрохотали ступени (с одиннадцатого этажа!). А эти на лифте. Подскочили к дежурной, и у ее окошка коробка с бархатным верхом. Агил первый взял ее, помедлил, пока все подойдут, и торжественно открыл - пустая!
   Зулейха тут же к дежурной:
   - Коробка пустая!
   - Ну и что?- не поняла та.
   - Как ну и что?!
   - Видите ли,- сказал Агил, подойдя к окошку,- моя тетя,- и на Зулейху показывает,- могла бы купить всю эту вашу гостиницу, но дабы не плодить безработных, ибо в таком случае вы...
   Зулейха резко оттолкнула Агила: "Сус! то есть "Молчи!" - И к дежурной:
   - В коробке была драгоценность!
   - Понятия не имею.
   - Но коробка была у вас.
   - Я правильно исполняю свои обязанности,- румянец выступил на щеках дежурной,- и не принимаю на хранение драгоценности жильцов.
   - Но она лежала вот здесь!
   И тут вступила в переговоры Айна:
   - Мой сын... Агил, объясни, как все было!
   - Меня перебили, извините. Я начну сначала. Мои тети, как, впрочем, и моя мама тоже, приехали сюда, чтобы очаровать ваш ювелирторг. Нашими стараниями он подчистую...
   - Дрянь!- Алия ударила его кулаком в спину, а мать оттащила от окошка, шлепнув по башке.
   - Ну вот, еще и бьют!- усмехнулся Агил.- Извините, что побеспокоили вас, содержимое коробки в нашем номере, элементарная моя рассеянность!
   С Зулейхой, как вошли в номер и Агил, достав лепесток из-под подушки, бросил на одеяло, началась истерика, Алия проклинала тот час, когда согласилась ехать с ними, Айна била себя по коленям и охала - за что ей такое наказание?.. А Лейла притворно изумлялась: "Не нахожу слов!"- и думала про себя: Асию б сюда; но и упомянуть о ней не решается: опять начнут говорить о странностях ее, да и Алия не утерпит - пятно на их семью, нелепые обвинения Асии, брошенные в лицо Хансултанову; посметь пойти на такое!
   Явились, как приехали, к Айше и подарок - ажурный лепесток ей преподнести хотят. Чтоб непременно Лейла вручила.
   Айша обняла сестер, и они прижались друг к другу, и Айна, и Лейла, и Зулейха, хорошо, когда вот так, все вместе, и в беде, и в радости... "Любимые мои девочки, спасибо вам!.. Нет-нет, ни за что (чтоб взять как подарок) , мне самой девать некуда, ну да, что стоят эти рубли?! вода! бумажка!..- И плачет от радости, что сестры о ней думали, и смеется, что хотят ей даром отдать,- ни за что!"- И до рубля расплатилась, ведь несут и несут. Не рассказывать же сестрам, как и те ей не расскажут, ибо неэтично, сколько разного всего накоплено,- а вдруг бы и не вспомнил о ней Джанибек? Она, к примеру, недавно Унсизаде звонит, из соседнего отсека, вузовский шеф: "Надо устроить",- кто-то ж должен учиться, какая разница кто? А благодарность - ей, что устроила, потом он, Унсизаде, непременно к ней с просьбой обратится, ведь кому-то надо занять вакансию, не все ли равно? и благодарность на сей раз ему, обоим хорошо, и ей, и ему (и тем, чьи дела устроены), и можно припеваючи, важно только, чтоб аппетиты были умеренные, не зарываться, но чаще контакты не прямые, а через доверенных, близкая подруга (Айши?), с которой договорились, и она, как пчела с цветков, дань, отработано с давних еще времен. Каждый месяц можно обновлять наряд (гардероб?) и гарнитур (на всю квартиру): правда, случается и затор, с зеленым горошком,- всех обойдешь, всех обзвонишь, нет и нет!..
   Кстати, а кому это мешает?! И кто кого неволит? От чистого ведь сердца,- и гостей принять, и друзей навестить, и череда праздничных дней (рождения, юбилеи, свадьбы, пиршества...), да еще содержание надежных глаз и ушей, чтоб быть в курсе и не упустить чего важного в гигантски разросшемся городе с его пугающими цифрами микромассивов, посыльные всякие, мелкие поручения, кого-то приструнить, и рослые парни.
   Да, выдвинул Джанибек ящик стола, а там докладная Айши. И полное совпадение: по фактам, по лицам, все-все! "Ай да чернушка!" Ну да, ведь и он тоже СОБИРАЛ (и прятал в сейфе, у себя дома, незаметно вмонтирована под репродукцией картины... но кто у него был дома?:, кажется, картина Шишкина "Утро в сосновом лесу"... или бору?): агентурные сообщения секретных сотрудников, донесения осведомителей-добровольцев, магнитофонные записи подслушанных разговоров: у кого телефон, а у кого - под столом, жалобы всякие...- будто Айша у него все эти данные списала. И послужной список, вот он, отстукан на машинке. И биография, и знаменитый дед, кто не знает его, Кудрата Аббас-оглы? и даже отец ее, гремел в годы войны, а подспудно мысль о Расуле, но Джанибек гонит ее, смотрит на фотографию Айши, во взгляде агрессивность. И деловитость. ОНА МНЕ НУЖНА.
   Ведомство не ахти какое, но все же заметная производственная единица с подразделениями и секторами, и КБ, а полностью вроде бы Камышбум(ага), и Камыш-мачт для парусников, и Камышматч, если преодолевать высоты - для прыгунов, ну, этот реестр известен,-в любой энциклопедии прочтешь, и еще ряд звеньев, плюс при желании и Камышсвирель, о чем, может, еще будет, или сокращенно КС.
   Вокруг люди старого шефа. Сначала надо решить с Правой Рукой, или АА. Но здесь не обойтись без того, кто советует шепотом, без Шептавшего. И он помог. Оказалось, что вместе они служили у шлагбаума на берегу неширокой мутной реки с кровавыми отблесками при закате (но сначала ели стратов, птичек-невеличек, а потом били козлов, они же туры, и семичастное эхо,- вот кто Правая Рука!).
   А сидящий рядом с Правой Рукой тоже претендовал на кресло Джанибека.
   Так сколько же их было всего? Трое: Джанибек, Расул и тот, кто рядом с Правой Рукой сидит. Расул знал о себе и о Джанибеке, а Джанибек - обо всех и еще об одном, четвертом, который сам о себе слухи распускал, этот не в счет, курьезный тип,- мол, и его кандидатура изучается, приемчик известный: кто-то посмеется в душе, как Джанибек, а кто-то из наивных и поверит, хотя такие почти перевелись на земле, а пока имя будет склоняться, своего рода реклама, авось кто клюнет.
   Как бы хорошо, мечтает Джанибек, мирно и по-доброму договориться с тем, кто рядом с Правой Рукой сидит,- чистая этика!- соскучился по практической работе, чего сидеть в ведомстве?! да и специальность вполне традиционная: нефть! ее бурить-выкачивать со дна морского; а тот, на чье место он рекомендуется, уже сросся с креслом, и его отрывают, кое-какие корни останутся и дадут всходы.
   Нет, тут не обойтись этикой.
   Ничто не предвещало грозы, и тот, кто рядом с Правой Рукой, ни о чем не подозревал, сидит на своем месте, губы поджаты, в глазах усталость, спина под тяжким бременем согнута. И Джанибек вдруг обрушивает в зал, произнося его имя, неотразимую систему доказательств, почерпнутых из докладной Айши, "сигнализировали, и не раз, но прежнее руководство..."- и так далее. Главное молниеносность и врасплох. И факты, чуть-чуть заостренные. И поддержка зала. Звон в ушах, и притуплен взор (?). А после перерыва, объявленного тут же, подойдет товарищ и попросит - думать не думалось минуту назад - пересесть, и видное отовсюду место пустует. А потом можно мирно, вполне традиционная специальность, к тому же пора на практическую работу.
   Кого ж рядом с Правой Рукой? А есть уже: Друг Детства. И если Правая Рука - АА, для удобства, разумеется, то этот ББ, премилая штука эта азбуковедческая наука. Спрашивается, а какой буквой себя? И думать нечего: В В, не выскочка, конечно, и не властелин, надо скромнее: вежливый, вдохновенный (кто? верхолаз или вестовой? был в юные годы и тем, и этим...). А о нем злые языки, кто ж распускает слухи? - Властолюбивый Великан или иная векторная величина, а хобби - штудирование вивипарии и опыты вивисекции.
   Спорили как-то с женой, играя в эти буквы, кириллицу. И Сальми, его мудрая Сальми, говорила, что если ты есть ВВ, ибо таким уж уродился, а псевдонимы вышли из моды задолго до начала восьмидесятых годов, то первые две не нужны, чтоб не ломать порядка и чтоб первым шла третья как заглавная. Джанибек долго и искренно хохотал над наивностью Сальми: первые две необходимы, чтоб, нарушив порядок, показать, что третья шла первой не потому, что не было первых двух, а чтобы... в общем, сказка про белого бычка!
   Да-с, ББ важная фигура, и она есть, Друг Детства, звезд с неба не хватает, исполнителен, земляк, почти брат, и нагловат по-простецки, напусти на любого заговорит, заарканит. Еще босыми ногами пыль поднимали, и один осел на две семьи, гнали его в дальний лес за дровами и за солью к соляному озеру; озорник! спорили, бывало, о гипнотических свойствах взгляда: Джанибек зевает, а ослу хоть бы что, ушами крутит, хвостом оводов отгоняет, а ББ как зевнет осел и разинет пасть, уши торчком, морду никак не отведет, от цепких глаз. Одна женщина их в мужской сан возвела, мельничиха. "Ах, ах, какие богатыри выросли! Чьи вы!" Попросила ББ, он и тогда статным красавцем был, помочь мешки на телегу нагрузить. "Ну, все мешки?"- Богатырем смотрит, ворот на груди расстегнут. А она ему: "Еще мешок есть!"- И так глядит, что ББ слегка побледнел. Пошли за новым мешком, а она и притянула его к себе, мельничное колеса знай себе кружится - кейфует (а жерновам - головная боль).
   "Ты,- учил он Джанибека,- так и спроси: "Ну, все мешки?"- и смотри -прямо в глаза!"
   Спросил, а она: "Да, все".
   "Ты стоял как дохляк!- кипятился друг детства.- Я ж тебе говорил: стой богатырем и ешь глазами ее, вот так!!"- и показывает.
   Большая таблица, на которой вместе с Джанибеком семь гнезд, коллегиум или президиум, всюду требуется ум, и здесь тоже потребность в нем великая: АА, он же Правая Рука, ББ, Друг Детства (он же ДД, постоянная вакансия, плюс в бюджет ведомству, тем более что друг вполне справляется), далее он сам, условно ВВ, векторная, так сказать, величина или, как недруги злословят, Властолюбивый Великан, а хобби, о чем уже было, штудирование вивипарии и опыты вивисекции; потом ГГ, грешен, а в чем - неведомо, но гурман, это уже точно; да-с, ГГ, Гигант Грации, как прозвал его Джанибек, еще хорохорится, а сам вроде мухи, попала в сеть, вырывается, а ниточка прилипла к ножке; морщится, если что не по нраву, пренебрежительно (или презрительно?) "экает" по привычке, когда-то настораживались, Устаев с ним считался, независимый в суждениях, а завтра покорится, крепко Джанибека любить будет; но не так уж прост этот ГГ: ничего другого ему не останется, как покориться, но постоянно ходит с заявлением в боковом кармане пиджака: "Прошу, мол, освободить по состоянию здоровья...", чтобы в случае чего наготове быть: "А я, кстати, написал заявление,- и лезет в карман,- как раз хотел вас просить..." И обновлял заявление каждый месяц, а старое мелко-мелко, маленькая радость, что обошлось, рвал и - с грохотом из бачка лилась вода, унося клочья.
   А потом Джанибек оглянется кругом и обратит внимание на студеный ключ: некогда он прятался в густых зарослях камыша, раздвинешь - со дна бьет прозрачная струя, в жару ломит зубы, а тут оголили за годы прежних правлений,вырубили камыши, и каждый кому не лень нагло пялится в стыдливое лицо родника.
   "Так вот, Айша-ханум,- сказал ей Джанибек,- факты, изложенные вами, были основаны большей частью на предположениях и слухах, копии, так сказать, любого, а теперь в ваше распоряжение представляются неопровержимые доказательства, остается только выстроить их в логической последовательности". Ее руками!
   Вся процедура Айше знакома: первый вариант, возвращение на доработку, новый этап... А то и выезды РЕДАКЦИОННОЙ БРИГАДЫ на дачу, копируют центр.Дальнюю или Ближнюю... Это был знаменитый разговор начистоту на всю шестую часть суши, в сентябре.
   И трепет, и восторг - началось!..- и всплеск надежды, и ликованье,- ай да Джанибек, ай да борец!..
   А потом Джанибек об отце спросил Айшу: "Так и не узнали, кто? А мы, помню, занимались этим делом, лично я..." .
   Айша смотрела с преданностью (а рассказывая Расулу с Лейлой, заплакала, и обе сестры рыдали).
   "Абульский район, кажется?..- И звонит кому-то из сослуживцев: - Да, Муртуз Аббасов.- В трубку, специально для Айши.- Пятьдесят...- Ждет, чтобы Айша подсказала, забыл, и она тут же: "Пятьдесят второй!" - Да, пятьдесят второй год, Абульский район".
   Бандиты или заговор? Задание тогда Джанибеку было спущено по цепочке, личное поручение Четырехглазого, чтоб убийство непременно вывело на заговор. Отличиться перед центром, где это тогда поощрялось. Не успели... А дело было рядовое. Всю войну прошел Муртуз без царапинки, а поехал в район с инспекцией - и под поезд. Всегда провожали с почестями, а тут уехал один, незаметно, скандальное разбирательство с хищениями... Поезд стоял здесь, на неприметной станции, всего минуту. Муртуз влез на подножку, тщетно бьет кулаком в закрытую дверь, чтобы проводник впустил, а тот будто не слышит. Такое случалось: надо упросить, отблагодарить. А тут шныряют от подножки через тамбур на крышу какие-то быстрые парни. "Папаша,- кто-то ему, висит на ножке, держась за поручень, а другая нога на подножке соседнего вагона,- чемоданчик не тяжелый! Дай подержу!" Стоять трудно, а парень вырывает чемодан. Зло взяло Мурту-за: "Пошел, а то как влеплю!" Парень тут же ударил его кулаком, дернул чемодан, который мгновенно подхватили чьи-то руки с крыши. "Ах, у вас тут шайка! Я вас сей^ час!.." Но кто-то из тамбура пнул его ногой в грудь, и на полном ходу Муртуз сорвался вниз. И вмиг тамбур и подножки опустели, застучали шаги по крышам, объявился проводник, состав стал.
   Кто там у них в роду еще?
   Недавно об Аскере Никбине читал, даже с портретами. Один - нефтяная вышка, на фоне ее стоит Аскер в плаще, вроде рабочей робы, на другом - горное озеро, и он в домашней рубашке, ветер треплет редкие волосы, взор, полный мечтательности, устремлен вдаль.
   Хансултанов еще. Гремел когда-то. Что-то, кажется, со связью (инженер?). Думал о нем и прежде, а как Айшу пригласил - соединилось: надо, чтоб помог с дистанционным Видео и Слышно. Если б удалось!.. Как стопка газет, свежие данные, ежедневно. Но задачу решит раньше, ибо выйдет на сотрудника Хансултанова, засыпал всех жалобами на него, дескать, злодей и деспот, Хан и Султан. Фамилия странная, но благозвучная, что-то с зурной,- да! Зурначиев! талант! предки, очевидно, отменно дули в зурну... Но прежде - слышно, ибо первое, дистанционное видео, не скоро. У Зурначиева, сказывают, еще хобби: криптограф-шифровалыцик, да еще специалист, но Хансултанов о том не знает, по выявлению и разгадке особых звуков "додагдеймез" ("губонекасаемые"); ашуги, коих наслышался в детстве Зурначиев, большие мастера, и льются у отмеченных высшим даром ловкачей строки любовных песен, где все звуки губонекасаемые.
   Присмотреться к Махмуду, тоже нашумел, какой-то закон Гегеля, вроде отрицания отрицания, но путает Джанибек, это не Махмуд. Или количество-качество? или...- забыл! а ведь как зубрили! Да, кстати, а где теперь Махмуд?.. И закон Гегеля, которым он якобы занимается, повлияет на его судьбу: Джанибек уважал людей, некогда сам этим увлекался и даже трагедию сочинил, когда с Расулом в студенческом военном лагере были, "Великан и карлик"; и еженедельно, вроде общественного поручения: "Добрый вечер, дорогие..." И внемлет Махмуду на телеэкране каждый: "эН эН спрашивает, так ли необходимо..." А что? сорняк и есть сорняк! "Но прежде о том, что радует".
   "А я думал, академики,- улыбается Джанибек,- восседают на вершине Эльбруса (Хансултанов вздрогнул: откуда? Ах, трепач Аскер!.. Но Аскер ни при чем, просто совпало), как боги, и..."-Но мысль не докончил, все ясно. В папке лишь одна жалоба на Хансултанова была подписана - письмо Демагога: "Меня прозвали демагогом за мою критику..." Но письму этому, где раздельно Хан и Султан, был дан особый ход: пригласили, побеседовали, поручили "откомандировать временно".
   Хансултанов рад, что отдохнет месяц-другой; кстати, они с Хансултановым земляки; правда, Зурначиев с Верхней Лахлы, а Хансултанов - с Нижней, и они , вечно интриговали,- не потому ли невзлюбил? И даже родственники, но так и не узнают: к общей прабабке восходят, умыкнута была нижнелахлинцем-ашугом в отместку за что-то, утерянное в семейных преданиях; разошлись потом линии на женскую и мужскую,- тех за крикливость (хоть уши затыкай!) прозвали "зурначие-выми", а этих за распиравшее неведомо почему зазнайство "хансултановыми".
   А Расула, чтобы обезопаситься от возможного конкурента, в тупик. Но прежде, чтоб вернулся.
   И за то время, пока Расул в своем А любовался в тиши воскресного дня гранатами на голых осенних - две осени! - ветках, что растут вдоль забора по левую сторону от калитки-будки, где зевает усач, да тревожно вздыхал, думая о Б, где сидит Джанибек,- сводки, запросы, инструкции, к сведению, к исполнению, к размышлению и т. д., куда во как осточертело ездить к Правой Руке, который молча и холодно смотрит сквозь чисто вытертые стекла очков в золотой оправе и губы плотно сжаты, и к Другу Детства, чтоб непременно услышать какой-нибудь анекдот и выказать понимание, хохоча с хозяином, так и кипит в его глазах пытливая хитрость, и даже к ГГ,- грациозен (и гигантоман), хотя никак они с Расулом не пересекаются, ни сват, ни ровесник, ни земляк, и тот каждый раз делает вид, взгляд подвижен и подозрителен,- хочет вспомнить, кто же это к нему пожаловал на поклон?., (прервалась мысль).
   Эти визиты!... с пустыми руками нельзя, ибо край плодовый (и плодовитый), а с полными рискованно,- и видеть, как сторонятся собственные родичи из славной династии, ведь чувствуют, что холоден к Расулу шеф (даже собственный племянник уловил!).
   Да, пока Расул любовался налитыми, будто медовым соком, плодами хурмы на голых осенних ветках, а перед глазами светится, словно лаком раскрашенный муляж, нежно-розовая пудовая тыква с белесыми полосами на боку, идущими от вмятой макушки до выступающего, как штырь, пупа,- эту тыкву принес ему как диковинку зевающий усач, вспомнив при этом свою "покойную бабушку" и как она приговаривала: "Не спи, тыква, в огород заяц притопал!" Расул щелкал пальцами по гладкой кожице непомерно огромной тыквы, и она гулко отзывалась полым нутром: крупные белые семечки в запутанных волокнах Лейла, бывало, аккуратно выскребала столовой ложкой... (и снова мысль прервалась: это часто теперь).
   Но Лейла теперь далеко, лишь он да этот самый усач, и тыква, которую ни подарить, ни съесть, он вернет ее тому же усачу, в дар его большой семье.
   А тем временем, пока Расул торчал в глуши, старые друзья в Ц, все более недоступном,- прошло уже две осени! - двигались: кто быстро вознесся, а ведь некогда в одной комнате с ним сидели, - Расул узнал и изумился, кто бы мог подумать? кто проскочил через ряд ступенек, а кто медленно, но неуклонно ползет, а кто-то далеко-далеко, вот кому хорошо! зацепилась мысль, и эти белесые полосы на огромной тыкве ожили меридианами на земном шаре.
   Что? Не магистральный путь? Уход в сторону?.. Лейла взорвалась, когда стал он рисовать перспективы, не столь престижные, разновидность, дескать, ссылки,короткое свидание с женой в Б, ни за что не приедет в его глушь: "О чем ты думаешь?! Посмотри на себя в зеркало!"