Гусейнов Чингиз. Семейные тайны

   Да, иных нет, другие забылись, третьи ушли... Но прежде Расул пройдет по Нагорной улице, здесь все и произошло: его первая любовь... Сделать крюк и выйти к Нагорной сбоку.
   Шел, шел... сейчас будет тупик, а в глубине лесенка, вела прямо к Редди, может, заглянуть?.. Но ни тупика нет, ни лестницы - сквер, фонтан. Будка справочная. Попробовать найти?..
   "Кто-кто?.. Напишите, пожалуйста,- протянула листок, а потом по слогам произнесла, позвонив куда-то: "Санд-грен Ред-жинальд". Нет. Никаких данных нет".- И косится с подозрением, закрыв окошко.
   Эта тяга к моно (национальности?). Скоро ни одного ИЗ ДРУГИХ не останется. Погубит это нас, как губит соседей. Но ТЕ с выходом на весь мир, а мы?
   Редди... Пришел бы, а о чем говорить? О детских мечтаниях? Он наяву совершил эти кругосветные путешествия, но на заветном мысе так и не побывал, Реджинальду и не снилось. Хотя как знать... Может, и Редди о нем так думает, жалея его, в каком-нибудь Лас-Вегасе или Батон-Руже, на берегу Мексиканского залива?..
   Или к Сурену б пришел? К Сабиру, если был бы жив.
   "Ээ..." - Сабир сморщил лицо, когда Расул размечтался, накануне взлета. А следом, будто сговорились, Асия:
   "Действуй!.."
   Легко сказать: бороться!.. С кем? Как?.. Он сам - ИХ частичка. Протестовать? Идти на площадь с кучкой демонстрантов?.. Асие кажется, что Расул знает, что делать, но притворяется.
   "Тебя учить?!" - изумленно спрашивает Асия, и Расулу не остается ничего другого, как сказать свояченице:
   "Но надо в таком случае начинать с нашей семьи, с нас самих!.."
   "И с тебя первого!" - бросила Асия, и он решил, что в Асие заговорило чувство рода, сестер жалеет.
   И вдруг, а Расул каждый раз, прежде проходя по Нагорной, вглядывался в это окно, самое угловое, в старинном доме, второй этаж, а выше пятого в новом напротив, и не узнать улицу!" резные камни, окно вдавлено внутрь, высокое, с двойными ставнями, такой широкий подоконник, что можно, подобрав ноги, улечься,- и вдруг, даже не поверил сначала: на" подоконнике горит настольная лампа! без абажура! горит ярко-ярко!.. Снял вспотевшие очки, стало жарко, да, да, все, как тогда,- горела лампа!! И он вбегал в парадную дверь, мраморные ступеньки и пыльно, ибо ходят не здесь, а со двора, вбегал на второй этаж, и она открывала ему, и никак не разнять их.
   "Подожди, не спеши, они надолго, две серии!" - и сама истосковалась, "надо лампу потушить", и вмиг наступала темнота, а однажды тут же, на подоконнике, "постой, мне неудобно"... "Я, кажется, мышцы,- побаливала потом нога,растянула".- "Здесь?" - "Да, больно. Тут потри... ой!... нет-нет, еще!" Жениться?
   Даля не заговаривала, но ждала. Да, лампа, та самая, на высокой ножке! и без абажура!!! Померещилось?! Снял очки - нет же, горит!.. Еще день, светло, а горит! Как в последнюю их встречу!.. Надел очки, и дом показался не розового, а голубоватого цвета, и улица, убегающая вниз, как голубая речка... Четверть века прошло, да и люди другие здесь, а может?.. И такое вдруг нетерпенье!! Оглянулся - никого. И тут же в парадную дверь. Открыта!.. Какой-то смрад, быстро пройти, еще пролет, мраморные ступеньки, пыль, остановился, прежде не дышалось тяжело.
   И вдруг за дверью шепот: "Ну иди же". Не ему!! А уйти не может. Это безумие!.. Но ведь готов был! Вдруг поднялся, а за дверью - Даля?!
   Потом дверь парадного входа отворилась, высокая, тяжелая, резное цветное стекло меж железных решеток на двери, и вышел, озираясь, парень, очень знакомый. Расул растерялся.- Бахадур?! Любимый брат шести сестер!.. Тот быстро сошел вниз, а Расул никак не уйдет. Или обознался?! Ну вот, уподобился ему, другу отца.
   Как же звали его, косые глаза за стеклами, выслеживал кого-то... "Назови его папой". Дикости: подарили, чтоб обмануть судьбу...
   Надо уходить, но все же напоследок оглянулся: а вдруг выйдет оттуда еще кто-то? Долго-долго никто не показывался, потом медленно открылась дверь, выглянула снова, очень знакомое лицо! Выскочила и быстро пошла вниз, следом за тем, кого Расул принял за Бахадура. Кого-то напоминает, но кого?
   И остановился, ошарашенный: "Никто не поверит! Чтобы дочь Джанибека!" Даже очки вспотели. Нет же, обознался! И парень не Бахадур, и она не... как ее зовут? Все оттого, что постоянно думает о Джанибеке! А что? - развеселился даже, легкость в душе, почувствовал. Взбредет же такое в голову!..
   Да, поистине династия, если к ней еще через дочь ту ветвь привязать, джанибековскую!.. Вот и пойди к нему: "Хочу на дочь твою взглянуть, она ли это была, шла со свидания. С кем? Так тебе и скажу!" - хохочет, а Джанибек зовет дочь: "Аня!" Ну да, Аней ее зовут, сокращенно от какого-то старинного восточного имени, чтоб и это узнать, надо в паспорт взглянуть. "А кстати,--спрашивает отец у нее,- где твой паспорт?"
   И породнимся!..
   Снова посмотрел в окно: лампа была потушена. Может, все же подняться? "Извините, здесь не живут?.."
   (Потушат лампу, накроют абажуром и закрепят тяжелым бронзовым винтом.)
   Только завернул за угол, как вдруг - она! та, с которой летел сюда.
   - Вот так встреча!
   - Извините,- опешила,- но я вас не знаю.- Расул тотчас снял очки.- Сразу не узнаешь,- улыбнулась.
   - А я и хочу остаться неузнанным!.. Вы разрешите?-. Снова надел очки.Хочу погулять по родному городу без соглядатаев.
   - И я вам помешала?
   - Что вы, я очень рад!.. Вы куда-нибудь спешите? - Смотрит: заколебалась.Может, составите мне компанию?
   -И они пошли. Спустились к бульвару, мимо филармонии, откуда открывался вид на бухту, похожую на гигантский ковш созвездия Семи Братьев, и повернули направо, по самой кромке моря, широкая Хазарская набережная, куда, как ручейки, стекаются узкие улочки и высится Женская Крепость, или Девичья Твердыня. Сверкает солнце, и море слепит глаза, а впереди, на Кипарисовой Аллее, их не было прежде, высотные дома, не о них ли рассказывала Айша? Два года стояли незаселенные! С боем, а все же въехали: сначала она, потом Аскер Ник-бин, высятся, словно могучие кипарисы (давно их вырубили), дома-красавцы; кажется, в соседних подъездах тоже зятья: Хансултанов и Махмуд.
   - Ниса? Такое?..- И умолк.
   - Старомодное имя?
   - Старинное, я давно не слышал.
   - Папа настоял, в честь бабушки. Мне нравится мое имя.
   - Мне тоже.- И сразу спросил об отце, но тут же осекся: было у него однажды, увидел в метро (надо и с народом пообщаться) девушку, алые-алые щеки, он улыбнулся ей, и она ответила... очень была похожа на жену сослуживца (чуть что - ревность Лейлы!), кстати, пресимпатичным человеком оказался "земляк" по фамилии Исламоглу, а вовсе не Эльоглу,- а ведь косвенно будущий сослуживец Расула Исламоглу способствовал возмущению Айши, и она сыграла на честолюбии тогдашнего шефа, Устаева: "Там же ни одного из наших!" - иногда на даче, за городом, по субботам и воскресеньям встречаются теперь, и на банкетах, тот "как земляк земляка" - предупреждал Расула: "Слушая речи, ты заранее выбери место и сразу, как пригласят, устремляйся туда и шире локти расставляй, чтоб не вытеснили, так зажмут, что руками двигать не сможешь"; ох и наивен чудак-человек!.. Так вот: смотрел на девушку в метро, и та глаз с Расула не сводит, может, дочь?! или младшая сестра жены Исламоглу? спросил у нее, но не сразу, а после двух встреч, кто отец? кто мать?., а та вдруг закрылась, и он уже не мог вернуть ее прежнее беззаботное состояние, спугнул; потом она прислала ему домой - узнала адрес! - анкету: все-все! и подчеркнула о родителях, да еще, чтоб позлить: "В длительной командировке"; на свидание не явилась, на звонки не откликалась: "Больше не ищите встреч". Лейла недоумевала: "Почему тебе домой присылают анкету?"
   - Отец? - переспросила Ниса.
   - Нет-нет, не надо, я невольно! Но она все же сказала:
   - Инженер, опресняет морскую воду.
   - И как, успешно? - пошутил.
   - Очень даже! - И остановилась.
   - Почему нельзя к Кипарисовой аллее?
   - Можно, но я не хочу...- Шла как-то здесь осенью, и ее не пустили: в глубине парка скоростными методами строился уникальный дом, недавно ее приглашали сюда переводчицей при знатном госте, не дом, а дворец! - Уйдем отсюда! - И они вернулись по кромке моря к Хазарской набережной.
   - А что здесь теперь? Комната смеха? Кроме шуток?! Сколько я здесь выступал!.. Сначала клуб, потом Экспериментальный театр, даже детский сад, но чтоб еще комната смеха!..- Расул, был рассеян, отвлекался, вспоминая прошлое. Аналогии с набережной, бульваром, этой бухтой, изогнутой как серп, с дальними странами...
   А Ниса молчала. Новый поворот в ее судьбе? И началось все рядом с комнатой смеха - ее общежитие; приехала сюда, обидев родителей, ни за что не хотели, особенно мать. Ниса настояла на своем. А ее уже заприметили! Тот первый. И так быстро случилось, даже не поняла, что произошло. Удивилась своей послушности, и не было страшно, как расписывали. "А ты не бойся..." Просто обожгло и успокоение.
   "Ну вот ты и моя. Моя".
   И обман.
   А потом его друг. Она была в отчаянии, а он так искренне негодовал!..
   И то же самое: бросил.
   В те же дни и начались два Расуловых года (и тридцать семь дней!),- по одним, может, улицам ходили Расул и Ниса, оба обманутые (?); но об этом ни Расул не расскажет, ни Ниса.
   - Извините, я очень устала.
   А потом новая встреча, завтра, после работы.
   - Ну что вы, я занята. Отпуск, увы, кончился.- Надо срочно засесть за новые источники; их переводы, компоновка, выстроить связно, чтоб шеф остался доволен и ее стилем, и соединением материалов; и швов чтобы не было видно; суметь составить доклад, который шеф предложит Хансултанову, чтоб тот выступил на Совете Экспертов, здесь и психология (физиологическая, поведенческая, социальная, биологическая, даже парапсихология), и экспериментальные результаты с раскрытием иерархии господства, и Ниса даже слышит, как Хансултанов водит указкой по схеме, нарисованной по ее заказу штатным художником: "Решающее влияние на изменение агрессивного поведения оказывают социальные факторы, однако, как отмечалось ранее, такая концепция не в состоянии объяснить влияния..." - и следуют всевозможные конфигурации стимула,, перечень пережитого в прошлом и так далее; рождается солидный документ с обилием источников на языках, кое-что она возьмет из обработанных рефератов, которыми пользовался ее благодетель,- об интересах, определяющих эффективность поведения, и мотивациях, предполагающих действия и дающих им эффективную окраску; непременно подбросит шефу, он очень просит, живой материал, в котором "быть влюбленным" будет отнесено к эмоции, а "любить" - к мотивации, и будут поддакивать, ибо кто признается, что не уразумел, тем более каждый вложит свое и в радость открытий, и в разочарование от неудач, и в счастье понимания, и в тоску одиночества. Впервые Нисе стыдно за эту свою работу, за эти стимулы, импульсы, типы поведения. Вспомнила опять это неотвязное, ТЫ МНЕ ОМЕРЗИТЕЛЕН. - Да, извините, очень-очень устала.
   Еще вчера (а может, чуть раньше, когда загорелся идеей поехать в родные края?..) Расул твердо решил: ну вот, я вернулся, я хочу не спеша осмотреться, трезво подумать, и хватит терзаться в ночные часы - не уснет ведь!., стукнуть по столу!., да, взвесить свои возможности и... дать бой? Засели глубоко дразнящие упреки Асии,- начать со свояков... и дальше!..
   Нет, это ему кажется, какое-то разочарование во всем, НО КАЖДЫЙ ДЕНЬ ДУМАЕШЬ О НЕМ, вероломство Джанибека!..
   И эти дома, набережная, эти улицы, по которым он идет (и тает, тает боль),- по Старой Почтовой, Караульному, Низинной, мимо улицы Колодезной, Шахский Дворец, постоять у Девичьей Твердыни, или Женской Крепости, и выйти, обогнув Фуникулерную и пройдя сквозь гулкий Пассаж, к Овечьей долине, густо застроенной домами, сделав гигантский крюк, оказаться на Нагорной и спуститься снова к Старой Почтовой.
   Расул бродит по родному городу, не узнанный никем, идет и идет, радуясь каждой новой встрече со старым домом, старой улицей.
   А тут... но что с ним? Бежит на свидание! "Из-за этого ты приехал?" Спешит, волнуется, как давным-давно.
   - Я не могла уснуть, думала о вас.- Расул молчит.- Знаете, мне кажется, что я вас знаю очень давно.- Старо, думает Расул, но ему приятно.- Вы так прекрасно рассказывали о городах, где бывали...- О чем же он говорил таком, что не могла уснуть? "А ведь мне нравится!" - Я не скрою, у меня было ужасное настроение, я даже уехала, чтоб убежать от этого своего гнетущего настроения.
   - Так непохоже на вас.
   - ^сегодня днем на работе вдруг почувствовала, что все мои ощущения, вспомнила, вы дважды вчера сказали: блажь!..
   - Это слово моей жены.
   - Да? - И сникла: вот она, реальность - жена! Только разговорилась, как стоп! И он молчит.
   - Вы думаете о жене?
   Как ответить? "Да, думаю" (??). "Нет, не думаю" (!!). Я ее терпеть не могу. Она замучила меня своей... чем? Высокомерие, свойственное всем ее родичам!..
   - Вы не ответили.
   - Разве? А я думал, что вы умеете читать мои мысли.- "Повторяешь самого' себя! - Снова Асия.- Ты это говорил мне!.."
   - ?
   - Вы не поняли, что я рвался к вам?
   И ей жарко стало. Непременно случится. И очень скоро. НАДО СМЕНИТЬ СТАРЫЙ ЗАМОК. Тот приходил к ней, когда она уехала. И читала потом его глупые записки.
   - В тех высотных домах, на Кипарисовой Аллее, которые вы мне показывали, живут мои родичи, вернее, родичи моей жены.
   Она приходила именно в один из тех домов, куда тот пригласил ее, и невольно подслушала, что говорили о ней.
   - Вашим родичам повезло!
   - Жить в этих коробках?!
   - А вы не опасаетесь, что нас с вами могут увидеть?
   - Мне было бы неприятно.
   - Не любите их?
   - Вы читаете легко и мысли других или только мои?
   - Увы, меня часто обманывали.
   - Но зато у вас опыт!
   КОГДА ТЕРЯЕШЬ ВСЕ, ЧТО ИМЕЛА! И НИКОМУ НЕ ВЕРИШЬ. Не расслышала, о чем он.
   - ...вы должны меня слушаться, я же старше вас! - Его годы ошарашили бы: почти пятьдесят?! Ну нет, сорок с лишним или сорок, разница в пятнадцать семнадцать лет пустяки. ТЫ И К ЭТОМУ ПРИВЫЧНА. Никому не нужные разговоры, ведь кончится ЭТИМ.
   Сейчас она сорвется! "Чего же вы медлите?!" И все кончится! он уйдет!.. Но вдруг вой сирены, и громкоговоритель, и переполох на улице, проехали на большой скорости машины, это сняло напряжение, и Ниса возблагодарила судьбу, что промолчала.
   - Хотите кофе? Мы, кстати, неподалеку от нашего дома.
   - Вы хотите меня познакомить с вашими?
   - Я живу одна. Квартира, правда, не такая, в какой живут ваши родичи, но я ее люблю. НЕНАВИЖУ СВОЮ КОМНАТУ.
   В какой же миг? Когда открыла дверь, и руки у нее дрожали, и закрыла изнутри, оставив ключ в замке? Или когда стали сгущаться сумерки. Они оказались рядом, и он ее поцеловал. Что же случилось?! Расул вдруг испугался. НИЧЕГО НЕ ПОЛУЧИТСЯ. Возникла Лейла.
   "Вот почему я уехал!"
   Лейла заплачет и, подавив в себе слабость, уже было однажды, бросит ему: "Ты возомнил, что я тебе верна?!"
   Сначала Ниса была Лейлой. И она почувствовала это, в ней возникло желание вытеснить ту из себя!..
   А потом звонок в дверь (увидел, что ключ внутри!).
   Да, возьмет он тебя, глупышку, к себе, снимет квартиру, устроит на работу, родишь ему богатыря, единственного наследника, а ты... Остро захотелось иметь свой дом, и Расул будет мечтать скорее попасть к ней, к себе, в ее дом, и ни за что не вернется к той! Как могла та отпустить его, разрешила уехать одному, да еще в таком состоянии, растерянного, это ж надо быть слепой, чтоб не видеть!
   - Я тебе кофе сейчас сварю.
   "...и с коньяком, а у него больное сердце, да и возраст!" Многозначительный взгляд на Расула. А Лейла вовсе не ему рассказывает, но шито белыми нитками, мол, холод его - это остаток сил, а вся страсть - для ми-физической другой. "Позор, в чужом доме! в чужой постели, не приходя в себя! А та, бедняжка, растерялась, не знает, как быть". И ночью, как только она позвонила отцу умершего ("Не станете же вы утверждать, что не знали обо мне!"), покойника перенесли к себе домой, чтобы скандал не разросся, но разве такое утаишь: те, кто выносил,- это раз; плюс шофер, хоть и частник, но раззвонит; плюс соседи по площадке, ибо шум разбудил их, а один любопытный выскочил в ночной пижаме, чтобы поглазеть, да еще дежурная лифтерша, которую хлебом не корми... И уже утром шатер во дворе для угощения чаем, и нескончаемые толпы соболезнующих, хлещет дождь, бьет ветер по шатру, а у входа парни, успели обрасти щетинами, и на пальто пришпилен портрет умершего. Да, повезло, что двор вместительный: лучше не умирать, если негде ставить шатер и квартира невелика, чтоб выдержать людской поток.
   "Ты о ком, Лейла? - спросил-таки Расул.- Ах, о вашем родственнике!.. Но это ж было так давно!"
   "Однажды так кончит, не ты, успокойся, кое-кто из моих зятьев!"
   "Ты имеешь в виду,- съязвил,- конечно же Хансул-танова".
   "И не только!" - не стерпела Лейла.
   "Ну да, ведь для твоих сестер и я - зять".
   Только что дошло до Расула с Лейлой, как Айша спасла честь Алии, прервав очередное увлечение Хансултанова.
   Могуч Хансултанов: огромная его спина сутула, и весь медвежий облик устремлен вперед, сокрушит и свалит. Но Аскер, как соберутся, ищет изящные ходы: "Скачет Хансултанов только по вершинам, не опускаясь в низины. Был на Казбеке, а потом - такой гигантский скачок! - на вершину Эльбруса влез. Какой вершиной назвать должность, на которую тебя прочат, а? - шутил при Расуле, это было много лет назад, на даче, все в сборе, и слова щелкали, как орехи во рту.- Гиндукуш? Джомолунгма?!" И на Алию смотрит. Никак она не привыкнет к новому званию, ей звонят, послушают и повесят; а потом:
   "Извините, это не домработница Хансултанова?" Крупные инженерные открытия некогда были у Хансултанова, породнился с Айшой, и пошло, и пошло!.. До слез довести может, как заседание: "Встань! Сядь! Встань!" Как с манекенами, а ведь не мальчики тут!
   - Рюмку коньяка хочешь? - как Лейла расписала. Неприятно, что у нее коньяк. "Да,- подумал,- сидела, тебя ожидая!"
   Вот и впустила бы того, кто звонил в дверь. И Ниса в решающий момент бьет его этой коньячной бутылкой, которую тот принес в свой последний визит (и она прогнала его!). Заволновалась, настолько зрима их дуэль, И ОБА ВЫМЕТАЮТСЯ!
   Проверила замок, ни за что не откроет, а потом пошла к Расулу, он стоял у окна, глядя на тихую улицу, и прижалась к его спине, ощутив, с чего бы? нежность к нему. И тотчас отстранилась:
   - А теперь я расскажу тебе о твоих причинах.
   Он заметил, что Ниса избегает его хоть как-то называть: а как? просто Расул? но годы! или привычное Расул-муэллим? Эти крепкие губы тотчас увянут и состарятся. "А меня зовут Расул",- сказал он, когда познакомились. Не говорить же молодой девушке, представляясь ей, Расул Мехтиевич? Но как вымолвить это слово: "Расул"? Ей казалось, губы покроются волдырями. Живет на свете... Расул! - губы ее горят, щеки пылают, особенно левая, которую он обжег, прижавшись своими колючками. Но прежде надо описать его облик, хотя легче, казалось бы, нарисовать.
   Вот и рассказать здесь о художнике, которого однажды привел тот, и у нее возникла вдруг догадка, что неспроста. Ну да, он хотел оставить их с художником вдвоем! Вот подлец!., (а через художника проникнуть в Салон Сальми).
   Взяла рюмку Расула:
   - Можно я глоток? - И отпила.- Чтоб узнать твои тайны.- И странно: у него светлые глаза, хотя он чистокровных тюркских кровей, чуть ли не из прародины тюрков уйгуров.- Недавно реферировала книгу о древних тюрках для рекламного бюро.- То ли голубые, то ли...- Умолкла.
   И Расул:
   - Зеленые?
   - Остерегайся мужчин с зелеными глазами! У них в душе одно, а на языке другое. Они коварны, жестоки, злопамятны, им ничего не стоит увлечь такую дуреху, как я, и бросить!
   - А ты точна.
   Так вот о причинах. Сначала никаких причин не было. "Блажь!" - сказала ему жена, а потом, когда он увидел Нису: "Вот она, причина!" - и смутная тревога, не покидавшая его последнее время, испарилась, исчезла.
   Эти бесконечные упреки Лейлы, чаще не высказываемые: дескать, у него вторая, в глубине кабинета, потайная дверь, вроде книжного шкафа, и кнопкой открывается, диван, холодильник, и еду на подносе, накрытом белой салфеткой, несут. Скрытая от всех других жизнь. Она не унизится до придирок, не уронит женского достоинства: "Что же, гуляй себе на здоровье, от сравнений я только выигрываю!"
   Вдруг ни с того ни с сего у Расула, все неспроста,- он рассеян, обостренное внимание к мелочам, разговорчив излишне, задает пустячные вопросы с таким видом, будто речь идет о чем-то очень важном, и он видит в ее взоре пытливую внимательность, недоверчивость, и сам не поймет, с чего он возбужден, и чувствует, что ведет себя не так, как всегда, в этом Лейла права... Ну, что случилось? Отступи. Спокойнее. И начни с чего-то, с пустяка, ведь она чувствует, что ты неспокоен, и думает, ищет черт знает какие причины, а ты отвлеки ее!
   И он спрашивает чепуху, вроде:
   "А какой сегодня день?"
   "Ты уже спрашивал об этом".
   "Да?"
   И снова ее пытливость, а он в роли подопытного кролика. И его раздражает, что она уловила его стремление подавить беспокойство, которое разгорается с новой силой.
   "Чего ты придираешься?!"
   "Стыдись. Подумай, отчего ты такой странный сегодня. Рыльце в пушку?"
   И новый взрыв, он уходит, чтоб побродить по улице, и думает: что же было сегодня? вчера? И губы горят, сухие, изнутри какой-то жар, и боль, резь, чешутся глаза.
   "Давай спокойнее,- говорит он Лейле.- Вот я вернулся домой. У меня прекрасное настроение. И не успел я что-то сказать или спросить, как ты вдруг с оскорбительным недоверием изучаешь мое лицо, выражение моих глаз, я же вижу. Что это?! Как будто не с работы я пришел..."
   "О боже! Ты думаешь, я ревную?! Кстати, чужих жен для родного мужа не жалко. Но учти!.." Это она уже как-то говорила: мол, не думай, что я верна тебе; чтоб держать в постоянном напряжении? а может, правда?!
   Лейла почувствовала, когда дошло до Расула, что Даля вышла замуж. "А ждала тебя",- кто-то внутри шепчет. "Но ведь вышла!" - "А ты оставил ей надежду?" Неприятно, что Даля вроде предала его. "До меня дотронешься..." - вспомнил ее слова. Но светло от воспоминаний, что ЭТО БЫЛО, и лампа, я шепот, пусть недолго, но было!.. И горечь, что Даля не с ним. И годы! годы!., невозвратно ушло, и другой у нее муж, а он забыт.
   - Что дальше? - Расул почему-то поверил: Ниса скажет такое, что непременно совпадет. "А вдруг и Лейла там, как и я здесь?" Даже захотелось, чтоб это было, ни ревности в душе, ни боли. "И кому-то рассказывает обо мне".
   - А дальше... приехать в город, чтоб увидеть,- она почувствовала его тоску,- камни, булыжники мостовой, и скорбеть, что их залили асфальтом, старые дома, широкие балконы, которые нависают над Старой Почтовой улицей, как ажурные изваяния, а потом,- и это Ниса подглядела, когда они шли по улице,вдруг остановиться перед незнакомым Космическим проспектом в растерянности, не зная, как ступить на него и что откроется за ним, ведь здесь были другие дома, другая улица, шел трамвай,- это он рассказал ей,- номер третий, чуть ли не рыдая, стыдясь своей сентиментальности, а спутница его не менее сентиментальна, чем он, и это их роднит, вспоминать свое детство, когда вскакивали на ходу и ездили на хвосте последнего вагона, свою юность.
   "И лампа!..- мысленно перебил ее Расул,- Но это тебе неизвестно!"
   - ...и случайная встреча с будущей спутницей.- Расул встрепенулся даже: "Ах, как я мечтал увидеть вас!" - И ее волшебство,- говорит о себе Ниса,будит в нем прежнего Раеула, с которым он, казалось, простился, смирившись с тем, что есть. Кто-то шептал ему ты должен поехать! Какой-то неясный зов. Он так рвался, ему казалось, что это все он придумал.- Ниса запомнила все, что говорил ей Расул! - И город, и дома, и улицы Старую Почтовую и Колодезную, а между ними Караульный переулок, звучащий как песня далекого детства, как гимн ушедшей юности, эти теплые острова, нетленные в вечно молодой душе, что в реальности ничего этого нет, что это плод его фантазии, и он каждый день блуждает по городу, которого нет, ему непременно надо было удостовериться, что город реален, и улицы его, и дома, и люди, это есть, это твердо, иначе чувствуешь себя человеком, живущим только в мире собственных представлений, жизнь кажется ненастоящей, придуманной, жутко стало, он должен воочию ощутить, и в первый день подходил, рукой трогал камни, еще теплые, а потом сдувал с ладони приставшие мелкие острые камушки, даже ногой ударял по тротуару и, оглядываясь, чтоб никто не увидел этого чудака в больших защитных очках, шел дальше, к следующему углу, за которым дом.
   Да, да, они с Нисой подошли к дому, где он родился, и Расул замер в смятении:
   "Боже мой, какой он стал неухоженный! облезли стены, выбоины во дворе, ямы, вонь, гарь! покривились ступени лестницы, все свыклись, никому нет дела, лучше б не видеть".
   "Пойдем, я покажу тебе другие дома,- и Ниса потащила его отсюда, она тоже в больших защитных очках, чтоб никто не узнал, и они долго шли.- Видишь!" Это были высотные дома.
   "Но мы их видели, когда в первый день шли по Хазарской набережной".
   "Я покажу вблизи, с Космического проспекта,- и повела вверх.- Мы пройдем парком. Смотри!" Остановилась у начала Кипарисовой Аллеи, пересекаемой Молодежным проспектом, чуть искривленной, чтоб вписаться в горный склон, Кинжальной, вернее бы - Сабельной, улицей. Это были высотные дома. "А теперь что я тебе покажу! - По Кипарисовой Аллее пройти не удалось, а отсюда, сверху, с бывшей Кинжальной, они спустятся.- За поворотом сейчас увидишь".
   Расул собрался было рассказать, что Ильдрым, чьим именем названа Кинжальная улица, его свояк, и о трагической его гибели, Ниса вспомнила бы про семь гробов, о митинге, как хоронили Ильдрыма и его товарищей, пустые гробы, но их остановили:
   "Простите, вы куда?..- Вежливый молодой человек.- Извините, но сюда хода нет".
   Расула взорвало:
   "То есть как нет?" - Это дорога в парк. Расул не раз ходил здесь,отчитать наглеца, осмелившегося, и кого!..