Гусейнов Чингиз. Семейные тайны

   "Ну вот,- ох и зловредный парень!., говорить отцу такое!..- ты теперь не Никбин-Оптимист, а Бедбин-Пессимист". И задумался над причудами машины; честно говоря, сам не ожидал.
   "Ты не ломай голову,- ему Аскер, сына жалеет.- У меня как получается? - Уж не подслушал ли разговор Бахадура с художником? - Я, к примеру, хочу о беде сигнализировать КАК НАСТОЯЩИЙ ХУДОЖНИК (а ведь понимает!), а начну нанизывать строки, и тянет на пафос!.."
   "Идешь на исповедь, а выходит проповедь, так, что ли?"
   "Кто тебе это сказал?"
   "Ты сам только что".
   "Нет, нет, больше стихов писать не буду, только прозу!" - Но и здесь все та же Пэ Пэ, Проза Поэта.
   - Говорю же, никаких целей. Приехал погостить.- Смеется. Те тоже хохочут.Положен мне отпуск или нет? - И опять лицо в улыбке расплывается, а рожи-то! рожи!
   Но снова волна.
   - Чего вы заладили: цель да цель! Все вам открой да все выложи.- Ага! Умолкли, и Расул тоже.- Где, кстати, Бахадур? - Будто зубы им заговаривает.
   И вдруг Хансултанов, кто его за язык тянул? такая опрометчивость! Жест рукой!! Там от куратора отмахнулся, а у того важные вести были о Зурначиеве, здесь ляпнул такое!..
   - Может, человек новое назначение получил? И мы теперь часто лицезреть его будем?
   - Кстати, как Джанибек? - ему Расул.
   - А! - сказал, махнув рукой (отпечатался жест). Все думали как Хансултанов, но вслух произнес он, да еще рукой махнул. Кровь прилила к лицу Айши: так рисковать! А вдруг ВИДЕО и СЛЫШИО? Махмуд вытаращил глаза: он бы наверняка знал о переменах. Или что-то идет, минуя его?
   В воздухе зреет. Время такое, что краснобайством никого не обманешь. Сколько ни напускай туману (пыль в глаза?), а спросят: показывай работу! Да-с, в воздухе столько всякого взрывчатого (фальши?), что... а что? И тучи грозовые скопились, незримый разговор с подземными пластами, взбурлят, прогрохочут. Как будто стабилизировалось, думают Аббасовы, ан нет! Грядет новое, кто-то устал, выдохся, кое-кто и успокоился. А Махмуд, было такое, скрывать не станет (и готов если что - раскаяться!) - клялся, ляпнул: "Да умрут разом все мои четверо (несуществующих) детей!" Чтоб верность Джанибеку выказать; так что тот (в разговоре с Бахадуром) вовсе не спутал (с Гегелем - да, Махмуд к отрицанию отрицания не причастен, а с клятвой -. нет, было!).
   Если бы Махмуд стал суммировать, жаль, забросил автоматику, то что же получается? И вычислил бы - с учетом неумолимого времени,- что кое-кому не уйти, не спрятаться. И начнут с ведомства Айши, а первым уберут ББ, всем надоел Друг Детства,- ни проблеска мысли; АА, он же Правая Рука, уж, казалось бы, что ему? пополняй, как предшественники, коллекцию, можно и без хобби! и в ус не дуй,- апатия в глазах, а однажды размечтался, вспомнив далекую деревушку на берегах могучей реки, и синеглазая с русыми косами красавица, какой была некогда жена,- а теперь и внук, и внучка, а дочь зашивается в своем НИИ,выглядывает, обнаженная, из-за кустов... Так он ее впервые увидел в знойный день и влюбился.
   Нет, влезать-вмешиваться не будет, тихо усидеть и сматываться отсюда, пока цел. Помнил, как Самый при Шептавшем наставлял: "Джанибек Джанибеком, а гляди в оба!.." - Дескать, "дикие племена, там и многоженство, и гаремы, так сказать,- ухмыльнулся,- разработана даже система наслаждений, изучите по нашим материалам, не вникайте очень уж глубоко, а так, чтобы иметь лишь представление". А потом один на один остались с Шептавшим, и тот сказал Правой Руке в открытую:
   - ...приглядись, а детей своих оставь пока здесь.
   "При чем тут дети?" - подумал, но не стал спрашивать (и без совета Шептавшего решили с женой, что пока поедет один).
   - ...и не спрашивай, почему так советую, разберешься сам.
   - Лишь дочь да внучка.
   - Тем более.
   И разберется, как прибудет: чертежница его исчезла средь бела дня,- только вчера приказ о ее назначении подписал, рекомендовали ее в центре, должна была, по их данным, расписывать схему кланов,- каштановые волосы, правильная речь, понимает неотразимость своего взгляда. Потом слух пошел, что похитили, и он возмутился было, а телохранитель ухмыльнулся, повторив слова Шептавшего: "Не вникайте".
   - То есть как? - не понял.
   - Образуется... Такое здесь часто случается, жива-здорова, кому-то приглянулась.
   - И что же, не искать? - И тут же за телефон, чтобы позвонить Джанибеку: "Что ж это творится?!" А он уже слышал.
   Кстати,- спросил,- что за схемы кланов?
   - Кланов? - Удивление, в свою очередь, выразил и он.- Не кланов, а должностных связей. Для удобства.
   - Есть соответствующие справочники, я, в конце концов, могу вас проинформировать... А ее разыщем и найдем.
   И найдут: то ли добровольное, то ли вынужденное замужество-сожительство, с кем-то из местных мульти,- отказалась расписывать схемы, исчезли и данные (всплывут частично в анонимном донесении против Джанибека, очевидно, не поладили между собой кланы)
   - Не вникайте,- снова ему телохранитель. И, промолчав, добавил: - А то худо будет.
   Угроза?! - возмутился было, а тот плечами пожимает
   Если вы не хотите, чтоб на золотом подносе, и не фигурально, а на самом деле золотом, преподнесли вам головы ваших детей, что ж, вмешивайтесь, ищите, объявляйте розыск утерянных бумаг, заводите дело, скандальте, прессу подключите и так далее.- И как ни в чем не бывало: - Шучу, конечно, это, так сказать, для картинности.
   А между тем Махмуд размышлял (пока Правая Рука кляла судьбу): с кого начнут? Может, с ГГ (грешен, а в чем - не ведает, или делает вид?), запятнан как-никак, цех - цепочка, и тянут, тянут, вышли за пределы, а конца-края не видать, умело его зять орудовал (устранен!). Вовсе перестал думать гигантоман, поддакивает да курит, вычищая мундштук. "Меньше бы курили",- ему, и он тут же на глазах у всех пачку выбросил! хоть бы не так публично! и мундштук с никотиноуловителем, которым хвастался, кто-то привез издалека. Аж Джанибек возмутился: "Зачем сразу-то?! Будь мужчиной!" Ну, какой инициативы от них ждать можно?
   "И вам бы,- Махмуду задание,- чем всякие клятвы придумывать...- Умолк, а у Махмуда вдруг забегали глаза, и хрип внутри, задохнется еще!..- Да, новые бы формы найти, а то тишь да благодать!"
   Нутром чует Махмуд: скоро начнется. Без взрывов. Фигура туда, фигура сюда, а кое-кого в запас.
   А вот и Бахадур. Нет, не похож: у того парня (кого Расул принял за Бахадура) была вельветовая куртка.
   - Ты всегда в этом твидовом пиджаке? - странный вопрос Расула, но замешательство Бахадура:
   - Да. А что?
   - Очень тебе идет! - Неужели Расул и с той обознался? Как ее? Да, Анаханум! - Слыхал, слыхал о твоих блестящих успехах!
   - Каких? - недоверчиво спросил Бахадур.
   - О служебных, каких же еще?
   - Мало ли какие успехи могут быть? - шутит Хансултанов (ох уж эти его шутки! ну, начисто забыл про Зурначиева, рад, что забрали его и командировка затянулась! ).
   - Молодец, хорошо шагаешь! - Расулу отчего-то весело. И добрый.- Ну как, Унсизаде не очень? Если что, скажи мне, я этого Унсизаде!..- Ведь Фархада Расул двигал, Фарид тогда и вовсе никому неведом был, школьник. А Расула в те его два года (и тридцать семь дней) хотели в замы к... Фариду.- Что-то не в духе ты, а? Угадал? Я, брат...- И обнимет Бахадура. Они все его, Бахадура, любили: и зятья-шурины, и сестры.
   - В отпуск? - спрашивает у Расула.
   - Вот-вот! И до тебя допытывались. Может, я снова сюда, а? Рад? Тебе пошло б на пользу. Я б тебя ррраз - и над Унсизаде!
   А Бахадур вдруг не в своей тарелке: вроде он дитя перед Расулом, тот игрушки его рассматривает, и любимого Белого Коня, сейчас о дневнике спросит, а там - блеск! к морю как-то шли, и Расул Бахадура на плечи к себе: "Ну как, видишь море?" А он и вправду увидел море, обрадовался; и вроде бы - за глаза ведь, не видя! - они с Айшой недавно кости его перемывали, и он как равный о Расуле (!), соглашаясь с Айшой. Неуютно Бахадуру с Расулом, скован, что-то не так, а что - разобраться не может, в крови потому что детское, он мальчик, а тот - гигант!.. "Расул да Расул!" - говорили часто, а его уши ловили, вгонялось в плоть и кровь,- как теперь изгнать? А вдруг правда? И он - над?!
   Потом Аскер Никбин. Рассказывал, когда Бахадур пришел:
   - Ну да,- и хохочет щедро, в комнате клокочет его счастливый смех, такой искренний, что смеются все.- Пришли, думаю, за мной, возьмут меня: вот ордер, и все такое!.. Былые страхи живучи, да, да, скрывать не буду, животный такой страх. А еще и бандиты! Помните, как его? ну, расстреляли!.. Словом, Айна меня будит: звонят! Спросонок думаю: телефон? в такой поздний час? А потом вспоминаю, что телефон выключен! Мы его на ночь выключаем.
   - А вдруг важный звонок? - прервал его Расул.
   - Важный? Одни графоманы ночью звонят, из-за них и выключаю! "Слушай!" звонит, он, видите ли, по ночам пишет, и вдруг гениальный сюжет или строфа,- с кем поделиться? Вот и звонят мне как аксакалу. А разве нет? не пустовать же майдану поэзии, где некогда высился седой поэт-аксакал. Надоело!.. Звонят. Айна тормошит меня: в дверь! три часа ночи! И вдруг страх!
   "Кто?" - спрашиваю. Мужской голос: "Откройте, письмо вам!"
   "Приносите утром,- я им,- такого еще не бывало, чтоб ночью!"
   "Мы должны немедленно!" А я в глазок смотрю - трое за дверью! "От кого?"
   "Откройте - узнаете!" "Распечатайте, я вам разрешаю!.." В общем, взыграла во мне кровь, будь что будет, думаю, и что же?! Письмо! В каждом углу пакета сургуч! "Распишитесь". Они, оказывается, как прилетели, должны развезти. А письмо - всего две строчки, но зато какие! "Сердечно поздравляю книгой! Желаю новых успехов!" Откозыряли мне, а я им: "Нет уж!..- говорю.- Айна,- кричу ей,стели скатерть, пировать будем!" Аскер Никбин послал новую книгу, где стихи, поэмы, драмы, даже одна трагедия, кое-что из Пэ Пэ, Прозы Поэта, воспоминания о Поэте-Аксакале, и как напутствовал: "Я ухожу спокойный за нашу поэзию"; миниатюры, кем-то названные маленькими романами, даже интервью: "Как я готовился к роли в кино?" - почти каждое стихотворение с посвящением: и Айне, это когда она однажды поправила его, говоря о своем умении,- не девять пельменей в ложку, а тринадцать! - и он написал, с освящением "Сестрам Аббасовым", воспел культ женщины в родном краю:
   "Она без опасности для жизни станет между кровниками (а где они??), и кровники бросают свои кинжалы (!); она кинет в ноги дерущихся платок, и соперники примиряются; она пойдет в бой, взяв с собой колыбель с младенцем, и когда муж погибает, берет его ружье и стреляет, укачивая ребенка" (а ведь предвидел!..) И Агилу посвящение, это когда он предложил закодировать строки отца (Аскер не уловил издевки сына), а однажды принес сочиненные машиной белые стихи, и на Аскера повеяло печалью, и эта печаль родила несвойственные Аскеру нотки пессимизма; и скульптору, изваявшему его бюст,- у Расула тоже была эта книга. "Это как Коран или Библия, которую никак не осилишь!" - ирония, конечно, но Аскер принял за чистую монету и обещал посвятить Расулу сонет; и послал книгу по СПИСКУ (который что ни день печатается в газетах), никто, может, не сообразил, а он первый, и в восточные, и в западные, но кто прочтет? это неважно, рассудил Аскер: объем! да еще иллюстрации. И бумага меловая! Яркий переплет. Фотография на фоне нефтяной вышки, не слышать не могли, а раз так, то знак уважения; Аскера представляли на Южном (темнит с чего-то Ташкентском)-кинофестивале, он - в роли Бабека, потому и письмо (от Рашидова?).
   - Перепугались мы, Айна спешит с валокардином: может, "скорую"? Еще чего! - я ей.
   - Кстати,- Расул перебил,- а где Агил? Пауза. Он не ходит теперь на семейные сборы.
   - Занят,- соврала Айна.
   - Ну а все же, друзья, если всерьез! - Все умолкли, ждут, что Расул скажет. И он сказал такое, что переполошились (услышь Расул свой вопрос, уловил бы какой-то хрип и дрожь, нет, не в его голосе, а фон какой-то с дребезжанием).- Когда вы работаете? Вот уже неделя, как я здесь, и каждый день: то смотр мачт, то шествуют, играя на свирелях, то проводы, и еще какой-то юбилей, да, старого горца, сто сорок, кажется?
   - А наши горы, да будет известно,- это Махмуд,- край долгожителей. Может, тебе его афоризмы не понравились?
   - Очень мудрые вещи говорил старик, объясняя причину долголетия... вспомню сейчас! да! Никогда никому не завидовал, ибо зависть - самый большой враг. Никогда над собой начальников не имел, в это верится трудно, чтоб у нас - да без начальников!.. Как такое в эфир? Остальные два забыл, тоже занятные.
   - Могу напомнить.
   - Да, напомни, пожалуйста.
   - Жить положительными эмоциями и мыслями.
   - Проживешь тут у вас, а как же?.. Вспомнил! Всякий излишек противен природе, но это - не ново, да и кто им следует, этим его заповедям? Чтоб у нас - и без излишеств, особенно по части золота и валюты.
   - А что до слета,- хотел было рассказать Махмуд, именно его эта инициатива, чует ведь: зреет! Скоро начнется: как бы не опоздать!.. Раздумал, умолк: уличат в противоречии,- ведь не он забил тревогу, задание было спущено, факты!! улица перед университетом заставлена машинами. "Чьи?" - "Студентов". И что ни фамилия - туз! Преподавателям негде свои машины поставить. И выступали. Транслировалось. Махмуд впивался в людей глазами, излучавшими неуемную энергию, и пело в груди: "Наши материалы!" А один из выступавших рукой помогал речи: "Как пробиться сыну обыкновенного человека на юридический, и особенно на восточный? Как ему,- и руку меж микрофонами,- протиснуться?"
   "Расул не знает про Пирамиду Стресса",- подумал Махмуд, а тот вдруг:
   - Узнал я, что в вашем ведомстве еще грандиознее грядет нечто, потяжелей пирамиды! Кому это надо?
   - А ты пойди,- не утерпел Хансултанов,- если такой смелый, к Джанибеку,без отчества! - и пусть перед тобой отчитается! (Непростительная оплошность Хансултанова, а ведь САМ предупреждал, толкуя о бдительности, чтоб Хансултанов повода не давал!)
   - И спрошу! - Снова поверили, что неспроста Расул таким тоном.
   Джанибеку не стоило труда ответить Расулу (параллельно с ГОЛОСАМИ шли думы Джанибека).
   "Да, ты прав,- сказал бы он,- это отнимает половину нашего времени". Нет, не так! "А разве это не работа?"
   "Аплодисменты?"
   "И это тоже, к твоему сведению,- я удивляюсь, что
   ты спрашиваешь". "Стимул?" "Мобилизация!" "И усилить улыбкой,- чьи же слова? - энергию зала?"
   "Ну вот, сам и ответил!"
   - И похороны Устаева,- вздохнул Расул.
   - Как?! - удивилась Айша.- Разве Устаев умер?
   - А ты не знала?
   - Нет, клянусь дедом!., а когда?
   - Я шел позавчера, и процессия, случайно услышал, как рядом сказали: "Какого-то Устаева хоронят". А ему ответили: "В свое время гремел".
   - Жаль...- вздохнула Айша. И умолкла: о чем говорить? ведь ясно!
   Тут и Бахадур явился. Скинул пиджак и - к столу.
   - а я знаете с кем был? - и все бледные.
   Айша замерла,- нет-нет, пока этого не было, но будет! ах, какая ночь!!
   - а может, день?
   - нет, ночь! и всю ночь поиски по городу! похищенье! распустились!
   Голодный, накинулся на еду. Ест и ест.
   - да, будет!! - вздрогнули все. Айша не шелохнется,- ну-с,- говорю я Джанибеку Гусейновичу,- громкий позор или тихий мир? давайте по-доброму! мы с вами, помните, откровенно? и вы сказали: "наш Бахадур" (а Унсизаде, вот умора, у него лицо вовсе не круглое, оказывается, продолговатое).
   - За эти годы ты помолодел даже! - Хансултанов Расулу. И в свидетели Аскера Никбина: - Ты не находишь? - И на макушку свою лысую - пятерню как колпак. Многозначительно на Расула поглядывает, недавно научился, кого-то копирует, будто знает за тобой провинность, примитивные бюрократические уловки, Расул, бывало, сам пользовался, когда молод И ГЛУП был.
   А у Расула прекрасное настроение, этот синоним бодрости, и она должна передаться аудитории. И Хансултанов со своими уловками кажется ему милым-премилым, не надо, не важничай, ведь все мы с вами, свояки Дорогие, расписаны по клеточкам... Расул, как зашел к ним, сразу же увидел большую карту-схему на стене, рядом с портретом Кудрата-киши.
   - А это что? - спросил у Айши.
   - Это изобретение Бахадура, семейное наше древо,- гордо ответила та.
   "Мало им,- подумал Расул,- медной реликвии - большого казана, очищенного от полуды, и он горит как червонное золото на книжном шкафу: сбоку на покатом казане все мужские имена Аббасовых выгравированы - Деда Кудрата арабским шрифтом, отца Муртуза латиницей, а имена третьего и четвертого поколений мужчин, от Бахадура и до Муртуза-младшего,- кириллицей".
   - Где тут на древе я?..- И не отыщешь сразу, ты же ведь фигура.- Вот, нашел! - маленький кружочек, в нем Расул, а рядом, это основная линия в семейном древе, Лейла, кружочек побольше, примыкает к главному стволу древа. Но обида улетучилась, он уже не тот Расул, крепко впаянный в древо кружочком, среди десятков других, ох эти замашки, мечты о скором взлете, и древо, как крылья, а там, где клюв, он сам, Бахадур.
   "Насчет провинности, пожалуй, ты прав, Хансултанов".
   - Да, да, ты прав,- сказал вслух, обращаясь к нему, а тот решил, что о новом назначении: "Ну да, я же чуял!" - но на сей раз промолчал, и тень озабоченности на лице, зря громогласно. Как бы Махмуд не проболтался (уже дошло!). Да, каюсь и винюсь, дорогие мои свояки,- он скоро покинет их, и на прощанье Бахадуру, представил себе, как тот снимает схему-древо, расстилает на полу, и, взяв резинку, злясь, ибо испортил все Расул, стирает и стирает его кружочек, а заодно надо и всю линию заново вычерчивать.
   - Ты не унывай,- будто успокаивает Бахадура (что тому придется стирать).Если что,- мол, для Расула сказать слово в защиту Бахадура пустяки. И тот понял, что его шурин безнадежно отстал.
   - Да, повезло...- говорит Расул, а Бахадур вздрогнул: его мысли.
   - Ты о ком, Расул?
   - Об одном,- и уже смеется, ибо хотел Фархада Унсизаде назвать, а впору б и себя,- о чудаке, ставшем вдруг миллионером, да, да, именно миллионером.
   Об этом же думал и Бахадур, глядя на огни большого города. Не так уж прост, оказывается, его шурин; может, вовсе и не слухи?!
   - Нефтепромышленником?
   - При чем тут нефть? - удивился Расул.- Ах да, ну конечно же! Именно нефтепромышленником! - И, многозначительно глядя на Бахадура, пропел: "Ах, ангелы, ах, ангелы, как по небу летят..." - Расул уже мысленно давно с той, только б сейчас начаться конспирации!
   Он же видел Расула! Но там все комнаты с ангелами.
   Вот потеха: шурин и... а кто я ему? зять? Зять и шурин нашли себе подруг в одном доме! "Дорогая Айша, полюбуйся на ухажера! И передай по проводу мои поздравления Лейле!" Бахадур сейчас собьет с него, но что? эту радость, огорошит. Хотел спросить: "Небось и ангелов видели?" '- но сказал иначе:
   - Как же могут летать, Расул, когда разрезаны?!
   - Ты о чем? - смотрит недоуменно. Довольство как рукой сняло. А Бахадур этого как раз и добивался:
   - Наука эти ангелы.
   - Изучал?
   - Трактат один пришлось в свое время перелистать, лежа на тахте и глядя на парящих ангелов, о добре и зле.
   - И что же?
   - Красивый потолок, а на нем ангелы, их разрезали пополам, туловища здесь, выглядывают из-за стены, а ноги в другой половине, с розовыми пятнами.
   - Ты чародей! - ему Расул.- О моих видениях рассказываешь!
   - Видения или быль? - Угадал! Но кто же его зазноба в том доме? Вот потеха! - А впрочем, надули добряка хозяина, не истинных ангелов ему нарисовали, а падших!
   - ??
   - Ну да, как его? Иблис, или Дьявол, рожденный из огня и презирающий созданных из праха, и его услужливые чиновники-демоны, состоящие из пара и бездымного огня и могущие принять облик ангелов. Впрочем... - махнул Бахадур рукой.- Ты куда-то спешишь, Расул?
   - Да, да, я должен идти!
   "Мы оба в один и тот же дом!"
   Но прежде уйдет он, Бахадур.
   А тут насели на Расула: как же без чая?! ждали, готовились!..
   И Бахадур незаметно выскочил. Пока шел, на сей раз пешком, чтоб не привлекать ничье внимание, и всевидящие очи за ним.
   Началось. И теперь не остановить.
   И все устремляются в комнату, где ангелы. Неведомо, как она вместит: сначала Бахадур, как он спешит сюда!! следом за ним Джанибек, вырулив из гаража машину, позволяет себе иногда, В НАРУШЕНИЕ ИНСТРУКЦИИ, стемнело уже, кто увидит? а потом уже Расул, но опоздал и, увы, не ведает, что здесь было: тихая пустынная улица, вздрогнул от резкого чиха: аллергия? или сигнал эпидемии?
   15
   Джанибек сначала не понял, когда скрестились пути-дороги Бахадура и Расула, и обе привели в один дом, в одну квартиру.
   Бахадур приходил сюда дважды, и дважды - ни с чем. И то, что она - это именно та, к которой приходил Бахадур,- имя легко узнали.
   - Шли-шли за Расулом - ив тот же дом!..
   - А я тебе сегодня, может, сюрприз преподнесу,- говорит Джанибек Анаханум: только что Бахадур появился там, куда стремился вчера.
   - Что-то тебе часто звонят сегодня,- удивляется Сальми.
   - Важное дело.
   Такого, чтоб часто звонили домой, давно не было.
   А Бахадур спешит. Лишь бы войти. И выбросил ключ, он теперь ему не нужен. Только бы войти. Он сделает все, если та не захочет по-доброму и если не простит (но за что?!). Она будет сопротивляться, будет холодна, будет грозить, что закричит, вызовет милицию. А он, прежде оскорбив и обозвав ее, ударит.
   Было однажды: прикоснулся, и не ясно, ударил или просто провел по лицу. "Я тебя,- то ли душит, то ли обнимает,- и убить могу!.." И он повторит: вздумалось ей тогда порвать с ним. А ее е гала бить дрожь, слышно было, как зубы стучат. И коленки мелко-мелко дрожат, сама бледная. Бахадур испугался: "Ну что ты, я же пошутил!" И целует ее в глаза, губы, шею. А она, как в лихорадке, никак не уймет дрожь. Он опьянел, такого давно не было, а она не реагирует, куда девалась ее отзывчивость?! Податливость, когда полное слияние и ничто не мешает? А тут и колени помеха, и ему неудобно, никак не найдет того единственного положения, когда они как целое.
   "Ты как мертвая, и я сам себе омерзителен!" - бросил тогда и ушел.
   И он позвонил.
   "Наконец-то!" - Ниса издергалась вся. Сразу открыла, думая, что Расул. Сникла, о боже!./
   А Бахадур вошел:
   - Не ждала?
   - Тебя не ждала. Ждала другого.
   - Кто же он, другой?
   "Надо прогнать! Чтобы Расул не увидел".
   - Я прошу тебя уйти. Я не хочу, чтобы он тебя видел. Не надо!!
   Он подошел к ней, чтоб взять за руки.
   - Оставь меня в покое, не ломай себе карьеру, у тебя, я слышала, там большие успехи.
   - Мне только ты...- Волнуется.
   - Уйди!!
   - Так и с врагом не поступают, Ниса, имей совесть. Я уже неделю хожу за тобой, а тебя нет и нет, может, у меня предложение какое к тебе? Или тебе не нужна больше работа? И учти: я ведь никуда не уйду отсюда.
   - Ради бога, уходи! Я действительно полюбила и выйду, наверно, замуж!
   - .Ниса, родная, но почему вдруг?
   И уже был звонок к Джанибеку: ЗАШЕЛ И ОСТАЛСЯ ТАМ.
   Джанибек поднялся:
   - Одевайся, доченька.
   - Куда ты ее так поздно?
   - Поздно? - Ведь отец сказал, что сюрприз, но что? Анаханум заговорщицки смотрит на отца, улыбается.- С чего ты взяла, вовсе не поздно!
   - Я должен ей кое-что показать.
   - Что?
   - Не спеши, узнаешь.
   И сам, изредка себе позволяет, вырулил из гаража машину:
   - Садись.
   Что-то очень-очень интересное.
   Анаханум вся ожидание. "Вот и увидишь!"
   Какой-то дом.
   Вошли во двор, тихо.
   По лестнице, железная, винтовая, вверх.
   Здесь!
   Анаханум не помнит, чтоб отец шарил по карманам, и не помнит, был ли в руках у него ключ. Но дверь открылась, как будто кто-то щелкнул изнутри, и тихо ей: "Входи".
   Тотчас же ударила фраза, с такой отчетливостью: "Но я ж тебя люблю!" Голос!! Анаханум замерла. Но следом - женский голос: "Да, ты меня любил! Любил, когда я была нужна тебе!"
   Отец резко открыл дверь:
   - Вот, полюбуйся на своего!
   Страх! Испуг!.. Как они посмели?! Нису взорвало - говорит, а подспудно мысль, но слова опережают:
   - Как вы смеете?! - это ж Аня! ее отец! надо молчать! - Как вы смеете вламываться в мою квартиру? - Теряет сознание, только слова и держат ее.Вас!..
   - Что ты говоришь, опомнись! - бросился к ней Бахадур, ему показалось сначала, что лишился дара речи. А тут вырвалось с силой, когда она такие слова!
   - И ты?! - крикнула Ниса Ане.- И ты, тихоня! Не стыдно тебе? За женихом своим пожаловала? Бери его, это барахло!
   - Да, да, прости, Ниса, мне стыдно!..- ЧТО ОНА ГОВОРИТ?! - Я не знала. Извини.- ЧТО ОНА ДЕЛАЕТ? - Стыдно. Какой стыд!..- И к двери, бежит по лестнице, отец еле поспевает за ней.- Постой!!
   - А ты! - на Бахадура.- Выметайся, чтоб духу твоего! Ноги твоей чтоб не было!.. Ах ты еще!..
   - Ладно, ладно,- шепчет он ей тихо,- пусть уходят!
   - Нет, сейчас же, сию минуту! Убирайся! - кричит. Истерика. И слезы, и крик, и душит что-то внутри.- Я сейчас тебя!.. Уходи!.. Уйдешь ты?! - И он выскочил, а она тыкается по углам комнаты, ищет, чем бы его ударить, понимает, что ушел, и дверь открыта!.. Дверь!.. Захлопнула, потом ключом два раза, двигает стул к двери, задела зеркало и тут будто очнулась.
   Анаханум бежит по улице:
   - Нет, в машину я не сяду! Спасибо тебе! За твой сюрприз спасибо! - Хохот как всхлип. Джанибек запыхался:
   - Постой, кому говорят?
   - Пусти!! - и с такой злобой. И снова рыдание (как хохот).
   - Это пойдет тебе на пользу, думаю.- ЧТО ОН ГОВОРИТ? - Я ж тебе не желаю зла, я с добром, чтоб ты знала. Чтоб не обманывалась. Люди, они ведь...
   - Молчи! Я не могу тебя слушать! Быстро-быстро, и вдруг, кварталом выше, схватил ее за руку, остановил:
   - Стой! - И потянул вниз, к машине,
   Она послушно пошла.
   Бахадур увидел стоящую машину, увидел, как они бегут вверх по улице, и тут же, пока его не заметили, вниз за угол, крах, это крах!
   Но ведь ничего не было!., они видели! они же видели!
   "Пришел, чтобы порвать. Я же не мог иначе? любой бы мужчина на моем месте!" Да, да, все рухнуло. Но ведь сами слышали! пришел, чтобы навсегда! и Анаханум! Она не простит! Она? И даже улыбка: еще не все потеряно, черт возьми!
   А когда села Анаханум в машину, слезы высохли. И вспомнила вдруг разговор отца с Бахадуром.